CC BY
23
Санкт-Петербургская православная духовная академия
Архив журнала «Христианское чтение»
Н.В. Покровский
Желательная постановка церковной археологии в духовных академиях
Опубликовано:
Христианское чтение. 1906. № 3. С. 333-349.
@ Сканированій и создание электронного варианта: Санкт-Петербургская православная духовная академия (www.spbda.ru), 2009. Материал распространяется на основе некоммерческой лицензии Creative Commons 3.0 с указанием авторства без возможности изменений.
СПбПДА
Санкт-Петербург
2009
.ПИ...
Ny’WHt1----------ijii-iid-HflH-—-•"•ч^чці'ЧЦг1—
«Желательная постановка церковной археологіи въ духовныхъ академіяхъ *).
ТѴТ ЕРКОВНЫЯ древности, какъ предметъ академическаго |с| преподаванія, появляются впервые въ эпоху преобразо-Sg* ванія духовныхъ училищъ и учрежденія С.-ІІетербург-$ ской духовной академіи. Наставникъ академіи (Фес-I слеръ?) подъ церковными древностями разумѣлъ «правильныя свѣдѣнія о происхожденіи, сохраненіи и измѣненіи .общихъ наружныхъ формъ, въ которыхъ облекается ученіе церкви, обрядовъ, которыми украшается ея богослуженіе, и учрежденій, которыя образуютъ ея общественное постановленіе». Поэтому онъ дѣлилъ ее на три части: древности ученія, древности богослуженія (свящ. мѣста, времена и дѣйствія богослуженія) н древности церковнаго постановленія (составъ церкви: іерархія, общество). Соединеніе церковныхъ древностей въ одну каѳедру съ церковной исторіей рѣшило вопросъ о методѣ преподаванія. Составитель программы церковпыхъ древностей прямо говорилъ, что «сіи предметы граничатъ съ церковною исторіею; но проходя широкимъ путемъ, она часто не имѣетъ времени сходить на сіи стези». Ясно, что авторъ, составляя программу церковныхъ древностей, находился подъ вліяніемъ тѣхъ воззрѣній, первымъ (по времени) выразителемъ которыхъ былъ Страсбургскій богословъ Валтассаръ Бебелли, а наиболѣе солиднымъ въ смыслѣ полноты, методичности и научнаго безпристрастія,—Бингамъ. Согласно этому планоначертанію, церковныя древности вошли особымъ отдѣломъ въ академическія руководства по церковной исторіи,, составлен- * 23
*) Читано въ Совѣтѣ С.-Петербургской духовной академіи.
23
ныя архим. Филаретомъ и архим. Иннокентіемъ (Начертаніе исторіи и древностей церковныхъ: отъ начала міра до I в. по
Р. Хр. и II—XYII в.). Но въ такомъ положеніи «церковныя древности» не могли оставаться долго. Профессора церковной исторіи и составители «Начертаній» не могли не видѣть, что спеціальныя археологическія «стези» отвлекаютъ ихъ вниманіе отъ ближайшихъ церковно-историческихъ задачъ и въ то же время оказываются въ ихъ курсахъ обработанными не въ той мѣрѣ, какъ требовало бы того существо дѣла: они захватывали въ этихъ отдѣлахъ не только часть догматики, но и литургики и даже каноники,—всего понемногу и въ общемъ мало, недостаточно. И вотъ къ началу 40-хъ годовъ уже созрѣла мысль отдѣлить церковныя древности отъ исторіи и, для болѣе успѣшнаго изученія ихъ, учредить въ академіяхъ особую каѳедру церковныхъ древностей. Однако, выдѣленіе это, предоставивъ профессору возможность болѣе полнаго изложенія предмета, не измѣнило основнаго характера «церковныхъ древностей», намѣченнаго въ началѣ XIX столѣтія: главнымъ пособіемъ и регуляторомъ науки остался тотъ же Бингамъ; къ нему присоединены были—Августи > и Бинтеримъ, потомъ Шмидтъ, съ легкой руки котораго церковныя древности переименованы были въ Литургику, Вѣтринскій—переводъ Бингама, наконецъ Альтъ, Геранже, Люфтъ и Флюкъ. Построеніе, системы имѣло характеръ схоластическій: 1) мѣста, 2) времёна,
3) дѣйствія богослуженія. Исторіи богослуженія не было; исходною точкою паучнаго изслѣдованія служила современная богослужебная практика, а для ея оправданія дѣлались апологетическія экскурсіи въ область первыхъ пяти-шести вѣковъ христіанства, такъ какъ именно въ предѣлахъ этихъ столѣтій вращаются изслѣдованія указанныхъ корифеевъ западно-европейской археологіи—Бингама и Августи. Такимъ образомъ, хотя въ общемъ планѣ науки намѣчались въ самыхъ общихъ чертахъ задачи церковно-археологическія и историко-литургическія, но не было ни церковной археологіи, въ строгомъ смыслѣ слова, ни исторической литургики: въ вопросахъ, касающихся первой изъ нихъ, все дѣло сводилось къ подбору свѣдѣній изъ древнѣйшей письменности о храмахъ, св. иконахъ, свящ. утваряхъ и т. д.; но не удѣлялось почти никакого вниманія памятникамъ вещественнымъ, составляющимъ основную стихію церковной археологіи; въ вопросахъ, относящихся ко второй, игнорировались источники византійскіе и древне-рус-
скіе, безъ которыхъ невозможно правильное изъясненіе не только историческаго роста нашего богослуженія, но даже нерѣдко и—первыхъ зачатковъ многихъ изъ нашихъ богослужеб -ныхъ формъ и обрядовъ, появившихся не въ первые вѣка христіанства, а въ эпоху позднѣйшую. Ни вещественные памятники церковнаго искусства, ни византійскія и древне-славянскія богослужебныя рукописи все еще не были введены въ научный оборотъ. Прочныя начала тому положены были въ концѣ 60-хъ годовъ прошлаго столѣтія; а академическій уставъ 1869 г. далъ формальныя основанія къ выдѣленію изъ обширной области «церковной старины» двухъ отдѣльныхъ самостоятельныхъ дисциплинъ—«Церковной археологіи»—въ смыслѣ науки о памятникахъ церковнаго искусства, въ дальнѣйшемъ смыслѣ — исторіи церковнаго искусства, и литургики въ смыслѣ исторіи православнаго богослуженія. Возможно допустить, что формулировка этого предмета въ уставѣ 69-го года, какъ «Церковной археологіи и Литургики» представлялась не для всѣхъ одинаково опредѣленною въ то время; нѣкоторые даже и доселѣ склонны думать, что составители устава, говоря о церковной, археологіи, имѣли въ виду лишь методъ литургики, или допускали памятники искусства лишь отчасти... Но дѣло не въ этомъ: сама живая дѣйствительность, живая научная среда, направленіе русской исторической науки и наличная литература уже намѣчали прямые пуіи, которымъ должно было слѣдовать изученіе церковной старины. Объяснимъ это по отношенію къ церковной археологіи и прежде всего обратимъ вниманіе на наличный матеріалъ, подлежавшій вѣдѣнію церковной археологіи. Матеріалъ этотъ въ изобиліи сосредоточенъ въ европейскихъ и русскихъ музеяхъ, въ монастыряхъ, соборахъ и приходскихъ церквахъ. Обширные музеи Рима, Парижа, Лондона, Берлина, Вѣны, Неаполя, С.-Петербурга заключаютъ въ себѣ громадныя собранія древностей греко-римскихъ и восточныхъ, а потому представляютъ важность лишь въ вопросѣ о генезисѣ памятниковъ христіанскихъ. Собранія христіанскихъ древностей въ Дрезденѣ (alterthumsmuseum), Нюренбергѣ, Парижѣ (Cluny) имѣютъ главнымъ образомъ мѣстное значеніе—для христіанской археологіи Германіи и Франціи. Картинныя галлереи Флоренціи, Дрездена, Парижа, Мюнхена, Венеціи, Рима, Берлина, Лондона, С.-Петербурга даютъ матеріалъ для характеристики западно-европейскихъ художественныхъ школъ. Болѣе близкое
23’
отношеніе къ намъ имѣетъ Ватиканскій музей въ Римѣ, гдѣ наряду съ памятниками античными находятся и памятники древне-христіанскаго искусства, саркофаги, диптихи, fondi d’oro, иконы; здѣсь же огромная библіотека рукописей, украшенныхъ миніатюрами, особенно греческими. Къ той же категоріи смѣшанныхъ музеевъ относится музей Кирхера въ Римѣ. Высшее мѣсто принадлежитъ Латеранскому музею въ Римѣ, гдѣ собраны многочисленные предметы христіанской древности, найденные въ Римѣ и его окрестностяхъ; здѣсь хранятся предметы, найденные въ катакомбахъ: саркофаги, памятники эпиграфическіе, лампы, фрагменты фресковыхъ живописей. Сюда же слѣдуетъ отнести музей христіанскій, основанный проф. Пиперомъ при Берлинскомъ университетѣ. Спеціальныхъ музеевъ и собраній византійскихъ древностей до сихъ поръ еще нѣтъ: предметы византійскаго искусства разсѣяны по разнымъ музеямъ западной Европы, Греціи и Россіи, по монастырямъ и церквамъ Греціи, Турціи, Кавказа; особенно по монастырямъ Аоона. Русскія церковныя древности сосредоточиваются отчасти въ музеяхъ; въ патріаршей ризницѣ въ Москвѣ, въ монастыряхъ: Троице-Сергіевой Лаврѣ, Ипатьевскомъ монастырѣ въ Костромѣ, Спасо-Преображенскомъ въ Ярославлѣ, Рождественскомъ во Владимірѣ, Антоніевомъ и Юрьевомъ въ Новгородѣ; въ соборахъ: Новгородскомъ Софійскомъ, Псковскомъ Троицкомъ, въ московскихъ—Успенскомъ, Архангельскомъ и Благовѣщенскомъ, кіевскомъ Софійскомъ, ярославскомъ Успенскомъ и др.
Многочисленные памятники церковной архитектуры разсѣяны по всему христіанскому міру, и нѣкоторые изъ нихъ представляютъ собою живые музеи древностей. Сюда относятся памятники типа базилики въ Римѣ, развалины его въ Сиріи, Африкѣ и Херсонисѣ таврическомъ, остатки въ Турціи и Греціи; нѣкоторые изъ нихъ сохранили древнѣйшія мозаики; храмы византійскіе въ Турціи, особенно въ Константинополѣ, Солуни, Венеціи, Равеннѣ, въ Греціи, въ малой Азіи, въ Крыму, на Кавказѣ, въ Болгаріи, съ мозаиками и фресками; памятники съ явными слѣдами византійскихъ вліяній во Франціи (церковь Фронта въ Пернгё) и Россіи; памятники русской церковной архитектуры—въ Кіевѣ, Новгородѣ, Псковѣ, Владимірѣ, Суздалѣ, въ Москвѣ, въ Ростовѣ и Ярославлѣ, Костромѣ, Ниж-немъ-Новгородѣ, деревянные храмы на сѣверѣ Россіи, и др.; многочисленные храмы Кавказа и восточной Россіи.
Нѣкоторые изъ нихъ сохранили древнія настѣнныя живописи, иконостасы, церковную утварь. Укажемъ, наконецъ, на обширныя собранія рукописей, въ которыхъ также находится художественно-археологическій матеріалъ: въ Императорской Публичной Библіотекѣ въ С.-Петербургѣ; въ библіотекѣ Спб. духовной академіи — два собранія—Софійское и Кирилло-Бѣлозерское; въ румянцевскомъ музеѣ въ Москвѣ, въ Синодальной библіотекѣ въ Москвѣ, въ Синодальной типографіи (тамъ же), въ библіотекѣ Никольскаго Единовѣрческаго монастыря, въ Троице-Сергіевой лаврѣ и Московской Духовной Академіи, въ библіотекѣ графа Уварова (въ с. Порѣчьѣ), въ Казанской духовной академіи; въ костромскомъ Ипатьевскомъ монастырѣ, ярославскомъ Спасо-Преображенскомъ и др. Оставляемъ въ сторонѣ многочисленныя собранія рукописей въ частныхъ рукахъ. Обратимся къ разсмотрѣнію того, въ какомъ положеніи находилось дѣло научнаго изслѣдованія памятниковъ церковной старины къ моменту учрежденія особой каѳедры Церковной Археологіи въ Духовныхъ Академіяхъ.
Научная обработка памятниковъ древне-христіанскаго періода началась въ XVI—XVII вв. Капитальные труды Бозіо положили прекрасное начало изслѣдованію римскихъ катакомбъ. Продолжателями его были въ XVIII вѣкѣ Фабретти, Миссонъ, Боттари, Буонаротти, Больдетти и Аженкуръ. Въ XIX в. наибольшею славою покрыты имена Марки и его ученика Джіо-ванни Баттиста де Росси: труды ихъ, особенно послѣдняго, легли въ основу большей части изслѣдованій новѣйшихъ авторовъ,—Аляра, Мартиньи, Перре, Резана, Сальмона, Клоке, Ораціо Марукки, Норзскота, Крауса, де-Валя, Вильперта, Бейс-селя, Лиля, Фиккера и Фриккена; большею оригинальностію отличается французскій ученый Ролле и нѣмецкій В. Шульце. Гарруччи поставилъ дѣло изслѣдованія памятниковъ христіанскихъ (I—VIII в.) шире, чѣмъ де-Росси, издалъ и оцѣнилъ всѣ извѣстные памятники христіанскіе первыхъ восьми столѣтій, кромѣ архитектуры; однако и эта послѣдняя имѣетъ уже достаточно обширную литературу. Такимъ образомъ искусство древне-христіанскаго періода, въ границахъ существующихъ открытій, можно считать достаточно обслѣдованнымъ. Иное дѣло памятники византійскіе и русскіе. Западно-европейскіе археологи стараго времени мало занимались памятниками православнаго востока: въ числѣ ихъ можно выдѣлить лишь Дюканжа, Лямбеція и Коллара, Гори, Зальценберга, Дидрона и
Аженкура. Въ новѣйшее время къ нимъ присоединяются— Бордье, Рихтеръ, Доббертъ, Бэйе, Стржиговскій, отчасти Ваагенъ и Рого де Флери. Изъ русскихъ ученыхъ отмѣтимъ еп. Порфирія, архим. Антонина, гр. Уварова, проф. Кондакрва, отчасти акад. Срезневскаго, Буслаева, архіеп. Сергія (Спасскаго), акад. Голубинскаго, проф. Горностаева, Айналова и Рѣдика. Древности собственно—русскія также имѣли своихъ представителей въ лицѣ Митроп. Евгенія, Сахарова (иконопись и этнографія), Буслаева, Погодина, гр. Уварова, Прохорова, Филимонова, Виноградскаго, архим. Амфилохія, Струкова, Солнцева, Закревскаго, Забѣлина, А. В Горскаго и Новоструева, архим. Макарія, архим. Саввы, Ровинскаго, Оленина, Вельтмана, Снегирева, прот. Скворцова, Ундольскаго, Савваитова, Суворова, Фундуклея, гр. Строганова, Артлёбена; позднѣе проф. Голубинскаго, Петрова, Султанова, превосходный матеріалъ данъ былъ въ капитальномъ изданіи «Древностей россійскаго государства», Русской старинѣ Мартынова, въ памятникахъ моск. древностей Снегирева, въ христ. древностяхъ Прохорова, въ Сборникѣ общества древне-русскаго искусства 1866 г. и др.
Такимъ образомъ къ концу 60-хъ годовъ составилась уже значительная литература, посвященная не только памятникамъ древне-христіанскаго періода, но и византійскимъ и русскимъ. Проф. Буслаевъ въ своемъ обширномъ изслѣдованіи объ общихъ понятіяхъ о русской иконописи представилъ попытку— свести разбросанныя свѣдѣнія объ иконописи въ одно цѣлое, а Ровинскій составилъ очень удачную исторію русскихъ иконописныхъ школъ, доселѣ не утратившую своего значенія. Духовная власть и составители академическаго устава 1869 года несомнѣнно были освѣдомлены достаточно съ этой стороны. Нѣтъ нужды въ настоящее время доказывать, что Св. Синодъ всегда, особенно во 2-й половинѣ XIX столѣтія, прилагалъ возможныя заботы объ охраненіи памятниковъ старины и церковно-практическомъ использованіи ихъ. Уже въ XVIII в. предприняты были мѣры къ составленію охранныхъ описей ризницъ монастырскихъ и соборныхъ, равно какъ и вообще достопамятныхъ предметовъ; въ XIX в. мѣропріятія этого рода продолжались; принимались мѣры къ улучшенію русскаго иконо -писанія, командировались спеціалисты (архим. Макарій, Сав-ваитовъ) въ археологическіе пункты для ревизій церковныхъ древностей; въ 50-хъ годахъ уже широко былъ поставленъ вопросъ о мѣрахъ къ собиранію и изученію памятниковъ цер-
ковной старины—византійскихъ и русскихъ: въ 1853 году рѣшено было образовать при Св. Синодѣ центральный Комитетъ для подробнаго разсмотрѣнія описей церковныхъ древностей всѣхъ епархій; вмѣстѣ съ тѣмъ найти для духовнаго вѣдомства «одного изъ извѣстныхъ, совершенно свѣдущихъ и опытныхъ по части древностей, лицъ», который могъ бы подготовить подходящихъ семинаристовъ, умѣющихъ рисовать, къ копированію древностей, и который вмѣстѣ съ лучшими изъ нихъ могъ бы быть «командированъ къ осмотру обителей и церквей разныхъ епархій въ семъ художественномъ отношеніи. Должность сія могла бы быть причислена къ Хозяйственному Управленію при Св. Синодѣ подъ именемъ начальника художественной экспедиціи для обозрѣнія церквей и обителей, которому быть и членомъ вышеупомянутаго при Св. Синодѣ Комитета для разсмотрѣнія описей. Художественной экспедиціи дана была инструкція. Въ 1868 году выработанъ былъ проектъ организаціи особаго Комитета по охраненію и разработкѣ церковно-археологическихъ памятниковъ: 1) Комитетъ имѣетъ
своею задачею приведеніе въ извѣстность монастырскаго и церковнаго достоянія и охраненіе отъ растраты и порчи замѣчательныхъ или по своей цѣнности, или по особенному значенію въ церковно-историческомъ и археологическомъ отношеніи памятниковъ русскаго благочестія; 2) епархіальные епископы должны составить: а) описи монастырскаго и церковнаго достоянія и б) археологическія описанія памятниковъ русскаго благочестія, предназначивъ разсмотрѣніе тѣхъ и другихъ особо учрежденному для этого Комитету; 3) разсмотрѣніе этихъ описей и археологическихъ описаній требуютъ отъ лицъ, которыя будутъ къ тому назначены, особенно предварительной подготовки для правильнаго опредѣленія достоинствъ памятника;
4) на обязанность этихъ лицъ должно быть возложено и повѣрочное обозрѣніе, отъ времени до времени, хранилищъ особенно важныхъ... Подобная повѣрка можетъ и должна охранять отъ истребленія и порчи такіе памятники русскаго благочестія, которые, несмотря на кажущуюся ихъ маловажность, должны навсегда оставаться драгоцѣнными для исторіи отече-чественной археологіи. 5) Вслѣдствіе всего, Комитетъ долженъ состоять изъ постоянныхъ членовъ и изъ ревизоровъ. Членами постоянными могли бы быть преподаватели церковной общей и русской исторіи и археологіи въ здѣшней (С.-Петербургской) Духовной академіи и семинаріи съ извѣстнымъ прибавочнымъ
къ штатному ихъ содержанію вознагражденіемъ, и лица духовнаго и свѣтскаго званій, извѣстныя по своимъ познаніямъ, опытности и благонадежности. 6) Что касается ревизоровъ, то хотя выборъ ихъ и представитъ не мало затрудненій, особенно потому, что церковная археологія, понимаемая въ ея истинномъ смыслѣ, почти не имѣетъ спеціалистовъ, но тѣмъ не менѣе Комиссія (составлявшая проектъ), въ случаѣ утвержденія ея предположенія, употребитъ стараніе къ узнанію и указанію лицъ, которыя бы могли занять должность ревизоровъ.
Прекрасныя начинанія по охраненію и изученію памятниковъ церковной старины, выразившіяся въ указанныхъ проектахъ учрежденій особаго комитета и художественной экспедиціи, не были доведены до конца. Въ 60-хъ годахъ устроена была извѣстная Севастьяновская экспедиція на Аоонъ для собиранія и изученія памятниковъ церковной • старины: Св. Синодъ съ своей стороны принялъ участіе въ этомъ дѣлѣ ассигнованіемъ J 8,000 руб. Однако, хотя экспедиція хорошо оборудованная и снабженная въ изобиліи матеріальными средствами, и вывезла съ Аѳона много памятниковъ старины— рукописей, иконъ, фресокъ, снимковъ съ живописей, церковной утвари, но на долю духовнаго вѣдомства не досталось ровно ничего: большая часть вывезенныхъ предметовъ поступила въ Академію художествъ и Московскій публичный музей; многое оставлено въ Аѳоно-Андреевскомъ скитѣ (снимки съ фресокъ), гдѣ мы лично разсматривали это въ 1888 году.
Изъ сказаннаго становится очевиднымъ, чтѳ область вѣдѣнія церковной археологіи чрезвычайно обширна, что она имѣла уже въ 60-хъ годахъ значительную литературу; интересъ къ этой области былъ живой, и духовная власть прилагала старанія къ тому, чтобы поставить дѣло охраны и изученія памятниковъ церковной старины на надлежащую высоту; но слишкомъ мало было свѣдущихъ людей и спеціалистовъ въ духовномъ вѣдомствѣ, способныхъ осуществить планоначертанія Синода: чтобы охранять и оцѣнивать эти памятники,— нужно ихъ знать, а для достиженія знанія необходимо ихъ предварительное изученіе. Вотъ почему въ академическомъ уставѣ 1869 г. является въ числѣ предметовъ академическаго преподаванія «церковная археологія». Къ этому присоединимъ еще одно обстоятельство.
Въ мартѣ мѣсяцѣ 1869 г. созванъ былъ въ Москвѣ І-й русскій археологическій съѣздъ: собрались всѣ главные пред-
ставители археологическаго и историческаго знанія. На этомъ съѣздѣ впервые поставленъ былъ прямо вопросъ о преподаваніи археологіи въ русскихъ учебныхъ заведеніяхъ. Ѳ. И. Буслаевъ выражалъ пожеланіе, чтобы по крайней мѣрѣ одна часть иконографическая преподавалась въ учебныхъ заведеніяхъ духовнаго вѣдомства ‘); М. П. Погодинъ полагалъ, что преподаваніе археологіи должно быть начато университетами и прежде всего Московскимъ университетомъ. И. И. Срезнев-скій находилъ нужнымъ дать археологіи широкую постановку въ университетахъ и академіяхъ, при чемъ на долю послѣднихъ относилъ особенно христіанскую археологію. Н. А. Поповъ признавалъ возможнымъ раздѣлить археологію на два отдѣла, одинъ для университетовъ, другой—для духовныхъ академій. Ѳ. Н. Фортунатовъ предлагалъ соединить церковную археологію съ исторіею,—въ гимназіяхъ и семинаріяхъ. П. С. Казанскій, признавая, что преподаваніе церковной археологіи весьма важно для воспитанниковъ духовно-учебныхъ заведеній, обращалъ особенное вниманіе на важность изслѣдованія памятниковъ византійскихъ; но онъ не скрывалъ и тѣхъ затрудненій', которыя встрѣтитъ это дѣло на практикѣ. Оживленный обмѣнъ мнѣній по этому предмету на съѣздѣ, послѣ реферата Ѳ. И. Буслаева, привелъ всѣхъ къ единодушному рѣшенію, что преподаваніе церковной археологіи полезно ввести въ духовныхъ семинаріяхъ; при этомъ обнаружилась и нѣкоторая робость въ постановкѣ дѣла: указывали на то, что у насъ нѣтъ еще археологическихъ курсовъ; матеріалъ не собранъ, предметъ не достаточно опредѣленъ и т. п. Мы не имѣемъ свѣдѣній о томъ, какъ было принято Св. Синодомъ ходатайство съѣзда о преподаваніи церковной археологіи въ семинаріяхъ, можемъ лишь констатировать тотъ фактъ, что въ прежнихъ семинарскихъ программахъ находила себѣ скромное мѣсто и церковная археологія.
Вотъ въ краткихъ словахъ тѣ обстоятельства, среди которыхъ появилась церковная археологія или археологія христіанскаго искусства, какъ предметъ преподаванія въ учебныхъ заведеніяхъ духовнаго вѣдомства, особенно въ духовныхъ академіяхъ. *)
*) Въ концѣ своей жизни онъ писалъ и лично говорилъ пишущему эти строки, что наличныя работы по церковной археологіи превзошли всѣ его скромныя первоначальныя пожеланія.
По уставу 1869 г. церковная археологія соединена съ литургикою. Сдѣлано это подъ вліяніемъ обычныхъ въ то время представленій объ этихъ научныхъ дисциплинахъ: полагали, что задача профессора заключается въ изложеніи лишь готовыхъ результатовъ науки; но такъ какъ результаты эти для литургики были даны Бингамомъ и не представляли широкихъ горизонтовъ, а для церковной археологіи они были совсѣмъ неясны, да и спеціалистовъ почти не было налицо,—то и остановились на компромиссѣ, тѣмъ болѣе, что уже въ началѣ XIX в. церковныя древности были соединены съ исторіею, а потомъ съ учрежденіемъ особой каѳедры онѣ втиснуты были въ литургику. Но ходъ дѣла скоро показалъ, что соединеніе это неизбѣжно должно стѣснять профессора, заставляя его разбрасываться въ разныя стороны. Между тѣмъ, само время ставило профессорамъ новыя трудныя и плодотворныя задачи; оно требовало перестройки обѣихъ дисциплинъ: нужно было дать новую постановку церковной археологіи въ смыслѣ науки о памятникахъ церковнаго искусства, неукладывающихся въ узкія рамки одного отдѣла; необходимо было пересоздать и литургику въ смыслѣ науки исторической: та и другая, съ точки зрѣнія ихъ предметовъ, методовъ и основныхъ задачъ, представляютъ самостоятельныя и очень крупныя величины; первой предстояло ввести въ кругъ своего вѣдѣнія огройную массу матеріала: а) въ видѣ памятниковъ церковнаго искусства, разсѣянныхъ по всему христіанскому міру, особенно въ древней византійской Имперіи и Россіи, и все еще недостаточно обслѣдованныхъ и даже не приведенныхъ въ извѣстность, Ь) въ видѣ памятниковъ древней письменности, заключающихъ въ себѣ, какъ художественный, такъ и экзегетическій матеріалъ, необходимый для научныхъ построеній; второй предстояло ввести въ научное обращеніе обширный кругъ новыхъ, неизвѣстныхъ дотолѣ, византійскихъ и русскихъ источниковъ, заключающихся въ древнихъ литургическихъ рукописяхъ и совершенно необходимыхъ для научной постановки исторической литургики. Овладѣть всею этою громадою матеріала одному представителю каѳедры нѣтъ никакой возможности: не говоря уже о необходимой очень большой подготовкѣ къ этой работѣ и самоотверженномъ трудѣ, требовалось для этого постоянное ученое паломничество, собираніе матеріала въ разныхъ мѣстахъ и странахъ свѣта, при томъ не всегда и вездѣ обильными руками, а часто отдѣльными крупинками,—самые
предметы церковной археологіи и литургики не въ одинаковой мѣрѣ соотвѣтствуютъ личному характеру, настроенію и обычной академической подготовкѣ профессоровъ: область церковнаго искусства требуетъ историко-художественныхъ знаній, общаго археологическаго образованія и особеннаго интимнаго отношенія къ предмету изслѣдованія: не всякій ученый въ одинаковой мѣрѣ можетъ быть одинаково хорошимъ цѣнителемъ памятниковъ искусства. Правда, въ нѣкоторыхъ нѣмецкихъ -университетахъ допускалось прежде совмѣщеніе церковной археологіи съ церковною исторіею и даже съ богословіемъ: въ 70-хъ годахъ XIX в. профессоръ Фр. Кс. Краусъ преподавалъ одновременно христіанскую археологію въ Страсбургѣ и церковную исторію въ Фрейбургѣ; профессоръ Функъ въ 80-хъ года'хъ читалъ въ Тюбингенѣ христіанскую археологію и историческое богословіе, тоже и проф. Пиперъ въ 60-хъ до-дахъ въ Берлинѣ, и, кажется, проф. В. Шульце. Но это дѣло особаго рода: всѣ они имѣли и имѣютъ дѣло съ христіанскою археологіею только первыхъ вѣковъ христіанства, уже достаточно обработанною трудами итальянскихъ ученыхъ; впрочемъ, первый изъ нихъ внесъ въ эту область много новаго и цѣннаго; но если, въ виду этого, Краусъ можетъ быть причисленъ къ крупнѣйшимъ археологамъ новаго времени, то его церковноисторическія работы уже не претендуютъ на первоклассное значеніе; Функъ вообше мало удѣлялъ времени археологіи и не можетъ быть признанъ археологомъ въ строгомъ смыслѣ слова; Пиперъ также болѣе богословъ-историкъ, чѣмъ археологъ. Совсѣмъ иныя задачи предлежатъ русскому археологу и литур-гистѵ; онъ долженъ создавать свою археологію и литургику по памятникамъ православнаго востока: на пихъ лежитъ какъ черновая работа разысканія необходимаго матеріала, такъ и критическая оцѣнка каждаго памятника въ отдѣльности, и наконецъ, систематическое упорядоченіе обработаннаго матеріала въ цѣльной системѣ науки. Только совокупными усиліями нѣсколькихъ поколѣній, при непремѣнномъ условіи спеціализаціи труда, возможно въ данныхъ областяхъ знанія достигнуть полноты научныхъ изысканій. Наблюденіе за ходомъ разработки этихъ дисциплинъ, особенно въ духовныхъ академіяхъ, съ конца 60-хъ годовъ служитъ лучшимъ показателемъ того, какъ необходимо въ интересахъ научнаго изслѣдованія раздѣленіе разсматриваемыхъ дисциплинъ и къ какимъ результатамъ оно приводитъ. Первымъ піонеромъ церковной археологіи и литур-
гики, по уставу 1869 г., былъ профессоръ Московской духовной академіи II. Д. Мансвѣтовъ. Начавъ одновременно изученіе того и другого предмета, онъ оставилъ намъ въ печати изъ области церковной археологіи лишь очень немногое: описаніе христіанскихъ памятниковъ Херсонеса, краткій рефератъ о суздальской архитектурѣ и нѣкоторыя библіографическія замѣтки: Затѣмъ онъ скоро прекратилъ занятія этого рода и сосредоточилъ свое вниманіе на исторіи православнаго богослуженія: плодомъ этихъ занятій былъ рядъ капитальныхъ изслѣдованій о пѣсненномъ послѣдованіи, о литургической дѣятельности митр. Кипріана, о постахъ, особенно о Типикѣ. Казанскій профессоръ Н. Ѳ. Красносельцевъ началъ свои работы съ памятниковъ древне-христіанскаго искусства, но скоро перешелъ къ исторіи богослуженія и оставилъ нѣсколько крупныхъ работъ по этой послѣдней части; кіевскій профессоръ А. А. Димитревскій съ первыхъ шаговъ своей дѣятельности и доселѣ остается крупнымъ историкомъ—литургистомъ; также и преемникъ И. Д. Мансеветова въ Московской духовной академіи
А. П. Голубцовъ пріобрѣлъ почтенную извѣстность главнымъ образомъ своими цѣнными трудами по исторіи русскаго богослуженія. Профессоръ Казанской духовной академій В. А. Нар-бековъ также литургистъ и даже канонистъ. ''Молодой преподаватель церковной археологіи и литургики въ С.-Петербургской духовной академіи И. А. Карабиновъ началъ свои работы также съ исторіи православнаго богослуженія. Отсюда видно, что 1) въ настоящее время въ средѣ академическихъ преподавателей церковной археологіи и литургики нѣтъ ни одного, который бы работалъ главнымъ образомъ въ области церковной археологіи, 2) въ продолженіи слишкомъ 30 лѣтъ въ Академіяхъ—Московской, Кіевской и Казанской преобладала исторія богослуженія. Сохранить въ данномъ случаѣ равновѣсіе невозможно; это было бы даже не полезно для дѣла: коль скоро профессоръ, по тѣмъ или другимъ соображеніямъ избралъ для своихъ спеціальныхъ занятій извѣстную область, онъ уже остается обычно вѣрнымъ избранному пути; это его сфера, его симпатія, его слабость; здѣсь, онъ будетъ имѣть успѣхъ. Попробуйте выбить его изъ этой колеи въ самый разгаръ его ученой дѣятельности, заставьте его заняться другимъ предметомъ... это нанесетъ несомнѣнный ущербъ дѣлу. И нельзя не признать, что благодаря ученымъ трудамъ названныхъ лицъ, при ученомъ содѣйствіи архіепископа Сергія Спасскаго, ака-
демика Е. Е. Голубинскаго и нѣкоторыхъ другихъ, исторія православнаго богослуженія въ послѣднія 20—25 лѣтъ настолько подвинулась впередъ и заняла такое почтенное мѣсто въ ряду другихъ академическихъ дисциплинъ, что измѣнять, такъ или иначе это нормальное движеніе науки, обременять спеціалистовъ другими занятіями, напримѣръ, по церковной археологіи,—значитъ прямо дѣлать шагъ назадъ. Исторія богослуженія, какъ наука новая и начатая съ такимъ выдающимся успѣхомъ, требуетъ усиленной ученой разработки, которая несомнѣнно приведетъ къ блестящимъ результатамъ. Необходимо, въ интересѣ самаго дѣла, отдѣлить ее отъ Церковной археологіи.
Церковная археологія за истекшія 25—30 лѣтъ имѣла наиболѣе широкую постановку въ С.-Петербургской духовной академіи. Я не могу позволить себѣ какой-либо нескромности и преувеличенія и изложу лишь фактическую сторону дѣла. Мои занятія церковною археологіею начались еще на студенческой скамьѣ. Выслушавъ въ 1872—1873 г. курсъ церковной археологіи и литургики проф. В. И. Долоцкаго, представителя старой академической школы 30—40-хъ годовъ, я въ слѣдующемъ 1873—1874 году получилъ возможность выслушать новый 'курсъ тѣхъ же предметовъ временнаго преподавателя, профессора А. Л. Катанскаго, бывшаго ранѣе преподавателемъ этихъ предметовъ въ Московской духовной академіи. Молодой профессоръ, знакомый съ новѣйшими воззрѣніями на предметъ, принятыми въ средѣ московскихъ ученыхъ— Буслаева, А. В. Горскаго, Снегирева и др., читалъ намъ, между прочимъ, отдѣльный курсъ церковной археологіи, т. е. археологіи церковнаго искусства,—особенно о памятникахъ древнехристіанской, византійской и русской архитектуры. Знакомство съ этою новою областью знанія, несмотря даже на недостатокъ необходимыхъ ученыхъ пособій и средствъ, увлекло меня на этотъ путь; я избралъ церковную археологію предметомъ спеціальныхъ занятій, а въ слѣдующемъ году прямо со студенческой скамьи сталъ преподавателемъ церковной археологіи и литургики въ академіи. На мою долю выпалъ тяжелый жребій. Скоро, впрочемъ, одно счастливое обстоятельство облегчило тяготу моего положенія: я получилъ командировку заграницу, съ учено-образовательною цѣлью. Здѣсь я имѣлъ возможность расширить свой кругозоръ и дополнить свои познанія. Въ Страссбургѣ у проф. Фр. Кс. Крауса, лучшаго изъ
всѣхъ христіанскихъ археологовъ Германіи, я выслушалъ курсъ древне-христіанской археологіи, эпиграфики и исторіи школъ религіозной живописи. Но гораздо важнѣе для меня было личное ознакомленіе съ важнѣйшими памятниками христіанской древности въ разныхъ городахъ Европы. Всѣ они были мною осмотрѣны, а нѣкоторые изучены спеціально. Три мѣсяца я провелъ въ Римѣ, изучая искусство катакомбнаго періода, отчасти по самымъ памятникамъ, отчасти по ученымъ трудамъ иностранныхъ археологовъ. Все это взятое вмѣстѣ значительно подняло мое настроеніе, дало мнѣ увѣренность въ знаніи и приготовило къ новымъ трудамъ. По возвращеніи въ Россію я примкнулъ къ ученой средѣ Спб. Археологическаго института, сталъ аккуратно посѣщать археологическіе съѣзды и здѣсь убѣдился, что задача русскаго археолога заключается преимущественно въ памятникахъ русской старины: это внушено было мнѣ лучшими археологическими силами того времени—И. И. Срезневскимъ, Ѳ. И. Буслаевымъ, гр. Уваровымъ и др. Я объѣхалъ по нѣскольку разъ всѣ важнѣйшіе археологическіе пункту Россіи, особенно часто посѣщалъ Новгородъ и Москву; изучилъ, по возможности, всѣ важнѣйшіе памятники русской церковной старины и, по мѣрѣ силъ и знанія, излагалъ пе-чатно результаты своихъ работъ, Но въ моемъ ученомъ аппаратѣ былъ еще одинъ пробѣлъ: мнѣ необходимо было лично ознакомиться съ памятниками византійскими. Этотъ недочетъ восполненъ былъ мною въ 1888 году: въ эту вторичную археологическую поѣздку я имѣлъ возможность работать въ Константинополѣ, на Аѳонѣ, въ Солуни, въ Аоинахъ, Римѣ и въ національной библіотекѣ въ Парижѣ. Результаты моихъ изысканій напечатаны; говорить о нихъ я не буду. Могу лишь указать на то, что близкое и полное знакомство съ памятниками внушило мнѣ смѣлую мысль составить руководство по археологіи христіанскаго искусства, и я издалъ его въ видѣ «Очерковъ», одобренныхъ русскими и иностранными спеціалистами и не мало содѣйствовавшихъ популяризаціи археологическихъ знаній. Этой же цѣли послужило и мое преподаваніе въ Академіи въ продолженіи болѣе 30 лѣтъ и въ Императорскомъ Археологическомъ институтѣ въ продолженіи 28 лѣтъ. Такимъ путемъ церковная археологія получила въ академіи, надлежащую постановку въ смыслѣ особрй дисциплины, посвященной систематическому обозрѣнію памятниковъ церковнаго искусства, особенно византійскаго и русскаго.
Остановить отмѣченное научное движеніе невозможно: нельзя безъ ущерба для дѣла, соединить то, что требуетъ раздѣленія по существу и но историческому ходу изслѣдованій въ продолженіи слишкомъ 30 лѣтъ. Важность спеціальнаго изученія памятниковъ церковно-художественной старины въ настоящее время сознается болѣе, чѣмъ когда-либо, и интересъ къ ихъ изслѣдованію все растетъ и растетъ. Они входятъ, какъ одна изъ важнѣйшихъ отраслей общаго археологическаго знанія, въ программы занятій всѣхъ Археологическихъ съѣздовъ, Императорскаго Археологическаго института въ С.-Петербургѣ, русскаго Археологическаго института въ Константинополѣ, многочисленныхъ Археологическихъ обществъ, ученыхъ архивныхъ коммиссій, епархіальныхъ церковно-археологическихъ комитетовъ. Въ 70-хъ годахъ началасъ оживленная дѣятельность въ Россіи по собиранію и сохраненію памятниковъ старины, особенно церковной; стали устраивать музеи древностей при духовно-учебныхъ заведеніяхъ и при 'губернскихъ ученыхъ архивныхъ коммиссіяхъ. Наибольшій успѣхъ въ этомъ дѣлѣ выпалъ на долю Кіевской духовной академіи; затѣмъ появились собранія церковныхъ древностей и при всѣхъ другихъ академіяхъ; изъ собраній древнихъ церковно-археологическихъ комитетовъ отмѣтимъ Архангельское, Нижегородское. Воронежское, Орловское, Калужское, Московское, Тверское и Холмское; изъ губернскихъ—лучшее Тверское, затѣмъ Новгородское, Ярославское, Костромское, Нижегородское, Симбирское, Саратовское, Тамбовское; Таврическое, Екатеринославское, , Воронежское, Орловское, Калужское, Рязанское, Псковское, Виленское, Смоленское, Тифлисское. Однако, большая часть этихъ собраній древностей не имѣетъ правильной организаціи; но, что особенно важно, наряду съ этими учрежде-жденіями, оберегающими памятники старины, стоитъ цѣлая толпа, уничтожающая и расхищающая ихъ. Предметы церковной старины не всѣми одинаково цѣнятся, какъ дорогое наслѣдіе минувшихъ вѣковъ православной русской церкви: многіе продаются на сбытъ частнымъ коллекціонерамъ и продавцамъ, жемчугъ и дробницы съ драгоцѣнныхъ облаченій снимаются, золотая парча сожигается для добыванія золо'га, церковные сосуды передѣлываются и утрачиваютъ свою археологическую цѣнность, храмы при такъ называемыхъ реставраціяхъ теряютъ свою древнюю красоту, стѣнописи и иконы переписываются нерѣдко невѣжественными ремесленниками
иконописцами. Настоитъ крайняя необходимость усилить охрану старины и внести дисциплину въ ея изученіе. Одно постоянное обращеніе съ памятниками старины, даже при нѣкоторыхъ наличныхъ средствахъ къ самообразованію, можетъ развить практическій навыкъ въ дѣлѣ распознаванія и оцѣнки предметовъ; но во 1-хъ это—путь слишкомъ длинный и во 2-хъ не всегда надежный: многочисленные опыты показываютъ, что этого рода практическія познанія сами до себѣ слишкомъ мало подвигаютъ впередъ дѣло научнаго изслѣдованія памятниковъ церковной старины. Для успѣха дѣла необходимо правильно поставленная школа, спеціальное образованіе, которое могутъ давать духовныя академіи, если въ пихъ будетъ учреждена особая каѳедра церковной археологіи или, въ дальнѣйшемъ смыслѣ, исторія церковнаго искусства, особенно византійскаго и русскаго. Питомцы академій, воспитавъ въ себѣ любовь и уваженіе къ старинѣ, разойдутся по всей родной странѣ, помогутъ сохраненію ея національнаго достоянія, и внесутъ оживленіе въ дѣло его научнаго изслѣдованія. Понятно само собою, что одна академическая подготовка дѣятелей на обильной нивѣ церковной старины сама по себѣ не служитъ полною и единственною гарантіею успѣшнаго разрѣшенія всѣхъ церковно-архелогическихъ проблемъ, необходимо создать благопріятную обстановку дли церковно-археологической дѣятельности. Вотъ почему, предлагая въ настоящій разъ Совѣту Академіи мои соображенія о необходимости самостоятельной каѳедры Церковной Археологіи или Исторіи церковнаго искусства въ академіяхъ, я беру на себя смѣлость вмѣстѣ съ тѣмъ представить Высшему Начальству проектъ организаціи охраны памятниковъ церковной старины въ Россіи. Дѣло это уже не новое; пупытки этого рода предпринимались уже давно; но всѣ они, кончая прошлогоднею попыткою сосредоточить охрану памятниковъ въ министерствѣ внутреннихъ дѣлъ, окончились неудачею. Памятники церковной старины должны подлежать вѣдѣнію церковной власти: признаніе этого принципа будетъ служить залогомъ успѣха.
Въ заключеніе считаю нужнымъ отмѣтить, наличность благопріятныхъ условій въ настоящее время для надлежащей подготовки кандидатовъ къ занятію академическихъ каѳедръ по церковной археологіи: первую приготовительную ступень для избранныхъ кандидатовъ представляютъ спеціальные академическіе курсы, съ церковною археологіею во главѣ, и состав-
леніе на тему церковно-археологическую кандидатскаго сочиненія, которое потомъ перерабатывается въ магистерскую диссертацію. Затѣмъ кандидатъ командируется въ С.-Петербургскій Археологическій Институтъ для основательнаго ознакомленія съ курсами археологіи первобытной, палеографіи славянской и русской, археографіи, источниковъ русской исторіи, исторической географіи, нумизматики и спеціальными отдѣлами христіанской археологіи, подъ руководствомъ спеціалистовъ. Въ продолженіи двухъ лѣтъ онъ пройдетъ эти курсы, сдастъ установленные экзамены и вмѣстѣ съ тѣмъ будетъ имѣть возможность ознакомиться лично, при содѣйствіи подходящихъ спеціалистовъ, не только съ литературою предмета, но и съ важнѣйшими собраніями древностей, библіотеками и архивами Россіи. Здѣсь ate онъ закончитъ свою магистерскую диссертацію. Наконецъ, онъ командируется на одинъ годъ въ Русскій Археологическій Институтъ въ Константинополѣ для изученія памятниковъ, какъ въ самомъ Константинополѣ, такъ и въ другихъ археологическихъ пунктахъ,—на Аѳонѣ, въ Солуни, Болгаріи и Сербіи, въ Сиріи и Палестинѣ, въ Греціи и Италіи: здѣсь онъ закончитъ свою подготовку къ каѳедрѣ церковной археологіи, пройдя такимъ образомъ три ступени, по авторитетному выраженію знаменитаго учителя Климента Александрійскаго, аруі\, -рохотгф теХеиоац, и соберетъ матеріалъ для докторской диссертаціи.
Съ полнымъ убѣжденіемъ въ высокой важности предмета, о которомъ идетъ рѣчь и глубокою вѣрою въ его грядущіе успѣхи, признаю необходимымъ открытіе въ Духовныхъ Академіяхъ особой каѳедры церковной археологіи, въ смыслѣ науки о памятникахъ христіанскаго искусства, особенно византійскихъ и русскихъ.
Н. Покровскій.
САНКТ-ПЕТЕРБУРГСКАЯ ПРАВОСЛАВНАЯ ДУХОВНАЯ АКАДЕМИЯ
Санкт-Петербургская православная духовная акаде-мия — высшее учебное заведение Русской Православной Церкви, готовящее священнослужителей, преподавателей духовных учебных заведений, специалистов в области бо-гословских и церковных наук. Учебные подразделения: академия, семинария, регентское отделение, иконописное отделение и факультет иностранных студентов.
Проект по созданию электронного архива журнала «Христианское чтение»
Проект осуществляется в рамках компьютеризации Санкт-Пе-тербургской православной духовной академии. В подготовке элек-тронных вариантов номеров журнала принимают участие студенты академии и семинарии. Руководитель проекта — ректор академии епископ Гатчинский Амвросий (Ермаков). Куратор проекта — про-ректор по научно-богословской работе священник Димитрий Юревич. Материалы журнала готовятся в формате pdf, распространяются на DVD-дисках и размещаются на академическом интернет-сайте.
На сайте академии
www.spbda.ru
> события в жизни академии
> сведения о структуре и подразделениях академии
> информация об учебном процессе и научной работе
> библиотека электронных книг для свободной загрузки
