CC BY
91
Немногим более двух десятилетий современная Россия осуществляет радикальные демократические преобразования. Ушло в прошлое советское административно-командное устройство общества. Сформировались принципиально новые политические, экономические и идеологические отношения. Их основой выступают права человека, народовластие, правовая государственность, рыночные отношения, многообразие мнений и т. д. Между тем, сегодняшнему российскому обществу еще далеко до демократического совершенства, в том числе и в плане становления гражданского общества. Такой вывод основывается на неблагополучном положении дел во многих сферах жизни, на нерешенности ряда ключевых вопросов государственно-правового строительства. Масштабные социальные преобразования при всей их, казалось бы, прогрессивной направленности привели не только к успешным результатам, но и обнажили старые, а также выявили новые болезни российского общества.
В полной мере здесь можно говорить о вопросах законности. С одной стороны, они по определению принадлежат к числу исключительно актуальных и злободневных вопросов. С другой, они оказались в современной России в состоянии забвения на уровне внутригосударственной политики и идеологии, недостаточного внимания в теории. Во многом это вызвано бюрократизацией общества, нежеланием растущего чиновничьего аппарата связывать себя подчинением закону, сложившимся правовым нигилизмом в обществе.
Дискуссии о понимании и содержании законности ведутся в науке давно. Что же такое законность? Творение власти, государственная воля или выражение принципов демократии и отражение сознания народа? Орудие осуществления политики или средство защиты людей от опасных для них колебаний в политике? Гарантия свободы общества или способ принудить его выполнять чьи-то веления? Это чрезвычайно важные вопросы теории и практики, прежде всего в плане соотношения права и власти, права и политики, человека и государства в лице его органов.
Решение данных вопросов в определенной стране обычно обусловливается политико-правовым режимом, функционированием конкретных политической и правовой систем, господствующей идеологией в области понимания права, власти, прав человека, свободы, демократии. При всем многообразии здесь, как правило, речь идет об известных либерально-демократических началах во взаимоотношениях населения с государственной властью либо о диктаторских началах.
Формирование с начала 90-х гг. ХХ в. российского правового государства, гражданского общества в противовес существовавшей более 70 лет административно-командной системе не могло не повлечь качественных перемен в самом понимании законности, наполнения новым содержанием принципов становления, укрепления и обеспечения ее режима. Это весьма существенно для всех сторон жизни общества. Ведь надлежащее исполнение гуманных, эффективных, воплощающих волю народа законов есть не только яркий показатель уровня цивилизованности и демократичности государства, но и залог прогресса в социально-экономических преобразованиях, гарантия обеспечения и охраны прав и свобод человека и гражданина.
Понимание законности во многом зависит от того, как трактуется право. В науке, как известно, сложились две основные концепции понимания права. Согласно одной из них право есть система исходящих от государства, зафиксированных в законодательстве и гарантированных юридических норм, т. е. писаное право. Согласно другой концепции право - это не только властные нормы, но и фундаментальные идеи и принципы свободы, равноправия, достоинства личности, нравственности, гуманизма, справедливости, что наиболее концентрированно выражено в естественных, неотъемлемых правах человека.
Споры о приоритете той или иной концепции не прекращаются. Между тем, сегодня преобладает продуктивный взгляд о ценности каждой из них, о необходимости их тесной взаимосвязи на практике.
В отечественной юридической науке, в особенности в учебной литературе, применительно к законности речь чаще всего идет, с теми или иными вариациями, о требовании соблюдения и исполнения нормативно-правовых актов всеми субъектами советского права: государственными органами, общественными организациями, предприятиями, учреждениями, должностными лицами и гражданами [1, с. 657]. Такой подход утвердился в советский период истории страны. Акцент тогда делался на исполнении норм права. Обходился молчанием вопрос о самом их содержании, которое не
подвергалось критике, ибо, как утверждала власть, содержание норм права - это есть воля трудящихся, всего народа.
Такое понимание законности весьма удобно для всякой диктатуры. У нее появляются реальные возможности творить произвол с помощью недемократического закона и его последующего неуклонного исполнения властными субъектами.
Не является исключением и история нашей страны. Примеров немало, однако, по своим крайне негативным последствиям для людей, их прав особо выделяется законодательство и, соответственно, «социалистическая законность» сталинских времен. Так, применяя нормы «социалистического права», большевистская власть в 30-е - начале 50-х гг. с помощью законов осуществляла массовые репрессии против собственного народа. Безраздельно и широко применялись на практике такие санкции, как смертная казнь, запредельные сроки лишения свободы без права переписки (что нередко означало расстрел), полная конфискация имущества, поражение в правах и т. д. Существовали уголовно-правовые понятия «жена изменника Родины», «член семьи изменника Родины», «член семьи врага народа». По сути это было своеобразное «заложничество» с мерами наказания для данных лиц и т. п. Можно вспомнить и относительно недавнее прошлое нашей страны с установленным по закону всеобщим «разрешительно-прописочным» порядком реализации права советских граждан на выбор места жительства.
Перечень противоречащих человеческой природе, всякой логике нормального человеческого бытия нормативных актов и властных установлений, разумеется, долго продолжать с приведением известных примеров из истории и современной практики антидемократических режимов. Там господствовал и господствует принцип, что всякое правило, исходящее от любых государственных органов, есть право, обязательное всеми для исполнения, а тщательность исполнения олицетворяла режим законности. Изданием и претворением «удобных» законов, т. е. в рамках по-своему понимаемой законности, правящая верхушка устанавливает власть над правом, а попросту - власть без ограничений.
Таким образом, становится очевидным, что строгое исполнение не всякого закона есть законность, если она призвана существовать в интересах народа. Р. Иеринг, ратуя за режим законности, подчеркивал: «Ужасное беззаконие может вершиться под видом права над самим правом» [2, с. 225]. Неслучайно с объективным ходом истории складывалось и утверждалось широко признаваемое ныне нравственное понимание права, основанное на аксиоме: «Право правильно по содержанию, а не по установленной форме» или «Не всякое законодательное или судебно-административное решение, будучи формально корректным, содержит в себе право».
Соответственно, следует адекватно подходить к пониманию законности в ее истинном демократическом смысле. Она как непременное условие эффективного функционирования всех институтов государства, нормальной жизнедеятельности его граждан состоит, прежде всего, в развитости правовой основы государственной и общественной жизни. Но содержание законности в обществе, именующем себя демократическим, видится не в самом факте существования и четкого претворения пусть даже юридически совершенного законодательства, а в том, которое адекватно, глубоко и всесторонне воплощает общепризнанные гуманистические цели, идеалы, ценности. Среди них - признание народа исключительным источником власти и права, верховенство права, разделение властей, недопустимость узурпации и безграничной власти, равенство всех перед законом и судом, незыблемость правосудия и др. И, конечно же, это основные права и свободы человека с юридическим закреплением обязательств государства по их обеспечению и защите. Законность означает идею, требование и систему (режим) реального выражения права в законах государства, в самом законотворчестве, в подзаконном нормотворчестве [3, с. 51].
Применительно к проблеме законности обоснована, на наш взгляд, постановка вопроса о соответствии ей в целом самого правового регулирования определенных общественных отношений. Речь идет о так называемой «интенсивности» регулирования, т. е. о том, должны ли объективно охватываться правом данные отношения вообще, а если да, то с какой степенью детализации, жесткости. В частности, не способствуют режиму законности образовавшиеся пробелы в законодательстве, а значит, логичен спрос с компетентно ответственных высоких структур власти. Так, в результате по существу противоправного нормативного попустительства, по крайней мере, с
точки зрения конституционных обязательств государства в социальной сфере, в сфере защиты прав человека, в России широкомасштабно обогатились немногие в ходе грабительской приватизации середины 90-х гг.
Можно говорить о проблеме законности в контексте устанавливаемых государством процедурных порядков реализации прав и свобод личности. В частности, это касается правоприменительных актов в процедурах реализации прав и свобод [4, с. 43-63].
Важно подчеркнуть, что, распространяясь на область правотворчества, нормативной правовой базы, законность одновременно предполагает сформированность единой правовой системы в целом, а также непротиворечивость, соблюдение строгих правил соподчиненности источников права, и прежде всего их иерархичности исходя из юридической силы.
Коррелятивные отношения внутри системы источников права в Российской Федерации проявляются в абсолютном верховенстве Конституции и на ее основе - общепризнанных международно-правовых принципов, норм, и особенно договоров, касающихся прав и свобод человека по отношению ко всем действующим российским законам и подзаконным нормативным актам. В этом смысле Конституция Российской Федерации, закрепившая демократические принципы государственно-правового устройства, тем более с приоритетом прав и свобод человека, при условии реальности ее верховенства, четкого претворения в жизнь ее непосредственно действующих норм, служит юридическим фундаментом становления, осуществления и упрочения правовой законности. Примечательно, что Конституция (ч. 2, 4 ст. 125) наделяет специальный орган правосудия -Конституционный суд Российской Федерации полномочиями решать дела о соответствии Конституции Российской Федерации законов и иных нормативных актов, проверять конституционность применяемых законов. Конституционное правосудие по существу позволяет говорить о «законности законов».
И, разумеется, неизменным остается требование строгой и неуклонной реализации действующего законодательства (также актов его компетентного применения) определенными субъектами. Более того, сегодня данная проблема приобретает особую остроту. Дело в том, что за последнее время в России принято много добротных, прогрессивных, жизненно необходимых нормативных правовых актов. Однако осуществляются они далеко не всегда на должном уровне. Подчас работники государственных структур не считают свои действия строго подотчетными закону. К сожалению, таким негативным фактам способствуют нерешенные социально-экономические проблемы, преступность, низкая правовая культура, коррупция, бюрократизм и безответственность чиновников и т. д.
Бездействие и бессилие многих современных демократических законов России во многом обусловливается отсутствием или неэффективностью юридических механизмов их гарантий, сложившейся «избирательной» реализацией принципа «неотвратимости» юридической ответственности в отношении допустивших противоправные деяния должностных лиц, особенно высокого ранга.
Весьма важным фактором понимания сущности и содержания законности является оценка ее субъектов. Большинство ученых обычно дают широкую трактовку их состава, включая в него всех участников общественных отношений: государство, его органы, общественные организации, предприятия, учреждения, должностных лиц и граждан (получается - все население, по сути - само гражданское общество). При таком подходе законность фактически отождествляется с понятием правомерного поведения, едва ли не с требованием всеобщего законопослушания. Но в результате «размываются» ее границы, теряется ее практический смысл как особого режима, как особого метода управления обществом и т. д.
Логика состоит в ограничении состава субъектов соблюдения законности за счет исключения из него граждан. Законность в таком ракурсе рассматривается как особый режим господства закона во взаимоотношениях граждан и государства. Именно на систему органов государства и уполномоченных лиц обращаются ее требования, возлагается задача по выработке и приведению в действие способов поддержания обращенной к ним законности в интересах человека. Нормативно-правовая конкретизация названной задачи осуществляется, с одной стороны, четким определением компетенции того или иного государственного органа, а с другой - жесткой регламентацией порядка
реализации этих полномочий. Члены гражданского общества в данном случае выступают в качестве пользователей благами законности через обеспеченность и защищенность государством его законных интересов, прав и свобод человека и гражданина. Разумеется, личность, общество и государство, как подчеркивается учеными, должны объединяться общностью основных интересов [5, с. 35].
За правонарушения со стороны должностных лиц, признаваемые собственно как нарушения законности, должна наступать и более высокая юридическая и моральная ответственность. Конечно же, она не должна быть произвольной, выходящей за правовые рамки. Прежде всего, речь идет о недопустимости занимать государственные и муниципальные должности теми, кто не без умысла, тем более неоднократно, нарушал закон, попирал права и свободы человека и гражданина.
Иначе говоря, преступления и проступки чиновников в пределах их властной служебной компетенции выступают как нарушения не только правопорядка, но и законности. Именно тогда последняя приобретает функционально конкретный, ясно очерченный и оцениваемый характер, становится реально исполнимой отчетность о ней разных государственных структур, регионов, формируются меры в плане ее упрочения. В противном случае нарушителем законности становится каждый пешеход, переходящий дорогу на красный свет, каждый курящий в неположенном месте и т. д.
Высказываются опасения, что исключение граждан из сферы субъектов соблюдения законности способно вызвать иллюзию снижения для них требовательности при осуществлении правовых предписаний. С подобным мнением трудно согласиться, ибо любые противоправные действия со стороны граждан влекут установленную законом юридическую ответственность за совершенное правонарушение. И само именование рядовых граждан-правонарушителей одновременно нарушителями законности вовсе не приводит само по себе к ее обеспечению и укреплению. К тому же, это формально уравнивает население с собственно чиновниками, действительно ответственными за законность. Более того, фактически неограниченная трактовка субъектов законности делает данное понятие, еще раз подчеркнем, больше декларативным, не поддающимся правильной оценке и соответственно целенаправленному воздействию на состояние законности с утратой ее смысла как особого режима функционирования власти в рамках демократического закона.
В условиях демократии обращенная своими требованиями именно к власти прочная законность, основанная на неотъемлемости и высшей ценности прав человека, есть стержневое начало народовластия и правового государства, есть гарантия от приоритетного влияния политики на право, власти на гражданское общество. И наоборот - в условиях демократии законность есть гарантия приоритетного влияния права и гражданского общества на власть и проводимую ею политику с целью ее ориентации на обеспечение интересов человека, его прав и свобод, гражданского общества.
Литература
1. Вопленко Н. Н. Очерки теории права. Волгоград, 2009.
2. Иеринг Р. О сущности правосознания. М., 1993.
3. Витрук Н. В. Права, демократия и личность в конституционном измерении. М., 2012.
4. Ростовщиков И. В. Юридические гарантии обеспечения прав и свобод личности и правозащитная политика // Российская правозащитная политика. М., 2014.
5. Нудненко Л. А. Функции конституционных прав и свобод личности // Государство и право. 2012. № 2.
