CC BY
106
Список использованных источников
1. Баландин С.Н. А.Д. Крячков. Сибирский архитектор. Документальный очерк. — Новосибирск: Новосиб. кн. изд-во, 1991. — 161 с.
2. Залесов В.Г. Архитекторы Томска (XIX — начало XX века). — Томск, ТГАСУ, 2004. — 170 с.
3. Государственный архив Томской области (ГАТО). Ф. 3. Оп. 41. Д. 600. Л. 338.
4. ГАТО. Ф. 3. Оп. 41. Д. 16. Л. 7-10.
5. ГАТО. Ф.Р. Оп. 1. Д. 16. Л. 7-10.
6. ГАТО. Ф. 3. Оп. 41. Д. 872. Л. 98, 98 об.
7. Новосибирский областной краеведческий музей. Фонд А.Д. Крячкова. Папка 1.
8. Невзгодин И.В. Архитектура Новосибирска. — Новосибирск. Изд-во СО РАН, 2005. — С. 18.
9. Барановский Г.В. Архитектурная энциклопедия второй половины XIX века. — Т. I. Архитектура исповеданий. — СПб.: издание редакции журнала «Строитель», 1902-1908. — 500 с.
10. ГАТО. Ф.Р. 26. Оп. 1. Д. 16. Л. 7-10.
11. Центральный государственный исторический архив. Ф. 835. Оп 1. Д. 962. Л. 1.
12. Дмитриенко Н.М. Изучение истории православной церкви в Томске (с середины XIX в. до 1917 г.). // Труды Томского Государственного объединенного историко-архитектурного музея. — Т. VIII. — Томск: Изд-во Том. ун-та, 1995. — С. 135-136.
13. ГАТО. Ф.Р. 26. Оп. 1. Д. 16. Л. 17-19 об.
14. Музей истории архитектуры Сибири им. С.Н. Баландина, НГАХА, Инв. №1598, Экспоз. №66, в. 1; з. 3.
15. ГАТО. Ф.Р. 26. Оп. 1. Д. 16. Л. 7-10, 17-19 об.
16. Старый Омск [Электронный ресурс]. — URL: www^mckold^u.
УДК 72.007. ББК Щ 113 (255)
А.П. Иванова, г. Хабаровск
Западная архитектура восточных территорий (русские, британские и германские районы в Китае конца XIX — начала XX в.)18
Аннотация
На примере архитектурно-градостроительного наследия китайских экстерриториальных зон (города Циндао, Тяньцзинь, Шанхай, Порт-Артур, Дальний, Владивосток, Нагасаки) выявляются культурные стратегии дальневосточного колониализма; выделяются исторические этапы формирования архитектурного ландшафта сеттльментов, делается вывод о том, что опыт европейских сеттльментов не только послужил прологом к созданию транснациональных мегаполисов Шанхая и Гонконга, но и оказал влияние на застройку Владивостока. Дается сравнительный анализ правительственных зданий, городских администраций и других объектов, репрезентирующих государственную власть.
Ключевые слова: колониальная архитектура, колониализм, стиль порто-франко, сеттльменты, ориентализм, национальная идентификация.
В первой части статьи объектом анализа являются «локусы власти», репрезентирующие западные метрополии (Британию, Германию, Россию) в экстерриториальных зонах Китая: Verwaltungsgebäude
18 Данный текст написан в рамках работы по гранту «Анализ архитектурно-градостроительного наследия стран АТР для формирования концептуальных моделей развития современного города».
109
(Дворец губернатора) и правительственная резиденция Governors Mansion (Residenz des Gouverneur) в германском Циндао, Gordon Hall в британском секторе Тяньцзиня, Гражданская управа и Дом градоначальника в Дальнем, Официальная резиденция русского генерал-губернатора и Дворец наместника на Дальнем Востоке в Порт-Артуре. Для сравнения приводятся здание префектуры и городской администрации г. Нагасаки и резиденция генерал-губернатора г. Владивостока. Во второй части статьи на примере архитектуры сеттельментов рассмотрен процесс перехода от раннего колониального (верандного) стиля к конструированию транснационального стиля порто-франко, стирающего локальные отличия. Основные источники, посвященные заявленной теме, весьма многочисленны [1], но не переведены на русский язык; статья продолжает ряд текстов [2-4], закрывающих эту лакуну.
1. Европейская архитектура восточных территорий как способ репрезентации власти
1.1. Официальные представительства колониальной администрации Verwaltungsgebäude (Дворец губернатора) в германском Циндао и Gordon Hall в британском секторе Тяньцзиня до сегодняшнего дня являются городскими символами и объектами паломничества европейских туристов. Модернизированная версия Gordon Hall (названного в честь генерала Charles Gordon, подавившего восстание тайпинов в Шандуне и основавшего концессию в Тяньцзине) была недавно возведена на
у— \J — \J \J \J \J
набережной реки Пей китайцами, оценившими коммерческий потенциал архитектурной ностальгии по эпохе Eight Powers Alliance. Резиденция германского губернатора (1904-06 гг., арх. Friedrich Mahlke) представляет собой образец кайзеровского стиля; Gordon Hall с зубчатыми башнями и стрельчатыми окнами, обращенный главным фасадом к парку королевы Виктории, — пример «колониального Тюдора».
Дворец губернатора Циндао (германская колония с 1898 по 1914 г.), замыкающий главную визуальную ось города и выходящий парадным фасадом на обширный партер с обелиском в центре, репрезентировал величие и мощь II Рейха на Тихоокеанском побережье. Это массивное четырехэтажное прямоугольное здание 80х40 м в плане из лаошанского гранита. Сильно развитый по горизонтали фасад имеет четкую трехчастную структуру: ось симметрии фиксирует мощный центральный ризалит с парадным подъездом; на флангах выступают боковые ризалиты под высокими шатрами. Цоколь и бельэтаж сплошь рустованы, верхний ярус гладкий. Красная черепичная кровля составляет контраст серой каменной кладке, заросшей мхом. Выразительность объекта достигается наложением на трехчастную классицистическую схему фасада условно средневековой стилистики, характерной для северного, национально окрашенного модерна (рис. 1).
Старейший в Тяньцьзине британский сектор имел площадь 0,81 км2 и располагался на правом (восточном) берегу реки Хай. Его композиционным центром, в соответствии с модной теорией Говарда, являлся парк Виктории. По периметру парк окружали самые респектабельные здания сеттльмента, на эспланаду был обращен главный фасад британской резиденции Gordon Hall. Эта двухэтажная постройка из красного кирпича. Фланги протяженного фасада, расчлененного пилястрами, акцентируются граненными трехэтажными башнями с зубчатыми коронами из мишикулей19, ось симметрии закреплена ступенчатым фронтоном с флагштоком и мощным граненным порталом. Окна второго яруса имеют стрельчатую форму, карниз завершается прямоугольными зубцами.
1.2. Города-порты Дальний и Порт-Артур. По масштабу и значению в формировании исторического городского центра Дворцу губернатора в Циндао и резиденции британской колониальной администрации в Тяньцзиня соответствует Городская дума (рис. 2), построенная в русском Даляне (Дальнем, ул. Бэйяньтайцзе, 1; район Сиган) в 1900 г., через два года после того, как рыбацкий поселок Циннива на Ляодунском полуострове был арендован у Китая Российской империей. Так же как и объекты в Циндао и Тянцзине, Гражданская управа Дальнего имеет трехчастное членение главного фасада с выступающими ризалитами (центральный и фланкирующий), объединенными вставками пониженной этажности. Кирпичное, оштукатуренное здание Гражданской управы Дальнего трапециевидно в плане и выходит главным фасадом на перекресток, а боковыми — на прилегающие улицы. Декор фасада традиционен для русского официального классицизма: вертикальное членение (широкий руст и межоконные пилястры), горизонтальное членение (профилированные
19 Мишикули — изначально навесные бойницы, расположенные в верхних частях стен и башен средневековых укреплений, позже элемент архитектурного декора.
карнизы и пояски), надоконные вставки с лепными гирляндами, фигурные фронтоны и пр. — типичен для репрезентативной архитектуры любого губернского города Российской империи. Однако в отличие от традиционного русского классицизма с горизонтальной линией верхнего яруса, его колониальная версия синтезирована со стилем Второй империи. Высокие вальмовые крыши Гражданской управы, одновременно напоминающие шатры русских теремных дворцов и придают двухэтажной постройке динамичный живописный силуэт, удачно замыкающий перспективу так называемой Русской улице (ул. Туаньцзецзе), реконструированной в начале XXI в. по проекту рабочей группы, состоящей из преподавателей ТОГУ (В.И. Лучковой, Н.П. Крадина и др.), и являющейся сегодня туристической достопримечательностью города.
Дом градоначальника в Дальнем (ул. Чанцзянлу, 30) в отличие от рассмотренных выше построек имел живописную асимметричную композицию, состоящую из разновысотных объемов, и решительно ничем не выдавал связь с национальной архитектурой метрополии. Напротив, использование элементов британской (веранды, высокая каминная труба) и французской (вогнутые очертания вальмовых крыш с мансардными окнами, широкий руст) архитектурных традиций придают этой постройке общеевропейский характер. Граненая башенка, «византийская» полосатая рустовка, «ренессансное» парадное крыльцо с двухмаршевой лестницей оформляли главный фасад, выходивший на красную линию. На перекресток Дом градоначальника был обращен сгруппированными флигелями под высокими пестрыми крышами разнообразных очертаний. С этого ракурса постройка неожиданно напоминает русские терема с хаотическим многоярусным нагромождением башенок, горенок и светлиц.
Официальная резиденция русского генерал-губернатора в Порт-Артуре, судя по открытке начала XX в., объемно-пространственной композицией напоминала Дворец губернатора в Циндао. Сильно развитый по горизонтали фасад имел четкую трехчастную структуру: ось симметрии фиксировал высокий шатер, венчающий мощный центральный ризалит с парадным подъездом; на флангах выступали боковые ризалиты, нижний ярус был оформлен романской аркадой. Национальный колорит символизировался парой маленьких крещатых бочек, обрамляющих шатер, и венчающей шатер главки; за исключением этих деталей здание являлось довольно тяжеловесной версией колониального классицизма.
Дворец Наместника на Дальнем Востоке в Порт-Артуре, судя по фотографии, приведенной в журнале «Нива» в 1904 г., имел асимметричную (а не трехчастную) композицию фасада и представлял собой синтез колониального британского стиля (двухъярусная веранда, сплошь занимающая фасадную плоскость) с краснокирпичной «гарнизонной» архитектурой, типичной для дальневосточных форпостов [5, с. 20-25].
1.3. Репрезентативные объекты г. Владивостока. Для сравнения обратимся к зданиям резиденции генерал-губернатора П.Ф. Унтербебергера (Светланская, 52, арх. В.Г. Моор, 1889-91 гг.) и Управления Владивостокского порта и Сибирской флотилии (Светланская, 72, арх. И.И. Зеештрандт, 1903 г.), наглядно демонстрирующим развитие «локуса власти» от провинциального схематичного безордерного классицизма к сложной объемно-пространственной композиции в духе beaux-arts. Главный фасад резиденции генерал-губернатора представляет собой примитивную двухчастную композицию с незафиксированной осью симметрии; декор ограничен рустовкой углов, лепным карнизом и сандриками. Двухэтажное здание Управления, несмотря на небольшие размеры, является одним из самых репрезентативных объектов Владивостока. Высокий вальмовый шатер, флорентийские окна, контраст краснокирпичной кладки и белого лепного декора, парадный подъезд, обрамленный ионическими полуколоннами, оставляют общее ощущение небольшого дворца. Однако ничего «национального» этот объект не транслирует, демонстрируя принципиальное обращение заказчика и архитектора к западноевропейским образцам.
1.4. Рассматривая архитектуру «колониальных администраций» Дальнего Востока, естественно обратиться к Нагасаки. Это был первый японский порт, открытый для европейских кораблей (1571 г.), важнейший центр христианского миссионерства и международной торговли, а с 1641 г. — единственное «окно» японо-европейских контактов. После двух веков изоляции Нагасаки входит в число пяти портов, которые под давлением западных держав вновь открываются всем иностранным судам. С этого момента (1859 г.) начинается европейская модернизация архитектурного ландшафта
Нагасаки. Южный район города Оура застраивается американцами и европейцами. Так, в 1864 г. французскими миссионерами строится неоготический костел; вводится железнодорожное и телеграфное сообщение. В 1869 г. Нагасаки становится центром префектуры. По-видимому, к периоду Meiji (1858-1912 гг.) относится строительство здания префектуры, которое служит интересной параллелью к рассмотренным выше зданиям администрации г. Циндао и городской думы г. Дальнего (рис. 3). Влияние стиля beaux-arts в случае префектуры Нагасаки звучит отчетливее, пластика фасада выразительнее и силуэт здания живописнее. Можно предположить, что архитектор префектуры вдохновлялся новым Лувром («крыло Ришелье», арх. Э. Лефюэль), если не напрямую, то опосредованно. Горизонтально развернутая композиция главного фасада префектуры является вариацией трехчастной схемы, типичной для транснационального классицизма. Центральный и боковые ризалиты акцентированы высокими мансардными крышами в стиле французского ренессанса. Ось симметрии зафиксирована балконом и аркой, ведущей во внутренний двор. Центральная часть фасада выделена трехэтажными башнями, квадратными в сечении, верхний ярус которых прорезают круглые окна. Фасад имеет четкое горизонтальное членение, первый этаж сплошь покрыт широким французским рустом. Оконные проемы обрамляют сандрики с замковыми камнями, мансардные окна завершаются маленькими куполами с флагштоками. В то же время отдельные детали — козырек над входом, высокий гладкий цоколь, очертание кровель, вынос карниза и пр. — имеют вернакулярный характер, а монументальный объем префектуры в целом напоминает классические императорские дворцы-крепости. Этот пример японской «колониально-административной» архитектуры убеждает в ее интернациональном характере, базирующемся на традициях абсолютистского классицизма.
Во всех рассмотренных постройках стилистические маркеры, сигнализирующие об исходной культурной матрице, являются лишь декором, наложенным на транснациональную классицистскую схему, легко опознаваемую под готицизмами, руссицизмами и прочими национально окрашенными «историзмами».
2. Архитектура как культурная стратегия колонизации. Англичане, имевшие трехвековой опыт жизни в субтропиках, сформировали британский колониальный стиль, наиболее адекватный влажному и жаркому климату Индокитая. Опираясь на традиционное для метрополии палладианство, архитекторы британских сеттльментов трансформировали колоннады и ордера классицистских усадеб в крытые террасы и веранды, ставшие обязательным элементом нового стиля. Параллельно развивались ориентальные направления многочисленных Revival второй половины XIX в. — Indo-Saracenic и Hindu-Gothic. В Китае репрезентативная британская архитектура декорировалась в стиле Тюдор.
Германия наиболее агрессивно (если можно применять подобно эмоционально-окрашенный термин к архитектуре) заявляла о своем присутствии на восточных территориях; архитектура немецких сеттльментов имела те же идеологические корни, что и музыка Вагнера: героизация и мифологизация прошлого как обоснование претензий на будущее господство. На первом этапе застройки Циндао и Тяньцзиня немцы широко использовали «колониальный верандный» стиль, но довольно скоро он был вытеснен романтизированной версией национальной архитектуры с шипцо-выми фронтонами и шатрами, элементами фахверка и криволинейными барочными завершениями многочисленных башенок. Ключевые объекты немецких колоний оформлялись в духе брутальной норманнской романики, модернизированной приемами югендстиля (живописная компоновка объемов, использование «дикого» камня, гипертрофированность тектоники).
Русские, напротив, избегали в архитектуре своих сеттльментов демонстративной эксплуатации национальных маркеров, стараясь максимально европеизировать архитектурный ландшафт Харбина, Порт-Артура и Дальнего; рассмотренный пример Морского собрания в Дальнем скорее исключение. Так же как в случае иудейской диаспоры, «национальный колорит» использовался в культовых постройках, а светские объекты имели различные прообразы: кирпичная гарнизонная архитектура, русский ампир, венский Сецессион, французский beaux-arts. Высокие трапециевидные шатры, широко применявшиеся русскими в Китае, можно трактовать как оммаж «теремам» и как перифраз вальмовых крыш парижских отелей. Известны немногочисленные примеры использования «русского ропетовского стиля» в деревянной архитектуре сеттельментов (гимназия Оксаковской, г. Харбин). Наиболее плодотворной с точки зрения архитектурной выразительности представляется попытка
конструирования русско-китайского стиля (Chinese-Slavic, более известного как восточный модерн), к этому направлению относятся особняки топ-менеджеров и павильоны на набережной Сунгари в Харбине, застройка Административного городка в Дальнем.
Американцы, пришедшие на восточные территории позже всех, широко использовали ар-деко и традиции чикагской школы (каркасное высотное строительство, декорированное по нижнему и верхнему ярусам).
В то же время поверх национальных различий формировался стиль порто-франко, манифестирующий создание новой транснациональной идентичности, нового типа культуры. Свое наивысшее воплощение этот стиль получил в Шанхае.
Подводя итоги проведенному анализу, можно сделать вывод о том, что исторические зоны сеттльментов сегодня являются, по сути, «гибридом музея под открытым небом и торгового центра».
Си и ^ и и
исчезновением европейцев архитектура сеттльментов осталась пустой оболочкой, декорацией, туристским аттракционом. Идет активная коммерциализация исторического наследия, реставрируются подлинные здания (от которых остается практически один фасад) и заново возводятся «исторические» коттеджи. Память о колониальном прошлом уничтожается под напором маркетинга, нацеленного на привлечение иностранного капитала и богатых отечественных заказчиков; интерес к Циндао и Тянцзиню во многом обусловлен тем, что опыт этих европейских сеттльментов послужил прологом к созданию транснациональных мегаполисов Шанхая и Гонконга.
Рис. 1. Дом Губернатора, г. Циндао
!
Рис. 2. Городская дума, г. Дальний, Китай
a, I
The Prefect Office, Xugasaku №• Ш <9 &
Рис. 3. Префектура г. Нагасаки, Япония. Иллюстрация из Википедии: http://en.wikipedia.Org/wiki/File:Prefect_Office_Nagasaki.jpg
