CC BY
45Журналистика в социальных учениях российских просветителей: историко-социологический аспект
Шеремет Александр Николаевич,
кандидат социологических наук, доцент, доцент кафедры социальных и общегуманитарных дисциплин АНО «Высшая школа сценических искусств» (Театральная школа Константина Райкина)
E-mail: 201071sh@gmail.com
Дискуссии вокруг языка газет и журналов наметили перспективы и заложили традиции социолингвистических исследований средств массовой информации. Принципиальным моментом для современных социологов является указание на связь языка издания с его тематикой и направленностью, с характером аудитории, с языковыми картинами мира читателей и авторов. Социальные обследования читателей своих изданий, предпринятые Миллером, Рейхелем и позже Новиковым, положили начало прикладным исследованиям аудитории, ставшим со временем неотъемлемым атрибутом редакционной журналистской практики. По сей день многие подобные обследования так и не попали в поле зрения институциональной социологии, хотя некоторые из них могли и еще могут значительно обогатить теорию, историю и методологию науки. В статье рассматриваются истоки отечественной социальной мысли о журналистике. Показано, что попытки теоретического анализа зарождающегося института средств массовой информации, предпринятые российскими просветителями, содержат в себе основные направления современной социологии журналистики.
Ключевые слова: социология журналистики, журналистика, просвещение, история социологии, социальные учения
Теоретико-методологическая ситуация в современной российской социологии в целом и в социологии журналистики в частности складывается под воздействием набора самых разнообразных факторов. Она определяется составом и структурой исследовательского сообщества, характером господствующих концепций и парадигм, функционированием и изменениями самого объекта изучения, культурно-историческими особенностями и т.д. Изучая и оценивая ситуацию в той или иной отрасли социологического знания, нельзя оставлять без внимания ее истоки, первые шаги социальных мыслителей в данном конкретном направлении - вполне возможно, что они помогут прояснить многое из происходящего и наблюдаемого сегодня.
Истоки современной социологии, как и любой другой общественной науки, мы находим у просветителей, философов и социалистов-утопистов XVШ-XIX веков: Монтескье, Руссо, Вольтер, Сен-Симон во Франции; Бэкон, Локк, Беркли, Юм в Англии; Кант, Лессинг, Гердер в Германии; и т.д. В России Просвещение традиционно связывают с именами Ломоносова, Татищева, Сумарокова, Новикова, Фонвизина, Радищева и др.
В данном случае речь идет пока еще не о социологии, призванной исследовать реальную совместную жизнь людей, а о социальных учениях, изображающих, как правило, идеальное общество. Выдающиеся социальные мыслители прошлого, «досоциологической эпохи», основывались на собственных впечатлениях и умозрительных выводах, на учениях своих предшественников. В отличие от них «настоящие» современные социологи занимаются систематическим исследованием общества на основе соответствующей теории, методологии и методики.
Было бы ошибочным утверждение том, что социальные учения появи-
о
278
лись лишь в эпоху Просвещения. Они ведут свою историю, по крайней мере, еще с рассуждений об устройстве общества и государства Платона, Аристотеля, а позднее - Августина Блаженного, Фомы Аквинского, Томаса Мора и др. Но лишь в эпоху Просвещения в этих учениях появляются элементы подлинно социологического знания. Именно в этот исторический период происходит то, что одни называют переходом от традиционного общества к индустриальному, другие - становлением буржуазного общества, третьи - модернизацией, и т.д. Совместная жизнь людей меняется кардинальным образом во всех сферах: появляется машинное производство, резко активизируются процессы урбанизации, политика выходит за пределы монарших дворов, зарождаются средства массовой информации. Столь бурные изменения обусловили повышенный интерес и пристальное внимание к происходящему со стороны наиболее «просвещенной» части населения - праотцов современной общественной науки.
В эпоху Просвещения происходит становление и развитие журналистики. Тогда же обнаруживаются и первые попытки описать это новое явление, объяснить его природу, роль и место в общественном устройстве, сформулировать требования к журналистам, издателям, текстам и читателям.
Российская журналистика зарождается в начале XVIII века, а точнее, 13 января 1703 года. В этот день по указу Петра I вышла в свет российская газета «Ведомости». Ее первый номер носил длинное название - «Ведомости о военных и иных делах, достойных знания и памяти, случившихся в Московском Государстве и в иных окрестных странах». Буквально с первых дней новый феномен общественной жизни попадает под пристальное внимание социальных мыслителей. И в те давние времена, и много позднее, да и сегодня в роли таких мыслителей раньше других выступают сами журналисты.
Один из первых российских журналистов Борис Волков уже в первые го-
ды существования прессы размышлял о ее общественном назначении, об идеях общей пользы: «наши авизии почитаются за краткую следовательную историю и печатанию предаются для народной пользы и подноса высочайшим ли-цам».[1]
Герард Миллер в «Предуведомлении» к первому русскому журналу «Ежемесячные сочинения, к пользе и увеселению служащие» предъявляет требования: новизны суждений, простоты и понятности изложения, разнообразия материалов, [2] размышляет о предназначении прессы в целом. Его идея «пользы и увеселения» читателя с помощью периодики, скорее всего, восходит к классификации наук, предложенной В.Н. Татищевым в «Разговоре двух приятелей о пользе наук и училищ». В соответствии с ней наряду с «полезными» науками (грамматика, риторика, физика, арифметика) есть и «щегольские или увеселяющие» (литература, поэзия, живопись, музыка). [3] С именем Миллера связаны также первые попытки эмпирического изучения читательской аудитории - он провел исследование подписчиков на «Ежемесячные сочинения». [4]
Особый вклад в самопознание российской журналистики эпохи Просвещения внес М.В. Ломоносов. Он выделяет ее как особый род деятельности и формулирует самые первые требования к журналистам: «Силы и добрая воля - вот что от них требуется. Силы - чтобы основательно и со знанием дела обсуждать те многочисленные и разнообразные вопросы, которые входят в их план; воля - для того, чтобы иметь в виду одну только истину, не делать никаких уступок ни предубеждению, ни страсти». [5] Ломоносов составил первый свод правил, которыми должен руководствоваться журналист. Он считает, что быть успешным в своей деятельности может журналист «ученый, проницательный, справедливый и скромный». Он должен уметь выявлять «новое и существенное» в сочинениях, освободиться от всяких предубеждений и предрассудков, особо
279
внимательно относиться к сочинениям, признанным «достойными опубликования людьми, соединенные познания которых естественно должны превосходить познания журналиста». Журналист не должен «спешить с осуждением гипотез», «красть у кого-либо из собратьев высказанные последним мысли и суждения», быть «высокого представления о своем превосходстве». [6]
Издатель Иоганн Рейхель («Собрание лучших сочинений к распространению знания и к произведению удовольствия, или Смешанная библиотека о разных физических, экономических, також и до коммерции принадлежащих вещах»), подобно Миллеру, изучает читательскую аудиторию и делает из этого выводы: «Краткость же седмичных листков и месячных сочинений нетерпеливым читателям не только сносною показалась, по причине разделения разных статей, но еще пременою и раз-личностию материй великое удовольствие произвела, и охоту к чтению подкрепила и умножила». [7] И далее на основании изучения читателя рекомендует издателям публиковать «такие сочинения, которые не только удовольствие, но и пользу принести могут». [8]
Во второй половине XVIII века бурное развитие получает сатирическая пресса, зарождаются ее различные направления. В программных выступлениях журналов обосновываются противоположные идеи: активного вмешательства в жизнь и пассивного отношения к ней. Наиболее яркое воплощение это противоборство нашло в известной полемике Николая Новикова и Екатерины II. Во многом именно тогда определились перспективы развития русской журналистики и ее теоретического анализа. Оппоненты стремились и сформировать общественное мнение, и выступить его выразителями, о чем свидетельствуют их обращения к аудитории, а также публикация полемических писем от имени читателей. Возможно, уже здесь мы сталкиваемся с прообразом нынешней публичной социологии. [9]
Основными целями прессы Н.И. Новиков уже по традиции считал поль-
зу и увеселение читателя. По его мнению, пользу обществу приносит печать, осуждающая пороки, причем не «в общем», а персонально: «Критика на лицо больше подействует, нежели как бы она написана на общий порок. Например, я много раз видал, что когда представляют на театре Скупого, тогда почти всякой скупой в театр смотреть ездит. Для чего же? для того, что он думает тогда о каком ни на есть другом скупяге, а себя, наверное, тогда и не вспомнит... Я утверждаю, что критика, писанная на лицо, но так, чтобы не всем была открыта, больше может исправить порочного». [10]
Новиков не ограничивается рассуждениями о назначении печати и содержании текстов. Большое внимание уделяет он личности журналиста. В частности, выдвигает к ней определенные требования: «чтобы уметь хорошо сочинять, то потребно учение, острой разум, здравое рассуждение, хороший вкус, знание свойств русского языка и правил грамматических, и наконец, истинное о вещах понятие». [11] Впрочем, Новиков не сводит деятельность журналиста лишь к распространению истинных знаний, предъявляя к нему требования критического изучения и даже исправления действительности.
В развитие рассуждений о назначении печати и об обязанностях журналиста Новиков обращается к проблеме читателя. Если до него ни Миллер, ни Рейхель, ни другие исследователи практически не учитывали социальной дифференциации читателей, то сам Новиков говорит об ориентации журнала на определенный круг единомышленников или, выражаясь современной терминологией, на определенную целевую аудиторию: «Ежели ты, любезный читатель, из числа любителей своего отечества; ежели ты небесполезный член его; ежели усердное твое о благе общем ревнование делает тебя достойным дражайшего имени сына отечества. для таких издаем труды свои и у таких в руках желаем их видеть». [11] Новиков ориентировался на разговорный язык не только и не столько «благородного»
280
сословия, сколько широкой читательской аудитории того времени: «доколе будут презирать свой отечественный язык в обыкновенном разговоре, дотоле и в письменах не может оный ни до совершенства дойти, ни обогатиться». [12] Эта проблема, поставленная Новиковым еще два с половиной века назад, и сегодня находится в центре внимания социологии журналистики, социолингвистики, социологии языка.
Таким образом, Новиков затрагивает все три основные составляющие объекта современной социологии журналистики: сами издания и их материалы, журналистов и издателей, читательскую аудиторию. С полным правом можно говорить о целостной концепции печати Новикова.
Его концепция не нашла поддержки и понимания у оппонентов, в частности - у Екатерины II. Она разрабатывает свой вариант набора обязанностей и личных качеств, необходимых автору журнальных материалов. По мнению просвещенной Императрицы, журналист, критикуя действительность, не должен называть конкретных лиц: «не целить на особ, но единственно на пороки». [13]
Совершенно в духе эпохи Просвещения размышляет о журналистике Д.И. Фонвизин. В подзаголовок своему журналу «Друг честных людей, или Стародум» он ставит слова: «Периодическое издание, посвященное истине». [14] Как тут не вспомнить о газете известного французского просветителя Жан-Поля Марата «Друг народа» с эпиграфом «Посвятим жизнь истине». [15] Фонвизин выявлял социальную обусловленность уровня и характера развития искусства, журналистики, риторики. В частности, он отмечал: «Демосфен и Цицерон в той земле, где дар красноречия в одних похвальных словах ограничен, были бы риторы не лучше Максима Тирянина... истинная причина малого числа ораторов есть недостаток в случаях, при коих бы дар красноречия мог показаться». [16]
Заметный вклад в формирование представлений о печати и журнали-
стике внес Н.М. Карамзин. Рассуждая в русле устоявшейся формулы «полезное и приятное», известный литератор, журналист и историк тяготеет ко второй ее части. Карамзин ставит перед журналистом задачу воздействовать на чувства читателя, но при этом уже не говорит ни о поисках истины, ни о борьбе прессы с социальными проблемами и пороками. Речь идет исключительно о служении прекрасному, о воспитании в человеке добрых побуждений, о независимости искусства и журналистики, как его части, от политики.
А.Н. Радищев, напротив, сосредотачивается на «пользе», понимаемой им как поиск и распространение истины, как борьба с индивидуальными и общественными пороками. По поводу критики пороков и их носителей мысли Радищева созвучны позиции Новикова: «Личность в истине столь же дозволительна, как и самая истина». [17]
Еще задолго до известного высказывания В.И. Ленина Радищев, отзываясь об одном из лондонских изданий, отметил: «.несмотря на то, что он не более как газетчик, он мог бы найти почетное место среди историков своего времени». [18] Впрочем, и еще раньше, за несколько лет до этого И.Ф. Богданович в «Предуведомлении» к своему изданию «Собрание новостей» определил одну из главных его задач - составление «истории настоящего времени». [19]
Таким образом, XVIII век можно по праву считать периодом зарождения и становления российской журналистики и ее теоретического анализа. Характерной чертой этого этапа является совмещение в одном лице ролей журналистов, издателей, писателей и исследователей. Присущий Просвещению энциклопедизм обусловил широчайший спектр научной и практической деятельности просветителей. Ломоносов и многие другие его современники выступали одновременно специалистами в области естественных наук, гуманитарной и социальной мысли, литературы и искусства, государственной службы и т.д. Подобный синкретизм не ли-
281
шает нас возможности выявления сугубо социологического дискурса в многогранном творчестве российских просветителей.
Процесс развития и дифференциации теоретической мысли в области журналистики и прессы обуславливался политическими, экономическими, социальными, культурно-историческими факторами и, конечно же, личностными качествами исследователей, их мировоззрением и социальной принадлежностью. Наметившееся разнообразие теоретических взглядов было обращено к единому объекту - журналистике. Новый объект очень скоро обрел ясные контуры, собственное содержание и структуру. Внимание российских мыслителей эпохи Просвещения, как и сегодняшних социологов журналистики, привлекают, прежде всего, ее три основные составляющие: сами издания, журналисты и читатели.
Анализируя свои и чужие издания, исследователи касались вопросов периодичности, тематики, оперативности и языка материалов. Уже один из первых российских журналистов-переводчиков-редакторов Борис Волков в первой четверти XVIII века обращал внимание на проблему своевременности выхода в свет: «.мнится что 5 или 6 или больше Ведомостей в одной печати не понравятся и не почтутся за новости, но за какой-либо меморий ради гисториков». [1] Но в то же время он настаивал на печати уже устаревших номеров с целью обеспечения непрерывности и последовательности: «.надобно всем прошлогодским Ведомостям из печати выходить не умедля, хотя уже задними числами или задним числом; ибо есть в них много куриозна-го и надобнаго, да к тому же надобно им на свет вытти для порядку и след-ства в них». [1]
Язык газет и журналов не столько изучался, сколько формулировались требования к нему, что вполне соответствует духу времени. Требования были обусловлены изначальной установкой их авторов относительно социального предназначения печати. Так, Карамзин
в своих размышлениях о языке журнала ставил перед автором задачу изобразить мир собственных внутренних переживаний, не ориентируясь, как бы мы сказали сегодня, на языковую картину мира читателя. Другую цель - достоверно отразить реальность - ставили перед журналистами Новиков, Фонвизин, Радищев и другие представители «просветительского реализма». Отсюда - их выводы о необходимости вовлечения в журналистский язык народной, разговорной лексики. [20]
Социологичность дискуссий о языке СМИ заключается в том, что он предстает функционально зависимым от идеологической и концептуальной позиции, от целей и задач, стоящих перед автором и изданием, от характера читательской аудитории и т.д. Вместе с тем упомянутые мыслители отталкиваются не от изучения изданий и текстов, не от факторов их обусловивших, но от собственных умозрительных конструкций, устанавливая по своему усмотрению те или иные лингвистические и тематические императивы. Несмотря на всю умозрительность первых «досоциологических» концепций, именно просветители наметили проблематику и предвосхитили содержание будущего социологического анализа формы и содержания средств массовой информации.
В качестве первопроходца российской журналистики выступил сам Петр I. И уже вслед за ним роль журналиста стали примерять на себя ученые, философы, писатели и поэты, переводчики, чиновники и т.д. До появления и самой профессии, и профессионального сообщества журналистов было еще очень далеко. Тем не менее, ни один из российских просветителей не обошел вниманием проблему профессиональных и личностных качеств журналиста, автора. Круг журналистов и издателей был предельно узким. Следовательно, речь могла идти почти исключительно о самоописании и самоанализе.
Требования к журналистам исходили из представлений авторов о роли
282
и назначении печати. Так, в программных статьях сатирических журналов находят обоснование идеи и активного вмешательства в жизнь, и пассивного отношения к ней. Достаточно вспомнить известные дискуссии, развернувшиеся между Новиковым и Екатериной II, между Сумароковым и Херасковым. [21] В этих и других подобных случаях полемика развивалась в русле известной формулы «польза и увеселение». Отсюда вытекали и различные требования к журналисту. В одном случае -умение художественными средствами увлечь, «увеселить» публику, не особо заботясь поиском истины и правды. В другом - исследование действительности, поиск истины, борьба с пороками и недостатками.
Свои требования и своды правил для журналистов формулировали и публиковали Ломоносов, Новиков, Радищев и др. И здесь мы сталкиваемся с социальными учениями практически в чистом виде. Просветители еще не изучают реальную профессиональную деятельность журналистов (к тому же ее еще просто невозможно было выделить как самостоятельный объект познания), не пытаются описать и объяснить ее воздействием тех или иных факторов, а лишь формулируют требования к ним на основе собственного опыта и мировоззрения. Вместе с тем большую ценность для дальнейшего социологического изучения имеет сама по себе постановка проблемы профессиональных и личностных качеств журналиста, их формирования и влияния на эффективность прессы.
Отмеченные досоциологические подходы к изучению журналистов, характерные для социальных учений эпохи Просвещения, существуют и используются до сих пор. Наряду с масштабными подлинно социологическими исследованиями журналистов и их профессиональной деятельности [22] под видом социологии журналистики то и дело появляются всевозможные своды правил и кодексы, бесконечно далекие от реальной журналистской практики и никак с ней не связанные, порожденные
как доктрины и манифесты теперь уже современных мыслителей.
Изучение читательской аудитории тех времен по понятным причинам еще нельзя назвать социологическими исследованиями. Точнее, вслед за Г.С. Батыгиным, назвать эти исследовательские практики социальными обследованиями. Упомянутые ранее социальные обследования читателей своих изданий, предпринятые Миллером, Рейхелем, Новиковым и др., еще очень далеки от современных социологических исследований аудитории СМИ. Без опоры на какую-либо методологию и методику, путем изучения имеющихся статистических данных и проведения спонтанных опросов первые российские «медиаисследователи» составляли свое представление о социально-демографическом портрете аудитории, об отношении к периодичности издания, об оценке читателями тех или иных материалов. Несмотря на очевидное несовершенство предпринятых социальных обследований аудитории, именно они максимально близко подошли к «настоящей» социологии, к изучению действительности вместо создания умозрительных императивных конструкций.
Зарождение теоретического знания о журналистике в России, включая его социологические аспекты, происходило в условиях распространения идей Просвещения, влияния европейской политической и философской мысли, противоборства реформаторства и консерватизма, бурного развития естественных и гуманитарных наук. Журналистику того времени еще крайне сложно выделить из других видов деятельности и форм общественного и специализированного сознания: науки, литературы и искусства, религии. Все это наложило свой отпечаток на уровень и характер развития общественной мысли о новом явлении. Несмотря на все разнообразие учений, объединяет их одна общая черта - формат социальной доктрины, что в полной мере следует сложившимся в то время императивам.
283
И все же рассмотренные нами воззрения было бы несправедливо оценивать исключительно как музейные экспонаты. Многое в них заложило перспективы дальнейшего изучения, сформировало исследовательскую проблематику и сохранило актуальность для современной социологии журналистики. В этом плане, прежде всего, следует обратить внимание на размышления о предназначении журналистики, ее социальных функциях, как принято это именовать сегодня. Рассмотренные нами ранее взгляды на содержание газет и журналов, на необходимые качества журналистов, на изучение читательской аудитории формировались в зависимости от того, какие социальные функции вменял журналистике и прессе тот или иной мыслитель. Напомним, что все дискуссии о предназначении печати велись в русле формулы «польза и увеселение». В той или иной интерпретации и терминологии «польза и увеселение» предстают практически в любой современной концепции социальных функций журналистики и средств массовой коммуникации.
Дискуссии вокруг языка газет и журналов наметили перспективы и заложили традиции социолингвистических исследований средств массовой информации. Принципиальным моментом для современных социологов является указание на связь языка издания с его тематикой и направленностью, с характером аудитории, с языковыми картинами мира читателей и авторов.
Социальные обследования читателей своих изданий, предпринятые Миллером, Рейхелем и позже Новиковым, положили начало прикладным исследованиям аудитории, ставшим со временем неотъемлемым атрибутом редакционной журналистской практики. По сей день многие подобные обследования так и не попали в поле зрения институциональной социологии, хотя некоторые из них могли и еще могут значительно обогатить теорию, историю и методологию науки.
Подводя итоги краткого экскурса в историю зарождения социальной мыс-
ли о журналистике, следует отметить. Российские просветители обозначили круг исследовательских проблем, актуальных вплоть до сегодняшнего дня, наметили возможные пути их решения, обогатили общественную мысль целым рядом концепций печати и исходящих из них требований к изданиям и журналистам, провели первые социальные обследования читателей газет и журналов. Тем самым были заложены основы социального, а в будущем и социологического изучения журналистики. Док-тринальность, присущая концепциям и учениям просветителей, оказала заметное влияние на дальнейшее развитие научной мысли. В той или иной степени она была и остается характерной чертой для российской социологии журналистики на всем протяжении ее истории, не исключая современного этапа.
Знакомство с первыми российскими социальными учениями о журналистике дает основания полагать, что состояние, развитие и специфика современной социологии журналистики в России обусловлены особенностями ее зарождения, становления и развития. И с этой точки зрения, следующим важным этапом исследования представляется протосоциологический самоанализ российской журналистики в XIX -начале XX вв.
Литература
1. Балицкий Г.В. Зарождение периодической печати в России. СПб., 1908, с. 29
2. Ежемесячные сочинения, к пользе и увеселению служащие. СПб., 1755, январь, с. 5-6
3. Татищев В.Н. Разговор двух приятелей о пользе наук и училищ. С предисловием и указателями Нила Попова. М., 1887, с. 76
4. Месячные исторические, генеалогические и географические примечания в Ведомостях. СПб., 1733, январь, с. 2-3
5. Ломоносов М.В. - Полн. собр. соч. в 10-ти т. М. - Л., 1938, т. 3, с. 218
6. Ломоносов М.В. - Полн. собр. соч. в 10-ти т. М. - Л., 1938, т. 3, с. 232
284
7. Собрание лучших сочинений. М., 1762, ч. 1, N 1, с. 1-2 (ненумер.)
8. Собрание лучших сочинений. М., 1762, ч. 1, N 1, с. 8 (ненумер.)
9. Майкл Буравой. За публичную социологию. http://publicsphere.narod. ru/Burawoy.pdf
10. Н.И. Новиков и его современники. М., 1961. С. 242.
11. Сатирические журналы Н.И. Новикова. М. - Л., 1951. С. 252
12. Новиков Н.И. Избр. соч., с. 77.
13. Ужасть как я печален... - Всякая всячина. СПб., 1769, N 49, с. 134
14. Станько А.И. Становление теоретических знаний о периодической печати в России (XVIII в - 60-е гг XIX в). - Издательство Ростовского университета, 1986, с. 44
15. Корконосенко С.Г. Социология журналистики. СПб.: Аспект-Пресс. 2004, с. 23
16. Фонвизин Д.И. Собр. соч. в 2-х т. М. - Л., 1959, т. 2, с. 64
17. Радищев А.Н. Полн. собр. соч. в 3-х т. М. - Л., 1938, т. 1, с. 334
18. Радищев А.Н. Полн. собр. соч. в 3-х т. М. - Л.,1952, т. 3, с. 523
19. Собрание новостей. СПб., 1775, сентябрь, с. 2-3 (ненумер.)
20. Горшков А.И. Язык предпушкин-ской прозы. М., 1982, с. 185
21. М.Х. Письмо. - Полезное увеселение. М., 1761, N 1, с. 14
22. Российский журналист и журналистское образование [Текст]: (социологические исследования) / Л.Г. Свитич, А.А. Ширяева; под ред. Я.Н. Засурского. - М.: ВК, 2006.
JOURNALISM IN THE SOCIAL STUDIES OF THE RUSSIAN EDUCATORS: HISTORICAL AND SOCIOLOGICAL ASPECT
Sheremet A.N.
ANO «Higher school of the Performing Arts» (Konstantin Raikin's theatre school)
Discussions around the language of newspapers and magazines have charted perspectives and established the tradition of sociolinguistic media research. A fundamental point for modern sociologists is an indication of the connec-
tion between the language of the publication and its subject matter and focus, with the character of the audience, with the linguistic pictures of the world of readers and authors. Social surveys of readers of their publications, undertaken by Miller, Reichel and later Novikov, laid the foundation for applied audience research, which eventually became an integral part of editorial journalistic practice. To this day, many such surveys have not come to the attention of institutional sociology, although some of them could and still can significantly enrich the theory, history and methodology of science.
The origins of the social thought about journalism is dealt with in the article. It is shown, that the theoretical analysis of the emerging institute of mass communication attempts made by russian educators, contents main directions of the modern sociology of the journalism.
Keywords: sociology of the journalism, journalism, enlightenment, history of the sociology, social studies
References
1. Balitskiy G.B the emergence of the period print in Russia. St. Petersburg, 1908, p.29
2. Monthly essays, for benefit and entertainment. St. Petersburg, 1755, January, p. 5-6
3. Tatishev V.N. Two fellas' conversation about the benefits of the science and colleges. With the Nil Popov's preface and pointers. Moscow, 1887, p. 76
4. Monthly historical, genealogical and geographical marks in Gazette. St. Petersburg, 1733, p. 2-3
5. Lomonosov M. V-Complete works in 10 volumes. Moscow-Leningrad, 1938, third volume, p. 218
6. Lomonosov M. V-Complete works in 10 volumes. Moscow-Leningrad, 1938, third volume, p. 232
7. Collection of the best works. Moscow, 1762, pt.1, N 1, p 1-2 (unnumbr.)
8. Collection of the best works. Moscow, 1762, pt.1, N 1, p 8 (unnumbr.)
9. Michael Buravoy. For the public sociology. http://publicsphere.narod.ru/Burawoy.pdf
10. N. I. Novikov and his contemporaries. Moscow, 1961. p. 242
11. N. I. Novikov's satirical journals. Moscow-Leningrad, 1951. p. 252
12. N. I. Novikov's selected works, p. 77
13. I'm horribly upset...- all sorts of things. St. Petersburg, 1769, N 49, p. 134
14. Stanko A.I. Development of the theoretical knowledge about period print in Russia
285
(XVIII c. -60s XIX c.). - Publishing house of the Rostov's university, 1986, p. 44
15. Korkonosenko S.G. Journalism sociology. St. Petersburg: aspect-press. 2004, p.23
16. Fonvisin D.I. Complete works in two volumes. Moscow-Leningrad, 1959, vol.2, p.64
17. Radishev A.N. Complete works in three volumes. Moscow-Leningrad, 1937, vol.1, p. 334
18. Radishev A.N. Complete works in three volumes. Moscow-Leningrad, 1937, vol.3, p. 523.
19. News collection. St. Petersburg, 1775, September, p. 2-3 (unnumbr.)
20. Gorshkov A.I. BeforePushkin prose's language. Moscow, 1982, p. 185
21. M. H. The letter. Useful entertainment. Moscow, 1761, N1, p. 14
22. Russian journalist and journalistic education [the text]: (sociological researches) / L.G. Svitich, A.A. Shiryayeva; under Y.N. Zasurskiy edit. - Moscow: VK, 2006.
286
