CC BY
1426. Магомедов Р.М. История Дагестана. - Махачкала, 1998. - 198 с.
27. Мансуров Ш.М. Салатавия. - Махачкала, 1995. - 251 с.
28. Месхидзе Дж.И. Чечено-Ингушетия // Ислам на территории бывшей Российской империи. Энциклопедический словарь. - М.: Восточная литература, 1998. Вып.1. - С. 105-108.
29. Микаилов М.Ш. Аварская диалектология. - М.-Л.: Изд. АН СССР, 1959.
30. Оразаев Г. М.-Р. Памятники тюркоязычной деловой переписки в Дагестане XVIII в. - Махачкала, 2002. - 481 с.
31. Очерки истории Чечено-Ингушской АССР с древнейших времен по март 1917 года. - Грозный, 1967, т.1. - 334 с.
32. Русско-дагестанские отношения в XVIII - первой четверти ХУШ в. - Махачкала, 1958. - 245 с.
33. Русско-дагестанские отношения в XVIII-начале Х!Х в. - М.: Наука,1988. - 356 с.
34. Русско-чеченские отношения. Вторая половина XVI-XVII вв. Сборник документов. - М.: Восточная литература, 1997. - 321 с.
35. Семенов Н.С. Туземцы Северо-Восточного Кавказа. - СПб., 1895. - 264 с.
36. Сравнительно-историческая грамматика тюркских языков. - М.: Наука, 2006. - 908 с.
37. Сулейманов А.С. Топонимия Чечено-Ингушетии. - Грозный: Чечено-Ингушское книжное издательство, 1980. Ч. III. - 222 с.
38. Таймасханова Т.Г. Тюркский элемент в аварской топонимии (на материале салатавского диалекта) // Тюркско-дагестанские языковые взаимоотношения. - Махачкала, 1985. - С. 106-114.
39. Челеби Эвлия. Книга путешествий (Извлечения из сочинения турецкого путешественника XVII в). -М.: Наука, 1979. Вып.2. - 288 с.
40. Чеченский фольклор. - Махачкала, 1998. -185 с.
41. Шихсаидов А.Р., Айтберов Т.М., Оразаев Г. М.-Р. Дагестанские исторические сочинения. - М.: Наука, 1993. - 300 с.
42. Эпиграфические памятники Северного Кавказа. - М.: Наука, 1980. Ч.3. - 168 с.
Гусейнов Гарун-Рашид Абдул-Кадырович, кандидат филологических наук, доцент кафедры русского языка Дагестанского государственного университета (г. Махачкала); garun48@mail.ru.
Р.В. Кадыров
Засечная служба служилых татар Мещерского края в XVI в.: организация и дислокация
История формирования сословия служилых татар является важным разделом истории татарского народа, становления его социальной структуры и правового статуса в условиях политики русского государства.
Формирование сословной группы служилых татар в Мещере является началом политики Русского государства по массовому привлечению татар на службу Русскому государству.
Говоря о составе службы служилых татар Мещерского края, необходимо отметить, что они несли сторожевую службу на засечных линиях в юго-восточном направлении. Засечные линии наиболее системно были организованы государством в 1571 г., после учреждения Иваном IV порядка сторожевой службы.
После 1571 г., согласно царскому указу «О назначении кн. М.И.Воротынскаго ведать станицы и сторожи и о созыве в Москву станичных голов, вожей и сторожей для расспроса», на южном и юго-восточном направлении Русского государства было организовано 67 сторож. Из них 5 сторож были Мещерскими. Они охватывали линию между р. Барышом, правым притоком Суры (территория нынешней Ульяновской обл.), и р. Цной, левым притоком р. Мокши (территория современной тамбовской и пензенской областей) [7, с.15].
В документах 1571 г. «Роспись Мещерским сторожам» и «Роспись Мещерским сторожам по дозору Юрьи Булгакова да Бориса Хохлова 79 года» говорится об организации строительства засек, забоев в реках и других полевых укреплениях, составлявшие сторожевую, оборонительную линию [7, с. 4-39; 4, с.15].
Первая находилась на речке Карсанаевой, которая впадала в р.Барыш, что южнее Баранчеева городища. Шесть человек из Алатыря должны были нести сторожевую службу на участке по левой стороне под рогом под Пичимром - южнее по речке по Карсанаевой до устья р. Барыш (15 верст) и севернее до большого Сурскаго лесу (15 верст).
Вторая находилась у впадения р. Шукши в Суру «под Сурским лесом». Шесть человек из городов Кадома, Темникова и Алатыря должны были разъезжать севернее по р. Шукше «до усть речки Кивлея» (15 верст).
Третья находилась в верховьях р. Шукши под Мокшанским лесом. Шесть человек из Кадома, Темникова и Алатыря должны разъезжать южнее по р. Шукше «до усть речки Кивлея» (15 верст).
Четвертая располагалась на левом притоке Мокши - на речке на Ломовке, при впадении в нее р. Шуструй «выше верхней дороги». Шесть человек из Кадома и Темникова должны разъезжать до Мокшанского леса (15 верст), «а сверх Ломовой переезжати до вадовских сторожей» (25 верст).
Пятая находилась в верховьях рек Вад, Буртас и Ломовки. Шесть человек из Кадома и Темникова должны были разъезжать «Вадовскою дорогою и Идовскою дорогою до речки до Выши» (40 верст).
Сторожа из Шатцка имели два пункта дислокации.
1-я сторожа - на р.Липовице (территория современной Тамбовской обл.) под большим рогом южнее Дубровы. Разъезд по охране границы лежал южнее по р. Липовице и до р. Цны (15 верст), и севернее по р. Липовице (20 верст). На данном пункте сторожевую службу несли 6 человек из городов Шатцка и Рязани.
2-я сторожа - от р. Челновой до устья р. Ламки (территория современной Тамбовской обл.). Маршрут охраны состоял западнее р.Челновой по лесному массиву (40 верст) и восточнее до Воронежа Польсково (30 верст). Сторожевую службу несли 6 чел. из городов Шатцка и Рязани.
В росписи № 9 есть несколько расхождений о месте сторож на р. Шукше и о переездах сторожевых людей. В 1-й росписи отмечено 4 сторожи.
1-я - на р. Коргонаеве (Карсунке), левом притоке р. Барыш около Баранчеева городища. Состояла из 6 чел., высылаемых из Алатыря. Разъезжала «меж речки Барыша и Сурского лесу на пяти верстах».
2-я - располагалась на р. Шокше (Шукше). Состояла из 12 чел., высылаемых из Кадома, Тем-никова, Алатыря (по 4 чел. из города). Из Кадома и Темникова направлялись мордва и татары, из Алатыря казаки. «А беречи им и розъезжати направо (на Запад) до Мокшанского лесу до речки до Киси (Иссы) верст с двадцать, а на лево (на Восток) к усть Шокше речки к Суре реке верст с сорок».
3-я - занимала «верх речки Ломовой» (Ломовки), левого притока р. Мокши. Состояла из 6 чел., высылаемых из Кадома и Темникова (по 3 чел. из города). Разъезжала вдоль р. Ломовки до Мокшанского леса (60 верст), «а направо (на З.) розъезду нет».
4-я - располагалась «вверх Ваду» (лев. притока Мокши). Состояла из 6 чел., высылаемых из Кадома и Темникова (по 3 чел. из города), разъезжала «через Вадовскую и Идовскую дороги до Ломовской сторошей верст с шестьдесят».
Что представляли собой засечные черты того периода? Засека как заграждение из стволов поваленных деревьев издавна являлась самым распространенным защитным сооружением в лесной местности. Со временем на Руси этот термин приобретал все более широкий и условный смысл и в XVI веке распространился под названием засечной черты. Это сложная система укреплений, состоящая непосредственно из самих засек в виде лесных завалов и естественных препятствий -болот, озер, рек, чередующихся с искусственными укреплениями - валами, рвами, надолбами, частоколом, острогом в безлесных и малолесных промежутках, предназначенная для сдерживания конных полчищ крымских и ногайских орд.
В 60-е годы XVI века засечная черта сформировалась в единую оборонительную систему, охрана и поддержание которой было повинностью всего населения государства вообще и прилегающих уездов в особенности. Укрепления черты протянулись от Брянских лесов на западе до реки Волги на востоке, соединив в единую цепь козельские, тульские, рязанские, шацкие, темниковские, алатырские и другие засеки.
Засечная черта опиралась на естественные препятствия местности, в первую очередь, на обширные массивы лесов, использовались реки, их крутые берега, овраги, господствующие высоты, болота, озера.
Развиваясь в течение многих десятилетий, засечное дело достигло высокого уровня и сформировало определенные правила, обязательные для исполнения при сооружении засек по всей границе.
Для сооружения засеки вначале необходимо было исследовать местность, чтобы максимально использовать ее. Для исследования направлялась экспедиция дозорщиков. Обыкновенно в ее состав входили подьячий, подмастерья, чертежник, инженер, а возглавлял экспедицию воевода.
Взяв с собой людей, которые проживали у засеки, дозорщики должны были «дозрить и описать подлинно», как свидетельствуют документы, «по всей ли той... засеке лес и тем лесом мочно ль по всей засеке учинить лесной завал и нет ли в той засеке пропаши и сенных покосов и всяких полых мест, и на кольких верстах или саженях пропаши и сенных покосов и иных каких полых мест, и что у... засеки с обоих сторон рек и колодезей, и озер, и болот, и ржавцов, и топких мест, и всяких крепостей, и на кольких верстах или саженях тех крепких мест, за которыми крепостьми без завалу лесного и без земляного валу татарам перелести немочно» [8, с. 69]. Осмотрев местность, следовало по всем статьям доложить в приказ. Приказ (Пушкарский или Разрядный в зависимости от того, в чьем ведении в настоящее время находилось управление засечной чертой) разрабатывал планы строительства укреплений, рассчитывал количество людей, составлял необходимые указы и инструкции посланным на черту воеводам, определял размещение вдоль черты вооруженных сил.
Сами засечные работы производились даточными людьми со служилых, дворцовых, духовных земель и силами местного населения, которое также предоставляло на строительство лошадей со всем снаряжением и телегами. Люди работали на черте в тяжелых условиях, порой без хлеба и корма для лошадей, в воде и в грязи «выше пояса». Оторванные от своих домов, они целиком попадали в зависимость от администрации [8, с. 270].
Засечные работы выполнялись по определенным правилам и инструкциям. Деревья валили верхушками в сторону предполагаемого нападения противника (в сторону «поля»). Правила требовали рубить деревья выше человеческого роста, «како человеку топором достать мочно», а срубленное дерево оставлять лежать на пне [8, с. 69]. Но требование оставлять дерево на пнях не всегда было выполнимо, особенно если деревья были очень толстые, что и сообщал воевода Шаховской: «Большова лесу древа на пни не удержать, валитца древо от пня по сажени больши, потому что деревья толсты, обоима в два и в три; а мелкий лес, в бревно и меньши, на пни держится» [8, с. 170].
В целом лесной завал создавал непроходимую полосу для противника. Ширина непосредственно завала составляла в среднем 25-30 саженей. Если лес был редок, ширина завала увеличивалась до 40 и даже до 100 саженей. Обыкновенно лес старались сечь там, где он был чаще и гуще, где не было открытых мест, отчего засека получалась с изгибами и разветвлениями. Многочисленным поворотам засеки способствовали и естественные препятствия: болота, озера, реки.
Небольшие речки засекали тем же лесным завалом [8, с. 214]. Если при пересечении речку засечь было нельзя или река была большая, то в дно реки вбивались дубовые колья; ставились и плавные бревна с гвоздьем дубовым частым, они опускались в воду на 4 пяди: «...Зделати бревна и бить в них спицы по пяди и те бревна класть в реку и опущать в воду, чтобы их не знать было - для татарсково плаву» [8, с. 235].
Там же, где встречались безлесные места, большие поляны, редкий лес, мелколесье, гари, засека состояла из валов, рвов, надолб и частиков. В зависимости от состояния местности по-разному сочетались между собой и дополнительные укрепления: впереди ров, набитый частиком, за ним два ряда двойных надолб и вал; ров, два ряда двойных надолб, снова ров и вал; ров, вал, ряд тройных частик, ряд тройных надолб и вал.
Если в местности, где проходила засека, встречались болота, озера и «всякие крепкие места", через которые татарам пройти было невозможно и без завала и без земляных укреплений, то лес не секли, рвы не копали, валы не насыпали. Наиболее трудная и ответственная задача состояла в укреплении самых опасных мест по черте, в так называемых засечных воротах - в местах пропуска населения через черту, там, где она пересекала большие дороги. Здесь сооружались земляные и деревянные крепости с башнями, подъемными мостами, острогами и частоколами, артиллерийскими орудиями - пищалями и тюфяками. Оборонительные сооружения в воротах были обращены обычно в обе стороны: в польскую и запольскую, то есть в ожидании как набега татар, так и их возвращения обратно [8, с. 38].
В целом засечная черта представляла собой полосу отчуждения, которую правительство охраняло от хозяйственного использования местным населением. Ширина этой полосы была различна: от нескольких саженей там, где были только валы и рвы, до 20-30 верст сплошных лесов. В среднем же ширина равнялась 2-3 верстам. Черта являлась не только средством обороны, но и местом убежища населения при нападении врага [8, с. 38].
Черта распадалась на отдельные засеки или звенья, протяженностью около 20 верст, а те - на мелкие звенья для надзора и охраны - грани или черты.
Эти грани обозначались, как и грани частных владений, местными приметами или признаками -урочищами, пнями, натесами на деревьях, ямами. Конец большого засечного звена обозначался термином «замок». Назначение замка - разграничить административную компетенцию по заведованию засекой. Место встречи двух засечных звеньев называлось «сутки», начало (или конец) засечного звена - «почин» или «утин» засеки [8, с. 38-39].
Черту оберегали засечные головы, приказчики и сторожа, привлекалось и местное население. Они должны были следить за тем, чтобы через засеку не прокладывались «стежки» - дороги и тропы, чтобы черта не распахивалась, чтобы граневые линии не были завалены падавшим лесом, чтобы не рубились меченые деревья. Охранявшие черту окрестные жители по общему порядку во время дозоров должны были сопровождать дозорщиков [8, с. 41].
Население также несло повинность обороны засеки ополчением в тревожное время, когда ожидались набеги. При сборе ополчения селения, окружавшие черту и отстоявшие от нее не далее 25 верст, должны были выставить известное количество ратников «с вогненным боем». Обычный расчет состоял в требовании с 3 дворов 1 человека с пищалью с селений, расположенных не далее 15 верст, и с 5 дворов 1 человека с пищалью с селений, расположенных на расстоянии 15-25 верст от засеки [8, с. 43].
Засечная черта не обнаружена ни на одной карте Арзамасского уезда XVI-XVII веков. Однако было бы интересно узнать о подробностях прохождения черты по Арзамасскому уезду: о направлении ее, пересекаемых чертой реках, населенных пунктах, расположенных в окрестностях засеки.
Еще в XIV-XV веках сложилась Пьянско-Сурская пограничная линия, проложенная по левым берегам Суры и Пьяны, в ее нижнем и среднем течении, и по реке Вад уходившая далее на запад, в бассейн Теши [3, с. 24]. В XVI веке Большая засечная черта проходила с юго-запада на северо-восток, захватывая в цепь Шацк, Кадом и Темников, и далее по реке Алатырь на восток к г. Алатырю. Засека вдоль Алатыря - Арзамасская (Пузская) - возведена после 1552 года.
В это время построена Арзамасская крепость. Для того чтобы защитить Арзамас и селения Арзамасского уезда, расположенные слева от реки Теши, в так называемом Утишье, было необходимо, опираясь на массивы лесов правого бассейна Теши и лесов междуречья Теши и Алатыря, проложить засечную черту, соединив Пьянско-Сурскую линию с Большой засечной чертой. Юго-западное направление засеки (от Вада к Темникову) подтверждается немногими сохранившимися источниками.
С востока и северо-востока Арзамас прикрывался лесным завалом, протянувшимся на юго-запад вдоль речки Ватьмы. О расположении засеки по речке Ватьме известно из Арзамасских поместных актов [2, с. 166]. Там описана «Поляна Пасынкова на речке Ватьме Заватцкого стану, что приписана из Курмышского уезда к Арзамасу». Рядом с поляной протекала также речка Пилокуша. О поляне говорится, что «как, господине, была в Орземасе засека, и та была Поляна Пасынкова в засечном чертежу с польскую сторону Орземасские засеки, лежала в пусте в пороз-жих землях», около той пустоши был «черный большой лес, мордовские бортные ухожеи». В другой грамоте отмечается, что бортные ухожеи находятся в «засечном чертежу» [2, с. 182]. На существование засеки вдоль Ватьмы косвенно указывает и название деревни - Засека, располагавшейся по правую сторону реки в 1 км к северо-востоку от с. Холостой Майдан. Следующий пункт Арзамасской засеки, упоминаемый в документах, - Собакинские ворота, а значит, от речки Ватьмы черта направлялась к Собакинскому лесу. Отходила она от Ватьмы по одному из крутых ее южных оврагов-притоков и, вероятнее всего, вдоль одного из оврагов речной системы Кевсы (линия Успенское-Курмыш), выходила на водораздел Теши. Звенья черты здесь также прикрывал густой лес. Местность к юго-востоку от Курмыша называется Сечи. Это общее название распространяется и на лес, и на находящиеся там поляны. По современной дороге от Красного Бора (бывшее Собакино) до Медынцева Сечи начинаются на 7-м километре, считая от моста через Тешу. Возможно, что слово «Сечи» произошло от усеченного слова «Засеки». (Где-то в районе Курмыша, по рассказам старожилов, было место, где старые деревья, обрубленные на высоте около полутора метров, стояли сплошным рядом). В Собакинском лесу засека пересекала большую дорогу - сакму, и на месте пересечения стоял укрепленный пункт - Собакинские ворота, в 7-8 верстах от Соба-кина. Эти ворота соединяли восточную часть уезда - Залесье с западной - Утишьем, а в случае нападения закрывали проход в Утишье.
Далее, по «большому черному лесу», засека направлялась к речке Майдан (тогда - Модан). Об этом ее направлении свидетельствуют названия окрестных природных объектов. У кобылинского помещика Мисюря Мансырова Товарищева за рекою Тешей и справа от речки Майдан во владении была поляна «под Засекою» [6, с. 84]. Современное название полей в лесу к северу от с. Архангельского (бывшего Кобылина) - Сечи. Пересекая Модан, засека поднималась на водораздел между ней и Тешей. Другой владелец с. Кобылина - Оферкий Федорович Болтин на Кобылинском лесу владел поляной «Засека» [6, с. 87].
На водоразделе Модана и Теши засека прикрывалась лесом, целой системой карстовых провалов и верхами оврагов речной системы Модана. Прикрыв с востока Шатки, засека спускалась к Тешинской пойме и пересекала реку где-то между устьями Ельтмы и Нацмы. Документы сообщают: «На погорях от засеки вверх по Теше» [6, с. 139] были расположены сенокосы владельца Шатков И.Аргамакова. Засека пересекала Тешу - река, скорее всего, была просто завалена лесом. Переправившись через Тешу, засечная линия уходила на юго-запад. Здесь засека неизбежно опиралась на болотистую пойму Нацмы. На всем протяжении лесного массива между Кичкилеем и Нарзимкой лучше естественной дополнительной защиты придумать было невозможно. И это должны были отметить воеводы. Отойдя на полверсты от Теши, засека пересекала большую дорогу, ведущую с юга. Сенокосы И.Аргамакова располагались «на Шатковском лесу за засекою у рву и за рвом по речке Нацме болотина по обе стороны большие дороги» [5, с. 139]. Это документально подтверждает расположение засеки за Шатками в районе речки Нацмы. Где-то здесь же, на большой Алатырской дороге, и стояли Шатковские ворота, в 5 верстах к югу от Шатков.
Из сохранившихся актов последней четверти XVI в. видно, что сторожа выставлялась с весны и до зимы. Состав служащих, состоявший из небольших отрядов, менялся каждые два месяца [1, с. 49, 58]. Это был период возможных внешних набегов. Головы со станичными головами «со товарыщи» выставлялись в местах возможного появления степняков, переправах и дорогах. Дозоры станиц постоянно обменивались между собой информацией. При этом место расположения голов менялось, а при обнаружении неприятеля уведомляли голову и гарнизон ближайшего города-крепости. Стража комплектовалась из служилых татар городов Шатцк, Темников, Кадом, Алатырь и др., в зависимости от расположения. Состав стражи состоял из детей боярских, вожи-мещерянина, служившего проводником, мещерских или донских атаманов и шацких казаков, в придачу к которым выделялась Цвенская и Мокшанская мордва.
Роль мещерских сторожей, мещерских служилых татар и казаков в охране юго - восточных границ Русского государства очень значительна. Они служили передовым дозором и щитом Руси от угрозы «степняков» на протяжении веков. Также они обеспечивали дозор и охрану при строительстве засек и создании единой «Большой засечной черты». Часть мещерских сторожей вошла в гарнизоны обновленных и вновь построенных городов-крепостей Черты, продолжая нести дозорную и иную службу, а остальные были переведены на другие пограничья Русского государства, где слились со служилыми людьми тех мест [6, с. 48].
Список источников и литературы
1. Акты Московского государства, изданные Императорскою Академией Наук. - СПб.: Тип. Импер. АН, 1890. - Т. 1. - 767 с.
2. Арзамасские поместные акты 1578-1618 гг. / Под ред. С.Б. Веселовского. - М.: Тип. Г. Лисснера и Д. Собко, 1915. - 207 с.
3. Кирьянов И. Старинные крепости Нижегородского Поволжья. - Горький: Горьковское книжное издательство, 1961. - 70 с.
4. Лебедев В.И. Легенда или быль. По следам засечных сторожей. - Саратов: Мордовское кн. изд-во, 1986. - 215 с.
5. Писцовая книга Арзамасского уезда 1621-1623 гг. // Действия Нижегородской губернской архивной комиссии. - Н.Новгород, 1915. - Т. 15. - Вып. VIII. - Кн. 1. - С. 84-129.
6. Писцовая книга писца князя Василия Кропоткина 182-186 гг. (1673/74 г.) - Тамбов: ТУАК, 1888. - 48 с.
7. Список населенных мест Российской Империи по сведениям 1864 г. Пензенская губерния. - СПб.: Изд. Центр. стат. ком. МВД, 1869. - Т. XXX. - 119 с.
8. Яковлев А. Засечная черта Московского государства в XVII веке. - М.: Тип-я Лисснера и Д.Собко, 1916. - 312 с.
Кадыров Рамиль Василевич, соискатель Института истории им. Ш.Марджани Академии наук Республики Татарстан, преподаватель кафедры социально-гуманитарных дисциплин Казанского института финансов, экономики и информатики; kind2002@mail.ru.
