CC BY
61
УДК 821.161.1.09 "20"
Огородникова Екатерина Александровна
Костромской государственный университет [email protected]
жанр «НОКТЮРНА» в СБОРНИКЕ ИГОРЯ северянина «громокипящий кубок» (1913)
В статье рассматривается функционирование жанра ноктюрна в сборнике Игоря Северянина «Громокипящий кубок» (на примере стихотворений «Ноктюрн» (1908), «Nocturno» (1909), «Nocturne» (1911)). Выявляется логика художественного освоения Северяниным литературной и музыкальной традиций «ноктюрна».
В работе делается вывод о том, что ноктюрны, представленные поэтом в сборнике «Громокипящий кубок», довольно органично продолжают романтическую традицию «ночных» стихотворений. Помимо описания вечерних и ночных картин природы, в них присутствует мотив чудесного преображения человеческой души. Северянинское «ощущение ночи» близко «ночной» лирике поэтов «чистого искусства», Тютчева и Фета, что указывает на значимость преемственности в жанровом мышлении поэта-эгофутуриста.
Связь с музыкальным жанровым прототипом в рассмотренных произведениях также довольно очевидна: они отличаются напевностью, нежным звучанием, мягким ритмом. Как и музыкальный «ноктюрн», «ноктюрны» Северянина имеют трёхчастную структуру.
Ключевые слова: Северянин, поэзия, музыка, жанр, ноктюрн, ночная поэзия, пейзаж, романтизм.
Образ ночи играет важную роль в мифологических, библейских, литературных текстах.
Традиция «ночной поэзии» активно развивалась как в рамках русской, так и европейской лирики. В.Н. Маймин отмечает, что «в соответствии с традицией философского романтизма, ночь - это время и условие познания: время духовной ясности и раскрепощения мысли. В ночи полнее и глубже постигаются тайны человеческие и тайны мироздания. Так это было в поэтическом представлении Юнга и Новалиса, в представлениях русских поэтов-любомудров и Тютчева» [1, с. 91-92]. Произведения, в которых разрабатывается тема «ночи», присутствуют в творчестве многих русских и зарубежных авторов (М.В. Ломоносова, В.А. Жуковского, А.С. Пушкина, М.Ю. Лермонтова, В.Ф. Одоевского, Ф.И. Тютчева, А.А. Фета, И.Ф. Анненского, О.Э. Мандельштама, К.Д. Бальмонта, И.А. Бродского, Новалиса, Ф.Г. Лорки, И.В. Гёте, А. Рембо). Наиболее широкое распространение эта тема приобрела в художественном мире поэтов-романтиков. Приоритет мистического над бытовым, бессознательного над сознательным, иррационального над рациональным, характерный для романтической литературы, выражается в преобладании «ночной» темы над «дневной».
Однако выделение «ночной темы» в качестве основного структурно-семантического критерия «ночной поэзии» является весьма спорным. Вопрос о принципах объединения «ночной поэзии» в художественную целостность поднимает Л.Н. Тихомирова в своей работе «"Ночная поэзия" в русской романтической традиции: генезис, онтология, поэтика». Исследовательница считает, что «в подавляющем большинстве произведений, причисляемых исследователями к данной поэтической системе, ночь выступает, скорее, как фактор, порождающий определённую лирическую ситуацию, а не как предмет художественного изображения.
Тематически же стихи, входящие в неё, могут быть весьма разнородными» [4, с. 3].
Л.Н. Тихомирова вводит категорию «ночного сознания» в значении «бодрствующего ночного сознания» как некий модус, объединяющий «ночные стихи» на идейно-содержательном уровне. При этом она выводит за рамки «ночного сознания» психопатологические и искусственно вызванные состояния сознания, сферу бессознательного. Автор диссертации выявляет следующие критерии, позволяющие рассматривать «ночную поэзию» в качестве сверхтекстового единства. Во-первых, в качестве основы художественной онтологии «ночной» поэзии исследовательница выделяет ситуацию напряжённого размышления над сложными (зачастую предельными) вопросами бытия, встроенную в ночной хронотоп. Во-вторых, Л.Н. Тихомирова указывает на определённые внутренние причины и некий внешний фактор/повод для возникновения этой ситуации «размышления». В качестве такого повода чаще всего выступает конкретное обстоятельство (вынужденное бодрствование, ночная прогулка, бессонница). В-третьих, автор работы считает, что в напряжённом поиске истины, созерцании красоты, осмыслении сложных жизненных положений и т. д. человек переживает своего рода личностное преображение. Этот принцип позволяет отделить «ночную» поэзию от пейзажной, любовной и социальной лирики, в которой ночь становится лишь фоном разворачивающихся событий, а не условием перехода души в новое метафизическое состояние. В-четвертых, по мнению Л.Н. Тихомировой, тексты «ночной» поэзии объединены сходством внутреннего строя - состоянием неуспокоенности, эмоциональной несбалансированности, нестабильности душевного равновесия [4, с. 5-6].
Иная точка зрения на «ночной» текст сформировалась у В.Н. Топорова. В работе «"Текст ночи" в русской поэзии XVIII - начала XIX века» автор вычленяет стихотворения из контекста русской
Вестник КГУ № 4. 2017
© Огородникова Е.А., 2017
108
поэзии на основании включения в него только тех произведений, «которые носят название "Ночь", "Ночной" или имеют заголовки, состоящие из слова "ночь" с разного рода определениями» [5, с. 209-210]. В случае же «отсутствия заглавия (а иногда и при его наличии)» учёный предлагает определять принадлежность того или иного произведения к выявляемой структурно-семантической модели «по первому стиху» [5, с. 209-210].
При анализе лирических произведений с «ночной» атмосферой необходимо также указать на их связь с музыкальным жанром ноктюрна. Ноктюрн (фр. Nocturne, ит. Notturno) - ночной. Музыкальный жанр «ноктюрна» имеет старинные традиции. Изначально этим термином называли часть католической ночной литургии, которая исполнялась на открытом воздухе. На протяжении веков ноктюрн не выходил за пределы церковного искусства.
Широкое распространение «ночная музыка» получает в XVIII веке. Ноктюрн связывает группу синтезирующих жанров с областью чистой лирики. По определению О. Шпенглера, ноктюрн в XVIII в. - это «многочастное произведение, близкое к дивертисменту, серенаде, для ансамбля духовых инструментов, иногда в сочетании со струнными; как правило, ноктюрн исполнялся вечером, на открытом воздухе» [6, с. 357]. Ноктюрн XVIII в. состоял из нескольких частей, различных по характеру: оживленных, лирических, танцевальных, шутливых, бодрых и энергичных. Нередко он начинался и заканчивался маршем, как бы изображая приход и уход музыкантов, так как он обычно исполнялся у дома в честь какой-либо особы. Образцы таких ноктюрнов встречаются у Й. Гайдна и В.А. Моцарта. Как отмечает О.В. Соколов, «помимо инструментальных ноктюрнов в XVIII в. существовали и вокальные - сольные и ансамблевые, с сопровождением и без него. В XIX веке в творчестве композиторов-романтиков жанр ноктюрна переосмысливается. Ноктюрны романтиков - это уже не обширные ночные сюиты, а небольшие инструментальные пьесы мечтательного, задумчивого, спокойного характера, в которых они стремились передать различные оттенки чувств и настроений, поэтические образы ночной природы. Мелодии ноктюрнов в большинстве случаев отличаются певучестью, широким дыханием. Жанр ноктюрна выработал свою, "ноктюрнообразную" фактуру сопровождения; она представляет собой колышущийся, покачивающийся фон, который вызывает ассоциации с пейзажными образами. Композиционное строение ноктюрнов - трехчастная форма, то есть такая, в которой третья часть повторяет первую; при этом обычно крайним, более спокойным и светлым частям противопоставляется взволнованная и динамическая средняя. Темп ноктюрнов бывает медленный или умеренный. Однако середина (если три части) обычно пишется в бо-
лее оживлённом темпе» [3]. Свои интерпретации жанра «ноктюрн» создавали композиторы разных эпох: Филд, Шопен, Лист, Моцарт, Гайдн, Шуман, Григ, Дебюсси, Глинка, Чайковский. Важно отметить пейзажный фон и элегическое настроение музыкальных произведений данного жанра.
В лирическом сборнике Игоря Северянина «Громокипящий кубок» мы встречаем три «ночных стихотворения»: «Ноктюрн» (1908), «Nocturno» (1909), «Nocturne» (1911). Все они посвящены описанию картин природы, вечерних предзакатных пейзажей и обладают медитативной созерцательной атмосферой.
«Ноктюрн» (1908) можно обозначить как «текстовый пейзаж». Северянин создаёт сочную картину экзотического заката, где над головами людей «обнимаются» лианы, плетут кружева листья пальм, сияют, словно алмазы, струи водопадов. Природа предстаёт перед нами заворожённой своей красотой. В закатных лучах витают густые, пряные запахи тропических цветов. Музыкальные мотивы раскрываются через пение птиц, восхищённых закатом; танец стрекоз:
Бледнел померанцевый запад,
В горах голубели туманы, И гибко, и цепко сплетались В объятьях над вами лианы.
Сквозь кружева листьев ажурных Всплывали дворцов арабески,
Смеялись алмазы каскадов Под их пробужденные плески.
Вам слышался говор природы, Призывы мечтательных веток, И вы восхищалися пляской Стрекоз, грациозных кокеток.
Растенья дышали душисто Вечерним своим ароматом, И птицы, блаженствуя, пели -Как вы, восхищаясь закатом [5, с. 81].
В двух последних четверостишиях автор противопоставляет мир природы и мир людей. Причём это сравнение - не в пользу человечества. Природа с закатом оживает, радуется и ликует, выходит на новый уровень бытия. Люди же, наоборот, отказываясь от созерцания, от красоты, от той энергии, которая могла способствовать их «духовному» пробуждению, становятся чужими гармоничному миру природы. В этих строфах выражено сожаление лирического героя по поводу того, что люди так глухи и слепы по отношению к животворящей красоте природы:
Весь мир оживал при закате По странной какой-то причуде... И было так странно, так дивно Вам, жалкие тёмные люди!
И было вам всё это чуждо, Но так упоительно ново,
Вестник КГУ № 4. 2017
109
Что вы поспешили. проснуться, Боясь пробужденья иного. [5, с. 81] Максимальная концентрация пейзажных мотивов наблюдается в северянинском стихотворении «Nocturno» (1909):
Навевали смуть былого окарины Где-то в тихо вечеревшем далеке, -И сирены, водяные балерины, Заводили хороводы на реке.
Пропитались все растенья соловьями И гудели, замирая, как струна.
А в воде - в реке, в пруде, в озёрах, в яме Фонарями разбросалася луна.
Засветились на танцующей сирене Водоросли под луной, как светляки. Захотелось белых лилий и сирени, -Но они друг другу странно далеки. [5, с. 121] Северянин рисует поразительно гармоничную картину вечера на реке. Стихотворение изобилует яркими и запоминающимися образами. Первая часть ноктюрна посвящена стихии воды. Водомерки, так поэтично названные поэтом «водяными балеринами», чертят замысловатые пируэты на поверхности воды. Первая строка второго четверостишия, посвящённого музыке, - поистине гениальный образ. Северянин создаёт метафору поющих растений, оркестр из камышей: «Пропитались все растенья соловьями» // «И гудели, замирая как струна». Важно отметить, что образная система данного произведения структурно выстроена - каждая последняя строка четверостишия тематически связана с первой строфой. Например, в первой строфе, «водной», последняя строчка, в которую поэт вводит элемент танца, соотносится с «музыкальной» второй строфой («Пропитались все растенья соловьями»). Но и данная строка имеет связь с предыдущей, так как растения не просто наполнились, а «пропитались соловьями», словно намокли от звуков. Последняя строка второго четверостишия намекает нам на световые ассоциации, из которых складывается метафорика третьей строфы: «Фонарями разбросалася луна». Но опять же в третьем четверостишии «светятся» под луной водоросли, речные растения, что ещё раз усиливает связь указанных образов с «водными» символами первой строфы. Образ луны, уподобленный фонарю, весьма забавен и необычен, Северянин вносит в картину природы элемент городской культуры, но дисгармонии при этом не возникает. Данный ноктюрн, как и предыдущее стихотворение, обладает некой мелодичностью, напевностью, мягкостью перекрёстной рифмовки.
В стихотворении «Nocturne» (1911) поэтом создаётся разноуровневая композиция (картина-звук) вечера на природе: «Я сидел на балконе, против заспанного парка // И смотрел на ограду из подстриженных ветвей»; «Вдалеке заливался невидимка-соловей». Как и музыкальный ноктюрн,
стихотворение имеет трёхчастную структуру. В северянинском стихотворении словно угадывается сплав двух музыкальных традиций ноктюрна: классицистической и романтической. Во втором четверостишии даётся описание вечерних гуляний, доносятся женские голоса, поёт хор девушек: Ночь баюкала вечер, уложив его в деревья. В парке девушки пели, - без лица и без фигур.
Точно маки сплетали новобрачной королеве, Точно встретился с ними коробейник-балагур.
[5, с. 52]
Третье же четверостишие отсылает читателя к меланхолическим раздумьям:
Может быть, это хоры позабывшихся монахинь?.. Может быть, это нимфы обездоленных прудов?
Сколько мук нестерпимых, целомудренных и ранних, И щемящего смеха опозоренных родов. [5, с. 52] Свежий вечерний воздух, распахнутая дверь балкона, лёгкий ветерок в кронах деревьев наталкивают поэта на размышления о том, кем же являются эти девушки. Может быть, это монахини, с сожалением вспоминающие о «мирской» жизни, или фантастические русалки-самоубийцы, плачущие при луне? Пение девушек теперь имеет мало общего с праздником в парке. Оно трагично и пронзительно - эти звуки вызывают в сердцах читателей щемящую тоску.
Таким образом, на материале анализируемых стихотворений можно сделать вывод о том, что ноктюрны, представленные поэтом в сборнике «Громокипящий кубок», довольно органично продолжают романтическую традицию «ночных» стихотворений. Помимо описания вечерних и ночных картин природы в них присутствует мотив чудесного «преображения» человеческой души. Важную смыслообразующую роль играют также мотивы томления, медитации, рассуждений о бытии, вызванных особым состоянием человека в этот период суток. Северянинское «ощущение ночи» близко «ночной» лирике поэтов «чистого искусства», Тютчева и Фета. Автора-эгофутуриста роднит с предшественниками романтизация ночного пейзажа и воспевание красоты природы. Этот фактор и лежит в основе творческой преемственности Северяниным жанровых традиций поэтического «ноктюрна». Связь с музыкальным жанровым прототипом в данных стихотворениях очевидна как на тематическом, так и на формальном уровнях. Тексты отличаются напевностью, нежным звучанием, мягким ритмом. Как и музыкальный ноктюрн, стихотворения Северянина имеют трёхчастную структуру. Поэт вводит в текст своих ноктюрнов элементы музыки и танца: поющие и танцующие люди, насекомые, птицы, растения - все герои художественного пространства северянинских ноктюрнов находятся во власти музыки. Именно музыка связывает воедино все структурные части ноктюрна (душевное состояние человека и ночной пейзаж) воедино и приводит их к абсолютной гармонии.
110
Вестник КГУ № 4. 2017
Библиографический список
1. Маймин В.Н. Владимир Одоевский и его роман «Русские ночи». - Л.: Наука, 1975. - 325 с.
2. Северянин И. Собр. соч.: в 5 т. Т. 1 / сост., подг. текста В.А. Кошелева, В.А. Сапогова. - СПб.: Logos, 1995. - 596 с.
3. Соколов О.В. Морфологическая система музыки и ее художественные жанры. [Электронный ресурс]. -Режим доступа: http://www.opentextnn.ru/music/ Perception/?id=1091/ (дата обращения: 2.04.2017).
4. Тихомирова Л.Н. «Ночная поэзия» в русской романтической традиции: генезис, онтология, по-
этика: дис. ... канд. филол. наук. - Екатеринбург, 2010. - 235 с.
5. Топоров В.H. «Текст ночи» в русской поэзии XVIII - начала XIX века // Из истории русской литературы. Т. 2. Русская литература второй половины XVIII века: Исследования, материалы, публикации. - М.: Языки славянской культуры, 2003. - С. 209-210.
6. Шпенглер О. Закат Европы. Образ и действительность. Т. 1 / вступ. ст. и примеч. К.А. Свасья-на. - М.: Мысль, 1993. - 663 с.
Вестник КГУ. J № 4. 2017
111
