CC BY
93
3
Чурилина, Л. Н. Лексическая структура художественного текста : принципы антропоцентрического исследования : монография / Л. Н. Чурилина. - СПб. : Изд-во РГПУ им. А. И. Герцена, 2002. - С. 12.
4 Караулов, Ю. Н. Лингвистическое конструирование и тезаурус литературного языка / Ю. Н. Караулов. - М., 1981. - С. 160.
5 Степанов, Ю. С. Константы : Словарь русской культуры. Опыт исследования / Ю. С. Степанов. - 2-е изд. - М., 2001. - С. 57.
6 Топоров, В. Н. Странный Тургенев (Четыре главы) / В. Н. Топоров. - М., 1988. - С. 5. Чурилина, Л. Н. Лексическая структура художественного текста... - С. 40-55. Караулов, Ю. Н. Лингвистическое конструирование и тезаурус. - С. 258.
9 Толковый словарь русского языка. Т. 2 / под ред. Д. Н. Ушакова. - М., 19341940. - С. 108.
10 Большой толковый словарь русского языка / сост. и гл. ред. С. А. Кузнецов. -СПб., 1998. - С. 509.
11 Словарь русского языка : в 4 т. Т. 2 / АН СССР, Ин-т рус. яз. ; под ред. А. П. Евгеньевой. - 3-е изд. - М. : Рус. яз., 1985-1988. - С. 209.
12 Толковый словарь русского языка. Т. 2. - С. 108.
13
Словарь русского языка : в 4 т. Т. 2. - С. 209.
14 Большой толковый словарь русских существительных : Идеографическое описание. Синонимы. Антонимы / под ред. проф. Л. Г. Бабенко. - М. : АСТ-ПРЕСС КНИГА, 2005. - С. 188.
15 Скворцов, К. В. Берег милый : лирика / К. В. Скворцов. - Челябинск : Издат. центр «Взгляд», 2003.
16 Чурилина, Л. Н. Лексическая структура художественного текста. - С. 17-26.
А. В. Флоря, Е. Ю. Уметбаева
ЖЁЛТЫЙ ЦВЕТ В ПОЭЗИИ А. А. ГАЛИЧА 1960-1970-х ГОДОВ
В статье рассматриваются особенности репрезентации на разных языковых уровнях слов со значением жёлтого цвета и его оттенков в поэзии А. А. Галича 1960-1970-х годов. Лингвоэстетический анализ данных единиц направлен на изучение мироощущения автора и героев.
Ключевые слова: словообраз, цветопись, цветосемантика, светопись, све-тосемантика.
Цвет является важной составляющей авторской картины мира. Жёлтый цвет
- один из хроматических цветов, которые использует А. А. Галич в поэзии исследуемого периода.
В Толковом словаре Д. Н. Ушакова жёлтый цвет определяется как один из основных цветов, расположенный «в солнечном спектре между оранжевым и зеленым <.> сходный с цветом золота»1.
Исследуемый колор обладает амбивалентной семантикой. И. В. Гёте писал: «В своей высшей чистоте желтый всегда обладает светлой природой и отличается ясностью, веселостью и мягкой прелестью»2, но в тоже время жёлтый цвет «очень чувствителен и производит неприятное впечатление, если он загрязнен или до известной степени сдвинут в сторону холодных тонов». «Незначительное и неза-
метное смещение превращает прекрасное впечатление огня и золота в гадливое, и цвет почета и благородства оборачивается в цвет позора, отвращения и неудо-вольствия»2. Дж. Фоли отмечает, что жёлтый цвет может быть «знаком болезни»3, цветом «предательства, ревности, трусости, лжи»3.
В поэзии А. А. Галича 1960-1970-х годов жёлтый цвет отмечен нами в 6 произведениях и представлен 12 единицами, как с отрицательной, так и с положительной коннотацией.
Негативной семантикой рассматриваемый цвет обладает, если прямо или косвенно связан с изображением системы. В стихотворении «Гусарская песня» (1963?) жёлтый цвет - часть фразеологического сращения «жёлтый дом» со значением «больница для умалишенных»4:
Началось всё дело с песенки,
А потом - пошла писать!
И по мукам, как по лезвию...
Размышляй теперь о том -
То ли броситься в поэзию,
То ли сразу в жёлтый дом...
Конструкции с повторяющимся разделительным союзом «то ли - то ли» указывают на возможный выбор, но поэзия - это только отсрочка. «Жёлтый дом»
- неотвратимое наказание за несогласность и непохожесть.
В приведённом отрывке - судьба поэта Александра Полежаева, закончившего свои дни в «жёлтом доме» за борьбу с царским режимом, похожая на судьбы многих советских людей, выступивших против системы. В советское время заключение в сумасшедший дом было одной из форм борьбы с инакомыслием и антисоветским поведением (в сумасшедшем доме оказывается и одна из героинь А. А. Г алича Шейлочка («История одной любви, или Как это всё было на самом деле» (1971)).
В стихотворении «Песня о синей птице» (1965?), построенном на поли-хромной цветописи, жёлтый - колоратив, связанный с мотивом страданий на войне политзаключённых, при этом переносимое ими - результат лишь одного из этапов «работы» машины лагерей тоталитарного государства. Жёлтый цвет в этом стихотворении сочетается с синим, красным и белым цветами, морфологически выраженными качественными прилагательными. Данные колоры в рассказе героя, бывшего политзаключённого, не только выражают одно из направлений террора, но и символически воплощают соответствующие периоды в жизни героя и той части страны, которая была в лагерях, а также отражают этапы постепенного внутреннего осознания режима героем.
Синий цвет, входящий в «метерлинковскую» метафору «синяя птица», актуализирует семантику мечты рассказчика, поддерживаемой рифмой сильный -синей (парономазия подчёркивает «соразмерность» героя его великой мечте). При столкновении с действительностью его воздушный замок разрушается, а он оказывается в лагере.
Красный цвет в стихотворении отражает политическую принадлежность к верхушке партии коммунистов в периоды «чистки», является метонимической заменой слова «большевик» и указывает на направление витка репрессий, которое замечает герой.
Жёлтый цвет характеризует этап его освобождения из лагеря для участия в войне и является цветом огня и взрывов в сочетаниях «жёлтое марево», «жёлтый блеск» (последнее сочетание повторяется дважды): «В жёлтом мареве горизонт, // А нас из лагеря да на фронт!» (т. е. «из огня да в полымя» - на этот обо-
рот указывает грамматическая модель; огонь и полымя естественно возникают в контексте военного фрагмента):
Севастополь, Курск, город Брест...
Нам слепил глаза жёлтый блеск.
А как жёлтый блеск стал белеть,
Стали глазоньки столбенеть.
Ох, сгубил ты нас, жёлтый цвет!
Мы на свет глядим, а света нет!
В двустишии жёлтый цвет подвергается метафоризации (приём олицетворения): к нему относится глагол активного залога «сгубил», а в предложении сочетание «жёлтый цвет» выступает в функции обращения.
В этом фрагменте перед нами - типичная для Галича тема обесцвечивания. Цветопись связана со светописью, выцветание сочетается с угасанием света и слепотой.
На смену жёлтому цвету приходит белый, выраженный лексемой «белеть», а затем тьма смерти. Цветопись в последних двух строках шестистишной строфы сочетается со звукописью: аллитерацией [л] в словах «жёлтый», «блеск», «стал», «белеть», «стали» «глазоньки», «столбенеть». Но гораздо важнее другой прием - анаграмма5: звуки, из которых состоит слово «белый», встречаются -и отдельно, и в комбинациях - в словах данного текстового фрагмента: «блеск», «столбенеть», «белеть». В строках «А как жёлтый блеск стал белеть, // Стали глазоньки столбенеть» применяется параллелизм (и одновременно антитеза, то и другое усилено эпаналепсисом - повтором вспомогательного глагола): война заканчивается, мир исцеляется от фашистской «чумы» - а люди слепнут, т. е. заболевают. Это соотношение передано почти каламбурной рифмой «стал белеть -столбенеть», где сформулирован итог (потеря зрения) и сосредоточены те же звуки [б, э, л]. Таким образом, через звукопись передается экспансия белого, вытесняющего все остальные цвета, - что соответствует содержанию соответствующего микротекста. Между прочим, с точки зрения фоносемантики, цветописный эффект должен быть другим: в этих строках превалирует гласный [э], которому, согласно, А. П. Журавлёву, соответствует «зеленоватый» оттенок6, а также, как ни парадоксально, тот самый желтый, который, согласно Галичу, исчезает, переходя в белый1.
В финале стихотворения Галич прибегает к метафоре дальтонизм (неразличение цветов). Выясняется, что слепота оказалась закономерным следствием изначального «дефекта зрения», о котором герой не подозревал. Его открытие равнозначно прозрению - как и желание разобраться, за какой цвет, т. е. за какую идею, погибли люди.
В стихотворении «Неоконченная песня» (1966) цветовое слово причастие «пожелтевший» в сочетании «пожелтевший ноготь» обладает семантикой «старый», «болезненный» и является одной из деталей, характеризующей стариков-правителей как часть безжизненного мира, где нет «ни слов, ни сути», «ни слёз, ни крови», противопоставленного миру жизни, воплощённом в образе просыпающейся природы и молодости.
В поэме «Кадиш» (1970) тематически все цветообозначающие лексемы можно разделить на две группы. Первая включает в себя чистые цвета и естественные оттенки и цветовые композиции, обладающие положительной коннотацией. Во вторую группу входят чёрный и «грязные» цвета (т. е. противоестественные смеси - в «Кадише»), относящиеся к теме фашизма и в целом тоталитаризма, насилия, лжи и обладающие отрицательной коннотацией. Жёлтый цвет присутствует в обеих группах, во второй в качестве грязно-жёлтого оттенка.
В первом случае жёлтый цвет связан с темой антисемитизма нацистов в годы Второй мировой войны, но Галич жёлтую шестиконечную звезду (гексаграмму), говорившую о принадлежности к еврейству и бывшую знаком позора9, преобразует в образ золотого листа клевера10 на флаге «Дома сирот», при этом прибегая к фактической неточности, т. к. на знамени в действительности был изображён щит Давида, т. е. гексаграмма. Негативная семантика жёлтого цвета снимается, т. к. золотой цвет даёт «высокое представление»11 о жёлтом цвете. В отрывке, описывающем поход детей к поезду, едущему в лагерь уничтожения, золотой цвет развивает семантику горения и света, связанного с образами Корчака и детей, противопоставленных чертовщине фашизма.
Образ золотого клевера - одно из средств выражения экспрессии, которая, помимо цветописи, актуализируется эпаналепсисом (повтором) лексемы клевер и рефреном (троекратным повтором строк «И горит на знамени зелёном // Клевер, клевер, клевер золотой!» В последнем случае первая строка дана с изменением (структура повтора, свойственная идиостилю Галича), подчёркивающим слово пламя, т. е. семантику горения и света: «Пламенем на знамени зелёном //Клевер, клевер, клевер золотой!..»)
Таким образом, Галич сосредотачивается на идее единения, жизни, душевной силы и героизма Корчака и его воспитанников, убирая антисемитские мотивы.
Отрицательной коннотацией в тексте поэмы обладает грязно-жёлтый оттенок. Он, наряду с грязно-белым и грязно-синим, используется автором в метафорической «угомонной сказке» старого врача-воспитателя, отражающей оценку и неприятие и Корчаком, и Галичем тоталитаризма, воплощённого в образе грязи:
В своем дворце неряха-князь Развел везде такую грязь,
Что был и сам не рад.
И как-то, очень рассердясь,
Призвал он маляра:
«А не пора ли, - молвил князь, -Закрасить краской эту грязь?»
Маляр сказал: «Пора,
Давно пора, вельможный князь.
Давным-давно пора!»
И стала грязно-белой грязь,
И стала грязно-синей грязь,
И стала грязно-жёлтой грязь Под кистью маляра.
А потому что грязь есть грязь,
В какой ты цвет её ни крась!..
Желание изменить ситуацию у князя возникло однажды (это значение выражено неопределённым местоименным наречием «как-то») под влиянием настроения, а не в результате внутренней работы над собой. Интенсивность этого желания автор передаёт тавтологией «закрасить краской». Лексемы, входящие в это сочетание косвенно связаны с семантикой цвета и обладают отрицательной коннотацией, т. к. связаны с реализацией темы лжи.
Описывая «борьбу с грязью» в 13-15 строках автор прибегает к довольно редкой синтаксической фигуре - симплоке. Она встречается преимущественно в народной поэзии, так что ее употребление в сказочном тексте вполне оправдано. В симплоке меняется только середина: «И стала грязно-белой грязь, // И стала грязно-синей грязь, // И стала грязно-жёлтой грязь».
Смена второй части сложных прилагательных (всё остальное остается стабильным, т. е. грязь меняет оттенки, но не исчезает) передает интенсивные судорожные - и бессмысленные! - попытки маляра исправить положение, но сохранение обрамления подчеркивает неизменность общей ситуации.
В составе симплоки используются тавтология (грязно-... - грязь), а также тройной повтор (эпаналепсис) стадиального глагола «стала», который и сам приобретает, и придает высказыванию амбивалентный смысл. Семантика этого глагола предполагает изменение объекта, который, однако, при всех внешних изменениях, остается прежним. Грязь не меняет своей природы. Впоследствии эта мысль, пока вызревающая на интуитивном уровне (но кристаллизующаяся через троекратный повтор), оформится в виде четкой тавтологической формулировки «[Г]рязь есть грязь».
Компонент «грязно-» в составе сложных прилагательных может означать оттенок и в данном случае тождествен качественному прилагательному (срав.: грязный жёлтый цвет и т. п.). С другой стороны, этот же компонент равнозначен относительному прилагательному: грязный - состоящий из грязи, содержащий в себе (только) грязь.
Выбранная поэтом колористика: белый - знак чистоты, синий - неба, жёлтый -солнца, в тексте поэмы связанные с темой детства, природы и подвига и обладающие жизнеутверждающим пафосом, в «угомонной сказке» «не совмещается» с грязью, теряя свой первозданный вид. Грязь опошляет всё, к чему прикасается.
Фраза «[Г]рязь есть грязь» выражает отношения тождества, вернее - само-тождественности, которая особенно подчеркивается сохранением глагола-связки. Последняя предикативная единица - обобщенно-личная, т. е. имеющая универсальный смысл («в какой ты цвет ее ни крась»). Сказуемое - в сослагательном наклонении, выраженном через императивную форму, - подчеркивает категоричность заявления.
Рифма [гр’ас’ - крас’] оформляет мысль, к которой автор подводил нас: краска - это тоже своего рода грязь. Эти слова образуют параллель, и, как грязь проступает сквозь краску, то же происходит и с их наименованиями: одно слово «просвечивает» сквозь другое».
В этой сказке и выступление поэта против приспособленчества, и стремление называть вещи своими именами, не только в прошлом, но и в настоящем.
Итак, в поэме «Кадиш» жёлтый цвет достигает и своего максимально позитивного выражения в золотом оттенке и максимально негативного варианта в грязно-жёлтом оттенке.
В двух произведениях жёлтый цвет является частью пейзажа. В стихотворении «Кошачьими лапами вербы...» (ноябрь 1971) жёлтый - деталь весеннего метафорического пейзажа в строке: «Над жёлтой купелью реки». В стихотворении «Телефон, никшни, замолкни...» (1972) Галич создаёт метафорический образ одиночества во время зимовки, переданного образами ночи и тишины. При помощи жёлтого цвета в сочетании с чёрным поэт актуализирует языковую метафору «закат горит». Жёлтое небо становится чёрным (с оттенком белого или серого - зола), создаётся образ неба на закате, подчеркивающий тягостное психологическое состояние поэта:
Зажелтит заката охра,
Небо в саже и золе.
Сквозь зашторенные окна
Строго смотрят окна в окна
Все зимовки на земле.
Кроме того, сажа и зола - образ не только сгорания, испепеления, но и эмоциональной опустошенности лирического героя.
Синтаксические особенности предложения (использование несогласованного определения, выраженного существительным закат) в сочетании с инверсией в данном отрывке делают акцент на цветописи. Поэт выделяет жёлтую составляющую охры (жёлто-красный цвет) с помощью цветового глагола «зажелтит», обходя стороной красный оттенок, выражающий активность и сглаживая эффект от ассонанса [а] в слове закат, обладающей по А. П. Журавлёву «густо-красным»12 звукоцветовым соответствием. Небо поэт окрашивает в чёрный цвет сажи и золы горящей печи, совсем лишая героев неба. Акцент поэта на чёрном цвете достигается и с помощью аллитерации [с] в словах в саже, смотрят, сквоз[с’]ь, строго, [з] в словах зажелтит, заката, в золе,
зашторенные, зимовки, на земле и [ж] в словах зажелтит, в саже.
Ассонанс [о], обладающий по А. П. Журавлёву звукоцветовыми соответствием «светло-жёлтый» и «белый»12, в словах охра, сквозь, зашторенные, окна, строго, смотрят, зимовки на уровне звукописи реализует авторскую картину светлых окон на фоне чёрного неба.
Отметим еще два важнейших нюанса, имеющих один и тот же эстетический смысл. Во-первых, пронзительно яркий охряной цвет переходит в концентрированный черный (сажа - своеобразный «эталон» этого цвета - мы говорим: «черный, как сажа»), но последним названа зола, чей цвет неопределенен: белый, или серый, или смешанный - грязно-белый. Во-вторых, цветопись связана со светописью, а под конец заменяется ею («сквозь зашторенные окна»). Обе эти детали создают общий эффект потери цветовой определенности, даже - обесцвечивания. Последнее актуально для поэзии Галича.
Итак, в поэзии А. А. Галича 1960-1970-х годов жёлтый цвет отражает авторское видение добра и зла, жизни и смерти. Слова с цветовой семантикой жёлтый отражают краски реальной действительности и выражают индивидуальноавторскую образность.
Цветопись, реализуемая с помощью жёлтого и его оттенков, подкрепляется разнообразными средствами различных языковых уровней: лексико-
семантического, синтаксического, фонетического, т. е. реализуется в самой текстовой фактуре текста, в его техническом построении, приобретая за счет этого фундаментальное значение.
Жёлтый цвет и его оттенки в поэзии А. А. Галича исследуемого периода обладает преимущественно отрицательной коннотацией (8 ед.), будучи связанным с темой войны («Песня о синей птице»), болезни и старости («Неоконченная песня»), одиночества («Телефон, никшни, замолкни.»), лжи тоталитарного государства и противостояния личности и системы («Гусарская песня», «Кадиш»). Положительной коннотацией жёлтый цвет обладает, выступая в своём оттенке золотой и реализуя авторское видение свободы и подвига («Кадиш»). Нейтральную окраску жёлтый цвет имеет, играя роль элемента пейзажа («Кошачьими лапами вербы.»).
Цветовая семантика жёлтый используется Галичем в прямом (3 ед.) и переносном значениях (9 ед.).
Переносные значения актуализируются через метафору (языковую метафору, развёрнутую метафору, олицетворение) и метонимию:
- языковая метафора представлена в стихотворениях «Гусарская песня» (1 ед.), «Кошачьими лапами вербы.» (1 ед.);
- развёрнутая метафора дана в поэме «Кадиш» (4 ед.) и в стихотворениях «Песня о синей птице» (1 ед.), «Телефон, никшни, замолкни.» (1 ед.);
- олицетворение имеет место в стихотворении «Песня о синей птице» (1 ед.). Кроме обозначенных тропов актуализаторами эстетических смыслов жёлтого и его оттенков являются инверсия, звукопись, светопись, рефрен, эпаналеп-сис, анафора, синтаксический параллелизм.
Семантическое микрополе жёлтый в поэзии А. А. Галича исследуемого периода сочетается с другими цветовыми микрополями: при характеристике общественной позиции, этапа репрессий с красным и синим («Песня о синей птице»); в связи с темой смерти с белым («Песня о синей птице»), как часть психологизированного пейзажа с чёрным («Телефон, никшни, замолкни.»), как цвет горения, природы и свободы (оттенок золотой) с зелёным.
Жёлтый цвет у Галича чаще всего репрезентируют прилагательные в полной форме жёлтый (6 ед.), грязно-жёлтый (1 ед.) и золотой (3 ед.). По одному случаю употребления причастия пожелтевший и глагола зажелтит.
В стихотворении «Телефон, никшни, замолкни.» автор также использует цвет охра (жёлто-красный), ослабляя при этом его красную составляющую.
Таким образом, жёлтый цвет в поэзии А. А. Галича 1960-1970-х годов выступает одним из приёмов для передачи смысла каждого образа и выражает авторскую позицию.
Примечания
1 Толковый словарь русского языка. Т. 1. А - Кюрины / под ред. проф. Д. Н. Ушакова. - М., 1934. - С. 855.
2 Гете, И. В. К учению о цвете. Хроматика. Очерк учения о цвете (отрывки) [Электронный ресурс] / И. В. Гете // Гете, И. В. Избранные сочинения по естествознанию / И. В. Гете. - М., 1957. - Режим доступа : http://psyfactor.org/lib/gete.htm.
3 Фоли, Дж. Энциклопедия знаков и символов [Электронный ресурс] / Дж. Фоли. -М., 1997. - Режим доступа : http://slovari.yandex.ru.
4 Толковый словарь русского языка. Т. 1. А - Кюрины. - С. 855.
5 В данном случае имеется в виду «соссюровское» понимание анаграммы как повторяющегося в тексте отдельных фонем слова, «ключевого для текста или текстового фрагмента, распределяются по нему и дополнительно скрепляют его». См.: Флоря, А. В. Русская стилистика : в 3 ч. : курс лекций. Ч. 1. Фонетика. Графика. Орфография. Пунктуация / А. В. Флоря. - Орск : ОГТИ, 2003. - 135 с.
6 Журавлёв, А. П. Звук и смысл : кн. для внеклас. чтения учащихся ст. классов / А. П. Журавлёв. - 2-е изд., испр. и доп. - М. : Просвещение, 1991. - 160 с.
7 Журавлев, А. П. Фонетическое значение / А. П. Журавлёв. - Л. : ЛГУ, 1974. - С. 51.
8 Целостный анализ цветописи в поэме А. А. Галича «Кадиш» (1970) см. в ст.: Фло-ря, А. В. Светопись и цветопись в поэме А. А. Галича «Кадиш» (1970) / Е. Ю. Уметбаева, А. В. Флоря // Вестн. Челяб. гос. пед. ун-та. - 2008. - № 4. - С. 323-333.
9 Словарь символов и знаков / авт.-сост. Н. Н. Рогалевич. - Минск : Харвест, 2004. - С. 130.
10 Отметим, что клевер выступает символом «гармонии и единства» (см. Словарь символов и знаков. - С. 167) и является знаком христианской Троицы (см. Словарь символов и знаков. - С. 167).
11 Гете, И. В. К учению о цвете. Хроматика.
12
Журавлёв, А. П. Звук и смысл. - С. 103.
