CC BY
101Русская классика: динамика художественных систем О.А. ПЕРЕВАЛОВА
(Уральский федеральный университет имени первого Президента России Б.Н. Ельцина, г. Екатеринбург, Россия)
УДК 821.161.1(091)«18»-1 ББК Ш33(2Рос=Рус)52-45
ЖАНРОВАЯ РАЗНОВИДНОСТЬ «МОЯ МОЛИТВА»
В ТВОРЧЕСТВЕ РУССКИХ ПОЭТОВ ПЕРВОЙ ПОЛОВИНЫ XIX В.1
Аннотация. На материале русской поэзии (Д. Веневитинов, А. Измайлов. И. Тургенев, П. Вяземский, М. Лермонтов) рассматривается особая жанровая форма «моей молитвы» как результат деканонизаци и тради ционной стихотворной молитвы. Намечаются основные конструкти вные при знаки данной жанровой разновидности, прослеживаются пограничные случаи с пародийной молитвой и «молитвой поэта». Отмечается, что возникшая на пери ферии жанра и нди -видуально-авторская форма поэти ческого молитвословия «моя молитва» постепенно обретает статус жанрового ядра начнет осознаваться как основная форма поэти ческого молитвенного ди алога в творчестве русских поэтов XX в.
Ключевые слова: жанр, стихотворная молитва, молитвенный дискурс, «моя мол тва», жанровый канон, деканон зац я, жанровая рефлекс я.
Жанр стихотворной молитвы занимает в творчестве русских поэтов первой половины XIX в. особое место. Это сравнительно молодой по стор ческ м меркам жанр л р ческой поэз , который в то же время сохраняет «память» о своей религиозной природе. В эпоху жанровой деканонизации он становится одним из ведущих способов творческого самовыражен я, акт вно разв ваясь, вб рая в себя романт че-ские тенденции и постепенно утрачивая связь с сакральными первоис-точн кам . В результате разв т я продукт вной жанровой модел возникают индивидуально-авторские разновидности молитвы, среди которых на более знач мой представляется «моя мол тва».
«Моя молитва» - особая жанровая разновидность стихотворной мол твы, характер зующаяся редукц ей составляющ х мол твенного д скурса не вп сывающаяся в жанровый канон; своего рода л р че-ская медитация, носящая глубоко личностный, исповедальный характер.
К жанрообразующим чертам данной разновидности можно отне-ст следующ е конструкт вные пр знак «моей мол твы»:
1) усиленная субъективность, когда соборное христианское «мы» сменяется первостепенно значимым «Я» лирического героя;
1 Работа выполнена в рамках реализации ФЦП «Научные и научно-педагогические кадры инновационной России» на 2009-2013 годы. Соглашение 14.А18.21.0999.
Русская классика: динамика художественных систем
2) вербализованная рефлексия исповедального характера по поводу самого обращения к молитве;
3) неканон ческ й характер просьб, в том ч сле, напр мер, прошен я о страдан ях смерт ;
4) глубоко индивидуализированные метафорические именования Божественного начала;
5) замена ф нальной закреп тельной формулы «последней просьбой», словесным показателям обреченност л невер я;
6) жанровая авторефлекс я.
Специально отметим, что, номинируя жанровую разновидность «моя мол тва», мы прежде всего руководствуемся авторск м нтен-
циями лирического сознания поэтов, эксплицированными в заглавиях на более показательных ст хотворен й.
Так, в стихотворени и «Моя молитва» (1826) Д.В. Веневитинов отражает спец ф ку своего мол твенного обращен я соответствующей жанровой номинацией. Вынесенная в заглавие принадлежность слова л р ческому субъекту неоднократно впоследств воспро зво-д тся в тексте ст хотворен я, тем самым не только подчерк вается сключ тельность поз ц «Я», но конкрет з руются важные для л р ческого субъекта «знак » м ра (в ш роком смысле). С туац я, в которой предсто т «душ нев д мому хран телю» л р ческ й субъект, определяется как «моление мое»2; пространство, важное для него, - «моя обитель», «мой порог»; духовный мир лирического субъекта представлен «моей душой», находящейся в «моей груди». И наконец, важнейшая просьба (по сут , ставшая поводом обращен я к мол тве) л р ческого субъекта об отказе от м рск х чувств также индивидуализируется: «Уста мои сомкни молчаньем, / Все чув-
3
ства тайной осени...» .
Мол тва Д.В. Венев т нова - прежде всего, о сохранен чув-
ства Бога в душе л р ческого субъекта, который вер т в охранное воздейств е мол твенного слова прос т защ ты Всевышнего от светской «суеты», пугающей его. Так, первое же прошен е об збав-лении от лукавого («обольстителя ухищренного»), традиционное и для канонической молитвы, перерастает в просьбу о защите от ложной дружбы «с коварством скрытым». Напряженность внутренней интона-ц начальных слов мол твы подчерк вается спользован ем анафо-
2 Здесь и далее в цитатах курсив наш. - О.П.
3 Веневитинов Д. В. Стихотворения. Проза. М. : Наука, 1980. С. 41. Далее текст цит. по этому изданию.
Русская классика: динамика художественных систем
ры, а эмоциональность - приемом градации (просьба защиты от лукавого трансформ руется в просьбу о защ те от «мст тельного света»):
Благослови мою оби тель И стражем стань у врат ее,
Да через мой порог см ренный Не прешагнет, как тать ночной,
Ни обольсти тель ухи щренный,
Н лень с уб тою душой,
Н зав сть с глазом ядов тым,
Ни ложный друг с коварством скрытым.
Всегда надежною броней Пусть будет грудь моя одета,
Да не сраз т меня стрелой Измена мст тельного света.
Следующие прошения молитвы кажутся вполне традиционными: о смирении страстей («Не отдавай души моей / На жертву суетным желаньям») гордын («Да луч тщеславья не просвет т»), о дарован покоя («Но в душу влей покоя сладость»). Но сред н х возн кает просьба, выб вающаяся з этого см ренного ряда: «Да взор холодный х не встрет т». С одной стороны, это просьба об отрешенност от того «мст тельного» м ра, о котором шла речь выше, но с другой - о желаемом понимании со стороны этого мира. Противоречие подчерки -вается метафор ческ м определен ем «незамеченные дн », которое лирический субъект дает своей жизни, и негативными эпитетами светского общества, а также просьбам о «молчан », об отказе от земных радостей («И отжени от сердца радость: / Она - неверная жена»). Просьбы становятся своеобразным вызовом Богу: «покоя» «молча-
н я» прос т л р ческ й герой взамен м рского счастья, в так х прошениях находит выражение мотив уныния, сопряженного с отчаян ем об дой на «мст тельный свет». Поводом обращен я к мол тве оказывается разочарование от жизни. Спокойные же, тихие интонации ст хотворен я св детельствуют, скорее, о пр нят не збежной судьбы, нежел о полном см рен 4.
В стихотворении Д.В. Веневитинова находят выражение все сущностные пр знак «моей мол твы»: ус лен е поз ц «Я» л р ческо-
4 Иную точку зрения высказывает С.И. Ермоленко: в «тихих», спокойных словах молитвы исследовательница видит «лирически пронзительный смиренный “зов”» Бога (См.: Ермоленко С.И. Религиозное чувство М.Ю. Лермонтова в лирическом выражении // Лермонтовские чтения - III : Мат-лы Всеросс. науч. конф. : 15-16 окт. 2009 г. / науч. ред. д.ф.н., проф. С.И. Ермоленко; отв. ред. д.ф.н., проф. Т.А. Ложкова. Екатеринбург : Урал. гос. пед. ун-т, 2010. С. 10-11).
Русская классика: динамика художественных систем
го героя, метафорическое обращение и образность, включенная в состав прошений, самодовлеющее значение просьб, жанровая авторефлекс я спользован е в качестве завершен я мол твенного д алога «последней просьбы».
А.Е. Измайлов также выносит в заглавие своего стихотворения «Спаси, о Господи! меня, жену, детей...» (1825) сочетание «моя молитва», но его стихотворное обращение к Богу выдержано уже в иной тональности, нежели молитва Д.В. Веневитинова. Обытовленное молитвенное слово (большая часть прошений о даровании земных матер альных благ прот вореч т хр ст анской эт ке) пр первом прочтен ст хотворен я может показаться рон ческ м, чему, кстат , способствует р тм ко-мелод ческая орган зац я (несерьезная нтона-ция создается вольно сочетающимися строками разностопного ямба), но градуальное выстра ван е собственно мольбы указывает на то, что перед нами - не пародия, а создаваемая «от противного» «моя молитва». Действ тельно, л р ческ й герой готов претерпеть разного рода духовные л шен я во мя «пользы», «славы», «богатства»: «Для пользы и для славы / Пошли мне более врагов», «Дай средства жить мне без долгов; / В трудах, в бедах пошли терпенье: / Пошли, пошли скорей большое мне именье.»5. Иронический пафос, пронизывающи й мольбу, отчаст сн мается ф нальным прошен ем о будущем наказан за возможное пребыван е в гордыне:
А ежели я возгоржусь И совесть, ангела-храни теля, забуду,
То накажи меня как Каи на, Иуду;
Пусть с ли цемерами в геенне вечно буду.
Мольба, превращенная в указание, звучит дерзко, но она - результат рефлекс над словам предшествующей мол твы. Обращение к Господу с просьбой о даровании богатства (материального) немысл мо для православного человека, возн кновен е его - само по себе пр знак малодуш я, уверенность в « сполнен » просьбы бравурна, но нелепа. И появлен е в данном ряду прошен я о наказан за возможно совершенные грех вполне орган чно подсказано характером предшествующей мольбы, которая сама - грех. Впрочем, такое прошен е демонстр рует уверенность в не збежност наказан я несет функц ю закреп тельной формулы.
5 Здесь и далее текст цит. по: Измайлов А.Е. Избранные сочинения. М. : ОГИ, 2009. С. 245.
Русская классика: динамика художественных систем
Пр мечательно, что, несмотря на едва л не кощунственное содержание, в молитве А.Е. Измайлова реализуется традиционная для жанра кольцевая композ ц я, текст стро тся согласно канону. Начальные строки стихотворения: «Спас и, о Господи! меня, жену, детей, / Сестру мою, родных скренн х друзей!» - не просто открывают мол твенный д алог, но являются рем н сценц ей «общей» хода-тайственной мол твы за м р. И только третья строка ст хотворен я («Да с чест ю пройду путь правый!») может сч таться началом «моей молитвы» с ее подчеркнутой субъективностью и дерзко звучащими просьбами. Но резкость слов и интонаций молитвы А.Е. Измайлова и кажущаяся ироничность текста все же не позволяют говорить о парод йном характере мол твы - подмены хр ст анского пафоса не просход т. Между тем, нельзя не отмет ть, что «Моя мол тва» А.Е. Измайлова наход тся на пер фер жанровой разнов дност : несмотря на практически полное соответствие всем выделенным жан-рообразующ м пр знакам, она ощут мо гран ч т с парод йной мол твой.
Иным содержательным наполнен ем характер зуется «Моя молитва» И.С. Тургенева (1834-1836), в основе центральной просьбы которой леж т почт шутл вый отказ от чувства любв , точнее - от любовных отношен й. Смущающ й «робкого» поэта образ женщ ны сопрягается с мот вом скушен я, от которого следует прос ть защ -ты у Бога:
Молю тебя, мой Бог! Когда Мои ми робки ми очами Я встречу черные глаза И, осененная кудрям ,
К моей груди приляжет грудь,
О, дай мне силу оттолкнуть От себя прочь очарованье.
Молю - да жгучее лобзанье Поэта уст не оскверн т И гордый дух мой победи т Любви мятежной закли нанье6.
Пр мечательно, что в этом ст хотворен конкрет з руются как адресант («поэт», обладающ й «гордым духом»), так адресат («мой Бог»), а сама мол тва обращена в будущее (с туац я, защ ты от которой прос т л р ческ й герой, г потет чна). Нетрад ц онность молитвенного обращения, представленного по большей части лексемам и,
6 Тургенев И.С. Стихотворения и поэмы. Л. : Сов. писатель, 1970. С. 63.
Русская классика: динамика художественных систем
характерным для любовной л р к («кудр », «грудь», «очарованье», «лобзанье», «уста»), в полной мере раскрывает «Я» лирического героя, его внутренн й м р с его же «страстям ». Мольба о победе духа над любовными «заклинаниями», завершающая диалог с Богом, демонстр рует уверенность в действенност мол твенного слова станов тся своеобразной закреп тельной формулой. Вынесенное в заглав е ст хотворен я словосочетан е «моя мол тва» экспл ц рует жанровые нтенц автора, создающего субъект вную мол тву о защ те от любовного чувства.
Одной з важнейш х тем, входящей в мот вно-темат ческ й комплекс жанровой разнов дност «моя мол тва», является тема смерти. В стихотворении П. А. Вяземского «Моя молитва» (1847) при -вод тся пространное рассужден е о том, когда не страшно умереть, о не збежност смерт :
Господь, ущедри и помилуй!
Не дай мне умереть зи мой И лечь в холодную могилу Под душной крышей ледяной!
Нельзя помысл ть без спуга,
Что в землю будешь ты зарыт,
Когда мороз дерет вьюга Печально воет св ст т;
<...>
Нет, дай мне, м лосердный Боже!
Заснуть мои м последни м сном,
Когда цветет земное ложе И воздух растворен теплом.7
Мол тва станов тся своего рода результатом ф лософской рефлекс на «больную» тему одновременной защ той от страха смер-
т , о чем св детельствует ф нальное четверост ш е ст хотворен я:
Прощаясь с братом, мы пр емлем Свиданья радостный залог И гласу и з могилы внемлем,
Что Бог ж вых - мертвых Бог.
Суть молитвы П.А. Вяземского в просьбе о смерти в «удобное» время года. Пр том л р ческ й герой не только обращается к Господу со «странной» немысл мой с точк зрен я хр ст анской эт к
7 Здесь и далее текст цит. по: Русская стихотворная «молитва» XIX в.: Антология / вступ. ст., составл., примеч., библиогр. Э.М. Афанасьевой. Томск : 8ТТ, 2000. С. 141-142.
Русская классика: динамика художественных систем
мольбой, но и объясняет возможность подобного прошения, раскрывая логику своих размышлений и указывая на особую значимость просьбы (своеобразный акт духовной подготовки к посмертному бытию). Диалог с Богом ведется на равных, а сама молитва по форме сближается с жанром дружеского послан я.
Рассмотренные выше стихотворения четырех поэтов, иллюстри -рующие жанровую разновидность «моя молитва», схожи между собой экспл кац ей в заглав жанровой ном нац , но, несомненно, жанровая авторефлекс я не является ведущ м жанрообразующ м пр знаком «моей молитвы». Она значима лишь при сознательном обращении художн ка к пр нц п ально новому способу ст хотворного мол тво-словия. Т ем не менее, в творчестве русских поэтов XIX столетия обнаруживаются стихотворения, названные «Молитва», но существенно отличающиеся от канонических образцов данного лирического жанра. Вероятно, возникшая на периферии жанра разновидность в ходе эво-люц онного процесса постепенно станов тся его ядром, нач нает осознаваться как едва л не ед нственно возможная форма существован я жанра.
Особо знач мой в ряду «мо х мол тв» является «Мол тва» М.Ю. Лермонтова («Не обвиняй меня, Всесильный.», 1829), в которой находят реал зац ю все содержательные конструкт вные пр -знак данной жанровой разнов дност . Л р ческ й герой обращается к «Всесильному» не с просьбой, а с исповедью, в которой указывает на собственную неспособность к ст нной хр ст анской мол тве, бросает вызов Богу. Мол тва оказывается самоутвержден ем л р ческого субъекта, его самооправдан ем пр знан ем сключ тельной ценности земного мира «с его страстями». Лирический герой - «творческая личность, отмеченная печатью избранничества» - «всесожигающим» «чудным пламенем», дв ж мая «жаждой песнопенья» - «неутол мой потребностью самовыражен я»8. Осознавая свою самость («я») высшей ценностью, л р ческ й герой Бога воспр н мает как л чност-ное начало, не отстоящее в горн х высях, а равное себе. Оттого д а-лог с ним приобретает характер соперничества: «струя» Божественных «ж вых речей» про грывает (в воспр ят л р ческого героя) «лаве вдохновенья». Напряженная нтонац я спора ус л вается спользо-ванием приема синтаксической анафоры: торопливо перечисляя все «то, за что» его не должен «обвинять» «Всесильный», лирический герой словно стрем тся дать характер ст ку своей собственной пр -
8 Ермоленко С.И. Религиозное чувство М.Ю. Лермонтова в лирическом выражении. С. 15-16.
Русская классика: динамика художественных систем
роды (поэта), а заодно высказать Богу свою душу, разобраться в своих противоречивых с Ним отношениях. Иронически, а вместе с тем и трагически, звучит словно бы «спонтанное» признание: «К тебе ж проникнуть я боюсь, / И часто звуком грешных песен / Я, Боже, не тебе молюсь»9. В пр знан этом, с одной стороны, звуч т острое переж -ван е отпаден я от Бога, с другой же - гордость способностью «пес-нопенья». Подобная прот вореч вость вообще свойственна л р че-скому герою М.Ю. Лермонтова, которому «нужно только одно: чтобы Всес льный пр нял его так м, каков он есть»10 (равно как весь м р). Он осознает невозможность отказа от своего дара, даже рад «спасен я». «Путь спасенья» оказывается так же «тесен» ему, как «м р
земной», бо вступлен е на него не збежно пр ведет к утрате самоидентификации личности: освободит от «страшной жажды песнопе-нья», преобратит «сердце в камень», т.е. уничтожит «я» лирического героя, что немысл мо для него. Траг зм ус л вается в ф нале ст хо-творен я: выбора пут не про сход т, прот вореч е не сн мается, вопрос о том, какой удел лучше: «страшная жажда песнопенья» во «мраке земл мог льном с ее страстям » л же «тесный путь спасенья» - остается открытым. Вызов Богу хоть звуч т (вкупе с уверенностью в силе собственного дара, который сложно будет «угасить»), но завершающая мол тву просьба, данная в форме обета, указывает на отсутств е однозначного отношен я л р ческого героя к Нему.
М.Ю. Лермонтов создает не просто «мою мол тву», но «мол тву поэта», которая, с одной стороны, прон кнута богоборческ м мот -вами («И часто звуком грешных песен / Я, Боже, не Тебе молюсь!»), явленным в экспресс вных формах, а с другой - несет в себе черты сповед покаян я. Образ «мог льного мрака» в первой част молитвы соотносится с просьбой «преобратить сердце в камень». Но установка на мол твенное преображен е душ остается не реал зо-ванной: л р ческ й герой-поэт мысл т себя равным Богу оставляет за собой право выбора пути, иронизирует над возможностью «обращения» к Богу за «спасеньем»: «От страшной жажды песнопенья / Пускай, Творец, освобожусь.».
Дерзко звучащие слова молитвы, указание на самоценность лич-ност л р ческого субъекта, напряженность нтонац , ус ленная мперат вная модальность, характер спора - показательные черты
9 Здесь и далее текст цит. по: Лермонтов М.Ю. Сочинения: в 6 т. М.; Л. : Изд-во АН СССР, 1954-1957. Т. 2. С. 73.
10 Ермоленко С.И. Религиозное чувство М.Ю. Лермонтова в лирическом выражен . С. 11.
Русская классика: динамика художественных систем
«моей мол твы», которые будут акт вно воспр няты русск м поэтами XX в., наряду с единственно возможным отношением человека-творца (поэта) к Богу-Творцу - как равного к равному. А возни кшая на пер фер жанра как нд в дуально-авторская форма поэт ческого молитвословия «моя молитва», ставшая уже к середине XIX столетия одной з самых распространенных жанровых разнов дностей ст хо-творной мол твы, постепенно обретет статус жанрового ядра начнет осознаваться как основная форма поэтического молитвенного диалога в творчестве русских поэтов XX века.
