CC BY
69
Защита конкуренции и охрана интеллектуальной собственности: проблема баланса интересов
Д.И. Серегин доцент кафедры Конкурентного права Московского государственного юридического университета им. О.Е. Кутафина (МГЮА), советник юридической фирмы «ЮСТ», кандидат юридических наук (г. Москва)
Дмитрий Игоревич Серегин, seregin@yust.ru
Введение
Фундаментом современной экономики стали плоды Третьей промышленной (или цифровой) революции. При этом экономистами высказывается мнение, что в настоящее время общество входит в фазу Четвертой промышленной революции: «Она началась на рубеже нового тысячелетия и опирается на цифровую революцию. Ее основные черты - это «вездесущий» и мобильный Интернет, миниатюрные производственные устройства (которые постоянно дешевеют), искусственный интеллект и обучающиеся машины» [1, с. 7]. Отмечается, что «технологии Четвертой промышленной революции связаны друг с другом тем, что все они основаны на цифровых технологиях и сетях, созданных во время Третьей промышленной революции» [2, с. 25].
Сегодня список богатейших компаний открывают IT-гиганты. Семь из десяти крупнейших по капитализации компаний принадлежат к индустрии информационных технологий (см. [3]). Наиболее ценными брендами являются Apple, Google, Microsoft, Amazon, Facebook (см. [4]).
В отличие от индустриальной экономики, основанной на материальных ресурсах и природных богатствах, цифровая экономика базируется на информационных технологиях, информации и прочих нематериальных активах (см., например, [5, с. 162]).
При этом, во-первых, сегодня массово потребляются и нематериальные «цифровые товары». Во-вторых, традиционные «овеществленные» товары настолько сильно срастаются с нематериальными объектами гражданских прав, что могут полноценно функционировать только в совокупности с ними. В одном товаре неразрывно сращиваются технологии, программное обеспечение, информация, услуги и работы, а также интеллектуальная собственность.
Так, в 2018 году при осуществлении контроля экономической концентрации Федеральная антимонопольная служба (далее -ФАС России) определила в качестве товара «продукт цифрового земледелия», который характеризовался как совокупность специального программного обеспечения и оборудования, предназначенные для: (1) сбора и хранения агрономических, экологических, метеорологических и эксплуатационных данных для полевых культур в сельском хозяйстве в цифровой форме; и (2) алгоритмического моделирования, позволяющего пользователям анализировать и визуализировать такие данные (см. [6]).
Возможно ли в условиях, когда интеллектуальная собственность срастается с иными объектами гражданских прав в составе единого товара, иметь какие-либо исключения для одной из его составных частей?
В российском праве этот вопрос не нашел однозначного ответа до настоящего времени.
«Интеллектуальный маятник»
В Законе РСФСР от 22 марта 1991 года № 948-1 «О конкуренции и ограничении монополистической деятельности на товарных рынках» (первый российский антимонопольный закон) в первоначальной редакции указывалось, что он «не распространяется на отношения, регулируемые нормами правовой охраны изобретений, промышленных образцов, товарных знаков и авторских прав, за исключением тех случаев, когда соответствующие права умышленно используются их обладателями в целях ограничения конкуренции».
Позднее Федеральный закон от 25 мая 1995 года № 83-Ф3 «О внесении изменений и дополнений в Закон РСФСР «О конкуренции и ограничении монополистической деятельности на товарных рынках» изменил эту формулировку на следующую: «настоящий Закон не распространяется на отношения, связанные с объектами исключительных прав, за исключением случаев, когда соглашения, связанные с их использованием, направлены на ограничение конкуренции».
В 2006 году принимается новый закон -Федеральный закон от 26 июля 2006 года № 135-Ф3 «О защите конкуренции» (далее - Закон о защите конкуренции), в котором уже не содержится универсальная формула применения антимонопольного законодательства к интеллектуальным правам, но имеются точечные изъятия из нее. В соответствии с частью 4 статьи 10 Закона о защите конкуренции требования этой статьи не распространяются на действия по осуществлению исключительных прав на результаты интеллектуальной деятельности и приравненные к ним средства индивидуализации юридического лица, средства индивидуализации продукции, работ или услуг.
Федеральный закон от 6 декабря 201 1 года № 401-ФЗ «О внесении изменений в Федеральный закон «О защите конкуренции» и отдельные законодательные акты
Российской Федерации» (далее - Закон № 401-ФЗ) включил в статью 11 Закона о защите конкуренции часть 9 следующего содержания: «требования настоящей статьи не распространяются на соглашения о предоставлении и (или) об отчуждении права использования результата интеллектуальной деятельности или средства индивидуализации юридического лица, средства индивидуализации продукции, работ или услуг».
Таким образом, первоначальная концепция заключалась в распространении антимонопольного законодательства на действия правообладателя, которые могут привести к ограничению конкуренции на товарном рынке, однако в последующие годы от нее отошли и ввели исключения для применения к действиям правообладателя запрета злоупотребления доминирующим положением и запрета антиконкурентных соглашений.
Невероятно, но буквально через два года после введения последних исключений (в 2013 году) появляется разработанный ФАС России «Четвертый антимонопольный пакет» (см. [11]), которым часть 4 статьи 10 и часть 9 статьи 11 Закона о защите конкуренции предлагается отменить.
Впоследствии эту инициативу временно принесли в жертву, но не забыли. Вновь об отмене существующих исключений для интеллектуальной собственности заговорили уже в рамках «Пятого антимонопольного пакета» (см. [12]).
Уроки истории: картели, тресты и синдикаты против конкуренции
Инициативы антимонопольного органа по отмене исключений, установленных частью 4 статьи 10 и частью 9 статьи 11 Закона о защите конкуренции, уже несколько лет активно обсуждаются на самых различных уровнях и по-прежнему встречают самую жесткую критику. Примечательно, что введение этих исключений, напротив, проводилось без широкого публичного обсуждения.
Более того, какое-либо объяснение этим поправкам вообще не давалось. Ни пояснительная записка к проекту закона о защите конкуренции [13], ни пояснительная записка к проекту закона № 401-ФЗ [14], которыми для интеллектуальной собственности вводились исключения в применении антимонопольных запретов, не содержали никакого обоснования части 4 статьи 10 и части 9 статьи 11 Закона о защите конкуренции.
Аргументы, которые сегодня выдвигаются против отмены части 4 статьи 10 и части 9 статьи 11 Закона о защите конкуренции, в целом сводятся к противопоставлению интеллектуальной собственности как особого режима, ограждающего правообладателя от посягательства конкурентов, антимонопольному законодательству, главная цель которого - поддерживать анархию свободной конкуренции (см., например, [15, с. 130-151]).
Общеизвестно, что производителю монополизм выгоднее конкуренции: при любой рыночной ситуации, любом масштабе производства, любом соотношении спроса и предложения продажа товара в условиях монополии по сравнению с продажей того же товара на конкурентном рынке может принести гораздо большую выгоду - монопольную сверхприбыль.
Монополизация товарного рынка с помощью интеллектуальной собственности позволяет сократить время окупаемости инвестиций в ее разработку и увеличить их общую доходность, поэтому стремление правообладателя избежать антимонопольного контроля является закономерным.
Чуть более 100 лет назад имела место похожая, но более глобальная тенденция, которая поставила вопрос о том, следует ли вообще препятствовать монополизму. В то время привычные для современного общества установки еще отсутствовали, и
подвергалась сомнению возможность антимонопольного регулирования оборота объектов вещного права.
В конце 19 века завершался процесс становления индустриального капиталистического общества. «Передовым эшелоном» второй промышленной революции были страны Западной и Центральной Европы, а также США. Восточная Европа, включая Россию, а в Азии - Япония, вставшие на путь реформ, представляли зону «догоняющего развития» (см. [16, с. 120]).
В результате произошедших в 19 веке изменений в технике и технологии производства и развитии производительных сил, вызванных второй волной научно-технической революции, были созданы материальные предпосылки для образования монополий и перехода капитализма от промышленной стадии свободной конкуренции к монополистической стадии (см., [17, с. 308]).
Вторая промышленная революция привела к увеличению масштабов производства, что обернулось укрупнением предприятий и их объединением в синдикаты, союзы, тресты: «в Европе, за немногими исключениями, трестам не удалось пока захватить в свои руки крупных и важных отраслей производства, как в Соед. Штатах. Тем не менее ... темные стороны свободной конкуренции создали здесь резкую реакцию, сказавшуюся в создании бесчисленных низших форм таких организаций: конвенций, картелей и синдикатов.» [18, с. 1-2].
Немногочисленные запреты монополистической деятельности 1 в определенный момент стали рассматриваться как пережитки прошлого: «То, что в настоящее время считается картельным правом, является в сущности уголовными или цивильными запрещениями, стремящимися на основании давно исчезнувших юридических воззрений упразднить одно из самых совре-
К законодательным запретам монополистической деятельности можно отнести как Канадский Закон «О предотвращении и подавлении объединений, направленных на ограничение торговли» (Act for the prevention and suppression of combinations formed in restraint of trade), принятый в 1889 году, и «Закон Шерма-на» (Sherman Antitrust Act), принятый в США в 1890 году, так и действовавшие в Российской империи Устав Благочиния или Полицейский от 8 апреля 1782 года, а также принятое в 1845 году Уложение о наказаниях уголовных и исправительных.
менных экономических образований» [19, с. 63].
Как отмечал А. Гурьев в 1898 году, «объединение промышленников - предпринимателей с каждым днем получает все большее и большее распространение; произвольное регулирование производства в интересах предпринимателей захватывает все большее и большее число промысловых отраслей, и, судя по этой стремительности процесса, можно с уверенностью полагать, что в самом непродолжительном времени все промышленное производство, по крайней мере в главных своих отраслях, вступит в новую фазу организации на началах син-дикатского объединения предприятий» [20, с. XV].
При этом в создании таких объединений виделся способ преодоления деструктивных последствий конкуренции. И.И. Янжул отмечал, что «...промысловые синдикаты представляют собой не продукт частного произвола,.. а лишь необходимый вывод, логическое следствие из всей истории человечества и его современного строя. Уничтожить их невозможно и немыслимо в такой же степени, как отменить всю прошлую историю культуры.» [21, с. 32-33].
Россия в этом отношении принципиально не отличалась от других стран, экономика которых держалась преимущественно на монополистических структурах.
Характерное для современности отрицательное отношение к монополистической деятельности можно встретить намного реже и высказывается оно крайне осторожно: «темные стороны предпринимательских союзов усиливаются еще тем, что синдикаты и тресты все более и более возрастают в своем числе, захватывают в свои руки огромные капиталы и даже переходят за пределы своих государств в виде международных соглашений» [22, с. 2].
Большинство стран Европы лишь к исхо-
ду первой четверти 20 века начинают активно развивать систему защиты конкуренции. Наша же страна, отказавшись после 1917 года от конкуренции в пользу государственного монополизма, подошла к созданию полноценного проконкурентного регулирования только в конце 20 века.
История научила нас тому, что попытки уйти от условно 2 неблагоприятных факторов конкуренции себя не оправдывают. Негативные последствия монополизации рынка оказались настолько показательными, что там, где сегодня монополия и не находится вне закона, она по крайней мере признается нежелательной структурой.
В современном обществе антимонопольное законодательство считается необходимым элементом рыночной экономики. При этом никакого противоречия с правом собственности не усматривается, хотя, казалось бы, с какой стати собственник товара - господин над вещью 3 по требованию антимонопольного органа принуждается к передаче ее иному лицу. Очевидно, что право собственности, каким бы неприкосновенным оно ни было, не является той конструкцией, которая могла бы оправдать ограничение конкуренции.
Обладает ли интеллектуальная собственность каким-либо особым по сравнению с правом собственности свойством, допускающим монополизацию рынка? Для ответа на этот вопрос следует установить, какие правомочия входят в исключительное право и определить их назначение.
Содержание исключительного права
Признано, что объектом исключительного права является некое нематериальное благо (см., например, [24, с. 21]. Как справедливо отмечается в научной литературе, «произведения литературы, науки, искусства - это нематериальные продукты чело-
2 «Условно», поскольку неблагоприятными эти факторы воспринимались только одной, при этом меньшей, частью общества - предпринимателями, собственниками производственных средств.
3 Владение, составляющее одно из правомочий собственника, многими правоведами определяется как «господство над вещью» (см., например, [23, с. 359]).
веческого труда. Роман или повесть - это не рукописи, в которых соответствующие произведения изложены; это не книги, в которых эти произведения напечатаны» [25, с. 5-8]. Правомочия, которыми наделяется лицо в отношении этого нематериального объекта, в общем описываются в статье 1229 Гражданского кодекса Российской Федерации (далее - ГК РФ): лицо, которому принадлежит исключительное право на результат интеллектуальной деятельности или средство индивидуализации, вправе использовать такой результат или такое средство, может распоряжаться исключительным правом, может разрешать или запрещать другим лицам использование результата.
Однако у российских правоведов отсутствует единство в оценке содержания статьи 1229 ГК РФ. Одни авторы видят в ней указание на триаду правомочий: использование, распоряжение, запрещение (см. [27, с. 8]), другие усматривают два правомочия: использование и распоряжение (см. [28, с. 120-121]). Есть точки зрения, признающие за исключительным правом только позитивное значение - разрешение, а не негативное в форме запрета (см. [29, с. 56]), и наоборот (см. [30, с. 64-65]).
Недостатком многих из существующих подходов к определению правомочий, составляющих исключительное право, является попытка прочтения закона «как есть», в отрыве от всего иного. Однако исключительное право, являясь видом субъективного гражданского права, не может существовать само по себе - вне соответствующего правоотношения. Субъективное право - это именно то право, которое является структурным элементом существующего правоотношения и реализация которого обеспечивается действием правового механизма (см. [31, с. 225]). По этой причине исключительное право как мера возможного
поведения4 определяется не всеми возможностями, которые открываются перед правообладателем, а только теми, реализация которых невозможна без исполнения третьими лицами определенных обязанностей, обеспеченных государственным принуждением.
Согласно позиции Н.С. Малеина субъективное право характеризуется неразрывным единством трех элементов (возможностей): правом (возможностью) на собственные действия, правом на чужие действия (возможность требования) и правом (возможностью) защиты (см. [33, с. 94]).
О.С. Иоффе справедливо указывает на то, что «закон действует по-разному тогда, когда не запрещая он тем самым дозволяет, и тогда, когда регулируя поведение конкретных обязанных лиц, он не только дозволяет совершение известных действий управомоченным, но и обеспечивает возможность их совершения. Только в этом последнем случае и происходит признание объективным правом правомочия за индивидом или юридическим лицом» [34, с. 555]. В качестве средства обеспечения правомочия на собственные действия О.С. Иоффе называет правовую обязанность (там же, с. 562).
Следовательно, гипотеза о содержании субъективного гражданского права должна выдержать проверку через ее сопоставление с обязанностью третьих лиц, исполнение которой обеспечивается государственным принуждением.
Требуется ли для использования 5 произведения самим автором возлагать на третьих лиц какие-либо обязанности и использовать государственное принуждение? Очевидно, что нет. Автор использовал результаты своего творчества (воспроизводил или распространял) с древних времен, не нуждаясь в авторском праве.
4 Субъективное право часто определяется как «мера возможного поведения» (см. например, [32, с. 235]).
5 Многие правоведы справедливо считают, что использование результата интеллектуальной деятельности не включает пользование таким результатом, под которым понимается «потребление, освоение, восприятие существа и свойств нематериального продукта» (см., например, (см. [35, с. 132]).
Как справедливо отметил А.Л. Маковский, сама по себе возможность автора, исполнителя или иного лица свободно использовать результат интеллектуальной деятельности или средство индивидуализации исключительным правом не является. Такая возможность существует и в отношении тех интеллектуальных продуктов, которым правовая охрана не предоставляется либо вообще (например идеям, принципам и т. п.), либо в конкретном государстве (например произведениям иностранцев, обнародованным за границей при отсутствии соответствующих международных обязательств, как было в СССР до 1973 года), и на которые, следовательно, исключительное право не возникает или не признается (см. [35, с. 130]).
Охраняемый законом интерес правообладателя состоит не столько в возможности использовать результат интеллектуальной деятельности самому, сколько в том, чтобы это использование осуществлялось или исключительно им, или лицами, которым правообладатель дал соответствующее разрешение. При этом такой интерес обеспечивается статьей 1 229 ГК РФ посредством возложения на третьих лиц лишь одной обязанности - не использовать результат интеллектуальной деятельности или средство индивидуализации без согласия правообладателя.
Таким образом, содержание исключительного права как субъективного гражданского права выражается в ограничении круга лиц, использующих определенный нематериальный объект - результат интеллектуальной деятельности. Для этого правообладатель, во-первых, вправе решать, кто именно будет использовать такой объект (использовать ли самому, разрешить или запретить использование третьим лицам), во-вторых, вправе требовать от других лиц исполнения обязанности воздерживаться от несанкционированного использования объекта и, в-третьих, в случае неисполнения этой обязанности прибегнуть к государственному принуждению для за-
щиты своих интересов.
Пределы и порядок осуществления этих полномочий, в свою очередь, заданы целью предоставления исключительного права.
Предназначение интеллектуальной собственности
В отличие от права собственности исключительное право не является однородным для всех объектов интеллектуальной собственности. Предназначение исключительного права кардинально различается в зависимости от категории объекта (результат интеллектуальной деятельности или средство индивидуализации)
Товарный знак обеспечивает различение потребителем товаров конкурирующих субъектов. Потребитель ассоциирует известный ему товарный знак с товаром определенного происхождения и определенного качества. Поэтому основной функцией этого института интеллектуальной собственности является обеспечение должной индивидуализации производителей и их товаров, работ и услуг (см. [36, с. 18]).
Таким образом, ограничивая права других участников гражданского оборота по использованию охраняемого средства индивидуализации, закон предоставляет потребителю возможность приобрести тот товар, который соответствует его потребностям. В этом случае выгода для производителя заключается ровно в том, что спрос, обращенный конкретно на его продукцию, удовлетворяется только им самим, а не конкурентами. Если ограничение прав иных участников оказывается эффективным, то у правообладателя появляются стимулы совершенствовать качество товара, наращивать объемы его производства, осуществлять продвижение товарного знака. В конце концов все это способствует усилению конкурентной борьбы на товарном рынке.
Исключительное право на результаты интеллектуальной деятельности выполняет иные функции, среди которых выделяют компенсационную и стимулирующую.
Так, А.П. Сергеев указывает на то, что функцией авторского права является, во-первых, стимулирование деятельности по созданию произведений науки, литературы и искусства, в частности, посредством закрепления права на использование созданных произведений и получение дохода, во-вторых, создание условий для широкого использования произведений в интересах общества (см. [36, с. 10]).
В.И. Еременко пришел к выводам, согласно которым исключительное право (патентная монополия) - это соблюдение баланса интересов между участниками инновационно-творческой деятельности и всего общества в целом. Оправдание патентной монополии в том, что патентообладатель, реализуя свою патентную монополию, не ущемляет интересы общества, а наоборот, предоставляет обществу свое нововведение (см. [37]).
Исключительное право на результаты интеллектуальной деятельности, временно ограничивая права других участников гражданского оборота, предоставляет правообладателю возможность получить дополнительную прибыль за счет такого ограничения. Взамен правообладатель раскрывает соответствующее техническое решение или опубликовывает произведения, а затем, по истечении определенного срока, передает их в пользование всему обществу.
Ограничение времени действия исключительного права должно стимулировать правообладателя к практической реализации разработок и выведению на рынок их коммерческих версий.
Получая патент на изобретение, хозяйствующий субъект получает временное преимущество перед конкурентами, которые, не имея права прямо скопировать технологию, вынуждены потратить некоторое
время и средства на разработку альтернативных решений или дождаться окончания действия исключительного права. За время отсутствия на рынке адекватных субститутов правообладатель имеет возможность удовлетворить спрос на товар в том объеме, в котором ему позволяют производственные мощности, рыночные условия и закон.
Срок действия такого права в некотором смысле является эквивалентом полезности результата интеллектуальной деятельности: для прорывных технологий (изобретений) он выше, для менее значимых (полезных моделей) он ниже.
Именно такой временной гандикап, а вовсе не возможность монополизировать рынок отражает цель предоставления исключительного права на средства индивидуализации. Если же осуществление исключительного права будет сопряжено с попытками заблокировать или осложнить вывод на рынок альтернативных решений, не связанных с копированием результата интеллектуальной деятельности, то действия правообладателя уже будут, во-первых, выходить за пределы исключительного права, во-вторых, противоречить принципам антимонопольного законодательства.
Таким образом, следует сделать вывод о том, что интеллектуальная собственность во всех ее проявлениях предоставляет хозяйствующему субъекту конкурентные преимущества и тем самым служит развитию конкуренции, а не ее ограничению.
Выводы
Как следует из изложенного, исключительное право не предполагает «право на рыночную монополию» 6. Напротив, антимонопольное законодательство и интел-
6 Хотя во многих доктринальных источниках интеллектуальная собственность определяется как «легальная» или «патентная» монополия. В этих случаях термин «монополия» используется в ином значении, не свойственном конкурентному праву. В этом значении понятие «монополия на результат интеллектуальной деятельности или средство индивидуализации» соответствует понятию «монополия на вещь», то есть праву собственности. В связи с этим для преодоления терминологической неоднозначности в отношении монополии как рыночной структуры используется термин «рыночная монополия».
лектуальная собственность имеют общую идеологию. В обоих случаях ставится задача содействия инновациям и экономическому росту, однако при этом потенциальные конфликты обусловлены различием в применяемых средствах для достижения этих общих целей (см. [38, р. 1]).
Приведет ли осуществление исключительного права к ограничению конкуренции или нет, всецело зависит от воли самого правообладателя. То есть ограничение конкуренции - это не естественное или неизбежное следствие осуществления исключительного права, а лишь следствие воли правообладателя.
Также проведенный анализ показывает, что в российском праве отсутствуют фундаментальные препятствия для применения средств антимонопольного регулирования к сфере интеллектуальных прав как таковой.
Изоляция интеллектуальной собственности от антимонопольного контроля элементарно не соответствует современной фазе развития экономики.
Интеллектуальная собственность не может служить оправданием для ограничения конкуренции на товарном рынке, поэтому часть 4 статьи 10 и часть 9 статьи 11 Закона о защите конкуренции являются если не следствием законотворческой диверсии, то как минимум анахронизмом.
Вместе с тем борьба с монополистической деятельностью не должна приводить к лишению правообладателя исключительного права или бесконтрольному использованию интеллектуальной собственности. Это лишало бы право интеллектуальной собственности смысла. В каждом конкретном случае необходимо оценивать экономическую эффективность: что окажется большим благом для всего общества - наложение на правообладателя ограничений или нет.
Таким образом, следует согласиться с мнением, согласно которому «правительства должны установить довольно тонкий баланс: им нужно проводить такую защиту
интеллектуальной собственности, чтобы она поощряла текущие инновации, но не мешала инновациям следующего поколения» [5, с. 283]).
Взвешенный подход к решению проблемы, как представляется, предполагает возможность воздействия на правообладателя при наличии следующей совокупности условий:
• наличие у правообладателя исключительного права тормозит развитие того или иного товарного рынка в целом, делает его менее эффективным;
• избранная мера воздействия на правообладателя не лишает его стимулов к дальнейшим инновациям;
• воздействие на правообладателя позволит потребителю получить существенные выгоды или решить фундаментальные социально-экономические проблемы;
• в текущий период времени отсутствует иное сопоставимое средство достижения желаемого позитивного эффекта.
ИНФОРМАЦИОННЫЕ ИСТОЧНИКИ
1. Шваб К. Четвертая промышленная революция. М., 2016.
2. Шваб К., Дэвис Н. Технологии Четвертой промышленной революции. М., 2018.
3. URL: https://en.wikipedia.org/wiki/List_ of_public_corporations_by_market_capi talization (дата обращения: 18 июня 2019 года).
4. URL: https://www.forbes.com/powerful-brands/list/ (дата обращения: 18 июня 2019 года).
5. Бриньолфсон Э., Макафи Э. Вторая эра машин. М., 2017.
6. Предписание Федеральной антимонопольной службы № ИА/28184/18. URL: http:// solutions.fas.gov.ru/ca/upravlenie-kontrolya-agropromyshlennogo-kompleksa/ia-28184-18 (дата обращения: 11 мая 2018 года).
7. О конкуренции и ограничении монополистической деятельности на товарных
рынках : Закон РСФСР от 22 марта 1991 года № 948-1. Доступ из справочной правовой системы «КонсультантПлюс».
8. О внесении изменений и дополнений в Закон РСФСР «О конкуренции и ограничении монополистической деятельности на товарных рынках» : Федеральный закон от 25 мая 1995 года № 83-Ф3. Доступ из справочной правовой системы «Консультант-Плюс».
9. О защите конкуренции : Федеральный закон от 26 июля 2006 года № 135-Ф3. Доступ из справочной правовой системы «КонсультантПлюс».
10. О внесении изменений в Федеральный закон «О защите конкуренции» и отдельные законодательные акты Российской Федерации» : Федеральный закон от 6 декабря 2011 года № 401-ФЗ. Доступ из справочной правовой системы «КонсультантПлюс».
11. Четвертый антимонопольный пакет. URL: https://regulation.gov.ru/projects#depar tments=41&StartDate=1.1.2013&kinds=6&En dDate=1.1.2014&npa=10115 (дата обращения: 12 июня 2019 года).
12. Пятый антимонопольный пакет. URL: https://regulation.gov.ru/projects/List/Advance dSearch#departments=41&StartDate=1.1.201 8&kinds=6&npa=79428 (дата обращения: 12 июня 2019 года).
13. Пояснительная записка к проекту закона о защите конкуренции. URL: http://asozd2.duma.gov.ru/main.nsf/(View Doc)?OpenAgent&arhiv/a_dz_4.nsf/ByID&CE 81561E8CC722A1432571BB0056EB04 (дата обращения: 12 июня 2019 года).
14. Пояснительная записка к проекту закона № 401-ФЗ «О внесении изменений в Федеральный закон «О защите конкуренции» и отдельные законодательные акты Российской Федерации». URL: http://asozd2.duma.gov.ru/main.nsf/(View Doc)?OpenAgent&arhiv/a_dz_5.nsf/ByID&772 3ED88C290A956C32578C70032732D (дата обращения: 12 июня 2019 года).
15. Ворожевич А. С. Пределы осуществления и защиты исключительного права
патентообладателя : дис. ... канд. юрид. наук. М., 2015.
16. История экономики : учебник / под общ. ред. проф. О. Д. Кузнецовой и проф. И. Н. Шапкина. М., 2002.
17. Экономическая история : учебник / под ред. Г. Б. Поляка. М., 2016.
18. Гольдштейн И. М. Синдикаты и тресты и современная экономическая политика. М., 1907. Т. 1.
19. Рундштейн С. Синдикатное право. Учение о картелях / пер. с немецкого Н. Н. Клименко. СПб., 1905.
20. Гурьев А. Промышленные синдикаты. Экономическое и общественное значение предпринимательских союзов. СПб., 1898. Выпуск первый. Значение синдикатов в интересах потребителей.
21. Янжул И. И. Промысловые синдикаты или предпринимательские союзы для регулирования производства преимущественно в соединенных штатах северной Америки. СПб., 1895.
22. Синайский В. И. Договор предпринимательского союза (синдиката и треста) : сборник статей по гражданскому и торговому праву памяти Габриэля Феликсовича Шершеневича. М., 1915.
23. Иоффе О. С. Советское гражданское право. М., 1967.
24. Иоффе О. С. Основы авторского права: Авторское, изобретательское право, право на открытие : учебное пособие. М. : Знание, 1969.
25. Антимонов Б. С., Флейшиц Е. А. Авторское право. М. : Юридическая литература. 1957.
26. Гражданский кодекс Российской Федерации (часть четвертая) : Федеральный закон от 18 декабря 2006 года № 230-ФЗ. Доступ из справочной правовой системы «КонсультантПлюс».
27. Аникин А. С. Содержание и осуществление исключительных прав : дис. ... канд. юрид. наук. М., 2008.
28. Зимин В. А. Правовая природа интеллектуальных прав по законодательству Российской Федерации : дис. . канд. юрид.
I
наук. М., 2015.
29. Близнец И. А, Леонтьев К. Б. Авторское право и смежные права : учебник / под ред. И. А. Близнеца. М. : Проспект, 2010.
30. Еременко В. И. Об имущественных правах на произведения науки, литературы и искусства // Адвокат. 2010. № 9.
31. Халфина Р. О. Общее учение о правоотношении. М., 1974.
32. Рассказов Л. П. Теория государства и права: углубленный курс. М., 2015.
33. Малеин Н. С. Гражданский закон и права личности в СССР. М. : Юридическая литература, 1981.
34. Иоффе О. С. Гражданское право. Из-
бранные труды. М., 2000.
35. Маковский А. Л. Исключительные права и концепция части четвертой Гражданского кодекса // Гражданское право современной России / сост. О. М. Козырь и А. Л. Маковский. М. : Статут, 2008.
36. Гражданское право / под ред. А. П. Сергеева и Ю. К. Толстого. М., 1999. Ч. 3.
37. Еременко В. И. Правовое регулирование конкурентных отношений в России и за рубежом : дис. ... докт. юрид. наук. М., 2001.
38. Steven D. Anderman. The interface between intellectual property rights and competi tion policy. Cambridge University Press. 2007.
ЮСТ
мши
Основана в 1992 году
Более 25 лет успешной юридической деятельности
Более 70 адвокатов и юристов, признанных российским и международным сообществом
Более 20 юридических практик, охватывающих все отрасли российского права
Правовая помощь клиентам в 78 юрисдикциях
Практики:
■ Конкурентное (антимонопольное) право
■ Корпоративное право и М&А
■ Государственно-частное партнерство
■ Судебное представительство и разрешение споров
■ Финансовое и банковское право
■ Недвижимость и строительство
■ Защита интеллектуальной собственности
iTOPfWNKED» ----
nyi ПРАВО
» EUROPE * IjljUllj — ал
2019 -11141 ЯП П
YLIST Law Firm
CHAMBERS GI-OBAL
500 300
I Best Lawyers- IPLR
" L, 1COO
tMlkSAtl&Ml
Коммерсант, ru
/А
mu LT I LAW
119002, Москва, пер. Сивцев Вражек, 43 тел. +7 (495) 795-08-43 | факс +7 (499) 241-19-48
welcome@yust.ru | www.yust.ru
* * *
