CC BY
48
Тореева Татьяна Александровна
ЗАКОНОМЕРНОСТИ И ФАКТОРЫ ЦЕННОСТНЫХ ТРАНСФОРМАЦИЙ
Статья посвящена реконструкции представлений М. М. Тареева о природе ценностей и закономерности их развития. Выделены факторы ценностных трансформаций, механизмы и закономерности ценностной детерминации. Показано, что трансформация ценностей подчиняется целому ряду закономерностей, которые приобретают в "трансцендентной аксиологии" М. М. Тареева непреложность законов. Данные законы обусловливают и регулируют динамику ценностей в пространстве человеческой экзистенции и определяют порядок смены ценностных иерархий и ценностных предпочтений в обществе. Адрес статьи: www.gramota.net/materials/3/2017/1/52.html
Источник
Исторические, философские, политические и юридические науки, культурология и искусствоведение. Вопросы теории и практики
Тамбов: Грамота, 2017. № 1(75) C. 196-201. ISSN 1997-292X.
Адрес журнала: www.gramota.net/editions/3.html
Содержание данного номера журнала: www.gramota.net/materials/3/2017/1 /
© Издательство "Грамота"
Информация о возможности публикации статей в журнале размещена на Интернет сайте издательства: www.gramota.net Вопросы, связанные с публикациями научных материалов, редакция просит направлять на адрес: hist@gramota.net
УДК 1; 091 Философские науки
Статья посвящена реконструкции представлений М. М. Тареева о природе ценностей и закономерности их развития. Выделены факторы ценностных трансформаций, механизмы и закономерности ценностной детерминации. Показано, что трансформация ценностей подчиняется целому ряду закономерностей, которые приобретают в «трансцендентной аксиологии» М. М. Тареева непреложность законов. Данные законы обусловливают и регулируют динамику ценностей в пространстве человеческой экзистенции и определяют порядок смены ценностных иерархий и ценностных предпочтений в обществе.
Ключевые слова и фразы: М. М. Тареев; ценности; экзистенциальные ценности; факторы ценностных трансформаций; закономерности ценностной детерминации; «трансцендентная аксиология».
Тореева Татьяна Александровна, к. филос. н.
Московский государственный университет имени М. В. Ломоносова diogen 04@yandex. т
ЗАКОНОМЕРНОСТИ И ФАКТОРЫ ЦЕННОСТНЫХ ТРАНСФОРМАЦИЙ
Потребность осмысления внутренних ориентиров жизнедеятельности индивида связана в первую очередь с теми мировоззренческими проблемами, которые характерны для современной эпохи.
Проблема трансформации ценностных ориентиров особенно остро наблюдается в современной России, где девальвация традиционных ценностных оснований совпала с процессами глобализации.
Чрезвычайно важным в этом плане представляется обращение к основам отечественной культуры, к духовному наследию русских мыслителей, труды которых пока еще мало исследованы.
К числу таких философов вполне можно отнести М. М. Тареева (1867-1934). Религиозно-философская концепция ценностных регулятивов общественного развития М. Тареева выступает примером системного поиска новых мировоззренческих парадигм, сохранения национально-культурной идентичности на новых основаниях. Философские поиски русского мыслителя были определены теми процессами, которые происходили в сложный для России период на переломе Х1Х-ХХ вв.
Сердцевиной философии Тареева стало обоснование религии как «моральной метафизики», а учения о ценностях - как «трансцендентной аксиологии». При этом особое внимание он сосредоточивал на экзистенциально-антропологических подходах к исследуемым феноменам, что сообщало его концепции не столько богословский, сколько практико-ориентированный характер. Русский философ пытался разработать такое понимание ценностной регуляции, которое давало бы человеку возможность занимать достойную позицию при любой жизненной коллизии, в ситуации любого морального выбора.
Задача, поставленная в этом плане мыслителем перед самим собой, была грандиозной, но трудно реализуемой: он хотел вернуть вере статус подлинного регулятора жизни человека, дать индивиду, оказавшемуся в ситуации глубокого социального и культурного кризиса, внутреннюю опору, обеспечивающую его относительную независимость от «внешних» катаклизмов. Данная установка была сопряжена не только с попыткой нового определения природы ценностей, которую предпринял Тареев, но и с необходимостью выявления факторов ценностных трансформаций, с установлением закономерностей и механизмов развития ценностей.
В своих исследованиях ценностей философ опирался как на богословскую, так и на философскую (прежде всего западноевропейскую) традицию. Кроме того, он пытался обобщить исторический опыт, накопленный русским обществом за десятилетия социального нигилизма, революционных выступлений, войн и насилия. Это придаёт рассуждениям Тареева особую значимость, так как отражает конкретный срез общественного сознания эпохи, которая во многом стала для России роковой.
Желание «примирить» ценности, выстроить их новые порядки, приблизить ценности к существованию обычного человека, трудно проживающего свою жизнь, не могло не иметь противоречивые результаты. Однако попытка Тареева обосновать систему «практических» ценностей как регулятивов самоопределения личности в ситуации системного кризиса и потери веры и в прошлое, и в настоящее не утратила актуальности и отражает уверенность русского философа в том, что «подлинное в человеке неизбежно возьмёт верх над ложным» [5, с. 7].
В философии Михаила Тареева сложная диалектика духовной жизни личности определяется двумя базовыми стремлениями, лежащими в основе ценностного самоопределения человека: стремлением к счастью и стремлением к «небесному». Их взаимодействие обусловливают не только перспективы развития индивида, но и перспективы развития системы ценностей всего общества. Рассматривая данный вопрос, Тареев решает одновременно и проблему закономерностей трансформации ценностей в пространстве социального.
Выделение этих закономерностей было укоренено в традиционном для религиозной философии делении на «человека естественного» (то есть «живущего не по благодати, а по природе» [6, с. 9]) и «человека потенциально божественного», стремящегося «проявить в своей жизни божественное содержание» [Там же]. Если в рамках потенциально божественного существования человека ценностные трансформации подчинялись интеллигибельным законам бытия сверхреального, то в историческом существовании индивида изменение механизмов ценностной регуляции было связано не столько с трансцендентным, сколько с экзистенциальным.
Тареев полагал, что в экзистенциальном плане трансформация ценностей подчиняется историческим закономерностям и проходит от этапа механического подчинения человека внешним обстоятельствам до «осознания им собственной силы» [Там же, с. 10] и стремления при помощи ценностей гармонизировать своё существование, достичь «безмятежного покоя и бесконечного совершенства» [Там же]. При этом философ отмечает, что в истории с тотальной неизбежностью действует закон, согласно которому люди, наиболее последовательно и осознанно стремящиеся к высшим ценностям, страдают больше всех, и именно «в сфере человеческой истории этот закон обнаруживается несравненно заметнее» [Там же, с. 11].
В соответствии с данным законом за приверженность высшим ценностям всегда приходится платить непомерную цену. Его оборотной стороной является ценностная аберрация: «Всё на свете... хорошее и дурное даётся человеку не по его заслугам, а вследствие каких-то законов, на которые я даже указывать не берусь.» [Там же, с. 12]. Закономерности развития и трансформации ценностных ориентаций индивида, по мнению Тареева, мало зависят от его собственных усилий и заслуг: результат всегда непредсказуем. Объяснить данный факт можно тем, что человек инстинктивно стремится не к истинным, но к ложным ценностям и целям: с помощью высших ценностей он пытается решать узкоутилитарные задачи. Такая установка закономерно ведёт к разобщению между небесными идеалами и человеческой жизнью, между жизнью религиозной и обыденной. В результате человек оказывается зажатым между «идеализмом» и «атеизмом», и ценности перестают играть свою мировоззренческую, регулятивную, гармонизирующую роль, так как сознание индивида пребывает в состоянии «дихотомической разорванности».
Высшие ценности, принятые человеком в качестве «непреложных» регуляторов социальной жизни, приводят к глубокому духовному кризису, безверию и безнадёжности, к экзистенциальному отчаянию. Поэтому необходимо помнить, что «по-божески можно жить только вне мира. Это потому, что мирской человек, отождествляя идеальное с внешним, совершенство с личным счастьем, преклоняется только перед внешним величием... В этом случае разобщение между небесными идеалами и естественной жизнью переходит в открытый атеизм» [Там же, с. 13-14]. Чтобы не произошло кризиса личности, кризиса веры, следует, по Тарееву, соблюдать закон размежевания и чётко разграничивать сферы действия абсолютных и экзистенциальных ценностей.
Утрата же ценностных ориентиров или отказ от сложившейся системы ценностей приводит к дезинтеграции личной и общественной жизни. Вместе с тем трансформация ценностей имеет динамичный характер и зависит как от изменения деятельности субъекта, так и от объективных условий его осуществления. В основе этого процесса лежит закон изменения содержания целей. «Идея цели» определяет осознание конечного результата человеческой жизни и закономерно влияет на ценностное самополагание личности. Смыс-лополагание в процессе ценностного самоопределения личности является, согласно Тарееву, одновременно целеполаганием. Данным процессом управляет закон обратной зависимости: «По мере своего естественного возрастания человек становится несчастнее... Стремясь найти счастье в совершенстве, люди в стремлении к совершенству в действительности находят страдание.» [Там же, с. 17]. Поэтому ценностное самоопределение личности ведёт не к счастью, но к мукам, которые можно преодолеть только волевым усилием. «Ни природа человека, ни его история не направлены на произведение счастливого человека, ни та, ни другая не имеют тенденции, если так можно выразиться, создать человеческое счастье... Счастье враждебно разумности человека» [Там же, с. 20]. Трансформация системы ценностей движется не стремлением человека к счастью, но разумным отказом от него. «Идея счастья не может быть руководительным началом человеческой деятельности, основанием должного порядка нашей жизни» [Там же], - подчёркивает философ.
В этом вопросе Тареев солидаризируется с Ницше, Шопенгауэром, Гартманом, Кантом, Паскалем и Шиллером, отмечая, что погоня за счастьем обесценивает жизнь человека, делает её бессмысленной, «противной человеческой морали» [Там же, с. 21], так как не может «обосновать обязательности для человека общепризнанных идеалов истины, добра, свободы, равенства» [Там же]. Счастье всегда эгоистично, в качестве принципа человеческой жизнедеятельности это понятие страдает неопределённостью, ориентирует индивида на наслаждение и отвращает от осознания того, что именно он должен делать.
Мыслитель настаивает на том, что в случае, когда счастье кладётся в основание ценностной иерархии, «порождается война всех против всех» [Там же, с. 22], так как счастье всегда субъективно, и «счастьем одного человека исключается счастье другого человека» [Там же]. Данная закономерность справедлива и по отношению к обществу. Тареев вскрывает не только субъективно-психологические причины невозможности рассмотрения счастья в качестве основания ценностной иерархии, а стремление к счастью в качестве причины ценностных трансформаций, но и объективно-исторические причины данного явления. Философ подчёркивает, что представление о счастье исторически изменчиво, относительно и связано со степенью образованности, культурности как отдельной личности, так и общества в целом. Чем выше степень образованности, тем менее счастлив человек, а «с образованностью народа растёт и его недовольство.» [Там же, с. 23]. Образованность приводит не только к культу знаний, но и к культу техники: счастье начинает усматриваться в комфорте. Но «от увеличения (технических и материальных) средств происходит только увеличение желаний и потребностей, а за ними идёт следом недовольство.» [Там же]. Результатом становится вовсе не всеобщее счастье, а всеобщее ожесточение, борьба за «лучший кусок» ценой уничтожения другого человека. Закон возрастания потребностей приводит в действие материальную сферу, которая начинает жестко детерминировать трансформацию ценностей. Тареев признаёт закономерным материальную обусловленность смены ценностей, подчёркивая, что «счастье обладания ненасытно, и <.> человек, выбравший данный
путь, вступает в глубокий конфликт с самим собой, так как духовные запросы не дают человеку покоя среди полного внешнего благосостояния» [6, с. 24].
Диалектика духовного и материального, по Тарееву, является одним из основных факторов трансформации ценностей. Приоритет духовного над материальным не только обеспечивает относительную свободу человека, но и позволяет ему корректировать своё целеполагание в соответствии с высшими задачами. Через этот механизм происходит «расширение природы человека» и переход от попытки удовлетворить какое-либо «частное благо» к общечеловеческим ценностям.
Вслед за Кантом, Тареев, полагает, что для существа, имеющего разум и волю, его благосостояние, понятое как счастье, не может быть целью. Данное стремление сулит лишь обманчивую надежду. Только ощущение человеком своего несовершенства делает его способным чувствовать свою естественную ограниченность и обусловливает его попытки руководствоваться иными принципами существования.
Утрата старых ценностей вызывает глубокий кризис и человека, и общества, а утверждение новых ценностей вовсе не сопровождается совершенствованием человеческой природы и общественных отношений, но демонстрирует лишь то, что человек остался «тем же зверем..., что и тысячи лет тому назад...» [Там же, с. 32]. Поэтому смена ценностей, по Тарееву, «может быть названа хорошей только в объективном смысле..., человек волею может тормозить её» [Там же, с. 36], влиять на этот процесс, привносить в него большую долю субъективного, относительного, амбивалентного, «подчинять видимые явления природно-исторической жизни этическим целям» [Там же]. Данную закономерность он называет «этическим антропоцентризмом» и сопрягает с ним базовые механизмы ценностных трансформаций.
С помощью ценностей человек вносит в природу и историю этическое «освещение», благодаря чему «безразличные явления природы и истории перерабатываются в этический порядок» [4, с. 31]. Этим порядком обусловливается иерархичность ценностей и их постоянное сопряжение с Благом.
При этом мыслитель подчёркивает, что духовные ценности «не выразимы в терминах природно-исторических» [Там же, с. 32], но имеют «обратную функцию»: «они указывают нам путь духовного воздействия на внешний мир» [Там же, с. 33]. «Ценности духа», таким образом, могут не только трансформироваться сами, но и способны трансформировать идеальную природу того, что они выражают. Духовные ценности обладают способностью «возвышать творческую нравственную энергию на ступень самодовлеющей силы» [Там же], давая человеку возможность утвердиться в истории как действующему субъекту. Поэтому нравственное самоотречение индивида рассматривается Тареевым как один из важнейших факторов развития и трансформации системы ценностей. Этот фактор позволяет человеку «стать выше естественного порядка» [Там же, с. 34] и создать идеальные условия для идеального общества - Царствия Небесного.
Механизм воздействия ценностей на реальную историческую ситуацию философ укореняет в способности духовных ценностей «обнять весь естественный фон жизни» [Там же, с. 35], давая индивиду пример «безграничного самозабвения» [Там же] и самоотречения. Духовные ценности коренятся в человеческом сердце, в вере и любви. Поэтому «нельзя никакими внешними благами уравновесить ценности человеческой жизни» [Там же, с. 36]. В вере человек обретает внутреннюю свободу и независимость от внешней судьбы. Отсюда требование: чтобы превратить ценности в действующую силу, необходимо увеличить глубину «сердечного чувствования» [5, с. 17] индивида, его «духовную абсолютность» [Там же].
Но одновременно механизмы изменения ценностей коренятся и в социальной динамике. Социальную динамику ценностей Тареев называет «условно-общественной».
Общественные ценности - не сумма индивидуальных ценностей, а иное их качество. Они действуют не с внутренней, но с внешней стороны: «органически-общественною жизнью создаются свои особые интересы, вызываются особые чувства» [4, с. 61]. Механизмом, обусловливающим трансформацию общественных ценностей, является классовое противостояние и стремление его нивелировать.
Трансформация этих ценностей идёт через расширение «поля применимости» таких идеалов, как справедливость и равенство, через конфликт интересов, через уменьшение роли христианских идеалов и увеличение «усилий, направляемых на устроение земной жизни, земного счастья» [Там же, с. 62].
Социальные ценности можно «откорректировать» с помощью религии, но это далеко не всегда удаётся. С точки зрения мыслителя, социальные ценности по природе своей «внешние», они имеют «язык внешних сношений, общий для людей разных религиозных убеждений, объединяющий их независимо от их религии и не выражающий христианского содержания» [Там же, с. 65]. В этом плане социальные ценности могут противостоять религиозным детерминантам, отвергать их, девальвировать. Они становятся фактором повышенной социальной нестабильности, когда в обществе «внешнее», материальное перевешивает «внутреннее», духовное.
С точки зрения философа, есть только один способ компенсировать отрицательную динамику социальных ценностей - сделать более гуманной, религиозно ориентированной позицию субъекта социальных отношений. Именно изменение личной позиции может существенно повлиять на трансформацию социальных ценностей: ценности и «идеалы личны по своему исходному началу, но они общественны по своим объективным результатам. Насколько общественные формы, по своей внешне-объективной стороне, далеки от христианства, настолько лично христианин изнутри близок общественному делу, изнутри заинтересован в историческом прогрессе» [Там же].
Позиция личности как важнейший фактор ценностных трансформаций рассматривается Михаилом Тареевым как многоуровневое явление: первый уровень - уровень условных целей; второй уровень - уровень социально значимых целей; третий - уровень «абсолютного отношения к миру, последних мировых целей» [Там же].
Многоуровневость позиции личности обусловливает многоаспектность ценностных трансформаций, вариативность изменения систем ценностей. Здесь возможно несколько стратегий. Первая связана с насильственным разрушением старых ценностей и агрессивным насаждением новых ценностных координат. Эта стратегия сопряжена с «внешним насилием. над общественным развитием, над разными формами общежития» [Там же, с. 66]. Вторая стратегия связана с гармонией внешних и внутренних факторов ценностных трансформаций: нужно, чтобы общественные ценности «развивались совершенно свободно от трансцендентных указаний, по своим собственным законам, в соответствии со своими условными задачами, и личное религиозное самосознание человека стояло вне какого бы то ни было внешнего, общественного контроля» [Там же]. Наконец, третья стратегия предполагает «диктат индивидуального», когда трансформация ценностей обусловлена не объективными причинами, но «диктатурой личных предпочтений». В данном случае личность даже с благими целями является угрозой общему, нарушает естественный ход развития ценностей, причинно-следственную обусловленность их изменений. Поэтому «абсолютность идеала безусловно не может переступить изнутри личности в область общественных форм» [Там же]. Однако здесь действует закон сопряжений: как только появляется система ценностей личности и «закрепляется в общественном строе» как общезначимая, «личный идеал общественной жизни снова возносится над её направлением» [Там же, с. 67], заставляя личность развивать систему своих ценностных предпочтений, обновляя таким образом и систему ценностей общества. «Абсолютное устремление к идеалу возможно лишь в личной воле, общественное же осуществление идеала по необходимости условно» [Там же], - подчёркивает философ. В этом плане именно «полярность личной абсолютности и общественной условности» [Там же] определяет основную закономерность трансформации ценностных ориентаций в пространстве человеческого бытия. Из этой закономерности Михаил Тареев выводит базовый закон, действие которого регулирует ценностные трансформации: «Свобода в религии, солидарность в общественных делах и необходимость в природно-исторической жизни» [Там же, с. 66]. Триада понятий «свобода-солидарность-необходимость» не только описывает механизм изменения системы ценностей, но и показывает направление этих изменений, закономерности объективных трансформаций ценностей в пространстве истории.
От первоначально свободного самоопределения индивида по отношению к ценностным детерминантам осуществляется его переход к ценностям общественно значимым, нормативно закреплённым, которые на заключительном этапе обретают принудительность и всеобщую обязательность. Разрушение системы ценностей осуществляется в обратном порядке: всеобщие, значимые ещё вчера, самоочевидные ценности девальвируются, сходят на уровень консолидирующих групповых предпочтений, ареал их действия резко сужается, они теряют нормативность и принудительность, частично сохраняясь только на уровне личных предпочтений как «социальные рудименты». При этом Тареев отмечает, что «призвание человека не в том, чтобы оказать детское послушание установленным правилам, а в том, чтобы решить какую-то мировую задачу, внести что-то новое.» [Там же, с. 74].
Стремление к новому - ещё один фактор трансформации мира ценностей. И это стремление связано не только с утверждением новых ценностей, но и с изменением установок человеческого поведения. Руководящими принципами в этом процессе должны, согласно Тарееву, стать следующие максимы: «люби, помогай., благотвори., сострадай.» [6, с. 120]. Реализация этих принципов свидетельствует о «превращении силы» ценностей в их способность укрепить человека в его движении к лучшему. В результате трансформации ценностей «по типу возрастания к лучшему» в духовной жизни восстанавливается нравственный закон, но уже в обновлённом виде, когда «нет места законническому самодовольству и самоправедности» [Там же, с. 122].
Этот обновлённый нравственный закон нацелен на общие интересы, «общность дела и ожиданий» [Там же, с. 124]. Он означивает «естественную подготовительную форму» для перехода человека и общества на новую ступень развития, где вера, любовь, самопожертвование становятся «средством осуществления ожидаемого» [Там же, с. 126].
Трансформация ценностей оборачивается, по сути, творчеством личности. Это создание новой «ценностной ткани мира» тесно сопряжено с радостью, желанием, надеждой, терпением, утверждением положительных идеалов.
Михаил Тареев отмечает, что изменение ценностей в перспективе развития тварного мира сопряжено с «надеждой в том, что смертное будет поглощено жизнью, временное вечным, видимое внутренним и невидимым, плоть духом» [Там же, с. 127]. Человеку необходимо проникнуться «долгом жизни, полным естественного развития» [Там же, с. 140]. Это позволит перейти на позиции «оживотворения», когда человек действует, сознавая и ценность жизни, и свою ответственность перед ней.
«.Наш ум, сердце и воля даруются нам природою и. наше естественное развитие совершается по необходимым законам, не устраняет наших личных усилий в деле приобретения знаний и развития сердца и воли и не освобождает нас от долга жизни и развития.» [Там же], - подчёркивает мыслитель. При этом философ отмечает, что «не связанная с жизнью, с её ограниченными формами, духовная жизнь гаснет» [Там же, с. 145]. Поэтому трансформация ценностей предполагает особо бережное отношение к духовной жизни: «в противном случае духовное развитие индивида является удалённым от жизни, а в меру удаления от жизни - недействительным» [Там же].
Трансформация ценностей, их динамика подчиняется также закону относительности. Этот закон определяет «необходимость вычислять свои средства всякий раз, когда человеку приходится делать выбор между божественными и человеческими средствами. Между добром и злом выбор не должен зависеть ни от каких
расчётов, но между средствами духовными и естественно-человеческими не должны ли мы выбирать в зависимости от тех духовных сокровищ, которыми каждый из нас располагает?» [Там же, с. 149]. В ситуации трансформации ценностей выбор ценностных ориентаций может осуществляться не только на основе абсолютных духовных идеалов, но и на основе «естественных», экзистенциальных идеалов.
Относительность ценностей позволяет человеку свободно определяться с критериями, основаниями ценностно значимого поведения. В этом плане человек не только может, но и должен примириться с несовершенством мира, чтобы принять своё бытие в нём. Не борьба, но приятие - основа выбора верной ценностной ориентации, которая ведёт к активной жизненной позиции личности, так как «вся природа преобразуется сообразно нашей духовной жизни, которая поэтому станет полною или единственною действительностью» [Там же, с. 156], - отмечает мыслитель.
Как наиболее устойчивые детерминанты личности, ценности формируют целевую структуру мотиваций человека и направляют его поведение на достижение поставленных общезначимых задач. Здесь, согласно Тарееву, действует закон личной ответственности, который регулирует полноту реализации ценностных предпочтений индивида. Трансформация ценностей осуществляется в данном контексте как изменение ценностных конфигураций, влияющих на духовный потенциал личности. Эти конфигурации образуются из базовых ценностей, к которым Тареев относит жизнь, свободу, нравственность, семью, активность, независимость, способность быть индивидуальностью, духовность, самопожертвование, гуманизм, законность.
На основании ценностных порядков складывается иерархия ценностей, связанных со «служением сверхличной цели как самому себе» [1, с. 129]. В этом смысле трансформация ценностей подчиняется закону «перверсии», когда человек присваивает себе право говорить от лица Всеобщего, Сверхличного. Тареев полагает ярким примером данного закона трансформацию ценностей в революционные периоды развития общества, когда «точка зрения личности заменяет собой благополучие людей» [Там же, с. 123]. В трагические периоды любую ценность приходится утверждать жертвенно, «поверх блага людей». С этими ценностями связано социально-политическое самоопределение как человека, так и общества, утверждение власти (в её самых разных формах) как «ценности подлинной и самоочевидной» [Там же]. Но даже в этом случае существует сфера, где трансформации системы ценностей протекают в медленном, сберегающем режиме, и все обретённые ценности сохраняются. Это сфера культуры.
Развитие и изменение ценностей в данной сфере не только более инерционно, больше подчинено власти традиции, чем в любом ином случае, но и протекает в символической форме. Культура - это та область человеческого существования, где истинной целью всегда является «творчество и потребление ценностей». В культуре смена ценностей подчинена закону самодостаточности: как только культурная ценность перестаёт быть самодостаточной, самоценной, она погибает, а её гибель вызывает трансформацию всех ценностных порядков, которые были с ней связаны. Потеря культурной ценностью своей самодостаточности приводит к тому, что соотношение между целями и средствами жизни перемешивается и извращается. Человек теряет истинные ориентиры самополагания как творческое культурное существо и переходит на позиции «не культурно сообразного, но культурно разрушающего». Тареев отмечает, что культурные ценности позволяют выявить новую грань ценностного отношения человека к миру, где человек качествует своей подлинностью - богосо-образностью. В культуре индивид обретает энергию творения, а те ценности, которые он создаёт, демонстрируют то «небо», к которому он постоянно стремится, те достижения, которые становятся достоянием всего человечества. Имея дело с ценностями культуры, индивид раскрывается как «всечеловек», как «общечеловеческая формула любви и энергии порождения» [Там же, с. 204].
Культура упорядочивает ценности, объединяет их в единое целое и освящает с помощью религии. Проявляя и воплощая полноту жизни, она напоминает человеку о высших ценностях и о его подлинном предназначении.
Таким образом, трансформация ценностей захватывает, согласно Тарееву, все сферы жизни человека, подчиняется системе законов и зависит от нескольких важнейших факторов объективного и субъективного толка.
Воплощая природу человека, соответствуя требованиям жизни, любая ценность в «трансцендентной аксиологии» Тареева «выражает абсолютную полноту бытия как абсолютное совершенство и задаёт человеку меру сопряжения с идеальным» [2, с. 179].
В заключение отметим, обращение к отечественной религиозно-философской традиции в лице М. Тареева, исследование его философско-антропологических и аксиологических взглядов представляется весьма важным для уточнения представлений о динамике историко-философского процесса в нашей стране. Не менее значимый результат дает современное прочтение тех идей мыслителя, которые связаны с вопросами творчества личности, свободы самоопределения, выработкой нового синтетического мировоззрения. Эвристический потенциал этих построений М. М. Тареева делает их важными и актуальными для современной России.
Список литературы
1. Васильев М. П. Философия русского теизма. Киев, 2008. 316 с.
2. Кордин А. А. Философские идеи «новых богословов». Минск, 2000. 380 с.
3. Пишун С. В. Православная персонология и духовно-академическая философия XIX века. М., 1996. 224 с.
4. Тареев М. М. Основы христианства. Краткое изложение автора. СПб., 1913. 186 с.
5. Тареев М. М. Философия жизни. Сергиев Посад, 1917. 380 с.
6. Тареев М. М. Цель и смысл жизни. Сергиев Посад, 1903. 282 с.
LAWS AND FACTORS OF VALUE TRANSFORMATIONS
Toreeva Tat'yana Aleksandrovna, Ph. D. in Philosophy Lomonosov Moscow State University diogen04@yandex. ru
The article is devoted to reconstruction of M. M. Tareev's ideas about nature of values and laws of their development. The paper singles out factors of value transformations, mechanisms and laws of value determination. It is shown that transformation of values is subject to a number of tendencies that acquire immutability of laws in M. M. Tareev's "transcendental axiology". These laws stipulate and determine dynamics of values in space of human existence and determine the procedure of changing value hierarchies and value preferences in the society.
Key words and phrases: M. M. Tareev; values; existential values; factors of value transformation; laws of value determination; "transcendental axiology".
УДК 299.572(470) Философские науки
Используя материал анкетного опроса участников Купальского праздника 2016 года, авторы поднимают в статье вопросы, связанные с выявлением уровня мобильности представителей современного русского языческого движения. Устанавливаются территориальные рамки поездок (Россия/заграница) и частота последних. Кроме того, предпринимается попытка определения мотивов, лёгших в основу «языческих путешествий» XXI века, а также их содержательной составляющей (экскурсии, религиозно-просветительские спортивные или деловые выезды).
Ключевые слова и фразы: современное язычество; опрос; мобильность; Купала; путешествия; идея.
Тютина Ольга Сергеевна Суровегина Екатерина Сергеевна
Нижегородский государственный педагогический университет имени К. Минина о. (уШта@таИ ги; ekaterina. surovegina@mail. ги
ПРОСТРАНСТВЕННАЯ МОБИЛЬНОСТЬ В СОВРЕМЕННОМ СЛАВЯНСКОМ ЯЗЫЧЕСТВЕ: МОТИВЫ, ЦЕЛИ, НАПРАВЛЕНИЯ (ПО ДАННЫМ ПОЛЕВЫХ ИССЛЕДОВАНИЙ)
Статья подготовлена при финансовой поддержке РГНФ в рамках научно-исследовательского проекта «Комплексное историко-религиоведческое изучение феномена русского неоязычества» (проект № 15-31-01247).
Летом 2016 г. сотрудники научно-исследовательской лаборатории «Новые религиозные движения в современной России и странах Европы» Нижегородского государственного педагогического университета имени Козьмы Минина провели анкетный опрос среди рядовых представителей русских языческих общин и союзов [5, с. 288-295], собравшихся на праздник Купалы (деревня Лукино, Рузский район Московской области) [6, с. 122-129]. Мероприятие было организовано двумя союзами общин: «Велесов Круг» и «Коло Яра». Следует отметить, что если «Велесов Круг» зарекомендовал себя в роли организатора наиболее массовых «родноверческих» праздников в России, то союз «Коло Яра» фигурирует как «организационная площадка» впервые (информация о данной организации практически отсутствует, даже на странице этого содружества в социальной сети «ВКонтакте» (Коло Яра)). По данным организаторов праздника, в мероприятии 2016 г. (24-26 июня) приняло участие около 1400 человек.
Опросный лист 2016 года состоял из четырех вопросных блоков, содержащих как открытые, так и закрытые вопросы. В предлагаемой статье рассматриваются особенности данных блока № 2. Вопросы раздела были направлены на определение пространственной мобильности рядовых язычников Купалы и сочувствующих движению. В анкетировании приняло участие 163 респондента.
Первый вопрос «пространственного» блока звучал следующим образом: «Как часто Вы путешествуете по России?». Результаты ответов показали следующую картину: большинство опрошенных - 52,8% (86 человек) путешествуют достаточно редко, 4,3% не путешествуют вообще. Поездки по России совершают регулярно 29,4% язычников (48 человек). Шестнадцать респондентов (9,8%) выезжают очень часто.
Следующий вопрос касался выездных путешествий, которые совершались за пределы России. Количество регулярно выезжающих составило 16,6% (27 человек). Количество язычников, совершающих поездки за рубеж «очень часто», сократилось до 2,5% (4 человека). Редко путешествуют 42,9% (70 неоязычников). Соответственно, не выезжают в заграничные путешествия 34,4% (56 человек). Таким образом, более 62% опрошенных предпринимают путешествия за рубеж, 34% респондентов никогда не выезжают за пределы страны.
Стоит отметить, что полученные показатели намного выше средних по России. По данным социологического опроса, 53% россиян никогда не были в странах ближнего зарубежья, 81% - дальнего, соответственно [4]. Согласно информации Федерального агентства по туризму, за первое полугодие 2016 года 13 225 россиян совершили туристические поездки за рубеж [3].
