CC BY
116В.А. Власихин1
ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВО США О БОРЬБЕ С ТЕРРОРИЗМОМ
Название закона
Новый Закон имеет длинное и несколько пафосное название «Акт 2001 года, сплачивающий и укрепляющий Америку обеспечением надлежащими орудиями, требуемъми для пресечения терроризма и воспрепятствования ему» («Uniting and Strengthening America by Providing Appropriate Tools Required to Intercept and Obstruct Terrorism Act of 2001». H.R. 3162)2. Краткое и, как принято это называть в законодательной системе США, «популярное» наименование антитеррористического закона также несет в себе идеологизированную нагрузку в духе момента и общественного настроя в стране - Акт патриота США 2001 года (USA Patriot Act of 2001).
Структура закона
«Панорамный» и впечатляюще объемный Закон на ста двадцати с лишним страницах свой регламентирующий замах распространяет на такие сферы, как полномочия Президента и членов кабинета, деятельность и полномочия правоохранительных органов, разведка и контрразведка, банковская и финансовая деятельность,
1 В.А. Власихин - ведущий научный сотрудник Института США и Канады, канд. юрид. наук, заслуженный профессор права имени Рэймонда Райса.
2 Полностью текст на английском языке см. на сайте: ^^^.роШесМю! сот/р-02714.И1т1
наркобизнес и отмывание денег, охрана границ и вопросы иммиграционного контроля, валютный контроль и контроль за иностранными учащимися, деятельность Министерства юстиции и полномочия судов, процессуальный режим расследования и оперативной работы, порядок проведения оперативных мероприятий, таких как прослушивание, электронное наблюдение, отслеживание и регистрация телефонных звонков, проведение негласных обысков и осмотров помещений, межведомственная координация правоохранительных и разведывательных органов, создание и совершенствование межведомственных структур, помощь пострадавшим или семьям пострадавших от актов терроризма, вопросы борьбы с ки-бер- и биотерроризмом.
Закон содержит 1016 статей, сгруппированных по предметам регулирования в десять разделов (некоторые имеют подразделы):
Раздел I - Укрепление внутренней безопасности страны в противостоянии терроризму.
Раздел II - Усовершенствованный порядок электронного наблюдения и иных форм наблюдения.
Раздел III - Пресечение международного отмывания денег
и Акт 2001 г. о мерах, предпринимаемых в финансовой сфере для предупреждения и выявления терроризма.
Подраздел А - Международные меры по противодействию отмыванию денег и иные связанные с ними меры.
Подраздел В - Поправки к Акту о банковской тайне и связанные с ними усовершенствования законодательства.
Подраздел С - Преступления в сфере валютного обращения и меры по охране этой сферы.
Раздел IV - Охрана границ.
Подраздел А - Охрана северных границ.
Подраздел В - Введение более строгих норм иммиграционного законодательства.
Подраздел С - Сохранение иммиграционных льгот для жертв терроризма.
Раздел V - Устранение препятствий в расследовании терроризма.
Раздел VI - Материальное обеспечение жертв терроризма, сотрудников правоохранительных органов и их семей.
Подраздел А - Помощь семьям сотрудников правоохранительных органов.
Подраздел В - Поправки к Акту 1984 г. о потерпевших от преступлений.
Раздел VII - Расширение обмена информацией и обеспечение безопасности систем обмена информацией между правоохранительными органами.
Раздел VIII - Усиление уголовных законов по борьбе с терроризмом.
Раздел IX - Совершенствование разведывательной системы.
Раздел X - Разное.
Новые понятия
Конгресс новым Законом ввел в оборот некоторые новые понятия, расширяющие трактовку понятия «терроризм», но не нашедшие конкретной расшифровки в тексте Закона, смысл ясен ввиду круга уголовно наказуемых деяний, относящихся к этим понятиям. Так, ст. 814, ревизующая ст. 1030 («Мошенничество и связанная с ним деятельность в отношении компьютеров») Титула 18 Свода законов США, озаглавлена «Уголовно-правовое сдерживание и предупреждение кибертерроризма».
Конгресс тем самым создал новое законодательное понятие «кибертерроризм» и отнес к нему различные квалифицированные формы хакерства и нанесения ущерба защищенным компьютерным сетям граждан, юридических лиц и государственных ведомств, включая ущерб медицинскому оборудованию, «физический вред какому-либо лицу», «угрозу общественному здоровью или безопасности», «ущерб, причиненный компьютерной системе, используемой государственным учреждением при отправлении правосудия, организации национальной обороны или обеспечении национальной безопасности» (части и, ш, гу и V подп. «в» п. 4 ст. 814).
Понятие «кибертерроризм» включает уголовно наказуемые деяния, хакерские посягательства, наносящие материальный ущерб на совокупную сумму от 5 тыс. долл. и выше (части Г, подпункта В п. 4 ст. 814) и наказываемые крупными штрафами или лишением свободы от пяти до двадцати лет.
Конгресс создал также понятие «биотерроризм», включив в круг «преступлений, связанных с терроризмом», преступное применение биологических средств и биологического оружия и выразив свою тревогу по этому поводу в специальной ст. 1013 «Выра-
жение позиции Сената по поводу нормы о финансировании программ готовности к отражению актов биотерроризма и ответа на них»1.
Федеральный уголовный кодекс дополнен также понятием «внутренний терроризм», а все преступления, преследуемые по ст. 2332b Титула 18 Свода законов США «Акты терроризма, совершаемые с пересечением государственных границ» и отнесенные к «федеральным преступлениям, связанным с терроризмом», включены в круг уголовно наказуемых деяний, преследуемых также и по ст. 1961 (1) Титула 18 Свода законов США, являющейся частью федерального Закона о борьбе с организованной преступностью (ст. 813 нового Закона «Включение актов терроризма в число деяний, преследуемых как рэкетирская деятельность»).
Речь идет о широко известном Законе РИКО «Коррумпированные и находящиеся под рэкетирским влиянием организации» (RICO Statute - United States Code, Title 18, Chapter 96—Racketeer Influenced and Corrupt Organizations), принятом еще в 1970 г. и с тех пор эффективно применяемом в США не только против организованной преступности в традиционном, «мафиозном» смысле, против коррупции как таковой или рэкета, но и - в силу эластичности диспозиций включенных в него норм - против любых форм организованной преступной деятельности, основанной на сговоре участников. Включив терроризм в круг преступлений, караемых по нормам, первоначально созданным для противодействия организованной преступности, законодатель тем самым оттенил свое отношение к террористической деятельности, резко усилил санкции за преступления, связанные с терроризмом (в США уголовное наказание определяется путем сложения санкций), и пополнил арсенал карательных возможностей федерального правительства в борьбе с терроризмом как разновидностью организованной преступной деятельности.
1 Статья 1014 (а) Закона «Программа выделения грантов органам власти штатов и местным органам власти на программы внутренней готовности» уполномочивает службу программ совершенствования системы юстиции, действующую в составе Министерства юстиции США, выделять гранты органам власти в штатах, которые будут использованы для «укрепления способности органов власти штата и местных органов власти быть готовыми к террористическим актам, включая террор с использованием орудий массового поражения и биологических, ядерных, радиологических, зажигательных, химических и взрывных устройств».
Основные законодательные новеллы, расширяющие полномочия правоохранительных органов
Общественность и специалисты из огромного массива нормативного содержания закона сразу же выделили те нововведения, которые отнесли к разряду ужесточающих существующие нормы, а критики посчитали их аберрацией конституционных гарантий, позволяющей правоохранительным органам расширить свои карательные возможности за счет прав граждан, запечатленных в Билле о правах, и поставить под угрозу свободу личности.
Электронное наблюдение. В основном внимание общества было сфокусировано на расширении возможностей различных форм электронного наблюдения.
Здесь необходимо в общих чертах обрисовать процессуальный режим порядка применения в США таких следственно-оперативных мер, которые связаны с наблюдением за объектом расследования, перехватом и изъятием требуемой о нем доказательственной информации.
Существующие процедуры и порядок. В США основополагающие условия и принципы расследования зафиксированы на конституционном уровне - в соответствующих положениях Билля о правах (первых десяти поправках к Конституции США) и в нор-моустанавливающих толкованиях этих положений Верховным судом США, высшим органом конституционного надзора в стране. Нормы, имеющие отношение к расследованию, содержатся в уголовно-процессуальном законодательстве. Многие аспекты расследования регламентируются подзаконными, ведомственными актами самих правоприменяющих учреждений. Как административные акты, так и нормы закона, регламентирующие деятельность органов расследования, формируются с учетом и на основе требований и принципов, устанавливаемых судебной властью в порядке осуществления конституционного надзора.
Многие формы расследования реализуются под контролем судебной власти. Так, на федеральном уровне аресты и обыски санкционируются магистратами США - судьями, работающими в федеральных окружных судах и выполняющими досудебные процессуальные действия. Поскольку в американской системе такие формы оперативно-следственной работы, как прослушивание и электронное наблюдение, в процессуальном смысле приравнены к обыску и изъятию (перехват разговора или сообщения - «обыск» с
помощью специальных технических средств, а фиксация перехваченной информации - «изъятие»), санкции на прослушивание и все формы электронного наблюдения выдаются тоже судьями, но только самими федеральными окружными судьями, при наличии тщательно обоснованного ходатайства, одобренного федеральной прокуратурой. Аналогичное требование распространяется и на отслеживание телефонных звонков и фиксацию номеров сообщающихся абонентов. Прослушивание и электронное наблюдение ФБР, необходимые для проведения контрразведывательных операций в интересах национальной безопасности, санкционируются опять-таки судебной властью - федеральным судом специального состава, и используется обычная процедура, как это установлено законом - «Актом 1978 г. о наблюдении за иностранной разведывательной деятельностью» (Foreign Intelligence Surveillance Act of1978).
В ряде своих решений Верховный суд США последовательно подтверждал, что полномочие на выдачу какого-либо ордера является прерогативой суда, а не прокуратуры как ведомства государственного обвинения. В тех штатах, где законодательство допускало выдачу ордеров прокуратурой, такая практика в соответствии с предписаниями Верховного суда объявлена неконституционной; в вопросе о санкционировании прослушивания и всех форм электронного наблюдения как наиболее изощренного метода расследования, предполагающего вторжение в конституционно охраняемую сферу - частную жизнь человека, - законодатель исходит из того, что «благословение» на применение этого метода, равно как и иных мер правового принуждения (арестов, обысков, изъятий), может исходить только от представителей независимой судебной власти, а не от органов борьбы с преступностью.
Получить ордер на электронное наблюдение трудно. Оперативному сотруднику из регионального управления ФБР, проводящему операцию, необходимо сначала согласовать вопрос с иерархией собственных начальников, вплоть до центрального аппарата. Затем необходимо заручиться поддержкой федерального окружного прокурора, который в свою очередь должен получить одобрение генерального прокурора или его заместителей либо уполномоченных им высших должностных лиц Министерства юстиции. Только после этого сотрудник может предстать перед федеральным судьей своего округа с ходатайством на выдачу ордера (аффидевитом). Изучив ходатайство и опросив сотрудника, судья должен убедиться, что действительно наличествуют достаточные основания для
проведения прослушивания, что следствию действительно недостаточно всех иных, уже использованных оперативно-следственных методов для получения доказательств преступной деятельности объекта расследования, что необходимые внутриведомственные согласования имеются.
Разрешение выдается на тридцать суток, продление срока санкционируется также судьей, процедура повторяется вновь. Каждые десять дней следствие обязано информировать судью о ходе прослушивания и сообщать о результатах, полученных на день доклада судье, который может счесть полученные данные достаточными для прекращения мероприятия.
Несмотря на все бюрократические препоны и материальные издержки, электронное наблюдение справедливо считается наиболее эффективным средством получения убедительных для присяжных доказательств в отношении наиболее опасных, законспирированных преступников.
Если для выдачи судебного ордера на проведение ареста, обыска, выемки, прослушивания, электронного наблюдения требуется указать в аффидевите, представляемом судье, наличие достаточных оснований полагать, что совершено, совершается или будет совершено тяжкое преступление, то для отслеживания телефонных разговоров и номеров абонентов (без прослушивания и записи содержания разговора) с помощью специальных определителей оперативно-следственному сотруднику не требуется предъявлять достаточные основания в виде минимальных первичных доказательств, а просто указать, что «информация, которая может быть получена» в результате такого отслеживания, «относится к проводимому уголовному расследованию» (статья 3122 (Ь) (2) Титула 18 Свода законов США). Таким образом, законодатель признал, что отслеживание номеров сообщающихся абонентов без перехвата самих сообщений не является той формой вторжения в прайвеси -частную жизнь человека, - которая требует при ее санкционировании стандарта достаточности оснований, а лишь заверения суда в том, что это просто нужно для ведущегося расследования. При этом у суда нет возможности проверить достаточность оснований для проведения отслеживания номеров, поскольку таковые не требуются. По сути, при выдаче санкции на отслеживание номеров сообщающихся абонентов роль суда формальна и символична.
При выдаче ордеров на прослушивание и электронное наблюдение (в порядке, предусмотренном Актом 1978 г. о наблю-
дении за иностранной разведывательной деятельностью) при проведении контрразведывательных операций стандарт обоснованности ходатайства также снижен ввиду специфики операций по обеспечению национальной безопасности - сотруднику контрразведывательного органа не надо демонстрировать судье «достаточность оснований», а лишь указать, что техническое наблюдение требуется в интересах проводимой операции.
Новый закон о борьбе с терроризмом расширяет круг объектов применения различных видов электронного наблюдения как формы «обыска и изъятия». Свободнее допускается выдача судебного ордера на «кочующее» прослушивание телефонных разговоров с помощью электронных средств, т.е. такое прослушивание, когда оно проводится не в отношении конкретно зафиксированного номера телефона, а в отношении разговоров объекта наблюдения со всех телефонных аппаратов при его передвижении. В целом Закон создает условия, при которых электронное наблюдение в уголовном розыске и в контрразведывательных операциях (при всей разнице юридических стандартов обоснования судебного ордера на это оперативное мероприятие) взаимосвязано и переплетено.
Оперативное наблюдение в Интернете. Особую настороженность и глухое недовольство вызвали нормы, расширяющие возможности федеральных правоохранительных органов вести розыск подозреваемых в терроризме личностей оперативным наблюдением за Интернетом (с помощью разработанной и используемой ФБР системы онлайнового наблюдения «Carnivore»), - отслеживанием посещений web-страниц и корреспондентов по электронной переписке, в некоторых случаях при наличии чрезвычайных обстоятельств - без ордера, выдаваемого судом, лишь с санкции прокуратуры.
Статья 216 нового антитеррористического Закона («Модификация полномочий, относящихся к использованию устройств по определению абонентов во время передачи исходящих или входящих сообщений») распространила режим получения санкции на отслеживание телефонных номеров на обмен сообщениями по электронной почте и посещения сайтов в Интернете.
Определители телефонных номеров. Кроме того, ст. 216 (пункт (b), подпункт [1]) нового Закона уполномочивает судью выдавать ордера на использование определителей телефонных номеров сообщающихся абонентов «в любом месте Соединенных Штатов», а не только «в пределах территориальной юрисдикции суда»,
как это обусловливалось прежней редакцией ст. 3123 (пункт [а]) Титула 18 Свода законов США.
Предоставление информации о клиенте. Другая новая норма (ст. 212, ревизующая ст. 2703 Титула 18 Свода законов США «Обязательное предоставление сообщений или документации потребителя»), связанная с использованием компьютерной сети оперативно-следственными органами для сбора доказательственной информации о террористах, устанавливает обязанность провайдеров сети предоставлять правоохранительным органам электронные сообщения лиц, подозреваемых в терроризме.
Равным образом на провайдеров, телефонные компании или кредитные организации возлагается обязанность - без адресованного им судебного ордера о выемке - предоставлять государству информацию о потребителе своих услуг, если ФБР утверждает, что «таковая информация требуется для проведения санкционированного расследования международного терроризма или тайной разведывательной деятельности при условии, что таковое расследование в отношении гражданина США проводится только лишь ввиду его деятельности, охраняемой первой поправкой к Конституции Соединенных Штатов»1 (ст. 505 (с), ревизующая ст. 1681и (предоставление информации о потребителях услуг) Титула 15 Свода законов США).
Выемка сообщения на автоответчике. Статья 209 нового Закона, дополняя ст. 2510 Титула 18 Свода законов США, уполномочивает правоохранительные органы изымать сообщение, записанное на телефонном автоответчике при наличии судебного ордера на производство обыска и выемки.
Негласные осмотры и обыски. Другая норма закона расширяет круг условий, при которых сотрудники федеральных правоохранительных органов при расследовании вправе проводить осмотры и обыски помещений негласно, т.е. без своевременного уведомления владельца помещения.
Статья 213 нового Закона «Полномочие по отсрочке уведомления об исполнении ордера на обыск или выемку», ревизующая
1 Поправка I к Конституции США закрепляет за гражданами свободу религии и политические права и свободы в следующих выражениях: «Конгресс не должен издавать ни одного закона, относящегося к установлению религии или запрещающего свободное исповедание оной либо ограничивающего свободу слова или печати либо право народа мирно собираться и обращаться к правительству с петициями об удовлетворении жалоб».
ст. 3103 Титула 18 Свода законов США (сама эта статья отсылочная к правилу 41 Федеральных правил уголовного процесса в окружных судах США), устанавливает, что по ходатайству правоохранительного органа, запрашивающего суд о выдаче ордера на обыск любой собственности или выемку любого материала, который является доказательством уголовно наказуемого деяния в нарушение законов Соединенных Штатов, суд вправе при наличии «разумных оснований» предоставить отсрочку уведомления владельца помещения, подлежащего осмотру или обыску, в случае, если «немедленное уведомление может иметь отрицательный результат, как определено в ст. 2705», или если «ордер содержит указание на уведомление в течение разумного срока его исполнения, каковой срок может быть продлен судом по изложенной ему уважительной причине».
Предоставление информации Большого жюри разведорганам. В связи с другой законодательной новеллой либеральные критики антитеррористического закона, напротив, ограждая устоявшиеся правила уголовного судопроизводства, настаивают на сохранении процедуры секретности - в случае производства Большого жюри.
Большое жюри - форма участия граждан в уголовном судопроизводстве. Большое жюри (от 16 до 23 человек) называется так в отличие от «малого жюри», коллегии присяжных до 12 человек, участвующей в разбирательстве дела по существу и решении вопроса о виновности или невиновности подсудимого. Большое жюри выступает как коллегиальный орган предания суду лиц, подозреваемых в совершении тяжких преступлений. Жюри собирается судом по требованию органов обвинения и на своих слушаниях изучает доказательства, собранные обвинением для привлечения какого-либо лица к суду. Большое жюри имеет право принудительного вызова свидетелей, затребования документов как доказательств и проводит свои слушания по сути как предварительное расследование преступления. Но при этом на производство Большого жюри не распространяются правила исследования и оценки доказательств - могут, например, приниматься и исследоваться так называемые «доказательства по слуху». Слушания проводятся в закрытом заседании, протоколы не ведутся, судья не участвует в производстве, вызванным свидетелям не разрешается в зале заседания иметь с собой адвоката для консультаций, а единственным представителем государства и консультантом Большого жюри
выступает прокурор. Поскольку процедура слушаний (по сути расследования) Большого жюри неформальна, постольку эти слушания и исследуемая на них информация имеют конфиденциальный характер. Публичный характер имеет лишь итоговый документ деятельности Большого жюри - обвинительное заключение, им составленное и подписанное прокурором.
Статья 203 нового Закона «Полномочие по обмену информацией об уголовном расследовании» дополняет исключения из правила о неразглашении данных производства Большого жюри (правило 6 (е)(3)(С) Федеральных правил уголовного процесса в окружных судах США), которые относились только к сфере правосудия (например, передача информации одного Большого жюри в другой суд для использования по делу), нормой о возможности предоставления конфиденциальной информации жюри специальным службам США: «Информация о вопросах, изучаемых Большим жюри, разглашение которой в иных случаях запрещено настоящими правилами, когда эти вопросы связаны с иностранной разведкой или контрразведкой [...] либо иностранной разведывательной информацией [...] может быть передана должностному лицу любого федерального правоохранительного, разведывательного, охранного, иммиграционного ведомства или ведомства национальной обороны или национальной безопасности с целью оказания содействия таковому должностному лицу в исполнении его должностных обязанностей».
Обмен информацией спецслужб. Следует заметить, что в интересах борьбы с терроризмом, предупреждения и пресечения террористической деятельности закон предписывает создание новых форм взаимодействия и обмена оперативной информацией помимо критикуемого положения о предоставлении в распоряжение специальных, не имеющих отношения к процессуальной деятельности служб. Создаются координационные структуры, укрепляются прежние формы взаимодействия и обмена данными. Закон прямо разрешил передачу информации разведывательного характера, ставшей оперативным достоянием одного правоохранительного ведомства или разведоргана, другим ведомствам уголовного розыска или разведки.
Предоставление информации о финансовых операциях. Большой раздел закона направлен на совершенствование механизма выявления и предупреждения отмывания денег, создания условий в банковской сфере, кредитно-финансовых учреждениях, при
которых государство должно ставиться в известность обо всех подозрительных операциях и наделяется полномочиями по выявлению нарушителей, а доносители из кредитно-финансовых учреждений освобождаются от гражданско-правовой ответственности за разглашение данных об операциях. При этом запрещается разглашать факт поставления властей в известность о подозрительной финансовой операции.
Иммиграционный контроль. Несколько ужесточаются иммиграционная система и порядок въезда в США: создаются усовершенствованные технические системы проверки паспортов на пунктах въезда в страну, разрешена более тщательная проверка кандидата на получение въездной визы на предмет судимостей или преступных связей, устанавливается контроль за лицами, получающими студенческую визу.
Превентивное заключение иностранцев. Статья 412 «Обязательное содержание под стражей подозреваемых террористов; "Хабеас корпус"; судебный надзор» уполномочивает генерального прокурора США заключать под стражу любого иностранца, подозреваемого в террористической деятельности или иной деятельности, угрожающей национальной безопасности Соединенных Штатов», на неопределенный срок до шести месяцев вплоть до выдворения такого лица из страны; возможности обжаловать в суд такое решение генерального прокурора в порядке производства по надзору за законностью и обоснованностью лишения свободы (производство «Хабеас корпус») тщательно лимитированы.
Ужесточение санкций и изменение сроков давности привлечения к уголовной ответственности. Необходимо отметить, что в целом Закон предписывает новые, ужесточенные санкции за совершение многих преступлений, как ранее относившихся к категории «связанных с терроризмом», так и вновь отнесенных к этой категории. За ряд таких преступлений предусмотрены более длительные сроки давности, а за преступления, перечисленные в новой редакции ст. 2332Ь^)(5)(В) (см. выше) и повлекшие смерть людей или причинение им тяжких телесных повреждений, сроки давности отменены вообще (ст. 809 «Отмена сроков давности за конкретные террористические преступления»).
Отчасти почва для законодательных новелл антитеррористической направленности была подготовлена и высшим органом конституционного надзора в США - Верховным судом. В июне 2001 г. американский ареопаг вполне уверенно и авторитетно зая-
вил в решении (составленном судьей Стифеном Брейером) по делу Zadvydas v. Davis & INS, что «терроризм или иные особые обстоятельства» могли бы оправдать «превентивное заключение под стражу» лиц, не являющихся гражданами США. Дела, связанные с терроризмом, могут потребовать от судов - дал свою установку судебной власти Верховный суд США - «в большей степени принимать во внимание суждения политических ветвей власти в отношении вопросов национальной безопасности»1.
Пошатнул ли «Акт патриота» Билль о правах?
Действительно ли «Акт патриота США» являет собой угрозу конституционно охраняемым правам личности и с его принятием пошатнулся Билль о правах, как это утверждают критики нового закона, и в частности Американский союз в защиту гражданских свобод?
Представляется более правильным оценивать потенциальную способность этого Закона расшатать устои конституционализма в США не под влиянием сиюминутных либеральных импульсов (оценки конкретных норм, данные справедливо обеспокоенными либералами, вполне адекватны и укладываются в рамки стандартной критики любого жесткого начинания в сфере уголовной юстиции), а на фоне всей предшествовавшей политики американского государства в области борьбы с преступностью за десятилетия после Второй мировой войны.
В новейшей истории США последних десятилетий недавно ушедшего века неоднократно возникали ситуации, когда находившаяся у власти администрация предлагала и проводила в жизнь законодательные и правоприменительные меры, клеймившиеся либералами как антиконституционные, угрожающие ценностям конституционализма, запечатленным в Билле о правах и нормо-устанавливающих решениях Верховного суда как органа конституционного надзора. В некоторых случаях такие угрозы не были иллюзорными. Наиболее отвратительным с точки зрения идей и идеалов либерального конституционализма был, несомненно, период маккартистской «охоты за ведьмами» конца 1940-х - начала 1950-х годов, когда закон и правоприменительная практика были
1 Из решения Верховного суда США по делу Zadvydas v. Davis & INS (N 99-7791, 2001).
поставлены на службу американской реакции. При президентстве Ричарда Никсона возможности системы уголовной юстиции также использовались в интересах текущей политики в сомнительно конституционных параметрах.
В сфере уголовной юстиции и борьбы с преступностью, следует заметить, политика сменявших друг друга администраций, демократов и республиканцев, либерально или консервативно ориентированных, почти всегда имела единый знаменатель - ставку на ужесточение антикриминальных мер государства. И практически всегда любые законодательные новеллы, ориентировавшие правоприменительную практику на жесткость, встречались либеральными сетованиями и критикой по поводу их угрозы конституционализму, процессуальным гарантиям правосудия, записанным в Билль о правах, и правам личности.
В Соединенных Штатах в послевоенные десятилетия отчетливо проявлялось противоборство двух тенденций в нормотворчестве (законодательном и судебном) и правоприменительной практике: тенденции к выхолащиванию либеральных ценностей конституционализма в сфере исполнения закона и тенденции к сохранению этих ценностей и наполнению их новым практическим содержанием. Первая тенденция, упрямо отстаивавшая свое право на существование, стала известна как политика «законности и порядка», т.е. порядка в ущерб подлинному режиму законности. Вторая же тенденция, настойчиво и успешно воплощавшаяся на практике, ориентировала правоприменение на всемерную охрану прав личности, может быть, даже за счет «сдач позиций» в деле борьбы с преступностью.
Противостояние этих двух тенденций к концу XX столетия в США и вылилось в «срединный» курс, не выбросивший за борт правоприменения достаточно жесткие меры и методы борьбы с преступностью, но и не ослабивший процессуальные гарантии правосудия и прав личности в той мере, в какой предрекали воинствующие либералы.
В США пренебрежение к конституционным гарантиям - как они были истолкованы в 1960-е годы либерально ориентированным Верховным судом под председательством Эрла Уоррена применительно к полицейской деятельности - объяснялось необходимостью обуздать преступность крутыми мерами, повысить эффективность этой деятельности, отказаться от либерализма в отношении убийц, насильников, грабителей. Однако мудрость встроенных в
американское общество механизмов саморегуляции (будь то судебный конституционный надзор или гласность политического и правового процесса) преодолела как прокурорско-полицейский экстремизм «законности и порядка», так и либеральный экстремизм по формуле «да свершится правосудие, даже если рухнет мир».
Неоднократно предрекавшегося либералами распространения карательных мер, предпринимаемых в тех или иных сферах борьбы с преступностью, на сферы конституционно охраняемых прав и свобод законопослушных американцев не происходило. Так, предсказывали, что законы о борьбе с организованной преступностью и уличной преступностью (последний на законодательном уровне легализовал в США прослушивание и электронное наблюдение), принятые на стыке 1960-1970-х годов, будут использованы в политических целях, в ущерб гражданским свободам, против субъектов иных, чем гангстеры и опасные рецидивисты. Однако этого не произошло. Точнее Закон о борьбе с организованной преступностью -Закон РИКО - стал применяться шире, чем предполагалось, - на его основе ныне преследуют в уголовном порядке любые формы организованной преступной деятельности, основанной на предварительном сговоре участников. Электронное наблюдение отнюдь не стало орудием надзора за обществом, вольно или вслепую применяемым государством против своих граждан.
Достаточно жесткий курс правительства в сфере борьбы с преступностью не привел, как предсказывали некогда, к нарушениям конституционных прав граждан. Современные Соединенные Штаты - страна во много большей степени, чем другие страны, приближена к тому, что называется «правовым государством». И при всем «наращивании мускулов» правоохранительного сообщества вряд ли кто возьмет на себя смелость назвать США «полицейским государством».
Что касается сегодняшних мер правительства, вызывающих сомнение поборников всемерной охраны гражданских свобод, то такие меры с учетом своего рода чрезвычайного положения в США, будучи предприняты в рамках зрелой правовой культуры, развитого и устоявшегося конституционализма, не могут, как представляется, повлечь за собой ослабление или общее заболевание американского государственно-правового «организма», преодолевшего болезни и болячки антиконституционного происхождения и выработавшего против них вполне устойчивый иммунитет. Тогда
как в обществах с менее развитой правовой культурой и менее устойчивыми, неукоренившимися традициями конституционализма принятие аналогичных мер может серьезно подорвать правовой «организм» и направить его формирование в сторону полицейского государства в худшем его понимании.
Следует помнить также, что многие меры, предусмотренные новым Законом, имеют временный характер: например, действие большинства норм, расширяющих возможности электронного наблюдения, истекает через четыре года. Председатель сенатского юридического комитета Патрик Лихи (демократ от штата Вермонт) заявил, что четырехлетний срок действия Закона является «решающим фактором в гарантировании того, что своими новыми полномочия правоохранительные органы злоупотреблять не будут». Боб Барр, республиканец от штата Джорджия, подчеркивал, что Конгресс «всерьез относится к временному характеру тех норм билля, срок действия которых ограничен»1.
Многие же другие долговременные законодательные новеллы, касающиеся повышения эффективности правоприменительного механизма в сфере действия уголовного законодательства и борьбы с его нарушениями, вызваны к жизни прагматическими соображениями более четкой организации охраны правопорядка в условиях технологического общества.
1 Мо<!е о£ ассе88: www.politechbot.com/p-02714
