CC BY
73
СПб., 2004; Чередниченко Е.Е. Принципы уголовного законодательства: понятие, система, проблемы законодательной регламентации. — М, 2007.
2. Уголовно-правовые и пенитенциарные принципы и их реализация: правотворческий, правоприменительный уровни: материалы Всероссийской научно-практической конференции. Ч. 1,2. /под ред. Б.Т.Разгильдиева. — Саратов, 2005. Ч. 1,2.
3. Принципы уголовного права РФ, т.1, кн.1, гл.4 /Уголовное право России: курс лекций, в 6-ти томах, /под ред. Б.Т. Разгильдиева. — Саратов, 2004. С.122-209; Галиакбаров P.P. Принципы уголовного права. Гл.1, §4 /Уголовное право: учебник. — Краснодар, 2005.С.16-23; Уголовное право: учебник для вузов /под ред. М.П. Журавлева, С.И. Никулина. — М., 2007.С. 11-18; Уголовное право /под ред. Н.М. Кропа-чева, Б.В. Волженкина, В.В. Орехова. — СПб., 2006. С. 63- 116 и другие.
4. Философский словарь /под ред. М.М. Розенталя. — М.,1972. С.329.
5. Ковалев М.И. Советское уголовное право: курс лекций. Вып. 1. — Свердловск, 1971. С. 131-132.
6. Игнатов А.Н., Красиков Ю.А.. Курс уголовного права. В 2-х т., т.1. — М, 2001. С. 8.
7. Уголовное право. Общая и Особенная части. Учебник для вузов. М.,2007. С. 12.
8. Галиакбаров P.P. Уголовное право. Общая часть. Учебник. Краснодар. 2005.С. 16- 17.
9. Кудрявцев В.Н., Келина С.Г. О принципах советского уголовного права /Проблемы советской уголовной политики. — М., 1984.С. 5.
10. Филимонов В.Д. Принципы уголовного права. — М, 2002. С. 34.
11. Пудовочкин Ю.Е., Пирвагидов С.С. Понятие принципа и источники уголовного права. Сравнительно-правовой анализ. — СПб., 2003.С.78.
12. Уголовное право России: курс лекций. В 6-ти томах, т.1, кн.1 /под ред. Б.Т Разгильдиева. — Саратов, 2004. С. 133-134.
13. Лопашенко Н.А. Указ. раб. С. 132.
14. Уголовное право России: учебник /под ред. Н.М. Кропачева, Б.В. Волженкина, В.В.Орехова. — СПб., 2006. С. 63.
15. Гревнова И.А. Вина как принцип уголовного права Российской Федерации: дис. ... кан. юр. наук. — Саратов. 2001.С.52.
16. Разгильдиев Б.Т Уголовно- правовые принципы: понятие, реализация, юридическая природа // Уголовно-правовые, пенитенциарные принципы и их реализация: правотворческий, правоприменительный аспекты. материалы Всероссийской научно- практической конференции. Ч. 1 /под ред. Б.Т Разгильдиева. — Саратов. 2005. С. 5.
17. Бергсон А. Два источника морали и религии. — Н. 1994. С.57.
18. Лопашенко Н.А. Основы уголовно- правового воздействия. Уголовное право, уголовный закон, уголовно- правовая политика. — СПб. 2004. С 158.
Зарождение судебной системы в России:
историко-правовой анализ
Д.В. Фетищев*
The article points out to the historical juristic analysis of Russian judiciary establishment burgeoning. There is to present the structural organizational conception of judicial authority in Russia as well as sources of law regulating court ofjustice activity.
Исследуя российское право Х1-ХУШ вв.1, можно отчетливо проследить вектор его развития, обусловленный политическими задачами, которые решали правители русского государства. От обвинительного процесса, фрагментарно закрепленного в Русской Правде с последующими дополнениями Ярославичей и Владимира Мономаха, судопроизводство движется к процессу инквизиционному, в котором частные начала подменяются публичными, а символические способы обнаружения истины (вроде крестного целования и ордалий, т.е. испытания водой, железом или «божьего суда») уступают место пыточным; участники процесса все менее остаются его субъектами и все более оказываются подвергаемыми пристрастным допросам объектами исследования, ведущегося «служилыми людьми». Преступ-
лению придается значение не обиды, нанесенной потерпевшему, а пощечины, которую «вор» закатил государству. Согласно Судебнику 1550 г. царя и великого князя Ивана IV (Грозного), даже пойманного с поличным вора можно было преследовать не только в обвинительных формах (собственно, именно обвинительный процесс и назывался на Руси «судом»), но и, несмотря на то, что злодей посягнул на частный интерес, также и в порядке «розыска», как «лихого» человека, т.е. с применением пыток и независимо от позиции истца-челобитчика.
Фактически первым кодексом единого русского феодального права стал Судебник 1497 г., иначе называемый Судебник Великого князя Иоанна Васильевича2. Если Русская Правда признавала преступлением деяние, направленное на причи-
Заместитель проректора Дипломатической академии МИД России, кандидат политических наук.
•
О) О
о
CJ
о о о
Q.
со
S
н о
0
1
о я с о т ф VO >s о
о ф
у
S
2
0
1
о о
2
ф
d
л <
S I
н
о ф
со
нение ущерба конкретному человеку, его имуществу, то Судебник 1497 г. признает преступлением и деяние, посягающее на безопасность государства. Соответственно и задачи преследования преступников возлагаются на должностных лиц государства.
Древнерусское государство делилось на уезды, которые, в свою очередь, состояли из волостей. Во главе волостей стояли «волостей». Суд не был отделен от органов государственного управления. Соответственно и судебные функции возлагались как на приказы, так и на органы местного самоуправления, а судебная власть в России в XIV—XVI вв. и в первой половине XVII в. подразделялась на местную и центральную.
Местная судебная власть была сосредоточена в уездах. В каждом уезде находились:
1) правительственные судьи — наместники, «волостели» и их тиуны, губные старосты и излюбленные судьи;
2) вотчинные, т.е. частные судьи, «творившие» суд в своих собственных владениях.
Из всех этих судей иногда составлялись «смесные» суды. Кроме указанных постоянных местных судей, существовал институт так называемых временных судей, а именно: правительственные судьи — «разъезжие» и «данные»; и судьи частные, третейские.
Центральная судебная власть сосредоточивалась в Москве и, до уничтожения уделов, в стольных удельных городах:
1) у бояр и окольничих, заведовавших порученными им судебными делами сначала в качестве «бояр введенных», а потом заседавших в учрежденных в Москве приказах;
2) у удельных князей, великих князей и царей. Первоначально судебная власть была по преимуществу единоличной (за исключением «смесных» судов), а начиная с XVI в. также и коллегиальной — в съездах губных старост, в заседаниях «излюбленных» судей и в приказах3.
При производстве местного, как единоличного, так и коллегиального правительственного суда, всегда присутствовали судные мужи, т.е. дворские, сотские, старосты и целовальники в качестве свидетелей того, как велось на суде дело. Они подписывали и иногда хранили у себя судные списки. На центральном едино -личном суде у князей, великих князей и царей постоянно находились бояре.
Отношение местного суда к центральному менялось в течение всего рассматриваемого нами периода времени. Сначала центральный суд, с небольшими исключениями, почти полностью погло-
щал значение местного суда; затем, наоборот, местный суд, особенно по важнейшим уголовным делам, действовал самостоятельно и совершенно независимо от центрального суда. В XVII в. повторяется снова, но еще в большей степени, прежняя ситуация, а именно: местный суд ограничивается ведомством лишь самых незначительных дел, все же остальные дела сосредоточиваются в Москве, в приказах. По свидетельствам современников, начинается «московская волокита», полнейшее неправосудие и искажение начал древнего русского суда4.
Наместники, именовавшиеся при действии Русской Правды посадниками, волостели, называвшиеся тогда вириками, и их тиуны — составляли единственную местную правительственную судебную власть в течение XIV и XV столетий. Встречавшиеся в древних актах исторические должностные лица, а именно: особые волостели, слободчики, данщики, посельские и ловчие, по характеру своей судебной власти соответствовали отчасти, с некоторыми ограничениями, общим волостелям, хотя заведовали меньшими «присудами», и потому всех указанных выше лиц нельзя прямо относить к особому разряду правительственных судей5.
Совместно со всеми указанными выше правительственными судьями существовали еще и судьи вотчинные, как светские, так и духовные (последние составляли преимущественно игумены и архимандриты в монастырях). Судебная власть, предоставленная в поземельных владениях их вотчинникам, определялась жалованными грамотами.
Судьи правительственные и судьи вотчинные иногда собирались вместе для решения общих дел и составляли так называемые смесные суды. Эти суды могли учреждаться, смотря по подсудности входивших в дело лиц, и отдельно как из одних правительственных, так и из одних вотчинных судей.
Судьи разъезжие и судьи данные не причислялись к постоянным местньм участковым судьям, как это имело место в отношении наместников и волостелей, а время от времени посылались правительством из Москвы в уезды для решения на месте по преимуществу спорных гражданских земельных дел. Различие между разъезжими судьями, носившими также название писцов, и судьями данными состояло в следующем.
Разъезжие судьи, посылались периодически, время от времени, в тот или
иной уезд для составления писцовых книг и решения при этом дел о тех спорных землях и угодьях, которые подлежали записи в уездные писцовые книги, но до решения судьей спора не могли быть в них внесены, так как для такого внесения требовалось точное обозначение имени владельца земли или угодья, что невозможно было сделать до окончания самого дела.
Данные судьи назначались правительством по просьбе участвовавших в спорном деле сторон и для решения одного дела. Каждой стороне дозволялось просить о назначении для себя особого данного судьи и указывать при этом прямо на то или другое желательное для него лицо.
Разъезжие судьи производили суд иногда в составе двух или трех из них, а иногда единолично. При этом не было точно определено, в каких случаях требовалось коллегиальное рассмотрение дела, а в каких нет. Монастырские земельные тяжбы, как правило, всегда решались разъезжими судьями коллегиально.
Третейские судьи были двух видов:
1) третейские судьи между самими судьями, не сходившимися в мнениях относительно решения дела;
2) третейские судьи между частными сторонами, по их собственным спорным делам.
Судебная реформа была начата учреждением в 1539 г. новой местной судебной власти в лице выборных губных старост для каждого города и каждой волости по три или по четыре человека. Выборы в губные старосты стали производиться отдельно по каждому уезду, на общем съезде всех его сословий. А именно: духовенства, дворян, «детей боярских», городских, посадских и волостных людей. Для проведения самих выборов составлялись выборные списки за подписью всех избирателей, списки представлялись в Разбойный приказ6. Выбирать в губные старосты предписывалось только детей из боярского рода и дворян.
Выбранных таким образом губных старост запрещалось смещать с должностей. В грамоте 1550 г. Иван Грозный прямо говорит: «а которые старосты нашу службу служат и от службы их отставати немочно»7. Если при этом принять во внимание, что срок выборной службы губных старост не был определен, и что они служили бессрочно, то мы имеем полное право сказать, что им присваивалась полная несменяемость. И действительно, их служба продолжалась почти пожизненно, иногда 20 и более лет в одной и
той же должности и в одной и той же местности8.
При этом губным старостам разрешалось оставлять должность по собственному желанию, но если их выбирали снова, то они не могли отказываться от службы, кроме того случая, когда при специальном освидетельствовании их находили больными или увечными9.
Таким образом, для суда в средневековой Руси было характерно наличие выборного, демократического начала в его формировании и принципа несменяемости судей.
В целом обязанность губных старост состояла в том, чтобы «разыскивать» разбойников, судить и казнить их. С учреждением губных старост «дела разбойные» уже не подлежали ведению наместников, волостелей и их тиунов но по всем остальным делам они еще сохраняли свою прежнюю власть и значение. Впоследствии обязанность губных старост еще более расширилась, когда им предписано было произносить приговоры и о «татях» и «душегубцах». Соответственно этому увеличению сферы компетенции губных старост уменьшалась компетенция наместников и волостелей. Наконец, начиная с 1552 г., эти должности, по ходатайству местных общин, стали почти повсеместно уничтожаться и заменяться выборными излюбленными судьями.
Институт излюбленных судей был установлен Иваном Грозным. В первые годы его самостоятельного правления на наместников и волостелей, назначавшихся правительством из бояр и «детей боярских», крестьянские общины стали приносить царю постоянные жалобы о том, что эти должностные лица «чинят им продажи и убытки великие». Царь обратил внимание на эти жалобы и в своих грамотах об установлении нового судебного учреждения, а именно излюбленных судей, заявил следующее: «Мы, жалуючи крестьянство, для тех великих продаж и убытков, наместников и волостелей от городов и волостей отставили, и велели семи во всех городах и волостях учинити старост излюбленных, кому меж крестьян управа чинить, которых себе крестьяне меж себя излюбят и выберут всей землей, людей добрых и просужих, которые бы были душей прямы и от которых бы им (крестьянам) продаж и убытков и обиды не были, и (которые) рассудить бы их умели вправду беспосульно и безволокитно»10.
Таким образом, излюбленные старосты были собственно крестьянскими су-
О)
о о сч
о о о о.
с[ со
I-
О
0
1
о я с о т ф ю
О *
О ф
У
2
0
1
о *
о
2
ф
■а
я <
I I-
О ф
со
•
О) О
о
CJ
о о о
Q.
со
S
н о
0
1
о я с о т ф VO >s о
о ф
у
S
2
0
1
о о
2
ф
d
л <
S I
н
о ф
со
дьями. Они назывались также земскими судьями, мирскими выборными или просто выборными судьями и судейскими11. Выборы в излюбленные судьи производились не всеми сословиями, как это было при выборах в губные старосты, а только одними крестьянами отдельно по каждому городу, посаду или волости, причем для всякого из этих выборных участков выбиралось по несколько судей. Срок выборной службы излюбленных судей не был определен, но городским, посадским и волостным людям разрешалось переизбирать их или по собственному побуждению, или вследствие желания самих судей оставить должность12. Губные старосты и излюбленные судьи редко действовали однолично, но всегда почти коллегиально в большем или меньшем составе.
Прочие местные судебные власти, как то: судьи разъезжие, данные, третейские, вотчинные и после судебной реформы, осуществленной при Иване Грозном, сохранили свое прежнее значение без всяких изменений, но вотчинным судьями уже не дозволялось вести в своих вотчинах дела о татьбах, разбоях и душегубствах.
Изложенное выше изменение в судоустройстве не было, впрочем, строго и одновременно осуществлено на всем пространстве русского государства. Поэтому при учреждении губных старост и излюбленных судей оставались местности, где ни тех, ни других не было, а все дела по-прежнему судили одни наместники или волостели и их тиуны.
Реформа в судоустройстве, произведенная в 50-60-е годы XVI в.13 значительно повлияла на изменение пределов прежних правительственных судебных округов14. Там, где вместо наместников и волостелей учреждены были излюбленные судьи, за прежними наместничьими и во-лостельскими присудами осталось лишь финансовое значение, а именно: городские, посадские и волостные люди этих прежних присудов обязаны были сообща за кормы, пошлины и всякие доходы бывших наместников и волостелей вносить в казну оброк, по тому времени весьма значительный. Например, с Важского и Шенкурского наместничьего присуда платилось оброка полторы тысячи рублей в год. Судебные же округа вновь учрежденных излюбленных судей исключительно ограничивались тем городом, посадам или волостью, для которых эти судьи были выбраны 15. Таким образом, прежние «при-суды» наместников и волостелей сохраняли за собой представление единственных «тяглых» единиц, с которых платилась де-
нежная повинность, однако в виде собственно судебных округов они уже перестали существовать.
Губные старосты, как уже было отмечено, избирались по уездам, и потому уезд составлял их общий судебный округ. При этом губные старосты, в количестве трех или четырех человек на ту или другую общину, действовали как местные участковые судьи только в том городе, посаде или волости, для которых были выбраны. При возникновении же важных уголовных дел, все губные старосты того или иного уезда обязаны были съезжаться в уездный город и решать такие дела сообща. Итак, губные старосты, кроме своего частного судебного округа (города, посада или волости), имели еще и общий для всех их судебный округ — целый уезд. В XVI в. губным старостам на своих участках разрешалось судить и единолично16.
Съезды губных старост в главный город их уезда для решения преимущественно важных разбойных дел представляют собой то начало чистой коллегиальности, которого смесные суды еще не имели, так как каждый из смесных судей, будучи судьей только той или другой стороны в деле, невольно преследовал в нем и свой особый интерес.
Из всего сказанного следует, что наместничьи и волостелины «присуды», заключавшие в себе по нескольку волостей после учреждения губных старост и излюбленных судей, разделились на самые мелкие «присуды», ограничившиеся пределами одного города или посада, или одной волости.
Центральную или высшую судебную власть имели, как было отмечено выше, введенные бояре, начиная с XVI в. распределенные по приказам. Ее удерживали за собой удельные князья, великие князья и цари.
Приказы в Москве образовывались постепенно. В жалованных грамотах XIV и XV вв. относительно лиц, которым они жаловались, говорилось только: «сужу их яз, князь Великий, или боярин мой введенный, или дворецкий». Этим введенным боярам и дворецкому, заведывавше-му дворцовым ведомством, поручалось, до учреждения приказов, решение тех или других судных дел, переносившихся по каким-либо обстоятельствам в Москву; но всякий раз по личному указанию князей. Такая передача дел приняла характер определенного направления в распределении их между боярами, и таким образом, постепенно складывался институт приказов. Поэтому точно определить то время, в которое они, собственно, возникли, представляется достаточно сложным.
В XVI столетии упоминается только о двух приказах, именно о Приказе Большого Дворца и о Разбойном приказе. Но в записке о приказах, составленной в начале XVII в., указываются 19 приказов, учрежденных, очевидно, значительно раньше. Это были приказы:
1) Приказ Большого Дворца;
2) Приказ Большого Прихода;
3) Четверти Новгородская, Владимирская, Ярославская и Галицкая (Четвертной приказ);
4) Стрелецкий приказ;
5) Пушкарский приказ;
6) Ловчий приказ;
7) Сокольничий приказ;
8) Приказ Иноземцев;
9) Ямской Приказ;
10) Конюшенный приказ;
11) Холопий приказ;
12 и 13) два Земских приказа;
14) Денежный приказ (Монетный);
15) Приказ челобитный;
16, 17 и 18) Судные приказы Владимирский, Дмитревский и Рязанский и
19) Разбойный приказ17.
К этим приказам следует присоединить еще 20-й Приказ посольский, о котором упоминается в 1601 г. при царе Борисе Федоровиче18 и 21-й Приказ сыскных дел, о котором в первый раз говорится в царствование царя Михаила Федоровича19.
Все эти приказы, кроме порученного им специального ведомства, иногда чисто административного, пользовались еще и судебной властью в назначенной для каждого из них местности. Известно, что каждому приказу на его содержание приписывали город или несколько городов с уездом или с частью уезда. Из этих территориальных округов, распределенных между теми или другими приказами, находившиеся там наместники, волостели или излюбленные судьи должны были в случае необходимости представлять все судные уголовные и гражданские дела в тот из приказов, к которому данная местность была приписана. Таким образом, приказы, при своем общем значении для всей страны в отношении порученных им дел административного ведомства, в вопросах, относящихся к производству суда, представляли собой местные учреждения, хотя и находившиеся в Москве, но ведавшие вне ее более обширными судебными округами, чем округи наместников, волостелей, губных старост и излюбленных судей. Вследствие такого участия приказов в решении судных дел той или другой местности, все они, кроме специально присвоенных им наименований, назывались и приказами судными, независимо от особых Судных приказов Владимирского, Дмитревского и Рязанского.
Литература и примечания
1. Буков В. А. Суд и общество в Советской России: у истоков тоталитаризма. — М.: Изд-во Российской правовой академии Минюста России, 1992; Виленский Б.В. Судебная реформа и контрреформа в России. — Саратов: Приволжское книжное изд-во, 1969; Кожевников М.В. История Советского суда / под ред. И. Т Голякова. — М.: Юриздат, 1948; Портнов В.П., Славин М.М. Становление правосудия Советской России (1917-1922 гг.) — М.: Наука, 1990; Соломон П. Советская юстиция при Сталине / пер. с англ. — М.: Российская политическая энциклопедия, 1998; Стецовский Ю.И. История советских репрессий. Т.1. — М.: Знак-СП, 1997; Чельцов-Бебутов М.А. Курс уголовно-процессуального права. Очерки по истории суда и уголовного процесса в рабовладельческих, феодальных и буржуазных государствах. — СПб: Альфа, Равена, 1995; Великие реформы в России. 1856-1874: сборник / под ред. Л. Г. Захаровой, Б. Экло-фа, Дж. Бушнелла. — М.: Изд-во Моск. ун-та, 1992 и др.
2. Российское законодательство Х-ХХ веков. Т.2. — М., 1985. С.54-62.
3. Сыромятников Б.И. Очерк истории суда в древней и новой России. Т.1. — М., 1915.
4. Исаев И.А. История государства и права России. — М., 1994. С.39-41.
5. Древнее русское право в истории // Русский Вестник. 1876. Май; 1877. Июль.
6. Ранее именовался «Разбойная изба».
7. Ак. эк. Т1. №224.
8. Ак. юр. №№203, 365; Ак. эк. Т.П. №№152, 154, 163,201,210, 257, 295 и 297.
9. Ак. ист. ТШ. №150.
10. Ак. эк. Т.1. №№242 и 243; Ак. эк. Т.П. №52.
11. Ак. ист. Т1. №248; Ак. эк. Т.П. №№52 и 69; Ак. эк. Т.1. №250.
12. Ак. эк. Т 1. №№250 и 364.
13. Был подготовлен новый Судебник 1550 года, некоторые его положения были заимствованы из Судебника 1497 года, в котором преобладало стремление к установлению в общероссийском масштабе единых правовых норм и единого судопроизводства.
14. Российское законодательство Х-ХХ веков. Т1. — М 1985. С.54-62, 97-120.
15. Ак. эк. Т1. №№234, 242,243.
16. Ак. ист. ТП. №167. Ст.61.
17. Ак. ист. Т1. №355.
18. Ак. эк. ТП. №20.
19. Ак. эк. ТШ. №163.
О)
о о сч
о о о о.
с[ со
I-
О
0
1
о я с о т ф ю
О *
О ф
У
2
0
1
о *
о
2
ф
■а
я <
I I-
О ф
со
