CC BY
73
При этом следует иметь в виду, что, так как в контексте системного рассмотрения динамики научного знания принцип преемственности выступает не как нечто застывшее и неизменное, а как принцип, который в процессе прогрессивного движения науки, про-
Библиографический список
цессов ее интеграции и дифференциации развивается и обогащается новым содержанием, то и дидактический принцип преемственности в обучении должен рассматриваться соответственно развивающимся и обогащающимся новым содержанием.
1.
Теоретико-методологические и практические основы пропедевтики: коллективная монография / А.В. Петров, А.В. Усова, М.Д. Даммер, И.С. Карасова, А.А. Петров [и др.]; под ред. А.В. Петрова, РВ. Опарина. - Горно-Алтайск: РМНКО, 2011.
Берулава, Г.А. Диагностика и развитие мышления подростков: монография. - Бийск, 1993.
Методы научного познания в обучении физике: коллективная монография /А.В. Петров, [и др.]; под ред. А.В. Петрова. - Горно-Алтайск, 2002.
Новик, И.Б. Вопросы стиля мышления в естествознании. - М., 1975.
4
Bibliography
1. Teoretiko-metodologicheskie i prakticheskie osnovih propedevtiki: kollektivnaya monografiya / A.V. Petrov, A.V. Usova, M.D. Dammer,
I.S. Karasova, A.A. Petrov [i dr.]; pod red. A.V. Petrova, R.V. Oparina. - Gorno-Altayjsk: RMnKo, 2011.
2. Berulava, G.A. Diagnostika i razvitie mihshleniya podrostkov: monografiya. - Biyjsk, 1993.
3. Metodih nauchnogo poznaniya v obuchenii fizike: kollektivnaya monografiya /A.V. Petrov, [i dr.]; pod red. A.V. Petrova. - Gorno-Altayjsk, 2002.
4. Novik, I.B. Voprosih stilya mihshleniya v estestvoznanii. - M., 1975.
Статья поступила в редакцию 16.05.12
УДК 821.161.1
Plyukhin V.I., Duvakina N.M. GENRE AND STYLISTIC ORIGINALITY OF CREATIVITY OF V. LICHUTIN (ON THE WORKS "WANDERERS", "SPLIT") IN A CONTEXT OF RUSSIAN PROSE OF THE EUROPEAN NORTH. The system analysis of genre structure of works of Vladimir Lichutin is undertaken, art time space, stylistic features are analyzed. In the description of subjects of a life, the features of the life which are showing and in juicy, " raw" language filled with dialects of a narration, close to " rural" prose (F.Abramov, V. Belov, etc.), is created a complete picture of life of Pomor North in a context of history of Russia.
Key words: Coastal region, folk speech, master-slovostav, style.
В.И. Плюхин, д-р филол. наук, проф. каф. литературы Хакасского гос. университета им. Н.Ф. Катанова, г. Абакан; Н.М. Дувакина, аспирант каф. литературы Хакасского гос. университета им. Н.Ф. Катанова, г. Абакан, E-mail: [email protected]
ЖАНРОВО-СТИЛИСТИЧЕСКОЕ СВОЕОБРАЗИЕ ТВОРЧЕСТВА В. ЛИЧУТИНА (ПО ПРОИЗВЕДЕНИЯМ «СКИТАЛЬЦЫ», «РАСКОЛ») В КОНТЕКСТЕ РУССКОЙ ПРОЗЫ ЕВРОПЕЙСКОГО СЕВЕРА
Предпринят системный анализ жанровой структуры произведений Владимира Личутина, анализируются художественное время-пространство, стилистические особенности. В описании предметов быта, особенностей жизни, проявляющихся и в сочном, «необработанном», наполненном диалектами языке повествования, близком к «деревенской» прозе (Ф.Абрамов, В.Белов и др.), создается целостная картина жизни поморского Севера в контексте истории России.
Ключевые слова: Поморье, народная речь, мастер-словостав, стиль.
Вопрос о преемственности жанрового развития, о перспективах и принципах типологии жанров стал широко обсуждаться начиная с 1960-х годов, хотя, конечно, ставился и раньше. Подчеркивалась зависимость не стиля от жанра, но, наоборот, жанр определялся стилем, наиболее же общие, родовые, признаки произведения мало учитывались при характеристике жанра.
Естественно, что акцент на уникальности произведения не способствовал постановке вопроса о каких либо жанровых типологиях.
В данной статье исследуем неповторимый характер индивидуального стиля писателя Владимира Личутина, определение принципов, которым в их внутренней связи подчинены все элементы формы его произведений. Конечно, формирование стиля не может быть вполне понято лишь в пределах данного произведения или творчества того или иного писателя. Нужно иметь в виду традиции, наследие предшествующих стилей, ту стилевую среду эпохи, в которой складывается стиль, стилевые тенденции этого времени [1, с. 35]. В любом случае есть кто-то, кто является основоположником, наиболее ярким представителем стиля определенного направления, откуда возникает понятие «индивидуальный стиль».
Конечная цель любого научного анализа — синтез. Поэтому, рассматривая стиль произведения, изучая детали, тропы, ритм авторской фразы, исследуя речевые потоки повествования и его композицию, мы должны подходить к каждому из этих элементов, как части синтетического целого, имея в виду способ авторского образного постижения действительности. Не
подробное описание и классификация всех стилевых приемов, а выбор наиболее характерных из них для данного типа художественного мышления — вот что необходимо постоянно иметь в виду [2, с. 35].
Писатель Личутин, родившийся в 1940 году, уверенно ведет повествование не только о современности, но и о двадцатых годах прошлого века, и о «старых годах» XVII века («Скитальцы», «Раскол»), в которых множество лиц, не занесенных в анналы российской истории.
Личутин всегда знает, что хочет сказать тем или иным произведением. От книги к книге его проза все более насыщается символами (сны героев, их ощущения, предчувствия, явления в природе). Само название произведений - своего рода «шифры», «ключи» к тому заветному, что он хотел бы в них выразить. Писатель стремится присущими только ему средствами найти свой слог, склад соответствующий его мыслям.
Личутин с детства обладал особой художнической памятью, вниманием к народной, обрядовой стороне жизни. Семья Личу-тина принадлежала к старинному поморскому роду охотников и рыбаков. Один из его предков был кормщиком в первой русской экспедиции П.В. Чичагова. Родовая память о предках явилась одним из побудительных мотивов творчества Личутина.
Национально-исторический мир его романов «Скитальцы» и «Раскол» как память о прошлом, знание, понимание и переживание русской национальной драмы, которая разделила на две противостоящие стороны общество в XVII веке, и которая продолжается и до сей поры. Личутин прекрасно сознает и ощу-
щает описываемые события, проводя параллели с современной жизнью, что является отражением его мировоззрения, художественного видения действительности.
Когда Личутин в публицистическом выступлении в «ЛГ» говорит об идее спасения России, он опирается на свой собственный опыт художественного письма. Ведь именно эту идею он последовательно проводит и отстаивает во всех своих последних романах - «Расколе», расширенном (после цензурной «правки» былых лет) варианте «Скитальцев», «Миледи Ротман». И, наконец, в книге размышлений о русском народе «Душа неизъяснимая», где он не колеблется вытащить на свет божий давно осмеянную и поруганную русскую мечту, извечное российское моление о Чуде - чуде преображения души и земли, самой судьбы нашей. Издавна именно литература для русского человека - с его склонностью к образному, а не понятийному мышлению - ближайший путь к себе, путь самопознания.
На стиль, прежде всего, указывает язык (художественная речь) произведения, который у Личутина замечательно отличается от языка многих других авторов. К наслаждению виртуозно стилизованным словом в его исторических эпопеях добавляется игра аллюзий и познавательный интерес. К наслаждению чуть ли не избыточной словесной изобретательностью в современных вещах примыкает радость (эстетически она всегда радость, хотя жизненно горечь, конечно, из самых горьких) узнавания проживаемых нами реалий. Узнавания самих себя - как в зеркале самом незамутнённом [3]. Верно определить стиль - это прежде всего проследить, понять его предшественников, традиции им усвоенные, понять место Личутина в этом ряду.
В рамках одной стадии развития национальной литературы, одного литературного направления и даже творчества одного писателя принципы и приемы изображения человека изменяются в зависимости от избранного автором жанра. Интерес к народной этике и эстетике, наиболее полно отразившийся в уникальном «Ладе» Белова, проливает свет на движение социально-философской мысли во всей прозе того времени. Писатели пытаются передать черты крестьянской жизни с различных точек зрения: этнографической, исторической, нравственной, но все они словно освящены, пронизаны авторитетом Бога и веры. Ведь средневековый русич мог обратиться к миру и людям не непосредственно, а только через отношение к Богу, и художники волей-неволей следуют тем же путём. В их произведениях воскрешается былинный образ народа русского, который все свои великие деяния начинал с Божьего благословения. Апелляция к древней традиции, по мысли авторов, должна способствовать сохранению лучших черт человеческого в человеке. Воссоздание крестьянского лада помогает понять специфику национального русского характера, определить черты русского праведничества.
Уже к концу 80-х годов Распутин, а вслед за ним Белов, Личутин осознают, что создали скорее литературную эпитафию ушедшему идеальному миропорядку, чем воскресили его в настоящем.
Личутин первым в художественной литературе во всем объеме осознал размах русской беды, той неизбывной, не изжитой боли, что таится за этим словом «раскол». Немало таких, кто не узрел в расколе ничего, кроме «русской дури», Владимир Соловьев, Василий Розанов, например [4].
Роман «Скитальцы» - это своего рода притча о нашем мире, попытка создания характеров, определяемых мыслями о добре и зле, личности и обществе, верованиях, о противостоянии тьмы и света. Его герои - персонажи Библии, носители разных идеологий, палач и предатель, жертва и страдалица, торговец, труженик. Все они - скитальцы по пространству души.
Обращение его к теме раскола связано также с осознанием непрерывности и преемственности исторического развития. Писатель убежден, что человек формируется лишь долгой самостоятельной жизнью нации, вековым много страдальным опытом, в неразрывной связи с корнями национальной культуры. Своим творчеством В.В. Личутин продолжает «почвеннические» традиции «деревенской» прозы [5].
Особенностью современного литературного процесса в нашей стране можно назвать сбережение и развитие лучших традиций великой русской словесности. Литературе русской провинции чужда погоня за литературной модой, ориентация на не свойственные отечественной традиции явления и тенденции.
В начале ХХ века на архангельской земле появились имена изумительных сказителей: Бориса Шергина и Степана Писахо-ва. Во второй половине ХХ века еще два народных корневых писателей: Фёдор Абрамов и Владимир Личутин. Не оскудевает ещё северная земля талантами. Личутинский язык, редкий для
нынешней России, достался ему в наследие от тех, у кого «слово слово родило».
Былины, сказки, песни, баллады, обрядовый фольклор были принесены на Север из новгородских, ростово-суздальских, московских земель. Важнейшим источником зарождавшейся на Севере литературы было устное поэтическое творчество всего русского народа, она имеет очень прочные исторические и культурные корни.
Федор Абрамов писал: «Народно-поэтическое творчество Севера всегда жило в дружбе с книжной культурой. Крестьяне Севера: сплошь и рядом были владельцами личных библиотек, и не случайно, что факел учености на Руси зажег крестьянский сын из-под Холмогор Михайло Ломоносов.
Современная литература Архангельского Севера помнит и осознает свое родство с многовековой традицией отечественной словесности, развиваясь не в узко региональных рамках, а в тесной взаимосвязи с исконной русской литературой как прошлого, так и современности.
«Окраины не оспаривают духовного главенства столицы. Но они не довольствуются простым усвоением или простым подражанием ее литературной продукции. Их автономия не сводится к местному колориту и местной экзотике. Сибирь и Дон сознают особенность обоих исторических судеб и уклада жизни» [6, с. 25-30].
Литература Севера - явление не изолированное, и границы его определить довольно трудно. В самом деле, можно ли ограничить творчество Бориса Шергина, Федора Абрамова, Николая Рубцова, Ольги Фокиной, Владимира Личутина какими-либо региональными рамками? Их произведения - в числе лучших достижений отечественной литературы и принадлежат всей России. Однако то, что они родились на архангельской земле, на берегах Северной Двины, Пинеги, Мезени - не просто факт биографии. Родная земля взрастила их талант и стала главной темой творчества. О значении родины в становлении личности и развитии дарования писателя Борис Шергин сказал так: «Глубокое, ценное слово о родимой стороне может сказать только тот человек, для которого его родина не есть «край», а центр. Я исхожу из родимого дома в городе Архангельске. И снова, и снова возвращаюсь туда. Домой. Там, когда не стало отца и матери, живой речью заговорила со мною вся обстановка поморского дома, поморского письма иконы, модели кораблей, деревянные солонки в виде птиц, даже «коренные» ложки, изящно украшенная «Иисусовой молитвой» посуда соловецкой работы».
Каждый регион имеет свою историю. Регионы различны по составу литератур, по эстетическому наследию и ориентации. Различны этапы их формирования. По-разному к ним приходит и признание.
Реальная историческая действительность эпохи «воздействует не только на темы, мотивы, образы, но и на всю эстетическую систему литературы». Так рождается его своеобразие, отличия. А эти отличия «позволяют выявить индивидуальность» культуры. Ведь многое, «что кажется присущим литературе как таковой, на самом деле имеет свое начало и конец в литературном развитии» [7, с. 203].
Без преувеличения можно сказать, что в шестидесятые -семидесятые годы в прозе создалась новая стилевая ситуация, которая имела конкретно-исторические и эстетические мотивы и причины. Восстановление в правах «чужого» слова отражало возросшее доверие советской литературы к суверенности человека, внимание к неповторимости его индивидуального бытия, к здравому смыслу народа. Искушенный читатель не мог не заметить стилевой переклички многих произведений тех лет с произведениями двадцатых годов, написанными в стиле сказа (М. Зощенко, ранний Л. Леонов, ранний К. Федин, И. Бабель и другие). В то же время в прозе шестидесятых - семидесятых годов ясно обнаружилось действие того закона реалистического развития современного искусства, который был сформулирован Д.С. Лихачевым: «Границы между литературой и действительностью все время «размываются». Искусство все определеннее стремится создавать иллюзию действительности - зримую и слышимую картину изображаемого» [8, с. 52].
В шестидесятые - семидесятые годы именно этот процесс определял основные стилевые искания советской прозы. Писателям важно было утвердить народную точку зрения на события действительности, подчеркнуть достоверность изображаемого.
Как отмечал еще в восьмидесятых годах Владимир Распутин: «Личутин в теперешней нашей литературе один из самых лучших знатоков, ценителей и, главное, не чем иным, а работой своей, защитников русского народного языка».
«Слово неправильно сказанное, неправильно и существует. Оно особую силу имеет. Так говаривали наши предки. Они считали, что слово не потухает, но, обладая особой энергией, заселяется в эфире, существует в особом, может быть и райском мире», - отмечал Личутин.
Личутин как крестьянин, который расписывает печь в избе, украшает орнамент рубахи и рукавицы, вырезает избяные полотенца. Он радует читателя «красно украшенным» русским словом. Понятно, что личутинская проза вызывает раздражение у любителей литературы, легко переводимой на любой язык.
«Если у писателя нет никакого слога, он может писать самым превосходным языком, и все-таки неопределенность и - ее необходимое следствие - многословие будут придавать его сочинениям характер болтовни... Если у писателя есть слог, его эпитет резко определителей, каждое слово стоит на своем месте, и в немногих словах схватывается мысль, по объему требующая многих слов» [9, с. 38].
Русский народ ничего не мог сказать в простоте, и отсюда сила, красота, волшебство его речи. Слово - душа нации, гибкость языка, его многообразность, его ласковость, его многомерность и видимая податливость, его игривость при внутренней скрытности, его отчаянность и прицельная зоркость, его пронзительная певучесть, звуком своим соединяющая с небесам, - все это и есть содержание души русского народа.
Известно, что сокровища русской словесности хранит наш недоступный разорам русский Север. Писать о поморах можно, только постигнув их язык изнутри. Ощущения его героями своей земли-Отчизны смыкаются у них с ощущением своего народа, своей истории, с ощущением своего языка.
Многообразны способы речевого выражения или воплощения характера в романах Личутина. Речевая индивидуализация образа-характера осуществлена с предпочтением лексического, ритмико-интонационного, синтаксического, образного строя народной речи, выражающих мышление человека XVII века.
«Я ей однажды говорю: не прыгай, а то оленки вередишь, больно будет, хромоножкой станешь... А она мне вдруг: «Дедо, это как будет, по-немецки, да?» - «Нет, - говорю, - не по-немецки, а истинно по-русски. Вереда - это болячка, ушиб, вред» [10].
Чувствуя красоту унаследованного им в родном северном крае народного слова, Личутин не придерживается некой литературной нормы, не равняется на «нормы современного культурного языка», его слово свободно, не дает себя укорить и стреножить. Народный склад речи не разрушается даже тогда, когда личность автора, обнаруживая себя, переходит за границы возможностей словесного самовыражения героев, находится в близости мироощущения автора и героев, в том, что понимают, может быть, мир они и по-разному, но чувствуют его одинаково.
Владимир Личутин владеет словом не хуже лучших стилистов, но нет у него той отстраненности, того холодного блеска, которым гордились они. Проза Личутина и музыкальнее, и человечнее. У него нет деления на чёрное и белое, все его герои многогранны. Скорее не они творят то или иное зло, а зло ведает их поступками.
Стиль Личутина легко узнаваем, ощутимо плотен, ему присуща песенная протяженность. Его проза музыкальна, узнаваема русским духом, живой интонацией, мелодичностью, подслушанными у народа с сердцем сказанные выражения [11]. Простонародный язык прежде всего поэтичен: меткие словечки-клейма, ядреные пословицы и прибаутки, поразительные по смелости метафоры - все это так и слетает у простого люда с губ и льется легко, весело, словно песня.
Ведь диалектизмы, по мнению Личутина, - это не манера, не произношение, не северно-русское оканье иль рязанское яканье - но образная, метафорическая, характерная окраска речи, ее мускулы, отчего природа, окружающая нас, обретает свое неповторимое лицо. Эти образы не создавались по наитию ради красного словца, но пестовались столетиями: они со всею полнотою выказали бесконечное стремление народа к красоте [12].
«Не баба (Русь), а девка на выданье... Да нет, княгиня венчается с солнушком»; «Ах ты, волчья сыть, травяной мешок, истрясла мужику черева, привезут до места костерь пестерь»; «слетит бошка, как репка»; «торчишь, как баба на ухвате», «сидел растяписто, как квашня на лавке, и голову-то клонил, будто в молитве пред тяблом, и руки точно кузнечные клещи»; «женская грудь тоской обжата, как баклага железными обручами».
А сколько пословиц, поговорок воссоздано автором в речи героев: «Аркан, не таракан, хошь и зубов нет, а шею ест», «села курица на тухлые яйца», «слову - вера, хлебу - мера, деньгам -счет», «не погнушайся земною ласкою, встретишь и небесную»,
«две головни дак и в поле дымятся, одна и в печи потухнет», «сладок кус, да не под твой ус».
Историки-знатоки мелоса утверждают, что какой-нибудь обычный рынок в новгородской-вологодской-архангельской земле в старину звучал как опера - люди не говорили, а пели. Рудименты этого сохранились и по сию пору. Так же певуча и проза Личутина.
Реальные события сгущены до притчи, до метафоры. Многообразны способы речевого выражения или воплощения характера в романах Личутина. Речевая индивидуализация образа-характера осуществлена с предпочтением лексического, ритмико-интонационного, синтаксического, образного строя народной речи, выражающих мышление человека XVII века. В произведении язык мотивирован также тем, что он связан с конкретным его носителем, передает своеобразие характера личности человека, выражающееся в своеобразии речи
Глаз писателя по-охотничьи зорок. Описания северной природы или родной матушки-Москвы в «Расколе» такой яркой гаммы и силы пластики, что просятся в хрестоматию. Ими, как правило, начинаются главы - в силу традиции и канона.
Личутин прекрасно сознает, каким драгоценным даром он обладает. Чего же писателю искать еще? Поиск занимательных сюжетов, интригующих сцен модного направления погубило бы его талант, зарыло бы его в землю. По здоровой своей натуре Личутин идти таким путем не мог. Он по-поморски вяжет и вяжет плотной узорной нитью свой «невод» - для русской души, любящей красоту и приветность, пытливые сказыванья о себе.
Писатель - мастер-словостав. Слово Владимир Личутин ставит в определенный ряд и оно говорит совокупно, не вовне выходит, а от силы своей внутрь тянет в немеряную глубину. Он любит приласкать слово, повернуть его и на один бочок, и на другой, чтобы засветилось оно разными гранями, заставит молвить и так и этак. Не «поле», а «полыдо», не «бор», а «борок», даже не «сиверко», а «сиверик». Если кому-то и по плечу сегодня этот труд - художественно изъяснить неизъяснимое в русской душе, заповедным русским языком сделать отчетливый отпечаток вечного над перетекающим настоящим - так это только ему, Владимиру Личутину [13].
В своем натуралистически-жизнеподобном бытописательстве, проявляющемся и в сочном, «необработанном», изобилующем диалектизмами («кушная зимовейка») языке повествования, идущем в русле «деревенской» прозы (Ф. Абрамов, В. Белов и др.), Личутин стремится, однако, к масштабным обобщениям, к созданию целостной, динамичной и полемически осмысляемой картины жизни поморского Севера в контексте истории России.
Владимир Личутин скорее художник воображения, вымысла, влияние прототипов при создании образа минимальное. Нет здесь крупинской очерковости, маканинской выверенности временем. Даже великолепные личутинские очерки - портреты Анатолия Кима, Виталия Маслова, Дмитрия Балашова - больше говорят о самом авторе, чем о портретируемых. Он по-художнически субъективен, но и по-художнически емок, образы обобщаются до символов души.
У Личутина надо искать не правды знания, а правды чувства. Вообще книжная мудрость не очень-то даётся автору «Раскола», иначе он не предпочёл бы историческую науку бредням о славянороссах в Париже.
Главное богатство настоящего писателя - язык. Язык Личутина сказочный, вкусный, совершенно оригинальный. У Личутина нет в русской литературе ни последователей, ни учеников. Любые подобные эксперименты рядом с книгами Личутина выглядят искусственными, нарочитыми. Даже очень хорошая имитация всегда проигрывает подлиннику.
Каждый продуктивный стиль — явление историческое, он вызван к жизни определенными художественными потребностями общества, и принцип историзма в оценке стиля такое же непременное условие, как и при анализе содержательных мотивов искусства.
Стилевая природа художественного произведения и сейчас, когда сложилось такое интернационалистское единство, не может быть понята вне национального контекста. Каждое подлинно художественное произведение, как бы ни была интернационалистской по духу его идейно-художественная концепции, является творческим выражением национального художествен ного мышления, в котором своеобразно обнаруживает себя «национальная субстанция духовного сознания», то, что Белинский называл проще и конкретнее — «манерой видеть вещи», а Гоголь — единством творческих сил поэта с «самым духом народа», когда поэт глядит на мир «глазами своей национальной стихии, глазами всего народа, когда чувствует и говорит так, что
соотечественникам его кажется, будто бы это чувствуют и гово- ное своеобразие ее форм. Стилевые течения складываются
рят они сами». Национальное художественное мышление опре- и развиваются и как национальные, и как межнациональные,
деляет и поэтический язык каждой литературы, но всяком слу- демонстрируя тем самым диалектику национального и интерчае, его основной эстетический фонд, а тем самым и националь- национального в художественной культуре.
Библиографический список
1. Теория литературы. Основные проблемы в историческом освещении. Стиль. Произведение. Литературное развитие. - М., 1965.
2. Сидоров, Е.Ю. О стилевом многообразии современной советской прозы. - М., 1977.
3. Большакова, А. Феноменология литературного письма // Литературная газета. 2003. - № 3-4 .
4. Архипов, Ю. «Раскол» Владимира Личутина и осколки истории // Москва. - 2000. - № 3.
5. Бондаренко, Вл. Кудесник русского слова // День Литературы. - 2010. - № 163.
6. Сибирский литературно-краеведческий сборник. - 1928. - № 1.
7. Бикмухаметов, РГ. Орбиты взаимодействия. - М, 1983.
8. Лихачев, Д.С. Прогрессивные линии развития в истории русской литературы // О прогрессе в литературе. - М., 1977.
9. Белинский, В.Г. Собр.соч.: в 9 т. - М., 1981. - Т. 7.
10. Личутин, В.В. Последний колдун: повести. - М., 1980.
11. Стрелкова, И. Предел // Наш современник. - 1990. - № 6.
12. Личутин, В.В. Дивись-гора: очерки, размышления, портреты. - М., 1986.
13. Распутин, В. Словостав // Восточно-Сибирская правда. - 2000. - № 65-66.
Bibliography
1. Teoriya literaturih. Osnovnihe problemih v istoricheskom osvethenii. Stilj. Proizvedenie. Literaturnoe razvitie. - M., 1965.
2. Sidorov, E.Yu. O stilevom mnogoobrazii sovremennoyj sovetskoyj prozih. - M., 1977.
3. Boljshakova, A. Fenomenologiya literaturnogo pisjma II Literaturnaya gazeta. 200З. - № З-4 .
4. Arkhipov, Yu. «Raskol» Vladimira Lichutina i oskolki istorii II Moskva. - 2000. - № З.
5. Bondarenko, Vl. Kudesnik russkogo slova II Denj Literaturih. - 2010. - № 16З.
6. Sibirskiyj literaturno-kraevedcheskiyj sbornik. - 192S. - № 1.
7. Bikmukhametov, R.G. Orbitih vzaimodeyjstviya. - M, 1983.
S. Likhachev, D.S. Progressivnihe linii razvitiya v istorii russkoyj literaturih II O progresse v literature. - M., 1977.
9. Belinskiyj, V.G. Sobr.soch.: v 9 t. - M., 19S1. - T. 7.
10. Lichutin, V.V. Posledniyj koldun: povesti. - M., 19S0.
11. Strelkova, I. Predel II Nash sovremennik. - 1990. - № 6.
12. Lichutin, V.V. Divisj-gora: ocherki, razmihshleniya, portretih. - M., 19S6.
13. Rasputin, V. Slovostav II Vostochno-Sibirskaya pravda. - 2000. - № 65-66.
Статья поступила в редакцию 15.05.12
УДК 376
Pyashkyr Y.S. PROFESSIONAL SELF-DETERMINATION OF TEENAGERS WITH THE BROKEN HEARING AND WAYS OF ITS CORRECTION. The article deals with the results in experimental research of the teenagers' with disturbances of hearing and their professional personal identity in comparison with teens of their own age with normal development. The basic means of professional work are outlined in the article.
Key words: professional self-determination, hearing-impaired people, professional orientation, the optimization of professional selfdetermination.
Ю.С. Пяшкур, аспирант ШГПИ, г. Шадринск, E-mail: [email protected]
ПРОФЕССИОНАЛЬНОЕ САМООПРЕДЕЛЕНИЕ ПОДРОСТКОВ С НАРУШЕННЫМ СЛУХОМ И ПУТИ ЕГО КОРРЕКЦИИ
В статье представлены результаты экспериментального изучения особенностей профессионального самоопределения подростков с нарушением слуха в сравнении со сверстниками с нормальным уровнем развития. Намечены пути профориентационной работы.
Ключевые слова: профессиональное самоопределение, лица с нарушенным слухом, профессиональная ориентация, оптимизация профессионального самоопределения.
Современная ситуация развития общества и многочисленные исследования в области педагогики и образования убедительно свидетельствуют о том, что сегодня необходимо предоставление человеку такого образования, который позволит впоследствии, в связи с непредвиденно изменяющимися обстоятельствами социума, быстро и мобильно избрать стратегию жизненной карьеры, самостоятельно и осознанно определив наиболее актуальные приоритеты. Реалии требуют, чтобы каждый обучающийся стал действительно участником практико-ориентирован-ного познания, создателем и носителем профессионализма, его реализации в своей жизнедеятельности. С процессом образования тесно связана проблема самоопределения подростков.
Профессиональное самоопределение личности, процесс более длительный, чем профессиональное обучение, а также более индивидуализированный, субъектно-личностный.
Анализ научных публикаций позволяет сделать вывод, что в последние годы разработка теоретических и практических проблем профессионального самоопределения и профориентации значительно активизировалась. Созданы системы профориен-
тации, вооружающей школьников необходимыми знаниями для ориентации в мире профессий, умениями объективно оценивать свои индивидуальные особенности; разработка диагностических методик изучения личности школьников в целях оказания индивидуальной помощи в выборе профессии (В.Д. Шадриков, Н.П. Воронин, Ю.М. Забродин и др.); научное обоснование теоретических и методических основ профессионального консультирования молодежи, создание банка профессио-карт (Е.А. Климов); разработка системного подхода к профориентации школьников (В.Ф. Сахаров, Н.К. Степаненков).
Профессиональная подготовка детей с нарушениями слуха - это область образования, базирующаяся на общих принципах педагогической науки и, вместе с тем, требующая специальных исследований. Вопросам профессионального самоопределения, обучения и профориентации неслышащих посвящены работы В.А. Борисовой; Н.И. Букуна; В.М. Вельгуса; В.А. Влодавец; А.П. Гозовой; Д.Ю. Алексеевских и др., в то время как проблемы особенностей профессионального самоопределения глухих и слабослышащих малоизученны [1].
