CC BY
255
ИСТОРИЧЕСКИЕ НАУКИ ОМСКИЙ НАУЧНЫЙ ВЕСТНИК №2 (106) 2012
11. Женская консультация : рук. для врачей и студентов / Ред. Л. С. Персианинов. — Минск, 1958. — С. 7.
12. Агатова, Д. Роды без боли / Д. Агатова // Советская женщина. — 1951. — № 2. — С. 39.
13. Карманова, Е. Закон в действии / Е. Карманова // Работница. — 1949. — № 7. — С. 3.
14. Женщины и дети в СССР : стат. сборник. — М. : ГОС-СТАТИЗДАТ, 1963. - С. 47.
15. Викторова, Е. С новым годом, мать героиня! [Текст] / Е. Викторова // Работница. — 1951. — № 12. — С. 24.
16. Харчев, А. Г. Быт и семья в социалистическом обществе. — Л., 1968. — С. 15.
17. Сальникова, А. А. Российское детство в XX веке: история, теория и практика исследования / А. А. Сальникова. — Казань, 2007. — С. 151.
18. Зубкова, Е. Ю. Послевоенное советское общество: политика и повседневность. 1945-1953 гг. / Е. Ю. Зубкова. — М. : РОССПЭН, 1999. — С. 143.
19. Александров, Б. Об авторитете матери / Б. Александров // Работница. — 1949. — № 3. — С. 15.
20. Мясникова, А. Советские законы о семье и браке / А. Мясникова // Советская женщина. — 1947. — № 1. — С. 50.
ДНЕПРОВСКАЯ Алёна Александровна, магистр истории по направлению «Историография отечественной истории», соискатель кафедры современной отечественной истории и историографии, младший научный сотрудник УНИР ОмГУ им. Ф. М. Достоевского.
Адрес для переписки: e-mail: [email protected]
Статья поступила в редакцию 03.03.2011 г.
© А. А. Днепровская
УДК 9302 А. А. ПОПОВА
Омский государственный университет им. Ф. М. Достоевского
ЖУРНАЛ «КРОКОДИЛ»
КАК ИСТОРИЧЕСКИЙ ИСТОЧНИК ПО РЕКОНСТРУКЦИИ ВИЗУАЛЬНОГО НЕГАТИВНОГО ОБРАЗА СОВЕТСКОГО МУЖЧИНЫ В ПЕРВОЕ ПОСЛЕВОЕННОЕ ДЕСЯТИЛЕТИЕ (1945-1955гг.)___________________________________
В статье речь идет о том, как советская идеологическая система в послевоенное десятилетие формировала в сознании граждан представление о недопустимых характеристиках образа мужчины. Для этого использовались, в том числе, и визуальные ресурсы популярного сатирического журнала. Выявленные зримые коды советского идеологического творчества могут быть сопоставлены с реальными представлениями общества 1945—1955 гг. о мужчине.
Ключевые слова: мужчина, образ, реконструкция, журнал «Крокодил», советский период.
Исследование выполнено при финансовой поддержке Федерального агентства по образованию в рамках федеральной целевой программы «Научные и научно-педагогические кадры инновационной России на 2009—2012 гг.», государственный контракт 14.740.110569.
Образ, формируемый в сознании человека, — явление многогранное и актуальное для современных гуманитарных исследований. Мы черпаем в прошлом не только факты, но и общественные представления о них, которые оказываются не менее важными и ценными для понимания узора эпохи.
В рамках гендерного подхода давно и продуктивно изучается женский образ, при этом проблемное поле данного направления должно включать и реконструкцию мужского образа. Указанная операция применительно к отрезку 1945—1955 гг. вызывает интерес, поскольку именно в этот сложный психологический и социально-демографический период общество всё же сумело создать непревзойдённый
по силе воздействия идеал мужественности.
Любой образ, в частности мужской, имеет некую базовую — инвариантную часть, общую для всех носителей и вариативную, отражающую жизненный путь субъекта. Для советской эпохи характерен и ещё один компонент, акцентирующий идеологическую часть образа советского мужчины, как форму истолкования и освоения объекта с позиции определённого, заданного нормой идеала. Основным методом конструирования нормы мужественности выступала вся совокупность советской идеологической дискурсивной практики, где последняя не столько отражала представление об участниках советской повседневности, сколько формировала его.
Выбор источника для нас не случаен — журнал «Крокодил» был важной составляющей всего комплекса советского дискурса и нёс в себе важное преимущество, ведь лишь сатирическим изданиям было позволено демонстрировать негативную сторону советской действительности, в том числе мужской натуры. Причём мы настаиваем, что журнал не столько отражал этот феномен, а именно задавал его для общественных представлений. Сатирическое изображение, как форма визуального искусства, входило составной частью в политический дискурс социалистического государства. Негативный образ мужчины должен был выступать в качестве вспомогательного морально-нравственного компонента в перевоспитании масс, демонстрируя всю неприглядность и уничижительность «несоветского поведения».
Предмет исследования в данной статье — образ мужчины через спектр изображения антисоциальных проявлений. Объект исследования — журнал «Крокодил», иллюстративный ряд которого представляет для нас особый интерес. Мы попытаемся выявить ряд зримых кодов социализма, свойственных негативному мужскому образу и продемонстрировать способы их формирования в рамках советского идеологического дискурса.
Прежде чем начать непосредственный поиск мужских негативных образов и способов их реконструкции несколько слов о журнале. Основан журнал «Крокодил» в 1922 г. С тех пор «красный ехидный крокодил» на долгие годы остался бессменной эмблемой издания. Появление советского гражданина в качестве персонажа в рубрике «Вилы в бок» можно приравнять к полному социальному уничтожению. В 1930-е годы на фоне повального закрытия изданий, «Крокодил» остался единственным в стране разрешённым сатирическим журналом. Сатира «Крокодила» не ограничивалась бытовыми темами — разоблачениями бюрократов, пьяниц, взяточников, халтурщиков, стиляг, а также критикой некомпетентных руководителей среднего и низшего звена. В число тем входили ключевые вопросы и центральные события внутренней и внешней политики, они простирались от обличений Льва Троцкого, «шпионов» и «врагов народа» до бичевания «западногерманского реваншизма», «американского империализма» и его «сателлитов», «колониализма», НАТО и т.п. Тираж журнала был внушителен: в 1947 г. — 150 тыс. экземпляров, в 1952 г. — 300 тыс. экземпляров, причём выходить журнал начал три раза в месяц.
Рубрикация журнала в интересующий нас период мало подвергалась изменениям. Выделялись такие рубрики как: «Вилы в бок», освещавшая самые насущные общественно-политические вопросы, «Путевые заметки «Крокодила», отчитывающиеся о путешествиях корреспондентов, разоблачительная рубрика «Сообщаем адреса», «Маленькие рассказы», «Отрывки из ненаписанного», «Дорогой Крокодил» — письма читателей, «Крокодил помог» — отзывы на письма читателей, «Детская вкладка «Крокодила», «Библиотечка «Крокодила» и, конечно же, масса стихов и фельетонов. Журнал с его острой сатирой читали действительно широкие и разнообразные слои населения: им не гнушалась интеллигенция, труженики и селяне откровенно смеялись над острыми пародиями и замечаниями.
Стоимость издания с 1945 по 1955 гг. не поднималась выше 2-х руб. При этом необходимо отметить, что широкой популярностью пользовалась подписка на издание, а не только его розничное приобретение. Так, попадая в руки одного читателя, «Крокодил» мог
продолжить свой путь по знакомым, соседям, а также парикмахерским, прачечным и «красным уголкам», тем самым расширяя круг своих поклонников.
Познакомившись со структурой журнала, можно рассмотреть его внешнюю информативность, доступную для визуальной оценки. На ранних этапах существования журнал был выполнен на «газетной» бумаге, довольно низкого качества, с плохой полиграфией и в основном в чёрно-белых тонах. К концу 1950-х гг. страницы «Крокодила» станут более гладкими и однородными по фактуре, а с 1948 г. на них начнёт проникать цвет: яркий и разнообразный, способствующий восприятию информации зрительной и содержательной.
Иллюстративный ряд «Крокодила» требует отдельных комментариев. Его специфические рисунки сами по себе являются достоянием искусства соцреализма. Шаржи, карикатуры и зарисовки, сопровождающие информацию, а иногда заменяющие её, создавались целым рядом художников, в частности легендарными Кукрыниксами (М. В. Куприянов, П. Н. Крылов, Н. А. Соколов) — людьми, внесшими серьёзный вклад не только в советское, но и в мировое искусство. В «Крокодиле» же они репре-зентовали многочисленные образы советских и «несоветских» людей, мужчин преимущественно. Эти художники на долгие годы задали определённый стандарт в сатирическом изображении положительных и отрицательных героев советского социума.
«Крокодил» сохраняет общую тенденцию периода, а именно обилие красного цвета на обложке — цвета призыва и пламени, «цвета побеждающей жизни, свободы и дерзаний» [1]. По-советски выдержан и орнамент, включающий характерные элементы государственного герба, ордена и орденские ленты. В 1945 г. на обложках «Крокодила» только военная тематика, в 1946-1948 гг. окончательно устанавливается тематика мирного времени...во всех журналах кроме «Крокодила», что и не заставило ждать постановления ЦК партии от 1948 г. «О мерах по улучшению журнала "Крокодил"», который был раскритикован за низкое качество и отрыв редакции от жизни с её мирной восстановительной проблематикой. Интересно отметить, что редакция журнала, вняв критике, изменила характер содержания, но в 1952 г. выходит второе постановление, уже с упрёком в перегибе — выдавать частные случаи за типичные недопустимо. Перестарались! Вот яркий показатель того, что идеология допускала высмеивание и бичевание единичных промахов, но демонстрация негативных общественных тенденций и массовых явлений была недопустима.
Вообще, обложка данного издания — это прекрасный иллюстративный ряд для истории страны. «Крокодил» был сатиричен и карикатурен, демонстрировал на титульной странице общественные настроения. Общим для всех титульных композиций является одно — включённый в них советский мужчина счастлив, будь он один, с семьёй или в коллективе, за работой, на учёбе или на отдыхе, пребывание в советском обществе делает его цветущим и довольным. Например, на обложке одного из номеров улыбающийся мужчина в автомобиле с надписью: «Москвич, в "Москвиче"» [2]. Конечно, дело обстояло так, если герой положителен, антипод же советской мужественности всегда попираем муж-чиной-героем и смешон, выставлялся в самом невыгодном, нелицеприятном свете.
Нами был проведён анализ иллюстративного содержания выпусков журнала с 1945 по 1955 гг. и вы-
ОМСКИЙ НАУЧНЫЙ ВЕСТНИК №2 (106) 2012 ИСТОРИЧЕСКИЕ НАУКИ
ИСТОРИЧЕСКИЕ НАУКИ ОМСКИЙ НАУЧНЫЙ ВЕСТНИК №2 (106) 2012
явлены основные типы изображения негативного образа советского мужчины, а следовательно, и той социальной проблематики, которую они представляли. Поскольку изображение было рисованным, а не фотографическим, параметры и направленность задавались ему без труда. В большинстве случаев картинка даже не нуждается в прочтении подписи, т.к. отрицательный герой очевиден. Мужчина, характеризующийся положительно, изображается, как и на фотографиях, согласно принятой норме — совместно или на фоне своего орудия труда: станка, автомобиля, кирки, пробирки, автомата и т.п. По-сути, не столь важно, что служило антуражем его изображения, ведь что бы то ни было — это продолжение мужской натуры — деятельной и полезной социуму. А вот у отрицательных героев были свои специфические грани.
Вообще, было принято подвергать критике и высмеиванию публичные, общественные мужские пороки, что касается семейных, более личных ценностей, то они в подаче «Крокодила» количественно серьёзно уступают. Объяснение здесь довольно простое — демографическая обстановка десятилетия, вызванная к жизни послевоенной гендерной диспропорцией. Героев на роль мужа-возлюблен-ного попросту не хватало: лагеря и фронт расставили свои акценты на половом соотношении. Так что вместо трудных взаимоотношений с любимым советский миф предложил надёжную отеческую любовь, единение с самой прогрессивной идеей, участие в построение рая на земле [3]. А что касается отцовских обязанностей, то их можно разделить и с женщиной, поэтому количество изображений мужчины-отца отдано на откуп многочисленным изображениям женщины-матери. Хотя всё же определённый типаж здесь мы выделяем — отметим популярное изображение чрезмерно занятых отцов, мужей, «делегировавших» все свои полномочия жёнам и неблагодарных сыновей, сидящих «на шее» у престарелых родителей. Например, изображение измученной женщины, занимающейся покраской забора и курящий, праздный муж на заднем фоне [4]. Ещё пример семейной тематики: лежащий на диване папаша и жалующийся на его отпрыска сосед: «Ваш. сын. хулиган, Вы. его плохо воспитали! — Неправда... я его неделями в глаза не вижу» [5]. Изображаемые в этом ключе мужчины, как правило, небрежно одеты, допустим халат для интеллигента или растянутая майка для представителя среднего класса. Всего эти изображения представляют примерно одну треть от массы всех негативных героев, мы выявили около 110 изображений данного характера за десятилетие.
Частная жизнь находила так же своё отражение в карикатурах на франтовство, а позже и на стиляг как социальное явление, на поиск приключений мужчинами — всё это осуждалось в послевоенной психологической обстановке. Например, щеголевато одетый молодой человек, рядом с со смущенной дамой, с подстрочником: «Вы женаты? Вот. не думала! — Я и сам об этом, не думаю никогда» [6]. В таких случаях мужчина разодет, напыщен с непременным пышным чубом и кепкой, сдвинутой набок. Нами выявлено 40 подобных изображений.
Заметим также, что изображая мужчин-трудя-щихся, наибольшему бичеванию подлежали интеллигенция, чиновничество, представители торговли, реже сельские работники, почти никогда работники крупных городских предприятий, видимо, всё же пальма первенства в формировании положительных
образов была именно у производственных рабочих. Редкое исключение — двое рабочих с подписью: «Иванов работал так, что покурить было некогда. Петров курил так, что работать было некогда. А, в общем., среднесуточную норму, по словам Петрова, они выполнили» [7]. Где Петров небрит, неопрятен... и с папиросой. Конечно, никакой антиникотиновой компании страна в тот период не знала, но вот для изображения антигероя сигарета стала устойчивым признаком лени и безделья. В целом же, образ рабочего был самодостаточным, не нуждающимся в контексте своей специальности, в то время как работники сельского хозяйства были приправлены соответствующим антуражем: непременная шапка-ушанка, тулуп, рукавицы, оттого даже летние выпуски «Крокодила» часто демонстрируют зимний фон. Тема лени оставалась едва ли не центральной по количеству изображений — 172 изображения за период 1945—1955 гг.
Был и другой тип изображения тунеядца, лентяя и бездельника — полный мужчина, позволивший себе «пивной» животик, уткнувшийся в газету и возлежащий на диване, но он касался уже не рабочих специальностей, а интеллигенции, которая бичевалась без стеснения в средствах. Если же полный мужчина, но невысокого роста и с «масляным личиком» был изображён в представительном костюме в обстановке присутственных мест — это скорее образ казнокрада, бюрократа, взяточника и «хапуги». Вот, например, надпись, сопровождающая подобное изображение чиновника у кассы: «Там, где речь о личной выгоде, у него глаза на выкате» [8]. Лишь вопросы бюрократии, взяточничества, мздоимства были актуальнее лени и тунеядства — 252 материала за десятилетие.
Худой, долговязый мужчина с хитрым выражением лица олицетворял шпиона, проныру, предателя, подхалима, доносчика — а значит, ещё целый спектр недопустимых для мужчины ролей. Это изображение отмечаем в 118 случаях.
Казалось бы, канон для изображения пьяницы и хулигана в этом жанре должен быть неизменен — и это так: небритое лицо, неряшливая одежда и непременный красный нос, но вот что удивительно, сами эти изображения настолько редкое явление, а если и фигурируют, то в качестве фона к иной проблеме. Видимо, сатира выделяла для себя более важные задачи в воспитательном формате, чем искоренение пьянства, т.к. представлена проблема была 88-ю изобразительными материалами.
Высмеиванию подлежали две крайности тяги к знаниям: её отсутствие, и как следствие нежелание учиться, и её чрезмерное присутствие, вернее, тяга к оцениванию и признанию. Например, изображение диалога двух мужчин учёного вида (очки, костюм, лысина, серьёзное лицо): «Какое значение имеет Ваша диссертация? — Огромное, я получу степень кандидата наук». В руках одного из мужчин красуется диссертация с названием: «Яйценоскость и хозяйственное использование африканского удава» [9]. Представители же мужского пола, не имеющие тяги к саморазвитию и росту, изображались различно, но всегда с тяжёлым подбородком, маленькими глазками...и чешущей затылок рукой — наиболее типичный метод демонстрации недалёкости ума. Эта тематика отмечена нами в содержании за указанный период в 122-х изображениях.
Так же привычной темой для высмеивания становится писательство, как явление, свойственное не желающим трудиться на ином поприще, а также отчётливо отражающее антиинтеллигентские пози-
ции. Мужчины-писаки, или «бумагомаратели», как их тогда называли, изображались праздными, задумчивыми с непременными атрибутами западных представителей ремесла — шарф, шейный платок, берет, в то время как настоящим писателем, в советском смысле этого слова, был представлен образ В. Маяковского, регулярно изображаемого на страницах «Крокодила». Отмечаем подобные иллюстрации 90 раз за 1945—1955 гг.
По мере нарастания тенденций «холодной войны» увеличивается, а к 50-м гг. становятся лидирующими изображения западных политиков и лидеров — 388 изображений за указанный период. Эти зарисовки были карикатурны, но настолько узнаваемы и актуальны на фоне тех дней, что часто не снабжались комментариями. У «Крокодила» даже появилась своя галерея портретов «врагов» Советской власти: «Крокодильская коллекция коллекционеров» [10], вышедшая в одном из номеров. Здесь западные лидеры, ровно как и часть рядовых граждан, всегда снабжены атрибутикой капитализма: меха и украшения, нередки элементы американского флага в одежде. Во внешности преобладает крупный, грузный торс, тонкие ноги, заплывшее лицо и выражение деградации на нём. Например, разделившие одно изображение «американский миллионер» — толстый и обрюзгший и «Миллионер тов. Иванов» (председатель колхоза-миллионника) — атлетически сложенный, аккуратный мужчина [11].
Но был и другой тип изображения западных граждан, а именно, трудящейся части населения: приятная внешность, но поникшее, обескровленное лицо, опущенная голова и непременно сутулые плечи — всё в облике должно вызывать сочувствие к рабочим капиталистических стран, но... и осуждение их бездействия и смиренности. Подобные иллюстрации можно выделить почти в каждом номере (388 иллюстраций за десятилетие).
Первые послевоенные годы лидирующее количество изображений отдано врагу №1 — Адольфу Гитлеру: как только его не рисовали, в каких только ипостасях он не был представлен, но интересно другое, что со временем его тип внешности перекочевал в образы совершенно иных героев, имеющих отношение к разным социальным недугам, но всегда с негативной окраской. Так уж повелось у карикатуристов, что мелкий, сухощавый мужчина с залысиной и усиками-щёточкой — стал завсегдатаем журнала «Крокодил». В частности задумчивый мужчина-брюнет с усиками, сухощавый и слишком похожий на недавнего лидера фашизма, задумчиво размышляет, глядя на ряд различных семейных фотографий: «Я понимаю, что надо укреплять семью, но которую?!» [12]. Такие персонажи встретились нам 120 раз за указанный отрезок времени.
Почти не подлежали высмеиванию военные, разве что вызывали добрую улыбку всё ещё полную гражданской признательности. Например, изображение двух статных, красивых офицеров за учебниками, сопровождаемое диалогом: «Ты. что проходишь по географии? — Европу, на этот, раз по учебнику» [13]. Встречаем подобные шаржи только 28 раз за весь период. В соответствии с этой ситуацией военная форма не была антуражем антигероев, хотя в действительности в неё была одета вся послевоенная страна, в том числе и худшие представители мужского пола.
И, конечно, ни в смысловой нагрузке, ни в подписи не нуждалось изображение отечественных партийных деятелей и тов. Сталина во главе. Эти
изображения стандартизированы, лишены карикатурности, имеют портретное сходство и высоко положительное эмоциональное содержание, являя собой, по словам В. Боннел, «сакральный центр социалистической иконографии» [14].
Основные темы в изображениях журнала «Крокодил» — это отрицательные характеристики, свойственные мужчинам 1945—1955 гг., которые подлежали перевоспитанию и искоренению из советской реальности. Иллюстративный ряд журнала предполагал целое поле антинормативных явлений, в него были включены: рвачи, бракоделы, лодыри, тунеядцы, стяжатели, взяточники бюрократы, воры, хулиганы, жулики, завистники, нарушители трудовой дисциплины, политически неактивные граждане, стиляги, мужья, уклоняющиеся от уплаты алиментов, склонные к употреблению алкоголя. С другой стороны, ещё раньше сложилась «система врагов» советского государства, которые тоже нашли своё отражение в журнале: вредитель, буржуазный интеллигент, отсталый директор завода, капиталист, шпион, враг народа.
Нельзя не отметить, что в рамки «антиканона» гораздо чаще попадали именно мужчины. Страницы послевоенного «Крокодила» — лучшее тому подтверждение, едва ли представляется возможным отыскать высмеиваемые и осуждаемые роли женщин, зато тунеядцами-, казнокрадами-, бюрократа-ми-мужчинами шаржи пестрят. С одной стороны, можно сделать вывод, что женщины реже проявляли себя в негативных параметрах, но у этой тенденции есть и второй аспект — значимость пола, а именно: ни демографическая диспропорция, ни женский подвиг не изменили гендерную ситуацию — идеальным советским гражданином мыслился мужчина, а значит, основные воспитательные и идеологические тенденции были направлены на него.
Проделанная нами работа по выявлению основных негативных образов в идеологически нормированном журнале позволяет в дальнейшем сопоставить их с теми образами, которые содержала социальная реальность той эпохи, основываясь на других источниках и понять, насколько точно и эффективно сатира «Крокодила» формировала предел допустимости негативных явлений в мужском поведении. Были ли эти проблемы самыми актуальными для граждан, или они должны были ими стать с подачи власти, а на всё остальное она готова была закрыть «всевидящее» око?
Библиографический список
1. Диденко, И. А. Изобразительные средства в агитации и пропаганде / И. А. Диденко, А. М. Островенец, Б. В. Циглер. — М. : Сов. Россия. - 1962. - С. 45.
2. Крокодил [Изоматериал] — 1947. — № 6.
3. Ажгихина, Н. И. Гендерные стереотипы в современных масс-медиа [Электронный ресурс]. — Режим доступа: http: // www. book. femin.ru/ig/ig015.php (дата обращения: 2.10.2010).
4. Крокодил [Изоматериал] — 1949. — № 3. — С. 8.
5. Крокодил [Изоматериал] — 1949. — № 9. — С. 6.
6. Крокодил [Изоматериал] — 1953. — № 19.— С. 12.
7. Крокодил [Изоматериал] — 1947. — № 2. — С. 5.
8. Крокодил [Изоматериал] — 1953. — № 20.— С.11.
9. Крокодил [Изоматериал] — 1953. — № 2. — С. 13.
10. Крокодил [Изоматериал] — 1953. — № 3. — С. 2.
11. Крокодил [Изоматериал] — 1947.— № 8. — С. 7.
12. Крокодил [Изоматериал] — 1953. —№ 1.— С. 12.
13. Крокодил [Изоматериал] — 1947. — № 4.— С. 3.
14. Бонелл, В. Иконография рабочего в советском полити-
ОМСКИЙ НАУЧНЫЙ ВЕСТНИК №2 (106) 2012 ИСТОРИЧЕСКИЕ НАУКИ
ИСТОРИЧЕСКИЕ НАУКИ ОМСКИЙ НАУЧНЫЙ ВЕСТНИК №2 (106) 2012
ческом искусстве / В. Бонелл / Визуальная антропология: режимы видимости при социализме. — М. : Вариант, ЦСПГИ, 2009. - С. 208.
ПОПОВА Анастасия Александровна, магистрант по направлению «История исторической науки
(историография)», группа ИИМ-001-0-06, соискатель кафедры современной отечественной истории и историографии.
Адрес для переписки: e-mail: [email protected]
Статья поступила в редакцию 03.03.2011 г.
© А. А. Попова
УДК 94(470)"19/../' В. Ф. ТЕРЕХОВ
П. В. НОВИКОВ
Омский государственный технический университет
ЛИЧНОСТЬ П. А. СТОЛЫПИНА В ВОСПРИЯТИИ СОВРЕМЕННИКОВ______________________________
В научной публикации на основе источников личного происхождения показано восприятие современниками личности П. А. Столыпина. Мемуарные источники в своей совокупности расширяют представления об облике, личных и деловых качествах, роли П. А. Столыпина в подготовке и реализации системных преобразований России начала XX в.
Ключевые слова: П. А. Столыпин, личностные характеристики, источники личного происхождения, информативный потенциал источника, реформаторская деятельность.
Личность П. А. Столыпина и его реформаторская деятельность вызывали и вызывают неоднозначные оценки как у современников, так и у потомков. Основываясь, казалось бы, на одних и тех же данных, они приходят к зачастую диаметрально противоположным выводам. Именно эта неоднозначность, желание самостоятельно изучить этот вопрос, составить собственное мнение о столь значительном человеке в истории России XX в., а также изучение многогранной личности самого П. А. Столыпина, и привлекли наше внимание к данной теме. Еще одна причина, повлиявшая на наш выбор, — ее несомненная актуальность: сегодня не менее чем в начале XX столетия ощущается необходимость реформы социально-экономических отношений, перевода их на качественно новый уровень развития, и опыт П. А. Столыпина может быть интересен нынешним реформаторам и политической элите.
Каким человеком был П. А. Столыпин? Как он выглядел? Какими чертами характера обладал? Ответить на все эти вопросы достаточно сложно. Сегодня можно опираться в основном только на малочисленные архивные документы, отрывочные воспоминания родственников и современников.
В. В. Шульгин описывает П. А. Столыпина как человека «высокого роста, брюнета, красивого мужчину. Он был таким, каким и должен быть настоящий министр Великой России: внушителен, величестве-нен в осанке, безукоризненно и не без легкого щегольства одет» [1].
Фотографии этого периода жизни показывают его истинным русским барином — солидным и серьезным, вальяжным и уверенным в себе, сильным и знающим себе цену лидером государства.
Один из крестьян, видевший Петра Аркадьевича в период Саратовского губернаторства, вспоминал: «Высокий рост, косая сажень в плечах, что не меша-
ло стройности его фигуры; соколиный взгляд; властный тон — придавал ему вид достойного представителя власти, начальника и хозяина губернии» [2].
Краткое и четкое описание Столыпина дал в 1909 г. посол Франции в России Ж. Луи. В своих тетрадях он писал: «Столыпин. Очень сильный, красивый мужчина, но усталый, слишком много работает. Еще молод... Возвышенная личность, безупречная честность, целостный; очень умеренный; к нему хорошо относится общественное мнение; его уход будет не яркий; закрытый» [3].
Вот таким человеком он был и вошел в историю имперской России. Властным и чуть надменным, спокойным и сильным, красивым и безупречно честным, с щегольскими усами и бородкой, с высоким лбом, заметно лысеющим, отнюдь не богатырского здоровья, слегка манерным и беззаветно храбрым. Все признают, что он был настоящим вождем, лидером, хозяином, волевой натурой. Личностью с большой буквы.
Среди свидетельств современников Столыпина, заслуживающих доверия, приоритет, безусловно, принадлежит С. Е. Крыжановскому. Во-первых, он был ближайшим соратником Столыпина в качестве товарища министра внутренних дел, хорошо изучил своего шефа, находился и курсе всех его планов и начинаний, досконально знал политическую кухню в тех «сферах» и «коридорах власти».
Во-вторых, несмотря на свои некоторые несогласия и оговорки, он являлся горячим сторонником политического курса Столыпина, высоко ценил его как личность и государственного деятеля.
В-третьих, свою оценку Столыпина он дает не по случаю, а в специальном, очень продуманном очерке, который, соответственно, озаглавлен «П. А. Столыпин».
По мнению С. Е. Крыжановского, главное отличие Столыпина от предшественников состояло в
