CC BY
32
9. Scherbo P.A. Osobennosti verbalizaciikoncepta «vozrast» v sistemah tipologicheskiraznyh yazykov. Avtoreferat dissertacii ... kandidata filologicheskih nauk. Moskva: Moskovskij gosudarstvennyj oblastnoj universitet, 2008.
10. Li Cz. Vozrast cheloveka v nacional'noj kartine mira na materiale russkih i kitajskih frazeologicheskih edinic. Moskva: MGU imeni M.V. Lomonosova, 2018.
11. Dal' V.I. Tolkovyj slovar'zhivogo velikorusskogo yazyka. Available at: https://gufo.me/dict/dal
12. Tolkovyj slovar' Ozhegova onlajn. Available at: https://slovarozhegova.ru
13. Slovar' sovremennogo kitajskogo yazyka onlajn. Available at: http://www.hydcd.com/cidian/
14. Korpus kitajskogo yazyka onlajn. Available at: http://corpus.zhonghuayuwen.org
15. Nacional'nyj korpus russkogo yazyka. Available at: http://ruscorpora.ru/
Статья поступила в редакцию 30.07.20
УДК 82.091
Alekseeva A.A., specialist at the Center for Science and Innovation Development, Gorno-Altaisk State University (Gorno-Altaisk, Russia),
E-mail: asel.grant@mail.ru
POPULATION OF ALTAI MOUNTAINS IN N. M. YADRINTSEV'S RECEPTION (BASED ON THE NEWSPAPER "EASTERN REVIEW"). The article examines the images of foreigners and Russians of the Altai Mountains in the journalistic texts published in the newspaper "Vostochnoe obozrenie" ("Eastern Review") of N.M. Yadrintsev, a prominent scientist, publicist, one of the founders of Siberian regionalism. The newspaper forms public opinion, advocated the equality of the Siberian outskirts with the central parts of Russia, for the spread of zemstvo and judicial reforms to Siberia, promoted the ideas of wide publicity, guarantees of the individual against arbitrariness, and the spread of public education. Yadrintsev forms the most important discourse of the empire about the mountain frontier of the southern part of the Tomsk province. This discourse combines political, geographical, cultural and ideological concepts that define the role of Gorny Altai as the most important state of Russian politics in the East, as well as symbols of the cultural revival of the territory inhabited by a brave people.
Key words: Altai Mountains, journalism, N.M. Yadrintsev, Eastern Review, Altaians, Siberia, travel, regionalism.
А.А. Алексеева, специалист Центра развития науки и инноваций Горно-Алтайского государственного университета, г. Горно-Алтайск,
Е-mail: asel.grant@mail.ru
ЖИТЕЛИ ГОРНОГО АЛТАЯ В РЕЦЕПЦИИ Н.М. ЯДРИНЦЕВА (НА МАТЕРИАЛЕ ГАЗЕТЫ «ВОСТОЧНОЕ ОБОЗРЕНИЕ»)
Исследование выполнено при финансовой поддержке РФФИ и Республики Алтай в рамках научного проекта № 20-412-040002 р_а «Алтай и его жители в рецепции сибирских газет конца XIX- начала XX в. (до 1917 г.)».
В статье исследуются образы инородческих и русских жителей Горного Алтая в публицистических текстах видного ученого, публициста, одного из основателей сибирского областничества Н.М. Ядринцева, представленные в газете «Восточное обозрение». Эта газета формировала общественное мнение, выступала за равноправие сибирских окраин с центральными частями России, распространение на Сибирь земской и судебной реформ, пропагандировала идеи широкой гласности, гарантии личности от произвола, распространения народного образования. Ядринцев сформировал важнейший дискурс Российской империи о горном фронтире южной части Томской губернии. В этом дискурсе соединились политические, географические, культурные и идеологические концепты, определяющие роль Горного Алтая как важнейшего пункта русской политики на Востоке, а также как символа культурного возрождения территории, населенной храбрым народом.
Ключевые слова: Горный Алтай, Сибирь, публицистика, Н.М. Ядринцев, «Восточное обозрение», алтаец, сибиряк, травелог, областничество.
Горный Алтай для областнической публицистики конца XIX - начала XX века - это территория являлась стратегически важным приграничным фронтиром российской империи и включала не только географическое пространство с заснеженными горами, быстрыми реками, голубыми озерами и горными серпантинами, но, прежде всего, самобытных людей с разными судьбами. До сих пор Горный Алтай привлекает путешественников, ученых, туристов своей первозданной красотой и мистической силой: «Описания Горного Алтая на всем протяжении исторического пути территории в составе России (с 1756 г) включали как сибирский набор мифологем: страна незнаемая, граница, периферия, Эльдорадо, медвежий угол (за исключением каторги и ссылки), так создавали и локальные мифы (дикий край - камень - рай земной - Беловодье)» [1, с. 109].
В начале XX века Горный Алтай привлек пристальное внимание сибирского публициста, писателя и общественного деятеля, исследователя Сибири и Центральной Азии, одного из основоположников сибирского областничества Н.М. Ядринцева, совершившего в 1878 году первую комплексную экспедицию на Алтай с целью изучения переселенческого дела и собравшего этнографические и ботанические материалы. В 1880 году он осуществил вторую экспедицию, в результате которой были составлены географические карты Телецкого озера и р. Чуи с притоками, и проведено много интересных антропологических исследований. За работу «Поездка по Сибири и в Алтайский горный округ» Николай Михайлович был удостоен малой золотой медали Императорским Русским географическим обществом.
В 1882 году Н.М. Ядринцев приступил к изданию в Петербурге газеты «Восточное обозрение» и приложение к ней - «Сибирский сборник» - первое периодическое издание по сибиреведению. В открывающей номер статье «От редакции» раскрывается программа издания: «...дать по возможности правдивую картину жизни Востока в ее многообразных проявлениях, попытаться определить роль русской национальности па азиатском Востоке и ее общечеловеческое призвание, а также, желая выразить нужды и потребности русского общества на окраине, мы предприняли издание, знакомящее Европейскую Россию с Азией и Сибирью, как и обратно жителей окраин - с жизнью и развитием в России <...> Ходатайство и предстательство за интересы населения восточных окраин будет нашей обязанностью» [2, с. 1].
В 1888 году издание газеты было перенесено в Иркутск. Будучи частной газетой, «Восточное обозрение» пользовалось огромной популярностью далеко за пределами Сибири, и считалась одной из лучших газет, отражающих взгляды либеральной интеллигенции (в особенности той ее части, которая сочувственно относилась к областническим идеям). Эта газета формировала общественное мнение, выступала за равноправие сибирских окраин с центральными частями России, распространение на Сибирь земской и судебной реформ, пропагандировала идеи широкой гласности, гарантии личности от произвола, распространения народного образования, устройства быта народностей Сибири на лучших началах, улучшения положения рабочих.
В корреспонденциях вскрывались факты злоупотреблений чиновников, купцов-ростовщиков, кабатчиков, волостных «голов». Публиковались статьи по истории, географии, этнографии, экономике Сибири, сообщалось о научных экспедициях и исследованиях ученых. Интересен был и литературный отдел с очерками, стихотворениями, фельетонами, рецензиями на театральные представления, концерты, литературно-критические статьи.
Огромная заслуга Н.В. Ядринцева, на наш взгляд, заключается в его гуманистической концепции в отношении коренных народов Горного Алтая. Защита сибирских народностей - один из действенных принципов программы Н.М. Ядринцева.
Изучение областнической периодики в контексте формирования национальных и националистических дискурсов очень велико, поскольку именно областники спровоцировали развитие сибирского регионального национализма. Д.А. Михайлов выделяет четыре сюжета, которые определяли содержание алтайского национального дискурса: географический, этнографический, политический и мемориальный. Географический связан с научными и художественными описаниями природы Алтая на основе дискурсивного конструирования территориальности: для того чтобы на имагологической карте России появились алтайцы, необходимо, чтобы сначала появился Алтай как комплекс политико-географических характеристик, значимых для южно-сибирских рубежей империи. В рамках этнографического сюжета происходит формирование представления об алтайских инородцах как единой культурной группе, противопоставленной в культурном и цивилизационном отношениях как русским колонистам, так и кир-
гизским и монгольским кочевникам. Политический сюжет основан на противопоставлении имперского центра и инородческой окраины, в основе которого лежит проблема русской колониальной экспансии на Восток и попытки сформулировать просветительские задачи в русско-алтайской коммуникации. Наконец, мемориальный сюжет связан с формированием культурного капитала самосознания сибирских наций, который в контексте антиколониальных идей Ядринцева стремился увеличиваться за счет «удревнения» культур Сибири и Алтая [3, с. 72 - 75].
В 30 номере «Восточного обозрения» за 1883 г мы нашли стихи без автора (возможно, авторство самого Н.М. Ядринцева), в которых отражены все четыре сюжета, описанных Д.А. Михайловым:
Алтай (теленгитская песня)
Царь-Алтай! С высоты кочевых облаков Треугольным ты кажешься взору; А с боков, словно грани их, девять углов За горой выдвигают там гору.
Разветвился, как плеть, и извилист хребет Чудных гор моего царь-Алтая; Солнце всходит на нем и свершает заход, Будто в синих волнах утопая.
Много крови лилось, много думалось дум За Алтай мой - красу на полмира, -Отчего же теперь ты стоишь так угрюм? Где корона твоя и порфира?
Точно серым ковром ты окутался весь, От роскошных лесов оголенный... Где-ж величье твое? Где краса твоя днесь, О, Алтай мой, Алтай разоренный?!.. [4, с. 11].
Художественно-публицистический дискурс Ядринцева об Алтае начинается в статье «Странник на золотом озере (Из путешествия по Алтаю)» - буквально с первого номера «Восточного обозрения», вышедшего 1 апреля 1882 года в Петербурге в контексте программной статьи «Запад и Восток» В.П. Васильева. В этой связи необходимо рассматривать две текста: редакторский постскриптум к статье Васильева и очерк «Странник на Золотом озере (из Путешествий по Алтаю)». В постскриптуме фиксируется фундаментальная связь между Востоком и Сибирью в контексте имперских интересов в регионе: «Нет сомнения, что не в наших интересах будет задерживать жизнь и развитие окраин, от которых зависит наша будущность на Востоке. Вопрос господства нашего в Азии и сохранения владений не в одной физической, военной, но и культурной силе, экономическая же и гражданская жизнь может развиться только при известном просторе и вне тех исключительных условий, в которых стоят окраины. Дайте света и простора, и жизнь наша в Сибири развернется полным цветом <...> Но для того чтобы быть нравственной силой, мы должны воспитать и себя, пробудить духовные силы русского общества на Востоке, возбудить его энергию и создать идею сознательного существования, - вот современная задача, содействовать которой мы поставим своею целью» [2, с. 6].
В культовом очерке «Странник на золотом озере» Н.В. Ядринцев с первых же слов погружает читателя в экзотику южного Алтая: «Величественные, девственные леса покрывают весь юго-восток Томской губернии <...> Здесь начинается пустыня, пред которой еще останавливается русская колонизация. Проезжая по лесным тропинкам этих дебрей, мы были приятно изумлены разнообразием растительности. Осина, береза, рябина, тополь, черемуха перемежались в пестрой зелени. Когда из долины р. Наймы, цветущей и покрытой сочными травами, мы совершили через горы перевал к Паспоулу, нас окружили огромные кедры, травы папоротника и репей, которые поднимались выше роста человека, сидящего на лошади. Дикий хмель обвивал деревья, подобно лианам. Среди кедров и сосен разрастались рябина, акация, бузина; кусты черемухи, смородины, малины, свешивали гроздья своих ягод. Местами выступал чистый лиственный лес. Когда мы поднялись на перевал, нас окружали прелестные парки из тополей, берета, сосен, зелень была свежая и сочная. Эта зелень живописно сбегала по склонам» [2, с. 11].
В этой статье образ Алтая раскрывается через его антропологию на примере описаний жизни и быта с. Кебезень, с 1857 года являвшегося станом Алтайской духовной миссии [5, с. 329]: «В 18 верстах от озера находится, однако,
Библиографический список
небольшое миссионерское селение Кебезень с жалкими избами и шалашами крещенных инородцев, здесь же помещается церковь и дом миссионера, почтенного старика, который кроме духовных врачеваний лечит окружающее население от зобов, давая настой грецкой губки. Этот первый оседлый стан переполнен сбродным людом: торгашами, обруселыми татарами, разными спекулянтами и хищниками черни, здесь же живут некоторые русские рыбопромышленники, ловящие на Телецком озере прекрасную рыбу, давно известную по вкусу, но доселе неопределенную наукою <...> В Кебезени мы чувствовали себя уже совершенно отчужденными от мира» [2, с. 12].
Далее идет рассказ о русском бродяге, потерявшем паспорт и деньги, но вместо жалости вызывавшего у местного населения только подозрение: «. Рассказ его возбудил крайнее недоверие во всех жителях, и личность казалась подозрительной» [2, с. 12]. Но далее мы узнаем, что это не просто странник, а обыкновенный труженик, забредший на Алтай в поисках работы, счастья и лучшей жизни в культурной пустыне (концепт «пустыня» вообще сквозной во всем первом номере «Восточного обозрения» - он используется 17 раз, из них 14 раз -в пределах очерка «Странник на Золотом озере»). Перед нами «... растерянная фигура, лицо простодушное, почти глуповатое, взгляд открытый, но упрямый, признак настойчивости характера, нескладная, тугая, с трудом выжимаемая речь, русая голова, крестьянские согнутые рабочие руки, следы долгого пути на ногах, в лице спокойствие, покорность.. Подле стоял ребенок лет 12 с покорным тихим лицом»[2, с. 12].
Но автор симпатизирует страннику, возлагает на него надежду, для него он образцовый колонист, «настоящий работник, виноградарь, истый завоеватель, земледелец с упорным трудом и мускулистыми руками» по сравнению с брокен-ским призраком Телецкого озера - «несчастным с куском золота, не знающим, что делать с ним в пустыне» [2, с. 12]. Вера странника: «Везде нужны руки, везде надо поробить», «Он не погибнет, не проклянет эти берега, потому что сумеет бросить вечное зерно в почву и взрастить колос. Это дороже золота!» [2, с. 12]. В глубине души автор очерка надеется, что русский народ, простой труженик найдет себе мирный путь на Телецкое озеро. Так в противовес дикому туземцу в «Восточном обозрении» появляется лейтмотив прагматичного русского человека, не только способного, но и должного (при соблюдении требований гуманности и цивилизованности к местному населению) осуществить культурно-экономическое освоение региона.
В статье «Положение Западно-Сибирской границы» (№ 23 от 9 июня 1983 года) говорится о самом южном участке - селении Кош-Агач, крайнем населенном пункте империи, в котором происходит активная торговля с Монголией и Китаем. Здесь автор статьи рассуждает об улучшении военного поста в Кош-Агаче, положении русских купцов, жизни инородцев (калмыков, киргизов (казахов). В этой статье половина Алтая, находящаяся дальше Онгудая, определяется совершенно диким и опасным местом, которое предприимчивые русские люди тем не менее преодолевают: «Урочище Кош-Агач (лавки русских купцов), находящееся близ китайской границы на Чуйской долине, составляющей юго-восточную часть Бийского округа Томской губернии, как известно, - пункт совершенно незаселенный и с бедной природой» [6, с. 1].
В материале «Воинственность сибиряков (Этнографическая заметка)», опубликованном в августовском номере за 1883 год, автор говорит о твердости духа сибирского охотника: «Заговорив об отсутствии воинственности в характере сибиряков, мы далеки, однако, от того, чтобы выводить из этого трусость. Достаточно взглянуть на сибирского крестьянина и особенно охотника в тайге, в тундре, в горах и пустыне, чтобы узнать, какая твердость духа таится в нем. Здесь видна выносливость и твердость человека закаленного, сознание испытанной силы, какое-то снисходительное отношение к слабейшему - например, к инородцу. Сибиряк называет его то «тварь», то «мыша» <...> На Бухтарме есть атлеты-охотники, боровшиеся с медведем и свалившие его на землю, а потом расправлявшиеся с ним ножом. Мы видали крестьян, которые после неудачного выстрела кидались с медведем в рукопашную и дрались прикладом и дулом ружья. У одного были прокушены щеки, у другого медведь вырвал часть бедра» [7, с. 13].
Таким образом, можно заключить, что образы Горного Алтая и его жителей, появлявшиеся на страницах «Восточного обозрения», благодаря автору или редактору Н.М. Ядринцеву являются далеко не случайными. Можно с уверенностью говорить о том, что Алтай, будучи одним из самых важных локусов его областнической имагинативной географии, выполнял важные знаковые функции территории, которую русские люди осваивают с большим энтузиазмом. При этом неизбежные конфликты между колонистами, путешественниками и инородцами в принципе разрешимы при грамотном и системном конструировании восточной политики империи.
1. Шастина Т.П. Горный Алтай: бренд национальной окраины в раннесоветском и постсоветском иллюстрированном журнале. Журналистский ежегодник. 2015; № 4: 109 - 114.
2. Ядринцев Н.М. От редакции. Восточное обозрение. 1882; № 1, 1 апреля.
3. Михайлов Д.А. Сибирское областничество и зарождение алтайского национализма. Этнографическое обозрение. 2015; № 6: 68 - 85.
4. Ядринцев Н.М. Алтай (теленгитская песня). Восточное обозрение. 1883; № 30, 28 июля.
5. Николаев В.В. Алтайская духовная миссия и «инородцы» предгорий Северного Алтая. Проблемы истории, филологии, культуры. 2010; № 4: 329 - 335.
6. Ядринцев Н.М. Положение западносибирской границы. Восточное обозрение. 1883; № 3, 9 июня.
7. Ядринцев Н.М. Воинственность сибиряков (Этнографическая заметка). Восточное обозрение. 1883; № 34, 25 августа.
References
1. Shastina T.P. Gornyj Altaj: brend nacional'noj okrainy v rannesovetskom i postsovetskom illyustrirovannom zhurnale. Zhurnalistskij ezhegodnik. 2015; № 4: 109 - 114.
2. Yadrincev N.M. Ot redakcii. Vostochnoe obozrenie. 1882; № 1, 1 aprelya.
3. Mihajlov D.A. Sibirskoe oblastnichestvo i zarozhdenie altajskogo nacionalizma. 'Etnograficheskoe obozrenie. 2015; № 6: 68 - 85.
4. Yadrincev N.M. Altaj (telengitskaya pesnya). Vostochnoe obozrenie. 1883; № 30, 28 iyulya.
5. Nikolaev V.V. Altajskaya duhovnaya missiya i «inorodcy» predgorij Severnogo Altaya. Problemy istorii, filologii, kultury. 2010; № 4: 329 - 335.
6. Yadrincev N.M. Polozhenie zapadnosibirskoj granicy. Vostochnoe obozrenie. 1883; № 3, 9 iyunya.
7. Yadrincev N.M. Voinstvennost' sibiryakov ('Etnograficheskaya zametka). Vostochnoe obozrenie. 1883; № 34, 25 avgusta.
Статья поступила в редакцию 02.09.20
УДК 398
Alieva F.A., Cand. of Sciences (Philology), Head of Department of Folklore, G. Tsadasy Institute of Language, Literature and Art, Dagestan Federal Research
Centre of Russian Academy of Sciences (Makhachkala, Russia), E-mail: folkloriyali@mail.ru
FEATURES OF SATIRE AND HUMOR IN ARCHAIC STORIES AND FAIRY TALES. The fairy tale, as one of the oldest genres of folklore that developed over many millennia of human society development, is of great interest as an artistic phenomenon that reflects many typical aspects of a certain historical reality, not only related to the early archaic period, but also to the late one, reflecting social and class conflicts. One of the features of fairy tales based on archaic motifs is the typification of the phenomena of a particular reality in a satirical way, which is especially evident in the plots depicting the hero's struggle with fantastic characters. The purpose of the article is to identify ways and techniques of satirical depiction in the plots of fairy tales of archaic content, to show specific techniques of satire, to determine the nature and features of their content. The author uses the method of artistic analysis of the structure of fairy tales, its genre functions and stylistic features.
Key words: fairy tale, archaic plots, fantastic characters, satire techniques, hyperbole, contrast, repetitions.
Ф.А. Алиева, канд. филол. наук, зав. отделом фольклора Института языка, литературы и искусства имени Г. Цадасы Дагестанского
федерального исследовательского центра Российской академии наук, г. Махачкала, E-mail: folkloriyali@mail.ru
ОСОБЕННОСТИ САТИРЫ И ЮМОРА В АРХАИЧЕСКИХ СЮЖЕТАХ ВОЛШЕБНЫХ СКАЗОК
Волшебная сказка как один из древнейших жанров фольклора, складывавшаяся на протяжении многих тысячелетий развития человеческого общества, представляет большой интерес как художественное явление, в котором нашли отражение многие типические стороны определенной исторической действительности, не только относящиеся к раннему архаическому периоду, но и к позднему, отражающему социально-классовые конфликты. Одна из особенностей волшебных сказок, основанных на архаических мотивах, заключается в типизации явлений той или иной действительности способом сатирического изображения, что особенно наглядно прослеживается в сюжетах, изображающих борьбу героя с фантастическими персонажами. Цель статьи заключается в том, чтобы выявить способы и приемы сатирического изображения в сюжетах волшебных сказок архаического содержания, показать конкретные приемы сатиры, определить характер и особенности их содержания. Автором был использован метод художественного анализа структуры волшебных сказок, её жанровых функций и стилистических особенностей.
Ключевые слова: волшебная сказка, архаические сюжеты, фантастические персонажи, приемы сатиры, гипербола, контраст, повторы.
Волшебная сказка в фольклоре народов Дагестана прошла длительный путь своего исторического развития - от древнейшей структуры, основанной на архаических мотивах, до классических жанровых образований, что и определило её сюжетный состав. Репертуар волшебных сказок представлен как повествованиями с архаическими элементами, обязанными своим происхождением древнейшим эпохам - о борьбе с фантастическими персонажами, олицетворяющими темные и враждебные народу силы природы, так и сказками с социальным конфликтом эпохи феодализма - о борьбе против конкретных врагов-ханов, царей и т.д.
В процессе длительного бытования жанр волшебной сказки подвергался эволюционному развитию - трансформации, переосмыслению сюжетов, мотивов, образов. Немаловажную роль в этом процессе сыграли и приемы сатирического изображения как средства художественной типизации, выражающие народные стремления, чаяния и ожидания.
Из работ, имеющих непосредственное отношение к данной теме, следует назвать статью В. Новикова «Сатира в русской волшебной сказке», в которой на большом фактическом материале рассматриваются наиболее характерные приемы и средства сатирического изображения в русской волшебной сказке. Статья содержит ряд интересных и важных для нас наблюдений и выводов. Так, автор в ней отмечает, что «особенностью сатиры волшебной сказки является то, что она тесно переплетается с фантастикой и развивается в строго ограниченных рамках фантастического сюжета» [1, с. 60 - 61].
Вопросам сатиры и юмора на дагестанском материале посвящена статья У. Далгат «Юмор и сатира в дагестанском фольклоре» [2], в которой обстоятельно и широко рассматриваются особенности сатиры и юмора, анализируются приемы и средства сатиры в различных жанрах фольклора народов Дагестана. Автор убедительно характеризует особенности сатирической струи в народном творчестве в её тесной связи с конкретной исторической действительностью, её обусловленность временем и задачами эпохи, ибо вопрос о сатире и её эволюции в жанрах фольклора следует рассматривать, исходя из общих закономерностей развития общества, степени развития общественного мировоззрения и сознания народа, отразившегося в них на разных этапах его развития, что может быть достигнуто лишь при конкретно-историческом подходе к данной проблеме.
С этой целью нами привлечены волшебные сказки, более ранние по своему историческому происхождению, в которых сохранились архаические элементы и мотивы, чуждые столкновениям классовых интересов. Это сказки с изображе-
нием в них фантастических персонажей, чудовищ, всевозможных чудесных явлений и предметов. К ним следует отнести лезгинскую сказку «Семиаршинный богатырь Зулум-Магома» [3, с. 62], лакские - «Мать» [3, с. 138], «Безносый всадник» [3, с. 75], даргинскую «Чудеснорожденный богатырь» [4, с. 44], аварскую «Морской конь» [5, с. 102], «Черный нарт» и др. [5, с. 99 - 100].
Специального конфликта в них еще нет, герои здесь встречаются с волшебными существами, вступают с ними в борьбу; юноша вступает в борьбу с ажда-хой, ведьмой, Бабой-ягой, Карт (Харт) и т.д. Все это отголоски древнего социального устройства, древних, доклассовых форм борьбы с природными силами, когда человек еще находился во власти первобытных религий, в очень большой зависимости от сил природы, верил в существование живых фантастических существ. В фольклоре первобытной эпохи зафиксировано ранее представление о существовании живых фантастических существ. У. Далгат отмечает: «Древние мифы чеченцев и ингушей подтверждают непосредственную веру людей в реализм фантастических образов» [6, с. 65].
Однако в процессе эволюции народного мировоззрения фантастические представления постепенно утрачивают не только религиозный смысл, в них усиливается и эстетическое содержание. Так, в героическом эпосе эстетическая функция мифологических образов заметно возрастает. Здесь иной раз эпические герои не только посмеиваются над богами, но и сокрушают их. Эта эволюция в развитии народных воззрений отчетливо прослеживается и в волшебных сказках. Для рассматриваемых нами волшебных сказок с архаическими элементами характерно то, что фантастические существа в них представлены в комическом плане, то есть - подвержены осмеянию.
Изображение некогда грозных и таинственных сил природы в смешном и комическом свете - это свидетельство победы человека над страхом. Как подчеркивает М. Бахтин, «это ощущение победы над страхом - очень существенный момент средневекового смеха; оно находит свое выражение в ряде особенностей смеховых обрядов средневековья. Эта победа над страхом есть одновременно и его развенчание, и его обновление, и его переход в веселье» [7, с. 105].
Эти мысли представляются для нас весьма ценными в плане выявления сущности комического и на материале дагестанского фольклора. Именно в преодолении чувства страха, в осознании превосходства человека над злыми и таинственными силами природы и заключается сущность комического в волшебных сказках с архаическими элементами. Так, обратимся к сказке «Семиаршинный богатырь Зулум-Магома», сюжет которой построен на столкновении героя с фан-
