CC BY
256
Право
Вестник Нижегородского университета им. Н.И. Лобачевского, 2011, № 1, с. 303-308
303
УДК 340.115.6
ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВО О ПЕРИОДИЧЕСКОЙ ПЕЧАТИ В ПЕРИОД ПРАВЛЕНИЯ АЛЕКСАНДРА III
© 2011 г. Н.И. Биюшкина
Нижегородский госуниверситет им. Н.И. Лобачевского [email protected]
Поступила в редакцию 13.12.2010
Исследуется проблема формирования нового курса правительственной политики Александра III в области цензуры. Особое внимание уделяется развитию цензурного законодательства, регулирующего идеологические охранительные отношения. В связи с этим подробно рассматриваются деятельность основных периодических изданий того времени, точки зрения ведущих публицистов, издателей, общественных и государственных деятелей относительно сложившейся в стране политико-правовой, социально-экономической ситуации.
Ключевые слова: цензурное законодательство, Устав о цензуре 1828 г. (в ред. 1876 г. с изменениями от 27 августа 1882 г.), периодические издания: «Московские ведомости», «Вестник Европы», «Русь», «Земство», «Г олос», «Новая Г азета» и др., консервативная и либеральная печать.
В течение рассматриваемого периода продолжал действовать Устав о цензуре 1828 г., однако некоторые его нормы подверглись редактированию вследствие усиления государственного контроля над процессом распространения произведений печати. Как указывал исследователь в области полицейского права Е.И. Андреевский, «хотя пресса есть тот процесс, в котором через взаимное влияние отдельного лица на общество и общества на отдельное лицо находит для себя обеспечение общее для всех образование, но она может нарушать права отдельных лиц, общества и государства» [1, с. 47].
Следует отметить, что вопрос о рамках свободы печати решался на протяжении всего XIX века в ту или другую сторону с переменным успехом. Так, с утверждением графа Лорис-Меликова на посту министра внутренних дел в начале сентября 1880 г. отмечалось некоторое смягчение административных рычагов в этой области. По сведениям литературы тех лет, граф призвал к себе представителей выходивших в Петербурге периодических изданий и сообщил им о готовности правительства дать печати возможность обсуждать различные мероприятия, постановления, распоряжения власти, с тем только условием, чтобы печать не смущала и не волновала лишний раз умы своими «мечтательными иллюзиями» [2, с. 111]. Новый начальник Главного управления по делам печати Н.С. Абаза разрешил к изданию газету славянофила И.С. Аксакова «Русь», журнал «Земство» В.Ю. Скалова. Однако вскоре после
удаления Лорис-Меликова с должности министра наблюдается усиление цензуры. «Вестник Европы» писал в это время: «Значительная часть периодической печати опять чувствует себя заподозренною; опять приходится спрашивать себя на каждом шагу, можно ли высказать такую-то мысль, коснуться такого-то предмета» [2, с. 114-115]. Либералы констатировали, что, когда министром внутренних дел стал Н.П. Игнатьев, а начальником Главного управления по делам печати - князь П.П. Вяземский, «положение печати сделалось еще более тяжелым» [2, с. 116]. Примером тому стали вынесенные в августе 1881 г. предостережения в отношении следующих изданий: «Голос»1 (с приостановкой на 6 месяцев), «Русский курьер» (с приостановкой на 4 месяца), «Новая Газета» (которая по сути являлась продолжением «Голоса»). Однако министр Н.П. Игнатьев в своем отношении к печати не устраивал консерваторов, о чем, в частности, свидетельствует письмо М.Н. Каткова к К.П. Победоносцеву от 19 мая 1882 г., в котором он жаловался на стеснения его журнала «Московские ведомости» со стороны либерально настроенного министра внутренних дел Игнатьева: «Министр внутренних дел, которого вы упрекали в слабости относительно печати, хочет показать теперь свою власть на «Московских ведомостях». Он либерален к печати, когда она развращает общество и служит органом измены, но улыбка его исчезает, когда печать позволяет себе слишком резкое уклонение в сторону долга... Мне лучше уйти, чем оставаться
пассивным наблюдателем происходящего, а говорить решительно и твердо, как умею в настоящее время говорить за правительство в смысле самых дорогих принципов и интересов его, изобличая измену, значит сталкиваться с правительством» [3, с. 144]. Из письма Б.Н. Чичерина к К.П. Победоносцеву от 6 июня 1882 г. следует, что идеологические взгляды Победоносцева и графа Игнатьева окончательно разошлись: «Слава Богу, что Вы отреклись от Игнатьева. Я не понимал только, зачем Вы ему когда-нибудь верили» [3, с. 145].
Отмечалось, что либеральные круги неоднократно выступали за свободу печати даже в правительственных учреждениях. Так, например, в периодической печати тех лет упоминалось выступление депутата Кастрена в финском Сейме по этому поводу: «Невозможность помощью печати получать замечания о действиях правительства или его уполномоченных заставляет правительство иметь неусыпное бодрствование и множество контролеров, чтобы получать сведения о неудобствах, которые необходимо отменить, и поправках, которые могут вызываться нуждою. Угнетение печати порождает множество толков и слухов, которые распространяются с неимоверной быстротой, в свою очередь, усиливаются и извращаются. Этим приготовляется также и удобная почва для тех тайных обществ, которые, в последнее время, в других странах делали себя столь печально известными и тактика которых заключается, кажется, в подыскании себе адептов среди мало-просвещенного люда, а главным образом - среди неопытного юношества посредством своих, будто бы, страданий. Поэтому если мы хотим избавить страну от вторжения этих тайных обществ, то нет лучшего средства, как свобода печати» [4, с. 92].
На противоположной стороне выступали консерваторы - М.Н. Катков2, К.П. Победонос-цев3, В.П. Мещерский, отмечавшие, что либеральные реформы середины XIX в. в области печати показали всю несостоятельность реализации их идей на практике. Так, князь В.П. Мещерский писал: «Расширению свободы печати сочувствовали все честные русские люди. Чиновники как будто вторили желаниям этих честных людей. Явилась большая свобода печати. Но в день, когда она явилась, пользоваться ею. дано было только известной клике исключительно новых людей, исключительно с целью, чтобы эта свобода была антидворянскою и направлена против старого порядка не только вещей, но и жизни. Самый тот факт, что такая мелочь, как печать тогдашней новой эпохи,
могла перевернуть до самого дна весь умственный мир образованного большинства, уже доказывал, как в это самое время - зрелые для освобождения крестьян от крепостной зависимости - мы были незрелы к восприятию каких бы то ни было новых идей в областях жизни более возвышенных» [5, с. 84-85]. С назначением в июне 1882 г. министром внутренних дел графа Д.А. Толстого, по определению С.Ю. Витте -представителя «в полном смысле слова самодержавной бюрократии» [6, с. 97], по мнению П.А. Зайончковского, утвердился «открытый реакционный курс» [7, с. 9]. Мы назовем этот период торжеством разумного консерватизма. Как следует из опубликованных писем К.П. Победоносцева, граф Толстой часто обращался к К.П. Победоносцеву по вопросам печати: «В эту минуту я занят «Голосом». Прочтите верхний его фельетон, где напечатана статья Кошелева. Едва ли что подобное когда-либо печаталось в «Курьере», - в полном смысле слова возмутительная статья. Затруднение состоит в том, что почти вся наша пресса отвратительна, многие газеты желательно было бы прекратить, но не благоразумнее ли действовать потише, постепенно. Впрочем, всего лучше об этом объясниться словесно, и на днях я буду у вас с этой целью» [3, с. 147].
Центром консервативной оппозиции являлось издание М.Н. Каткова «Московские ведомости». О значении данного издания для консервативной идеологии, поддерживаемой правительством, свидетельствует следующий исторический факт. При общем неуклонном следовании правительственному курсу, М.Н. Катков имел собственные взгляды на внешнюю политику, за изложение которых в № 66 «Московских ведомостей» в 1887 г. был подвергнут предостережению, утвержденному Александром III. К.П. Победоносцев, не одобряя М.Н. Каткова, выступил в защиту «Московских ведомостей», указывая на их особое политическое значение: «Все, что происходит с «Московскими ведомостями» становится событием не только всероссийским, но и европейским. Падение «Московских ведомостей» есть великое торжество одной партии (к сожалению, именно партии врагов России и порядка) и великое уныние для другой партии, противоположной. Прибавлю еще, что Катков, при всех своих недостатках и увлечениях, очень дорог своей газетой именно теперь, в эпоху смуты, что, когда его не будет, решительно некем будет заменить его в нашей распущенной и бедной серьезными талантами печати» [3, с. 219]. Последовавшая вслед за этим отмена предостережения в отношении
«Московских ведомостей» повлекла многочисленные возмущения в правительственных кругах, называя подобное явление «началом господства анархии» [3, с. 222].
Как видно, основной упор усиления превентивных мер со стороны правительства приходится на сферу печатных произведений, среди всей массы которых теоретики полицейского права выделяли три основных вида: 1) периодические издания, 2) летучие листки и брошюрки, написанные на злобу дня и способные быстро распространяться в массе, и 3) книги, имеющие меньший, более узкий круг читателей [8, с. 130].
При этом наибольшей регламентации подвергались правила опубликования периодических изданий, являвшихся в то время единственным средством массовой информации. Как писал в свое время Н.Н. Белявский, «для государства опасность возникает, когда печать, периодическая в особенности, противодействует его планам и мероприятиям» [8, с. 131]. Современники тех лет также отмечали: «Нет ни одной области человеческой деятельности, к которой самодержцы относились бы с такой подозрительностью, как к прессе» [9]4. Действительно, нельзя не согласиться с мнением В.А. Твардовской о том, что именно в периодической печати в то время концентрировались все самые смелые идеи общественного устройства, волновавшие государственный порядок: «Здесь, в передовой журналистике, с помощью выработанных десятилетиями приемов, арсенал которых непрерывно совершенствовался в борьбе с цензурой, ставились вопросы, волновавшие общество, обсуждались социальные недуги, общественные неустройства. Сюда, в журналистику, бежал бедный русский писатель, когда ему приходила в голову запретная мысль» [10, с. 391].
Механизм государственного пресечения опубликования крамольных мыслей в периодической печати был укреплен новыми законодательными мерами. Следует отметить, что «остановка печатного станка» в качестве одной из мер пресечения революционного движения в стране уже была намечена еще при императоре Александре II - на «Особом совещании» в 1879 г. под председательством графа Валуева: «ввиду постоянного и систематически вредного влияния периодической печати и недостаточности действующих о ней постановлений, проектировать новые правила» [11, с. 51]. Однако реализация этого постановления произошла уже при новом императоре, который, следовательно, не изменил политики своего отца.
Практически сразу после своего назначения министром внутренних дел граф Д.А. Толстой представил в Комитет министров проект временных правил о печати, по мнению либеральной прессы, «создававших для нее новые, чрезвычайно тяжелые стеснения» [1, с. 126]. Как сообщалось в литературе тех лет, министерство внутренних дел полагало, что объявление изданию предостережений (первого или второго) не является по своей сути карательно-пресекательной мерой, поскольку не влекло его приостановления. Запрещение газеты к розничной продаже также не приводило к желаемому результату недопущения ее распространения, т.к. число подписчиков на такие издания, подвергшиеся предупреждению, наоборот, увеличивалось. Самая строгая мера из предусмотренных Уставом о цензуре - вынесение третьего предостережения с временной приостановкой издания - не предоставляла никакой гарантии того, что после истечения установленного срока возобновленное издание отойдет от неприемлемого правительством курса, за который оно было подвергнуто санкции. В целях изменения подобной ситуации и повышения действенности государственных мер против нарушения общественного спокойствия революционными воззваниями на страницах газет и журналов граф Д.А. Толстой и представил на высочайшее утверждение свой проект правил о печати.
«Временные меры относительно периодической печати» были утверждены императором 27 августа 1882 г. [12, ст. 1072]. Предметом регулирования правил являлись охранительные общественные отношения в сфере административного контроля над деятельностью редакций и издателей периодических («повременных», как они тогда именовались) изданий (в т.ч. при правительственных и ученых учреждениях), их содержанием.
Редакции периодических изданий, выходящих не менее одного раза в неделю, обязывались по истечении срока приостановки и возобновлении деятельности после получения третьего предостережения предоставлять все планируемые к публикации номера для предварительного просмотра в цензурные комитеты заблаговременно, не позднее 11 часов вечера накануне дня их выпуска в свет5. В случаях усмотрения значительного вреда от распространения такого издания цензорам предоставлялось право приостановить его публикацию, не возбуждая судебного преследования против виновных. Порядок представления таких периодических изданий в цензуру для предвари-
тельного просмотра регламентировался министерством внутренних дел.
Редакции периодических изданий, публикуемых без предварительной цензуры6, обязывались представлять по первому требованию министра внутренних дел информацию об авторах статей, печатаемых в таких изданиях.
Вопросы о прекращении или приостановлении периодических изданий, выходящих как под предварительной цензурой, так и без нее, с воспрещением их редакторам или издателям права заниматься впоследствии аналогичной деятельностью, предоставлялись на коллегиальное обсуждение и разрешение министров внутренних дел, народного просвещения, юстиции и обер-прокурора Святейшего Синода при участии тех министров или главноуправляющих отдельными частями, которые поставили данную проблему.
Законодательство рассматриваемого периода свидетельствует о случаях закрытия печатных издательств от имени самого императора. Так, Высочайшим повелением от 24 мая 1884 г. [13, ст. 2254] было закрыто Общество поощрения духовно-нравственного чтения и прекращена деятельность всех связанных с ним учреждений для распространения книг и брошюр. Во исполнение названного повеления циркуляром от 23 октября 1884 г. № 668 нижегородский губернатор доводил до сведения подведомственных чинов полиции: «Главное Управление по делам печати от 3 сего октября за № 3800 сообщает, что г-н Министр Внутренних Дел признал необходимым воспретить розничную продажу на улицах, площадях и других публичных местах, а равно и через ходебщиков и офеней, поименованных брошюр, изданных закрытым по Высочайшему повелению «Обществом поощрения духовно-нравственного чтения» [14].
Либеральный журнал «Русская мысль» критиковал обозначенные «Временные меры.»: «Этими правилами совершенно упразднена та незначительная доля свободы, которой пользовалась наша периодическая печать по закону 1865 года; ими расширены пределы власти администрации, уничтожены те гарантии, которыми, по закону, печать пользовалась до сих пор» [4, с. 91]. Так, журнал «Отечественные записки» представил перечень фактических ограничений, с которыми он сталкивался ежедневно: «Нельзя писать о полиции, нельзя писать об урядниках, нельзя писать о гимназиях, об университетском уставе, о бедности мужика, о голодовании народа, о молодом поколении, об угнетении рабочих капиталом, о народных школах» [10, с. 396].
При том что в тексте «Временных мер.» обращалось внимание на то, что они вводятся на период до издания нового закона о печати, либеральные круги иронично сомневались во временном характере данного акта: «Такого закона по делам печати в ближайшем будущем ожидать нельзя, по той простой причине, что в направлении, одинаковом с духом «временных правил», идти больше некуда, оно доведено уже и теперь до крайних пределов, - а движение в другую сторону немыслимо именно ввиду этих правил» [2, с. 129]. Действительно, «Временные правила о печати» действовали более чем двадцать лет, до революции.
Действие «Временных правил о печати» выразилось в приостановлении таких известных в то время своим либеральным уклоном изданий, как «Страна»7, «Голос»8 (в 1882 г.), приостанавливались с отдачей под цензуру: газета «Восток», «Газета Гатцука» (в 1884 г.), «Восточное обозрение» (в 1885 г.), «Русское дело» (в 1889 г.). Окончательно были прекращены: «Московский телеграф»9 (в 1883 г.), журнал «Отечественные записки»10 (в 1884 г.), «Светоч», «Здоровье», грузинский журнал «Дроэба», киевская газета «Заря» (в 1886 г.), «Сибирская газета» (в 1889 г.). Отмечалось, что всего за период министерской деятельности графа Д.А. Толстого (июнь 1882-го - май 1889 г.) начальником Главного управления по делам печати Е.М. Феоктистовым было вынесено 24 предостережения (не считая тех, после которых издания были переданы под цензуру), приостановлены без предостережений 14 изданий (в т.ч. 9 провинциальных), 2 из которых - по два раза, состоялось 34 запрещения розничной продажи, 4 решения о запрете печатать объявления [2, с. 137-138]. По мнению П.А. Зайончковского, «Временные правила.» по сути устанавливали систему «самого неприкрытого административного произвола» [7, с. 264].
Изучение цензурного законодательства периода правления Александра III убедительно показывает формирование ряда новых тенденций, в числе которых следует выделить ужесточение цензурного законодательства и, как следствие, укрепление единой проправительственной идеологической доктрины Российского государства в средствах массовой информации, что, безусловно, положительно сказалось на восстановлении общественного порядка.
Примечания
1. В 60-х гг. XIX в. «Голос» негласно финансировался министерством народного просвещения и
являлся одной из попыток министра А.В. Головнина создать официозное издание (Стаферова Е.Л. Либерализм как стиль. А.В. Головнин во главе Министерства народного просвещения // П.А. Зайончковский. Сборник статей и воспоминаний к столетию историка. М.: РОССПЭН, 2008. С. 483).
2. При этом в 60-х гг. XIX в. высказывания М.Н. Каткова на страницах «Московских ведомостей» носили более либеральный характер: «Свобода мнений должна опираться на серьезной гласности, сопровождающей общественную жизнь. Без этого условия печать будет по отношению к обществу явлением фальшивым и неправильным» (Катков М.Н. Собрание передовых статей «Московских ведомостей». 1865 год. М.: Изд. С.Н. Катковой, 1897. С. 169). Однако к 70-м годам XIX в. Катков «все более правеет» (История государства Российского. Жизнеописания. XIX век вторая половина. М.: Книжная палата, 1998. С. 91).
3. П.А. Зайончковский приводит отрывки из воспоминаний начальника Главного управления по делам печати Е.М. Феоктистова, ярко характеризующие влияние К.П. Победоносцева на цензурную политику государства: «Я всегда изумлялся, как у него хватало времени читать не только наиболее распространенные, но и самые ничтожные газеты, следить в них не только за передовыми статьями или корреспонденциями, но даже (говорю без преувеличения) за объявлениями, подмечать такие мелочи, которые не заслуживали бы ни малейшего внимания. Непрерывно я получал от него указания на распущенность нашей прессы, жалобы, что не принимается против нее достаточно энергичных мер» [7].
4. Степняк-Кравчинский С.М. Россия под властью царей. М., 1964. С. 310 (Цит. по: [10, с. 395]).
5. Разумеется, в периодической литературе тех лет приводились случаи злоупотреблений цензоров своими полномочиями. Так, например, в видах представления вверенной местности в наилучшем свете в плане спокойной обстановки один из губернаторов распорядился вычеркивать в периодических изданиях все сведения хроники, касающиеся какого-либо несчастья в уезде (убийства, вспышки чумы и т.п.). Газетам запрещалось печатать объявления на иностранных языках, если ими не владели полицмейстеры ([4, с. 93]).
6. Например, Высочайшим повелением от 30 сентября 1881 г. от предварительной цензуры были освобождены губернские и областные ведомости, как издания правительственные (Полное собрание законов Российской Империи, изд. 3. СПб.: Тип. Втор. Отд. Собств. Его Имп. Вел. Канц., 1885. т. I. Высочайшее повеление «Об освобождении губернских и областных ведомостей от предварительной цензуры и о возложении на Вице-Губернаторов цен-зирования частных периодических изданий, выходящих в свет в губернских городах, в которых нет цензурных учреждений» от 30 сентября 1881 г. Ст. 420).
7. Это издание неоднократно получало цензурные предостережения. В частности, особо отмеча-
лось открытое выступление этого издания за освобождение Н.Г. Чернышевского в 1881 г. [10, с. 392].
8. П.А. Зайончковский отмечал, что особенно нетерпимо относились к «Голосу» Д.А. Толстой и К.П. Победоносцев: «Толстой не мог говорить спокойно о «Голосе», ему все казалось, что «Голос» служит органом чрезвычайно сильной партии и что если нанести ему удар, то чуть ли не произойдет бунт» [7, с. 285]. В своем письме от 15 декабря 1882 г. Д.А. Толстой сообщал К.П. Победоносцеву: «О «Голосе» и «Телеграфе» прочтите в «Пр. Вестнике» завтра: «Голосу» дано второе предостережение, а «Телеграфу» запрещена розничная продажа, что для него почти равносильно уничтожению. Кроме того, «Русский Курьер» запрещен на три месяца» [3, с. 147].
9. По утверждению П.А. Зайончковского, на скорейшем закрытии «Московского телеграфа» настаивал К.П. Победоносцев: «Пора бы уже приняться за «Московский телеграф», - писал он Е.М. Феоктистову». Вскоре министр внутренних дел Д.А. Толстой представил Александру III записку, в которой отмечалось, что «Московский телеграф» «принадлежит к числу наиболее вредных изданий» [7, с. 282-283].
10. Этот журнал был общепризнанным ведущим изданием с «богатыми прочными демократическими традициями» [10, с. 282-283]. П.А. Зайончковский также указывал, что «Отечественные записки» являлись «наиболее влиятельным органом демократической мысли» [7, с. 275].
Список литературы
1. Андреевский Е.И. Репетиториум полицейского права. Ч. 1. Харьков: Университетская типография, 1888.
2. Арсеньев К.К. Законодательство о печати. Санкт-Петербург: Типо-литография Ф. Вайсберга, 1903.
3. К.П. Победоносцев и его корреспонденты. Тайный правитель России. Письма и записки 18661895. Статьи. Очерки. Воспоминания. М.: Русская книга, 2001.
4. Внутреннее обозрение // Русская мысль. Книга 1, 1883.
5. Мещерский В. Речи консерватора. СПб.: Тип. и лит. кн. В. Оболенского, Тип. бр. Пантелеевых, 1876.
6. Витте С.Ю. Воспоминания, мемуары. Т. 1. М.: АСТ - Минск: Харвест, 2002.
7. Зайончковский П.А. Российское самодержавие в конце XIX столетия. М.: Мысль, 1970.
8. Белявский Н.Н. Полицейское право (Административное право). Конспект лекций, изд. 2. Юрьев: Тип. К. Маттисена, 1910.
9. Степняк-Кравчинский С.М. Россия под властью царей. М., 1964. С. 310 (цит. по: [10, с. 395]). М.: Наука, 1983. С. 395).
10. Твардовская В.А. Демократическая журналистика // Россия в революционной ситуации на рубеже
1870-1880-х годов (коллективная монография). М.: Наука, 1983.
11. Покровский М.Н. Общая политика правительства России 1866-1892 гг. // История России в XIX веке. Т. 5. СПб.: Тип. м-ва путей сообщ. т-ва. И.Н. Кушнерева и К°, б/г. С. 51.
12. Полное собрание законов Российской Империи, изд. 3. СПб.: Тип. Втор. Отд. Собств. Его Имп. Вел. Канц., 1886. Т. 2. Выс. утв. Положение Комите-
та Министров «О временных мерах относительно периодической печати» от 27 августа 1882 г.
13. Полное собрание законов Российской Империи, изд. 3. СПб.: Изд. Собств. Его Имп. Вел. Канц.,, 1887. Т. 4. Высочайшее повеление, объявленное министром внутренних дел «О закрытии Общества поощрения духовнонравственного чтения» от 24 мая 1884 г.
14. ЦАНО. Ф. 338. Оп. 1. Д. 64. Л. 139.
LEGISLATION ON THE PERIODICAL PRESS DURING THE REIGN OF ALEXANDER III
N.I. Biyushkina
The article considers the formation of a new course of Alexander III’s government policy in the area of censorship. Particular attention is paid to the development of censorship legislation regulating the protection of ideology. In this connection, the activities of major periodicals of the time are discussed in detail, as well as the viewpoints of leading publicists, publishers, public and government officials with regard to the country’s political, legal and socioeconomic situation.
Keywords: censorship legislation, the 1828 Censorship charter (in the redaction of 1876, amended on August 27, 1882), periodicals: «Moskovskie Vedomosti», «Vestnik Evropy», «Rus'», «Zemstvo», «Golos», «Novaya Gazeta», etc., conservative and liberal press.
