Защита арбитражными судами прав страхователя при применении П. 3 ст. 944 ГК РФ Текст научной статьи по специальности «Право»

УДК 347.42

ЗАЩИТА АРБИТРАЖНЫМИ СУДАМИ ПРАВ СТРАХОВАТЕЛЯ ПРИ ПРИМЕНЕНИИ П. 3 СТ. 944 ГК РФ

© Чебунин А. В., Сакун О. В., 2011

В статье проанализирована практика, складывающаяся при разрешении арбитражными судами споров о признании недействительными договоров страхования на основании п. 3 ст. 944 ГК РФ. На основе такого анализа сформулирована авторская точка зрения об ее обоснованности, исходя из сути страховых отношений.

Ключевые слова: страхование; защита прав страхователя; признание договора страхования недействительным; применение судами ст. 944 ГК РФ; применение судами ст. 945 ГК РФ.

На этапе заключения договора страхования важными, имеющими общий характер как для имущественного, так и личного страхования, являются положения ст. 944 ГК РФ, закрепляющие в российском праве один из фундаментальных принципов страхового права — принцип uberrima fides (с лат. — наивысшая добросовестность). Сущность данного принципа заключается в том, что страхователь при заключении страхового договора обязан сообщить страховщику сведения или обстоятельства, которые в какой-то мере могут повлиять на определение вероятности наступления страхового случая и размера возможных убытков от его наступления [1]. Подобное регулирование страховых отношений традиционно обуславливается тем, что страхователь более осведомлен о страхуемом объекте, чем страховщик. Средством защиты интересов страховщика при несоблюдении указанной выше обязанности страхователем выступает, как правило, иск страховщика против страхователя о признании заключенного договора страхования недействительным.

Безусловно, данные правила направлены, прежде всего, на создание условий, обеспечивающих защиту интересов страховщика от недобросовестных действий страхователя. Однако, как показывает складывающаяся при применении положений ст. 944 ГК РФ судебная практика, страховщики часто используют ее положения (а именно п. 3 ст. 944 ГК РФ, который и предусматривает право страховщика на указанный выше иск) как инструмент ущемления прав и интересов страхователей. Достаточ-

но распространенной является ситуация, когда страховщик, руководствуясь п. 3 ст. 944 ГК РФ, предъявляет к страхователю требование о признании договора страхования недействительным, ссылаясь на сообщение страхователем заведомо ложных сведений об обстоятельствах, имеющих существенное значение для определения вероятности наступления страхового случая. Причем редкий страховщик подаст такое требование вне зависимости от наступившего страхового случая (нам такие случаи вообще не известны). Это объясняется тем, что предъявление иска в суд вне связи со страховым случаем противоречит экономическим интересам страховщика, поскольку у последнего в таком случае возникает обязанность возвращать полученную страховую премию. А вот предъявить такой иск после наступления страхового случая, наоборот, полностью экономически обоснованно, так как теперь вернуть страхователю премию дешевле, чем выплачивать страховое возмещение. Показательно, что в абсолютном большинстве случаев иски о признании договоров страхования недействительными по данному основанию являются в основном встречными, где первоначальным является иск о взыскании со страховщика страхового возмещения.

Практика рассмотрения арбитражными судами требований страховщиков о признании договоров страхования недействительными на основании п. 3 ст. 944 ГК РФ идет по пути ограничения данной возможности для страховщиков, что может свидетельствовать о формировании на уровне правоприменения общей направленности

на повышенную охрану интересов страхователей.

Прежде всего, для характеристики такой направленности интерес представляет Информационное письмо Президиума ВАС РФ от 28.11.2003 г. № 75 [2]. Согласно разъяснению, данному в п. 14, если при заключении договора страхования страхователь умолчал об известных ему обстоятельствах, имеющих существенное значение для определения степени риска, которые не были и не должны были быть известны страховщику и которые не были оговорены страховщиком в стандартной форме договора страхования или в его письменном запросе, то основания для признания договора страхования недействительным отсутствуют. Данное разъяснение дало арбитражным судам основание считать, что недействительность договора страхования в силу п. 3 ст. 944 ГК РФ может повлечь только умышленное сообщение страхователем ложных сведений путем не соответствующего действительности ответа на вопросы, содержащиеся в стандартной форме-вопроснике страховщика [3].

Такая практика судов была критически оценена правоведами, специалистами в сфере страхования, которые полагали, что российские суды неверно толкуют классический принцип uberrima fides, по сути, необоснованно сужая его содержание, что, в свою очередь, лишает страховщика эффективного средства защиты его интересов. По их мнению, на основании такой судебной практики бремя по сбору информации, влияющей на условия страхования, перекладывается со страхователя на страховщика. Это выражается в том, что страховщик должен быть готов включить в бланк анкеты-вопросника (либо в иной форме сформулировать вопросы) такое количество вопросов, которое позволит ему получить исчерпывающе полную информацию об объекте страхования (это, естественно, потребует адаптации под каждого конкретного страхователя бланка анкеты-вопросника). Но и это не всегда возможно, поскольку он объективно не способен запросить информацию, о которой ему не известно, и не могло быть известно [4].

По нашему мнению, для подобной критики не имеется достаточных оснований.

Вернемся к характеристике указанной выше обязанности страхователя и определим важные для исследуемого вопроса ас-

пекты. Согласно п. 1 ст. 944 ГК РФ, страхователь обязан сообщить страховщику обстоятельства, имеющие, во-первых, существенное значение для определения вероятности наступления страхового случая, во-вторых, существенное значение для определения размера возможных убытков от его наступления (страхового риска). При этом эти обстоятельства должны быть известны страхователю и не известны страховщику. Таким образом, основной, сущностной, характеристикой обстоятельств, о которых должен быть проинформирован страховщик, является их существенность в оценке страхового риска и финансового риска страховщика при наступлении страхуемого события.

ГК РФ не содержит ориентиров в том, что считать существенными обстоятельствами, указывая лишь, что существенными признаются во всяком случае обстоятельства, определенно оговоренные страховщиком в стандартной форме договора страхования (страхового полиса) или в его письменном запросе.

Буквальное толкование данной нормы приводит нас к выводу о том, что здесь закреплена некая самостоятельная субъективная обязанность страхователя. Данная обязанность выражается в том, что страхователь как лицо, a priori владеющее всей полнотой информации о факторах, влияющих на страховой случай, обязан, во-первых, самостоятельно определить из совокупности известных ему данных факторов те, которые существенны с точки зрения определения страхового риска, во-вторых, решить, какие из этих обстоятельств известны страховщику, а какие — нет, и, в-третьих, сообщить о последних при заключении договора страхования страховщику. Абзац второй уточняет данное правило, указывая, что вне зависимости от мнения страхователя в любом случае существенными будут являться обстоятельства, которые определит сам страховщик в качестве таковых путем их указания в стандартной форме договора или в письменном запросе (обычно такой запрос имеет форму анкеты-вопросника).

На наш взгляд, возложение на страхователя такой обязанности не в полной мере согласуется с правовой характеристикой фигуры страхователя и страховщика в страховых правоотношениях.

По нашему убеждению, центральной фигурой на этапе заключения договора стра-

хования необходимо считать страховщика. Обусловлено это, прежде всего, тем, что именно он является профессионалом на рынке страхования, который на основе специальных актуарных расчетов по страховым рискам разрабатывает предложения по страховой услуге. Кроме этого, в силу своего профессионализма у страховщика имеется наработанная практика по отдельным видам страхования. На основании такой информации страховщик способен, безусловно, более полно, в отличие от страхователя, определить типичные и специальные для отдельных видов страхования существенные обстоятельства, влияющие на степень риска (как страхового, так и финансового) страховщика. Поэтому вполне оправданной является практика возложения именно на страховщика основного бремени определения набора обстоятельств, имеющих существенное значение для формирования акцепта по конкретной страховой услуге.

Распространенный в науке и практике тезис о том, что страхователь является лицом, наиболее информированным об обстоятельствах, связанных с объектом страхования [5], на наш взгляд, требует критического подхода. Действительно, чаще всего страхователь знает о предмете страхования больше, чем кто-либо (исключения могут составлять случаи появления в системе правоотношений фигуры застрахованного лица). Но являются ли эти его знания действительно значимыми? Ведь для страховых правоотношений такие знания имеют четко определенный вектор: они необходимы для определения степени риска страховщика, т. е. вероятности наступления (при рисковых видах страхования) случая, на случай наступления (или ненаступления) которого и заключается договор страхования. Причем эти знания преломляются с учетом данных актуарных расчетов (которых у страхователя, как правило, нет). И в итоге появляется несколько измененная, адаптированная для страхования информация. Данные о критериях оценки и учета этой информации имеются a priori только у страховщика. Таким образом, именно страховщик обладает большей информацией касательно того, что действительно имеет существенное значение для определения условий страхования. Поэтому, исходя из того, что для договора страхования значение имеет не просто информация, а необходимая для вывода о степени риска в страховании информация,

олее сведущим здесь является именно страховщик.

Необходимо особо подчеркнуть, что на основании указанного выше мы не предлагаем отказаться от принципа, uberrima fides. Безусловно, нет. Нам представляется, что необходимо дополнить его содержание, сохранив общую направленность в обязыва-нии страхователя предоставлять страховщику достоверную информацию касательно существенных для страхования обстоятельств, но при этом сместить акцент в распределении бремени по формированию перечня существенных обстоятельств. Естественно, сохранив за страхователем право по своему усмотрению предоставить информацию сверх запрошенной страховщиком, если она, по мнению страхователя, тоже должна быть учтена. В этом смысле более корректно п. 1 ст. 944 ГК РФ мог бы быть сформулирован следующим образом: при заключении договора страхования страхователь должен сообщить страховщику известные страхователю обстоятельства, имеющие существенное значение для определения вероятности наступления страхового случая и размера возможных убытков от его наступления (страхового риска), если эти обстоятельства не известны и не должны быть известны страховщику. Страхователь также может сообщить страховщику иные обстоятельства, которые, по мнению страхователя, могут повлиять на определение вероятности наступления страхового случая и размера возможных убытков от его наступления (страхового риска).

Существенными признаются обстоятельства, определенно оговоренные страховщиком в стандартной форме договора страхования (страхового полиса) или в его письменном запросе.

Разумно предположить, что для надлежащей реализации такого бремени страховщику требуется проявлять активность не только в определении совокупности существенных для определения риска обстоятельств, но и собирании информации, подтверждающей или опровергающей данные обстоятельства. В этом смысле полагаем возможным предложить обязать страховщика проводить некую документарную проверку сведений, сообщенных страхователем. В этом случае проверка должна носить исключительно документарный характер и, следовательно, касаться только тех фактов,

которые имеют письменную фиксацию (практика показывает, что таких подавляющее большинство). Например, для подтверждения факта наличия охраны страхуемого здания таким документом может быть договор об оказании охранных услуг, для подтверждения характеристики перекрытия в конструкции страхуемого помещения — технический паспорт. Непредоставление страхователем запрашиваемых документов должно иметь те же последствия, что и отсутствие ответов страхователя на какие-либо вопросы страховщика (п. 2 ст. 944 ГК РФ). На наш взгляд, подобная практика снимет проблему некорректности в формулировках в запросе страховщика и, как следствие, заблуждения по этому поводу страхователя.

В действующем ГК РФ вариант проверки сообщенной страхователем информации закреплен в ст. 945. Однако на сегодняшний день это право страховщика характеризуется тем, что он может произвести осмотр страхуемого имущества, а при необходимости назначить экспертизу в целях установления его действительной стоимости.

В аспекте рассматриваемого вопроса представляет интерес имеющаяся судебная практика. В частности, суды в ряде случаев исходят из того, что и сообщение страхователем заведомо ложной информации при заключении договора страхования не всегда является достаточным основанием для признания такого договора недействительным. Арбитражные суды, как правило, отказывают страховщикам в защите своих интересов, несмотря на сообщение страхователем ложной информации по имеющим существенное значение для договора страхования обстоятельствам, если перед заключением такого договора страховщик не воспользовался правом, установленным в ст. 945 ГК РФ, и не исследовал объект страхования. В качестве примера приведем ситуацию, имевшую место относительно недавно в Республике Бурятия. Страхователем в арбитражный суд был предъявлен иск о взыскании страхового возмещения. Страховщик в процессе рассмотрения дела предъявил встречный иск о признании договора страхования недействительным на основе п. 3 ст. 944 ГК РФ. Последний обуславливал свою позицию тем, что страхователь, несмотря на прямой вопрос в заявлении-вопроснике, не указал на то, что в страхуемом здании имеются сауны. Однако в действительности они там были, что и не оспаривалось стра-

хователем в дальнейшем при судебном разбирательстве.

Суд первой инстанции в первоначальном иске страхователю отказал, встречный иск удовлетворил, признал договор страхования недействительным, применив п. 3 ст. 944 ГК РФ. Решение было оставлено в силе постановлением арбитражного суда апелляционной инстанции. Суд исходил из того, что страхователь сообщил страховщику заведомо ложные сведения о застрахованном имуществе, отвечая на вопросы, содержащиеся в стандартном бланке заявления-вопросника, т. е. оговоренные страховщиком, поэтому в силу п. 2 ст. 944 ГК РФ страховщик обоснованно потребовал признания недействительным договора страхования как сделки, совершенной под влиянием обмана [6].

Позиция кассационной инстанции, выраженная в Постановлении ФАС ВСО от

26.08.2010 г. [7], была принципиально иной. Суд указал следующее: страховщик как лицо, осуществляющее профессиональную деятельность на рынке страховых услуг, определил и принял спорную информацию без затребования и сбора дополнительных данных, не выяснил обстоятельства, имеющие существенное значение для определения степени риска, и не воспользовался правом на проверку достаточности сведений, представленных страхователем.

Таким образом, поскольку риск последствий заключения договора без соответствующей проверки состояния предмета страхования лежит на страховщике, в том числе и проверки документов, представленных страхователем страховщику, вывод арбитражного суда первой и апелляционной инстанций о том, что в рассматриваемом случае при заключении договора страховщик обоснованно полагался на добросовестность страхователя, является ошибочным.

Анализируя позицию кассационной инстанции, можно сделать ряд ключевых выводов. Прежде всего, несмотря на формальную правомерность правовой позиции судов первой и второй инстанции относительно того, что оценка риска — это право, а не обязанность страховщика, большее значение приобретает то, что если этим правом страховщик не пользуется, то принимает на себя риск заключения договора без достаточных сведений об объекте. Обусловлено это тем, что страховщик, во-первых, — профессиональный участник рынка, поэтому, при-

нимая объект на страхование, несет соответствующий риск. Во-вторых, в этой же связи не может полагаться на добросовестность страхователя.

Схожий вывод о том, что страховщик, не воспользовавшийся своим правом на оценку риска, по сути, не может требовать признания договора страхования недействительным, вернее, рискует лишиться материально-правовой возможности на удовлетворение такого иска, содержится еще в ряде актов судов кассационной инстанции различных судебных округов [8], что может говорить об устойчивом подходе к данному вопросу в правоприменении.

При этом нужно отметить, что в науке такой подход судов подвергается критике. Как считают отдельные специалисты, суды, защищая интересы страхователей на этапе заключения договора страхования, сильно упрощают понимание характера отношений участников страховой сделки. На данной стадии договорного процесса слабейшей стороной сделки является, по их мнению, страховщик, поскольку он не может знать объект страхования так, как его знает или, по крайней мере, должен знать страхователь (тот факт, что страховщик является предпринимателем, существенного значения не имеет)1. В связи с этим при страховании страховщик существенно рискует. Чтобы компенсировать этот риск, законодатель устанавливает обязанность страхователя по предоставлению страховщику всей необходимой информации об объекте страхования, а на случай нарушения страхователем этой обязанности предоставляет страховщику право требовать признания договора страхования недействительным. Когда суды снимают со страхователя эту обязанность, они лишают страховщика предусмотренной законом компенсации риска [9].

По нашему мнению, подобная критика необоснованна. Мы возьмем на себя смелость и предположим, что на основе складывающейся судебной практики можно говорить о формировании в страховом праве наряду с принципом наивысшей добросовестности еще одного специфического правового принципа. В подобных делах, как нам думается, противостоят разумность, требуемая от страховщика, характеризующаяся тем, что он — профессионал страхового рынка, с одной стороны, и добросовестность, в расчете на которую страховщик пользуется или не пользуется своим правом

на оценку риска, с другой стороны. Поскольку разумность определяется самим характером деятельности предпринимателя — страховщика, полагаем допустимым конкретизировать этот принцип разумности таким хозяйственным содержанием. И тогда мы говорим о появлении некой «хозяйственной» разумности, требуемой от, в частности, страховщика. Вместе с тем этот принцип, приобретающий в реальной судебной практике большую юридическую значимость, чем добросовестность, имеет, пожалуй, общеотраслевое значение. Думается, что его не стоит связывать только со страховой отраслью, несмотря на предложенные примеры. Такой вывод следует еще из одного примера, далекого от страхования, но также посвященного разрешению противостояния разумности и добросовестности. Речь идет об абз. 1 п. 38 совместного Постановления Пленумов ВС и ВАС РФ от

29.04.2010 № 10/22 [10], где, в частности, установлено, что не считается добросовестным покупатель, который не принял разумных мер для выяснения правомочий продавца на отчуждение имущества. Необходимость выяснения правомочий — это разумность с хозяйственной точки зрения, т. е. «хозяйственная разумность».

В заключение нашего краткого анализа приведем еще один пример, который подчеркивает указанную нами направленность практики арбитражных судов на обеспечение повышенной защищенности интересов страхователя. Не так давно Высший Арбитражный Суд РФ, проверяя законность судебных актов в порядке надзора, указал, что страховая компания, необоснованно сославшись в рамках судебного спора по иску страхователя о взыскании страхового возмещения на несоответствие договора страхования требованиям закона, нарушила пределы осуществления гражданских прав, установленные ст. 10 ГК РФ. Таким образом, формально допускаемые законом действия были расценены высшей судебной инстанцией как противоречащие закрепленному в гражданском законодательстве общему принципу добросовестности участников гражданского оборота [11]. И

1. Подробнее о сущности данного принципа и специфике ее закрепления в ГК РФ см., напр.: Ахметов А. Ш. Аспекты применения принципа uberrima fides в страховом договоре // КонсультантПлюс

[Электронный ресурс] : справочная правовая система; Он же. Добрая совесть превыше всего // Там же; Комментарий к Гражданскому кодексу РФ. В З т. / под ред. Т. Е. Абовой, А. Ю. Кабалкина. М., 2006. Т. 2.

2. Обзор практики рассмотрения споров, связанных с исполнением договоров страхования : информ. письмо Президиума ВАС РФ от 28.11.200З г. № 75 // КонсультантПлюс [Электронный ресурс] : справочная правовая система.

3. См., напр.: Постановление ФАС Восточно-Сибирского округа от 24.01.2011 по делу № А19-8972/10 // КонсультантПлюс [Электронный ресурс] : справочная правовая система; Постановление ФАС Уральского округа от 09.11.2010 № Ф09-88З6/10-С5 по делу № А50-З7087/2009 // Там же; Постановление ФАС Московского округа от З1.01.2011 № КГ-А40/16950-10 по делу № А40-5861/10-59-47 // Там же.

4. Ахметов А. Ш. Добрая совесть превыше всего; Емельянов М. М., Зайченко Е. В. Споры о недействительности договоров страхования // Вестн. Федер. арбитраж. суда Московского округа. 2011. № 1. С. 115-116.

5. См., напр.: Худяков А. И. Теория страхования // КонсультантПлюс [Электронный ресурс] : справочная правовая система.

6. Решение суда первой инстанции по делу № А10-245З/2009; Постановление арбитражного суда апелляционной инстанции по делу № А10-245З/2009 [Электронный ресурс]. URL: http://kad.arbitr.ru/ ?id=9f3ba593-0ff4-4d6c-b4aa-1b7c7a0235fc

7. Постановление ФАС Восточно-Сибирского округа от 26 августа 2010 г. по делу № А10-245З/2009 // КонсультантПлюс [Электронный ресурс] : справочная правовая система.

8. Постановление ФАС Восточно-Сибирского округа от 24.01.2011 по делу № А19-8972/10 // Кон-сультантПлюс [Электронный ресурс] : справочная правовая система; Постановление ФАС Восточно-Сибирского округа от 15 февраля 2007 г. по делу № АЗЗ-9171/06-Ф02-275/07 // Там же; Постановление

ФАС Дальневосточного округа от 25.12.2008 N Ф0З-5968/2008 по делу № А7З-4587/2008-9З // Там же; Постановление ФАС Северо-Кавказского округа от 31.08.2004 № Ф08-З2З5/2004 // Там же.

9. См., напр.: Дедиков С. В. Наивысшая добросовестность: принцип под сомнением? // КонсультантП-люс [Электронный ресурс] : справочная правовая система; Емельянов М. М., Зайченко Е. В. Споры о недействительности договоров страхования. С. 117-118.

10. О некоторых вопросах, возникающих в судебной практике при разрешении споров, связанных с защитой права собственности и других вещных прав : постановление Пленума ВС и Пленума ВАС РФ от

29.04.2010 № 10/22 // КонсультантПлюс [Электронный ресурс] : справочная правовая система.

11. Постановление Президиума ВАС РФ от

13.04.2010 № 16996/09 по делу № А4З-27008/2008З9-731 // Там же.

ПРИМЕЧАНИЕ

1 Ранее мы уже высказывали принципиальное несогласие с такой позицией, поэтому в данном контексте повторяться смысла не видим.

Protection by Courts of the Rights of the Insured

© Chebunin A., Sakun O., 2011

In article authors state own point of view on practice of protection by courts of the rights of the insured.

Key words: insurance; protection of the rights of the insured; recognition of the contract of insurance by the void.