CC BY
58
9. Корольков А.А. Философия права как компонент русской культуры // Философия права. 2000. № 1. С. 57.
10. Ильин И.А. О русской идее // Собр. соч. М., 1993. Т. 2. Кн. 1. С. 420-422.
11. Успенский Б.А. Царь и император. Помазание на царство и семантика монарших ритуалов. М., 2000. С. 39.
12. Человек между Царством и империей: Материалы междунар. конф. Москва. 14-15.11.2002. М., 2003. С. 81-82.
13. Верещагин В.Ю., Понежин М.Ю. Философско-правовой анализ монархической концепции государственности Л.А. Тихомирова // Философия права. 2000. №1. С. 23.
14. Тихомиров Л.А. Единоличная власть как принцип государственного строения. М., 1993. С. 33-34.
15. Иоанн Дамаскин. Точное изложение православной веры. М., 1998. С. 177. Ростовский государственный университет 22 марта 2006 г.
© 2006 г. Е.Л. Абаимова
ЗНАЧЕНИЕ МЕНТАЛИТЕТА В КАТЕГОРИЗАЦИИ МИРА
Окружающий человека мир преломляется в его сознании через призму культуры, модифицированную на основе индивидуальных восприятий личности. При этом мир воспринимается не пассивно, а определяется системой воззрений, верований, культурных традиций, нравственных ценностей, убеждений, предрассудков и стереотипов.
Ментальность как самостоятельный феномен следует отличать от общественных настроений, ценностных ориентаций и идеологии. Она выражает привычки, пристрастия, коллективные эмоциональные шаблоны.
Термин «менталитет» ведет свое происхождение от латинского слова mens, mentis, т.е. ум, мышление, рассудок, образ мыслей и т.д. - всего более девяти значений. Уже в этой многозначности латинского слова изначально заложена возможность самого широкого его толкования и применения. Он активно употребляется в большинстве европейских языков и повсюду звучит примерно одинаково. Так, во французском языке mentalite - это направление мыслей, умонастроение, направленность ума, склад ума. В английском mentality - это ум, интеллект, склад ума, умонастроение. В немецком die Mentalität - это склад ума, образ мышления и т.д.
Из разговорного языка термин пришел в науку. Его начали использовать этнология, психология, антропология. Важную роль в понятийной разработке нужно отвести французской школе «Анналов». Фактически именно французским ученым М. Блоку и Л. Февру принадлежит заслуга введения этой категории в научный обиход. Они повернули историческую науку от исследования объективных социально-экономических отношений к анализу структур духовной жизни, к поиску фундаментальных ус-
тойчивых структур сознания. Представители школы «Анналов» разрабатывали ее в рамках антропологических исследований и во многом способствовали тому, что та приобрела статус общенаучной. Термин обнаружил большой исследовательский потенциал, им заинтересовались представители большинства социальных и гуманитарных наук, среди которых следует выделить лингвистику, культурологию, этнографию, социологию и политологию.
Несмотря на большой интерес к категории «менталитет», по-прежнему присутствует громадная неопределенность и большое разноречье в том, что понимается под ментальностью. В трудах тех, кто попытался предложить свое определение, очень заметны дисциплинарные особенности сформулированных дефиниций.
Отметим, что для зарубежных ученых менталитет - это своеобразные установки сознания, неясные, невербальные его структуры. Он включает в себя основные («базовые») представления о человеке, его месте в природе и обществе, его понимание природы и Бога как творца всего сущего. При этом все эти представления не подвергнуты логической систематизации, они связаны не столько с сознанием, сколько с подсознанием, регулирующим, однако, поведение человека. При помощи мышления, сознания человек познает мир, а менталитет - это форма, организующая восприятие, истолкование мира, а не его познание. Человек, познавая мир, создает систему логических категорий и понятий - это и есть мышление, познание. Создавая «модель мира», истолковывая этот мир, воспринимая его суть, человек использует «неотрефлексированные» впечатления, представления, образы - это и есть менталитет. Менталитет - это манера мышления, его склад, его особенности, его своеобразие. Это эмоциональные и ценностные ориентации, коллективная психология, образ мышления и человека, и коллектива [1].
Отечественный исследователь А.Я. Гуревич посвятил ряд работ изучению средневековой ментальности. Он поставил в центр собственного культурологического анализа категорию личности. Все особенности исторической ментальности - восприятие времени и пространства, отношение к природе и сверхъестественному, понимание возрастов человеческой жизни, трудовая мораль и отношение к богатству и бедности, право, мир эмоций - все это различные обнаружения человеческой личности. Без ее истолкования нельзя подойти к проблеме ментальности [2].
Другое содержание ментальности определяет И.Г. Дубов: оно «заключается в когнитивной сфере и определяется, прежде всего, теми знаниями, которыми владеет изучаемая общность. Совместно с верованиями знания составляют представления об окружающем мире, которые являются базой менталитета, задавая вкупе с доминирующими потребностями и архетипами коллективного бессознательного иерархию ценностей, характеризующую данную общность» [3]. Здесь на первое место автор ставит знания и потребности изучаемой общности, а также архетипы. В каждой
культуре доминируют свои архетипы, которыми во многом вызываются особенности мировоззрения, характера, художественного творчества и исторической судьбы нации.
В материалах «круглого стола», проведенного журналом «Вопросы философии» в 1993 г., на котором речь шла о «российской ментальности», И.К. Пантин так определил понятие менталитет: «Это своеобразная память народа о прошлом, психологическая детерминанта поведения миллионов людей, верных своему исторически сложившемуся „коду" в любых обстоятельствах, не исключая катастрофические». А.П. Огурцов указывает на ряд трудностей в самой постановке вопроса о ментальности и в ее изучении: «Какова природа ментальных структур и в чем их исток: в социокультурном бытии личности или в ее этнонациональной стихии?»
А.П. Огурцов подчеркивает, что «все формы поведения личности должны быть рассмотрены как производные от тех инвариантных образов и представлений, с помощью которых индивиды осмысляют мир и свое место в нем. Ведь структуры ментальности обладают и большей исторической длительностью, и большей устойчивостью относительно изменений общественно-политической жизни. Менталитет потому и менталитет, что он определяет и опыт, и поведение индивида и социальных групп. Анализ такого рода априорных структур сознания, инвариантных слоев в жизневосприятии и сознании человека предполагает, что именно эти „глубинные" слои определяют и рефлексивные акты, и осознанное поведение».
Далее автор выделяет такие спорные вопросы в понимании менталитета, как границы этого феномена, отождествление априорных структур сознания с этнонациональными особенностями сознания и поведения личности, и различение ментальности широких масс и элиты.
В заключение круглого стола А.П. Огурцов подчеркнул, что анализ априорных структур сознания, выявление глубинных слоев, выражающихся в многообразных установках личности, представляет собой важное поле деятельности [4].
В ряде работ по менталитету не проводится различий между менталитетом и ментальностью. «Ментальность или менталитет - это общая духовная настроенность, относительно целостная совокупность мыслей, верований, навыков духа, которая создает картину мира и скрепляет единство культурной традиции или какого-нибудь сообщества» [5].
Другие указывают на их различие: «В отличие от менталитета под ментальностью следует понимать частичное, аспектное проявление менталитета не столько в умонастроении субъекта, сколько в его деятельности, связанной или вытекающей из менталитета» [6].
Л.Н. Пушкарев отмечает, что термин «ментальность» вначале применялся главным образом в психологии, физиологии и философии в следующем значении: способность психики индивида хранить в себе те или иные данные либо структуры, характеристики и т.д., определяющие при-
надлежность данного индивида к определенному социуму или к тому, либо другому времени. Чуть позже и историки начали рассматривать мен-тальность как своеобразную личностную либо социальную память человека или коллектива, свойственную только ему и характеризующую только его и тот круг, слой, сословие, народ, к которому он принадлежит. Следовательно, различие в употреблении терминов «менталитет» и «мен-тальность» в том, что менталитет имеет всеобщее, общечеловеческое значение, в то же время ментальность может относиться к самым различным социальным слоям и историческим временам. «Ментальность» - это признак мыслящего человека, характерный для данного лица (коллектива) в данное время [1].
Некоторые авторы идентифицируют понятие «менталитет» с понятием «национальный характер». Другие, напротив, выявляют различия: «Отличие менталитета от национального характера в том, что последний, являясь составной частью ментальности, включает общие психофизические черты жизнедеятельности (определяемые принятой нацией системой ценностей). Понятие „менталитет" по содержанию гораздо шире, чем понятие „национальный характер"» [7].
Отличие ментальности от других понятий четко показал П. С. Гуревич: «Ментальность как самостоятельный феномен следует отличать от общественных настроений, ценностных ориентаций и идеологии. Она выражает привычки, пристрастия, коллективные эмоциональные шаблоны. Общественные настроения переменчивы, зыбки, ментальность же отличается более устойчивым характером. Она включает в себя ценностные ориентации, но не исчерпывается ими, поскольку характеризует собой глубинный уровень коллективного и индивидуального сознания. Ментальность, как и идеология, мотивирует образ действий, однако далеко не всегда предлагает отчетливые схемы поведения. Идеология как совокупность форм мышления и ценностных представлений более аналитична, нежели менталь-ность, которая в большей степени опирается на стихийные, полуосознанные схемы поведения. На характер ментальности оказывают воздействие традиция, культура, социальные структуры, бессознательное, вся среда обитания» [8].
Сопоставляя термин «менталитет» в работах француза М. Блока с дефиницией в русском языке, А.Я. Гуревич писал: «Этим емким и непереводимым однозначно на русский язык словом они обозначают то „умонастроение", то „умственные способности", то „психологию" и „склад ума", а может быть, и весь тот комплекс представлений о мире, при посредстве которых человеческое сознание в каждую данную эпоху перерабатывает в упорядоченную „картину мира" хаотичный и разнородный поток восприятий и впечатлений, в таком случае французское слово „шеШаШе" по смыслу приближается к русскому „мировидение"».
Л.Н. Пушкарев считает, что более подходящим по смыслу к термину «менталитет» будет давно уже используемый в нашей литературе тер-
мин «духовный мир». Конечно, термин «духовный мир» - это не перевод и не замена слова «менталитет» на русский язык. Это близкое, но опять-таки не равнозначное понятие. И прежде всего, духовный мир - это своеобразный итог, результат духовной деятельности человека. Менталитет же - это постоянно действующее активное начало в его деятельности, но и нередко определяющий поведение человека и его отношение к окружающему миру [1].
На основе рассмотренных дефиниций понятия «менталитет» можно выделить несколько основных, на наш взгляд, подходов - психологический, культурологический, антропологический, философский, лингвистический, социологический.
Проблема взаимосвязи, взаимодействия языка и культуры является одной из центральных в лингвистике. Первые попытки решения этой проблемы усматриваются в трудах В. Гумбольдта, основные положения концепции которого можно свести к следующему: материальная и духовная культура воплощаются в языке; всякая культура национальна, ее национальный характер выражен в языке посредством особого видения мира; языку присуща специфическая для каждого народа внутренняя форма; внутренняя форма языка - это выражение «народного духа», его культуры; язык есть опосредующее звено между человеком и окружающим его миром. Концепция В. Гумбольдта получила своеобразную интерпретацию в работе А. А. Потебни «Мысль и язык», в работах Ш. Балли, Ж. Ванд-риеза, И. А. Бодуэна де Куртэне, Р.О. Якобсона и др.
Картина, которую являет собой соотношение языка и культуры, чрезвычайно сложна и многоаспектна. К сегодняшнему дню в решении этой проблемы наметилось несколько подходов.
Первый подход разрабатывался в основном отечественными философами - С.А. Атановским, Г.А. Брутяном, Е.И. Кукушкиным, Э.С. Марка-ряном. Суть этого подхода в следующем: взаимосвязь языка и культуры оказывается движением в одну сторону, поскольку язык отражает действительность, а культура есть неотъемлемый компонент этой действительности, с которой сталкивается человек, то и язык - простое отражение культуры.
Изменяется действительность, меняются и культурно-национальные стереотипы, изменяется и сам язык.
Таким образом, если воздействие культуры на язык вполне очевидно, то вопрос об обратном воздействии языка на культуру остается пока открытым. Он составляет сущность второго подхода к проблеме соотношения языка и культуры.
В рамках второго подхода исследовали эту проблему школа Э. Сепира и Б. Уорфа, различные школы неогумбольдтианцев, разработавшие так называемую гипотезу лингвистической относительности.
В основе этой гипотезы лежит убеждение, что люди видят мир по-разному - сквозь призму своего родного языка. Для ее сторонников ре-
альный мир существует постольку, поскольку он отражается в языке. Но если каждый язык отражает действительность присущим только ему способом, то, следовательно, языки различаются своими «языковыми картинами мира».
Основные положения гипотезы Сепира - Уорфа сводятся к тому, что язык обусловливает способ мышления говорящего на нем народа и что способ познания реального мира зависит от того, на каких языках мыслят познающие субъекты.
«Мы расчленяем природу в направлении, подсказанном нашим языком. Мы выделяем в мире явлений те или иные категории и типы совсем не потому, что они самоочевидны, напротив, мир предстает перед нами как калейдоскопический поток впечатлений, который должен быть организован нашим сознанием, а это значит в основном - языковой системой, хранящейся в нашем сознании. Мы расчленяем мир, организуем его в понятия и распределяем значения так, а не иначе, в основном потому, что мы участники соглашения, предписывающего подобную систематизацию. Это соглашение имеет силу для определенного языкового коллектива и закреплено в системе моделей нашего языка» [9].
Данная гипотеза получила поддержку и дальнейшую разработку в трудах Л. Вейсгербера, в его концепции языка как «промежуточного мира», стоящего между объективной действительностью и сознанием.
В работах некоторых авторов гипотеза лингвистической относительности получила современное актуальное звучание. Прежде всего - в работах Д. Олфорда, Дж. Кэрролла, Д. Хаймса и др., в которых концепция Се-пира-Уорфа существенным образом дополнена. Так, Д. Хаймс ввел еще один принцип функциональной относительности языков, согласно которому между языками существует различие в характере их коммуникативных функций.
Однако существует ряд работ, в которых гипотеза лингвистической относительности подвергается резкой критике. Отрицательную оценку гипотезе Сепира-Уорфа дают Б.А. Серебренников, Д. Додд, Г.В. Колшан-ский, Р.М. Уайт, Р.М. Фрумкина, Э. Холленштейн.
Таким образом, гипотеза лингвистической относительности оценивается современными учеными далеко не однозначно. Тем не менее к ней обращаются все исследователи, занимающиеся проблемой взаимоотношения языка и культуры, языка и мышления, так как именно с помощью данной гипотезы могут быть осмыслены такие факты языка, которые трудно объяснить каким-либо другим способом.
Язык есть важнейший способ формирования и существования знаний человека о мире. Отражая в процессе деятельности объективный мир, человек фиксирует в слове результаты познания. Совокупность этих знаний, запечатленных в языковой форме, представляет собой языковую картину мира.
Языковая картина мира не стоит в ряду со специальными картинами мира (химической, физической и др.), она им предшествует и формирует их, потому что человек способен понимать мир и самого себя благодаря языку, в котором закрепляется общественно-исторический опыт - как общечеловеческий, так и национальный. Последний и определяет специфические особенности языка на всех его уровнях. В силу специфики языка в сознании его носителей возникает определенная языковая картина мира, сквозь призму которой человек видит мир.
Итак, язык - составная часть культуры и ее орудие, это действительность нашего духа, лик культуры; он выражает в обнаженном виде специфические черты национальной ментальности.
В целом же исследование ментальностей, социально-психологических установок общества и образующих его групп, слоев, классов представляет собой задачу первостепенной важности для гуманитарного знания. Здесь нащупывается богатейший пласт коллективных представлений, верований, имплицитных ценностей, традиций, практических действий и моделей поведения, на котором вырастают и над которым надстраиваются все рациональные, осмысленные идеологические системы. Без учета этого слоя общественного сознания нельзя понять ни содержания и реального воздействия идей на человеческие умы, ни поведения людей, группового или индивидуального.
Литература
1. Пушкарев Л.Н. Что такое менталитет? // Отечественная история. 1995. № 3. С. 158-165.
2. Гуревич А.Я. Исторический синтез и школа «Анналов». М., 1992.
3. Дубов И.Г. Феномен менталитета: психологический анализ // Вопросы психологии. 1993. №5. С. 20-29.
4. Российская ментальность (материалы «круглого стола») // Вопросы философии. 1994. № 1. С. 25-53.
5. Культурология: XX век: Энциклопедия. Т. 1, 2. Сост. С.Я. Левит. СПб., 1998.
6. Лесная Л.В. Менталитет и ментальные основания общественной жизни. // Социально-гуманитарные знания. 2001. № 1. С. 133-146.
7. Моисеева Н.А.,Сороковикова В.И. Менталитет и национальный характер // Со-цис. 2003. № 2. С. 45-54.
8. Гуревич П.С. Культурология: Учеб. пособие: . 2-е изд. М., 1998. С. 247.
9. Уорф Б.Л. Отношение норм поведения и мышления к языку // Новое в зарубежной лингвистике. М., 1960. Вып. 1. С. 174.
Железноводский филиал
Ростовской государственной академии архитектуры и искусства 20 марта 2006 г.
