CC BY
77
УДК 070.1
DOI 10.17150/2308-6203.2015.4(4).366-384
Киричёк Петр Николаевич
доктор социологических наук, профессор, Международный университет природы, общества и человека «Дубна»,
141980, Российская Федерация, Московская область, г. Дубна, ул. Университетская, 19, e-mail: kpn54@yandex.ru
Petr N. Kiricheyk
Dr. in Social., Professor,
International University of Nature, Society and Man «Dubna», 19 Universitetskaya St., 141980, Dubna, Russian Federation, e-mail: kpn54@yandex.ru
ЖУРНАЛИСТИКА В СИСТЕМЕ ИНФОРМАЦИОННОГО УПРАВЛЕНИЯ
Аннотация. В статье рассматривается управленческий ресурс современной журналистики в постиндустриальном обществе. Обозначается взаимосвязь социальных феноменов — массово-информационных импульсов и управленческих алгоритмов. Отслеживается процесс становления и развития в реформирующемся социуме новой разновидности власти — информационной, или знаньевой. Оценивается с научных позиций адекватная этой власти форма государственного управления — информационная. Дается определение модуса информационного управления и приводится его структурно-функциональная схема. Демонстрируется роль социальной информации как источника принятия и исполнения управленческого решения. Показывается место и значение массмедиа как инструмента информационного управления. Доказывается необходимость управления информационной сферой (бесцензурными средствами) как соционормативной обязанности политической власти.
С помощью структурно-функционального метода определяются основы взаимодействия власти как политической и журналистики как информационной форм деятельности. Выявляются две находящиеся в коллизии разновидности журналистско-политического синкретизма — идеальная (номинальная) и реальная (предметная). Анализируются механизмы формирования отечественной журналистикой общественного мнения в рыночных условиях бытия. Делается вывод о социально-управленческой возможности преодоления либерально-фундаменталистского акцента в работе отечественной прессы. Предлагаются способы оптимизации массмедийной деятельности на нравственно-профессиональной основе.
Ключевые слова. Журналистика, информация, политика, управление, общественное мнение, массмедиа, система, ресурс.
Информация о статье. Дата поступления 21 августа 2015 г.; дата принятия к печати 8 сентября 2015 г.; дата онлайн-размещения 30 октября 2015 г.
JOURNALISM IN THE SYSTEM OF INFORMATION MANAGEMENT
Abstract. The article runs about the management resources of modern journalism in post-industrial society. It specifies relationship of social phenomena: mass-information pulses and management algorithms. It monitors the process of formation and development in reforming society of a new variety of authorities — informational or knowing. From scientific point of view, the article rates the relevant to these authorities form of public administration — informational. The author gives a definition of mode of information management and its structural and functional scheme. He demonstrates the role of social information as a source of decision and execution of the administrative decision. The article shows the place and importance of mass media as a tool of information management. It argues in favor of necessity of management of information sphere (by uncensored means) as the socio-normative responsibility of authorities.
Using the structural-functional method the author defines the basic principles of cooperation between the authorities and journalism with their political (as for authorities) and informational (as for journalism) forms of activity. There are identified two conflicting kinds of journalistic and political syncretism — the ideal (nominal) and the real (objective). The author analyzes the mechanisms of domestic journalism to make public opinion in the market conditions of existence. He concludes about the social and managerial capabilities to overcome the liberal fundamentalist emphasis in the work of national press. The article suggests ways to optimize the mass media activity on moral and professional basis.
Keywords. Journalism, information, policy, management, public opinion, mass media, system, resource.
Article info. Received August 21, 2015; accepted September 8, 2015; available online October 30, 2015.
Как известно, наука часто начинается с гипербол, которые затем обретают нормальный рефлексивный облик. И вот одна из них, очередная — фирменным знаком ХХ! в. становится массовая информация, тиражируемая социальной коммуникацией. По всем признакам в современном обществе происходит внешне незаметный переворот в социальном управлении: доминантные ранее экономические, силовые, политические, правовые ресурсы отношений «господства — подчинения» начинают уступать по эффективности влияния на массовое сознание и поведение информационному ресурсу. В режиме благоприятствования свершается кардинальная смена парадигмы управления, где главной субъект-объектной инновацией становится
непрерывно распространяющая социальную информацию массовая коммуникация, которая является способом связи любых объектов материального и духовного мира.
Эта управленческая ипостась массовой коммуникации проистекает из ее идеолого-технологического источника, суть которого состоит в том, чтобы отправлять функции информационного интегратора, координатора, регулятора всего духовно-практического многообразия социального бытия. Реальным производным содержательной наполненности и инструментальной направленности массовой коммуникации является количественно-качественное состояние в обществе сфер политики, экономики, права, морали, культуры, образования и др. По су-
ществу, социальные реалии с помощью массовой коммуникации подводятся (в том числе: преобразуются путем коррекции или «ломки») под основные параметры образа жизни в цивилизационном измерении.
Все эти сущностно-функцио-нальные признаки прямо и косвенно знаменуют процесс становления и развития в обществе новой разновидности власти — информационной, или знаньевой (по Ф. Бэкону: «Знание — сила»): «Знание — самый демократичный источник власти... Контроль над знаниями — вот суть будущей всемирной битвы за власть во всех институтах человечества» [27, с. 42—43]. Если знание — это сила, а информация — его предтеча, то массовая коммуникация как вместилище и того, и другого неизбежно становится обязательным средством (элементом) деятельности государственных, общественных, промышленных, аграрных, коммерческих и иных организаций и корпораций.
На самом деле, это — родимое пятно нового социального времени и пространства, все более переходящих в своей быстрой эволюции на принципы и механизмы информационного управления, когда «сила любой власти определяется не мощью репрессивного аппарата и наличием богатства, а силой и широтой распространения технологий . общественных связей и такого их важнейшего элемента, как «паблик рилейшнз», управляющего культурой влияния на человека» [2, с. 19]. При этом существующее в наше время перепроизводство разноречивой информации затрудняет гражданам возможность правильной ориентации в повседневности и принятия грамотных решений.
Известно, что доминантный вид социального управления определяется ведущим, или базисным, типом сущностно-функционального обе-
спечения полнокровной жизнедеятельности всех сфер общества, который в наибольшей (по сравнению с другими факторами) степени способствует успешному достижению двух главных ее целей — самосохранения и развития человека. И эти цели тесно увязываются с достижением высоких параметров, с одной стороны, стабильности и устойчивости, а с другой — динамичности и прогрессивности, которые должна приобретать вся общественная система в современных условиях.
В настоящее время ведущим игроком на «шахматной доске» общественной жизни становится информационный тип сущностного функционализма, что неизбежно влечет за собой возникновение нового вида власти — информационной и, соответственно, нового вида управления — информационного. Разумеется, возникающее в зоне устойчивости-равновесности общественного устройства информационное управление априорно предполагает наличие системно-элементных признаков субъект-объектных отношений на фундаменте «господства — подчинения» с использованием управленческого потенциала социальной (пиаровской) информации, востребованной массмедиа. При этом особое значение в системе «идеологии-технологии» данного вида управления приобретает (по своему содержанию и форме) массово-информационное воздействие на социум в целях переориентации сознания и поведения людей, в основе которого лежит одно универсальное свойство: «Любая из разновидностей социальной информации в конечном итоге служит целям управления обществом или отдельными его частями» [14, с. 390].
Конечно, век изобилия информации не гарантирует избавления
от проблемы духовного дефицита: в частности, в постиндустриальном обществе устоявшаяся система государственного управления по всем идеологическим признакам и технологическим параметрам обнаруживает свою структурно-функциональную недостаточность во многих нишах жизнедеятельности социума, которые не поддаются воздействию традиционных ресурсов власти — административному, силовому, правовому и др. В этой связи система управления и по содержанию, и по форме либо сознательно, либо вынужденно мутирует в сторону меняющихся запросов руководимого большинства и дополняется новым его типом — информационным.
Последний в своем целеполага-нии использует любую из разновидностей социальной информации. И в особенности ту, которая непрерывно производится пресс-службами организаций, учреждений, корпораций с помощью PR и распространяется массмедийными средствами (например, для разъяснения гражданам государственной политики в сфере экономики и обеспечения в этой области большего динамизма развития): «В услугах PR нуждаются государства, территории, бизнес, власть, партии, социальные институты, отдельные личности (государственные деятели, политики, лидеры общественного мнения, артисты, журналисты и др.)» [12, с. 44].
Разумеется, при «разучивании» новой роли социальная информация оставляет за собой и старую — она связывается с изначальным источником принятия управленческого решения, определяемого как «социальный акт, в котором в логической форме (текстуальная модель) выражены воздействия управляющих звеньев (государственных органов, должностных лиц) на общественную систе-
му (управляемые объекты), необходимые для достижения поставленных целей, обеспечения интересов и удовлетворения соответствующих потребностей в управлении» [2, с. 550—551]. При этом основой процесса принятия управленческого решения (социально-политического, социально-экономического, социально-культурного и т. д.) были и остаются сбор, обработка, анализ, интерпретация доминантных по общественному назначению фактов и сведений о жизнедеятельности социума.
Тем не менее, социальное Ноу-хау фиксируется явным образом: геометрически-прогрессивный рост объемов циркуляции социально значимой информации в современном обществе показывает, что синергия медиапроцессов вышла на тот уровень, когда в ее хаосе зарождается новый порядок социокультурной самоорганизации, отмеченный появлением автономного вида управления — информационного — с именной для него структурно-функциональной и субъект-объектной спецификой. И здесь генеральным становится информационный ресурс как «совокупность идей, концептов, программ, идеологий, позиций и т. д., которые являются возможными для реализации в управлении, социальной практике» [20, с. 172].
Действительно, переход общества из одной фазы развития — индустриальной в другую — постиндустриальную, который сейчас осуществляется в России, происходит «не на основе форм собственности, а на основе степени овладения людьми особыми знаниями — компьютерно-информационными технологиями. А обладающий преимуществом в этой области социальный слой называется, в отличие от пролетариата, «когнитариатом», то есть людьми умственного труда, что вполне логично
для обществ, чья технология построена на расширенном воспроизводстве знаний» [26, с. 27—28].
В итоге, человеческая цивилизация и по историческому велению, и по собственному разумению неизбежно выходит на новый — информационный — виток развития посредством когнитивной (знаньевой) модернизации бытия и сознания социума с широким овладением людьми компьютерным феноменом как медиакультурным фактором. И этот процесс коренным образом меняет генерализованную базу отношений «господство — подчинение», на которых строится любой вид государственного управления безотносительно к его векторам — позитивному, нейтральному, негативному (применительно к самосохранению и развитию человека). Ну, а новый руководящий класс, выдвигающийся на первую роль (субъект управления), «когнитариат», занимается, в первую очередь, расширенным воспроизводством знаний с помощью эффективного использования информационного ресурса. При этом он стремится к завоеванию всех социальных ниш, дающих возможность управлять индивидами, группами, слоями, классами всего общества, в первую очередь, в их непосредственных интересах.
В принципе, инновационный — по используемым средствам и задействованным механизмам — характер информационного управления как важнейшей разновидности социального (государственного) управления означает самодостаточность идео-лого-технологического наполнения всех ниш социума публично оглашаемыми фактами, сведениями, оценками, выводами и решениями. Они формируют соответствующее общественное мнение, направленное на достижение двух рядоположен-ных целей: точечной — сохранение
стабильной или устранение кризисной ситуаций и масштабной — осуществление прогнозируемых изменений в сознании и поведении людей.
В чистом виде информационное управление предполагает организацию массированного ме-диакультурного воздействия на социально-политическую или социально-экономическую атмосферу страны (региона). Причем без использования политического, правового, силового и иного ресурсов, которые в таком случае даже при настойчивом их применении не могут иметь решающего значения для выправления ситуации в нужную сторону. И здесь лежащая в основе информационного управления универсальная формула «господство — подчинение» реализуется в более скрытой, чем в других его аналогах (политическом, экономическом, военном и др.), форме. Это происходит, как правило, путем убеждения или внушения больших масс людей с помощью авторитета общественного мнения, формируемого медиас-редствами, которое в данном случае превосходит по своей суггестивности все административные рычаги.
Естественный вопрос: кто представительствует от «когнитариата» в ситуациях информационного управления — обычно это бывает «пресс-служба» организации, учреждения, корпорации, которая информационными средствами преследует общественный, классовый, групповой, индивидуальный (прямо или скрыто выраженный) материальный или духовный интерес. В своих действиях «когнитариатная» структура нацеливается на коррекцию сознания и поведения той или иной массовой аудитории, которую составляет население (социальная группа) либо всей, либо части территории административной единицы (страны, региона,
муниципального образования), предрасположенное к кратковременной или долговременной рецепции общественно значимой информации.
Как в шахматной игре, субъект-объектные диспозиции в процессе информационного управления складываются не сами по себе, а в связи с диалектически возникающими политическими или экономическими обстоятельствами: «Если как следует осознать, что большинство происходящих в самых разных сферах жизнедеятельности современных открытий представляют собой синтез уже имеющейся информации, станет понятным, почему практически каждый социальный субъект все более озабочен проблемами производства, поиска и потребления информации. Информация из некоторого вспомогательного инструмента постепенно превращается в один из главных двигателей лайнера под названием «Жизнь» и способна непосредственно обеспечивать как локальное благополучие и индивидуальный комфорт, так и прогрессивную динамику социума в целом» [28, с. 72].
Помимо пресс-служб, в число субъектов информационного управления можно включить собственно политиков и представителей «четвертой власти», которой в ненаучном обиходе именуются журналисты. Хотя в постиндустриальном обществе будет правомерным понятие «четвертая власть» заменить на новое — «информационная власть». Это будет более точный термин, если исходить из тенденции «возвышения новой власти», «решительных изменений отношений «знание — власть», когда «средства массовой информации обрушивают на нас поток разобщенных данных» и потому возникают «метаморфозы власти», обращенные «к проблеме управления» [27, с. 15, 17, 19].
Исходная посылка процесса информационного управления есть предрасположенность его субъекта и объекта к партнерскому модусу социальных отношений и конструктивному модулю социального взаимодействия. Она создается с помощью имеющих четкую направленность медиакоммуникативных посылов (приемов), в частности, своевременно заявленных и умело организованных общественных опросов. В ходе их реализации выявляется общественное мнение как «одно из состояний общественного сознания, или способ существования массового сознания, в котором проявляется отношение (скрытое или явное) различных групп людей к событиям и процессам действительной жизни, затрагивающим их интересы и потребности» [25, с. 99].
И общественное мнение, интенсивно формируемое информационно-коммуникативными средствами, необходимо в качестве основополагающей предпосылки для радикальных (коренных) или частичных (постепенных) изменений в сознании и поведении людей, которые изначально прогнозируются (планируются) субъектами управления. Действительно, общественное мнение «выступает важным средством анализа и оценки государственной информации. И хотя оно по своей природе субъективно, из-за своей массовости оно обладает свойством «объективно видеть» эффективность управленческой информации» [11, с. 243].
Разумеется, пространственно-временная среда информационного управления всегда бывает разноликой. И в ее спектре обычно присутствуют различные конструкты пиаровской идеологии и технологии, возможности которой активно используются пресс-службами и стоящими за ними акторами прежде
всего в политической и экономической сферах жизнедеятельности социума. При этом весь процесс информационного управления можно представить медиакультурной суммой пяти основополагающих статических и динамических узлов (цели, задачи, направления, средства, результаты), которые в целом являются традиционными, или общими, для любого вида социального управления. При этом последнее выступает как «элемент и одновременно функция организованных социальных систем, обеспечивающая сохранение их структуры, поддержание режима деятельности, реализацию программы и цели деятельности» [18, с. 18].
Это — с одной стороны, касающейся общего, или традиционного, в социальном типе и информационном его виде управления, имеющих сферы пересечения. С другой стороны, касающейся частного, или особенного, самое большое различие между социальным и информационным управлением заключается в используемых средствах и достигаемых результатах. В случае применения информационного модуса воздействия на массовое сознание эти средства означают использование убеждающего, внушающего, манипулирующего медийного влияния. А результаты, в свою очередь, представляют мягкую (частичную) или жесткую (полную) переориентацию объекта управления — больших групп населения, их сознания и поведения — как закономерный итог рецепции людьми специально запрограммированных информационных потоков.
Ничего сложнее не бывает: информационная переориентация сознания и поведения масс граждан достигается путем формирования общественного мнения по вышедшему на повестку дня социально значимому вопросу. Эта операция в привычном
режиме осуществляется по заданным субъектом управления информационно-коммуникативным алгоритмам, которые выступают квинтэссенцией либо частных, либо групповых, либо классовых, либо общественных интересов в жизненно важных сферах социума. И это не бой с тенью: управление медиасферой (бесцензурными средствами) в обязательном порядке входит в перечень обязанностей политической власти.
На самом деле, 90-е гг. ХХ в. показали, что полный уход государства из медиасреды устраняет все препятствия на пути господства феномена рыночного фундаментализма и постепенного его завоевания олигархами нового бизнеса (медийного), которые затем стремятся стать свободными и самостоятельными игроками уже не только на информационном, но и на политическом пространстве России: «Накануне новых выборов президента в 1998— 1999 гг. борьба в прессе настолько обострилась и аппетиты олигархов настолько возросли, что Гусинский и Березовский попытались представить свои медиаконцерны как политические партии, которые хотели поставить на место президента своего человека» [9, с. 6].
Сейчас ситуация на информационном рынке в России меняется к лучшему — не без конфликтов и перекосов, но государство стремится противодействовать монопольной концентрации бизнеса в информационной сфере и не допускать опасного для стабильности общественного устройства сращивания сразу нескольких ресурсов реальной власти — политического, экономического, информационного. При этом постепенно становится иной сама парадигма управления информационными потоками, обретающая духовно-практический синтез двух
основополагающих принципов — свободы слова и ответственности за публичное слово.
В схематическом изображении процесс информационного управления в диалектической сумме пяти основных его звеньев представлен на рисунке.
На рисунке в комплексном виде отображаются и организационные, и идеологические, и технологические составляющие процесса информационного управления, где:
ПС — пресс-служба организации, учреждения, корпорации;
СМИ — средства массовой информации страны или региона;
Ц (цель) — переориентация сознания и поведения граждан в определенной сфере жизнедеятельности социума;
З (задача) — формирование общественного мнения по социально значимому вопросу;
Н (направление)— планирование и достижение интересов общественного, классового, группового, частного характера;
С (средство) — целевая информационная кампания пропагандист-ско-агитационного свойства;
Р (результат) — измененные модусы сознания и поведения граждан в определенной сфере жизнедеятельности социума;
ИКА — информационно-коммуникативный алгоритм медийной ра-
боты с массовым сознанием и поведением;
PR — связи с общественностью с идеологическими и технологическими механизмами.
Все медиасоставляющие процесса информационного управления в дифференцированном варианте по сущностным признакам группируются в три основных его модуса — це-леполагание, организация, функционирование.
— модус целеполагания включает в себя: Ц (цель) + З (задача) + Р (результат);
— модус организации включает в себя: Н (направление) + ИКА (информационно-коммуникативный алгоритм);
— модус функционирования включает в себя: С (средства) + PR (механизмы связей с общественностью) [7].
Что касается ПС (пресс-служба) и СМИ (средства массовой информации), то они в этом комплексе выступают как прямые или косвенные субъекты информационного управления, которое имеет еще один — пикантный — объект воздействия. Речь идет о медийной сфере жизнедеятельности социума, должной регулироваться правовыми, экономическими, этическими и иными механизмами. Основной целью здесь является медиакультурное выстраивание (конструирование) лояльного к человеку информационного
Процесс информационного управления
пространства страны или региона, в котором исключались бы возможности манипулирования сознанием и поведением людей в ущерб их политическим, экономическим и иным интересам, связанным с собственным самосохранением и развитием.
Для эффективной повседневной работы на всех без исключения узлах функционирующей модели информационного управления необходимо поддерживать должный уровень рабочего напряжения: его способен самым эффективным образом задавать в условиях демократического устройства управленческий дискурс как «технология коммуникативного взаимодействия различных социальных групп, объектов и субъекта власти, который пронизывает все сферы и уровни в системе отношений общества и государства, является системообразующим, выступает стратегическим ресурсом государственного управления» [29, с. 254].
Если следовать принципу приоритета, то в системе информационного управления его роль отводится планированию в виде целей и задач и достижению в виде результатов реализации общественных интересов. Иными словами — удовлетворение практических (материальных и духовных) потребностей большинства населения, что фактически гарантирует установление и поддержание в стране или регионе атмосферы согласия и стабильности: «Благоприятная информационная среда — это вера для одних, прогресс для других, запугивание всех для третьих, служение и милосердие для четвертых, но безопасность, благосостояние и высокий смысл жизни для всех» [5, с. 162].
Единым медиакультурным фундаментом в процессе информационного управления для всех модусов его организации, целеполагания, функционирования становится обыч-
но Паблик рилейшнз (связи с общественностью) как «важнейшая часть управления обществом и любой организацией; это идеология политической, экономической и конкурентной борьбы, идеология сотрудничества и согласования интересов, технология управления сознанием и настроением людей как внутри организации, так и на уровне социальной группы, социального слоя, класса и в целом на уровне общества» [16, с. 27—28].
Главные пользователи-эксплуататоры PR — это пресс-службы организаций, учреждений, корпораций, которые широко применяют в качестве постоянно или временно действующего комплекса механизмов пиаровские идеологию и технологию. Причем в них обязательно учитывается специфика размещения профильной информации в массмедийных средствах, которая зависит, в первую очередь, от характера контактности СМИ и PR: «Журналистика и Паблик Ри-лейшнз — по определению конфликтные профессии. Вы постоянно сталкиваетесь с чьими-нибудь интересами и далеко не всегда готовы поступиться своими. Конфликт с информаторами, конфликт с редактором, с учредителем, читателями — все это суровые реалии нашей журналистской жизни. Конфликт с президентом, гендиректором, корпоративными недругами и оголтелыми журналистами — вот что преследует наше PR-служение делу гуманизации общественных отношений» [13, с. 97].
Раздвоение единства как суть диалектики присутствует и в медиа-культурной области: при разрешении конфликтных ситуаций, а также при упрочении неконфликтных аналогов наибольшую массово-коммуникативную активность пресс-службы проявляют на двух стратегических направлениях, где акцент делается на сферах политики и экономики. От-
сюда проистекает публичная акцентуация производимых и распространяемых фактов, сведений, оценок, комментариев по поводу интересующих субъект и объект управления событий, явлений, тенденций в социуме:
— во-первых, на информационно-экономическом направлении — здесь усилия пресс-служб сосредоточиваются их учредителями (хозяевами) на умелом выстраивании отношений с потребителями продукции, высоко ценящими публичный имидж организации или корпорации, с целью получения дополнительной прибыли или создания более выгодных условий для хозяйственной деятельности;
— во-вторых, на информационно-политическом направлении — здесь усилия пресс-служб сосредоточиваются их учредителями (хозяевами) на реализации либо программы-макси-мум — завоевание, использование, удержание власти, либо программы-минимум — обретение престижа актором политики и изменение его социально-ролевого статуса на основе публичной информации, которая «является для политических явлений таким же базисным свойством, как вещество и энергия» [24, с. 393].
Бывают ситуации, когда эти цели (дальняя и ближняя, перспективная и срочная) совпадают, например, при создании пресс-службой с помощью массмедиа паблисити лидеру партии, движения, общественного объединения или руководителю страны (региона) в глазах большинства населения. По известному определению, «паблисити — это позитивная известность и признание организации, ее персонала и ее деятельности. Паблисити формируется основной деятельностью организации, отзывами клиентов и партнеров, а также средствами Паблик Рилейшнз. Паблисити — это в большей степени известность внешняя, для широкой
публики, формируемая с широким использованием средств массовой информации» [1, с. 161].
И в этой медиакультурной технологии есть свой, как говорят, скелет в шкафу — при создании паблисити лидеру-индивиду или лидеру-группе пиар-средствами с помощью массмедиа нередко возникает соблазн не соблюсти чувство меры и переступить ту грань воздействия на массовое сознание, за которой появляется риск получения противоположного сделанным усилиям результата. А именно: психологического отторжения большинством населения слишком активно навязываемого ему позитивного образа.
Значит, пиарменам и журналистам никогда не следует забывать особенностей восприятия людской психикой различных информационно-коммуникативных алгоритмов, где малейший перебор одного компонента способен в корне разрушить самый благородный замысел и привести к обратному итогу. В этом смысле не имеют никакой общественной и государственной пользы с точки зрения демократического развития страны или региона две широко распространившиеся в настоящее время негативные массмедийные тенденции — политико-эгоистическое растаскивание по «личным сусекам» информационных ресурсов и формирование культа личности местных лидеров.
Конечно, связи власти и прессы порой напоминают тайны мадридского двора, но два процесса явно отслеживаются — это «политизация массмедиа» и «медиатизация политики» [15]. Причем особо выделяется одна медиакультурная тенденция, которая заключается в том, что «средства массовой информации становятся основным средством политической коммуникации. Происходит полное переплетение сферы
политического и средств массовой информации, что позволяет говорить о формировании медиаполити-ческой системы» [8, с. 30].
Отсюда возникает общественная необходимость, во-первых, рационального управления этой новой (медиаполитической) системой и, во-вторых, всестороннего изучения проблем эффективности ее функционирования, связанного, в первую очередь, с таким социальным феноменом, как выбор человека, на который «влияет наследственность, воспитание и обстоятельства. Человеческое поведение не является ни беспричинным (необусловленным), ни абсолютно предсказуемым. Большую роль в процессе выбора играют средства массовой информации, изменяющие взгляды и представления самого индивида, но в русле индивидуальной свободы, и окружающую его среду» [6, с. 80].
Разумеется, в специфических условиях России, где сама пресса зародилась в 1702 г. из государева (Петра Первого) указа о начале издания газеты «Ведомости», зависимость системы массмедиа от политического режима является важной и, скорее всего, неизбежной стороной объективной их связи. Однако движение власти и прессы ради прогресса в общественном развитии должно быть встречным. Обязательными характеристиками отношений между ними должны быть, с одной стороны, оппозиционный настрой прессы к власти в случае неправедных ее действий и, с другой стороны, социально-партнерский их диалог при совместном решении общественно значимых вопросов, установлению которого в значительной мере способствуют пресс-службы организаций, учреждений, корпораций, использующие в своей работе идеологию и технологию Паблик рилейшнз.
Отсюда следует, что успешное отправление властью и прессой самой необходимой политической функции выражать и защищать коренные интересы России, ее гражданского общества и правового государства — не имеет ничего общего с пресловутой неизбежностью политизации массмедиа, трактуемой только с негативной точки зрения, имеющей не конкретно-историческое, а абстрактно-философическое обоснование. При этом нужно согласиться с тем, что во все исторические времена, знаменующие переходность бытия, политика являлась контрапунктом повседневности. На самом деле, интерес политический в диалектической сумме всех других его «сродственников» представляет генерализованное значение интегрированных человеческих потребностей, что и проявляется сейчас в трансформирующейся России.
Для человека неполитического (в деятельном смысле), самоотвергающего статусную роль актора политики и часто переключающего телеканалы с поднадоевших политических тусовок аля-Познер на другие программы, тем не менее, не вызывает сомнения реальный, хотя и временный, примат этой сферы жизни над остальными. Весь приобретаемый человеком социальный опыт и формируемый на его основе интеллект непрестанно столбят в его подкорке две очевидные психологические установки, переходящие в индивидуальные, групповые, классовые, общественные ожидания и стремления.
Во-первых, «хорошая» политика при узаконенной власти может принести гражданам много добра: реально осуществить цивилизованные (гуманистически-ценностные) формы гражданского права (бесплатным образованием, умеренно-платным жильем, равным доступом к инфор-
мации, честным проведением избирательных кампаний), культуры (развитием кадрово-учрежденческой инфраструктуры, государственным патронажем высоких идейно-художественных произведений), морали (настроем системы социализации на принцип «человек человеку — друг»), а экономику превратить в страну Эльдорадо, делающую жизнь всех, а не только избранных, граждан достойной.
Во-вторых, «плохая» политика с узаконенной властью может наделать много зла: реально превратить формальное право в фактическое бесправие (подделкой голосов избирателей на всеобщих выборах), культурное — в бескультурное (засильем «чернухи, мокрухи, порнухи» в литературе, театре, кино, на телеэкране), нравственное — в аморальное (переделом системы образования и воспитания на антигуманный манер). Ну, а экономику развернуть на вектор «пушки вместо масла» или доходы от нее отправлять не в народный карман, для улучшения жизни большинства населения, а в олигархический кошель, для процветания новых владельцев заводов, газет, пароходов (150-метровых личных яхт!) и зарубежных футбольных клубов, в то время как отечественные элитные, вроде московского «Торпедо», опускаются в низший дивизион.
Судить о том, «хорошая» или «плохая» политика его окружает в данный момент, человек может по двойственному индикатору: отражению реальности — личному социальному самочувствию и отражению отраженного — образу политики и политиков в прессе. При этом два профильных интереса — политический и информационный — образуют в рамках интеллекта индивида устойчивый социокоммуникативный симбиоз: «Журналистика как особая сфера
и форма деятельности человека естественно проявляет себя во всех областях социальной жизни. В этом она подобна политике. Такое сходство отнюдь не случайно, оно подчеркивает общность генезиса политики и журналистики. И примат политики очевиден, как и ее первородство» [22, с. 145].
Для самой политики журналистика теоретически является и фактическим местом обетования, и публичным способом выражения, и аксиологическим «чистилищем» поставленных целей и используемых средств властными структурами, партиями, движениями, и инструментальным полигоном для обкатки различных моделей социально-экономической и культурно-нравственной инженерии. Другое дело — как она с этой многосложной ролью практически справляется, в том числе в силу высокого, среднего, низкого интеллекта ее исполнителей: «Экономические трудности сделали журналистов уязвимыми для давления различных структур — государственных, частных и даже криминальных. Журналистика России сегодня напоминает гадкого утенка, который барахтается, пытается плыть против течения и еще находит в себе силы сказать правду о том, что происходит в России и мире» [9, с. 57].
В синкретизме политики и журналистики нет ничего случайного, если исходить из сущностно-функ-циональной их природы. При этом отмечаются две формы его бытия, связанные с коллизией номинализма и реализма — идеальная и предметная, которые находят наивысшее свое выражение в политической журналистике. В предметной (реалист-ской) форме синкретизма политика (через политологию) и журналистика (через публицистику) способны образовать различные модули структурно-функционального симбиоза — в том числе, весьма далекие
от идеальных (номиналистских) конструкций, не сумевших пройти от «а» до «я» верификационные испытания в пореформенное время, которые в основном проводились, увы, далеко не самыми интеллектуальными представителями власти и прессы.
В принципе, такая опасность идеально-предметного параллакса в периметре «политика — журналистика» существует всегда. И при злом царе-автократе Горохе, и при добром царе-демократе Салтане: «Слово — главный инструмент политики, поэтому состояние свободы слова и обеспечивающие ее законы — это, как правило, результаты большой политической игры, в которой пресса, непосредственно этим словом оперирующая, всегда рискует сама превратиться в политический инструмент» [23, с. 5].
Кстати — об инструменте. Что бы ни говорили о «неинструменталь-ности» современной журналистики, каких бы модных экивоков на счет ее информационной (а не функциональной) природы сегодня ни делали (типа: «Все эти «функции журналистики» — лженаука, шарлатанство» [19, с. 388]), все-таки она является феноменом, несущим в себе ген воспитания и организации людской массы, или по-другому: деятельностью, занимающейся «переделкой» сознания и поведения человека, в том числе — их политического профиля. Но переделывать политическое сознание и поведение индивидов и групп средствами публицистики можно как в хорошую, так и в плохую сторону. Это зависит от духовно-практической доминанты в журналистском процессе на каждый данный период, соответствующий определенной шкале политических координат и делающий жесткий запрос на отвечающий конкретной информационной задаче интеллектуальный уровень ее решения.
В настоящее время как в политике, где по партийным спискам покупаются депутатские места даже в Государственную Думу, так и в журналистике, где рыночный фундаментализм медиабизнеса диктует сюжеты и адреса, безоговорочно господствует гипертрофия товарных отношений, которые, в отличие от западной прессы, в нашей отечественной проявляются в почти открытой форме: «Деньги — огромное искушение. Какие сумасшедшие суммы предлагают за то, чтобы ты написала нужную заказчику статью! Если встать на этот путь, можно решить все свои проблемы. И квартиру купить, и машину...» [10, с. 43].
Универсальное правило из мировой социальной практики, не раз уже проверенное и при капитализме, и при социализме, гласит: как только в духовную сферу чистоганом вторгаются деньги и начинают играть там главенствующую роль, то рано или поздно все загнивает на корню: и культура, и искусство, и спорт, и политика, и журналистика, ведь предназначение последней весьма далеко отстоит от простого зарабатывания ее служителем себе на пропитание: «Главнейшая свобода печати состоит в том, чтобы не быть промыслом» [17, с. 81].
Это — факт: «промысел» в журналистике ударяет, в первую очередь, по механизму коррекции политики средствами публицистики. Последняя в этом случае либо частично, либо полностью утрачивает свои основные сущностно-функцио-нальные характеристики в формате политико-журналистского синкретизма в его идеальной (номиналистской) форме. Эти общественные утраты выражаются в следующем:
- журналистика (через публицистику) делает своим содержанием сознательно деформированную вербально-визуальными средствами
политику (по обоюдному согласию или одностороннему несогласию): по этой причине публицистика перестает быть объективным «наглядным пособием» по анатомии и физиологии политических процессов и вводит в заблуждение миллионы людей искаженным их отображением с намеренно запутанным в нем причинно-следственным механизмом политической жизни;
- политика (через) журналистику эксплуатирует оценочно-корректирующее свойство публицистики с корыстной (камуфляжной) целью — выглядеть в общественном мнении в более выгодном свете, чем это есть на самом деле: в таком информационно-коммуникативном варианте публицистика по отношению к политике перестает быть «второй» (по-иному — черновой, предварительной, оперативной) политологией, так как засоряет (минирует) предполье политической науки недобросовестными фактами, спорными аргументами, ложными выводами;
- аксиологическая природа журналистики (через публицистику), во-первых, фактически теряет преобразовательную силу — способность к «переделке» политики и политиков в лучшую сторону с помощью общественного мнения и, во-вторых, утрачивает коммуникативную силу — способность к политизации населения страны или региона путем массово-информационного тиражирования качественных политических знаний и высокой политической культуры;
- в обоих случаях — и «переделки» политики, и политизации населения — журналистика в поле публицистики часто отходит от модальных (сущностно-природных) начал и калькулирует политику без претензий на истинность и объективность суждений и оценок: при этом журналистика сознательно ориентируется не на
интересы большинства управляемых (массы), а на интересы меньшинства управляющих (элиты), вступая с ней в инфократический сговор;
- политика понуждает журналистику преднамеренно отказываться от модальных публицистических экзерсисов в адрес политической власти, основанных на трех постулатах — правдивости, разумности, справедливости: журналистика уходит от обязанности непрерывно навязывать власти эту формулу политической морали и, тем самым, «редактировать» (улучшать) ее общественным императивом (в худшем варианте — хотя бы заставлять политику делать вид, что она разумно-правдивая и гуманно-справедливая, и соблюдать внешние приличия, принятые во всем цивилизованном мире).
В итоге, пореформенная политика (через адекватную журналистику) производит на свет, в основном, лукавую публицистику, целенаправленно искажающую ее содержание и форму (либо в лучшую, либо в худшую стороны — в зависимости от информационного заказа извне или изнутри): по этой причине журналистика перестает быть объективно-корректирующим политику механизмом ее самонастройки и деформирует в массовых представлениях индикаторы «хорошей» и «плохой» политики (и ее акторов).
Все это естественным образом существенно снижает общий интеллектуальный уровень массового производства, распространения, потребления социально значимой информации в обществе. И тут есть смысл напомнить, что уже в пражур-налистских явлениях, возникших из общественной необходимости в этом роде деятельности, проглядывает другое, более важное — позитивная или негативная оценка происходящего вокруг, в том числе в политической
сфере действительности. Причем оценка не статично-нейтральная, а динамично-действенная, с непосредственным или опосредованным выходом на массово-востребованный позитивно-практический результат.
Отсюда следует, что в принципе журналистика сначала порождается, а затем содержится генерализованным политикой обществом в рабочем состоянии, в первую очередь, для того, чтобы постепенно уменьшать в его бытии «количество» зла и приумножать «количество» добра, в чем, собственно, и состоит социальная (конкретно — политическая) миссия журналиста. Но добиваться этой практической цели можно только двумя способами, связанными с высокими интеллектуальными затратами: публичным одобрением хорошего и осуждением плохого в политике и политиках с обязательно выносимым моральным вердиктом. Естественно, не в шаблонно-лобовой форме, а тонко, ненавязчиво, подтекстуально, ведь назойливые сентенции, даже умно изложенные и умело преподнесенные, редко достигают нужного результата.
К сожалению, при переходе российской прессы из информационного режима в информационный рынок потерялись многие интеллектуальные традиции отечественной журналистики, причем делалось и делается это «сбрасывание лучших перьев с парохода современности» (даже лидера всех экспертных опросов Анатолия Аграновского!) до сих пор с просветительским напористым нигилизмом и агрессивной предубежденностью: «На вопрос, готов ли я что-то взять из той журналистики, я отвечу: нет, потому что неоткуда брать» [20, с. 388].
Дальше — больше: незаметно свершились и концептуальные перевертыши в модусе медиаполитиче-
ских отношений: в доперестроечной прессе в адрес власти было больше критики, но меньше лести, а в пореформенной, наоборот, стало меньше критики, но больше лести. Раньше в печати, радио, телевидении публично критиковали всех, кроме генсека и его ближайшего окружения, а славословили только его одного. Теперь публично критикуют, в основном, по команде сверху отдельных лиц, не угодных власти (особенно предпринимателей, не желающих делиться с чиновниками прибылью), зато славословят правителей всех рангов — особенно губернаторов в местной прессе, для чего не требуется особого интеллекта.
В подтверждение сказанного — славословящий сюжет является типичным для отечественной прессы, нередко теряющей чувство меры при формировании имиджей руководителей регионов: «Газета «Российские вести» опубликовала рейтинг «Сто ведущих политиков России». В первой сотне самых влиятельных деятелей государства — имя Главы Мордовии Н. И. Меркушкина... Имена таких знаменитых на всю страну руководителей регионов, как Владимир Яковлев, Муртаза Рахимов, Аман Тулеев, полпредов Президента в Дальневосточном и Уральском округах, и другие, не менее громкие, фамилии стоят в списке — после имени руководителя Мордовии. Не забрали бы только Николая Ивановича в Москву. Рейтинг-то был опубликован в президентской газете.» [4].
Вопрос: что еще по адресу власти, кроме таких публичных панегириков, можно ожидать от региональной и местной прессы, в которой доля на самом деле независимых печатных изданий, по данным Института комплексных социальных исследований РАН, составляет не больше 10 процентов?! На «Карте гласности» Рос-
сии, представленной Фондом защиты гласности и прокомментированной его президентом А. К. Симоновым, регионы страны делятся на 4 группы, где: пресса свободна (ни одного региона); пресса относительно свободна (21 регион — там «пресса имеет возможность хрипло выкрикивать то, что считает правдой»; пресса относительно несвободна (43 региона, в том числе Чувашия, — там «хриплые крики прессы почти не слышны»; пресса несвободна (17 регионов, в том числе и Мордовия, — там «пресса не хрипит, а докладывает») [21].
Как причина, дефицит независимых печатных изданий порождает следствие — социально ответственных журналистов, именуемых в народе «неподкупными», с настоящим именем, которое бы знали и ценили тысячи и миллионы граждан России (как, например, А. Аграновского, В. Овечкина, Г. Радова, А. Гудимо-ва, А. Рубинова. М. Стуруа, О. Чайковской, И. Руденко, И. Васильева, В. Овчинникова) в наш «свободослов-ный» век раз два и обчелся. Прежняя высочайшая профессиональность (традиционно российская, начиная с Н. Новикова, осмелившегося в XVIII в. публично спорить с самой матушкой-государыней), понимаемая, прежде всего, как «немогумолча-щая» нравственность, оказывается невостребованной в нынешней ино-бытийной журналистской среде.
По аналогии из физики, журналистика как деятельность похожа на центрифугу, которая разделяет жидкость на фракции, — одних акторов она отметает (И. Фисуненко, А. Крутова,
И. Кудрина), а других, наоборот, привечает (Н. Сванидзе, И. Шарапову, С. Сорокину). И привечает она в нынешних социально-политических условиях далеко не лучших специалистов (по части интеллекта, чести и совести), ориентируясь, прежде всего, на указующий перст госчиновников и меди-адельцов (открытых и скрытых учредителей-спонсоров). Увы, почти вся пореформенная пресса, особенно официального типа учредительства, ориентируется, в первую очередь, на информационные интересы элиты, а не массы. Между тем холуйство прессы и лестолюбие власти никого, в конечном счете, к добру не приводили: «Политики, которые ради достижения сиюминутной электоральной выгоды окружают себя информационными холуями, неизбежно и стремительно деградируют. Очень скоро избирательная урна становится для них урной Истории.» [3].
Такой союз власти и прессы, на манер крыловских петуха и кукушки, фактически блокирует необходимую для самосохранения и развития демократического государства обратную его связь с обществом. Это тоже неизбежное следствие гипертрофии товарных отношений в прессе и властных полномочий в политике. Между тем любая социальная система, и информационно-коммуникативная — тоже, без обратной связи рано или поздно вырождается во всех смыслах, особенно в части управленческой эффективности. И спрос на интеллект в этом случае как в политике, так и в журналистике выходит в лучшем случае на средний уровень.
СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ
1. Алёшина И. В. Паблик Рилейшнз для менеджеров и маркетеров = Public Relations for managers and marketers / И. В. Алёшина. — М. : Гном-Пресс, 1997. — 253 с.
2. Атаманчук Г. В. Теория государственного управления. курс лекций / Г. В. Атаман-чук. — 4-е изд., стер. — М. : Омега-Л, 2006. — 580 с.
3. Богданов В. АнтиСМИтизм не пройдет! / В. Богданов, Ю. Поляков // Литературная газета. — 2007. — 16-22 мая (№ 20).
4. Бондарев Н. В сотне лучших. Комментарий к рейтингу / Н. Бондарев // Ельников-ская трибуна [Мордовия]. — 2002. — 6 нояб.
5. Ганжин В. Т. Паблик Рилейшнз. Что это значит? Введение в средоведческую комму-никологию : учеб. пособие / В. Т. Ганжин. — М. : Изд-во Междунар. независим. экол.-по-литол. ун-та, 1998. — 176 с.
6. Демина И. Н. Методологические подходы к исследованиям роли ЭМК в формировании экономического поведения / И. Н. Демина // Современная пресса: теория и опыт исследования. Ежегодник 2012. — М. : Изд-во МГУ, 2012. — С. 50-84.
7. Дурнова Л. В. Институт пресс-службы в системе информационного управления: ав-тореф. дис. ... канд. полит. наук : 10.01.10 / Л. В. Дурнова. — М., 2008. — 26 с.
8. Засурский И. И. Реконструкция России. Масс-медиа и политика в 90-е годы / И. И. За-сурский. — М. : Изд-во МГУ, 2001. — 288 с.
9. Засурский Я. Н. Тенденции функционирования СМИ в современной структуре российского общества / Я. Н. Засурский // Средства массовой информации России : учеб. пособие / М. И. Алексеева, Л. Д. Болотова, E. JI. Вартанова [и др.] ; под ред. Я. Н. Засур-ского. — М. : Аспект Пресс, 2011. — С. 7-58.
10. Калинина Ю. Нам повезло, нам выпало десятилетие фантастической для нашей страны свободы / Ю. Калинина // Десять интервью о политической журналистике / под ред. Л. Л. Реснянской. — М. : Пульс, 2000. — 102 с.
11. Киселёв А. Г. Региональная управленческая информация в государственном управлении: социологический анализ, опыт, проблемы : монография / А. Г. Киселёв. — М. : Перспектива, 2003. — 415 с.
12. Кравченко Н. П. Государственный PR: особая миссия / Н. П. Кравченко // Медийные стратегии современного мира : материалы V Междунар. науч.-практ. конф. — Краснодар, 2011. — С. 43-46.
13. Кузнецов М. А. Практическая психология PR и журналистика. Как позволить другим делать по-вашему : учеб.-практ. пособие / М. А. Кузнецов, И. В. Цыкунов. — М. : РИП-Холдинг, 2002. — 148 с.
14. Ладодо И. В. Информация / И. В. Ладодо // Социологическая энциклопедия : в 2 т. / под ред. Г. Ю. Семигина, В. Н. Иванова. — М. : Мысль, 2003. — Т. 1. — 698 с.
15. Майн Х. Средства массовой информации в Федеративной Республике Германии : пер. с нем. / Х. Майн. — М. : Коллоквиум., 1995. — 158 с.
16. Макаревич Э. Ф. Общественные отношения: природа и система управления / Э. Ф. Макаревич // Управление общественными отношениями / под общ. ред. В. С. Ко-маровского. — М. : Изд-во РАГС, 2003. — 400 с.
17. Маркс К. Дебаты о свободе печати и об опубликовании протоколов сословного собрания / К. Маркс // Сочинения / К. Маркс, Ф. Энгельс. — 2-е изд. — М. : Политиздат, 2005. — Т. 1. — С. 30-84.
18. Мерцалов А. А. Предмет, сущность и содержание теории управления / А. А. Мер-цалов // Теория управления : учебник / под общ. ред. А. Л. Гапоненко, А. П. Панкрухи-на. — М. : Изд-во РАГС, 2003. — С. 18-30.
19. Пархоменко С. Б. Журналистика прошлого и настоящего — две разные профессии / С. Б. Пархоменко // Пресса в обществе (1959-2000). Оценки журналистов и социологов. Документы. — М. : Изд-во Моск. шк. полит. исслед. 2000. — С. 386-387.
20. Попов В. Д. Полет птицы Феникс (историко-коммуникативный анализ системы власти) / В. Д. Попов. — М., 2007. — 252 с.
21. Ростова Н. Свободу попугаем. Фонд защиты гласности представил «Карту гласности»: в большинстве регионов России пресса «относительно несвободна» / Н. Ростова // Новая газета. — 2006. — 16 нояб. — URL : http://2006.novayagazeta.ru/nomer/2006/87n/ n87n-s16.shtml.
22. Сидоров В. А. Журналистика в политической системе общества / В. А. Сидоров // Журналистика в мире политики: исследовательские подходы и практика участия / ред.-сост. С. Г. Корконосенко. — СПб. : Изд-во Михайлова В.А., 2004. — 446 с.
23. Симонов А. К. Саморегулирование как самосохранение / А. К. Симонов // Саморегулирование журналистского сообщества: опыт и проблемы жизнедеятельности. Перспективы становления в России : сборник / под ред. Ю. В. Казакова. — М. : Стратегия, 2003. — 368 с.
24. Соловьев А. И. Политология: политическая теория, политические технологии /
A. И. Соловьев. — М. : Аспект Пресс, 2001. — 389 с.
25. Социальная информациология. Словарь / сост. Л. И. Мухамедова ; под общ. ред.
B. Д. Попова. — Изд. 2-е. — М. : Изд-во РАГС, 2006. — 220 с.
26. Тихонов А. В. Социология управления / А. В. Тихонов. — 2-е изд., доп. и пере-раб. — М. : Канон+ : Реабилитация, 2007. — 472 с.
27. Тоффлер Э. Метаморфозы власти. Знание, богатство и сила на пороге XXI века : пер. с англ. / Э. Тоффлер. — М. : Изд-во АСТ, 2004. — 672 с.
28. Чумиков А. Н. Связи с общественностью / А. Н. Чумиков. — М. : Дело,
2000. — 272 с.
29. Шилина С. А. Управленческий дискурс: роль в производстве коммуникативных отношений государства и общества / С. А. Шилина // Казанская наука. Вып 9. — Казань, 2011. — 276 с.
REFERENCES
1. Aleshina I. V. Pablik Rileishnz dlya menedzherov i marketerov [Public relations for managers and marketers]. Moscow, Gnom-Press Publ., 1997. 253 p.
2. Atamanchuk G. V. Teoriya gosudarstvennogo upravleniya [Public relations for managers and marketers]. Moscow, Omega-L Publ., 2006. 580 p.
3. Bogdanov V., Polyakov Yu. The campaign against mass media will not pass! Literaturnaya gazeta = Literary Newspaper, 2007, May 16-22. (In Russian).
4. Bondarev N. In the hundred best. Comment to rating. Yelnikovskaya Tribuna = Yel-nikovskaya Tribune, 2002, November 6. (In Russian).
5. Ganzhin V.T. Pablik rilejshnz. Chto jeto znachit? Vvedeniye v sredovedcheskuyu kom-munikologiyu [Public Relations. What does it mean? Introduction to contextual communicology]. Moscow, International Independent University of Environmental and Political Sciences (The Academy IIUEPS) Publ., 1998. 176 p.
6. Demina I. N. Methodological approaches to research of the role of EMC in formation of economic behavior. Sovremennaya pressa: teoriya i opyt issledovaniya. Yezhegodnik. 2012 [Modern press: theory and research experience. Annual. 2012]. Lomonosov Moscow State University Publ., 2012, pp. 50-84. (In Russian).
7. Durnova L. V. Institut press-sluzhby v sisteme informatsionnogo upravleniya. Avtoref. Kand. Diss. [Institute of press service of the system of information management. Cand. Diss. Thesis]. Moscow, 2008. 26 p.
8. Zassurskiy I. I. Rekonstrukciya Rossii. Mass-media ipolitika v 90-je gody [Reconstruction of Russia. Mass media and politics in the 90-ies]. Lomonosov Moscow State University Publ.,
2001. 288 p.
9. Zassurskiy Ya. N. Trends in functioning of mass media in the modern structure of Russian society. In Alekseeva M. I., Bolotova L. D., Vartanova E. L. et. al. ; Zasurskii Ya. N. (ed.). Sred-stva massovoj informacii Rossii [Mass media of Russia]. Moscow, Aspekt Press Publ., 2006, pp. 7-58. (In Russian).
10. Kalinina Yu. We were lucky, we had our fantastic decade of freedom for our country. In Resnyanskaya L. L. (ed.). Desjat' interv'ju o politicheskoj zhurnalistike [Ten interviews about political journalism]. Moscow, Pul's Publ., 2000. 102 p. (In Russian).
11. Kiselev A. G. Regional'naya upravlencheskaya informatsiya v gosudarstvennom uprav-lenii: sotsiologicheskii analiz, opyt, problemy [Regional administration information — in state management: sociological analysis, experience, problems]. Moscow, Perspektiva Publ., 2003. 415 p.
12. Kravchenko N. P. Governmental PR: special mission. Mediinye strategii sovremennogo mira. Materialy V Mezhdunarodnoi nauchno-prakticheskoi konferentsii [Media strategies of the modern world. Materials of the 5th International scientific and practical conference]. Krasnodar, 2011, pp. 43-46. (In Russian).
13. Kuznetsov M. A., Tsykunov I. V. Prakticheskaya psikhologiya PR i zhurnalistika. Kak pozvolif drugim delat' po-vashemu [Practical psychology of PR and journalism. How to allow others to make as you want]. Moscow, RIP-Kholding Publ., 2002. 148 p.
14. Ladodo I. V. Information. Sotsiologicheskaya entsiklopediya [Sociological encyclopedia]. Moscow, Mysl' Publ., 2003, vol. 1. 698 p. (In Russian).
15. Main Kh. Sredstva massovoi informatsii v Federativnoi Respublike Germanii [Mass media in the Federal Republic of Germany]. Moscow, Kollokvium Publ., 1995. 158 p.
16. Makarevich E. F. Public relations: the nature and management system. In i Koma-rovskii V. S. (ed.). Upravlenie obshchestvennymi otnosheniyami [Management of public relations]. Moscow, Russian Presidential Academy of National Economy and Public Administration Publ., 2005. 400 p. (In Russian)
17. Marks K. The debate on freedom of the press and publication of class meeting protocols. In Marks K., Engel's F. Sochineniya [Works]. 2nd ed. Moscow, Politizdat Publ., 2005, vol. 1, pp. 30-84. (in Russian).
18. Mertsalov A. A. The subject, the nature and content of the theory of management. In Gapo-nenko A. L., Pankrukhin A. P. Teoriya upravleniya [Management theory]. Moscow, Russian Presidential Academy of National Economy and Public Administration Publ., 2005, pp 18-30. (In Russian)
19. Parhomenko S. B. Journalism of past and present is two different professions. Pressa v obshchestve (1959—2000). Otsenki zhurnalistov i sotsiologov. Dokumenty [Press in society (1959-2000). Ratings of journalists and sociologists. Documentation]. Moscow School of Civic Education Publ., 2000, pp. 386-387. (In Russian).
20. Popov V. D. Polet ptitsy Feniks (istoriko-kommunikativnyi analiz sistemy vlasti) [Flight of Phoenix (historical and communicative analysis of power system]. Moscow, 2007. 252 p.
21. Rostova N. Freedom to parrot. Glasnost Defense Foundation presented the «Map of publicity»: in most regions of Russia the press is «relatively not free». Novaya Gazeta = NovayaGa-zeta.Ru, 2006, November 16. Available at: http://2006.novayagazeta.ru/nomer/2006/87n/ n87n-s16.shtml. (In Russian).
22. Sidorov V. A. Journalism in the political system of society. In Korkonosenko S. G. (ed.). Zhurnalistika v mire politiki: issledovatel'skie podkhody i praktika uchastiya [Journalism in the world of politics: research approaches and practice of participation]. Saint-Petersburg, Mikhailov V.A. Publ., 2004. 446 p. (In Russian).
23. Simonov A. K. Self-regulation as self-preservation. In Kazakov. Yu. V. (ed.). Samoregu-lirovanie zhurnalistskogo soobshchestva: opyt i problemy zhiznedeyatel'nosti. Perspektivy stanovleniya v Rossii [Self-regulation of the journalistic community: experience and problems of existence. Prospects of formation in Russia]. Moscow, Strategiya Publ., 2003. 368 p. (In Russian).
24. Solov'ev A. I. Politologiya: politicheskaya teoriya, politicheskie tekhnologii [Politics: political theory, political technologies]. Moscow, Aspekt Press Publ., 2001. 389 p.
25. Mukhamedova L. I., Popov V. D. (eds). Sotsial'naya informatsiologiya. Slovar' [Social Informatiology. Dictionary]. 2nd ed. Moscow, Russian Presidential Academy of National Economy and Public Administration Publ., 2006. 220 p.
26. Tikhonov A. V. Sotsiologiya upravleniya [Management of sociology]. 2nd ed. Moscow, Kanon+ Publ., Reabilitatsiya Publ., 2007. 472 p.
27. Toffler Alvin. Powershift: Knowledge, Wealth and Violence at the Edge of the 21st Century. Bantam, 1991. 640 p. (Russ. ed.: Toffler A. Metamorfozy vlasti. Moscow, AST Publ., 2004. 672 p.).
28. Chumikov A. N. Svyazi s obshchestvennost'yu [Public Relations]. Moscow, Delo Publ., 2000. 272 p.
29. Shilina S. A. Managerial discourse: the role of communication in production of relations between the government and society. Kazanskaja nauka = Kazan science, 2011, iss. 9, 276 p. (In Russian).
БИБЛИОГРАФИЧЕСКОЕ ОПИСАНИЕ СТАТЬИ
Киричёк П. Н. Журналистика в системе информационного управления / П. Н. Кири-чёк // Вопросы теории и практики журналистики. — 2015. — Т. 4, № 4. — С. 366-384. — DOI : 10.17150/2308-6203.2015.4(4).366-384.
REFERENCE TO ARTICLE
Kiricheyk P. N. Journalism in the system of information management. Voprosy teorii i praktiki zhurnalistiki = Theoretical and Practical Issues of Journalism, 2015, vol. 4, no. 4, pp. 366-384. DOI: 10.17150/2308-6203.2015.4(4).366-384. (In Russian).
