CC BY
37УДК 78.08:801.81
Е. О. Максимова
ЖИЛЫЕ ПОСТРОЙКИ В БЫЛИНАХ ПЕЧОРЫ: ОБРАЗНО-ТЕМАТИЧЕСКАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА*
Статья посвящена характеристике тематического поля «Жилище» в былинах Печоры. Рассматриваются словосочетания с такими словами, как дворец, дом, жилище, изба, палаты, помещение, терем, хоромы. Также в исследовании делается попытка сопоставить эти художественные единицы с подобными из текстов других фольклорных жанров Печоры и других традиций России.
Ключевые слова: фольклор, былины, Печора, тематическое поле, номинации жилища, эпитеты.
The article is devoted to the characteristic of the thematic field «Dwelling» in Pechora epics. Word combinations are considered with such words as the Palace, house, dwelling, cottage, chambers, living quarters, tower-room, mansion. In the research the attempt is also made to compare these artistic units with similar from the texts of other Pechora folklore genres and other Russian traditions.
Keywords: folklore, epics, Pechora, the thematic field, the nomination of dwelling, epithets.
Жилище занимает важнейшее место в жизни человека. Оно отделяет в микрокосмосе «свое» пространство от «чужого». Дом представляется живым организмом, это во многом объясняется тем, что в своей структуре он имеет антропоморфные, зооморфные и орнитоморфные черты, описанные, в частности, в работе Н.А. Криничной [1]. Исследователи отмечают, что жилище сопоставимо с моделью мироздания: крыша представляет собой небо, подвал мыслится как подземный мир, а промежуточное пространство представляет мир человека [2, с. 19].
В.Г. Смолицкий в своей работе «Русь избяная» говорит о том, что объектом фольклорного повествования является человек с его думами, переживаниями, взаимоотношениями с другими людьми. Пейзаж же или описание жилища появляется в песне или сказке, как правило, в качестве сопутствующего элемента при необходимости указать место действия [3, с. 19]. Именно поэтому, несмотря на огромную роль жилища в жизни человека, в фольклорных произведениях ему
Работа выполнена в рамках Г осударсвенного задания Министерства образования и науки РФ, НИР «Духовная культура европейского севера: системное описание и исследование источников по традициям Печоры, рег. № 6.2281.2011.
отводится второстепенная роль. По мнению Б.Н. Путилова, в повествовании образы жилища «существуют как бы сами по себе, не складываясь в единое целое, живя в кадре, пока длится соответствующий событийный отрезок, и исчезая с переходом к другому» [4, с. 125].
Известно, что в былинах мы имеем дело с особенной фольклорной картиной мира, которая напрямую не связана с реальностью. Еще Ф.И. Буслаев отмечал, что народно-поэтическое произведение не подражает действительности, но само представляет собой действительность особого рода; оно связано и с социальной средой, и с системой мифологических представлений, но несводимо ни к тому, ни к другому [5, с. 148]. Б.Н. Путилов отчасти подтверждает мысли Ф.И. Буслаева, говоря о том, что «в эпосе мы имеем дело с особенными, специфичными именно для него событиями, коллизиями, отношениями, персонажами, семейными связями, нормами поведения, пространственно-временным континуумом, природной средой, набором и употреблением предметов быта, вооружения, “своим” культурным фоном <...> Эпическое творчество создает собственную реальность, и есть все основания определить ее своим понятием - “эпический мир”» [6, с. 24]. Отражением именно такой особенной реальности являются и образы жилых построек.
Объектом данного исследования стали былины, записанные в русских традициях Печоры (Усть-Цилемский район Республики Коми и Ненецкий Автономный округ Архангельской области). Предметом изучения являются образы жилых построек в печорских былинах. Материалом послужило издание былин Печоры в «Своде русского фольклора» [7]*. Всего нами было рассмотрено 44 сюжета в 351-м былинном тексте. Методом сплошной выборки были выявлены все наименования жилых построек (дом, дворец, палаты, хоромы, изба, терем, помещение, жилище) - как самостоятельные, так и в составе определительных словосочетаний.
Данная работа связана с одним из фольклористических направлений - описанием отдельных элементов фольклорной картины мира . В работе также делается попытка определить специфику образов жилых построек в сравнении с общерусским материалом через сопоставление с исследованиями национальной картины мира и непосредственно с былинами других регионов. Особое внимание в сопоставительном анализе уделяется соседнему для Печоры региону - Мезени [12]. Кроме того, в оценке специфики образов жилых построек в печорских былинах мы обращаемся и к другим музыкально-поэтическим жанрам печорского фольклора [13; 14; 15].
Рассматриваемое нами тематическое поле «Жилые постройки» в былинах Печоры представлено девятью объектами: дом (87 употреблений), хоромы (6), изба (11), палаты (51), терем (54), дворец (8), шатер (195), помещение (2) и
Далее в основном тексте - БП: после номера тома и номера текста двоеточием отделен номер стиха. В приложении номер стиха дан в скобках.
Некоторые составляющие фольклорной картины мира на материале жанров печорского эпоса уже стали предметом описания в отдельных исследованиях, см. [8; 9; 10; 11].
жилище (2). Слово шатер не рассматривается в данной работе, так как относится к походному быту. В былинах Мезени данное микрополе представлено теми же объектами, однако имеется еще и слово «палатка», которого нет в печорских былинах [12. Т. 5, с. 464].
Дом является общей номинацией жилища. В русских сказках, по наблюдению В.Г. Смолицкого, дом выражает абстрактное представление о здании, предназначенном для жилья, независимо от его качества, размеров, принадлежности. По мнению исследователя, данное слово иногда употребляется для обозначения жилища вообще, когда сказителю не нужно фиксировать внимание слушателя на конкретных особенностях здания, когда ему достаточно слова, выражающего самое общее, родовое понятие [16]. Данное мнение подтверждается тем, что в былинах Печоры «высокий» терем Дюка Степановича назван просто домом (БП 1, № 139: 505, «Дюк Степанович и Чурила Пленкович»).
В былинах исследуемого региона выявлено 87 употреблений со словом дом. Этот объект появляется в былине, когда герой (Илья Муромец, Змей, Сокольник) подъезжает к чьему-либо дому либо выходит из него, однако есть и такие тексты, где описывается окружающее пространство вместе со стоящими впереди домами.
В подавляющем большинстве случаев (80%) слово дом употребляется без эпитетов, зато сам определительный ряд у него довольно широк (15). Выявлены единичные эпитеты, подчеркивающие большие размеры дома: «большущий», «широкий», «великий», «высокий». В пределах одной былины один и тот же дом назван «большущим» и «великим» (БП 1, № 3: 79, 105, «Святогор и Илья Муромец»). Принадлежит такое строение отцу особенного богатыря Святогора. «Широкий» дом появляется в связи с Соловьем-разбойником (БП 1, № 50: 139, «Исцеление Ильи Муромца»), и этот герой также отличается тем, что не является человеком и принадлежит к «чужому» миру. Определительное сочетание «широкий дом» относится к жилищу Дюка Степановича, богатого богатыря (БП 2, Прил. 6, № 6: 186, «Дюк Степанович и Чурила Пленкович»).
Таким образом, дома в печорских былинах «большие», «великие», «широкие», и мы не встретили ни одного маленького дома. Этот факт связан с необычностью героев, проживающих в этих строениях.
Дома в былинах Печоры определяются также по принадлежности кому-либо, но эти словоупотребления единичны:
Повел он ее в свой дом царской, Идет Торокашка, гость Заморской, Идет сзади дружинушка хоробрая Со того ли черлена нова корабля (БП 2, № 272: 120, «Соломан и Василий Окулович»);
Тут Добрынюшка князю поклонился же, Он приходит, Добрыня, в дом родительский (БП 1, №36: 12, «Добрыня и Алеша»);
Поехал в дальний путь-дороженьку -Искать змеиной дом, где жена змея лютая
(БП 1, №12: 178, «Добрыня Никитич и Змей»).
Слово дом встречается также в составе определительного сочетания «конюшен дом» при обозначении конюшни, откуда отец Ильи Муромца предлагает сыну выбрать коня (БП 1, № 47: 57, «Исцеление Ильи Муромца»). Чаще в печорских былинах конюшня названа «конюшенным двором» (30 употреблений).
Также эпитет к слову дом в печорских былинах определяет материал, из которого он сделан. Выявлено единичное сочетание «хрустальный» в былине «Садко». Конечно же, только сказочному персонажу может принадлежать такое жилище. В «хрустальном доме» обитает морской царь:
Кабы ходит-то Садко, купец богатыя,
По тому ходит по дому по хрустальнёму
(БП 2, № 25: 97, «Садко»)*.
В былинах данной традиции дом - это единственное слово, которое употребляется в некоторых случаях в составе перифразы, например, «дом Божьей матери» - церковь, а «вечной дом» - гроб Скопина:
Стоял я [Илья Муромец] за веру православную
[И за дом Божьей матери],
А теперь доставаюсь на поруганье Идолищу поганому!
(БП 1, № 73: 115, «Илья Муромец и Сокольник»);
Приставилса Скопин сын Михайлович, Да сделали ему гроб да, право, вечной дом
(БП 2, Прил. 3, № 1: 120, «Скопин»).
Домам в былинах Печоры дается и оценочная характеристика. Единичный эпитет «добрый» маркирует дом Дмитрия Брянского, подвергшегося нападению литовцев (БП 2, № 261: 138, «Наезд литовцев»).
По отношению к слову дом в печорских былинах были выявлены сложные единичные эпитеты «высокий хороший» и «большой золотой», причем в пределах одного былинного текста, исполненного в пересказе: «Сели тут богатыри [на коней] и поехали, приехали к дому высокому, хорошему» (БП 1, №147: 18, «Дюк Степанович и Чурила Пленкович»); «Подъехали, завидели: стоит дом большой, весь золотой, а стены огнем зияют» (БП 1, №147:35, «Дюк Степанович и Чурила Пленкович»).
Отметим, что данные словоупотребления относятся к жилищу купца и богатыря Дюка Степановича. Вне сложных определительных сочетаний эпитеты «хороший» и «золотой» по отношению к слову дом в печорских былинах не употребляются. Заметим, что такие определения, как «великий», «родимый», «добрый», «высокий хороший» и «большой золотой» соотносятся исключительно со словом дом.
Домом в печорских былинах названо жилище как князей (Владимира, Дмитрия Брянского), так и крестьян (родителей Ильи Муромца). Таким образом, это
В других вариантах данного сюжета о жилище морского царя не упоминается.
строение не привязано к конкретному герою или к определенному социальному кругу проживающих в нем. Следует отметить, что дом без эпитета в 15% словоупотреблений не служит для номинации жилища конкретного персонажа, а описывает строения вообще:
Подъезжают-то они да к Малой Галиче,
А на домах-то кровли всюду золоты
(БП 1, №148: 108, «Дюк Степанович и Чурила Пленкович»).
В былинах Мезени, соседнего для Печоры региона, эпитеты «широкий» и «высокий» в сочетаниях со словом дом также популярны [12. Т. 5, с. 402-403]. По сравнению с мезенским материалом печорский ряд определений в сочетании с данным словом выглядит более разнообразным: «родимый», «царский», «богатырев», «конюшен», «змеиный», «царский», «добрый», «хороший» дом встречается только в былинах Печоры.
Как и дом, хоромы представляют собой самое общее наименование жилища. В.Г. Смолицкий отмечал, что это слово редко встречается в сказках и в былинах, в старину оно обозначало лишь дом, строение независимо от его качества [3, с. 19]. Это замечание справедливо и для былин Печоры, здесь со словом хоромы выявлено всего 6 употреблений. В былинных текстах это слово появляется при упоминании жилища Ильи Муромца, Дюка Степановича и Василия Окуловича.
В половине случаев слово хоромы в анализируемых текстах встречается с эпитетами. Характеризует данное жилище единичное определение «новые», которое относится к хоромам царя Василия Окуловича (БП 2, № 274: 124, «Соломан и Василий Окулович»).
Местоположение хором Ильи Муромца определяет единичный эпитет «посторонняя»:
И жил он у него в посторонной хоромине -
Он тридцать лет тут без ног сидел
(БП 1, № 40: 8, «Исцеление Ильи Муромца»).
В этой хоромине богатырь находился до своего выздоровления. Данное определение сочетается лишь со словом хоромы.
На размер этого строения указывает единичное определение «широкие» в пересказе былины, причем появляется это словоупотребление в связи с жилищем Дюка Степановича (БП 1, № 147: 18, «Дюк Степанович и Чурила Пленкович»). Отметим, что словоформа хоромина относится к описанию жилища крестьянина Ильи Муромца, которое само по себе не может быть больших размеров, тогда как жилище князя Владимира и царя Василия Окуловича названо хоромами (они же дворец, палаты).
Этот объект встречается и в других произведениях печорского фольклора, но в сочетании с другими эпитетами*.
В свадебных песнях Печоры встречается определительное сочетание «пустая хоромина», относящееся к жилищу жениха. Там же отмечен эпитет «высокие» по отношению к
К небогатым жилищам относится изба. В былинах это слово выявлено в контексте, когда герой (Илья Муромец, Добрыня Никитич, Сокольник, Дунай Иванович) заходит в данное строение, принадлежащее Василию Буслаеву, князю Владимиру или Маринке. В рассматриваемых нами печорских былинах слово изба имеет всего 11 употреблений. В.И. Даль отметил, что это обязательно жилище крестьян [16. Т. 2, с. 10]. Л.В. Тыдман делает вывод, что изба является беднейшим жилищем, явлением массовым, оно всегда заурядно, весьма скромно и лишено оригинальности [17, с. 11], например, изба принадлежит родителям Ильи Муромца (БП 1, № 43: 35, «Исцеление Ильи Муромца»). Возможно, это и послужило причиной отсутствия разнообразия в эпитетах.
Несмотря на то что данное строение по сути своей является жилищем крестьян, в эпическом мире печорских былин мы встречаем избу, принадлежащую князю Владимиру, куда он просит Илью Муромца привести Соловья-разбойника. Таким образом, эта постройка может принадлежать и высшей знати:
Попросил солнышко Илью Муромца:
«Занеси в избу Соловья Рахматова»
(БП 1, № 47: 175, «Исцеление Ильи Муромца»).
В одном случае изба встречается с эпитетом «нижняя», что указывает на часть строения. Это определение нашло отражение в описании жилища Маринки, в которое приходит старушка:
Прибежала к Маринке нонь лихой грозы,
Заходила она да в избу нижную...
(БП 1, №24:34, «Добрыня Никтич и Маринка»).
Этот эпитет в былинах Печоры отмечен только в сочетании со словом изба.
На Печоре слово изба в былинах встречается в форме избушка, как и на Мезени, но с эпитетом «нижная» оно употребляется лишь в печорских былинах, а в мезенских изба сочетается с определением «столовая» [12. Т. 5, с. 420].
В былинах Печоры встречается и такое обозначение жилища, как палаты (51 употребление). Этот объект находит отражение в контексте, где герои (Илья Муромец, Дунай Иванович, Идолище, Садко, послы) заходят в палаты князя Владимира, Соловья-разбойника, Добрыни Никитича, Соломана.
В.И. Даль определяет палаты как жилое здание государя [16. Т. 3, с. 10]. В.Г. Смолицкий также обратил внимание на то, что в записях сказок XIX-XX вв. палаты встречаются очень редко, в основном на севере, и, как правило, в качестве жилища царя, князя, богатого волшебника. Чаще это слово отмечается в былинах, нередко в сопровождении постоянных эпитетов «белокаменные», «каменные», «княженецкие» [3, с. 18-19]. Этот факт относится и к печорским былинам, где чаще всего данное слово употребляется в составе определительных сочета-
хоромам. В игровых величальных песнях находит отражение сочетание «хорома белокаменная». Таких определений в печорских былинах нет, см.: [15, 1 № 38].
ний. 40% определений указывают на материал, из которого сделаны палаты («белокаменные»). Большинство таких палат принадлежит князю Владимиру (например, БП 1, № 16: 71, «Добрыня Никитич и Маринка») и морскому царю (например, БП 2, № 258: 40, «Садко»).
Определения к слову палаты также передают оценочные характеристики: «светлые», «белые» (два и одно употребления соответственно):
Как заходит Добрыня в палаты светлые,
Как бегут сзади приворотнички, Как бегут за Добрынюшкой придвернички
(БП 1, № 36:106, «Добрыня и Алеша»).
Тогда брал-де Добрыня Настасью Никуличну,
Целовал-де у ей уста сахарныя,
Да повел он во свои полаты ведь белый
(БП 1, № 38:280, «Добрыня и Алеша»).
Все они принадлежат Добрыне Никитичу, русскому богатырю, который определяется сказителями как «свой».
Эпитеты указывают также на принадлежность палаты кому-либо («княженецкие» (БП 2, № 174: 33, «Сорок калик»), «царские» (БП 2, № 272: 132, «Соломан и Василий Окулович») - 11 и 3 употребления). Большинство «царских» и «княженецких» палат принадлежит князю Владимиру, однако среди обладателей таких палат оказались и другие персонажи: Садко, и Соломан, и Соловей-разбойник.
Особый интерес представляет единичное сложное определительное сочетание «княженецкие поганые» по отношению к палатам жены Соловья:
Заходил [Илья Муромец] тогда в палаты ейны княженецкие поганые.
Ихним богам Богу не молитца
(БП 1, № 143: 129, «Исцеление Ильи Муромца»).
С одной стороны, это сочетание указывает на высокое социальное положение проживающих в данном строении, а с другой - на отрицательные качества этих персонажей. Вне сложного определения эпитет «поганые» в былинах Печоры не встречается. На принадлежность палат Соловью-разбойнику указывает и эпитет «соловьиные» (БП 1, № 60: 101, «Исцеление Ильи Муромца»). Отметим, что «соловьиными», «княженецкими погаными» в печорских былинах могут быть только палаты.
Слово палаты встретилось в печорских лирических песнях с эпитетом «белокаменные» [14, № 10]. Это же определительное сочетание есть и в былинах Пинеги, Прионежья и Урала [18, с. 69; 19. Т. 2, с. 69, 590]. В былинах Мезени по сравнению с былинами Печоры определительный ряд к слову палаты гораздо более узкий («белокаменные», «княженецкие», «девичьи») [12. Т. 5, с. 464]*.
В курских народных песнях встречается такое определение с этим словом, как «ка-менны» [20, с. 87], которое не выявлено в печорских былинах.
Терем - высокое жилое здание [16. Т. 4, с. 400]. Это строение появляется в былине, когда к терему (Сокольника, Семена Лиховитого, Соловья-разбойника) подъезжает кто-либо (Данило Ловчанин, Алеша Попович), когда героя (Садко) выгоняют из этого строения или когда описывается местонахождение девушки-невесты (Афросинья Семеновна).
Слово терем встречается в печорских былинах довольно часто (54 употребления), причем в большинстве случаев (70%) - в составе определительных сочетаний. Чаще всего при этом слове встречается эпитет «высокий». В.Г. Смолиц-кий заметил, что это постоянный эпитет к слову терем [3, с. 35].
Данное слово имеет эпитеты, определяющие размеры строения: «высокий» (БП 2, Прил. 3 № 1: 96, «Скопин»), «великий» (БП 1, № 42: 183, «Исцеление Ильи Муромца»), причем наиболее употребительным является эпитет «высокий» (почти 50% случаев, 25 употреблений), а определение «великий», описывающее жилище Соловья-разбойника, встретилось лишь в одном былинном тексте:
Не много времени миновалося -Завидел Илья: во поле терем стоит,
Во этом терему великом сидели его деточки родимы
(БП 1, № 42:183, «Исцеление Ильи Муромца»).
Также эпитеты к слову терем в былинах Печоры характеризуют его как «новый» (3 употребления) (например, БП 2, № 185: 119, «Хотен Блудович»).
В единичном контексте отмечено определение «златоверхие» в связи с описанием терема княгини Златыгорки, мифической женщины, и, видимо, поэтому ее жилище так же нереально, как и она сама:
Отъезжаёт [Илья Муромец] от камешка за три поприща, Наезжаёт Илья да на терема златоверхие
(БП 1, № 114: 104, «Три поездки Ильи Муромца»).
Довольно популярно такое сложное определительное сочетание, как «высок нов терем» (около 10% случаев - 4 употребления), такие терема принадлежат князю Владимиру, Илье Муромцу, Добрыне Никитичу и Соловью - разбойнику (например, БП 1, № 45: 74, «Дюк Степанович и Чурила Пленкович»), по сравнению с таким сочетанием, как «высокий баский нов терем», которое является единичным и описывает жилище Богородицы:
В стольной Киев-град во полдён пришли,
Мы не чудо там чули, диво видели:
У высокова баскова нова терема Тут не красна девица выходила...
(БП 2, № 209:11, «Василий Игнатьевич и Батыга»).
Стоит отметить, что определения «златоверхий», «высокий баский нов», «высокий нов» в печорских былинах сочетаются только со словом терем.
Нельзя не сказать, что в печорской свадебной лирике встречается определительное сочетание «широк терем», которого нет в былинах Печоры [15. № 49].
В лирических песнях находит отражение словоформа теремочек, в игровых величальных песнях Печоры встречается слово теремок [14, № 48].
В былинах Печоры слово терем окружено гораздо большим количеством эпитетов, нежели в былинах Мезени [12. Т. 5, с. 525]. Определение «высок» характерен для обеих традиций, а вот эпитеты «баский», «великий» и «златоверхий» встречаются только в печорских былинах.
Богатейшее строение - дворец - относится исключительно к высшей знати и в былинах определяет жилище князя Владимира. В его дворец в былинах заходят Бутман и Илья Муромец, и именно это строение дрожит от свиста Соловья-разбойника: «Ну, вот, значит, он [Соловей разбойник] и заревел, засвистел во весь свист. Только весь княженецкий дворец задрожал» (БП 1, № 43: 171, «Исцеление Ильи Муромца»).
В.Г. Смолицкий утверждает, что слово дворец в современном понимании здания особенной красоты и специального назначения возникло в XVIII в. в связи со строительством Петербурга. Также он говорит о том, что дворец - это дом, принадлежащий государю, королю или другому правителю [3, с. 17].
Дворец более характерен для сказок, нежели для былин, поэтому он очень редко встречается и в печорских былинах (8 употреблений). Интересен и тот факт, что слово дворец выявлено нами лишь в трех сюжетах: «Бутман», «Исцеление Ильи Муромца» и «Василий Игнатьевич и Батыга». В половине случаев дворец употребляется без эпитетов, например:
Вот пошел тогда Бутман да сын Иванович,
Он заходит к царю да на дворец ему
(БП 2, № 227: 24, «Бутман»).
В этом случае, хотя эпитета слово не имеет, всё же указывается на то, что дворец принадлежит царю. В остальных случаях оно употребляется с эпитетами «царский», «княженецкий», что указывает непосредственно на хозяина дворца.
Единично такое определение к слову дворец, как «хрустальный». Данное слово в составе сложного определительного сочетания «хрустальный княженецкий дворец» в пересказе былины также принадлежит князю (БП 1, № 43: 150, «Исцеление Ильи Муромца»).
Слово дворец встречается и в игровых величальных песнях Печоры, но без определения [13, № 22]. В былинах Мезени и Печоры данный объект сопровождается таким эпитетом, как «княженецкий», но в мезенских былинах дворец может быть «государевым», чего нет на Печоре [12. Т. 5, с. 398], а вот эпитет «хрустальный» со словом дворец встречается только в печорских былинах.
Слово помещение выявлено в былинах Печоры в двух словоупотреблениях -в пределах одного пересказа былины «Исцеление Ильи Муромца»: «Зашел стар казак с Идолищем - мост-то не выдержал, в помещение зашли, - так всё по-мещеньице пошатнулосе» (БП 1, № 49: 65-66, «Исцеление Ильи Муромца»). В данном случае описывается жилище князя Владимира, куда Илья Муромец привел Соловья-разбойника.
Показательно и то, что слово помещение не выявлено ни в других музыкально-поэтических жанрах Печоры, ни в былинах Мезени.
Еще один объект - собственно само жилище. С данным словом также выявлено всего 2 употребления. Жилищем в былинах Печоры называется место обитания Змея:
Отнесет тебя под горы под высокие,
Под те же жилища змеиныя
(БП 1, № 11: 34, «Добрыня Никитич и Змей»).
Данное слово не отражено в былинах других регионов и в других жанрах Печоры.
Таким образом, в печорских былинах такие объекты, как дом, хоромы, относятся к самому общему обозначению жилища. Для описания дома служат следующие эпитеты: «великий», «родимый», «добрый», «высокий хороший» и «большой золотой», которые ни с какими другими обозначениями строений не сочетаются. Для хором таким индивидуальным эпитетом является «посторонная». Слово изба в большинстве своем описывает жилище крестьян, однако в проанализированных былинах данное строение упоминается не только в связи с крестьянами, но и с князем Владимиром. Слово терем обладает такими определениями, которые свойственны лишь ему: «златоверхий», «высок нов», «высокий баский нов». Слово палаты в былинах Печоры имеет определение «княженецкие поганые», которое сочетается только с этим словом. Палаты и терема в былинах Печоры довольно частотны, причем большинство таких жилых построек принадлежит князю. Слово дворец малоупотребительно в былинах данной традиции, относится лишь к жилищу князя Владимира. В словаре печорских былин встречается и слово помещение, но лишь в одном тексте. Собственно слово жилище служит для обозначения места жительства лишь одного персонажа - Змея.
Что касается межрегионального и межжанрового сопоставления былин Печоры, то было выявлено немало сходств и различий, например, для былин исследуемого региона не характерно слово «палатка», отраженное в былинах Мезени. «Широкие» и «высокие дома» характерны для былин и Печоры, и Мезени. В печорских свадебных песнях встретилось определительное сочетание «пустая хоромина» при обозначении жилища жениха, такого определения мы не встретили в печорских былинах. В исследуемом материале нет и «белокаменной хоромы», выявленной в игровых величальных песнях. Зато сочетание «белокаменные палаты» характерно для былин Печоры, Мезени, Пинеги, Прионежья и Урала. Сочетание «княженецкий дворец» также довольно популярно в печорских и мезенских былинах, а определительное сочетание «государев дворец» встретилось лишь в мезенском материале. Стоит отметить, что слово помещение не встретилось нигде, кроме былин Печоры.
Заметим, что в былинах исследуемого региона эпитеты маркируют принадлежность того или иного объекта определенному герою. Например, определение «золотой» в составе определительного сочетания «златоверхие терема» (у Златы-горки) и эпитет «хрустальный» в сочетании со словом «дом» (у морского царя)
указывают на принадлежность героев к иному миру. Чрезмерно большие размеры строения (например, «великий» терем Соловья-разбойника, «большущий» и «великий» дом Святогора) также маркируют необычность их владельцев. Сложное определительное сочетание «высокий баский нов терем» оказалось специфическим: оно встретилось в сюжетной ситуации появления Богородицы.
В былинах Печоры с помощью определительных сочетаний со словами из тематического поля «Жилые постройки» выделяется и социальное положение героя. Например, крестьянский сын Илья Муромец живет в «постронней хоромине», а богатый богатырь Дюк Степанович - в «широких хоромах»; только у князя Владимира есть «хрустальный княженецкий дворец».
В ходе анализа мы попытались также выделить функции объектов и определительных сочетаний из тематического поля «Жилые постройки» в конкретных сюжетах. Некоторые объекты составляют фон для основного повествования, указывают на местонахождение героя (например, дворец князя, посторонняя хоромина Ильи Муромца). Другие объекты встретились при описании многочисленных передвижений героев былин (приходы и уходы гостей в дома, хоромы, терема, избы и дворцы).
Таким образом, в печорских былинах слова, обозначающие жилище, возникают при необходимости обозначить место действия, указать на принадлежность персонажа к какому-либо сословию или на необычность героя, причем каждый объект выполняет свою функцию в повествовании.
***
1. Криничная Н.А. Дом: его облик и душа (к вопросу о тождестве символов в мифологической прозе и народном изобразительном искусстве). Петрозаводск, 1992.
2. Байбурин А.К. Жилище в обрядах и представлениях восточных славян. Л., 1983.
3. Смолицкий В.Г. Русь избяная. М., 1993.
4. Путилов Б.Н. Героический эпос и действительность. Л., 1988.
5. Топорков А.Л. Теория мифа в русской филологической науке XIX века. М., 1997.
6. Путилов Б.Н. Экскурсы в теорию и историю славянского эпоса. СПб., 1999.
7. Былины Печоры: в 2 т. / сост. и подгот. текстов В.И. Ереминой, В.И. Жекулиной,
B. В. Коргузалова, А.Ф. Некрыловой; отв. ред. А.А. Горелов. СПб.; М., 2001. (Свод русского фольклора. Былины: в 25 т.)
8. Розов А.Н. Духовно-православный мир русского человека в усть-цилемских былинах // Вторые Мяндинские чтения. Материалы Всероссийской научно-практической конференции (с. Усть-Цильма, 11-12 июля 2010 г.) Сыктывкар, 2011. Т. 1. С. 255-263.
9. Канева Т.С. «Книга», «письмо-грамота» в печорском эпосе // Духовное наследие народов Республики Коми: история и современность : материалы Всероссийской научнопрактической конференции «Редкие книги в фондах современных библиотек, архивов и музеев» к 20-летию отдела редкой и рукописной книги Научной библиотеки Сыктывкарского университета (15-16 мая 2008 г., г. Сыктывкар). Сыктывкар, 2009. С. 268-274.
10. Канева Т.С. «Страна советская» в усть-цилемских причитаниях (по записям экспедиции 1942 г.) // Образный мир традиционной культуры: сборник статей. М., 2010.
C. 286-293.
11. Канева Т.С. «Война - чужая сторона» в усть-цилемских причитаниях // Рябинин-ские чтения-2011: материалы VI научной конференции по изучению и актуализации культурного наследия Русского Севера. Петрозаводск, 2011. С. 280-283.
12. Былины Мезени / под ред. А.А. Горелова. Т. 3-5. СПб., 2004. (Свод русского фольклора. Былины: в 25 т.)
13. А в Усть-Цильме поют: Традиционный песенно-игровой фольклор Усть-Цильмы (сборник к 450-летию села) / сост. А.Н. Власов (отв.), З.Н. Бильчук, Т.С. Канева. СПб., 1992.
14. Традиционная культура Усть-Цильмы. Лирические песни / сост. Т.С. Канева (отв.), А.Н. Власов, А.Н. Захаров, Ю.И. Марченко, З.Н. Махреньгина, Е.А. Шевченко. М., 2008.
15. Шабанова О.Г. Внутрилокальные особенности русского свадебного фольклора Ненецкого Авт. окр. Архангельской области (по материалам ФА СГУ): дипломная работа / науч. рук. Т.С. Канева; кафедра фольклора и истории книги. Сыктывкар, 1997. Прил. 1.
16. Даль В.И. Толковый словарь живого великорусского языка: в 4 т. М., 2007.
17. Тыдман Л.В. Дом. Дворец. Жилой интерьер России с 1700 по 1840-е годы. М., 2000.
18. Древние российские стихотворения, собранные Киршею Даниловым / под ред. А.А. Горелова. СПб., 2000.
19. Былины Севера. Прионежье, Пинега и Поморье. Материалы рукописного хранилища сектора фольклора / сост. А.М. Астахова. Т. 2. М.; Л., 1951.
20. Конкорданс русской народной песни. Курск / сост. М.А. Бобунова, А.Т. Хролен-ко. Курск, 2007.
ПРИЛОЖЕНИЕ
Жилые постройки в былинах Печоры: алфавитно-частотный указатель слов и относящихся к ним определений
Предлагаемый указатель наименований жилых помещений, встречающихся в былинах Печоры, построен по алфавитно-частотному принципу. Номинации жилых построек даны в алфавитном порядке (дворец, дом, жилище, изба, палаты, помещение, терем, хоромы), каждая из них сопровождается сведениями о количестве употреблений и перечнем определений, относящихся к ней. Определения даны в порядке убывания количества употреблений, при равном количестве слова распределяются по алфавиту. Подчеркиванием выделены эпитеты, входящие в состав сложных сочетаний.
Дворец (8 употреблений):
Без эпитетов 4 Василий Игнатьевич и Батыга: БП 2, № 196 (212); БП 2, № 200 (243). Бутман: БП 2, № 227 (24). Исцеление Ильи Муромца: БП 1, № 49 (59).
Царский 2 Бутман: БП 1, № 43 (150). Василий Игнатьевич и Батыга: БП 2, № 196 (209).
Княжеский 1 Исцеление Ильи Муромца: БП 1, № 43 (71).
Хрустальный 1 Исцеление Ильи Муромца: БП 1, № 43 (150).
Без эпитетов
68
Дюк Степанович и Чурила Пленкович: БП 1, № 139 (504); БП 1, № 144 (54); БП 1, № 145 (23); БП 1, № 146 (100, 101); БП 1, № 147 (6); БП 1, № 148 (108, 174); БП 1, № 149 (55); БП 1, № 150 (68); БП 1, № 151 (32).
Исцеление Ильи Муромца: БП 1, № 40 (49); БП 1, № 43
(5); БП 1, № 46 (148); БП 1, № 47 (148); БП 1, № 51 (47); БП 1, № 53 (214); БП 2, прил. 1, № 8 (3); БП 2, прил. 1, № 9 (1); БП 2, прил. 1, № 10 (3).
Василий Игнатьевич и Батыга: БП 2, № 196 (172); БП 2, № 200 (259); БП 2, № 208 (56).
Василий Буслаев и новгородцы: БП 2, № 240 (101); БП 2, № 241 (27); БП 2, № 242 (16).
Илья Муромец и Соловей-разбойник: БП 1, № 58 (69); БП 1, № 61 (85); БП 2, прил. 1, № 13 (11).
Наезд литовцев: БП 2, № 261 (137); БП 2, № 263 (32); БП 2, № 264 (52).
Хотен Блудович: БП 2, № 185 (62); БП 2, № 187 (114); БП 2, № 188 (94).
Чурила Пленкович и Катерина: БП 1, № 155 (9); БП 1, № 159 (12); БП 1, № 160 (19).
Садко: БП 2, № 252 (31); БП 2, № 255 (84).
Добрыня Никитич и Маринка: БП 1, № 29 (22); БП 1, № 30
(12).
Добрыня и Алеша: БП 1, № 35 (11); БП 1, № 39 (53).
3 поездки Ильи Муромца: БП 1, № 114 (63, 179).
Дунай Иванович - сват: БП 1, № 118 (150).
Алеша Попович и сестра Петровичей-Збродовичей: БП 1,
№ 117 (23).
Илья Муромец и разбойник: БП 1, № 110 (14).
Илья Муромец и голи кабацкие: БП 1, № 106 (259).
Илья Муромец и Калин-царь: БП 1, № 110 (83).
Илья Муромец и Сокольник: БП 1, № 92 (86).
Илья Муромец и Батый-царь: БП 2, прил. 7, № 6 (24).
Про Тимофея Ивановича: БП 2, прил. 2, № 3 (7).
Данило Борисович: БП 2, № 265 (44).
Ставр Годинович: БП 2, № 179 (109).
Илья Муромец: БП 2, прил. 7, № 1 (49).
Соломан и Василий Окулович: БП 2, № 276 (2).
Илья и Идолище: БП 2, прил. 7, № 3 (9).
Бутман: БП 2, № 215 (2).
Васька Захаров: БП 2, № 267 (72).
Про Скопина: БП 2, прил. 3, № 3 (97).
Скопин: БП 2, прил. 3, № 2 (151).
Козарин: БП 2, № 269 (215).
Святогор и Илья Муромец: БП 1, № 3 (80).
Комический эпос: БП 2, прил. 6, № 7 (5).
Василий Буслаев и новгородцы: БП 2, № 237 (55).
Родимый 4 Дюк Степанович и Чурила Пленкович: БП 1, № 143 (133). Василий Буслаев и новгородцы: БП 2, № 240 (180). Добрыня и Алеша: БП 1, № 36 (12). Дунай Иванович-сват: БП 1, № 118 (176).
Большущий 2 Святогор и Илья Муромец: БП 1, № 3 (105, 110).
Богатырев 1 Дюк Степанович и Чурила Пленкович: БП 1, № 147 (26).
Божьей матери 1 Илья Муромец и Сокольник: БП 1, № 73 (115).
Боьшой золотой 1 Дюк Степанович и Чурила Пленкович: БП 1, № 147 (35).
Великий 1 Святогор и Илья Муромец: БП 1, № 3 (79).
Вечный 1 Скопин: БП 2, прил. 3, № 1 (120).
Высокий 1 Исцеление Ильи Муромца: БП 1, № 50 (139).
Высокий хороший 1 Дюк Степанович и Чурила Пленкович: БП 1, № 147 (18).
Добрый 1 Наезд литовцев: БП 2, № 261 (138).
Змеиный 1 Добрыня Никитич и Змей: БП 1, № 12 (178).
Конный 1 Исцеление Ильи Муромца: БП 1, № 47 (57).
Хороший 1 Дюк Степанович и Чурила Пленкович: БП 1, № 147 (18).
Хрустальный 1 Садко: БП 2, № 251 (97).
Царский 1 Соломан и Василий Окулович: БП 2, № 272 (120).
Широкий 1 Дюк Степанович и Чурила Пленкович: БП 2, прил. 4, № 6 (186).
Жилище (2 употребления):
Без эпитетов 1 Добрыня Никитич и Маринка: БП 1, № 29 (25).
Змеиные 1 Добрыня Никитич и Змей: БП 1, № 11 (34).
Без эпитетов 10 Исцеление Ильи Муромца: БП 1, № 43 (35); БП 1, № 47 (175); БП 1, № 57 (60). Святогор и Илья Муромец: БП 1, № 3 (89). Добрыня и Алеша: БП 1, № 39 (33). Илья Муромец и Сокольник: БП 1, № 77 (57). Дунай Иванович - сват: БП 1, № 127 (5). Хотен Буденович: БП 2, № 189 (32). Илья Муромец: БП 2, прил. 7, № 1 (60). Соловей Будимирович: БП 2, № 167 (12).
Нижняя 1 Добрыня Никитич и Маринка: БП 1, № 24 (34).
Палаты (51 употребление)
Белокаменные 19 Исцеление Ильи Муромца: БП 1, № 49 (78, 192); БП 1, № 53 (222). Дюк Степанович и Чурила Пленкович: БП 1, № 141 (118); БП 1, № 143 (150); БП 1, № 148 (112). Бутман: БП 2, № 214 (49); БП 2, № 219 (35); БП 2, № 220 (43). Добрыня и Алеша: БП 2, № 36 (76); БП 2, прил. 4, № 1 (278). Садко: БП 2, № 258 (40, 61). Добрыня Никитич и Василий Казимирович: БП 1, № 16 (71). Идолище сватает племянницу князя Владимира: БП 1, № 21 (75). Илья Муромец и Сокольник: БП 1, № 79 (312). Добрыня Никитич и Змей: БП 1, № 12 (72). Василий Буслаев и новгородцы: БП 2, № 237 (59). Дунай Иванович - сват: БП 1, № 119 (188).
Без эпитетов 12 Дюк Степанович и Чурила Пленкович: БП 1, № 147 (19); БП 1, № 148 (150); БП 1, № 149 (20). Садко: БП 2, № 255 (128); БП 2, № 258 (68). Илья Муромец: БП 2, прил. 7, № 1 (158). Илья и Сокольник, сын Сокольницы: БП, прил. 7, № 7 (30). Исцеление Ильи Муромца: БП 1, № 52 (29). Добрыня и Алеша: БП 1, № 36 (175). Илья Муромец и Батый-царь: БП 2, прил. 7, № 6 (7). Василий Буслаев и новгородцы: БП 2, № 242 (76). Бутман: БП 2, прил. 5, № 1 (23).
Княжеские 11 Иван Годинович: БП 2, № 180 (116); БП 2, № 181 (291). Василий Игнатьевич и Батыга: БП 2, № 204 (99). Садко: БП 2, № 255 (136). Скопин: БП 2, прил. 3, № 2 (147). Дюк Степанович и Чурила Пленкович: БП 1, № 139 (135). Илья Муромец и Соловей-разбойник: БП 1, № 60 (160). Идолище сватает племянницу князя Владимира: БП 1, № 21 (100). Илья Муромец и Калин-царь: БП 1, № 101 (49). Сорок калик: БП 2, № 174 (33). Дунай Иванович - сват: БП 1, № 119 (55).
Царские 3 Илья Муромец и Идолище: БП 1, № 66 (12). Соломан и Василий Окулович: БП 2, № 272 (132). Лука, Змея и Настасья: БП 2, № 278 (122).
Светлые 2 Добрыня и Алеша: БП 1, № 36 (106). Дюк Степанович и Чурила Пленкович: БП 2, прил. 4, № 6 (230).
Соловьиные 1 Илья Муромец и Соловей-разбойник: БП 1, № 60 (101).
Княжеские поганые 1 Исцеление Ильи Муромца: БП 1, № 43 (129).
Денежная 1 Садко: БП 2, № 250 (42).
Белые 1 Добрыня и Алеша: БП 1, № 38 (280).
Помещение (2 употребление):
Без эпитетов
2
Исцеление Ильи Муромца: БП 1, № 49 (65, 66).
Терем (54 употребления):
Высокий
25
Добрыня Никитич и Маринка: БП 2, № 10 (165); БП 1, № 23 (53); БП 1, № 25 (6); БП 1, № 26 (25).
Чурила Пленкович и Катерина: БП 1, № 155 (68); БП 1, № 160 (8, 42).
Дюк Степанович и Чурила Пленкович: БП 1, № 138 (224); БП 1, № 139 (505); БП 1, № 142 (141).
Хотен Блудович: БП 2, № 185 (145); БП 2, № 189 (54). Добрыня и Алеша: БП 1, № 35 (30); БП 1, № 37 (64).
Алеша Попович и сестра Петровичей-Збродовичей: БП 1, № 117 (23, 100).
Скопин: БП 2, прил. 3, № 1 (96); БП 2, прил. 3, № 2 (42). Исцеление Ильи Муромца: БП 1, № 43 (127, 178).
Сорок Калик: БП 2, № 170 (47).
Добрыня Никитич и Змей: БП 2, № 10 (165).
Илья Муромец и Сокольник: БП 1, № 67 (351).
Соловей Будимирович: БП 1, № 167 (29). Дунай Иванович - сват: БП 1, № 129 (84). Василий Буслаев и новгородцы: БП 2, № 237 (87). Василий Игнатьевич и Батыга: БП 2, № 200 (242).
Без эпитетов 15 Хотен Блудович:БП 1, № 186 (71); БП 2, № 188 (44); БП 2, № 189 (41). Дюк Степанович и Чурила Пленкович: БП 1, № 142 (140); БП 1, № 143 (144); БП 1, № 144 (60). Добрыня Никитич и Маринка: БП 1, № 23 (64); БП 1, № 25 (7). Соловей Будимирович: БП 2, № 166 (45); БП 2, № 169 (54). Исцеление Ильи Муромца: БП 1, № 42 (182); БП 1, № 48 (147). Дунай Иванович - сват: БП 1, № 129 (126). Василий Игнатьевич и Батыга: БП 2, № 200 (243). Садко: БП 2, № 251 (119). Добрыня и Алеша: БП 1, № 36 (102). Илья Муромец и Калин-царь: БП 2, прил. 1, № 25 (2).
Высокий новый 4 Дюк Степанович и Чурила Пленкович: БП 1, № 145 (25, 74). Исцеление Ильи Муромца: БП 1, № 48 (82). Василий Игнатьевич и Батыга: БП 2, № 206 (52).
Новый 3 Данило Ловчанин: БП 2, № 184 (120). Хотен Блудович: БП 2, № 185 (119). Наезд литовцев: БП 2, № 261 (136).
Великий 1 Исцеление Ильи Муромца: БП 1, № 42 (183).
Высокий баский новый 1 Василий Игнатьевич и Батыга: БП 2, № 209 (11).
Высокий нов 1 Добрыня Никитич и Змей: БП 1, № 10 (157).
Златоверхий 1 Три поездки Ильи Муромца: БП 1, № 114 (104).
Хоромы (6 употреблений):
Без эпитетов 3 Василий Игнатьевич и Батыга: БП 2, № 203 (39). Соломан и Василий Окулович: БП 2, № 274 (123). Мотивы былин об Илье, Добрыне, Алеше: БП 2, прил. 1, № 16 (8).
Новые 1 Соломан и Василий Окулович: БП 2, № 274 (124).
Посторонняя 1 Исцеление Ильи Муромца: БП 1, № 40 (8).
Широкие 1 Дюк Степанович и Чурила Пленкович: БП 1, № 147 (18).
