CC BY
65
Вестник Челябинского государственного университета. 2009. № 42 (180). Философия. Социология. Культурология. Вып. 15. С. 48-56.
ЧЕЛОВЕК,
ОБЩЕСТВО,
КУЛЬТУРА
6
Е. Ю. Погорельская
живое и мертвое время современного человека
В статье поднимаются проблемы подлинного существования современного человека, которые рассматриваются в аспекте живого и мертвого времени. Понятие «неподлинного времени» определяется через принадлежность к механистическим аспектом рыночных отношений, искривляющих творческое свободное начало в человеке. «Живое время» связывается со становлением человека, с обретением им внутренних возможностей для мысли.
Ключевые слова: живое время, мертвое время, массовый человек, бытие, символ.
Каждый более-менее внимательный человек замечал, что он живет так, как будто будет жить вечно. Смерть как таковая в обыденной жизни не учитывается и начинает выступать только в ситуациях, которые обычными не назовешь. Умирают близкие, родственники, знакомые. Освободившись от болевого шока, человек начинает воспринимать ситуацию так, что его умерший друг по-прежнему живой, только находится далеко, и до него трудно по каким-то обстоятельствам добраться. Смерть как таковая в жизни не присутствует. Можно говорить о спорности этого факта, но нам здесь важно зафиксировать мысль, что человек живет с ощущением вечности. Очевидно, что есть и другие ситуации, когда это ощущение вечности уходит, возникает множество разнообразных ощущений, которые так или иначе связаны с понятием времени. Оговорюсь сразу: при всем многообразии этих ощущений все они - неприятные. Время чувствуется, когда ты сидишь в очереди, когда беспокоишься и ждешь опаздывающего человека, когда дома делаешь какой-нибудь никому не нужный отчет или просишь помощи, а тебе в ответ: «мне некогда, отстань, не заслужила». Здесь и чувствуется «потеря времени». То есть чувствуется его ход, но аспект этого хода - негативный. Время ушло, убежа-
ло, течет, нет времени, еще есть время, но это не навсегда.
Противореча философскому пиетету перед временем, отметим: временность указывает на мертвое внутри жизни. В подлинных моментах жизни время не ощущается - время стоит. Если, согласно Августину, время находится в душе и душой измеряется, то оказывается, что в некоторых жизненных состояниях традиционного времени не существует, а проявляется именно временность. Или, как сказано Августином, «растяжение души».
Традиционно время рассматривается прежде всего с позиции своих логических аспектов - последовательности «прошлое - настоящее - будущее». Известен и тот факт, что любой модус времени, так или иначе, тяготеет к модусу настоящего. Научное отношение к любому предмету сразу торопится задать вопрос: «А почему именно к настоящему? Почему из настоящего?» И феноменология сознания ответит своей внятной очевидностью: «А попробуйте иначе подумать о времени, без отнесения к настоящему - и первое, к чему вы придете - элиминация человека». Безусловно, естественнонаучное сознание всегда к этому стремилось, человек по возможности оставался «в скобках», и так осуществлялся объективный взгляд на предмет.
Но если провести редукцию к основаниям возможности временного восприятия мира, мы увидим, что временность является способом организации нашего опыта, о чем еще писал И. Кант и что детально рассмотрено у Э. Гуссерля. И момент «теперь» - есть основное условие возможных временных рядов, поскольку всякое рефлексивное схватывание идет именно из этого положения времени.
Но уже у Э. Гуссерля, а впоследствии у М. Хайдеггера, время будет выступать основным онтологическим источником сущего с позиции человека. Я имею в виду следующее: человеческое сознание всегда доопределяет любую вещь, полагая к ее онтологической плотности еще смысловое содержание. И в этом человек является со-творцом Богу. Если мы вспомним известную притчу из книги Бытия о том, что человеку была дана благодать - давать имена всему живому, назвать всякую тварь по своему усмотрению - получается, что человек изначально определен как творец символической реальности мира. Но как человек будет творить? Качество символической реальности зависит от человека. «Построим себе город и башню, высотою до небес; и сделаем себе имя»1. Вавилонская башня показала, как время может расслаивается онтологически на живое и мертвое. Подлинное и неподлинное.
Почему возникает вопрос о мертвом, о живом времени? Потому, что в современном мире человек все чаще ощущает неумолимый ход времен. Потому, что вечных ситуаций становится все меньше, а временных все больше. И потому, человек все меньше и меньше живет. Реже живет. Отчужден от вечных ощущений. Безусловно, в самом начале своей истории человек сам сделал свой выбор в пользу отчуждения, выбирая вкус мира вместо Бога. Здесь не будет браться религиозный аспект решения проблемы. Ограничимся философией. Нам интересна проблема оснований современного отчуждения и возможные выходы из него. Нам интересны условия остановки времени, его станции.
Механистическое мировоззрение и мировой рынок
Мертвое время современного человека связано не только с его личным выбором. Есть объективные условия, провоцирующие такой вариант жизни. Это господство сциентистского мировоззрения и мировой рынок.
Рынок - достаточно жесткая структура, все это знают, но не все обращают внимание на тот факт, что рыночные ценности симметричны ценностям научным. Мало того, несмотря на то, что современное научное мировоззрение полагает, что эра механицизма ушла в прошлое, тем не менее, если механицизм понимать широко, а именно как совокупность принципов, определяющих сущность любого механизма, то механицизм как мироощущение никуда не делся.
Во-первых. Всякий механизм предполагает целостность. Это означает, что совокупность частей или событий, из которых он состоит, необходима и достаточна для его функционирования. Все элементы системы-машины взаимосвязаны причинно-следственными связями так, что в принципе ничего нового в системе-машине не может возникнуть без достаточных оснований. Об этом свойстве механизмов говорил Лейбниц в «Монадологии».
Идея целостности предполагает, что в мире все взаимосвязано, а это означает, что под любое событие можно подвести причину его существования. Обусловленность событий, ретроспективный поиск причин свидетельствует о том, что идея детерминизма воспринимается как идея всеобщей предопределенности, не важно динамический это вариант или статистический. Никто не отрицает саму постановку проблемы, а есть ли сама причина? «Там, где все присутствующее предстает в свете причинно-следственных взаимодействий, даже Бог может утратить для представления все святое и высокое, все таинственное своего далека. В свете причинности Бог может скатиться до роли причины, до causa efficines»2. В такой структуре мира чудо не учитывается. Еще И. Кант требовал элиминировать из науки идею Бога, поскольку она ведет к различного рода антиномиям. Для науки антиномия - свидетельство некоторой ущербности. Всякое событие должно быть объясняемо.
Нам кажется, что эра механистического мироощущения осталась позади, раз мы живем в «нелинейном мире»: квантовой физики, синергетики, кибернетики и постмодернизма. Однако, это не совсем так. Механицизм является основным типом современного мировоззрения и представлен детерминистской парадигмой мирового рынка.
Рыночные отношения охватывают весь мир в целом. Деньги - это основной способ
коммуникации современного человека, язык денег хорошо понятен всем и универсален. Это означает, что рынок формирует основные типы социальных связей между людьми, подавляющее большинство человеческих взаимодействий укладывается в денежные отношения. Денежные отношения могут привноситься даже в семью, когда родители считают деньги одним из регуляторов их отношений с ребенком: двойка - остался без карманных денег на выходные, плохо сдал сессию - в Турцию не поедешь, полы вымыл - смотри, какой хороший мальчик, на тебе полтинничек. Деньгами поощряют и наказывают, и это выглядит нормально. Любой чуткий человек понимает, что любви в этих отношениях нет.
Рынок стремится заполнить современного человека полностью, рынок требует полной отдачи себя. Каждый человек - необходимая часть рыночной машины. Обратите внимание, сколько работ посвящено проблеме «мотивации персонала», и это неспроста, потому что человек должен быть включенным в рынок по максимуму, и днем и ночью. Ведь каждый работник - это «человеческий капитал», «минипредприятие», способное наращивать деньги. И чем более человек заботится о своей само-эксплуатации, тем он более ценный работник. «Люди должны управлять своей жизнью как человеческим капиталом, постоянно инвестировать в него средства путем курсов повышения квалификации и понимать, что продажная цена их рабочей силы зависит от того бесплатного, невидимого и добровольного труда, посредством которого они все время заново производят самих себя»3.
В пределе у этой ситуации есть теневое Ничто: вся жизнь выносится на продажу. Самым ярким примером стратегии «вся жизнь - на рынок» является сетевой маркетинг. Человек может прийти в гости к старому школьному другу «на чай», а уйти с прибылью и новыми заказами. На самом деле, почему бы не совместить приятное с полезным?
Детерминизм рынка ярче всего проявляется тогда, когда человек сам делает из себя раба. Есть такое выражение «работать на себя». В современном мироощущении оно воспринимается как сугубо положительное. Что это вообще такое? Это такое состояние человека, когда он поверил в объективные ценности рынка, как в Бога. В статье Михаила Харитонова «Сам себе раб»4 детально показана психология рыночного рабства. Она впол-
не укладывается в гегелевскую диалектику «хозяина и раба». Самое главное в этой диалектике то, что как только ты поверил в безраздельное могущество рынка и решил себя посвятить этому служению, добровольно, по-хозяйски выбрав собственную стезю, ты тотчас становишься для себя самым послушным рабом. И первый признак этого в том, что всякую прибыль ты в первую очередь инвестируешь в дальнейшее производство, а не тратишь на себя. Основное удовольствие заключается в предпринимательстве как таковом. И не важно, что ты ночами не спишь, и не важно, что открылись заново хронические заболевания, и не важно, что нет выходных, и постоянно хочется выпить. Главное - деньги. Время вылетает в трубу обратно пропорционально стуку сердца. Вроде только было тридцать, а уже пятьдесят. Зато ты сам себе хозяин. И еще хозяин других людей, которые не умеют «приспособиться к условиям рынка». Последнее тоже приятно.
Во-вторых, механистическое мировоззрение предполагает, что в предмете, событии более всего ценится функциональная сторона. То есть сторона деятельная, сущность которой в том, чтобы преобразовывать действительность. Ведь всякая машина своим существованием отвечает на вопрос: для чего она? Копать, летать, рубить, мыть и т. д. - все направлено на особое изменение действительности. Какая ценность лежит в основе такого отношения к миру?
В ХУП-ХУШ вв. появление механистического естествознания было связано с новой установкой: не стоит ждать милости от природы, надо забрать у нее все секреты, которые она таит, путем различного рода экспериментов. Всякий эксперимент предполагает создание искусственных экстремальных условий для предмета исследования с целью изучения его скрытых свойств, качеств. Объекты природы подвергали высоким или низким температурам, перепадам давления, потом это були различные сила тока, ядерная энергия, вирусы. Ведь только в подобных условиях предмет сможет показать исследователю «истинное лицо». Ф. Бэкон требовал загнать природу в «испанский сапог» - средневековая пытка, позволяющая выведывать секреты. Безусловно, что постановка экспериментов требовала развития технических знаний. И потому, с этого времени, техника уже не рассматривается как искусство обрабатывать природу, ухаживать
за ней, чтобы природа давала урожай, кормила. Техника становится младшей сестрой науки, с которой они взялись эту природу покорять, преобразовывать согласно замыслу человека. Вспомним у М. Хайдеггера: «Сущность современной техники не есть нечто техническое», сущность техники в том, что она есть добывающее-поставляющее производство. «Царящее в современной технике раскрытие потаенного есть производство, ставящее перед природой неслыханное требование быть поставщиком энергии, которую можно было бы добывать и запасать как таковую»5. Здесь важна следующая мысль: человек начинает относиться к природе потребительски, не дружественно, а с позиции силы, отчужденно. И чтобы понять это, не обязательно думать об экологическом кризисе, угрозе ядерного оружия и озоновых дырах. Можно просто кастрировать домашнего кота, потому, что так удобно. Природа становится средством удовлетворения желаний человека.
Современный Левиафан рынка сделал источником своего существования и воспроизводства растущие символические потребности человека. Сейчас человек - это то, из чего добывают. Не совсем верно думать, что из человека добываются деньги. Из человека добываются желания. Из человека качают потребности, как из недр земли качают нефть.
Согласно классической потребительской логике, желания человека провоцируются реальной нехваткой, потребностью в чем-либо. Причем нехватка, потребность оценивается как нечто негативное, то, что требует исправления ситуации, корректировки. Такой корректировкой выступает товар и миф, прицепленный к нему. Но почему-то в результате удовлетворения конкретной потребности, человек приходит к новым и новым желаниям. В чем, собственно, дело? Принцип увеличения потребностей был зафиксирован ещё Руссо: запросы растут по мере удовлетворения предыдущих желаний. Делёз под этот принцип подводит онтологию. Он говорит: «Человек - это неисчерпаемый ресурс желания». То есть, получается, что желание - это сущностное свойство человека, и в нем нет негативности, и нелепо спрашивать, почему растут потребности, если иначе быть не может. Желание не следует не из чего, оно имманентно. Следовательно, появляется новый экономический ресурс, условие для увеличения богатства. Это неисчерпаемые человече-
ские желания, из которых можно «качать до бесконечности». Однако качать надо с умом. И потому должен был сформироваться определенный тип человека и определенный способ управления им.
Массовое общество и реклама
Машинное производство конца XIX в. привело не к всеобщему насыщению и благоденствию, а ко все большему отчуждению, поскольку расслоение общества усилилось, и на одном полюсе стал группироваться капитал, а на другом столпилась нищета. Появилось понятие массы, вспомните выражение «рабочие массы». Люди с одними проблемами, с одним мироощущением, сделавшим у них одинаковые лица.
Рационально, по Руссо, надо было богатеям поделиться, но они, подчиняясь иррациональной воле к власти, как говорит Ницше, не захотели. Тогда Маркс придумал новую утопию
- коммунистическую революцию, которая силой отберет награбленное богатство и централизованно его поделит, буржуев, естественно не перевоспитать, поэтому с ними лучше навсегда расстаться - уничтожить как класс, что и воплотил Ленин в нашей стране. На Западе и в Америке капитализм оказался умнее и стал внедрять новую идеологию, которая решала бы задачу управления агрессивными массами. Конечно, в первую очередь, народ надо было накормить и одеть, что, в конце концов, стало возможным благодаря опять-таки развитию машинного производства, наполнившего рынок товарами широкого потребления.
Чем еще был недоволен человек? О чем говорил Руссо? Человек был еще недоволен социальным неравенством, значит, именно эту нужду надо ему компенсировать - дать людям демократические свободы и равные права, возникает либеральная демократия.
Эти два фактора, как считает немецкий экономист и социолог Вернер Зомбарт, привели к резкому росту населения. В начале ХХ в. население Земли составляло 1 млрд человек, к концу - 6 млрд. Такого скачка не было никогда. Люди растут в своем количестве, но пропитаться культурой, традициями они не могут. Человечество превращается в массу. Чтобы выделить человека массы не обязательно находится в толпе.
Масса - это не просто скопление людей в одном месте, это мировоззрение.
Масса - это средний человек, человек, повторяющий общий тип, а именно - совпада-
ют цели, образ жизни и ценности. Масса - это посредственность. Это всякий и каждый кто, как говорит Х. Ортега-и-Гассет6 в своей работе «Восстание масс», «...не ставит внутри себя вопросы о личной ответственности, кто ни в добре, ни в зле не мерит себя особой мерой, а только ощущением “все так делают”, и он не только не удручен, а доволен своей неотличимостью от всех. Доволен! Представим, что человек задается вопросом, есть ли у него какое-либо дарование, умение, достоинство и приходит к выводу, что такового нет. Кем он себя почувствует? Заурядностью, серостью, бездарностью, но не массой». Специфика массового человека в том, что он, понимая свою заурядность, не переживает, ему не больно, он доволен, он безбоязненно утверждает, да, я - посредственность, но я, как все, и это здорово.
Одна из основных отличительных черт человека-массы - отсутствие самоиронии. Чувство собственной значимости и важности не позволяет шутить над собой. Ну, а если шутят другие, а если это к тому же подчиненные или младшие по возрасту - то это вообще недопустимо. Шутка - это территория детства, мы же не дети - какие могут быть шутки.
В 2006 г. в Уральской академии госслужбы был создан удивительный рекламный проект, а именно: на стенде появилась развернутая реклама студенческого виртуального фильма «Любовь осталась в декабре». В рекламном объявлении рассказывалось, о чем фильм, была отсылка к журналу «Искусство кино», в котором был напечатан рассказ, ставший основой фильма. Стенд был заклеен фотографиями со съемок, изображающими кадры фильма и актеров. Висели рецензии критиков, а также фото режиссера в творческой позе. Не указана была только дата просмотра. Поскольку кино студенческое, все всех знают, в том числе преподавателя-режиссера, народ стал подходить к «действующим лицам» за дополнительной информацией: когда? Был дан ответ - все на стенде. Но когда же? Тогда, когда вы об этом читаете, видите фото, представляете: вот тогда вы и смотрите фильм, то есть уже. Люди на такой ответ реагировали по разному - кто-то смеялся, но в основном народ отходил в состоянии «глухого недоумения». А произошло следующее: людям просто предлагали подумать, включить фантазию и чувство юмора. Создать свое виртуальное кино. Человек-масса отреагировал на
такие странные требования агрессией, народ явно был недоволен, почувствовал себя обманутым.
Здесь вспоминается сказка Михаэля Энде «Бесконечная книга», в которой основной причиной распространения Ничто явилось отсутствие у людей фантазии, веры в мечту в сказку, абсолютно бескорыстную и созданную на радость людям. Массовый человек умеет мечтать только по-рыночному, он принципиально корыстен в стяжании благ для себя, в том числе такого блага, как любовь.
Ортега-и-Гассет указывает на две основные черты массового человека - «беспрепятственный рост жизненных запросов, и второе, врожденная неблагодарность за все. Человек-масса не хочет ни за что отвечать, но много и агрессивно требует. Знакомый образ избалованного ребенка».7 Вероятно, Ортега-и-Гассет прав, указывая на инфантильность массового человека, но только не стоит сводить детство именно к этой черте. Поскольку именно в детском отношении к миру, на наш взгляд, и кроется источник живой жизни.
Однако слабость человека массы связана не столько с тем, что он, как упырь, впивается в источник любой силы и требует для себя жизненной энергии, сколько с тем, что для человека массы творчество и любовь - темы из другого мира. Отказать человеку массы в потугах к творчеству и любви, значит слукавить, поскольку Образ Божий в любом человеке есть. Чудо остается. Но только чаще всего мы имеем дело с некоторыми эрзацами глубины. Творчество зачастую представлено графоманией8, любовь - выгодной сделкой. «Она хотела бы жить на Манхеттене, и с Деми Мур делиться секретами, а он просто ди-джей на радио, и он, в общем, не бедный парень, кстати, но...»
Масса неуловима, поэтому ее оружие совершенно. Неуловимость массы заключается в том, что каждый отдельный представитель массы думает, что у него есть своё мнение, взгляды, ценности. У каждого своя правда. Человек массы говорит: «Я индивидуальность, у меня свое мнение, я не масса». М. Хайдеггер предупреждал: безликое man даже сопротивляется, как все.
Массовый человек обожает зрелища9. Люди массы - это публика, точнее, «тусовка». Не важно, что показывать, о чем говорить, какую информацию подавать, важно в какой форме это подано. Мы говорим: «Мне
это не нравится, не близко, но как сделано». И восхищаемся. Это и есть зрелище. Зрелище
- первично, шоу должно продолжаться. Весь Интернет завален фотографиями: народ снимает себя и всему миру показывает: «Вася Иванов прокомментировал Вашу фотографию: Ох!» Вероятно, мы на фотографии лучше, чем в жизни: «Какие у вас умные глаза!» Люди демонстрируют то, что им дано даром, наслаждаясь собой. Человеку становится сложно сказать что-то о себе внутреннем, он боится остаться наедине с собой, он понимает себя только «извне», через отзывы и комментарии, при этом искренне веря, что у него есть свое мнение. Наверняка у каждого есть опыт, когда человек первый раз видит себя на видео. Первичное ощущение - испуг, удивление: «да разве же я такой?» «Такой, такой, а какой же еще?» - говорят самые близкие люди. Эта ситуация указывает на факт различных миров, внутреннего и внешнего. Человек во внутреннем восприятии себя отличается от того, которого знают другие, и это совсем не означает, что человек лжет. Разница миров - это гарантия человеческой свободы. Ты в своем сознании дома. Вот оно, твое подлинное время, ты абсолютно волен быть собой с собой наедине, вне всяких имиджей и условностей. Но человек почему-то не доверяет этому состоянию, убегая опять в чужие суждения для поддержания собственной идентификации. Внутренний подлинный человек забивается внешним, которого первоначально испугался. И человек начинает настраивать своего внутреннего человека под внешнего, копировать сам себя, свои движения и удачные жесты. Постоянный взгляд на себя со стороны других людей. Мы здесь не говорим о том, что люди в принципе отражают друг друга в любом своем поступке, мы имеем в виду именно буквальный смысл перерождения внутреннего под внешнее, когда человек из себя самого для себя и для других делает зрелище.
Массовый человек «текуч», как пишет об этом Зигмунд Бауман10, - текучесть эта резко выражена в девальвации и относительности любых этических норм - свобода от норм и общепризнанных авторитетов погружает человека во власть природных желаний. Массовый человек бессознателен. Точнее, основную часть поступков он совершает, исходя из коллективно-бессознательных, ар-хетипических стратегий поведения. Здесь имеется в виду то, что рефлексивность в от-
ношении своих действий, определяющая основания для поступка, практически полностью отсутствует: человек движим желанием. И желанию очень сложно сопротивляться. Желание по своей онтологической природе не негативно и не позитивно. Оно есть, и в принципе оно совпадает с волей к жизни. Но знает ли массовый человек, что он на самом деле хочет? Ведь об этом надо подумать, надо провести над собой мысленный эксперимент, уводящий в виртуальную бесконечность не-состоявшихся желаний. А человек относится к желанию, как к жажде, которая требует насыщения. И здесь возникает рынок, с его разнообразием товаров, и рекламные мифы, которые к товарам прицеплены. Рекламный миф рассказывает человеку, какую потребность удовлетворяет тот или иной товар, но не информативно, а суггестивно, влияя на его бессознательные архетипические импульсы. Человек покупает товар или услугу, желание временно гасится, но полного удовлетворения нет. В чем дело? А дело в том, что человеческие желания в своем подавляющем большинстве носят не биологический характер, а символический, то есть связаны с социальностью человека, с его вовлеченностью в других людей. А ему вместо человека предлагают вещь. Мертвое вместо живого. И причем очень быстро, так, что он даже не успевает осознать подмену. И подлинного насыщения желания не происходит, потому что человек получил симулякр, обманку, эрзац живой связи. Возможно, если человек остался бы один на один со своей сосущей пустотой, он обратился бы к более достойным вещам: например, начал бы достраивать себя через творческие импульсы. Но он все время отвлечен. Ему не дают прочувствовать внутренний кризис.
В современном мире всякая символическая потребность имеет потребительский эквивалент - товар или услугу. Решение внутренних кризисов посредством товаров и услуг, безусловно, делает жизнь человека менее болезненной, гладкой, простой. Но становление личности не происходит. Человек как таковой в процессе мертвого времени не появляется.
Живое время
Что остается во всей этой неподлинности? Так уж размыт человек по каналам информационных коммуникаций, или осталось в нем какое-то метафизическое ядро?
Хайдеггер в своей работе «Время и бытие» обозначает человека как «просвет при-
сутствия». Человек - это свидетель бытия в мире. Онтологически он зависим и вторичен от Бытия, которое и есть единственное. Бытие не принадлежит человеку, но проходит сквозь него. Зависит ли что-то от человека в этом потоке бытия?
Если привязаться к словам и попробовать представить визуально «просвет присутствия», то окажется, что человек похож на любую дырку, через которую идет свет. Свет этой дырке не принадлежит, но она оформляет луч. Если верить этой интуиции, то выходит, что от человека зависит форма светового пятна и вообще его наличие, поскольку ведь может так случиться, что световой поток попадет в территорию действия черной дыры, которая, по определению физиков, не выпускает ничего из себя, а только поглощает. Упираясь в мертвое отношение к жизни, световой луч бытия себя не обнаруживает.
Прежде всего, с реальностью живого времени надо иметь мужество согласиться. Это первый шаг, и он указывает на место человека в мире.
Вспомним платоновский «миф о пещере»: человек живет в пещере и довольствуется полумраком, в котором он видит тени вещей. Эти тени принимаются за реальность. Но, попав на свет, человек обнаруживает подлинный свет и целый мир подлинных сущностей. Здесь самый важный вопрос такой: а как попасть в этот реальный мир?
Ответ будет звучать несколько безнадежно - надо уже быть живым. «Однако, если ты ищешь, то ты уже нашел». Предчувствовать, не чувствуя наверняка. Нет никакого механизма, причинно-следственного шага, возводящего человека к бытию. Но, если не ждать, не быть готовым, то ничего и не будет. Требовать здесь бесполезно. Постижение смысла вещей не предполагает насилия. Вспомните ситуацию, когда надо решить какую-то задачу, а ответ не приходит, ответа нет. Можно ругаться, кричать, топать ногами - молчание. Решение приходит всегда внезапно, вдруг, не выбирая удобного времени, когда нет ручки и нечем записать. И, тем не менее, мысль поймана. Необходимо мужество ее удержать. Очень часто человек сталкивается с тем, что он не помнит того, что ему было даровано. Пропадает окраска мысли, вовлекаясь в случайные слова, она теряет очарование подлинности. Выходит, надо постоянно быть на волне, не отвлекаясь на множественную суету буден, «держать мысль», говорит М. К. Мамардашвили.
Обращаюсь к началу наших рассуждений. Человек в себе находит два временных состояния - когда время уходит, течет сквозь пальцы как песок, и его жаль. И когда время не чувствуется, то есть происходит остановка во времени. Некая «точка интенсивности», как называет ее Мамардашвили. В этой точке отсутствует шаг к смерти, это и есть точка подлинного существования. Она прерывает дискретность мертвого времени, в ней всегда чувствуется интенсивность напряжения, поскольку именно здесь мы имеем волевой акт, акт со-держания разных событий в связность порядка. Получается, что человек ответственен за становление. Не за бытие. Человек может исчезнуть в любой момент времени, и не в его компетенции продлить себе жизнь. Но продление проявлений жизни зависит от человеческой свободы, которая всегда рука об руку идет с интенсификацией ответственности. Нельзя сделать свободный акт без напряжения. Свободный акт - это всегда усилие по восстановлению связности мира, связности времени. Возьмем, к примеру, состояние любви. Нет никаких гарантий, что это состояние продлится в каждый последующий момент. В каждый следующий момент оценивающий, осторожный разум может выключить этот свет. Но человек своим выбором, своей волей, своим положительным ответом позволяет любви как подлинному проявлению бытия длиться.
Получается, что наличие бытия в мире от человека не зависит, но от человека зависит то, как оно будет выглядеть, какую форму получит. Говорят, что «мир стоит до тех пор, пока продолжается молитва». Вот она ответственность человека и его напряжение воли. За целый мир.
Вспомним библейскую притчу о талан-тах11. В ней господин оставляет слугам своим каждому столько талантов (мер серебра), сколько каждому по силе. То есть не нагружает работой-заботой сверх меры. Согласно притче, верные слуги преумножают его добро, а неверный раб, не любящий своего хозяина, эти деньги просто сохраняет, возвращая без прибыли. Спрашивается, а для чего ты жил, человек? Ты был обязан «вложить бытие в дело». Эта полная противоположность позиции - я слаб, я ничего не могу. Можешь, если ты живой.
Теперь вопрос следующий: кому все это надо? Почему человек должен быть живым?
Человеку. Он ничего не понимает про себя, захлебываясь в стереотипах чужих мнений,
он выкручивает свою жизнь в привычных для социума схемах, подчиняясь ежедневной логике заботы. Психологи говорят - ты нормален, если выполнил все свои социальные обязанности, а потом взялся за любимое дело. В большинстве случаев люди так и делают, почему-то наглухо забывая о сделанном вчера. Видимо, кому-то был нужен твой вчерашний труд, хотя очень часто возникает стойкое ощущение выстраивания актуального «не-Я». Спрашивается, в каком аспекте мы это оценим, как живое или мертвое время? Мне не хотелось бы здесь съезжать в моральный кювет, говорить о том, что ты всем должен и так далее, по Гоббсу, что все друг другу должны и это называется общественный договор. Время можно оценить как живое, если в процессе сопротивления обстоятельствам человек выходит к региону свободы. Что это за регион свободы, который, по нашей логике, совпадает с переживанием живого времени и имеет непосредственное отношение к бытию?
Сартр говорит, что человек обречен на свободу, на свободу выбора, прежде всего. Экзистенциальный выбор всегда делать трудно. И в этом смысле свобода выступает и благом, и наказанием человека. Мы возьмем несколько другой аспект.
Человек рождается абсолютно немощным существом. Он полностью зависим от воли тех, кто его произвел или находится рядом. И всю жизнь, все свое становление он борется с этой слабостью - он учится ходить, говорить и т. д., потом, в конце концов, у некоторых получается самостоятельно мыслить. Или любить, тоже самостоятельно, а не вдогонку, и не за что-то, а просто от полноты собственного бытия. Человек свободен, когда он что-то может. Понятно, что к этому «может» человек выходит через преодоление всевозможных заборов внутри и снаружи. Представьте, взял человек скрипку и заиграл. Так не бывает, хотя очень хочется выйти в свободу именно так, без усилий, без напряжения.
Рождение забрасывает человека в мир, он застает определенный порядок, которому его учат и с которым ему необходимо мирится. Говоря словами Л. Витгенштейна12, человек попадает в бесконечное многообразие языковых игр, которые тематизируются в зависимости от специфики культуры, задающей определенную стратегическую и смысловую направленность своему региону игр. Одна игра переходит в другую, одна интерпретируется
через другую, одна встраивается в другую, и человеку, в принципе, есть только два пути: выбрать среди предложенных игр оптимальную для себя или осуществить что-то свое. Создать новую символическую реальность. Только отчуждая себя вовне, становясь вовне кем-то посредством своей деятельности, человек может посмотреть на себя. Внутри чужих игр он себя не увидит, он будет размазан по ним. Поэтому мы так внутренне сопротивляемся тем внешним барьерам, которые выкручивают нам руки - потому что в них нет нас. Можно все игры хронически усвоить
- быть максимально разглаженным под социум, довольным, приличным, стерильным
- абсолютно бесплодным. Ничего не понять про себя. Про себя можно понять, только сделав собственный шаг. Шаг в живом времени. Шаг в самостоятельной мысли.
Мамардашвили говорит: «Философия
- это сознание вслух»13. Почему именно сознание? Потому что именно сознание является тем плацдармом, где появится мысль, где может состояться живое время. Не время знаков, уводящих человека в различные идеологические системы, а время символа. Символ
- это такая ситуация, которая активизирует работу структуры сознания14. Символ провоцирует напряжение сознания в связи со своей противоречивой амбивалентной природой, в результате создавшегося напряжения сознание становится полем, пригодным для «высадки мысли». Мы ведь не говорим, что попали в мысль. Мы говорим, что мысль пришла к нам. То есть надо быть к ней готовым. Я имею в виду, что символическая реальность провоцирует работу сознания. А знаковая - нет. Знаковая дает информацию, но не энергию, а сознанию необходима именно энергия.
Символическая реальность - та, которую трудно обозначить одним словом или парой фраз. Ситуация без однозначного прочтения. В которой реально существует конфликт интерпретаций, и любая из интерпретаций неполноценна. Хочется все оставить так, без статичного обозначения, без слов, без бирки. Глобально это называется человек. А детально, это любая жизненная ситуация, в которую человек попадает и которую не может остановить в себе конечным словом. Ситуация, в которой ему придется идти самостоятельно до конца. И тогда появление мысли может облегчить положение дел, может частично его выпрямить.
Вот и получается, что основная линия отреза времени идет внутри человека, его способности взять ответственность на себя или остаться в тени молчаливого большинства.
Примечания
1 Библия. Бытие. Гл. 11. Ст. 4.
2 Хайдеггер, М. Вопрос о технике // Хайдеггер, М. Время и бытие : статьи и выступления. М. : Республика, 1993. С. 233.
3 Горц, А. Знание, стоимость и капитал. К критике экономики знаний // Логос. 2007. № 61. С.17-18.
4 Харитонов, М. Сам себе раб // Рус. жизнь. 2008. № 13 (30), июль. С. 42-47.
5 Хайдеггер, М. Вопрос о технике. С. 226.
6 Ортега-и-Гассет, Х. Восстание масс // Ортега-и-Гассет, Х. Эстетика. Философия культуры. М. : Искусство, 1991. С. 309-350.
7 Там же. С. 319.
8 Суворов, О. В. Феномен графомании как результат «восстания масс» // Вопр. философии. 2008. № 5.
9 Бодрийяр, Ж. В тени молчаливого большинства или ...конец социального. Екатеринбург, 2000. 96 с.
10 Бауман, З. Текучая современность : пер. с англ. / под ред. Ю. В. Асочакова. СПб. : Питер, 2008. 240 с.
11 Библия. От Матфея Святое Благовество-вание. Гл. 25.
12 Витгенштейн, Л. Философские работы. М. : Гнозис, 1994. 612 с.
13 Мамардашвили, М. Как я понимаю философию. М. : Прогресс, 1990. С. 57.
14 Мамардашвили, М. Символ и сознание / М. Мамардашвили, А. Пятигорский. М. : Шк. «Языки рус. культуры», 1997. 224 с.
