CC BY
34
УДК 821.161.1-192(Третьяков Д.) ББК Ш33(2Рос=Рус)64-8,445 Код ВАК 10.01.08 ГРНТИ 17.07.25
С. Ф. МЕРКУШОВ
Тверь
ЖАНР «ЮЖНОЙ ГОТИКИ» В ТВОРЧЕСТВЕ ДЕНИСА ТРЕТЬЯКОВА («ЦЕРКОВЬ ДЕТСТВА»). «ТОПОЛОГИЧЕСКИЙ» АСПЕКТ
Аннотация. Речь в статье пойдёт о творчестве Дениса Третьякова в рамках группы «Церковь детства», поскольку этот его проект представляется нам в данный момент вполне сложившимся художественно и идеологически. На наш взгляд, жанр «южной готики», традиционно соотносимый с эпической американской прозой, может бытовать в песенной лирике, причём в отечественной (отметим, что уже состоялись результативные попытки анализа жанра антиутопии как лирического [3; 6]). Данный опыт предпринимается с намерением это подтвердить, рассмотрев «топологический» (от математического термина «топология», обозначающего явление непрерывности и константности пространства при его одновременной деформации) сегмент отдельных текстов Дениса Третьякова.
Ключевые слова: южная готика; донской рок; рок-поэзия; рок-поэты; поэтическое творчество; поэтические жанры; поэтические тексты.
Сведения об авторе: Меркушов Станислав Фёдорович, кандидат филологических наук, соискатель кафедры журналистики, рекламы и связей с общественностью, Тверской государственный университет.
Контакты: 170100, Тверь, ул. Желябова, 33; stas2305@gmail.com.
S. F. MERKUSHOV
Tver
THE GENRE OF "SOUTHERN GOTHIC" IN THE WORKS OF DENIS TRETYAKOV ("THE CHURCH OF CHILDHOOD"). THE "TOPOLOGICAL" ASPECT
Abstract. The article will focus on the work of Denis Tretyakov in the framework of the group "The Church of Childhood", since this project of his seems to us at the moment quite established artistically and ideologically. In our opinion, the genre of "southern Gothic", traditionally correlated with epic American prose, can exist in song lyrics and in domestic ones (note that there have already been successful attempts to analyze the genre of dystopia as lyrical [3; 6]). This experiment is undertaken with the intention of confirming this by considering the "topological" (from the mathematical term "topology", which denotes the phenomenon of continuity and constancy of space with its simultaneous deformation) segment of individual texts by Denis Tretyakov.
Keywords: southern gothic; Don rock; rock poetry; rock poets; poetry; poetry genres; poetic texts.
About the author: Merkushov Stanislav Fedorovich, Candidate of Philology, Applicant of Journalism, Advertising and Public Relations Department, Tver State University.
© Меркушов С. Ф., 2021
Жанр «южной готики» долго связывали с романистикой и новеллистикой юга США, с писателями-южанами, среди которых весьма именитые, известные в мире, в том числе лауреаты Нобелевской премии по литературе (Уильям Фолкнер, Трумен Капоте, Фланнери О'Коннор, Карсон Маккалерс, Харпер Ли и др.). К «южной готике» чаще всего относили литературные тексты крупных форм, традиционно референтные конкретному времени, специфическим героям, мотивам и сюжету, всегда развивающемуся в определённом территориальном пространстве. Причём в американских [18] и отечественных [10] исследованиях сложилось устойчивое понимание дихотомии «западной» и «южной» литературы США, продиктованной политической ситуацией, связанной с разного рода расхождениями между Севером и Югом, выраженными прежде всего в особенностях духовно-культурного развития.
У. С. Ахмедова, исследуя новеллистику Фланнери О'Коннор, предлагает следующее определение «южной готики»: «...синтез реалистической достоверности и абсурда, психологизма в стиле "horror" и причудливых гротесков с их тягой к эффекту "macabre"» [1, с. 52]. Но понятие «южная готика» не может быть характеристикой только прозы, причём американской, так же, как и термин «жанр» не монополизирован исключительно художественной литературой. В процессе своего развития жанр «южной готики» (как и любой другой) трансформировался, «перерос» чисто литературные рамки и локализовался в кинематографе. Параллельно с классическими экранизациями центральных текстов жанра конца 50-х гг. прошлого столетия (к примеру, киноверсии романов Уильяма Фолкнера, сделанные ещё при жизни писателя («Запятнанные ангелы» Дугласа Сирка, «Долгое жаркое лето» и «Шум и ярость» Мартина Ритта) существуют новые версии («Шум и ярость» Джеймса Франко). Постановщиками трактуются тексты признанного наследника Фолкнера Кормака Маккарти (наряду с прославленным фильмом «Старикам тут не место» братьев Коэн, -«Дитя божье» Джеймса Франко, «Неукротимые сердца» Билли Боба Торнтона). «Южная готика» переходит теперь и в весьма востребованный сериальный формат (сериалы производства студии HBO, - «Настоящий детектив» (1 сезон, 2014 г.), «Острые предметы» (2018 г.) и т. п.). Однако, как видим, все эти явления принадлежат к американской культуре. Между тем отечественные кинорежиссёры 1990-х гг. активно обращались к «южноготическому» материалу: Валерий Тодоровский (дебютный фильм «Катафалк» (1990) снят по новелле Фланнери О'Коннор «Береги чужую жизнь - спасёшь свою!»); Никита Тягунов (первый и единственный художественный фильм «Нога» (1991) - специфическая экранизация одноимённого рассказа Уильяма Фолкнера); Михаил Кац (фильм «Хромые внидут первыми» (1993) по мотивам двух рассказов Фланнери О'Коннор -одноимённому и «Хорошего человека найти не легко»). В эстетической сфере преимущественно в кризисное время активизируется внимание к предельному, пограничному художественному контексту, чем, должно
быть, и обусловливается интерес к «южной готике», где экстремальная тематика и проблематика в изобилии.
Таким образом, как мы успели заявить, похоже, что «южная готика» довольно стремительно теряет свою сакраментальную принадлежность исключительно к американской литературе / культуре, а тем более и, собственно, к прозаическому / печатному нарративу. Если говорить о рок-группах, так или иначе «музыкально» примыкающих к жанру «южной готики»1, то в памяти первым делом возникают американские «южные» ансамбли, начиная с «золотого» века рока - 1960-х («Creedence Clearwater Revival», «The Allman Brothers Band») - и заканчивая нашим временем («The Black Angels»). Но кажется, что музыкально-текстовый «исток» и отдельных советско-российских исполнителей, при всей их самобытности и нацеленности на отечественную культурную парадигму - именно там, на американском Юге2. К блюз-року, в том числе техасскому, луизианскому и пр. (Стиви Рэй Вон, Джонни Винтер, Дженис Джоплин) изначально тяготели такие классические группы русского рока, как «Машина времени», «Зоопарк», позднее «Шанхай», «Крематорий», «Умка и Броневичок» и др. (в текстуальном плане «готику» здесь можно найти у двух последних, особенно у «Крематория»).
Однако, с нашей точки зрения, рассматриваемый рок-жанр «южной готики» гипотетически мог и может реализовываться не только в русской рок-музыке как таковой, но непосредственно территориально - на юге СССР / России. Помимо привычных рок-формаций - московской, ленинградской / петербургской, уральской, сибирской - функционирует ещё и донская формация. Сюда можно отнести группы, ранее сосредоточенные вокруг Ростовского рок-клуба, а после его закрытия в начале 1990-х гг. существовавшие автономно: «Зазеркалье», «Пекин Роу-Роу», «Площадь согласия», «Там! Нет ничего», «Театр менестрелей», «Элен», и др. Позже появились «М.Я.С.О.», «Запрещённые барабанщики» и «Церковь детства». Для всех этих групп в музыкально-стилевом плане характерны эклектичность и мозаичность, с преобладанием панка, фолка и шансона, а в текстуальном тематическом - эксперимент, психоделия, устно-поэтический компонент, мистика, метафизика3. Отдельные из приведённых рок-команд
1 Всё-таки типичные британские готические группы - это другое, связь с американской традицией здесь опосредованная. Скорее, идеологи «Siouxsie & Banshees», «Joy Division», «Sisters of Mercy», «Bauhaus» черпали вдохновение из характерной (не южной) готической/«ужасной» эстетики - как британской/ирландской (Мери Шелли, Метьюрин, Стокер), так и в целом европейской (Гофман, Майринк, Перуц), но и американской (По, Бирс, Чамберс, Лавкрафт).
2 Подчеркнём, что по резонному мнению музыковедов, генеалогия рока восходит к направлениям, возникшим на юге США (кантри, блюз, рокабилли и т. п.), и исполнителям-южанам (Элвис Пресли, Литтл Ричард, Бо Диддли, Джерри Ли Льюис и др.) [4, с. 5-6].
3 «Сектор Газа» в силу местоположения города Воронежа также отнесём к донской локации рока. С 1999 г. Василием Гончаровым реализуется созданный в Ростове-на-Дону проект «Че-боза», ориентированный, на наш взгляд, на брит-поп и британскую инди-сцену. Сольный творческий акт в роли Васи Обломова кажется более приближенным к донской основе, хотя,
вполне соответствуют определению «южная готика». К примеру, сравнительно недавно распавшаяся «Зазеркалье», с нашей точки зрения, отчасти попадает под это обозначение со своей гротескной, откровенной, тёмной романтической эстетикой. Но подробно говорить будем всё же о другом.
Денис Третьяков - идеолог группы «Церковь детства», создатель и основной автор сайд-проектов «Братья Тузловы» и «Крот». Он профессионально занимается ритуальной магией, пишет пьесы и принимает участие в их постановке. При личном его содействии совместно с режиссёром ростовского театра «18+» Юрием Муравицким была подготовлена опера «Это любовь» по пьесе Виктории Бабкиной «Туз кубков - это любовь». Отнесение песенного творчества Дениса Третьякова к «южной готике» обусловлено в первую очередь несколькими «внешними» факторами. Денис Третьяков - уроженец и житель российского юга: родом из Новочеркасска, сейчас проживает в Ростове-на-Дону. Такое уточнение принципиально: полагаем, что южные части любой территории наделены особой спецификой, в нашем случае юг российский и юг американский вполне соотносимы. Заниматься социологическим исследованием мы не будем, тем более разница между жизнью небольшого города и столицы известна. Заметим только, что юг как таковой - это часть всякой провинции, возможно, наиболее концентрированная её часть. Ключевые мотивы американской «южной готики» обусловлены не только американской историей -в значительной степени, событийной канвой борьбы между Севером и Югом. Здесь много социально детерминированной тематики: расизм, нищета, насилие, кровосмешение на фоне отчуждения и безумия как следствия тотального консерватизма получают репрезентацию прежде всего через использование нестандартных художественных приёмов, связанных с общей символизацией, трансцендентностью, нередко сюжетной абсурди-зацией, но всегда с повышенным вниманием авторов к религиозным аспектам пуританского общества. В СССР / России социально-политическая атрибуция схожа: территории юга исторически неоднократно превращались в поля боевых действий, отголоски «советскости» в южных деревнях и маленьких городах слышны по сей день, интерес к религиозным сторонам жизни сохраняется здесь не только среди лиц так называемого «третьего» возраста. Кроме того, юг насквозь мистичен, что продиктовано в Америке остаточными явлениями причудливого сочетания закосневшего протестантизма и африканских верований чернокожих рабов; в СССР / России - оригинальной комбинацией атеистических тенденций и православно-языческого синкретизма. Одним словом, как сказал сам Денис Тре-
конечно, он очевидно космополитичен. Вообще, надо сказать, «донская волна» весьма и весьма разнообразна, здесь можно найти всё: начиная с обозначенных направлений и заканчивая типично британским пост-панком («Motorama») и электронным авангардом («Papa Srapa»). Особняком по отношению к донскому року стоят советско-украинские группы («Товарищ», «Раббота ХО» и пр.).
тьяков, «Провинция осталась такой же, и "Церковь детства" - группа, которая эту историю отражает» [9].
Следует сказать несколько слов об особой концепции строения мироздания, предлагаемой Денисом Третьяковым. Она базируется на некоем, с нашей точки зрения, неогностицизме, фундаментально синкретическом, включающем в себя несколько как традиционных гностических, так и индивидуально-авторских аспектов, выраженных в общей идеологии так называемого «кроторианства». «Мир несовершенен по той причине, что Бог, когда создавал его - а делал он это для детей, потому что взрослые должны стареть, обжираться в своих ресторанах, трахаться и умирать, - был слеп. В слепоте своей, может быть, он даже безумен, но он не плох и не хорош. Он не отличает добро от зла, потому что не ведает, что творит. Всё зло в мире - от его слепоты» [9], - вот основные постулаты концепции Третьякова, которая легла в основу идеологии «Церкви детства». Во-первых, получается, что всё материально существующее создано «Кротом», он творец / отец вселенной, изначально сформированной для детей. Дети так или иначе вступают в конфронтацию со взрослыми - осознанно и неосознанно, активно и нет. Во многом такая рецепция коррелирует со стратегиями авторов «южной готики»1. К примеру, в романе Харпер Ли «Убить пересмешника» проводится мысль о том, что дети изначально наделены осознанием истины, а иллюзии и предрассудки формируются под влиянием взрослых. Теория Третьякова обнаруживает содержательную связь с романом Глендо-на Суортхаута «Благослови зверей и детей», близком к южноготическим. Действие там развивается в штате Аризона, расположенном на юго-западе США, повествование ведётся о детях, не просто пытающихся спасти истребляемых бизонов, но, по сути, объявивших войну взрослому миру. Кроме того, творчество Дениса Третьякова, думается, стихийно стало «дериватом» творчества Фланнери О'Коннор, в частности, образно-семантическая система новеллы «Река» более чем очевидно взаимодействует с ним. В плане генетических связей с отечественными авторами, полагаем, среди первых следует назвать имена Юрия Мамлеева, Евгения Головина (особенно в таких песнях, как «Дьявол», «Делай что хочешь» и др.), среди поэтов - также прежде всего участника «Южинского кружка» - Владимира Ковенацкого
1 Конечно, такая рецепция - непримиримого конфликта с взрослым миром - характерна для всего экзистенциального фланга в отечественном роке. Прежде всего флагман (с нашей точки зрения) этого направления Егор Летов довольно однозначно определял своё творчество: «Я не думаю, что мои песни - песни взрослого человека. Мои песни - это песни животного. Это песни... какого-то ребёнка, которого довели до состояния, когда он автомат в руки взял, скажем так» [7]. А вот высказывание Дениса Третьякова о московском «формейшене» (о «Соломенных енотах», «Ожоге», «Банде четырёх», «Лисичкином хлебе» и др.): «Точно так же "московский формейшен" - это песни московских рассерженных подростков» [9]. Бесспорно, это противостояние двух миров актуализировано и обострено уже в «классическом» западном панк-роке («Ramones», «Sex Pistols», «Die Toten Hosen», «The Ex» и мн. др.).
(в репертуаре «Церкви детства» есть песня на его адаптированные стихи «Человек с головою коня»1).
Скажем о часто исполняемой «Церковью детства» в ранний период на концертах и вошедшей в альбом группы песне «Последнее лето детства (Мама)» [15]. Текстуально она представляет собой сделанный самим Третьяковым перевод американской народной песни, где «южноготическая» семиосфера приобретает «сквозное» значение. В других композициях репертуара «Церкви детства» наряду с заголовочным комплексом действуют характерные знаковые системы с отсылками к семиотическому пространству «южной готики» (к примеру, «Розовое мыло (кантри для Леночки)», «Кантри о мальчике Джоне»). Заметим, что важную роль в становлении Дениса Третьякова как музыканта сыграла Анна Герасимова («Умка»)2, организовывавшая первые его сольные концерты. Ориентирами Дениса Третьякова как регента «Церкви детства» и весьма осведомлённого в музыкальном плане человека также стали, по всей видимости, такие исполнители американского юга, как «The Residents» и «Jandek» (по крайней мере, в психоэмоциональном отношении, поскольку в «Церкви детства» доминирует мелодическое звучание (шансон, романс, вальс, авторская песня и т. п. - так называемая «параллельная эстрада») в пику авангардистскому). Подчеркнём, что переход «The Residents» в конце ХХ в. к «авангарду с человеческим лицом» был творчески воспринят Третьяковым: мотивы их композиции «Honey Bear» стали основой самостоятельного произведения «Церкви детства» -«Русский медведь / Russian Bear».
В классических «южных» текстах часто присутствуют конкретные локально-темпоральные измерения, которые приобретают универсальный характер: масштабы места и времени действия всё равно в конечном итоге принимают вселенское, космическое значение. Наиболее показателен данный аспект у Уильяма Фолкнера - его мифический округ Йокнапатофа именно ввиду своей «вымышленности» глобализируется, фактор условности, как бы отсутствие «настоящей», реальной арены, начинает восприниматься трансцендентно - везде и нигде, всегда и никогда.
1 В этот ассоциативный ряд могут быть включены имена чинарей / обэриутов, в частности Леонида Липавского, Александра Введенского, Николая Олейникова (последний даже родился на русском юге, в станице Каменской Ростовской области; как и Денис Третьяков, в казачьей семье). «Голый» взгляд, детское мировосприятие были характерны для их эстетики и для них самих. Лубочность и карнавальность, антропоморфизм животных и насекомых, общий интерес к абсурду, магии и эзотерике как основные отличительные черты жизнетворче-ства названных художников доминируют и у Дениса Третьякова.
2 Она, наверное, одна из наиболее последовательных отечественных сторонников характерного для юга США блюзового и психоделического «звучания», наряду с опять-таки московскими «Звуками МУ» (Денис Третьяков упоминал в своих интервью Петра Мамонова [9]). Курс на американскую психоделию, с некоторыми модификациями, свойствен «Звукам МУ» в 1980-90-е: именно по отношению к этой группе впервые в СССР было применено определение «психоделический рок», который как явление получил широкое распространение в Америке и в том числе в южных штатах.
У Третьякова то же: реальные номинации топоса в песнях «Церкви детства» редки, однако реципиент обнаруживает, что речь идёт о той же провинции - всей России - «Третьей столице» по Александру Башлачё-ву [8, с. 493]. Причём её привычные пространственные параметры нередко сужаются до «города», «посёлка», «района», «улицы», «двора», «дома», «квартиры»1 («Пух», «Урожай», «В нашем позалупленном дворе», «Гав», «Белые крылья», «История мадмуазель О.», «Russian Bear» и др.).
Но одновременно эта «Третья столица» разрастается до размеров, превосходящих Мироздание.
Так, к примеру, в двустишии
мы летели тучею грозовой над голубым простором дона мы звенели тьмою египетской крыльями бога абаддона2 «Саранча» [16]
за счёт библейских аллюзий, эксплицирующих египетские казни, создаётся символически наполненный образ Дона как космической, мировой реки (возможно, реки смерти, ср. с песней «Поворот на Дон», исполняемой на концертах, или романсом «Мы были молоды» из программы «Братьев Туз-ловых»). Речь здесь идёт о трёх из десяти египетских казней, насылаемых богом-отцом за отказ египетского фараона отпустить евреев (знаменитый «Исход»): гром и молнии («тучею грозовой»), тьма («Тьмою египетской») и, собственно, нашествие саранчи («крыльями бога Абаддона»). На протяжении всего текста песни идут явные и неявные реминисценции к остальным казням из этих десяти. Танатологическая образная система характерна для всех песен Дениса Третьякова, - без исключения.
Или четверостишие
в этот час думаю нежно о вас
пусть вам приснится чёрное море и гостеприимный кавказ там где ты воспоминания чисты
пусть же в огне очищающем сгинут столичные ваши понты «Свинарка и пастух» [14]
обнаруживает гораздо менее заметный намёк на ветхозаветный сюжет о Всемирном потопе. Как раз в двух импликатурах - топографических индикаторах («Чёрное море» и «Кавказ») - наблюдаем аллегорию этого наказания бога-отца. «Чёрное море» как локус начала Всемирного потопа, «Кавказ» - как локус его завершения (гора Арарат, где Ноев ковчег сел на мель, находится в горной системе Малого Кавказа, несмотря на нынешнюю свою территориальную принадлежность к Турецкому государству). Инте-
1 Процитируем ещё Дениса Третьякова по поводу родства «ростовского» и «московского формейшена»: «Там очень поэтические сюжеты со всеми этими Коньковом, Теплым Станом, Битцевским парком - местами, где живут герои песен Бориса Усова ["Соломенные еноты" -С.М.]. Москва у этих ребят представлена как автохтонное отгороженное пространство» [9].
2 Цитаты песен восстановлены по фонограммам альбомов «Церкви детства» и даются без знаков препинания и без традиционно маркированных букв.
ресен в такой диспозиции структурный параллелизм: через строку следует мотив «очищающего огня» (в пику «казни водой» (Кафка)), в котором будут гореть «столичные ваши понты» (в противовес «макро -провинции», репрезентированной в образах-номинациях моря и гор). Правда, как то следует из песни, казнь «весёлой столице» прибудет уже от Аллаха.
В автометапаратексте «Церкви детства» могут содержаться отсылки к конкретным локусам. Так происходит с песней «Лесополоса»: название делегирует к известным событиям, происходившим главным образом в Ростовской области в конце 1970-х - 1980-е гг. и связанным с именем Андрея Чикатило. На записи сольного концерта «В питерском 200парке» можно слышать, как Денис Третьяков, предваряя эту песню, говорит буквально следующее: «Я в городе Новочеркасске родился и жил в одном подъезде с одним человеком, потом скажу, с каким, - может, по песне вы поймёте» [12]. Затем идёт сама композиция, завершаемая словами Дениса: «Вот песня про Андрея Романовича Чикатило, моего соседа» [12]. В одном из поздних своих интервью Денис актуализирует эту информацию: «И этот человек пытался меня заманить в пионерском лагере, я давал показания по делу "Лесополоса"» [9].
Свойственна лирике Дениса Третьякова в аспекте жанра «южной готики» крайняя частотность имён собственных, несущих огромный семантический заряд. Антропонимика песен «Церкви детства» имеет весьма обширный автобиографический смысловой слой, который подтверждается автометапартекстом. Так, песня «Маша» предваряется на альбоме-концертнике «Минные поля» фразой Дениса Третьякова: «Это реальная Маша была...» [15], что отсылает к автобиографическому - южному - то-посу, а тяжёлое, трагическое событие, положенное в основу условного сюжета песни, вполне может индуцироваться канонами (в релятивном смысле) жанра1. Имя «Маша» явно связуется с библейским «Мария», но в песне, тем более основанной на факте, библейская ситуация переворачивается: знаменитый сюжет рождения младенца Иисуса здесь трансформируется в сюжет суицида беременной матери. Субъективное приобретает глобальный смысл, выходит на вселенский уровень, выражаемый в невозможности появления Спасителя в мире, который уже настиг Апокалипсис.
Символизм пространства классических текстов «южной готики» оригинально моделируется в лирике «Церкви детства». Особенно репрезентативен ареальный модус двора в тексте одной из программных, как представляется, песен группы - «Заинька». Здесь есть и мистический дихото-
1 Парадоксальным образом песня «Маша» коррелирует с песней «Придёт вода» Янки Дягилевой, причём не только в практически идентичном выборе словесно-формульного оформления, но и благодаря общей биографической подоплёке. Ср., Янка: «придёт вода я буду спать» [17]; Третьяков: «спи пускай приходит газ» [15]. Причём газ и вода как способы осуществления самоубийства в данных контекстах представляются схожими в плане своих «природных» свойств (то и другое «течёт», а избыток того и другого вызывает отравление/закупорку дыхательных путей и прекращение дыхания).
мический вектор танатологического движения с одного конца на другой, где наличествуют все характерные знаки, которые не нужно объяснять1 (притом, что движение одновременно с танатологическим происходит из детского во взрослый мир):
на другом конце двора где цветы стальные на ограде там где мусора гора потому что раньше урна была рядом где стучат и бьются до конца честные но хрупкие сердца на другом конце двора не за гроши и не за награды
где облезлый чёрный кот провожает мудрым взглядом на завод идёт народ а в деревне поутру выводят стадо пушкин в няню запускает кружкой кружки дети это не игрушки на другой конец двора ты идёшь счастливый и нарядный «Заинька» [13]
Важнейшее смысловое содержание в поэтико-космогонической концепции Дениса Третьякова получает образ полей, центральный в ряде песен и воспринимаемый в качестве знака экзистенциального пути, своеобразного «крестового похода детей» (Воннегут) против взрослых, против взрослого мира, таящего массу опасностей для детских сердец, детских душ, храбрых и искренних:
у любви неведомые тропы
сколько на них ребят сколько на них девчат
оступились и порвали жопы
и попали в ад опа
у меня растоптаны ботинки
на носу очки
если ошибиться на тропинке разорвёт в куски разорвёт в куски
1 Стоит вспомнить о претекстах данного текста - об основном и о вторичном - со схожей пространственной и смысловой реализацией. Основной источник - подблюдная песня к счастью, к добру («- Заинька - / Ковыляинька! / Ковыляй, ковыляй / По чужой стороне! / [Диво ули ляду! / Кому спели, / Тому добро!]» [5, с. 288]). Её структурная и семантическая деформация осуществляется у Егора Летова: «Заинька-ковыляинька, / Ковыляй-ковыляй на чужу сторону. <.. .> / По погосту хожу / полотенце стелю» [2]. За счёт контаминации двух вариантов подблюдных песен - на счастье и на смерть - «счастье» декодируется на «смерть» / уравнивается со смертью духовной - физическая не страшна, если душа жива («счастье» нередко связывается со всякого рода изобилием и гибелью души). У Третьякова: «идёшь счастливый», а придёшь - счастье детства потеряешь, душу потеряешь («придёшь» - «сожрут») (ср. у Бориса Усова: «счастье нужно всем на свете / а не нужно только мне <...> нам с тобой не нужно счастье никогда» [11]). Отметим, что ввиду присущей Денису Третьякову текстуальной эстетике «двойного кодирования», «двойного дна», «Заинька» здесь по-лубочному ан-тропоморфирован, т. е. имеет «руки-ноги», «идёт», - подобен «ребёнку» / является «ребёнком» или сохранившим «голое» сознание, «открытые» глаза «зрелым» человеком: «если выживешь увидишь <...>». Хотя увидишь только то, как всё повторится снова, и снова, и снова. - по кругу: «как взойдёт оно [солнце] с утра над магазином» [13].
от одной улыбки минные поля минные поля
«Минные поля» [15]
Но образ полей - это и образ провинциальной безысходности, избавиться от которой можно лишь избрав путь взрослых - ложный и лживый, неверный:
но кругом лишь поля и поломанный трактор
и дорога одна по полям
но есть ещё иная жизнь
я подарю её тебе
сатане поклонись
поклонись сатане
«Иная жизнь (Страна приливов)1» [16]
Итак, подобно американской прозе жанра «южной готики», сюжеты которой развиваются на территории южных штатов США, иногда вымышленной (как округ Йокнапатофа Уильяма Фолкнера), условная фабула лирики «Церкви детства» часто корреспондирует с российским югом. В песнях обозначаются названия конкретных мест, локус узнаётся по характерным знакам, присутствующим в тексте, фигурирует в автометапаратексте, и пр. В целом же общее пространство делится на сферы пребывания детей и взрослых, а реализовываться это может на макро- и микроуровнях (т. е. «борьба бога с дьяволом» осуществляется не просто «в душах людей» (Достоевский), но между душами детей и взрослых с выходом в / за пределы мироздание/я).
Вопрос «топологии» песен «Церкви детства» неисчерпаем и эта предпринятая нами краткая практика - только старт. Категория пространства в каждой песне Дениса Третьякова может быть рассмотрена с совершенно различных точек зрения, - нередко противоположных. Мы не затронули здесь такие важные топологические области, как «тюремная», «стихийная», сфера пространства состояний. Пространственную организацию текстов возможно интерпретировать в данном случае по параметрическим характеристикам (замкнутые и разомкнутые, верхние и нижние и т. п.).
В смежных проектах топос репрезентируется также уникально. У «Братьев Тузловых» («Сказки о рыбаках и рыбках»), например, чётче «прописаны» реалии провинциального юга России, в частности, города Новочеркасска: очерчены локальные контуры - начиная с названия реки Туз-лов, в устье которой расположен город, и заканчивая семантикой предметно-объектной организации (что сильно заметно, к примеру, в композиции
1 Очевидна связь данного текста Дениса Третьякова с нео-южноготическим романом Митча Каллина «Страна приливов» (что уже ясно по совпадению названий и романа, и песни, и целого альбома), экранизированным Терри Гиллиамом, и связь эта прежде всего на уровне пространственной организации - важное значение у трёх авторов приобретает знак/образ бескрайних полей. Это тема отдельного исследования.
«Случай в Еланской»). А в проекте «Крот», полагаем, впервые в русской рок-поэзии (хотя, по всей вероятности, всё же впервые после Егора Летова с циклом «Прыг-Скок. Детские песенки») настолько выпукло представлено пространство смерти и посмертия, но фоном там - так же русский юг.
Между тем надо сказать, что зловещие места обитания русского юга, наполненные, подобно американскому, полубезумными суицидально и криминально настроенными гражданами, запуганными школьниками, тяжёлыми алкоголиками, серийными убийцами, изгоями, деклассированными элементами; параллельные вселенные, в которых царят неустроенность, тоска, мрак, духота, жара, одновременно оборачиваются в песнях Дениса Третьякова безудержным, но нечеловеческим, светом. Об этом - в следующих статьях.
Литература
1. Ахмедова, У. С. К вопросу о своеобразии гротеска в новеллистике Ф. О'Коннор / У. С. Ахмедова // Вестник Дагестанского государственного университета. - 2014. - Вып 3. - С. 52-58.
2. «Гражданская оборона». Хуй через плечо. Уникальные редкости и красоты [Фонограмма]. - 1990.
3. Доманский, Ю. В. «Насекомые» Егора Летова - лирическая антиутопия? / Ю. В. Доманский // Русская рок-поэзия: текст и контекст. - Екатеринбург, 2020. - Вып. 20. - С. 158-173.
4. Козлов, А. Рок: истоки и развитие / А. Козлов. - М. : Мега-Сервис, 1998. - 191 с.
5. Круглов, Ю. Г. Русские обрядовые песни / Ю. Г. Круглов. - М. : Высшая школа, 1989. - 320 с.
6. Кучеренко, М. «Русское поле экспериментов» Егора Летова как антиутопия в лирике / М. Кучеренко, А. Ярко // Летовский семинар. - М. : Bull Terrier Records, 2018. - С. 88-97.
7. Летов, Е. Интервью в Москве 16.05.1997 / Е. Летов. - URL: https://www.youtube.com/watch?v=0MDuQvAJKlg (дата обращения: 08.02.2021). - Текст : электронный.
8. Наумов, Л. Человек поющий / Л. Наумов. - СПб. : Амфора, 2014. -543 с.
9. Нестеренко Мария. Денис Третьяков: «У нас на юге свой "фор-мейшен"» / Мария Нестеренко. - Текст : электронный // Colta. Сайт. -URL: https://www.colta.ru/articles/music_modern/24454-denis-tretyakov-o-parallelnoy-estrade-i-globalnom-mire (дата обращения: 18.01.2021).
10. Переяшкин, В. В. Творчество американских писателей второй половины ХХ века в контексте южной литературной традиции (на материале произведений К. Маккалерс, У. Стайрона, К. Маккарти, Л. Смит) : авто-реф. дис. ... д-ра филол. наук : 10.01.03 / Переяшкин В. В. - М., 2010. -50 с.
11. «Соломенные еноты». Недостоверные данные о счастье [Фонограмма]. - 1994.
12. Третьяков Денис. В Питерском 200парке [Фонограмма]. -Выргород, 2002.
13. Третьяков Денис. Дьявол в твоём сердце [Фонограмма]. - Выргород, 2012.
14. «Церковь детства». К святым местам [Фонограмма]. - Выргород, 2015.
15. «Церковь детства». Минные поля [Фонограмма]. - Выргород, 2004.
16. «Церковь детства». Страна приливов (Госархивы) [Фонограмма]. -Выргород, 2017.
17. Янка. Стыд и срам [Фонограмма]. - Хор, 2000.
18. Bassett, J. E. Defining Southern Literature / J. E. Bassett. - Medison, Teaneck : Fairleigh Dickinson University Press, 1997. - 455 p.
