CC BY
77
Форма на =а-дыр передает значение прямой засвидетель-ствованности (эвиденциальности). В зависимости от того к какой ЛСГ глаголов относится глагол в форме на =а-дыр выделяются три типа ее значений: 1) преимущественно слуховое (сенсорное) восприятие действия (ЛСГ глаголов речевой деятельности; ЛСГ глаголов звучания; ЛСГ глаголов физиологического действия; ЛСГ глаголов проявления эмоций); 2) реже визуального восприятия действия (некоторые глаголы физического действия; глаголы проявления признака); 3) и эндофорического восприятия (два глагола интеллектуального действия). Выделенные типы значений, выражаемые формой на =а-дыр связаны также с лицом субъекта: первые два типа связаны с 3-м л. субъекта действия; третий тип значения выражается при субъекте 1 и 2 л.
Первый тип значения формы на =а-дыр в зависимости от того кто является субъектом действия человек или не-человек характеризуется двумя подтипами: 1) при субъекте человеке
Библиографический список
форма на =а-дыр, как правило, употребляется с прямой речью, оформляя ЛСГ глаголов речевой деятельности, в этом случае передается обобщенная семантика восприятие словесной информации, полученной непосредственно сенсорным восприятием; 2) при субъекте не-человеке (животном или метафоризи-рованный предмете) передается обобщенная семантика восприятие звука.
Форма на =а-дыр зафиксирована преимущественно в тексте художественной литературы является особым средством художественного описания и ее можно рассматривать как нарративную.
' Работа выполнена в соответствии с тематическим планом на-учно-исследовательскихработ ФГБОУ ВПО «Тувинского государственного университета», проводимым по заданию Министерства образования и науки РФ, регистрационный номер 6.6133.2011.
1. Монгуш, Д.А. Настоящее заглазное время в тувинском языке // УЗ ТНИИЯЛИ - Кызыл - 1958. - Вып.6.
2. Исхаков, Ф.Г. Грамматика тувинского языка. Фонетика и морфология / А.А Пальмбах . - М., 1961.
3. Сат, Ш. Ч. Амгы тыва литературлуг дыл / Е. Б. Салзынмаа. - Кызыл, 1980.
4. Сат, Ш. Ч. Тувинский язык (краткий очерк) // Тувинско-русский словарь - М., 1955.
5. Бабушкин, Г.Ф. О значениях и синтаксических функциях деепричастий в тувинском языке // УЗ ТНИИЯЛИ. - Кызыл. - 1959. - Вып. VII.
6. Монгуш, Д.А. О сказуемых тувинского языка, выражающих модальное значение достоверности // Предложение в языках Сибири: сб. ст. - Новосибирск, 1989.
7. Сарыг-оол, С.А. Чогаалдар чыындызы. - Кызыл, 1988. - Т. 1.
8. Сурун-оол, С.С. Чогаалдар чыындызы. - Кызыл, 1992.
9. Улуг-Хем: альманах. - Кызыл. - 1992. - №4.
10. Тока, С.К. Араттьщ сезу. - Кызыл, 1967.
11. Кудажы, К.К. Танды кежии. - Кызыл, 1984.
12. Бады-Монге, Е. Т. Кым улугул? - Кызыл, 1990.
13. Ховалыг, М.Б. Чечен чугаалар. - Кызыл, 1998.
14. Плунгян, В.А. Введение в грамматическую семантику: грамматические значения и грамматические системы языков мира. - М., 2011. Bibliography
1. Mongush, D.A. Nastoyathee zaglaznoe vremya v tuvinskom yazihke // UZ TNIIYaLI - Kihzihl - 1958. - Vihp.6.
2. Iskhakov, F.G. Grammatika tuvinskogo yazihka. Fonetika i morfologiya / A.A Paljmbakh . - M., 1961.
3. Sat, Sh. Ch. Amgih tihva literaturlug dihl / E. B. Salzihnmaa. - Kihzihl, 1980.
4. Sat, Sh. Ch. Tuvinskiyj yazihk (kratkiyj ocherk) // Tuvinsko-russkiyj slovarj - M., 1955.
5. Babushkin, G.F. O znacheniyakh i sintaksicheskikh funkciyakh deeprichastiyj v tuvinskom yazihke // UZ TNIIYaLI. - Kihzihl. - 1959. - Vihp. VII.
6. Mongush, D.A. O skazuemihkh tuvinskogo yazihka, vihrazhayuthikh modaljnoe znachenie dostovernosti // Predlozhenie v yazihkakh Sibiri: cb. st. - Novosibirsk, 1989.
7. Sarihg-ool, S.A. Chogaaldar chihihndihzih. - Kihzihl, 1988. - T. 1.
8. Curun-ool, S.S. Chogaaldar chihihndihzih. - Kihzihl, 1992.
9. Ulug-Khem: aljmanakh. - Kihzihl. - 1992. - №4.
10. Toka, S.K. Араттьщ сезу. - Kihzihl, 1967.
11. Kudazhih, K.K. Tandih kezhii. - Kihzihl, 1984.
12. Badih-Monge, E. T. Kihm ulugul? - Kihzihl, 1990.
13. Khovalihg, M.B. Chechen chugaalar. - Kihzihl, 1998.
14. Plungyan, V.A. Vvedenie v grammaticheskuyu semantiku: grammaticheskie znacheniya i grammaticheskie sistemih yazihkov mira. -M., 2011.
Статья поступила в редакцию 18.09.12
УДК 811.161.1 '38 + 821.161.1
Petrova N.G. THE TITLES OF THE POETIC DISCOURSE OF FUTURISTS: CORRELATION OF GENERAL AND INDIVIDUAL.
The article presents the analysis of the poetic texts titles by I. Severyanin, G. Ivanov, V. Khlebnikov and V. Mayakovsky based on the conceptual statements which is declared by futurists. Both general trends of entitling the lyrical poems by the ego- and cubofuturists and also some idiostylistic peculiarities are revealed.
Key words: poetic discourse, futurism, theory of regulativity, types and forms of titles.
Н.Г. Петрова, канд. филол. наук, доц. кафедры теории и методики дошкольного образования Новосибирского гос. педагогического университета, г. Новосибирск, E-mail: [email protected]
ЗАГЛАВИЯ В ПОЭТИЧЕСКОМ ДИСКУРСЕ ФУТУРИСТОВ: СООТНОШЕНИЕ ОБЩЕГО И ИНДИВИДУАЛЬНОГО
В статье представлен анализ заглавий поэтических текстов И. Северянина, Г. Иванова, В. Хлебникова и В. Маяковского с учётом концептуальных положений, декларируемых футуристами. Выявлены не только общие тенденции в названиях лирических стихотворений эго- и кубофутуристов, но и некоторые идиостилевые особенности.
Ключевые слова: поэтический дискурс, футуризм, теория регулятивности, типы и виды заглавий.
Творчество футуристов занимает особое место в поэтическом дискурсе серебряного века. С одной стороны, это объясняется их принципиально новой поэтической концепцией (см. манифесты футуристов: [1 - 3]), с другой - нео-
днородностью состава данного литературного направления: выделение отдельных группировок (эгофутуризм, кубофуту-ризм, «Мезонин поэзии», «Центрифуга»), а также расслоение внутри них.
Основными чертами футуризма, возникшего одновременно с акмеизмом «как реакция на символизм», стали бунтарство, отрицание культурных традиций, попытка создать искусство, устремлённое в будущее, а также интерес к «самовитому слову». Как отмечает в своём исследовании Д.Л. Шукуров, «Авангардисты противопоставляли жизненно-практическим стереотипам западной цивилизации идеалы анархически раскрепощённого творчества - вне академических условностей традиционного искусства. Для них были неприемлемы не только реалистически-натуралистические принципы эстетики XIX века, но даже и сама аристотелевская теория искусства, являвшаяся одной из основ европейской классической художественной традиции. В арсенал новых художественных средств авангардистов входят приёмы деформации образа, сознательного нарушения языковых норм, законов повествования и т. д. Эстетика «перформативно-го» преображения действительности находит своё выражение в эпатирующих акциях, скандальных высказываниях и манифестах» [4, с. 3].
Сравним некоторые положения, декларируемые футуристами: «бросить Пушкина, Достоевского, Толстого и проч., и проч., с парохода Современности» [1]; «Мы приказываем чтить права поэтов: 1. На увеличение словаря в его объёме произвольными и производными словами (Слово-новшество). 2. На непреодолимую ненависть к существовавшему до них языку. 3. С ужасом отстранять от гордого чела своего из банных веников сделанный вами Венок грошовой славы. 4. Стоять на глыбе слова "мы" среди моря свиста и негодования. И если пока ещё и в наших строках остались грязные клейма ваших "здравого смысла" и "хорошего вкуса", то всё же на них уже трепещут впервые Зарницы Новой Грядущей Красоты Самоценного (самовитого) Слова» [1]; «Мы верим в себя и с негодованием отталкиваем порочный шёпот людей прошлого, мечтающих уклюнуть нас в пяту. Ведь мы боги» [3, с. 602].
В задачи статьи входит рассмотрение некоторых особенностей заглавий поэтических текстов наиболее ярких представителей эгофутуризма - И. Северянина, Г. Иванова и кубофуту-ризма - В. Маяковского, В. Хлебникова с учётом отмеченных выше концептуальных положений, свойственных футуризму как литературному течению.
В качестве материала для исследования были взяты высоко оценённые современниками сборники стихов И. Северянина «Громокипящий кубок» (1913) [5] и Г. Иванова «Отплытье на о. Цитеру» (1912) [6], а также стихотворения В. Маяковского (в том числе книга стихов «Простое как мычание» (1916) [7]), [8] и В. Хлебникова [9], написанные поэтами до 1917 года.
Заглавие как лексический регулятив (о теории регулятив-ности и типах регулятивов см., например: [10; 11] и др.) реализует одновременно две функции: внутреннюю и внешнюю [12]. Данный факт позволяет рассматривать заглавие как в текстовой системе, так и вне её. В настоящей статье заглавия поэтов-футуристов будут анализироваться в качестве «самостоятельного сообщения» (Г.Г. Хазагеров).
Наблюдения показали, что у И. Северянина в «Громокипящем кубке» (1913) и у В. Маяковского в сборнике «Простое как мычание» (1916) все стихотворения имеют заглавия. Примечательно, что данная тенденция сохраняется у поэтов и в дальнейшем. В сборнике Г. Иванова «Отплытье на о. Цитеру» из 40 поэтических текстов заглавия имеют 77,5 %. В последующих же сборниках Г. Иванова картина несколько иная. Например, во втором, акмеистическом сборнике поэта «Горница», вышедшем в 1914 году, из 50 стихотворений только 16 имеют заглавия. Заметим, что для акмеистов, в частности А.А. Ахматовой и О.Э. Мандельштама, заглавия не характерны [13].
В. Хлебникову не свойственно стремление озаглавить все поэтические тексты. Например, из 194 стихотворений разных лет (с 1897 по 1922 гг.), вошедших в сборник «Творения» [9], имеют заглавие только 73, т. е. чуть больше 1/3. Небезынтересно, что у поэта после 1916 года отмечается незначительный рост количества стихотворений с заглавиями: если с 1897 по 1916 гг. их 34,7 %, то с 1917 по 1922 гг. уже 40,4.
Таким образом, можно предположить, что тенденция озаглавливать поэтические тексты связана не только с вкусовыми пристрастиями и личными установками (интенциями) художника слова, но и в известной степени с литературным направлением (или его разновидностью), в рамках которого он творит.
Следует отметить, что исследователи классифицируют заглавия текстов, в том числе и поэтических, по разным основаниям (см., например: [14, с. 134], [15, с. 75-79], [16, с. 18-46; 57-69] и др.).
Нами заглавия поэтических текстов И. Северянина (далее - И.С.), Г. Иванова (далее - Г.И.), В. Маяковского (далее - В.М.)
и В. Хлебникова (далее - В.Х.) будут рассмотрены, во-первых, с точки зрения понятности; во-вторых, по наличию / отсутствию в заглавии информации о жанровой разновидности; в-третьих, с точки зрения адресованности / «безадресности»; в-четвёртых, по количеству входящих в их состав знаменательных слов и, в-пятых, по степени закреплённости лексических единиц, образующих заглавие, в узусе.
В зависимости от того, требуют ли заглавия социокультурного, социолингвистического комментария или нет, они, по нашему мнению, делятся на две группы: заглавия, не требующие комментария, и заглавия-лакуны (иноязычные заглавия; заглавия, содержащие инокультурный компонент, и заглавия, отражающие национальную специфику российской культуры).
Анализ показал, что И. Северянин, Г. Иванов, В. Хлебников и В. Маяковский нередко употребляют заглавия, не требующие комментария: «Весенний день», «Весенняя яблоня», «Январь», «Фиалка», «Октябрь» (И.С.); «Ранняя весна», «Утром», «У моря», «Оттепель», «Осень» (Г.И.); «Любовь», «Театры», «Порт», «Утро», «Ночь», «Судья», «Мы» (В.М.); «Кузнечик», «Трущобы», «Числа», «Семеро», «В лесу», «Курган» (В.Х.).
Иноязычные заглавия, выделяемые в рамках заглавий-лакун, свойственны лишь И. Северянину: «Nocturne», «Chanson Russe», «Berceuse», «M-mt Sans-Gene», «Chanson coguette», «Nocturno», «Prelude I», «Virelai». Ср. также заглавие «Berseuse осенний», представляющее собой сочетание с иноязычным элементом. Заметим, что единичные случаи заглавий смешанного типа отмечены нами и у поэтов-символистов: у К.Д. Бальмонта в сборнике «Будем как солнце» - «Paseo de las Delicias в Севилье», а также у В.Я. Брюсова в сборнике стихов «Tertia Vigilia» -«По поводу "Me eum esse"» [17, с. 42].
Заглавия, содержащие инокультурный компонент, в большей мере характерны для И. Северянина: «Хабанера III», «Баль-кис и Валтасар», «Песенка Филины», «Нерон», «Гюи де Мопассан», «Памяти Амбруаза Тома», «Агасферу морей» и др., а также для В. Хлебникова: «Перуну», «Ночь в Галиции», «Суэ» и т. д. В указанных сборниках Г. Иванова и В. Маяковского заглавия данного вида единичны: «Икар», «На острове Цитере» (Г.И.) и «Я и Наполеон» (В.М.).
Заглавия, отражающие национальную специфику российской культуры, у И. Северянина, Г. Иванова, В. Хлебникова и В. Маяковского отсутствуют, что вполне закономерно, учитывая концептуальные положения футуристов.
Остановимся на рассмотрении заглавий стихотворений поэтов-футуристов с точки зрения наличия / отсутствия информации о жанровой разновидности.
Как показал анализ, заглавия поэтических произведений И. Северянина, Г. Иванова и В. Маяковского нередко содержат указание на жанр (включая и пограничные, относящиеся к разным видам искусства, например, литературе и музыке) или на разновидности стихотворных форм. Ср.: «Сонет», «Стансы», «Рондели», «Из письма», «Элегия», «Письмо из усадьбы», «Секстина», «Маленькая элегия», «Элегия», «Сказка сиреневой кисти», «Баллада», «Диссона», «Газэлла», «Эпиталама», «Berceuse» (колыбельная песня), «Chanson Russe» (фр. русская песня), «Chanson coguette» (фр. игривая песня), «Пасхальный гимн», (И.С.); «Элегия», «Сонет», «Триолет», «Газэлла», «Стансы», «Песня о пирате Оле», «Вечерние строфы» (Г.И.); «Гимн здоровью» (В.М.).
Примечательно, что «эволюцию жанрового сознания» футуристов можно увидеть уже на дотекстовом уровне, т. е. на уровне заглавия. (О жанровых трансформациях в русской поэзии начала ХХ века см.: [18].)
При этом исходные позиции поэтов-футуристов, определяющие обновление жанровой системы, по нашим наблюдениям, разные. Так, И. Северянин не только "возвращает к жизни" забытые стихотворные формы («Virelai»), употребляет жанры, характерные для других литератур («Газэлла»), но и создаёт сам новые стихотворные формы. Как известно, поэт разработал 10 строфических форм, некоторые из них - «Квадрат квадратов», «Кэнзели» - представлены в «Громокипящем кубке» в качестве заглавий.
Новаторство Г. Иванова состоит в объединении двух жанров в один: «Сонет-послание», «Сонет-акростих».
У В. Маяковского обновление жанровой системы происходит через разрушение представлений об имеющихся жанрах, в частности гимна. Как известно, гимн - это стихотворение хвалебного содержания, пришедшее из античной поэзии. Гимны сочинялись в честь богов или героев, а также в честь торжественных событий. См., например: «Гимн Земле», «Гимн Солнцу» Гомера; гимны Каллимаха: «К Зевсу», «К Аполлону», «К Деметре», а также гимны современников В. Маяковского -
«Гимны Родине» Ф. Сологуба, «Гимн Солнцу», «Гимн Луне», «Гимн Огню» К.Д. Бальмонта. У В. Маяковского происходит замена предмета (объекта) восхваления - «Гимн здоровью», «Гимн обеду», «Гимн критику», «Гимн судье», «Гимн учёному». Кроме того, заглавие стихотворения «Гимн взятке», написанное в 1915 году, но не вошедшее в книгу стихов «Простое как мычание», отражает контаминацию таких поэтических жанров, как сатира и гимн.
Наблюдения показали, что в заглавиях эгофутуристов представлены музыкальные жанры: «Nocturno», «Prelude I», «Канон св. Иосафу», «Соната», «Элементарная соната», «Сонаты в шторм», «Романс», «Примитивный романс», «Песенка Филины», «Интродукция», «Ноктюрн» (И.С.); «Романс», (Г.И.). Заметим, что у И. Северянина они разнообразнее (см. примеры) и встречаются значительно чаще, чем у Г. Иванова.
Как указывает А.А. Боровская, «Многочисленные музыкальные жанровые аллюзии не только свидетельствуют о синтетичности как эстетической доминанте в литературе Серебряного века, но и открывают новые возможности жанрообразо-вания [18, с. 33].
Следует отметить, что для И. Северянина, судя по заглавиям, в большей степени характерен синтез искусств, так как поэт употребляет лексику, свойственную не только литературе и музыке, но и другим видам искусства, в частности живописи и хореографии: «Эскиз вечерний», «Июневый набросок», «Хабанера III», «Пляска Мая».
Представляется, что вынесение наименования жанра в качестве названия стихотворения во многом ориентировано на потенциального читателя: нацеливая его на определённое «жан-ровосприятие», такое заглавие "задает векторы" будущей читательской интерпретации.
Обращает на себя внимание употребление поэтами-футуристами большого количества подзаголовков.
Н.А. Кожина отмечает, что основной функцией подзаголовка - при всём многообразии разновидностей последнего -является его способность предоставлять читателю дополнительную (к заглавию) информацию. Кроме того, исследователь указывает на возможность сравнения комплекса «заглавие + подзаголовок» с единым, хотя и разделённым, «двойным» заглавием с союзом «или» в своей структуре, установления отношений подобия между ними [19, с. 173-174].
Традиционно подзаголовок в лирике выполняет уточняющую и конкретизирующую функции и служит, как правило, для обозначения жанровой принадлежности поэтического произведения.
У символистов и акмеистов подзаголовки, выполняя отмеченные функции, или указывают на жанр, или прогнозируют интонационно-мелодическую организацию поэтического текста. Например, у К.Д. Бальмонта/ «Смерть Димитрия Красного» (Предание), «Разлука» (Сонет), «Воспоминание о вечере в Амстердаме» (Медленные строки), «Старый дом» (Прерывистые строки); у В.Я. Брюсова: «Ассаргадон» (Ассирийская надпись); у З.Н. Гиппиус: «Тетрадь любви» (Надпись на конверте); у Н.С. Гумилёва: «Сон» (Утренняя болтовня).
Поэты-футуристы не ограничиваются только этим. Ср.: «Berceuse» (Миньонет), «Душистый горошек» (Сказка), «Это было у моря» (Поэма-миньонет), «В шалэ берёзовом» (По-эметта), «Весенняя яблоня» (Акварель), «Интродукция» (Триолет), «Сказка сиреневой кисти» (Пастель), «Дель-Аква-Тор» (Лирическая вуаль), «Июльский полдень» (Синематограф) (И.С.); «Песня о пирате Оле» (Развинченная баллада); «Мечтательный пастух» (Пролог) (Г.И.); «Тёплое слово кое-каким порокам» (Почти гимн); «Моё к этому отношение» (Гимн ещё почтее); «Лиличка!» (Вместо письма) (В.М.); «Бех» (Басня), «Крымское». (Записки сердца. Вольный размер), «Змей поезда» (Бегство), «В лесу» (Словарь цветов), «Перевертень» (Кукси, кум мук и скук) (В. Х.).
Как видно из приведённых примеров, в ряде случаев заглавие и подзаголовок у поэтов-футуристов вступают в отношения оппозиции. Например, в стихотворении И. Северянина «Интродукция» (Триолет) заглавие представляет собой музыкальный термин и обозначает «короткое вступление, предшествующее основной части музыкального произведения» [20], а подзаголовок - литературоведческий термин и обозначает «написанное на две рифмы стихотворение в восемь строк, из которых четвёртая и седьмая повторяют первую, а восьмая - вторую» [20]. В стихотворении «Сказка сиреневой кисти» (Пастель) заглавие и подзаголовок тематически также относятся к разным видам искусства: заглавие - к сфере литературы, а подзаголовок - к сфере живописи. Тем самым создаётся своего рода "жанровая полисемия", представляющая собой сигнал к восприятию не совсем обычного текста. Ср. замечание, высказанное
А.А. Боровской: «Введение жанрового подзаголовка инспирирует условия игрового диалога с жанровыми кодами и читательским ожиданием» [18, с. 23].
Обратимся к анализу адресованной лирики эго- и кубофу-туристов.
Необходимо отметить, что у Г. Иванова в сборнике стихов «Отплытье на о. Цитеру» посланий или посвящений кому бы то ни было нет. У В. Хлебникова отмечены лишь два случая адресованной лирики, при этом адресат носит абстрактный характер: «Перуну», «Вам». Адресат В. Маяковского неоднороден. Это и абстрактно-отвлечённый адресат: «Вывескам», «России», «Ко всему», «Вам!», и адресат, совпадающий с адресантом: «Себе, любимому, посвящает эти строки автор», и конкретный: «Лиличка!». У И. Северянина адресатами выступают не только мифические и абстрактные существа («Агасферу морей», «Очам твоей души», «Посвящение»), но и реальные люди - поэты, художники, композиторы, жившие и творившие в одно с ним время: «На смерть Фофанова», «Врубелю», «Памяти Амбруаза Тома», «На смерть Масснэ».
Перейдём к рассмотрению заглавий поэтических текстов футуристов в зависимости от количества входящих в их состав знаменательных слов.
С учётом данного фактора заглавия делятся на монокомпонентные (однокомпонентные), состоящие из одного, как правило, знаменательного слова или его словоформы, и поликомпонентные (многокомпонентные), содержащие в своём составе два и более знаменательных слова.
Наблюдения над монокомпонентными заглавиями И. Северянина, Г. Иванова, В. Маяковского и В. Хлебникова свидетельствуют о том, что поэты-футуристы в качестве заглавий своих стихотворений широко употребляют имена существительные в именительном падеже единственного числа: «Идиллия», «Фиалка», «Завет», «Маргаритки» (И.С.); «Оттепель», «Осень», «Схима» (Г.И); «Любовь», «Утро», «Ночь», «Судья» (В.М.); «Кузнечик», «Тризна», «Курган» (В.Х.). См. также примеры, приведённые выше.
Имена собственные в качестве заглавий представлены в основном антропонимами. При этом у И. Северянина заглавий-антропонимов и заглавий, включающих в свой состав антропонимы, не только больше, но они и значительно разнообразнее. См., например: «Песенка Филины», «На мотив Фофанова», «Балькис и Вальтасар», «Оскар Уайльд», «Поэза о Карамзине», «Канон св. Иосафу», «Мисс Лиль», «Зизи». Ср. у Г. Иванова: «Песня о пирате Оле»; у В. Маяковского: «Я и Наполеон», «Лиличка!»; у В. Хлебникова: «Перуну».
Заглавия-топонимы у поэтов-футуристов редки: «Коктебель» (И.С.); «На острове Цитере» (Г.И); «Кое-что про Петроград», «Ещё Петроград» (В.М.); «Алферово», «Ночь в Галиции» (В.Х.).
Среди поликомпонентных заглавий у И. Северянина, Г. Иванова, В. Маяковского и В. Хлебникова часто встречаются субстантивные именные заглавия-словосочетания, например: «Весенний день», «В берёзовом коттэдже», «Надрубленная сирень», «Чайная роза», «Фантазия восхода» (И.С.); «Ранняя весна», «Весенние аккорды», «Осени пир...», «Отвергнутая страсть» (Г.И.); «Кофта фата», «Адище города», «Великолепные нелепости» (В.М.); «Заклятие смехом», «Сон лихача», «Утренняя прогулка», «Песнь смущённого» (В.Х.).
Кроме того, у И. Северянина и В. Маяковского высок процент заглавий, имеющих в своем составе предикативные сочетания: «В грехе - забвение», «Это всё для ребёнка», «И ты шёл с женщиной», «Ты ко мне не вернёшься.», «Это было у моря», «Когда придёт корабль», «В парке плакала девочка» (И.С.); «Вот так я сделался собакой», «Ничего не понимают», «А вы могли бы?», «Война объявлена» (В.М.). Ср. единичный случай, встретившийся у Г. Иванова: «Осень пришла.».
Данный вид поликомпонентных заглавий был свойственен и поэтам-символистам [17, с. 43]. См., например, у К.Д. Бальмонта: «Я тихо сплю», «Есть люди...», «Я не знаю мудрости», «Что мне нравится», «Я как облако»; у В.Я. Брюсова: «Я люблю.», «Я знаю.»; у З.Н. Гиппиус: «Ты любишь?», «Любовь -одна», «Что есть грех?», «Часы стоят».
Анализ показал, что для заглавий поэтических текстов футуристов, в отличие от символистов и акмеистов, типична оригинальность (креативность). Она проявляется в разных направлениях: от необычных сочетаний, употребления в качестве заглавий неологизмов и областной лексики, «жанровой полисемии», смены адресата - до использования нехарактерных синтаксических конструкций и лексико-морфологических форм выражения (в том числе употребление в качестве заглавий несамостоятельных частей речи, включение в состав заглавий математических символов) и т д.
См., например: «Мороженое из сирени!», «Фиолетовый транс», «Шампанский полонез», «Янтарная элегия», «Юг на севере» (И.С.), «Осенний брат» (Г.И); «Па-люди» ("Па - это якобы") (об этом: [9, с. 663]), «Бех» (обл. - ядовитое болотное растение, цикута) [9, с. 664] (В.Х.), «Поэзоконцерт», «Эксцессер-ка» (И.С.); «Себе, любимому, посвящает эти строки автор» (В.М.), послания-инвективы, характерные для В. Маяковского и В. Хлебникова: «Вам» (В.Х.), «Вам!», «Нате!», «Послушайте!» (В.М.); «Поэза о солнце, в душе восходящем», «В пяти верстах по полотну», «Любить единственно...» (И.С.), «Скрипка и немножко нервно», «Из улицы в улицу», «Мама и убитый немцами вечер» (В.М.); «Эй!» (В.М.); «Бог 20-го века», «Зверь+-число» (В.Х.).
В связи с отмеченным выше, несомненный интерес представляет высказанная Т.В. Цвигун мысль о том, что «риторический канон авангардизма - это апология ошибки (Здесь и далее - выделено автором.). <...> ... авангардизм ... рассматривает ошибку не как "отступление от правил", а как "правило отступления от правил", возводит её в максимум "поэтического"» [21, с. 155].
Подведём некоторые итоги.
Система заглавий поэтического дискурса футуристов, как показал анализ, значительно сложнее и разнообразнее, чем система заглавий, например, в акмеистическом дискурсе [13]. В ней, т.е. уже на дотекстовом уровне, нашли отражение такие черты, постулируемые футуристами, как «бунтарство, пафос ненависти к прошлому и активной борьбы с ним» [22, с. 124].
Общим для эго- и кубофутуристов является:
Библиографический список
- отсутствие заглавий, отражающих национальную специфику российской культуры;
- наличие разнообразных подзаголовков, вступающих в ряде случаев в диссонанс с заглавием, что создаёт жанровую полисемию;
- преобладание среди заглавий поэтических текстов имён существительных и субстантивных именных заглавий-словосочетаний;
- креативность заглавий, имеющая различную природу.
Сходство у И. Северянина, Г. Иванова и В. Маяковского проявляется в стремлении озаглавить поэтические тексты, а также в «эволюции жанрового сознания» уже на дотекстовом уровне; у И. Северянина, В. Маяковского и В. Хлебникова - в адресо-ванности их лирики.
К ярко выраженным идиостилевым особенностям относятся:
- интимизация поэтического слова у В. Хлебникова, состоящая в отсутствии заглавий у значительной части стихотворений, что объединяет поэта с акмеистами;
- употребление И. Северяниным и В. Маяковским заглавий, имеющих в своем составе предикативные сочетания и позволяющих более полно представить описываемую ситуацию;
- достаточно широкое использование И. Северяниным выделяемых в рамках заглавий-лакун иноязычных заглавий (преимущественно на французском языке) и заглавий, содержащих инокультурный компонент, что сближает поэта как с символистами (К.Д. Бальмонтом и В.Я. Брюсовым), так и акмеистами (Н.С. Гумилёвым и О.Э. Мандельштамом); синтез искусств, отличающий поэтику заглавий И. Северянина.
1. Пощечина общественному вкусу [Э/р]. - Р/д: http://www.futurism.ru/manifest/slap.htm
2. Садок Судей II [Э/р]. - Р/д: http://www.futurism.ru/manifest/sadok.htm
3. Труба марсиан // Хлебников В. Творения / общ. ред. и вступ. ст. М.Я. Полякова. - М., 1986.
4. Шукуров, Д.Л. Концепция слова в дискурсе русского литературного авангарда первой трети ХХ века: автореф. дис. ... д-ра филол. наук. - Иваново, 2007.
5. Северянин, И. Стихотворения / сост., вступ. ст. и примеч. В.А. Кошелева. - М., 1988.
6. Иванов, Г. Отплытье на о. Цитеру [Э/р]. - Р/д: http://lib.ru/RUSSLIT/IWANOWG/stihi.txt
7. Маяковский, В.В. Простое как мычание. - М., 1990.
8. Маяковский, В.В.Сочинения: в 3 т. - М., 1978. - Т. 1.
9. Хлебников, В. Творения. - М., 1986.
10. Болотнова, Н.С. Художественный текст в коммуникативном аспекте и комплексный анализ единиц лексического уровня. - Томск, 1992.
11. Болотнова, Н.С. Регулятивность // Стилистический энциклопедический словарь русского языка / под ред. М.Н. Кожиной. - М., 2003.
12. Петрова, Н.Г. О специфике регулятивной функции заглавия (на материале поэтических текстов) // Русская речевая культура и текст: материалы VII Международной науч. конф. - Томск, 2012.
13. Петрова, Н.Г. О некоторых особенностях заглавий поэтического дискурса акмеистов // Вестник Томского государственного педагогического университета. - 2012.
14. Гальперин, И.Р. Текст как объект лингвистического исследования. - М., 1981.
15. Ламзина, А.В. Заглавие литературного произведения // Русская словесность. - 1997. - № 3.
16. Ли Лицюнь Структура, семантика и прагматика заглавий художественных произведений: дис. ... канд. филол. наук. - М., 2004.
17. Петрова, Н.Г. Заглавия поэтических текстов символистов: общие тенденции и идиостилевые особенности // Вестник Томского государственного педагогического университета. - 2011. - Вып. 3 (105).
18. Боровская, А.А. Жанровые трансформации в русской поэзии первой трети ХХ века: автореф. дис. ... д-ра филол. наук. - Астрахань, 2009.
19. Кожина, Н.А. Заглавие художественного произведения: онтология, функции, параметры типологии // Проблемы структурной лингвистики. Ежегодник /АН СССР. Ин-т рус. яз. 1984. - М., 1988.
20. Большой толковый словарь русского языка [Э/р]. - Р/д: http://www.gramota.ru/slovari/info/bts/
21. Цвигун, Т.В. «Искусство ошибки» в русском авангардизме // Вестник Балтийского федерального университета им. И. Канта. - 2011. -Вып. 8.
22. Барковская, Н.В. Поэзия серебряного века: учеб. пособие. - Екатеринбург, 1999. Bibliography
1. Pothechina obthestvennomu vkusu [Eh/r]. - R/d: http://www.futurism.ru/manifest/slap.htm
2. Sadok Sudeyj II [Eh/r]. - R/d: http://www.futurism.ru/manifest/sadok.htm
3. Truba marsian // Khlebnikov V. Tvoreniya / obth. red. i vstup. st. M.Ya. Polyakova. - M., 1986.
4. Shukurov, D.L. Koncepciya slova v diskurse russkogo literaturnogo avangarda pervoyj treti KhKh veka: avtoref. dis. ... d-ra filol. nauk. -Ivanovo, 2007.
5. Severyanin, I. Stikhotvoreniya / sost., vstup. st. i primech. V.A. Kosheleva. - M., 1988.
6. Ivanov, G. Otplihtje na o. Citeru [Eh/r]. - R/d: http://lib.ru/RUSSLIT/IWANOWG/stihi.txt
7. Mayakovskiyj, V.V. Prostoe kak mihchanie. - M., 1990.
8. Mayakovskiyj, V.V.Sochineniya: v 3 t. - M., 1978. - T. 1.
9. Khlebnikov, V. Tvoreniya. - M., 1986.
10. Bolotnova, N.S. Khudozhestvennihyj tekst v kommunikativnom aspekte i kompleksnihyj analiz edinic leksicheskogo urovnya. - Tomsk, 1992.
11. Bolotnova, N.S. Regulyativnostj // Stilisticheskiyj ehnciklopedicheskiyj slovarj russkogo yazihka / pod red. M.N. Kozhinoyj. - M., 2003.
12. Petrova, N.G. O specifike regulyativnoyj funkcii zaglaviya (na materiale poehticheskikh tekstov) // Russkaya rechevaya kuljtura i tekst: materialih VII Mezhdunarodnoyj nauch. konf. - Tomsk, 2012.
13. Petrova, N.G. O nekotorihkh osobennostyakh zaglaviyj poehticheskogo diskursa akmeistov // Vestnik Tomskogo gosudarstvennogo pedagogicheskogo universiteta. - 2012.
14. Galjperin, I.R. Tekst kak objhekt lingvisticheskogo issledovaniya. - M., 1981.
15. Lamzina, A.V. Zaglavie literaturnogo proizvedeniya // Russkaya slovesnostj. - 1997. - № 3.
16. Li Licyunj Struktura, semantika i pragmatika zaglaviyj khudozhestvennihkh proizvedeniyj: dis. . kand. filol. nauk. - M., 2004.
17. Petrova, N.G. Zaglaviya poehticheskikh tekstov simvolistov: obthie tendencii i idiostilevihe osobennosti // Vestnik Tomskogo gosudarstvennogo pedagogicheskogo universiteta. - 2011. - Vihp. 3 (105).
18. Borovskaya, A.A. Zhanrovihe transformacii v russkoyj poehzii pervoyj treti KhKh veka: avtoref. dis. ... d-ra filol. nauk. - Astrakhanj, 2009.
19. Kozhina, N.A. Zaglavie khudozhestvennogo proizvedeniya: ontologiya, funkcii, parametrih tipologii // Problemih strukturnoyj lingvistiki. Ezhegodnik /AN SSSR. In-t rus. yaz. 1984. - M., 1988.
20. Boljshoyj tolkovihyj slovarj russkogo yazihka [Eh/r]. - R/d: http://www.gramota.ru/slovari/info/bts/
21. Cvigun, T.V. «Iskusstvo oshibki» v russkom avangardizme // Vestnik Baltiyjskogo federaljnogo universiteta im. I. Kanta. - 2011. - Vihp. 8.
22. Barkovskaya, N.V. Poehziya serebryanogo veka: ucheb. posobie. - Ekaterinburg, 1999.
Статья поступила в редакцию 26.07.12
УДК 81'23
Prikhodko O.N. INTENTIONALITY IN THE INDIVIDUAL'S ACTIVITIES. This article is about one of the main characteristics of human nature, intentionality. The author researches the role of intentionality in an individual's activities from philosophical, psychological and linguistic points of view, and describes different approaches to studies of intention.
Key words: intention, intentionality, speech act, planning theory, motive, speech-act filters, illocution, locution, perlocution.
О.Н. Приходько, аспирант Новосибирского гос. педагогического университета, г. Новосибирск, E-mail: [email protected]
ИНТЕНЦИОНАЛЬНОСТЬ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ИНДИВИДА
В статье рассматривается интенциональность как одна из основных характеристик природы человека, исследуется роль интенциональности в деятельности индивида с точки зрения философии, психологии и лингвистики, также описываются различные подходы к изучению данного понятия и явления.
Ключевые слова: интенция, интенциональность, речевой акт, теория планирования, мотив, речеповеденческие фильтры, иллокуция, локуция, перлокуция.
Термины «интенция» и «интенциональность» имеют давнюю историю. Впервые понятие «интенция» (от лат. intentio - стремление) появилось в работах средневековых философов-схоластов, таких как Августин, Абеляр, Фома Аквинский, Авиценна. В тот период понятие «интенция» имеет значение направленности души к цели, то есть к Богу. В «Этике» Абеляра «интенция» обозначает намерение, которое недоступно познанию со стороны других людей и которое отличается от самого поступка как действия. Фома Аквинский [1] определял «интенцию» как образ познаваемой вещи, находящийся в душе и отличающийся от этой самой вещи; это средство для постижения предмета, подлежащего познанию, но не сам познаваемый предмет. Авиценна позднее различал два типа интенции: «первые интенции» - сами познаваемые предметы, «вторые интенции» - «логические интенции»: роды, виды, отличительные признаки и все логические понятия и термины, которые могут быть отнесены к познаваемому предмету.
Позднее, в работах Ф. Брентано [2] появляется понятие «интенциональность», обозначающее «направленность сознания на что-то вовне». Понятие интенциональности играет важную роль в работах философа Э. Гуссерля [3], в его учении, известном как феноменология. Связанная с чистым сознанием, интенциональность представляет собой направленность сознания на предмет.
Уже в 20 веке в рамках аналитической философии появляются понятия интенциональных состояний (Дж. Серль), где коммуникативная интенция является лишь одной из разновидностей интенциональных состояний (наряду с ненавистью, любовью, радостью, страхом и т.д.), представляя собой коммуникативное намерение. В теории речевых актов Дж. Остина и Г.П. Грайса [4] интенция как намерение включается в иллокутивный этап речевого высказывания, обозначает намерение говорящего сообщить нечто, передать в высказывании определённое субъективное значение. Именно в этот период понятие «коммуникативной» или «речевой» интенции определяется как основополагающий компонент для выражения различных интенциональных состояний, как потенциальное содержание высказывания.
Определение места и роли интенции в деятельности человека стало одним из центральных вопросов в работах философов 20 века, что привело к возникновению двух противоположных теорий Д. Дэвидсона и Г. Грайса.
Д. Дэвидсон выдвигает предположение о том, что интенци-ональные действия являются физическими актами, вызванными определёнными ментальными состояниями, а именно: первоначальным отношением (pro attitude) с набором соответствующих убеждений, которые в совокупности являются причиной действия. Д. Дэвидсон характеризует первоначальные отношения (pro attitude) как «желания, побуждения, подсказки..., и социальные правила (условия), общественные и личные цели и ценности, которые могут быть интерпретированы как отноше-
ния личности к действиям определенного типа» [5, с. 4]. С точки зрения Д. Дэвидсона, причины для действий (про-отношение плюс убеждение) вызывают непосредственно физическое действо, которое может рассматриваться как преднамеренное или непреднамеренное (интенциональное и неинтенциональное).
Другое направление философской мысли указывает на то, что акт (или состояние) желания (воли), которое можно представить утверждением «Я желаю, что Я выполню это действие», возникает между желаниями и убеждениями, с одной стороны, и действием с другой. Это довольно примитивное инстинктивное желание. Сторонники волевого подхода (волитионисты) полностью отвергают отсутствие выбора, присущее теории действия Д. Дэвидсона: если убеждения и желания вынуждают кого-либо действовать, то у него нет выбора. Волитионисты полагают, что волеизъявление - ментальное состояние, предшествующее (априорное) действию, которое позволяет нам выбирать «в свете (а не вызванное) наших желаний и убеждений» между действиями, или между действием и не-действи-ем. Волеизъявление происходит независимо от того, будет действие успешным или нет.
М. Братман [6] разработал теорию планирования, которая решает возникшие разногласия, перемещая акцент исследователей от действия к намерениям и их функционированию. По М. Братману, человек является «планирующей личностью», которая планирует свои действия и координирует их с деятельностью других людей. Планы имеют иерархическую структуру, элементами которой являются интенции, которые человек реализует на пути достижения определённого результата. Рассчитав способы реализации каждой интенции в запланированной схеме действий, человек соотносит эти способы со своими желаниями и убеждениями, выполняющими роль «фильтров допустимости». М. Братман также определил стабильное свойство интенции: будучи сформированной и рационально осмысленной однажды, она не исчезает до момента её реализации. Важно отметить, что реализованная интенция является стимулом для порождения новой интенции. Интенция также выполняет функцию контроля поведения человека: в процессе реализации интенции планирующая личность приводит свои действия в соответствие с ограничениями, вызванными такими регуляторами человеческого поведения как привычки, нормы, черты характера. Таким образом, обязательство совершить действие является промежуточным звеном между интенцией и самим действием. Согласно М.Братману желания и убеждения действительно ведут к действию, хотя и через практическую аргументацию, планирование и обязательство.
Изучение содержания понятия «интенция» в различных лексикографических источниках современности позволяет сделать вывод о том, что в составе дефиниций данного слова сохраняются описанные ранее значения, а именно «интенция» определяется как:
