CC BY
112
ВЕСТНИК УДМУРТСКОГО УНИВЕРСИТЕТА
155
ФИЛОЛОГИЧЕСКИЕ НАУКИ 2007. №5 (1)
УДК 821.511.131-3(045) Л.П. Федорова
ЖАНР ВОСПОМИНАНИЙ В СОВРЕМЕННОЙ УДМУРТСКОЙ ЖЕНСКОЙ ПРОЗЕ
Рассматривается развитие удмуртской женской мемуарно-автобиографической прозы конца ХХ в., выявляются причины активизации «литературы факта» в этот период, исследуется поэтика удмуртской женской мемуарной прозы, освещается индивидуальная манера воспоминаний А. Конюховой, Г. Романовой, С. Пушиной-Благининой.
Ключевые слова: удмуртская женская проза, мемуарно-автобиографическая проза, жанр воспоминаний, поэтика мемуаров.
В современном удмуртском литературном процессе особое место занимает женская литература. Следует заметить, что именно в конце XX столетия она достигла особого успеха, не случайно некоторые ученые называют 19802000-е гг. периодом ренессанса женской поэзии. Современные женщины-писатели получили признание не после заката их творчества, а с выходом первых сборников. Развитие женской литературы можно сравнить с раскрытием бутона цветка, который скромно рос на обочине дороги (у дороги), но из-за не очень благоприятных причин не мог распуститься. В этом плане символично название поэтического сборника первой удмуртской поэтессы Ашальчи Оки «Сюрес дурын» («У дороги»). В течение ХХ столетия изменились гендерные стереотипы, во всем мире общественное мнение признало женское письмо, которое на протяжении многих столетий и десятилетий считалось второсортным.
В современной удмуртской литературе наиболее плодотворно развивается лирика - это поэзия Людмилы Кутяновой, Татьяны Черновой, Аллы Кузнецовой, Галины Романовой, Любови Тихоновой, Ольги Ведровой, Люзы Бадретдиновой и др. Каждая из названных поэтесс индивидуально неповторима, неподражаема. Отчасти такой успех можно объяснить тем, что лирические традиции в удмуртской литературе были заложены еще в 1920-е гг. Ашальчи Оки, их активное развитие продолжилось в 60-е гг.
По справедливому замечанию Катриони Келли женщины относительно свободно творили в области лирики и автобиографии, проза была монополизирована мужчинами. Социокультурная ситуация 80-90-х гг. ХХ столетия создала благоприятные условия для творчества женщин в области прозы. Опубликовав первые сборники рассказов и повестей, непривычно громко заявили о себе Л. Нянькина («Ваёбыж кар» - «Ласточкино гнездо», 1996), Г. Романова («Выль кен» - «Невеста», 1991), Р. Игнатьева («Ческыт зыно сясь-каос» - «Сладко пахнущие цветы», 1995), С. Пушина-Благинина («Исповедь грешницы, или Я - удмуртка», 1996), Лия Малых («Эктйсь кизили» - «Тан-
цующая звездочка», 1997). Новаторство прозы женщин проявилось, в первую очередь, в проблематике произведений: душевный кризис деревенского человека в современном городе, нравственные последствия потери родового гнезда молодым поколением, чье детство прошло в так называемых неперспективных деревнях, которые были снесены в 70-е гг., проституция, пьянство, наркомания, бессмысленность локальных войн, нравственное здоровье молодежи, материнство и аборты. Главные герои названных произведений - женщины, чаще всего имеющие драматическую судьбу.
В области прозы наиболее активно работает Римма Игнатьева, динамично осваивающая новые для удмуртской женской прозы жанры. В последние годы она опубликовала в республиканских журналах повести «Беромем яратон» («Запоздалая любовь»), «Бубыли» («Бабочка»), «Чилекъян-ворекъян» («Гремит-сверкает»), «Сьолыклэн емышез» («Плод греха»), «Кион котьку сютэм» («Ненасытный волк»), «Оксилэн сюлмаськонъёсыз» («Заботы Окси»), печатается роман «Игнаш сайкемын» («Делянка Игната»).
В отличие от русской и других национальных литератур в удмуртской прозе очень мало детективов и любовных романов. Это можно отчасти объяснить и традициями удмуртской литературы в целом.
На сломе эпох в удмуртскую литературу, как и в российскую, вошла в моду «литература факта». В конце 90-х гг. опубликованы разножанровые воспоминания А. Конюховой «Шудтэм шуд» («Трудное счастье», 1996), С. Пушиной-Благининой «Исповедь грешницы, или Я - удмуртка» (1996), «Записки новой удмуртки» (1997), Г. Романовой «Жужыт-жужыт гурезе» («Моя высокая гора», 2000) и др. Для воссоздания общей картины литературного процесса следует отметить, что мемуарная проза в этот период популярна и среди писателей- мужчин, изданы книги Петра Чернова «Егит дыр кырзанъёс» («Песни молодости», 1998), М. Атаманова «Мой путь в Библию» (1999), Ульфата Бадретдинова «Шордин» (2004) и др.
По мнению Марины Балиной в основе повального увлечения «литературой факта» лежит недоверие к истории, к тому, что принято называть «историческим документом» [2. С. 4]. Если в прежние времена мемуаристика была, как правило, либо привилегией советского официоза, либо правом научного официоза, то сейчас «вспоминают» многие. Интерес и даже потребность в non fiction, в отличие от обезличенной «правды» документа, обусловлены, по-видимому, интересом к личной истории, к индивидуальному факту, к биографии конкретных людей. На смену универсальному опыту жизни приходит опыт индивидуальный.
С. Гандлевский отмечает, что в последние годы чрезвычайно выросла в цене реальность, поскольку более семи десятилетий страна жила в воображаемом мире, по логике дурного сновидения. При советском режиме действительность, так называемая «проза жизни, была по существу под запретом, теперь она стала на какое-то время желанней и поэтичней самой поэзии и вымысла» [2. С. 15]. Сегодня истина не хочет воплощения в беллетристической форме, вообще сторонится вымысла в традиционном понимании. Сейчас, по мнению С. Гандлевского, время прямого, непосредственного высказывания. Время от
времени человечество меняет способы самовыражения. Воспоминания, то есть реконструкция себя в текущей культурной и исторической ситуации, представляют интерес прежде всего с точки зрения того, как и что вспоминают авторы, в нашем случае женщины, зачем и какими средствами. Но прежде чем приступить к анализу удмуртской женской мемуарной прозы, уточним отдельные жанровые проблемы, особо в них не углубляясь.
Участники круглого стола «Мемуары на сломе эпох» отмечают, что «граница между автобиографическим повествованием и мемуарами зыбка и расплывчата. И все же в автобиографическом сочинении художественный вымысел допустим и порой просто необходим» [3. С. 4]. От мемуаров читатель ожидает фактической точности, но факт, считают литераторы, - это не только дата, событие, но и впечатление. Именно впечатление, предполагают многие исследователи, есть суверенная область мемуаров - наиболее личного документа эпохи. Так, А. Тартаковский отмечает, что мемуаристика всецело ориентирована на воссоздание исторически конкретной, реально бывшей действительности с индивидуальным ощущением эпохи в целом [7]. Ученые единодушны в том, что в мемуарах возможна любая степень обобщения, типизации, психологического проникновения в душевный мир человека, за исключением той, где участвует вымысел как осознанная творческая установка [7]. С этой точки зрения жанр исследуемых нами воспоминаний можно обозначить как мемуарную прозу.
Художественной выразительностью, образностью отличаются воспоминания Г. Романовой, публицистичностью - С. Пушиной-Благининой, достоверностью и емкостью информации - А. Конюховой. Определяющим вектором организации повествования в воспоминаниях А. Конюховой является человек и история, Г. Романовой - человек и реальность, мистика (миф), С. Пушиной-Благининой - человек и общество (социум).
А. Конюхова. Воспоминания А. Конюховой «Шудтэм шуд» [1] - книга о жизни человека, преданно служившего Родине, отдавшего все силы, знания делу просвещения народа, в любых обстоятельствах превыше всего ставившего труд на благо общества. Это судьба удмуртской интеллигенции первого послереволюционного поколения, которой удалось выжить в трагических событиях первой половины XX столетия. Многие страницы повести - это история становления личности, рассказ о страданиях и мужании молодой женщины. На долю рассказчицы действительно выпало много испытаний. Родилась она на пепелище дома после пожара в деревне в 1911 г. В гражданскую войну семья потеряла сыновей, в годы коллективизации отца раскулачили. После этого семья временно распалась, начались скитания героини.
Каждая глава книги (их 24) - значимая страница биографии героини, которая тесно связана с историей страны. Главы имеют завершенный характер. Исторические события, повлиявшие на судьбу героини, являются структурообразующим элементом воспоминаний: «Кышкыт ар» («Страшный год»), «Колхозъёс кылдыку» («В период образования колхозов»), «Отечественной война» («Отечественная война») и т.д. Первая глава книги представляет собой экскурс в глубокую древность, в историю рода Будиных. Заклю-
чительная, 24-я глава - своеобразное подведение итогов многострадальной и славной жизни большого рода Будиных. Родовое начало является главенствующим в историческом самосознании А. Конюховой.
В воспоминаниях А. Конюховой калейдоскопично проходят многие яркие личности эпохи, представители удмуртской интеллигенции (ученые, работники культуры, общественные деятели), но автор мемуаров не акцентирует внимания на перипетиях их судеб, не создает их развернутых портретов. Лишь Михаилу Петрову посвящена отдельная глава, что, безусловно, связано с женскими симпатиями героини к писателю. О других современниках нет обстоятельных рассказов, они изображены без особых подробностей: через портрет-впечатление, фиксацию жестов, посредством воспроизводимых разговоров-диалогов, косвенной речи (так представлены коллектив издательства, коллектив школы, участники совещаний). Автор сделала установку на изображение своего рода, своей судьбы, то есть на акт осознания себя и родных в потоке истории. Это прослеживается и в структуре повествования: в системе речевых структур персонажей в их соотношении с повествователем, рассказчиком или рассказчиками. Сама природа мемуаров - рассказа о своей жизни - требовала использования в качестве устойчивой композиционно-речевой формы повествования от первого лица. Она стала доминирующей в воспоминаниях А. Конюховой. Повествование от «я» начинается в третьей главе книги, с той поры как рассказчица, 6-летняя героиня, хорошо помнит себя. При описании совместных действий героини и близких к ней лиц часто используется форма «мы», в целях типизации, указания на широкий круг действующих лиц. Рассказ о рождении А. Конюховой (о драме семьи в год рождения героини, о пожаре в деревне Уд-Лем, о жизни на «пепелище») передан в форме прямой речи бабушки героини воспоминаний.
Для мемуаров А. Конюховой характерна диалогизация повествования. Воспроизводимые диалоги включают в себя чужую речь, связанную с ассоциативным, часто импульсивно-фрагментарным припоминанием. Личная жизнь героини неотделима от судьбы братьев и сестер. В драматические моменты она черпала силы и получала вдохновенье в своей «родовой» семье. Они, братья и сестры Будины, выживали, творили сообща, вместе.
Г. Романова. Композиционно в воспоминаниях Г. Романовой [5] можно выделить две части. В первой части сюжетообразующими элементами являются образы людей, встречи, фрагментарные эпизоды, которые оставили неизгладимый след в душе героини. Первый круг - родители, родительский дом, односельчане. В рассказе о них на первом месте ощущение чувства долга перед ними, а не документальная фактура.
В главах «Яблок» («Яблоко»), «Катьыр корка» («Дом Катерины»), «Етйн» («Лен») автор немногословно и живописно воссоздает эпизоды нелегкого детства и отрочества, и порой здесь достаточно отдельных реплик для раскрытия характеров героев. Особое место в раскрытии женских образов занимает песня, посредством которой передается мироощущение, философия героев. Подкупает доброе и теплое отношение рассказчицы к людям, которые не всегда были к ней добры. В оценке людей, событий слышатся отзвуки го-
лоса бабушки и мамы - автора воспоминаний. В автобиографическом цикле рассказов воссоздана география детства, юности и зрелого периода героини, значимые места в ее жизни (Ваньканюк, Юбербам, Школае сюрес, Сьод ты, Машиностроитель). Все это так или иначе связано с образом «Жужыт-жужыт гурезе». Эти топонимические образы представляют собой своеобразные «ступени» восхождения на высокую гору жизни.
Центральная тема в женских автобиографиях - тема счастья. Она часто звучит и в названиях: А. Колесникова - «Мон шудо» («Я счастливая», 1963), А. Конюхова - «Шудтэм шуд» («Трудное счастье»). Г. Романова эту тему в заглавии книги не обозначила, но вторую часть цикла рассказов назвала «Шудбур-а, адзон-а» («Счастье ли, рок ли»). Героиня рассказывает, размышляет о семейной жизни, о ежедневной совместной жизни с поэтом. Свое «я» начинающая поэтесса подавляла, она служила большому удмуртскому поэту Владимиру Романову. Поиск женского счастья, семейная драма и в то же время безграничная вера в людей, прежде всего, в мужчин - суть второй части книги. Своему становлению как поэтессы рассказчица уделяет совсем мало внимания. Для женщины, видимо, важнее благополучие семьи, нежели служебная карьера.
Видение мира героини-рассказчицы отличает мистичность ее сознания. В воспоминаниях героини часты эпизоды с привидениями, которые всплывают в переломные моменты жизни. События, которые не свершились в жизни героини, живут и всплывают в ее взрослой памяти как привидения (например, образ красивой женщины в красном платье), пронесенные ею через всю жизнь.
С. Пушина-Благинина. В «Исповеди грешницы» и «Записках новой удмуртки» С. Пушина-Благинина рассказывает о былом и настоящем. Большое место занимают события и похождения двадцатилетней давности. В центре повествования «Записок» - острые этносоциальные и этнополитические проблемы современности: национальный лидер и власть, власть и национальные общественные организации, глобализация и национальный менталитет. Это, прежде всего, публицистические размышления о времени и о себе, о современной социальной и культурной ситуации в республике и стране, это «история нашего времени»: «Итак, содержанием данной книги будут анализ и сопоставление взаимоотношений личности Тельца с самыми различными людьми, с которыми мне довелось общаться (и приятно, и не очень) в течение последних 4 лет» [4. С. 10]. Зачастую С. Пушина-Благинина в оценке политической ситуации выражает мнение оппозиционального большинства. Автор прямолинейно, без оглядки представляет свое видение и оценку руководителей республики, коллег по перу, в ее взглядах много сарказма, подколов, уверенности в своей правоте. Одновременно она не боится говорить и о себе беспощадную, а порой даже циничную правду. В то же время чувствуется стремление автора обелить себя, обвиняя других.
География воспоминаний С. Пушиной-Благининой простирается далеко за пределы Удмуртии, героиней движет поиск себя, желание самоутвердиться в этом мире. Вопреки всем обстоятельствам рассказчица сама творит
свою судьбу, хотя считает и верит, что ее судьба была определена датой появления на свет. Не случайно она знакомит читателя со своим гороскопом.
Наряду с личностно-субъективным началом, важнейший «видовой» признак мемуаристики - ретроспективность, то есть обращенность в прошлое. В анализируемых нами мемуарах временная дистанция описываемых событий, фактов и впечатлений разная, от нескольких десятилетий и даже столетий до трех-четырех лет. В воспоминаниях А. Конюховой «Шудтэм шуд» повествование начинается с истории рода Будиных, с ХУ1-ХУП вв. Ссылаясь на работы
B. Рыбакова, материалы переписей 1892 г., а также на рассказы прадедушек и бабушек, она восстанавливает историю расселения своего рода, историю деревни Уд-Лем. В последующих главах мы видим, как драматические, трагические, героические страницы истории ХХ в. нашей страны прошли через семью и личную жизнь героини. Повествование ведется в хронологической последовательности. Безусловно, по прошествии многих лет, под влиянием накопленного жизненного опыта происходит «фильтрация» событий, ретроспективный угол зрения определяет возможность освещения в новом ракурсе уже известных фактов или «засекреченных», потаенных обстоятельств прошлого. А. Конюхова писала воспоминания в преклонном возрасте - в 80-85 лет. Мемуаро-творчество, как показывает практика, не привязано сколь-нибудь жестким образом к предельному возрастному рубежу. Воспоминания Г. Романовой и
C. Пушиной-Благининой написаны в пятидесятилетнем возрасте. В цикле рассказов Г. Романовой дыхание времени, исторические события не занимают главенствующего места, она рассказывает о событиях не отдаленных во времени, скорее поэтому не акцентирует внимание на фактах, имеющих историческое значение. Ее мысли и чувства сконцентрированы на человеческих взаимоотношениях, ограничены и очерчены в основном семейным кругом. Сюжето-образующим стержнем в цикле рассказов Г. Романовой являются образы людей, которые оставили неизгладимое впечатление в жизни и памяти героини. В воспоминаниях А. Конюховой основу сюжета составляют исторические события, которые определили ее судьбу.
Одной из интересных проблем, возникающих в связи с исследованием мемуаров, является вопрос о том, как и что вспоминают мужчины и женщины, зачем и какими средствами. Женская мемуарная проза - это всегда драма переживания, в которой основным чувством является чувство вины. Одной из ведущих тем женской автобиографии является тема дома и семьи. Рассказчицы рассматривают и представляют события с разных точек зрения, в зависимости от того, какая у них роль в данный момент. Женщина выступает в разных ролях: матери, дочери, жены, любовницы. В основном это описание отношений в семье, отношений между мужчиной и женщиной. Большое место в мемуарах занимает образ любимого (или нелюбимого) мужчины, с которым связаны основные радости, переживания, драма, боль. Видимо, это связано с тем, что женщина испокон веков является хранительницей домашнего очага, семьи, брака. Поэтому и в воспоминаниях главное для женщины - это дом и семья.
В мужской автобиографии на первом месте тема работы, карьеры. Для мемуарной прозы удмуртских писателей характерным является отсутствие
образа жены, детей и любовниц. Большое внимание они уделяют родителям, своему родовому гнезду.
Отличием современной мемуарной прозы от классических автобиографий является «бесстрашие говорить о своем теле и сексуальности» [6. С.325] не как о чем-то второстепенном и дополнительном к основному автобиографическому сюжету, а как об основном. В удмуртской прозе особенно ярко это выразилось у С. Пушиной-Благининой.
В большинстве удмуртских женских автобиографических произведений наблюдается противопоставление своего внутреннего мира миру официальной истории. Отказ от официальной истории через репрезентацию темы дома, семейного быта, женских и детских переживаний, болезней - признается одним из сознательных жестов женского автобиографического письма. Если взглянуть с этой точки зрения на мужскую мемуарную прозу, то в воспоминаниях более заметно выражено отношение к исторической эпохе, изображены исторические события в призме личной жизни.
В женской мемуарной прозе в структуре произведения вместо временной последовательности событий реализуется эмоциональная последовательность, событийность «большой истории» замещается женской внутренней «аффектированной историей». Центральная тема женских мемуаров - тема счастья. Поиск женского счастья, безграничная вера в людей, семейные драмы - отличительная черта женских воспоминаний.
Таким образом, если в первой половине ХХ в. удмуртское женское литературное творчество только зарождалось (Ашальчи Оки, Мария Баженова), то во второй половине столетия, особенно в последние десятилетия, творчество удмуртских женщин получило всеобщее признание в республике и за рубежом. В настоящее время удмуртские писатели женщины успешно творят в разных областях литературы.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Конюхова А. Шудтэм шуд: Тодэ ваёнъёс. Ижевск: Удмуртия, 1996. 184 б.
2. Литература non fiction: вымыслы и реальность: Круглый стол // Знамя. 2003. №1. С. 3-24.
3. Материалы круглого стола «Мемуары на сломе эпох» // Вопросы литературы. 2000.№ 1. С. 3-42.
4. Пушина-Благинина С. Записки новой удмуртки. Ижевск: Тодон, 1997. 112 с.
5. Романова Г. : ужыт-жужыт гурезе... // : ужыт-жужыт гурезе: Верос сузьет, се-ремес веросъёс, выжыкылъёс, сценкаос. Ижевск: Удмуртия, 2000. 8-76-тй б.
6. Рюткинен М. Чтение женского автобиографического текста с применением тендерной методологии // Женщина. Гендер. Культура. МЦГИ М., 1999. С. 321-330.
7. Тартаковский А. Мемуаристика как феномен культуры // Вопр. лит. 1999. № 4. С. 35-54.
L.P. Fedorova
Reminiscences as a genre of contemporary Udmurt feminine prose
This article deals with the problem of the development of the Udmurt feminine autobiographic prose of the 20th century. The ways that caused the importance of the genre of "literature based on real facts" are revealed. The characteristic features of the prose by A. Konukhova, G. Romanova, S. Pushina-Blaginina are analyzed.
Федорова Любовь Петровна
ГОУВПО «Удмуртский государственный университет» 426034, Россия, г. Ижевск, ул. Университетская, 1 (корп. 2) E-mail: kosmos@udm. net
