CC BY
46
СЕКЦИЯ «ФОЛЬКЛОРИСТИКА»
ЖАНРЫ ЭПИЧЕСКОГО НАСЛЕДИЯ НАРОДОВ МИРА В ОСНОВЕ ПОЭТИКИ ПРОЗЫ ЧИНГИЗА АЙТМАТОВА
Сырдыбаева Разия Мадылбековна
научный сотрудник Института языка и литературы им. Ч. Айтматова Национальная академия наук Кыргызской Республики, Кыргызская Республика, г. Бишкек E-mail: [email protected]
THE EPIC HERITAGE AS THE FUNDAMENTALS OF ART PROSE BY CHINGHIZ AITMATOV
Raziya Syrdybaeva
the research associate of Institute of language and literature of Ch. Aitmatov National academy of Sciences of the Kyrgyz Republic,
Kyrgyzstan, Bishkek
АННОТАЦИЯ
В статье кандидата филологических наук Р.М. Сырдыбаевой (Бишкек, Кыргызская Республика) выявлены некоторые особенности жанров эпического наследия кыргызов и других народов мира и их связи с поэтикой прозы Ч.Т. Айтматова.
ABSTRACT
In article of Candidate of Philology R.M. Syrdybayeva (Bishkek, the Kyrgyz Republic) some features of genres of epic heritage of Kyrgyz and other people of the world and their communications with poetics of prose of Ch.T. Aitmatov are revealed.
Ключевые слова: эпическая поэма; дастан; миф; притча; легенда; художественная проза; поэтика.
Keywords: epic poem; dastan; myth; parable; legend; art prose; poetics.
Значительное место в фольклоре занимают эпические поэмы, или дастаны, сформировавшиеся в далеком прошлом в среде кочевых тюркоязычных племен на основе мифов, легенд, сказок, исторических и легендарных сказаний и песен. Выдающийся кыргызский писатель Ч. Айтматов воспринял поэтику народных образов и по-своему передал ее в авторских легендах, притчах и сказках, включенных в общий контекст его сочинений или существующих как цельная, завершенная литературная реконструкция. Среди них эпическая поэма «Кожожаш мерген», эпическая поэма «Карагул ботом», сюжет куу о Кожожаше «Проклятие Сур-Эчки», легенда о Рогатой матери-оленихе, легенда о Манкурте, легенда о Раймалы-ага и Бегимай, легенда о Материнском поле, легенда о Вечной невесте, легенда о Белом облаке Чингисхана, нивхские мифы, повествование о волчице Акбаре, повествование о Жаа-барсе, легенда-баллада «Шестеро и седьмой», сказка о Белом пароходе.
В научном освещении мифологичной природы прозы Ч. Айтматова отмечается, во-первых, проявление национального своеобразия, идентичности, особенностей творческого самовыражения писателя; во-вторых, обращение к мифу как средству углубления символики произведения и как метафоре многовековой мудрости, отражающейся в актуальных проблемах современности; в-третьих, моделирование образа художественной картины мира [3; 4; 5; 6]. Практически все легенды в прозе Ч. Айтматова - исторические, лирико-психологические, анималистические, научно-фантастические вымышлены автором. Они составляют значительный пласт прозы писателя и основу его поэтики, в них метафорическая сила айтма-товского слова. Писатель структурно «закавычивает» легенды, сказы и притчи, помещает их в общий контекст в завершенной форме, придавая ей облик «чужого» текста.
Иногда миф, притча или сказание становятся сюжетным лейтмотивом произведения, например, в повести «Материнское поле» это речь Матери-Земли с приемами ораторской риторики. Повесть «Белый пароход», в котором сказка о Рогатой матери-оленихе, рассказанная Мальчику старым Момуном, затем материализуется в сюжете (встреча Мальчика с оленем и расправа Орозкула с животным, которая приводит к краху мечты и гибели юного героя).
Дастаны «Кожожаш мерген» и «Карагул ботом», к которым Ч. Айтматов неоднократно обращается, в наши дни звучат напомина-
ССибАК ^ мире пауки и искусства:
вопросы филологии, искусствоведения и культурологии www.sibac.mfo_Ж°9 (64). 2016г
нием о нравственной эрозии общества и человека, которые наносят природе и, следовательно, людям непоправимый вред. Тема защиты природы от человека, как и защиты человека «от него самого», волнует Ч. Айтматова, деятелей других видов искусства.
В эпизоде раскаяния Танабая, не успевшего из-за ранее нанесенной обиды попрощаться со старым другом Чоро, приведены сразу две кыргызские легенды - первая под авторским названием «Рассказ старого охотника» (по мотивам поэмы-дастана «Кожожаш мерген») и вторая - плач-дастан «Карагул ботом». Сдав партбилет Чоро, Танабай возвращается домой, ему хотелось побыть одному. «Потом запела, хватая за душу, гудящая струна темир комуза. Будто ветер тревожно завыл, будто бежал человек по полю с плачем и жалобной песней, а все вокруг молчало, затаив дыхание, все безмолвствовало, и только бежал как будто одинокий голос тоски и скорби человеческой ... Он и плакал, и слушал себя один. Танабай понял, что это жена играет для него «Песню старого охотника»» [2, т. 2, с. 164].
В сознании Танабая возникают трагические образы легенды о Кожожаше. Чувства людей, которые жили в разные эпохи, на дистанции в тысячу лет, оказались ему близки: «Один остался я на свете, сын мой Карагул. / Никто не откликнется, сын мой Карагул, / Плачем на мой плач, сын мой Карагул. / Убил я тебя, сын мой Карагул» [2, т. 2, с. 164]. Таким образом, легенды представлены в трех видах, образующих «повесть в повести»: описание игры на темир комузе, сопровождающее устный рассказ, прозаическое изложение и поэтические строфы. Древние легенды и стоящие за ними вечные ценности объединяют Танабая, его друга Чоро, супругу Жайдар, помогают им идти по жизни дальше, неся потери и обретая жизненную мудрость.
Особенность трактовки писателем дастанов «Карагул ботом» и «Кожожаш мерген» в романе «Плаха» в том, что они изложены не компактно, со своей фабулой и персонажами, что свойственно ряду других баллад, мифов и легенд в контексте прозы, а рассредоточенно, неоднократно появляясь в перспективе общего сюжета.
В романе также рассредоточенно, пунктирно помещен «сюжет в сюжете», связанный с образом синеглазой волчицы Акбары, которую люди насильно лишили потомства - волчат. Одним из важных эпизодов романа стал плач-молитва Акбары, обращенный к богине волков Бюри-Ана: «Услышь, услышь, услышь меня, Бюри-Ана, услышь мой плач!» [2, т. 4, с. 307]. Благодаря этому эпизоду сюжет романа достигает первой кульминации.
Генеральная кульминация романа - сцена нечаянного трагического убийства Бостоном своего сына - сюжетный мотив, заимствованный из дастана «Карагул ботом»: «И вот наконец, похолодев, точно
на дворе стояла стужа, он подбежал к волчице. И согнулся в три погибели, закачался, корчась в немом крике. Акбара была еще жива, а рядом с ней лежал бездыханный, с простреленной грудью малыш» [2, т. 4, с. 357]. В заключительной развязке романа мотивы обоих дастанов сплетаются, объединяются с остальными сюжетными линиями произведения и участвуют в авторском философском резюмировании: «- Вот и конец света, - сказал вслух Бостон, и ему открылась страшная истина: весь мир до сих пор заключался в нем самом и ему, этому миру, пришел конец» [2, т. 4, с. 357]. Следовательно, функция эпических легенд, поэм-дастанов и кошоков в романе «Плаха» заключается в том, что они соединяют различные сюжетные линии, образы (внешний план), формируют однонаправленный (линейный), рассредоточенный (пунктирный) и философски объемный (глубинный) планы романа.
В повести «Белый пароход» реальные эпизоды пронизаны легендой о Рогатой матери-оленихе или, напротив, легенда как бы поглощает своим высоким эпическим строем бытовые картины жизни героев. Композиция повести настолько своеобычна, что порой трудно осознать, что для писателя является смысловой базой - легенда о Рогатой матери-оленихе, рассказанная старым Момуном, сказка о Белом пароходе, придуманная Мальчиком, или быль о самом Мальчике, который, благодаря детской фантазии и воображению, постоянно осознает себя на грани вымысла и реальности. Дело в том, что все сюжетные линии и образы в прозе Ч. Айтматова тесно связаны и переплетены между собой, так же, как перетекают друг в друга реальное и фантастическое.
Легенду о Рогатой матери-оленихе старый Момун рассказывает Мальчику простым, доступным и, естественно, прозаическим языком. Однако дважды автор отступает от этого стиля и приводит поэтические строки - песню о великом Энесае, родине предков кыргызского народа. Здесь писатель стилизует поэтический сказовый текст, для которого характерны два риторических приема - анафора и эпифора, свойственные традиционной эпической сказовости разных народов мира:
Нету реки шире тебя, Энесай,
Нету земли роднее тебя, Энесай,
Нету горя глубже тебя, Энесай,
Нету воли вольнее тебя, Энесай ...
Вот такая она была, река Энесай [2, т. 2, с. 218].
ССибАК ^ мире пауки и искусства:
вопросы филологии, искусствоведения и культурологии тги\иЬ«с.1н/о_№9 (64). 2016г
В романе «Когда падают горы. Вечная невеста» Ч. Айтматов вновь возвращается в этой сказовой форме:
Разве небо будет счастливо без нас?
Кто же проклял, кто же проклял нас?
Разве горы будут счастливы без нас?
Кто же проклял, кто же проклял нас? [1, с. 60]
В повести «Пегий пес, бегущий краем моря», пропитанной нивхской мифологией, смело интерпретированной писателем, миф -основа мироощущения человека в обществах с традиционно -патриархальным образом жизни, сохранивших «нерасчлененное сознание» (И. Таймни).
Эпос, легенда, сказание, дастан-поэма, притча, миф, сказка, заклинание, ритуальная песня-плач и молитва - это «пралитература», которая составляет значительный пласт наследия кыргызского писателя. Автор инсталлирует в ткань своих произведений народные и реконструированные легенды, реминисценции из эпических сказаний в виде монтажного (последовательного) коллажа, квази-цитаты или рассредоточенной, диффузной (взаимопроникаюшей) аллюзии. В плане общей драматургии мифы и легенды выступают как пролог («Сарозекская казнь»), авторское отступление («Шестеро и седьмой»), кульминационный эпизод («Рыба-женщина») и т. д.
Основой многих примеров стали антропоморфизм и природо-центризм, воспринятые писателем у родного народа и других народов, и талантливо отраженные в его прозе, когда человек воспринимается как неотделимая часть природы, а та, в свою очередь, крепко спаяна с человеком. В одном из интервью Ч. Айтматов признается в том, что в этом важная суть его творчества: «Я не отделяю человека от животных. Это помогает восполнить и дополнить книгу, придает ей колорит. В «Тавро Кассандры» я описываю сову, которая жила на башне Кремля. Может быть, она и сейчас живет на какой-нибудь из башен и следит за тем, кто и когда приезжает и уезжает . С точки зрения художественного текста этот образ и его восприятие гораздо ярче и сильнее, чем обычное описание событий» [7].
Антропоморфизм природы, характерный для жанров устного народного творчества, настолько органичен у Ч. Айтматова, что человек или животное воспринимаются как ее часть, а неодушевленная природа, в свою очередь, неотделима от фауны. Например, древняя эпическая традиция номадов связана с конем, птицей, волком,
верблюдом, оленем, гончей, барсом, рыбой, лисицей и т. д., которые становятся полноправными персонажами айтматовской прозы.
В то же время, это тотемы, распространенные в фольклоре и религиозных культах многих других народов мира. Конь Гульсары, синеглазая волчица Акбара, «пегий пес», «ранние журавли», «Рыба-женщина», Жаабарс и многие другие образы почерпнуты из легенд разных народов и превращены в высокие художественные образы, что поднимает литературу до уровня вечного эпического сказания о человеке. При этом каждой из сил природы, каждому живому существу сопутствует своя литературная стилистика, темпоритм и пластика, интонация голоса героя или повествования писателя. Вспомним чувство счастья, которое испытали Танабай и его конь Гульсары, участвуя в спортивном состязании аламан-байге, плач-молитву Акбары, дыхание Иссык-Куля в кульминационном эпизоде отношений Ильяса и Асель, пробуждение природы в глазах Сеита под впечатлением песни Данияра.
Авторские легенды и притчи Ч. Айтматова, покидая страницы повестей и романов, приобретают самостоятельную художественную ценность и живут жизнью литературного произведения, устного повествования, образа-символа, не зависящей от первичного контекста и первоисточника - автономно цитируются, исследуются, используются для внеконтекстной мотивации, а на основе «авторского эпоса», вычлененного из литературного контекста, создаются музыкальные, театральные и кинопроизведения, произведения изобразительного искусства и т. д.
Как видим, использование писателем «чужого» фольклорного и «своего» квазифольклорного материала (миф, притча, сказание, песня, сказка) возможно следующими полистилистическими способами: 1) коллажный, то есть «закавыченное», обособленное изложение в общей структуре текста (легенда о Манкурте в романе «И дольше века длится день ...»; 2) пунктирный, сквозной, неоднократно возвращающийся в виде рефрена (встречи Толгонай с Матерью-землей); 3) диффузный, растворяющийся в общей структуре (нивхские легенды в повести «Пегий пес, бегущий краем моря»); 4) смешанный, например, совмещение легенд «Кожожаш мерген» и «Карагул ботом» в повести «Прощай, Гульсары!» и в романе «Плаха», где в развязке мотивы обоих дастанов объединяются с сюжетными линиями и участвуют в авторском философском резюмировании.
Ч. Айтматов точнее и тоньше многих в современной литературе разглядел опасные тенденции деморализации общества: манкуртизм, алчность, жестокость, пошлость и равнодушие, поэтому в своих
повестях и романах, статьях и интервью он отстаивает гуманизм и веру в Человека. Тесные биографические и интертекстуальные связи Ч. Айтматова со многими видами и образами фольклорного искусства в виде его сюжетики, символики, семантики, стилистики, жанров, типов, средств выразительности, помогают читателям всего мира понять космическое миропонимание кыргызского народа.
Список литературы:
1. Айтматов Ч.Т. Когда падают горы. Вечная невеста [Текст] / Ч.Т. Айтматов. - Б.: Турар, 2012. - 220 с.
2. Айтматов Ч.Т. Собрание сочинений [Текст] В 7 т. / Ч.Т. Айтматов. / Сост. и ред. акад. Р. Рахманалиева. - М. - Б.: Туркестан, 1998.
3. Асаналиев К. Аил Шекер и космос [Текст] / К. Асаналиев. Ч. Айтматов: художественная семантика образов. - 2-е изд., доп. и перераб. - Б.: Архи, 2004. - 304 с.
4. Ибраимов К.И. Миф и миропонимание в гуманистической философии Ч. Айтматова [Текст] / К.И. Ибраимов. - Б.: Кыргызстан, 1998. - 108 с.
5. Мирза-Ахмедова П.М. Национальная эпическая традиция в творчестве Чингиза Айтматова [Текст] / П.М. Мирза-Ахмедова. - Ташкент: Фан, 1980. - 92 с.
6. Мискина М.С. Фольклорно-мифологические мотивы в прозе Чингиза Айтматова [Текст]: автореферат дис. ... канд. филол. наук. - Томск, 2004. -24 с.
7. Фочкин О.В. Когда мелеют реки ... Интервью с Чингизом Айтматовым -[Электронный ресурс] / О.В. Фочкин // Читаем вместе: Навигатор в мире книг. - 2007, январь.
УСТНОЕ ЭПИЧЕСКОЕ ^^ЕДИЕ КАК ОСНОВА ХУДОЖЕСТВЕННОЙ ПРОЗЫ ЧИНГИЗА АЙТМАТОВА
Сырдыбаева Разия Мадылбековна
научный сотрудник Института языка и литературы им. Ч. Айтматова Национальная академия наук Кыргызской Республики, Кыргызская Республика, г. Бишкек E-mail: [email protected]
