CC BY
60
Вестник Челябинского государственного университета. 2010. № 32 (213).
Филология. Искусствоведение. Вып. 48. С. 58-61.
Т. А. Кальщикова ЖАНРОВЫЕ СТАНДАРТЫ В ДНЕВНИКЕ А. БЛОКА
В статье делается попытка рассмотреть жанр дневника с лингвистических позиций. Предлагается анализ дневника и его единицы - дневниковой записи - с точки зрения их структуры, прагматики, метадискурсивных элементов.
Ключевые слова: А. Блок, жанр, дневник, дневниковая запись.
Жанр дневника очень интересен для анализа: он может быть рассмотрен с точки зрения исторической науки, литературоведения, теории речевых жанров, психолингвистики, теории коммуникации и других научных направлений. Чаще всего дневники описываются собственно в жанровом аспекте: с точки зрения их функциональности, образной системы, метода и стиля, сюжета и композиции, организации пространственно-временного плана повествования. Дневники исследуются и как форма построения и представления собственной личности, и как часть русской и мировой культуры в целом1. С точки зрения лингвистической, как текст, с присущими ему категориями и языковыми особенностями, дневники рассматриваются нечасто. Мы попробуем представить жанр дневника (на материале дневниковых записей А. А. Блока2) именно в этом аспекте.
Важнейший признак дневниковых записей
- структурный. Внутреннее устройство дневника таково, что, с одной стороны, он распадается на множество датированных фрагментов, количество и соразмерность которых не могут быть заданы изначально и определяться какими-либо жанровыми стандартами, а с другой - уже после завершения - воспринимается как цельный текст, имеющий более крупные, чем отдельная запись, блоки (в силу того, что автор ведет записи в разных тетрадях, делает перерывы, уничтожает некоторые записи).
В публикации, при сплошном чтении, дневник А. Блока воспринимается как цельный, не распадающийся на фрагменты. Это исповедь души, ее «портрет», конечно, неполный, но, наряду со стихами, другими рукописями нетворческого характера, воспоминаниями современников, перепиской, рисующий целостную картину творческого мира поэта.
Дневниковые записи А. Блока представлены тремя временными отрезками - периодами по 2 (1901-1902), 3 (1911-1913) и 5 (1917-1921) лет, которые соотносятся с ве-
хами жизненного и творческого пути поэта: первые записи из сохранившихся - юношеского возраста; записи 1911-1913 годов относятся к периоду расцвета творчества, в это время Блок уже осознает свою значимость в культуре эпохи, задумывается о том, что его дневниковые записи могут быть прочитаны не только ближайшим окружением, но и позднейшими исследователями, потомками; записи 1917-1921 годов венчают жизненный и творческий путь А. Блока, отражают мироощущение поэта во времена социальных, политических, экономических потрясений.
Фактографичность жанра определяет его фрагментарность и, следовательно, деление на отдельные записи. Всего дневник А. А. Блока 1901-1921 годов насчитывает их около 600. Рассматривать каждую отдельную запись как особую структурную единицу текста (минимальную) позволяет нам наличие даты, выполняющей и текстообразующую, и структурно-текстовую функцию (дата и членит, и интегрирует текст).
В дневнике А. Блока даты имеют разнообразное словесное и параграфемное представление (встречаются все варианты комбинаций «число - месяц - год», интервалы дат; упоминаются при дате время суток, день недели, указание на праздник по христианскому календарю, место записи; отражается переход к новому, европейскому, времени). Они оформляют живой, не заданный каким-либо жестким стандартом поток речи автора.
Одновременно с этим дата - отражение основной философской категории - времени, которая есть «форма и последовательность смены состояний объектов и процессов (характеризует длительность их бытия)»3. С одной стороны, время существует объективно, оно непрерывно и необратимо, что и отражается в созданном цивилизацией календаре, это позволяет живущим на Земле существовать в едином, одинаково воспринимаемом всеми временном потоке. С другой стороны,
в сознании отдельного человека время субъективно: его восприятие последовательности, длительности, периодичности, повторяемости, соотношения событий сугубо индивидуально. Таким образом, указание перед дневниковой записью на дату - не только привязка к общественному календарю и фиксация жанровой природы записей. Это некая точка. выделенная автором в его личном временном сознании, которая помогает высветить определенный момент его жизни: зафиксировать некоторую картинку «здесь и сейчас», описать настроение / психологическое состояние автора в отдельно взятый отрезок времени (от секундного до настроения / состояния нескольких дней) или развить мысль, возникшую в этот день, например, в связи с определенными встречами. Именно дата дневниковой записи помогает нам понять, что в дневнике все - время, она «притягивает» к себе все события, она является психологическим и коммуникативным центром записи.
С достаточной степенью условности, в силу субъективности и ситуативности дневника конкретного автора, мы можем говорить и о других структурных признаках каждой записи: наличии в тексте номинации признаков текущего дня; актуализации структурно «сильных» позиций записи (начала и конца микротекста).
В ряде случаев Блок кратко описывает прошедший день, дает ему определение (в том числе нескольким дням). С течением дневниковых записей такая номинация признаков текущего дня становится для поэта, на наш взгляд, одним из обязательных «пунктов» ведения дневниковых записей наряду с фиксированием собственно даты календаря.
Часто, записав дату, А. Блок сразу дает определение прошедшему дню. Наиболее обширная группа - определение дня по доминирующему душевному и физическому состоянию, настроению, действию: грустный; страшный; нежный; какой-то восторженный; бесконечно смутный; нервный; резкий; день упадка сил; день усталости; сбитый с толку; мучительный и др. Меньшие по составу группы - определение дня по продуктивности, богатству событиями (бесцельный; полный; пропащий для работы; рабочий; бурный; довольно пестрый), по важности происходивших событий (очень важный для меня; «большой день»; значительный) и определения общей оценки дня (хороший; ужасный; тяжелый; приятный).
Особняком в массиве номинаций признаков текущего дня стоит группа определений по погоде (ясный, холодный, серый, душный, бесснежный, тихий, солнечный, дождливый, жаркий, таинственно-холодный и др.). Здесь, безусловно, лишь некоторые номинации имеют непосредственное отношение к погоде, думается, это свойственно нашему языковому сознанию - определять настроение через состояние погоды: «Очень тяжело. Серый день, дождь к ночи» (23 августа 1917), где серый - значит и тяжелый, и пасмурный.
Некоторые номинации признаков дня поражают своей поэтичностью: «Все это было ласково, как сегодняшний снежно-пуховый день и вечер» (22 января 1913); «Свежий крылатый зеленый день» (9 июля 1917); «Бесконечно ясный, холодный и грустный день. Осень» (3 сентября 1917).
Думается, что для анализа структурных признаков дневниковой записи немаловажно обратить внимание на ее абсолютное начало и конец - структурно «сильные» позиции данного микротекста.
В самом начале записи может называться главное событие описываемого дня: «Дебют Любы (закрытый) в Василеостровском театре», фиксироваться нечто «неожиданное» (событие, объект, другое время проявления чего-то по сравнению с ожидаемым): «Вечером я неожиданно попадаю на концерт Шаляпина», определяться некий план на день: «Я хотел думать о пьесе и быть собою. Г-жа Тыркова вызвонила меня, заставляет сокращать эту несчастную газетную статью...».
Конец записи - также сильная позиция микротекста: мы часто видим «вывод» из событий дня или последнего времени, финальное или обобщающее впечатление: «Я устал без конца. Что со мной происходит? Кто-то точно меня не держит, что-то происходило на этой неделе. Что?» (26 ноября 1911), планы на завтрашний день, и это тоже, на наш взгляд, жанрово оправданно: «13 ноября. ... Завтра надо записать главное, что водилось сегодня вечером и ночью, вьется кругом уже неделю» (1911).
Как видим, определяющее значение в делимитации текста дневника в целом (важнейший жанровый стандарт) и отдельной записи как структурной единицы дневникового текста, в частности, имеют даты: «сильные позиции» каждого микротекста актуализируются под влиянием даты; сама дата, в силу своей обязательности и инициальности стоящая в
абсолютно сильной позиции, формирует ряд обозначений, варьирующих ее.
Метадискурсивный аспект анализа предполагает выявление в тексте рассуждений автора о своих записях, жанровое их определение. Слово ‘дневник’, относимое к своим записям, встречаем в тексте семь раз. Немаловажно, в каком контексте автор говорит о своих записях: Блок рассуждает о необходимости ведения дневника: «Писать дневник, или, по крайней мере, делать от времени до времени заметки о самом существенном, надо всем нам» (17 октября 1911); о тематике своих записей: «Все это мелко, мелко. Когда-нибудь посмеюсь тому, что записываю теперь в дневник» (1 декабря 1911), в том числе
о чем-то «зашифрованном»: «Иметь в виду многое не записанное здесь (и во всем дневнике), что не выговаривается - пока» (31 декабря 1911); о возможности и необходимости его публикации: «Я понимаю ее [О. К. Соколову - Т. К.] труднее, чем с дневника, который надо ли печатать? - до сих пор не знаю» (2 января 1912) и др.
Внимание автора к своему тексту, рассуждения о нем (метадискурсивность) показывают нам натуру истинного филолога, каким, безусловно, являлся А. Блок, позволяют проникнуть в «лабораторию» записей, отражают масштабность, систематичность, логику авторской мысли. Непосредственные комментарии А. Блока к своим записям (наряду с повторами, графическими выделениями и другими акцентами) помогают нам, вслед за автором, обращать внимание при прочтении именно на те события, мысли, состояния, которые специально фиксируются им, более глубоко проникаться настроением поэта. Кроме случаев, когда автор сам определяет: «Остальное не записываю - все мельче», - отделение главного от второстепенного проявляется имплицитно: по большому счету, все в дневнике - важно, не случайно конкретные мысли, чувства, впечатления фиксируются автором и попадают на страницы ведущихся от руки, в основном в вечернее и ночное время, тетрадей.
Наряду со структурным и метадискур-сивным, важнейшим аспектом рассмотрения дневниковых записей является прагматический: ведь кроме того, «как» я пишу, важно определить, «что» и, главное, «зачем».
Цели автора дневника образно можно разделить на две большие группы: представить на страницах своих записей жизнь вокруг
себя (описать мир внешний) - и себя в этой жизни (раскрыть мир внутренний).
В дневнике А. Блока мы выделяем следующие основные цели записей:
- констатировать какие-либо факты текущей жизни, сделать «моментальный портрет» эпохи (накапливаемые впечатления выливаются затем в творчестве): «24 августа. Черные газеты», и далее: «Резкий ветер, холодно, испанский закат, но черная, пустынная, железная ночь» (1917). Черный цвет в начале, вероятно, касается содержания того, что публиковалось в газетах в те дни, а в конце записи не только говорит об отсутствии уличного ночного освещения, но и в целом характеризует «усугубление» мрачного и тревожного настроения неспокойного предреволюционного августа;
- зафиксировать эмоциональное впечатление от какого-либо факта, предмета, человека, например, 20 апреля 1913 года: «Все утро прождал я К. С. Станиславского. В 1-м часу позвонил он - жар... будет сидеть дома. Поразил меня голос Станиславского (давно не слышанный) даже в телефон. Что-то огромное, спокойное, густое, “нездешнее”, трубный звук»;
- закодировать что-либо для себя - см., напр., запись от 8 ноября 1911 года: «Два письма от Ясинского, в одном послышалась мне неприятная нотка, никому не скажу, в чем дело»;
- дать себе задание - например, так: «Придется предпринять что-нибудь по поводу наглеющего акмеизма и адамизма» (17 декабря 1912);
- осмыслить события, явления, факты путем рассуждения о них - см., например, последнюю запись в 1917 году: «Вчера в Совете рабочих и солдатских депутатов произошел крупный раскол среди большевиков. Зиновьев, Троцкий и пр. считали, что выступление 20-го нужно, каковы бы ни были его результаты, и смотрели на эти результаты пессимистически. Один только Ленин верит, что захват власти демократией действительно ликвидирует войну и наладит все в стране. Таким образом, те и другие
- сторонники выступления, но одни - с отчаянья, а Ленин - с предвиденьем доброго... Выступление может, однако, состояться совершенно независимо от большевиков - независимо от всех - стихийно. Крестьяне не дадут городам хлеба, считая, что в городах все сыты»;
- зафиксировать свое состояние - психологическое, физическое, творческое: запись от 11 февраля 1913 года: «Чем дальше, тем тверже я “утверждаюсь” “как художник”. Во мне есть инструмент, хороший рояль, струны натянуты»;
- понять себя, собственную жизнь - см. запись от 14 ноября 1911 года: «Сегодня -пурпурноперая заря. Что пока - я? Только -видел кое-что в снах и наяву, чего другие не видели»;
- раскрыть свое «Я» (например, объяснить те или иные поступки, заполнить информационные пробелы, втянуть в «ритм жизни»)
- так, чтобы оно было понято потомками, неким высшим «нададресатом» - см., например, запись от 13 июля 1917 года: «Я никогда не возьму в руки власть, я никогда не пойду в партию, никогда не сделаю выбор, мне нечем гордиться, я ничего не понимаю. Я могу шептать, а иногда - кричать: оставьте в покое...»;
- поделиться опытом, какими-то выводами, осмысленным - например, в 1911 году: «... Петербург - самый страшный, зовущий и молодящий кровь - из европейских городов»;
- обеспечить адекватность восприятия своих записей - путем подробного комментирования определенных моментов «для себя», превращающихся, таким образом, в моменты «для других»; введения рассуждений, риторических вопросов и восклицаний, внесения дополнений, попутных замечаний к сказанному ранее, появления некоторой оценочности, назидательности - см., напр., запись от 8 ноя-бря1913 года: «Другом называется человек, который говорит не о том, что есть или было, но о том, что может и должно быть с другим человеком. Врагом - тот, который не хочет говорить о будущем, но подчеркивает особенно, даже нарочно, то, что есть, а главное, что было... дурного (или - что ему кажется дурным). Вот почему я пишу на книге, даримой Иванову-Разумнику - “дорогому врагу”».
Как нам представляется, прагматический потенциал записи прочитывается в ее объеме и отборе содержания, авторском способе организации текстового пространства, последовательности изложения впечатлений, использовании параграфемных средств; он определяет функционально-смысловой тип микротекста (описание, повествование, рассуждение) или его фрагментов, а в целом
- индивидуально-авторский стиль и языковые особенности записей. Безусловно, це-леустановку автора реализуют все речевые
и композиционно-стилистические средства создания и оформления текста, что обусловливает многоаспектность и методическую сложность анализа дневника.
Как показывает предпринятая нами выше попытка анализа блоковского текста, все аспекты (жанрообразующие признаки) дневниковых записей тесно переплетены. Так, прагматический аспект взаимосвязан со структурным (определяет отбор содержания и делимитацию микротекстов), и при этом все в дневнике попадает под влияние даты и отражает течение временного потока, формирует совершенно особенный хронотоп; содержание записей связано с кратко обозначенными периодами жизни и творчества автора (т. е. со структурным аспектом) и т. д. Очень многое определяется целеустановкой (интенцией) автора в конкретный момент, и в силу того, что это текст, это язык, реализацию целей можно проследить лексически, синтаксически, параграфемно, на уровне функциональносмысловых типов речи. Все в дневнике конкретного автора сугубо индивидуально, все
- «образ автора» (именно он «держит» текст, и, по большому счету, дневник Блока - это и есть сам Блок), «нелитературно», «необработанно». В дневнике двуедино отражаются и взгляд на мир через «Я» автора, и, наоборот, отношение мира к блоковскому «Я». Таким образом, каждый пишущий дневник реализует абстракцию «жанр» через свой стиль и возникает понятие индивидуально-авторского стиля, специфики реализации авторских целей, характерных черт авторской речи.
Примечания
1 Богомолов, Н. А. Дневники в русской культуре начала ХХ века // Тыняновский сборник. Рига, 1990. С. 148-158; Егоров, О. Г. Русский литературный дневник XIX в. : (История и теория жанра) : исследование. М. : Флинта : Наука, 2003. 280 с.; Михеев, М. Ю. Фактографическая проза, или Пред-текст // Человек. 2004. № 3. С. 132-143; Рудзиевская, С. В. Дневник писателя в контексте культуры ХХ века // Фи-лол. науки. 2002. № 2. С. 12-19 и др.
2 Блок, А. А. Дневник / подгот. текста, вступ. ст. и прим. А. Л. Гришунина. М. : Совет. Россия, 1989. 512 с.
3 Большой энциклопедический словарь. 2-е изд., перераб. и доп. М. : Большая Рос. эн-цикл. ; СПб. : Норинт, 2000. 1456 с.
