CC BY
282
ПЕРЕЧИТЫВАЯ КЛАССИКУ.
В. А. Дашевский
Вячеслав Алексеевич Дашевский...
С девятого ноября 2003 года нет с нами этого замечательного человека и педагога, 50 лет самоотверженно служившего благородному делу народного просвещения...
Вячеслав Алексеевич был одним из ведущих специалистов нашей кафедры. В течение многих лет он читал лекционные курсы по истории литературы Древней Руси, русской литературы XVIII века. Спецкурсы «История русской литературной критики XVIII - XIX вв.», «Проблемы изучения «Слова о полку Игореве», «Поэтический мир «Слова и полку Игореве»; проводил на разных курсах очного и заочного отделения филологического факультета спецсеминары «По страницам литературных полемик XIX века», «Из истории русской литературной критики», «Проблемы мастерства критического анализа», «Актуальные проблемы изучения «Слова о полку Игореве» и др.
Сын военного комиссара и учительницы, Вячеслав Алексеевич Дашевский прожил трудную, но интересную и яркую жизнь. Уже в детские годы он был участником Великой Отечественной... В голодные послевоенные — учился в Пермском университете на историко-филологическом факультете, затем - в Свердловске, в аспирантуре, по окончании которой навсегда связал свою судьбу с высшей школой. Рядовой преподаватель, ректор Тобольского пединститута, декан филфака СГПИ - в какой бы роли Вячеслав Алексеевич ни выступал - его всегда отличали высокая требовательность к себе, корректность по отношению к коллегам и студентам, энтузиастическое отношение к учебным, научным и общественным делам.
Вячеслав Алексеевич - автор десятков научных статей, учебно-методических пособий. Он был участником многих межвузовских конференций, в том числе и международных. Много времени и сил отдавал он руководству студенческими курсовыми, дипломными работами.
Творческая мысль Вячеслава Алексеевича Дашевского никогда не дремала, всегда была в поиске. Свидетельством тому - и эта, новая его публикация, уже посмертная...
Е.Ф. Шефер,
канд. филол. наук, доцент кафедры русской и зарубежной литературы
ЖИТИЕ БУНТАРЯ
(Протопоп Аввакум и его роль в развитии русской агиографии)
Со времени публикаций «Жития» Аввакума академиком Н.С. Тихонравовым в 1862 году сохраняется устойчивый интерес широкого круга читателей к этому произведению. Менее всего их привлекает сущность тех догматических и обрядовых вопросов, которые стали поводом жестокой полемики Аввакума со своими идейными противниками и интригующей основой автобиографического повествования. Писатели-классики, особенно чуткие к неординарным художественным явлениям, обратили внимание прежде всего на удивительный по силе и чистоте язык «Жития». Как писателя Аввакума высоко оценили И.С. Тургенев, Ф.М. Достоевский, И.А. Бунин. Д.Н. Мамин-Сибиряк сопоставил «Житие» Аввакума со «Словом о полку Игоре-ве»: «...по языку нет равных этим двум гениальным произведениям».
Могучая фигура Аввакума, его яркая личность, стойкость, проявленная им в борьбе за
свои идеалы с государственной и церковной властью, произвели огромное впечатление на Н.Г. Чернышевского. М. Горький рекомендовал включить «Житие» в программу школьного обучения1.
«Житие протопопа Аввакума» включено в программу школьного курса литературы, но мало кто из учителей придает ему должное значение. Задача школы состоит в том, чтобы этот литературный памятник стал доступным молодому человеку, стремящемуся приобщиться к культурному наследию нашего прошлого. Учитель должен помочь открыть ему духовный мир пламенного Протопопа, воспринять суть созданных им образов и постичь красочность и выразительность языка его литературного труда.
1 Малышев В.И. Русские писатели о «Житии протопопа Аввакума»// ТОДРЛ. Т. VIII. М.; Л., 1951. С. 379-397.
В.А. Дашевский
В начале анализа может быть кратко представлена историческая обстановка. Вторая половина XVII века — время суровое и жестокое: то были годы безвластия и беспорядков в стране; интервенция Польши и Швеции, покушавшихся на русские земли; продолжались волнения среди донского казачества, закрепощенное и разоренное войнами крестьянство ожидало послабление своей участи от правительства. Вместо этого царь Алексей Михайлович и новый патриарх Никон ради своих политических амбиций (желание стать восприемниками распавшейся Византийской империи, придать Москве статус нового центра вселенского православия) решились на реформацию русской церкви путем приведениях некоторых элементов обрядности в соответствие с уставом Константинопольского Собора.
Население, не подготовленное к такой насильственной ломке и без того раздраженное бременем непомерных тягот, бурно отреагировало на бесцеремонное вторжение в его внутреннюю жизнь. Возмутились нижние чины «белого» и «черного» духовенства, предвидя неизбежность переучиваться по новым правилам богослужения. Армию противников реформы частично пополнили оппозиционные силы боярских и дворянских дворов. Всех объединяло непринятие этой инициативы правительства и очевидная неспособность его решать проблемы государственного и хозяйственного строительства в условиях общего кризиса феодальной системы.
Аввакум стал идеологом и признанным вождем этого движения, противоречивого по составу и последовательности действий. Будучи заметной фигурой среди церковников, он общался со многими видными боярскими семьями. Он, популярный в Москве проповедник, вдруг проявил неповиновение верховной власти и в своих дерзостных посланиях побуждал общественность к открытому сопротивлению правительственным мероприятиям. Последовала расправа со всеми непокорными. Только авторитет мятежного Аввакума не позволил подвергнуть его скорой казни. Будучи в ссылке и в заточении, он продолжал работать, множить ряды своих сторонников, рассылая крамольные листы. Историю своей жизни и борьбы Аввакум воплотил в пространном повествовании, выдержанном в форме жития святого, жанре, укоренившемся на Руси еще со времен христианизации.
Однако под пером нового агиографа жанр претерпел серьезные изменения. Отшельники, пустынножители и монашествующие, подвергавшие себя аскетическому воздержанию, ушли в прошлое, уже давно стали анахронизмом. В
житиях появились новые герои, активно трудившиеся в сфере душеспасения верующей паствы и, сверх того, причастившиеся к общественно-политической деятельности. В поисках такого героя Аввакум приходит к решению писать житие на автобиографическом материале, он убежден, что достоин стать героем-святоподвижником и будет понят своими современниками. В таких обстоятельствах рождалось житие, написанное самим автором о себе.
Дерзкое по замыслу, возмутительное по содержанию, полемическое по форме «Житие» было принято современниками, прежде всего приверженцами неистового протопопа, и теми, кто ощущал тенденцию литературы к обновлению, кто испытал обаяние живого и страстного слова искусного проповедника. Осознание эстетической ценности этого литературного труда пришло позднее2.
Определяющей доминантой сочинения Аввакума служит образный мир, вовлекающий читателя в эстетические переживания. В агиографическом произведении он всегда был представлен биографией святоподвижника, выполняющего обет, взятые на себя обязательства перед Всевышним, и сопровождался религиознохристианской оценкой составителя жития.
Образный мир «Жития» Аввакума существенно обновлен. Новаторство этого произведения видится в устремленности автора обосновать право своего героя на канонизацию, на место в сонме православных святителей. Герой нового жития мало озабочен спасением собственной души путем аскетических ограничений. Напротив, он активен, буквально врывается в большой мир, полный соблазнов, радостей полнокровной жизни и одновременно неисчислимых тягот и страданий, вызванных отнюдь не Божьим испытанием, а вполне конкретными силами. Автор видит их в лице государя Алексея Михайловича, патриарха Никона и их пособников — воевод, архиереев, всех тех, кто угнетает физически и духовно подневольного человека. Герой вступает в борьбу с церковной и властной деспотией и находит в этом противоборстве свое земное предназначение, удел святоподвиж-ничества.
Здесь нет привычной для литературы такого рода назидательности. Жизнеописание подвижника выполнено в поэтическом ключе. «Житие» Аввакума от начала до конца пронизывает проникновенный лиризм. Лирическая взволнован-
2 Гусев В.Е. Заметки о стиле «Жития протопопа Аввакума» // ТОДРЛ. Т. 13. М.; Л., 1987; Его же. К вопросу о жанре «Жития» протопопа Аввакума // ТОДРЛ. Т. 15. М.; Л., 1959; Демкова Н.С. Драматизация повествования в сочинениях протопопа Аввакума // ТОДРЛ. Т. 41. Л., 1987; Робинсон А.Н. Жизнеописания Аввакума и Епифа-ния: Исследования и тексты. М., 1963.
ность сообщает сочинению поэтичность, что позволяет сформулировать тему «Жития» как похвалу святоподвижнику-великомученику,
страдальцу за общественно значимую идею.
В итоге это трагическое произведение наполняется утверждающим пафосом, читатель невольно проникается верой в жизненность аввакумовых идеалов, которые он так истово отстаивает. Невольно заражаешься примером бесстрашия и верности, искренности и бескорыстия побуждений мятежного протопопа. Очень мощно в «Житии» звучит идея необходимости активного протеста против мира зла, стойкости в этой борьбе, способности идти до конца, каким бы устрашающим он ни был. Сам герой готов к самопожертвованию, он, как апостол, уверен в своей пророческой миссии и в своем праве возглавить массовое движение раскола.
Композиция «Жития» повторяет схему жизнеописания святого. Очевидно сходство отдельных мотивов, совпадение религиозных сентенций и молитвословий с дидактической установкой, много места отведено чудотворениям.
Структура житийного жанра усложняется за счет картин исторической эпохи. Новый агио-граф прочно привязывает жизненный путь героя к реальной действительности, включив его в исторический конфликт Смутного времени. Автор воссоздает обстановку, в которой проводилась реформа Никоном, и перемены, сопровождавшие обновление русской церкви, включая сложные отношения инициаторов этой политической акции и исход столкновения царя с патриархом. История в «Житии» Аввакума - не фон для святительского подвига героя, а обстоятельства, формирующие личность при его активном сопротивлении неблагоприятным условиям. Следовательно, введение в произведение истории нужно для обоснования восхождения личности к святительскому чину и прояснения особенности его бунтарского характера. Принцип историзма помог автору сделать своего героя убедительным и исключительно живым, ему удалось преодолеть схематизм в изображении схимников, свойственный прежним агиографам.
Устоявшимся признаком житийного жанра является присутствие автора-повествователя. Автор и герой в «Житии» Аввакума разведены. Верность традициям подтверждается наличием в произведении двух структурообразующих центров: герой служит объектом изображения, а функция автора — представлять героя, оценивать его духовное состояние и деяния, оправдывающие статус святителя.
Художественное время героя — прошедшее, тогда как время автора — настоящее. Герою неизвестно, что будет после, автор же осведомлен о предстоящем: «...выехав из Даура, умерла ми-
Филологический класс11/2004
ленькая в Москве...». Различен круг общения героя и автора: герой окружен членами семьи, единомышленниками и супротивниками. Автор же общается только с читателем и слушателем. Отличны оценки, которыми снабжены главные персонажи жития. Самохарактеристика автора дается в традициях житийной литературы, предписывающих агиографу скромность и приниженность перед Всевышним, вдохновившим его на творчество. Тогда как оценка героя выражена словами с положительным значением: «многострадальный узник», «исповедник Христов», «пророк» и т.п.
Следуя канонам агиографического жанра, Аввакум однако преодолевает принцип автономного существования в житии автора и героя. Пересказывая драматическую историю своей жизни, он разрушает столь жесткое разграничение. В предисловии Аввакум объясняет замысел своего труда как поручение, данное ему его «духовным отцом» иноком Епифанием: он будет писать исповедь, построенную на жизнеописании святоподвижника. Сохранялся лирический аспект повествования. Житие выстраивалось как монолог, в котором автор принимал на себя роль героя. Открывалась возможность для обстоятельного и глубокого изображения внутренней жизни героя. Рассказ о деяниях благочестивого протопопа осложнялся таким образом множеством психологических наблюдений. Автор разделяет с героем радость и горе, гнев и досаду, испытывает чувства благодарности и любви. Сопереживание и соучастие передаются посредством интонации («Таково то зло преступлений заповеди отеческой!..»); нередки прямые обращения («Видишь ли, боголюбче, как у святых тех положено разводье»); функцию передачи настроения выполняют междометия: («Ох, горе!», «Увы мне!»... «Ох, того времени!..»). Автор обогащал психологическую характеристику героя, наделяя его своим собственным духовным опытом, что и послужило основанием для сближения двух образов. Устанавливались единство интересов и мировосприятия, общность духовных исканий и жизненных целей.
Проникновенный лиризм, глубокий психологизм, объективный историзм определяют своеобразие автобиографического повествования о сложной, противоречивой эпохе и современной ей личности, столь же сложной и противоречивой. «Житие» отмечено глубиной художественного исследования жизни русского общества изнутри в лице его незаурядного представителя, каким был Аввакум.
Автор «Жития» - личность общественноактивная, церковный деятель, участвующий в политической жизни России, которая вступила на путь реформ. В историческом конфликте он
В.А. Дашевский
занял позицию сопротивления им, и это обусловило противоречивость его характера. С одной стороны, он человек старой формации, крепкой нитью привязанный к прошлому религиознохристианским мировосприятием и образом жизни. Его жизненная позиция сформулирована в словах: «Держу до смерти яко же приях. До нас положено. Лежи оно так во веки веков!». Его борьба за сохранение старой веры не стимулировала к выдвижению положительной общественной программы, зато вызвала сильную критику церковных властей и самодержавия. С дерзкой прямотой он обрушивается на социальные несообразности феодального строя в момент обнажившегося кризиса системы. Особую ненависть он испытывал к патриарху, которого считал главным виновником всех бед в стране. Догматическое мышление, схоластика и мистика в представлениях о характере общественных отношений обусловили природу рутинного и сурового характера героя «Жития» Аввакума.
С другой стороны, это человек нового времени, переживший эпоху Возрождения, который уже осознает себя личностью свободной в мыслях, в поступках, в изъявлении чувств. Раскованность его поразительна, ничто не сдерживает своевольного протопопа, даже религиозноцерковные постулаты. Он волен выбирать, решением какого Собора будет руководствоваться, какие обрядовые правила для него приемлемы. Герой бросает вызов государю, который, кстати сказать, в общем мнении являлся «помазанником Божьим». Право выбора герой реализует в полную меру. Он выбирает для себя трудный и опасный путь борца, где реальной победы быть не может, герой обречен, и ему это известно. Свою мученическую кончину герой предвидит, и он ее тоже выбирает. Освобожденная личность представлена в «Житии» развернуто, объемно и в динамике биографической хроники.
В поступках и в речах героя сильно выражено чувство родной земли, как патриот, он страдает оттого, что «светлая Россия» подвергается испытаниям Сатаны в лице Никона-латынянина: «Ох, ох, бедная Русь! Чего тебе захотелось немецких поступков и обычаев...» Он дорожит «старыми преданиями Отеческими», когда «русские люди жили во Христе бесстрашно и дерзновенно». «Ревнитель древнего благочестия», он не отделял правоверия от идеалов старины, как не отделял никоновские преобразования русской церкви от латинской ереси.
Родину герой любит всей душой. В волнении он созерцает природу окраинной земли пространной Российской державы, восхищается красотами Байкала и изобилием припасов: «Горы высокие, утесы каменные... Птиц зело много,
гусей и лебедей, — по морю яко снег плавают! Рыба в нем — осетры и таймини, стерледи и омули, и сиги, и прочих родов много!.. »
Предметом особой заботы протопопа-книжника был язык. Литературной изысканности и велеречию придворной поэзии Симеона Полоцкого Аввакум противопоставил простоту и искренность выражения: «Ни латинским языком, ни греческим, ни еврейским ниже инем ищет от нас Господь, но любви с прочими добродетелями хощет; того ради... не уничижаю своего языка русского...». В. Комарович, обобщая свои наблюдения над литературным памятником, отметил своеобразное выражение патриотизма в «Житие» Аввакума: «В ХУ-ХУ11 вв. проблема национальности была нерасторжимо связана с проблемами государства, церкви, официальной идеологии. Для Аввакума она также и факт внутренней, душевной жизни. Все русское для него прежде всего раскрывается в области интимных чувств, интимных переживаний и семейного быта»3.
Замечательной стороной личности героя Аввакума была его верность своим убеждениям, стойкость в отстаивании их, как бы трудно ни приходилось ему в противостоянии властям. Начиная с молодых лет, он подвергается различным испытаниям и гонениям, но ничто не может сломить его дух: ни монастырские студеные каморы, ни голод, ни истязания кнутом. На пути из Сибири в Россию герой «Жития» переживает духовный кризис, он задается вопросом: «Что сотворю? Проповедаю ли слово Божие или скроюся где? Понеже жена и дети связали меня...». И тут же следует замечательный по содержанию и художественному исполнению рассказ о том, как его жена, Анастасия Марковна, поддержала и благословила протопопа на свято-подвижничество.
Пребывание в Москве явилось новым испытанием для непокорного протопопа. После долгих скитаний и невзгод он снова оказался в знакомом ему окружении, где его приняли «яко ангела». Искус был велик. Однако строптивец выдержал и этот экзамен. Долго молчал, присматривался, потом «паки заворчал, написал царю многонько таки, чтоб он старое благочестие взыскал...». К упрямцу снова применили карательные меры. Из новой ссылки его вызвали для увещевания на Вселенский Собор. Убедившись в тщетности своих усилий, патриархи, одновременно с низложением российского патриарха Никона, лишили церковного сана и неукротимого протопопа. Последствия дерзостного поведения на Соборе были предсказуемы. Героя ждали новые пытки и вероятный костер.
3 Комарович В. История русской литературы. Т. I. Ч. 2. М.; Л., 1948. С. 322.
Герой близок к христианам-подвижникам ранней агиографии, стойко преодолевавших душевные колебания и проявлявших силу воли в воздержании от всякого рода соблазна. Так же, как и они, с подобающим смирением и кротостью принимал он мучения как знак свыше. Но герой Аввакума отличается от апостолов и подвижников. Он — борец, в отношении к своим идейным противникам суров и непримирим. По его собственному признанию, он «драться лихой». Упрекая оппонентов в религиозной нетерпимости, сам протопоп готов к расправе над инакомыслящими, «ступить на горло собакам-никонианам».
Первые дни реформы Никона вызвали волнение среди «ревнителей благочестия». Аввакум вступает в борьбу с сановным реформатором, подает на него челобитную царю. Власть отвечает крутыми мерами, после нескольких тюремных отсидок, протопопа отправляют в далекую ссылку. В Тобольске опальный церковник не перестает обличать ересь Никона, конфликтует с местной администрацией, отстегал дьяка Струну за мздоимство и доносительство. Призванный в экспедиционный казачий полк воеводы Пашкова, герой претерпел без меры унижения и истязания: «Ох, времена тому!» — со вздохом вспоминает он тяжелые для него годы. Борьба между протопопом и воеводой продолжалась десять лет. Всемогущий в крае Пашков впервые почувствовал бессилие перед несокрушимостью человеческого духа. И когда Аввакум покидал Сибирь, он вправе был сказать: «Кто кого мучил эти долгие годы — Бог разберет в день века...».
Казалось бы, измученный герой должен был озлобиться на весь белый свет. Но этого не случилось. Его доброта и забота распространяется на широкий круг современников, на единомышленников, товарищей по заключению, на всех обиженных и гонимых. В «Житии» приводятся многочисленные случаи проявления сострадания героя к другим, даже если это ему самому грозило неприятностями. За требование вернуть матери дочь, похищенную начальником-
насильником, он был избит, в него стреляли, топили в реке; за освобождение старух-вдов от произвола воеводы, вознамерившегося выдать их замуж, протопопа били кнутом; ему не прощали обвинения властей в лихоимстве и в преследовании людей за их приверженность старой вере. Он печется о своей пастве, лечит больных, словами ободрения поддерживает единоверцев.
Герой - заботливый семьянин, немало теплых слов нашел он для своих детей и жены. Семье пришлось вынести все тяготы ссылки: голод, холод, нищету. Обрекая семью на страдания, он душевно мучился от сознания своей ви-
Филологический класс11/2004
ны и бессилия облегчить их участь. Неизбывная боль слышится в речи Аввакума: «Дочь моя, бедная Ографена... на Мезени с меньшими сестрами перебивается кое-как, плачучи живут. А мать с братьями в земле закопаны сидят...». Немногими скупыми словами автор «Жития» сумел показать неиссякаемую силу духа, терпение и преданность жены, Анастасии Марковны, создать один из волнующих женских образов в русской литературе.
Итак, образ героя «Жития» соответствует традиционному типу героя агиографической литературы. Ясно просматриваются характерные для него черты: причастность к церковной среде; святость как жизненный принцип, выразившийся в приоритете духовного начала над материальным; воплощение жизненного идеала в религиозно-христианских понятиях и представлениях; главным делом жизни становится святоподвижничество, направленность которого определяется субъективно, самим подвижником; динамика жизненной судьбы структурируется вектором — от благонравия через благодеяния к благочинию; подвижник оказывается праведником, поскольку признание святительского звания подтверждается знаками внимания Всевышнего и небесных сил.
Но в «Житии» Аввакума происходит обновление облика героя за счет включения его в образ исторической эпохи. Герой участвует в общественно-политической борьбе, он остро ощущает потребность широкого общения с представителями разных социальных кругов, осознает ценность каждой конкретной личности как таковой, проявляет внимание к бытовой стороне жизни частного лица. Такой герой «Жития» становится ближе, доступнее и понятнее современнику, отчего сила нравственноэстетического воздействия его на читателя возрастает.
Говоря о ревностном отношении героя Аввакума к русскому «отеческому» языку, мы обошли ряд важных вопросов характеристики речевого строя литературного памятника. Признанный мастер художественного слова И.С. Тургенев отметил: Аввакум «писал таким языком, что каждому писателю непременно следует изучать его. Я часто перечитываю его книгу... Вот она, живая речь московская!.. » Главное в стиле Аввакума — это свободное выражение мыслей и чувств, которое преодолевает книжные условности и традиции. Сам автор говорил о своем пренебрежении к изжившим себя и стеснявшим его грамматическим правилам: «Аз есмь не ритор, не философ, дидоскальства и ло-гофетства не искусен, простец человек и исполнен неведения...» Эта живая разговорная речь определяла и характер повествования. Расска-
В.А. Дашевский
зывая, например, как ему пришлось в Сибири самому крестить своих детей, Аввакум возмущен соответствующими церковными запретами, тут же с благоговением вспоминает московских святых и одновременно посылает проклятия церковникам-никонианам, здесь же пафосно клянется быть верным своим убеждениям: «Хотя на меня камения накладут, я соотеческим преданиям и под каменьями лежу...». Внезапно, осердясь, обрывает свою речь: «А что много говорить? Плюнуть на действо то и службу ту их, да и на книги те их новоизданные — так и ладно будет». После чего протопоп, напоминая своим недругам о двадцатилетнем преследовании, с иронией просит у них прощения: «Простите, братие-никониане, что избранил вас, живите как хочете».
Сам язык Аввакума был своеобразным выражением его патриотических чувств. Проявление народного начала в «Житии» не следует ограничивать заимствованиями из фольклора пословиц и поговорок. По верному замечанию академика Д.С. Лихачева, русскость в сочинении Аввакума проступает в общем характере его речи, «представленной широким словарем, гибкостью грамматики, свободой и смелостью введения в письменный язык форм устной речи, чутьем самого звучания слова, близостью к русскому быту, а также в юморе и балагурстве...»4.
Новаторство Аввакума в области языка имело большое значение для последующего развития русской литературы. И хотя нет прямой связи его
опыта с практикой и теорией Тредиаковского и Ломоносова, однако сама установка на русскую речь, на язык разговорный, яркий и выразительный, не отягощенный отжившими нормами, несомненно, предопределила направленность языкового творчества Державина и Карамзина. Поиски путей обновления русского литературного языка, которые велись Аввакумом-писателем, сочетаются с его уважительным отношением к книжной культуре прошлого народа.
Предложенный в статье тип анализа может быть продуктивным, если учитель при изучении «Жития» Аввакума поставит перед собой воспитательные задачи. Сосредоточенность на нравственной и эстетической сторонах этого литературного памятника позволит более эффективно использовать содержащиеся в нем возможности. О силе воздействия на читателя сочинения пламенного протопопа свидетельствуют уже приведенные оценки, данные классиками новой русский литературы, которые увидели в «Житии» исполинскую фигуру Аввакума — бунтаря против социальной несправедливости и бесстрашного борца за идею, за демократические свободы и права отдельной личности. Они обратили внимание на преобразование жанра агиографической литературы в автобиографическое повествование, на смелое освобождение книжной речи от условностей и ограничений языка церковной литературы. Все это поставило «Житие» Аввакума в ряд шедевров словесного искусства времени русского позднего средневековья.
4 Лихачев Д.С. Человек в древней Руси. М., 1970. С. 141146.
