CC BY
4
УДК 130.2:8
DOI: 10.31249/litzhur/2024.63.03
С.А. Дубровская
© Дубровская С А., 2024
«ЗА ПОСЛЕДНИЕ ДВАДЦАТЬ ЛЕТ Я НИЧЕГО НЕ ЧИТАЛ СТОЛЬ ЗНАЧИТЕЛЬНОГО...»:
Л.Е. ПИНСКИЙ В ДИАЛОГЕ С М.М. БАХТИНЫМ
Исследование подготовлено в Мордовском государственном педагогическом университете им. М.Е. Евсевьева при финансовой поддержке Российского научного фонда (проект № 23-28-00175).
Аннотация. История отечественной рецепции личности и идей М.М. Бахтина - важная часть бахтиноведческих исследований последних лет. Одной из ее составляющих является определение индивидуальных траекторий бахтинской рецепции. Важнейшим участником этого процесса в конце 1950-х - начале 1970-х годов выступает Л.Е. Пинский. В статье реконструируется творческий диалог Бахтина и Пинского, вводятся в научный оборот фрагменты эпистолярия, ряд архивных документов.
Ключевые слова: М.М. Бахтин; Л.Е. Пинский; А.Я. Гуревич; В.В. Кожинов; рецепция идей; личный архив; «Творчество Франсуа Рабле и народная культура Средневековья и Ренессанса»; эстетика комического.
Получено: 10.11.2023 Принято к печати: 05.12.2023
Информация об авторе: Дубровская Светлана Анатольевна, доктор филологических наук, доцент, ведущий научный сотрудник, Мордовский государственный педагогический университет им. М.Е. Евсевьева, ул. Студенческая, 11А, 430007, Саранск, Россия.
E-mail: s.dubrovskaya@bk.ru
Для цитирования: Дубровская С.А. «За последние двадцать лет я ничего не читал столь значительного...»: Л.Е. Пинский в диалоге с М.М. Бахтиным // Литературоведческий журнал. 2024. № 1(63). С. 41-64. DOI: 10.31249/litzhur/2024.63.03
Svetlana A. Dubrovskaya
© Dubrovskaya S.A., 2024
"FOR THE LAST TWENTY YEARS I HAVE READ NOTHING SO SIGNIFICANT...": L.E. PINSKY IN THE DIALOGUE WITH M.M. BAKHTIN
Acknowledgements. The research was carried out at M. Evseviev Mordovia State Pedagogical University at the expense of the Russian Science Foundation (project no. 23-28-00175).
Abstract. The history of Russian reception of M.M. Bakhtin's personality and ideas is an important part of Bakhtin studies in recent years. One of its components is the identification of individual trajectories of Bakhtin reception. The most important participant in this process in the late 1950s and early 1970s was L.E. Pinsky. The article reconstructs the creative dialog between Bakhtin and Pinsky, and introduces fragments of epistolary and a number of archival documents.
Keywords: M.M. Bakhtin; L.E. Pinsky; A.Y. Gurevich; V.V. Kozhinov; reception of ideas; personal archive; "Rabelais and his world"; aesthetics of the comic.
Received: 10.11.2023 Accepted: 05.12.2023
Information about the author: Svetlana A. Dubrovskaya, DSc in
Philology, Associate Professor, Leading Researcher, M.E. Evsevyev Mordovia State Pedagogical University, Studencheskaya Street, 11 A, 430007, Saransk, Russia.
E-mail: s.dubrovskaya@bk.ru
For citation: Dubrovskaya, S.A. "'For the last twenty years I have read nothing so significant.': L.E. Pinsky in the Dialogue with M.M. Bakhtin".
Literaturovedcheskii zhurnal, no. 1(63), pp. 41-64. (In Russ.)
DOI: 10.31249/litzhur/2024.63.03
Личность и труды литературоведа и литературного критика Леонида Ефимовича Пинского (1906-1981) не требуют представления в профессиональном сообществе. Его научные интересы со-
средоточивались прежде всего на той области истории европейских литератур, которую лучше всего описывает формула, ставшая названием последней по времени публикации книги ученого, -«Ренессанс. Барокко. Просвещение» [23]. Современных исследователей привлекают и работы Пинского о Шекспире, и его вклад в теорию комического, и литературное творчество [6; 14; 16; 28; 30; 31]. В целом теоретико- и историко-литературное наследие Пинского все еще ждет всестороннего изучения, так что к нему по-прежнему подходит определение, предложенное И.О. Шайта-новым, - «История с пропущенными главами» [30, с. 233].
Отдельный сюжет научной биографии Л.Е. Пинского - его знакомство и взаимоотношения с М.М. Бахтиным. Состоявшаяся в начале 1960-х встреча стала важнейшим событием в жизни обоих ученых, о чем имеется немало свидетельств современников [4; 13, с. 10-12], а также документальных подтверждений [21; 25; 29]. В окружении Бахтина 1960-х - начала 1970-х годов Пинский был одним из немногих конгениальных автору книг о Достоевском и Рабле людей, а их общение в равной степени дополняло и обогащало научную мысль каждого из собеседников.
Тема взаимоотношений Бахтина и Пинского в той или иной степени становилась предметом рассмотрения исследователей, однако эта научная проблема пока далека от своего решения. К тому же открывшийся доступ к материалам личного архива Бахтина, публикация документов, имеющих отношение к избранному сюжету, позволяют дополнить и уточнить ранее известные факты. Обозначенная в заголовке статьи тема - неотъемлемая и важная часть большого исследования, главная задача которого -реконструировать процесс рецепции личности и идей М.М. Бахтина отечественным интеллектуальным сознанием 1960-х - первой половины 1970-х годов, и здесь у Л.Е. Пинского свое незамести-мое место.
Несмотря на явную близость общего восприятия эпохи Возрождения и творчества Рабле Пинским и Бахтиным, первая «встреча» авторов произошла в ноябре 1960 г., то есть почти через четверть века после защиты Пинским кандидатской диссертации о Рабле и полтора десятилетия после бахтинской защиты в Институте мировой литературы. 10 ноября 1960 г. Пинский пишет письмо Бахтину, которое положит начало их многолетней дружбе. В био-
графическом очерке, написанном его вдовой, известной переводчицей Е.М. Лысенко, этот эпизод представлен следующим образом: «Хотелось бы здесь упомянуть о том, что в ходе подготовки к печати книги "Реализм эпохи Возрождения" произошло знакомство Л.Е. с Михаилом Михайловичем Бахтиным, начавшееся довольно необычно. Рукопись была послана издательством на рецензию ленинградскому профессору Александру Александровичу Смирнову, и тот, прочитав ее, написал Л.Е., что идеи автора в статье "Смех Рабле" показались ему близкими идеям диссертации М.М. Бахтина, защита которой состоялась в 1946 г. и одним из официальных оппонентов которой он был. Л.Е. разыскал диссертацию в архивах ИМЛИ, был поражен ее значительностью и оригинальностью ("Это открытие нового материка", - говорил он). Завязалась переписка с Бахтиным, а затем произошло и личное знакомство, сразу перешедшее в полное глубочайшего взаимоуважения и симпатии высокоинтеллектуальное общение» [13, с. 15].
Приведенная цитата нуждается в кратком историко-литературном комментарии. Напомним, что Пинский, вернувшийся в Москву после лагеря во второй половине 1950-х годов, возобновляет свою научную и литературно-критическую деятельность, хотя и не возвращается к вузовскому преподаванию. Среди журналов, на страницах которых он публикуется особенно активно, - «Вопросы литературы». Здесь появляются статьи, принципиально важные для понимания интерпретации ученым литературы Возрождения, проблем комического и трагического, работы о Шекспире, Рабле и Сервантесе. Именно они, по свидетельству Е.М. Лысенко, послужили основой большого исследования о ренессансном реализме: «И все же за два года из работ о реализме Возрождения, о Рабле, о "Дон-Кихоте" и двух вступительных статей - к "Жизнеописанию" Бенвенуто Челлини и к "Похвальному слову Глупости" Эразма Роттердамского - составилась книга "Реализм эпохи Возрождения". В ней наряду с темами, входившими и раньше в круг исследований Л.Е., статьей "Сюжет "Дон-Кихота" и конец реализма Возрождения" было положено начало совершенно новому подходу к теории и истории сюжета» [13, с. 14].
К этому же времени, по многочисленным воспоминаниям современников, окончательно формируется круг знакомств Л.Е. Пинского в литературной и литературоведческой среде. Он включает
большое число представителей нового («оттепельного») поколения, среди них, в частности - поэты Б.А. Слуцкий, А.А. Вознесенский, драматург, киносценарист и поэт А.А. Галич, автор знаменитых «Колымских рассказов» В.Т. Шаламов, литературоведы С.Г. Бочаров, В.В. Кожинов и др. Один из непосредственных участников этих событий - В.В. Кожинов - вспоминал: «Многие люди стремились к общению с ним, и как-то естественно возникли вечерние собрания в его доме, - помнится, по средам. Приходило 10-15, иногда, может быть, больше людей. Значительная часть из них была связана с изучением иностранной западной литературы и культуры, хотя приходил к Леониду Ефимовичу, скажем, и живописец Зверев, чье творчество получило широкую известность лишь теперь, в 1990-х годах, а также впервые ставший печататься ныне поэт Всеволод Некрасов, которого Леонид Ефимович очень высоко ценил и часто читал наизусть его стихи» [4; с. 113].
М.М. Бахтин обратил внимание на статьи Пинского конца 1950-х годов в момент их появления. О тщательности их чтения свидетельствуют карандашные пометы мыслителя на страницах номеров журнала «Вопросы литературы». При этом маргиналии Бахтина выстраиваются в сложную конструкцию, передающую степень «диалогического согласия» с автором по поводу оценок смеха Рабле. Так, тремя вертикальными чертами Бахтин отмечает следующую мысль Пинского: «"Гаргантюа и Пантагрюэль" -один из самых замечательных памятников воинственной и прогрессивной мысли. Смех Рабле питает в веках свободомыслие, подтачивает устои старого общества, по социальному значению он стоит на уровне сатиры и вызывает озлобление реакции» [18, с. 192]. Следующее наблюдение Пинского представляется Бахтину менее значимым и заслуживает «только» двух отчеркиваний, скорее всего потому, что на смену глубоким теоретическим размышлениям приходит, хотя живая и яркая, но все же иллюстрация: «Он поражает не менее метко, чем сатира, но достигает этого эффекта иным путем и как бы шутя, подобно Гаргантюа, который, забавляясь, уносит колокола с Собора Парижской богоматери. По-своему Рабле достигает и эффекта юмора - широкого и универсального взгляда на жизнь, в котором сливаются смех и серьезность. И в то же время смех Рабле далек от "всепрощающей доброты" (Сенеан), он временами достаточно жесток» [18, с. 192].
При этом общий вывод Пинского о характере смеха Рабле сопровождается тройным отчеркиванием: «В отличие от сложных и переходных видов смех Рабле можно назвать "чисто комическим". Смех как синоним "радости", внутренне родственный сельскому комосу ("гулящая компания") древней Аттики, из которого, как известно, постепенно возникла комедия Аристофана. Это прежде всего смех человека, которому весело, - самое элементарное, общечеловеческое, народное чувство комического» [18, с. 192].
Таким образом, во фразе Бахтина из письма Пинскому от 26 ноября 1960 г. не было никакого преувеличения: «О Вас я уже давно и много слышал и с огромным интересом читал три Ваших работы (о Шекспире, Сервантесе и Рабле), опубликованные в "Вопросах литературы". Я знаю также Вашу статью и комментарии к Эразму. Больше всего поразила меня, конечно, статья о Рабле, и я с нетерпением буду ожидать выхода книги, о которой Вы пишете. Даже в Вашей краткой статье я нашел много нового и в высшей степени для меня интересного, и потому заранее предвкушаю наслаждение Вашей большой книгой» [25, с. 57].
Поясним, что эти слова - отклик Бахтина на самоаттестацию Пинского в письме от 10 ноября 1960 г. Это письмо Пинского имеет особое значение, так как позволяет увидеть историю, изложенную Лысенко, глазами непосредственного участника. Несмотря на то что текст этого письма был частично воспроизведен Н.А. Паньковым в примечаниях к известной публикации [25, с. 58], в целом оно оставалось недоступно исследователям. Можно сказать, что в нем заслуживает внимания все, начиная от автохарактеристики Пинского и заканчивая его конкретными оценками бахтинского труда о Рабле:
«Дорогой Михаил Михайлович!
Простите, что начинаю таким обращением, хотя Вы со мной незнакомы и вряд ли моя фамилия Вам известна. Последнее время нет человека, о котором я думал бы так часто и с таким волнением, как о Вас. И после того, как через Гослитиздат и запросом по почте удалось установить Ваш адрес, я взял на себя смелость потревожить Вас этим письмом.
Вначале несколько слов о себе. Я имею счастье - не слишком большое, как известно, - принадлежать к так называемым "литературоведам". В 1936 г. защитил диссертацию на тему "Рабле
и реализм Возрождения" (не напечатанную). После этого ряд лет вел курсы в московских ВУЗах (ИФЛИ, МГУ и других), преимущественно по литературе Возрождения и ХУП-ХУШ веков. В эти годы почти ничего не печатал. После пятилетнего перерыва -по причинам "от меня не зависящим" - вернулся в Москву, но не желая возобновить педагогическую деятельность, перешел на литературно-критическую работу (журнальные и вступительные статьи, комментарии и редактирование). Летом этого года я сдал в Гослитиздат книгу "Реализм Возрождения" (23 п.л.) - шесть очерков, среди которых главный - "Смех Рабле". Рецензентом книги был А. А. Смирнов, который, отозвавшись довольно лестно о книге в целом, отметил, что в понимании комического у Рабле я подхожу довольно близко к выводам, которые "защитил в своей диссертации М.М. Бахтин", хотя и иду при этом "особым путем".
Как это ни покажется странным, но лишь из рецензии Александра Александровича я узнал о существовании Вашей диссертации! По-видимому, меня не было в Москве во время ее защиты. Кроме того, я и тогда редко бывал в стенах института им. Горького - из-за царящей там атмосферы, а с тех пор, как вернулся в Москву, присутствовал лишь на одном заседании ученого совета, где защищалась диссертация по фольклору Е.М. Мелетинского, моего ученика и друга (к слову сказать, в прошлом месяце "отклоненная" ВАК'ом, хотя, не только на мой взгляд, но и по мнению В.М. Жирмунского, В.В. Виноградова и других крупных ученых, это замечательная теоретическая работа).
До этого я знал Ваше имя по "Проблемам творчества Достоевского". Но было уже поздно вносить что-нибудь существенное в мою статью о Рабле» [20, л. 1-1об.].
Нельзя не обратить внимания на то, насколько точно и адекватно Пинский оценивает прочитанную им рукопись Бахтина о Рабле, определяя ее как открытие, имеющее огромное значение для отечественной науки. Впервые после рецензий М.П. Алексеева и Б.В. Томашевского, написанных в первой половине 1940-х, и отзывов А.А. Смирнова, А.К. Дживелегова, И.М. Нусинова, Е.В. Тарле, прозвучавших на защите диссертации в 1946 г., этому труду была дана столь высокая оценка: «...я разыскал Вашу работу в архиве института им. Горького и прочитал ее в октябре <...> Она меня поразила. Я повторю то, что уже сказал некоторым моим друзьям
(Д.Д. Обломиевскому, Е.М. Евниной, Е.М. Мелетинскому и др.): за последние двадцать лет я ничего не читал столь значительного по теории и истории литературы. Это действительно работа, "составляющая эпоху". Как высоко ни оценивать "Проблемы творчества", это, вероятно, лучшая работа о Достоевском на русском языке, - она всего лишь частность, сравнительно с исследованием о Рабле, которое освещает целый тысячелетний этап в истории литературы. Сейчас нет возможности определить границы континента, открытого Вашей работой, и нет нужды в уточнениях и освобождении мысли от неизбежных на первых годах преувеличений, буде такие в ней и нашлись» [20, л. 1об.].
Знакомство с диссертацией не изменило первоначального намерения Пинского ограничиться только примечанием, в котором упоминалась бы работа Бахтина: «Я договорился с редактором, что внесу уже в гранках примечание, касающееся Вашей диссертации, после того, как с ней ознакомлюсь...» [20, л. 1об.].
В связи со сказанным выше отметим следующее: в своем труде Пинский приводит цитату из монографии Е.М. Евниной о смехе Рабле: «Своеобразие раблезианского смеха, сбивающее с толку его критиков, исследователей, любителей и толкователей, состоит как раз в его многоликости, в том, что он включает в себя и жестокость нападающего, и радость победителя, и бездумье веселящегося: и ликование, и гнев, и издевку, и забаву одновременно» [22, с. 203]. Эта цитата сопровождается комментарием: «Это первая - и пока единственная вышедшая в свет - советская монография о Рабле. В главе III, где устанавливается характер комического, автор приходит к выводу, что "смех Рабле, конечно, прежде всего сатиричен" (с. 257). Расхождение, однако, здесь больше терминологического порядка, так как сатира отождествляется с "обличительным смехом" (с. 241-242), роль которого в "Гаргантюа и Пантагрюэле", разумеется, велика» [22, с. 203]. И вслед за ней следует отсылка к бахтинской работе: «В неопубликованной диссертации М.М. Бахтина "Ф. Рабле в истории реализма" концепция "карнавального" и "амбивалентного" смеха Рабле, отличного от сатиры, юмора и забавно-комического, во многом близка развиваемой в этом очерке, но обоснована иначе - связью Рабле с неофициальной линией народного искусства Средних веков, с традицией "готического реализма". Рукопись этого высокоталантливого
исследования исключительного интереса (с которой я познакомился, когда настоящая книга уже была в наборе) находится в архиве Института мировой литературы им. Горького» [22, с. 203]. Исключительно техническое, на первый взгляд, решение Пинского вставить упоминание о диссертации Бахтина в самое подходящее для этого место обретает глубинный смысл в контексте многолетней творческой истории исследования Бахтина о Рабле. Вольно или невольно, Пинский обнажает подтексты книги Евниной, где на интерпретацию раблезианского смеха во многом повлияло знакомство автора с бахтинской рукописью 1940 г. Сошлемся на свидетельство самой Евниной: «. я бросилась читать рукопись его диссертации, экземпляр которой оставался в архиве нашего института, и сейчас же убедилась, что по глубине и оригинальности мысли работа Бахтина далеко превосходила все написанное о Рабле даже во Франции - на родине автора "Гаргантюа и Пантагрюэля" <...> Когда годом позже я издавала в Гослитиздате свою книгу о Рабле, мои редакторы без объяснений сняли из нее все цитаты и ссылки на диссертацию Михаила Михайловича.» [7, с. 116-117].
Письмо Л. Е. Пинского важно и потому, что оно заметно меняет представление о творческой истории бахтинской книги о Рабле. Обратим внимание на то, что именно в этом письме к Бахтину московский литературовед впервые сформулировал мысль о необходимости если не издания его труда о Рабле, то хотя бы распространения его ключевых идей: «Буду рад, если мой очерк сыграет роль "снегоочистительной машины" или простой метлы, очищающей путь для Вашего исследования, которое дождётся своего времени, я в этом уверен.
О последнем я и хотел с Вами поговорить и для этого пишу Вам это письмо. Скажу прямо, я не надеюсь, что Вашу работу можно (и) в настоящее время опубликовать целиком. Но необходимо как-то ознакомить с ней хотя бы узкие круги мыслящих людей. Кое-что я предпринимаю в этом направлении. Разумеется, на институт им. Горького, пока там задают тон такие люди, как Самарин или Эльсберг, не приходится рассчитывать. Но, вероятно, Вашу работу можно было бы поставить на обсуждение в институте истории искусства АН, где атмосфера более либеральная.
Может быть, Вы согласились бы сделать сообщение о своей работе в этом институте на секторе эстетики? Вполне возможно, что в какой-то сокращённой форме её можно было бы напечатать в периодическом издании этого института, а в дальнейшем и более развёрнутом - может быть и полном - виде» [20, л. 2].
Отметим, что Пинский несколько недооценил коллег из ИМЛИ: диссертация Бахтина как предмет интереса и даже восхищения В.В. Кожинова и его единомышленников, «открывающих» вместе с ним Бахтина, фигурирует в их переписке с первого же послания: «Не менее интересен для нас и другой Ваш труд, недавно нами "открытый", - "Франсуа Рабле в истории реализма". Сейчас мы с наслаждением изучаем эту фундаментальную работу» [15, с. 486]. А 20 декабря 1960 г. группа сотрудников института - В.В. Кожинов, Е.М. Евнина, С.Г. Бочаров, Г. Д. Гачев - направила руководству учреждения письмо с просьбой «оказать поддержку и содействие в деле редактирования и издания» диссертации М. М. Бахтина. Как указывает И. Л. Попова, в первоначальном варианте письма значилась и фамилия А.Я. Эльсберга [см.: 2, т. 4(11), с. 534].
О благоговейном отношении к бахтинскому тексту свидетельствуют и строчки из следующего письма Кожинова: «Каждое Ваше слово нас очень радует - и даже сам почерк, который мы знаем по поправкам в машинописи "Франсуа Рабле в истории реализма" <...> Можно ли - мы, разумеется, будем стремиться сделать это очень бережно - цитировать Вашу диссертацию?» [15, с. 489-490].
В этом контексте закономерно появление имени Пинского, которого Кожинов, по-видимому, не знающий о его переписке с Бахтиным, называет среди горячих сторонников публикации книги о Рабле. 25 декабря 1960 г. он пишет: «Мы - и не только мы, но также Л.Е. Пинский, Д.Е. Михальчи и Е.М. Евнина - считаем, что Ваш труд о Рабле должен быть как можно скорее издан. Прилагаем нашу записку в дирекцию института <,> - которая, конечно, носит чисто официальный характер; не посетуйте на ее стиль и прочее» [15, с. 492].
Приведенная выше переписка позволяет восстановить интеллектуальную атмосферу, в которой у Бахтина постепенно созревает решение напечатать свою книгу. В начале 1961 г. пер-
спективы публикации монографии о Рабле кажутся ему более реальными, чем переиздание книги о Достоевском. И для этого есть основания. Так, 23 февраля 1961 г. Кожинов сообщает в Саранск: «Сейчас добиваемся, чтобы Ваша книга о Рабле была включена в план Издательства АН на 1962 год. <...> Могли бы Вы доверить работу по редактированию (а она, наверно, должна быть существенной) Л.Е. Пинскому? Не знаю, связаны ли Вы с ним как-нибудь, но уверен, что он один из самых лучших специалистов по искусству Возрождения и один из самых горячих поклонников Вашей работы» [2, т. 4(1), с. 634].
Показателен ответ Бахтина: «С Л.Е. Пинским я переписываюсь, знаю его опубликованные работы и совершенно разделяю Ваше мнение о нем. Лучшего редактора для моей книги я и желать не могу» [16, с. 499].
К лету 1961 г. Пинский посылает Бахтину экземпляр только что вышедшего «Реализма эпохи Возрождения». Бахтин не сразу ответит автору в силу объективных обстоятельств, о которых он говорил в письме Кожинову 30 июля 1961 г.: «У меня на совести письмо к Леониду Ефимовичу Пинскому. Если Вы его увидите, то прошу Вас передать ему от меня, что я его помню и люблю, но изучить его книгу еще не успел из-за болезни; я ее, конечно, просмотрел и убедился, что изучение ее будет для меня настоящим праздником и пиром, а потому делать это урывками и не в надлежащем состоянии духа я не хочу. Но в ближайшие недели, когда сдвинется работа над "Проблемами", я обязательно ее изучу и напишу обстоятельное письмо» [15, с. 517].
Упоминание работы над «Проблемами поэтики Достоевского» примечательно: к этому времени ситуация с изданием книг Бахтина кардинально поменялась, и более реальным стал выход книги о Достоевском, переработкой которой Бахтин займется в ближайшие месяцы, несколько отодвинув книгу о Рабле. Возможно, именно этим объясняется некоторая пауза в переписке Бахтина и Пинского. Эпистолярный диалог возобновится, судя по сохранившимся в архивах письмам, только в начале 1963 г.
Поскольку дальнейшая история публикации книги о Рабле описана подробно [см.: 11; 15, с. 91-418; 25], мы ограничимся лишь несколькими эпизодами.
Прежде всего отметим, что выход книги Пинского из печати не прошел незамеченным в кругу Бахтина. Короткой рецензией на книгу откликнулся в «Вопросах литературы» Кожинов, в воспоминаниях утверждавший, что этот отзыв он подготовил по просьбе самого автора [4, с. 116]. Обратил внимание на эту рецензию и Бахтин, отметивший несколько наблюдений рецензента в принадлежащем ему номере журнала. Так, интерес Бахтина вызвала попытка Кожинова оценить монографию на фоне достижений советского литературоведения двух предвоенных десятилетий: «Но в то же время Л. Пинский сделал очень значительный шаг вперед по сравнению с работами 1930-х годов, в том числе и своими собственными. Для литературоведения того времени, при всех его достоинствах, характерно преимущественное и подчас всепоглощающее внимание к самым общим, "конечным" идеям произведений. В результате исследование сводилось нередко к установлению своего рода "философского эквивалента" творчества того или иного художника. При этом, естественно, анализ всецело сосредоточивался на основополагающей, внутренней системе образов, а сложная и многогранная содержательность самой формы произведения оставалась за пределами внимания исследователя. Такой подход к делу был, без сомнения, закономерен как первый этап работы, но теперь достаточно отчетливо видна его ограниченность» [12, с. 231].
Привлекает Бахтина и кожиновская оценка интерпретации Пинским «Похвалы Глупости» Эразма Роттердамского: «Л. Пинский обнаруживает глубокую ограниченность широко распространенного понимания книги Эразма только как разоблачающей сатиры. Он показывает, что Эразм написал не только саркастическую похвалу Глупости, но и в то же самое время радостную "похвалу Разуму жизни" (стр. 71), и что эти противоположности нераздельно слиты и даже взаимоподменяют друг друга в художественной концепции Эразма» [12, с. 232].
Подчеркнем, что для самого Кожинова, как исследователя романа, книга Пинского о реализме Возрождения осталась важным, но не ключевым для формирования его концепции исследованием. По крайней мере, в своей монографии «Происхождение романа» он ограничился лишь упоминанием книги Пинского в
общем ряду новых изданий, «в той или иной мере обогащающих понятие о сущности эпоса и романа» [10, с. 14].
Напомним, что Пинский по-прежнему участвует в издательской судьбе Рабле: 12 октября 1962 г. он представляет в редакцию развернутый отзыв о рукописи книги Бахтина «Творчество Рабле и проблема народной культуры средневековья и Ренессанса», сопровождая ее оценки решительным выводом: «В нашей прессе уже высказывалось удивление, что ценная работа М.М. Бахтина, написанная свыше 20 лет тому назад и удостоенная, насколько мне известно, самых лестных отзывов со стороны известных ученых, представителей разных областей науки, остается без продвижения. Появление ее в печати было бы важным событием для всего раб-леведения, ибо ни в советской, ни в зарубежной литературе нет работы, равной ей по значению» [цит. по: 2, т. 4(11), с. 649].
Бахтин, полностью погрузившийся в работу над «Рабле» после выхода «Проблем поэтики Достоевского», отнесся к книге Пинского с серьезным вниманием. Судя по сохранившимся в архивах письмам, общение заметно интенсифицировалось с февраля 1963 г. и постепенно переросло в близкое знакомство, в немалой степени благодаря личным встречам в Саранске в начале 1964 г. и в подмосковной Малеевке в июле 1965 г. Уже в феврале 1963 г. в письме к Пинскому Бахтин подчеркивает важность для него и труда Пинского, и связанного с ним диалога: «. хотя я и не писал Вам -все это время я общался с Вами самым существенным образом: читал и перечитывал Вашу замечательную книгу, продумывал Вашу рецензию на мою работу, говорил о Вас с Вадимом Валерьяновичем (в частности, он изложил мне Вашу очень меня заинтересовавшую концепцию "черновых вариантов истории"), читал Вашу статью об Алемане. Все это - с Вами непосредственно связанное - наполняло мою интеллектуальную жизнь последнего времени» [25, с. 58].
Фраза Бахтина о продумывании рецензии не была данью вежливости. Автор будущей книги видел пути дальнейшего ее совершенствования и даже планировал восстановить многое из того, что было изъято из первоначального текста диссертации по требованию ВАК, в частности «гоголевский» сюжет [см.: 5]. 21 февраля 1963 г. он пишет своему корреспонденту: «Зная Вашу книгу, я должен предположить, что у Вас есть еще и другие существен-
ные замечания методологического характера. В частности, я должен признать несколько односторонний характер моей работы: общие особенности языка народно-смеховой культуры - общие для целого тысячелетия - до некоторой степени растворили в себе специфические черты эпохи Рабле и его творческую индивидуальность. Но здесь мне поможет Ваша книга (особенно в части эпохи): в ряде случаев я просто могу ссылаться на нее.
При переработке книги я, конечно, восстановлю страницы о Гоголе и даже несколько их расширю. Кроме того, я предполагаю коснуться элементов карнавальной культуры у Пушкина (они, по моему мнению, очень сильны в нем). Хочу также углубить теоретическую (даже философскую) проблему народно-смеховых форм. Обо всем этом мне совершенно необходимо посоветоваться с Вами» [25, с. 58-59].
Пинский становится для Бахтина важным собеседником, его мнение имеет серьезное значение, о чем свидетельствует бахтин-ское письмо от 23 ноября 1963 г.: «Я занят сейчас обновлением моего "Рабле". Но дело идет плохо: уж очень медленно и неисправно поступают книги. Серьезная научная работа в Саранске почти невозможна.
Мне очень хотелось бы получить от Вас хотя бы самые краткие замечания по четвертой главе моей книги о Достоевском (если Вы уже успели ознакомиться с ней). Мне это было бы важно для работы над "Рабле"» [25, с. 60].
В первой главе своей монографии 1965 г. Бахтин дает краткий обзор состояния российской и отечественной раблезистики (работы А.Н. Веселовского, А.А. Смирнова, А.К. Дживелегова, В.Ф. Шишмарева и др.), чуть более подробно представляет монографию «Франсуа Рабле» Е.М. Евниной. Очерку же Л.Е. Пинского «Смех Рабле» из его книги «Реализм эпохи Возрождения» как «самому значительному событию в нашей раблезистике» [2, т. 4(11), с. 156] Бахтин отводит несколько страниц, последовательно выделяя близкие ему ключевые позиции концепции Пинского: смех как организующее начало романа Рабле, отрицание сатирического характера раблезианского смеха, познавательный характер раблезианского смеха и его связь с истиной, признание амбивалентности раблезианского смеха, «движение самой жизни», несокрушимая жизнерадостность человеческой природы как основные источники
смеха. «На основе своей концепции, - продолжает Бахтин, -Л.Е. Пинский дает глубокие и тонкие анализы важнейших эпизодов романа Рабле и его ведущих персонажей (Гаргантюа, Пантагрюэля, брата Жана и Панурга). Особенно интересен и глубок анализ образа Панурга. Л.Е. Пинский правильно оценил огромное значение этого образа (как и образа шекспировского Фальстафа) для понимания ренессансного мировоззрения» [2, т. 4(II), c. 156].
С выходом в свет книги о Рабле диалог Пинского с Бахтиным приобретает новые качества. По-прежнему оставаясь увлеченным пропагандистом идей саранского ученого, литературовед использует все доступные ему формы, в частности на основе своего отзыва о книге для издательства «Художественная литература» он подготавливает рецензию для журнала «Вопросы литературы». Восстанавливаемая по письмам Пинского к Бахтину история с рецензией крайне показательна. Она свидетельствует и о заинтересованности Пинского в постпубликационной судьбе книги, и о его организационных талантах. Успех монографии о Рабле и готовность «Вопросов литературы» мгновенно откликнуться на ее появление, казалось бы, не предполагали никаких задержек с публикацией рецензии Пинского в одном из ближайших номеров. Однако к весне 1966 г. ситуация поменялась, и журнал решил сопроводить новую книгу двумя, а не одним откликом. Напомним, что такое уже было с «Проблемами поэтики Достоевского», о которых одновременно были напечатаны рецензии Л.А. Шубина и Г.Н. Поспелова [27; 32]. Сам Пинский в письме Бахтину от 21 апреля 1966 г. излагал ситуацию следующим образом: «...в начале февраля я узнал, что рецензия вынута из макета готового номера, так как редакция, рецензией, правда, вполне довольная, решила одновременно поместить еще одну рецензию полемическую - по благородной традиции - pro at contra, - восходящей через Достоевского и аббата Прево к самому Пьеру Абеляру (Е.А. Кацева мне клялась, что Дымшиц в этом неповинен). Начались поиски рецензента в Москве и даже в Ленинграде - все (человек десять) отказываются, всем книга нравится, никто не хочет выступать адвокатом дьявола» [20, л. 27 об.].
Пинскому пришлось приложить немалые усилия по поиску «достойного оппонента», что приводило к возникновению самых неожиданных вариантов: «Тогда я сам начал им предлагать канди-
датуры, причем самые рискованные: М.А. Лифшиц (зная, что книга ему не по душе - из-за родства, якобы, с первообразами Юнга), но он отказался; Артамонова - тут отказались в редакции (мол, дурак)» [20, л. 27 об.]. Почти авантюрный сюжет, излагаемый в письме, обретает счастливую развязку: «Я уже было отчаялся, но тут, наконец, кандидат нашелся при случайном разговоре по телефону с ним же: А.Я. Гуревич, медиевист, скандиевист, профессор, доктор исторических наук и прочая и прочая. Пришлось и его уламывать, так как от книги он в восторге ("и от обаятельной личности автора, которая стоит за каждой строчкой", как он вчера заявил с кафедры в Институте Азии). Получив от меня текст моей рецензии и кой какие напутственные идеи, он довольно быстро написал свои 12 страниц и представил их в 20-х числах в "Вопли". В июньском номере будут обе рецензии на "Рабле"» [20, л. 27 об.].
Специально Пинский оговаривает высказанные Гуревичем сомнения, пересказывая близко к тексту их основное содержание, что, предположим, должно быть особенно интересно его адресату: «Текст "полемической" рецензии (черновой вариант лежит до сих пор у меня) был, выражаясь советским языком, со мной "согласован". Полемика самая почтительная и вся в реверансах. Основное возражение "официальная культура в ср. века не была сплошь такой мрачной и далекой от народа" (или, вернее, читатель не должен упрощенно понимать М.М. Бахтина)» [20, л. 28].
Кроме того, Пинский сообщает Бахтину об огромной популярности его книги и о разворачивающихся вокруг нее обсуждениях, в которых он сам принимает активное участие: «. со всех сторон я слышу, что Вашу книгу читают - и в Москве, и в Ленинграде, и в Киеве - причем в таких кругах, где книги по литературоведению и критику - самую растянутую форму печатного слова - давно не читают <. > Вчера этой книге было посвящено заседание в Институте Азии АНСССР. После моего двухчасового доклада о значении этой книги для некоторых спорных вопросов востоковедения ("Проблема эпохи Ренессанса в культурах Востока", "реализм в классических литературах Востока" и некоторые другие вопросы) и интересных выступлений (особенно Г. Померанца и А. Гуревича) в президиум поступило предложение послать от имени всех присутствующих (а их было человек 60-70) привет-
ственное письмо М.М. Бахтину. Тоже от молодежи! Я обещал написать Вам об этом» [20, л. 28].
Рецензия Пинского «Рабле в новом освещении» выделялась даже на общем фоне позитивных откликов о книге (А.А. Аникст, Л.М. Баткин, Г. С. Померанц и др.). В труде Бахтина литературовед увидел значительный философско-эстетический потенциал, на основе которого было возможно построение «новой теории комического». Еще одна заслуга Пинского заключалась в том, что он фактически ввел бахтинскую концепцию комического в официальный литературоведческий дискурс. Это нашло отражение в написанных им статьях «Рабле», «Юмор» для «Краткой литературной энциклопедии» (1971), статьях «Комическое», «Рабле» и «Юмор» для «Большой советской энциклопедии» (1969-1978).
В свою очередь Бахтин также выступает рецензентом Пинского. И если его отклик на книгу последнего о Шекспире [24] хорошо известен [2, т. 6, с. 440-450], то его отзыв о статье «Рабле» для «Краткой литературной энциклопедии» до недавнего времени был недоступен широкому кругу исследователей.
20 апреля 1967 г. издательство «Советская энциклопедия» обратилось к ученому со следующей просьбой:
«Глубокоуважаемый Михаил Михайлович!
Редакция "Краткой литературной энциклопедии" посылает Вам статью Рабле Ф. для 5 т. КЛЭ с просьбой написать на нее рецензию или внести в прилагаемый текст необходимые с Вашей точки зрения исправления и дополнения. Просьба представить рецензию не позже 10 мая 1967 г.» [8].
Бахтин откликнулся развернутой рецензией, в которой содержалась высокая оценка текста: «Мастерски сделанная статья Л.Е. Пинского удачно сочетает почти предельную сжатость изложения с широтой охвата материала и глубиной концепции. Статья написана на высоком научном уровне и с учетом всех новейших трудов по раблезистике как зарубежных, так и советских. Автор обоснованно отбрасывает до сих пор еще бытующие штампы о Рабле как "чистом сатирике", о его "эзоповском языке" и т.п. В общем статья отражает последнее слово науки о Рабле» [1, л. 4].
Поскольку в письме из редакции содержалась приписка с просьбой «наметить сокращения» в связи с заменым превыше-
нием допустимого объема, Бахтин остановился и на этом моменте, сопроводив свой отзыв комплементарным для автора выводом: «Как я уже указал в начале рецензии, статья Л.Е. Пинского отличается исключительной сжатостью и существенностью всего сообщаемого в ней материала. Поэтому произвести сокращение ее без ущерба для дела представляется мне крайне трудным. Если сокращения нельзя избежать, то сделать его следует поручить самому автору» [1, л. 4 об.].
Безусловно, Пинский с благодарностью воспринял высказанные рецензентом замечания, полностью согласившись с ними. Так, к примеру, из окончательного текста статьи он удалил абзац, вызвавший возражения Бахтина: «У меня есть только одно небольшое замечание. В число фигур, являющихся олицетворением готической темы и "порождением Антифизиса", без достаточных оснований включен и поэт Котанмордан (см. стр. 5), который прогнал от своего смертного ложа всех монахов и умирает с веселым и ясным лицом. Его следовало бы исключить из перечисления» [1, л. 4].
«Новая концепция комического» Бахтина, несомненно, повлияла и на философско-эстетическую позицию Пинского. Ее можно заметить в «Заметках» Пинского 1965-1966 гг., где многое «спровоцировано» трудом М. М. Бахтина, в частности определение остроумия как «карнавально свободной формы "божественного безумия", родственной высшему вдохновению и мудрости» [17, с. 193]. Вполне по-бахтински звучит определение автором так называемых мук творчества: «Мыслей в голове куча, а не хотят почему-то выйти на свет Божий. То ли потому, что Божий мир -большой сортир, то ли потому что мысли дерьмовые» [17, с. 197].
Близок Пинский автору монографии о Рабле и в своих афоризмах - «минимах», которые своим названием уже противопоставлены французской традиции «максим» Ларошфуко и др. (заметки «О гротеске», «Высшая шутка», «Искусство абсурда»). В заметке «Дураковаляние» Пинский прямо нацелен на диалог с Бахтиным: «В основе комики фантастических гипербол абсурда, "мира наизнанку" и всякого рода дурачеств в повседневной жизни (как и в искусстве - особенно у Рабле, у шекспировских шутов и т.д.), всего того, что М.М. Бахтин относит к обломкам "карнавального" (скорее, однако, сам карнавал - ее частная развернутая
форма, она древнее, шире и долговечнее архаического народного карнавала), лежит артистически художественная реализация подсознательного неодолимого влечения к невозможному, к чуду...» [17, с. 232-233].
Близкие отношения Бахтина и Пинского сохранятся вплоть до конца жизни Бахтина. С легкой руки Пинского в начале 1970-х годов расширяется круг знакомых мыслителя, в который входят представители русского зарубежья, в их числе Г.П. Струве. 15 марта 1973 г. Пинский пишет последнему: «Мих. Мих. Бахтин (с прошлого года он переехал в Москву и живет по соседству) просил передать Вам привет. Вчера я навестил его <,> и мы беседовали о Вас и Вашей деятельности, о которой он самого высокого мнения. После смерти Елены Александровны (его жены) в конце 1971 года М.М. долго и тяжко хворал, одно время мы мало верили в его выздоровление, но теперь он, слава Богу, выздоровел и готовит сборник своих статей, который должен выйти в будущем году, там будет немало новых работ» [29, с. 164].
Через месяц после кончины Бахтина, в апреле 1975 г., состоялся посвященный ему вечер памяти. Одним из выступавших, наряду с Вяч. Вс. Ивановым, В.В. Кожиновым, А.А. Дороговым был Пинский [3, с. 311].
Список литературы
1. Бахтин М.М. Рецензия на статью Л.Е. Пинского о Ф. Рабле для «Краткой литературной энциклопедии». РГБ. ОР. Ф. 913. Оп. 42. Ед. хр. 7. 4 лл.
2. Бахтин М.М. Собрание сочинений [в 6(7) т.]. М.: Русские словари; Языки славянских культур, 1996-2012.
3. Бибихин В.В. Алексей Федорович Лосев. Сергей Сергеевич Аверинцев. М.: Институт философии, теологии и истории св. Фомы, 2006. 416 с.
4. Два монолога об одном диалоге. Е.М. Лысенко и В.В. Кожинов рассказывают о М.М. Бахтине и Л.Е. Пинском // Диалог. Карнавал. Хронотоп. 1992. № 2. С. 108-118.
5. Дубровская С.А. «Гоголь и Рабле» как сюжет отечественного литературоведения 1940-1980-х гг. // Изв. РАН Сер. лит. и языка. 2014. Т. 73. № 6. С. 62-71.
6. Дубровская С.А. Рец. на кн.: Л.Е. Пинский. Минимы // Вопросы литературы. 2009. № 4. С. 478-481.
7. Из воспоминаний Е.М. Евниной // Диалог. Карнавал. Хронотоп. 1993. № 2/3. С. 114-117.
8. Издательство «Советская энциклопедия», редакция «Краткой литературной энциклопедии». Письмо к Бахтину М.М. 20 апреля 1967 года. Москва. РГБ. ОР. Ф. 913. Оп. 8. Ед. хр. 19. 1 л.
9. Кожинов В.В. «Как пишут труды, или Происхождение несозданного авантюрного романа» (Вадим Кожинов рассказывает о судьбе и личности М.М. Бахтина) // Диалог. Карнавал. Хронотоп. 1992. № 1. С. 109-122.
10. Кожинов В.В. Происхождение романа: теоретически-исторический очерк. М.: Сов. писатель, 1963. 439 с.
11. Кожинов В.В. «Так это было...» // Дон. 1988. № 10. С. 156-159.
12. Кожинов В.В. Талантливая работа // Вопросы литературы. 1962. № 5. С. 230-234.
13. Лысенко Е.М. Краткий биографический очерк // Пинский Л.Е. Ренессанс. Барокко. Просвещение. М., 2002. С. 5-24.
14. МарковА.В. В.В. Бибихин и Л.Е. Пинский в споре о новом эпосе // Наука. Искусство. Культура. 2022. № 4(36). С. 104-113.
15. ПаньковН.А. Вопросы биографии и научного творчества М.М. Бахтина. М.: Изд-во Моск. ун-та, 2009. 720 с.
16. Пешков И.В. К проблеме единства драматических произведений Шекспира. Принципы сюжетостроения // Литературоведческий журнал. 2015. № 36. С. 62-96.
17. Пинский Л.Е. Минимы / сост. и примеч. Е.М. Лысенко, Е.Л. Пинской, Л.Д. Мазур-Пинской. СПб.: Изд-во Ивана Лимбаха, 2007. 552 с.
18. Пинский Л.Е. О комическом у Рабле // Вопросы литературы. 1959. № 5. C. 172-195.
19. Пинский Л.Е. Отзыв о книге М.М. Бахтина «Творчество Рабле и проблемы народной культуры средневековья и Ренессанса» / Публикация, послесловие и примечания Н.А. Панькова // Диалог. Карнавал. Хронотоп. 1998. № 4. С. 102-117.
20. Пинский Л.Е. Письма и телеграммы к Бахтину М.М. 1960-1970. Москва. РГБ. ОР. Ф. 913. Оп. 12. Ед. хр. 23. 40 лл.
21. Пинский Л.Е. Почему Бог спит: Самиздатский трактат Л.Е. Пинского и его переписка с Г.М. Козинцевым / сост., подг. текста, коммент., предисл. и за-ключ. ст. А.Г. Козинцева. СПб.: Нестор-История, 2019. 136 с.
22. Пинский Л.Е. Реализм эпохи Возрождения. М.: Гослитиздат, 1961. 367 с.
23. Пинский Л.Е. Ренессанс. Барокко. Просвещение. М.: Рос. гос. гуманитар. ун-т, 2002. 827 с.
24. Пинский Л.Е. Шекспир: Основные начала драматургии. М.: Худож. лит., 1971. 606 с.
25. Письма М.М. Бахтина к Л.Е. Пинскому // Диалог. Карнавал. Хронотоп. 1994. № 2. С. 57-62.
26. Попова И.Л. Книга М.М. Бахтина о Франсуа Рабле и ее значение для теории литературы. М.: ИМЛИ РАН, 2009. 464 с.
27. Поспелов Г. Преувеличения от увлечения // Вопросы литературы. 1965. № 1. С. 95-108.
28. Рябова А.А. Л.Е. Пинский как исследователь творчества Кристофера Марло // Мир науки, культуры, образования. 2014. № 3(46). С. 229-231.
29. Устинов А.О., Лекманов О.А. «Я вспомнил одну из немногих моих встреч с О.М. ...»: Письма Л.Е. Пинского к Г.П. Струве // Новое литературное обозрение. 2018. № 6(154). С. 160-170.
30. Шайтанов И.О. История с пропущенными главами. Бахтин и Пинский в контексте советского шекспироведения // Вопросы литературы. 2011. № 3. С. 233-274.
31. Шайтанов И.О. Речевая стратегия в «Короле Лире» (о путях становления культурной рефлексии) // БШ&а ЬШетагаш. 2019. Т. 4. № 2. С. 108-127.
32. Шубин Л. Гуманизм Достоевского и «достоевщина» // Вопросы литературы. 1965. № 1. С. 78-94.
References
1. Bakhtin, M.M. "Retsenziya na stat'yu L.E. Pinskogo o F. Rable dlya 'Kratkoi literaturnoi ehntsiklopedii'" ["Review of L.E. Pinsky's article on F. Rabelais for the 'Concise Literary Encyclopedia'"]. Rossiiskaya gosudarstvennaya biblioteka. Otdel rukopisei. Fond 913. Opis' 42. Edinitsa khraneniya 7. 4 p. (In Russ.)
2. Bakhtin, M.M. Sobranie sochinenii [Collected Works]: in 6(7) vols. Moscow, Russkie slovari Publ., Yazyki slavyanskich kul'tur Publ., 1996-2012. (In Russ.)
3. Bibikhin, V.V. Aleksei Fedorovich Losev. Sergei Sergeevich Averintsev [Alexey Fyodorovich Losev. Sergei Sergeyevich Averintsev]. Moscow, Institut filosofii, teo-logii i istorii sv. Fomy Publ., 2006, 416 p. (In Russ.)
4. "Dva monologa ob odnom dialoge. E.M. Lysenko i V.V. Kozhinov rasska-zyvayut o M.M. Bakhtine i L.E. Pinskom" ["Two Monologues About One Dialog. E.M. Lysenko and V.V. Kozhinov Talk About M.M. Bakhtin and L.E. Pinsky"]. Dialog. Karnaval. Khronotop, no. 2, 1992, pp. 108-118. (In Russ.)
5. Dubrovskaya, S.A. "'Gogol' i Rable' kak syuzhet otechestvennogo literaturove-deniya 1940-1980-kh gg." ["'Gogol and Rabelais' as a Plot of Russian Literary Criticism of the 1940-1980s"]. Izvestiya Rossiiskoi akademii nauk. Seriya litera-tury iyazyka, issue 73, no. 6, 2014, pp. 62-71. (In Russ.)
6. Dubrovskaya, S.A. "Rec. na kn.: L.E. Pinskii. Minimy" ["Review of the book: L.E. Pinsky. Minims"]. Voprosy literatury, no. 4, 2009, pp. 478-481. (In Russ.)
7. "Iz vospominanii E.M. Evninoi" ["From the memoirs of E.M. Evnina"]. Dialog. Karnaval. Khronotop, no. 2-3, 1993, pp. 114-117. (In Russ.)
8. "Izdatel'stvo 'Sovetskaya ehntsiklopediya', redaktsiya 'Kratkoi literaturnoi ehntsik-lopedii'. Pis'mo k Bakhtinu M.M. 20 aprelya 1967 godа. Moskva" ["Publishing house 'Soviet Encyclopedia', editorial office of the 'Concise Literary Encyclopedia'. Letter to Bakhtin M.M. April 20, 1967. Moscow"]. Rossiiskaya gosudarst-vennaya biblioteka. Otdel rukopisei. Fond913. Opis' 8. Edinitsa khraneniya 19. 11. (In Russ.)
9. Kozhinov, V.V. "'Kak pishut trudy, ili Proiskhozhdenie nesozdannogo avantyur-nogo romana' (Vadim Kozhinov rasskazyvaet o sud'be i lichnosti M.M. Bahtina)" ["'Works are Written, or the Origin of the Uncreated Adventurous Novel' (Vadim Kozhinov Talks About the Fate and Personality of M.M. Bakhtin)"]. Dialog. Karnaval. Khronotop, no. 1, 1992, pp. 109-122. (In Russ.)
10. Kozhinov, V.V. Proiskhozhdenie romana: teoreticheski-istoricheskii ocherk [The Origin of the Novel: A Theoretical-historical Essay]. Moscow, Sovetskii pisatel' Publ., 1963, 439 p. (In Russ.)
11. Kozhinov, V.V. "Tak ehto bylo..." ["So it was..."]. Don, no. 10, 1988, pp. 156-159. (In Russ.)
12. Kozhinov, V.V. "Talantlivaya rabota" ["Talented Work"]. Voprosy literatury, no. 5, 1962, pp. 230-234. (In Russ.)
13. Lysenko, E.M. "Kratkii biograficheskii ocherk" ["Brief Biographical Sketch"]. In: Pinskii, L.E. Renessans. Barokko. Prosveshchenie [Pinsky, L.E. Renaissance. Baroque. Enlightenment]. Moscow, Rossiiskii gosudarstvennyi gumanitarnyi institut Publ., 2002, pp. 5-24. (In Russ.)
14. Markov, A.V. "V.V. Bibikhin i L.E. Pinskii v spore o novom ehpose" ["Vladimir Bibikhin and Leonid Pinsky in the Dispute About the New Epic]. Nauka. Iskusstvo. Kul'tura, no. 4(36), 2022, pp. 104-113. (In Russ.)
15. Pan'kov, N.A. Voprosy biografii i nauchnogo tvorchestva M.M. Bakhtina. [Issues of Biography and Scientific Work of 'M.M. Bakhtin]. Moscow, Izdatel'stvo Moskov-skogo gosudarstvennogo universiteta Publ., 2009, 720 p. (In Russ.)
16. Peshkov, I.V. "K probleme edinstva dramaticheskikh proizvedenii Shekspira. Principy syuzhetostroeniya" ["To the Problem of the Unity of Shakespeare's Plays.
The Key Scheme of Plot]. Literaturovedcheskii zhurnal, no. 3б, 2015, pp. б2-9б. (In Russ.)
17. Pinskii, L.E. Minimy [Minims], comp. and comm. E.M. Lysenko, E.L.Pinskaya, L.D. Mazur-Pinskaya. St Petersburg, Izdatel'stvo Ivana Limbakha Publ., 2007, 552 p. (In Russ.)
18. Pinskii, L.E. "O komicheskom u Rable" ["On the Comic in Rabelais"]. Voprosy literatury, no. 5, 1959, pp. 172-195. (In Russ.)
19. Pinskii, L.E. "Otzyv o knige M.M. Bakhtina 'Tvorchestvo Rable i problemy na-rodnoi kul'tury srednevekov'ya i Renessansa'" ["Review of M.M. Bakhtin's book 'Rabelais and His World'"], publ., foreword and comm. N.A.Pan'kov. Dialog. Karnaval. Khronotop, no. 4, 1998, pp. 102-117. (In Russ.)
20. Pinskii, L.E. "Pis'ma i telegrammy k Bakhtinu M.M. 19б0-1970. Moskva" ["Letters and telegrams to Bakhtin M.M. 19б0-1970. Moscow"]. Rossiiskaya gosudarstvennaya biblioteka. Otdel rukopisei. Fond 913. Opis' 12. Edinitsa khraneniya 23. 40p. (In Russ.)
21. Pinskii, L.E. Pochemu Bog spit: Samizdatskii traktat L.E. Pinskogo i ego pere-piska s G.M. Kozincevym [Why God Sleeps: L.E. Pinsky's Samizdat Treatise and His Correspondence with G.M. Kozintsev], comp., text prep., comm., preface and conclusion A.G. Kozintsev. St Petersburg, Nestor-Istoriya Publ., 2019, 13б p. (In Russ.)
22. Pinskii, L.E. Realizm ehpokhi Vozrozhdeniya [Renaissance realism]. Moscow, Gos-litizdat Publ., 19б1, 3б7 p. (In Russ.)
23. Pinskii, L.E. Renessans. Barokko. Prosveshchenie [Renaissance. Baroque. Enlightenment]. Moscow, Rossiiskii gosudarstvennyi gumanitarnyi institut Publ., 2002, 827 p. (In Russ.)
24. Pinskii, L.E. Shekspir: Osnovnye nachala dramaturgii [Shakespeare: The Basic Beginnings of Dramaturgy]. Moscow, Khudozhestvennaya literatura Publ., 1971, б0б p (In Russ.)
25. "Pis'ma M.M. Bakhtina k L.E. Pinskomu" ["Letters of M.M. Bakhtin to L.E. Pinsky"]. Dialog. Karnaval. Khronotop, no. 2, 1994, pp. 57-б2. (In Russ.)
26. Popova, I.L. Kniga M.M. Bakhtina o Fransua Rable i ee znachenie dlya teorii literatury [M.M. Bakhtin's Book About Francois Rabelais and Its Significance for the Theory of Literature]. Moscow, IMLI RAN Publ., 2009, 4б4 p. (In Russ.)
27. Pospelov, G. "Preuvelicheniya ot uvlecheniya" ["Exaggerations of Infatuation"]. Voprosy literatury, no. 1, 19б5, pp. 95-108. (In Russ.)
28. Ryabova, A.A. "L.E. Pinskii kak issledovatel' tvorchestva Kristofera Marlo" ["L.E. Pinsky as a Researcher of Christopher Marlowe's work"]. Mir nauki, kul'tury, obrazovaniya, no. 3(4б), 2014, pp. 229-231. (In Russ.)
29. Ustinov, A.O., Lekmanov, O.A. "'Ya vspomnil odnu iz nemnogikh moikh vstrech s O.M. ...': Pis'ma L.E. Pinskogo k G.P. Struve" ["'I remembered one of my few meetings with O.M. ...': Letters of L.E. Pinsky to G.P. Struve"]. Novoe literaturnoe obozrenie, no. 6(154), 2018, pp. 160-170. (In Russ.)
30. Shaitanov, I.O. "Istoriya s propushchennymi glavami. Bakhtin i Pinskii v kon-tekste sovetskogo shekspirovedeniya" ["A Story with Missing Chapters. Bakhtin and Pinsky in the Context of Soviet Shakespeare Studies"]. Voprosy literatury, no. 3, 2011, pp. 233-274. (In Russ.)
31. Shaitanov, I.O. "Rechevaya strategiya v 'Korole Lire' (o putyah stanovleniya kul'turnoi refleksii)" ["Speech Strategy in King Lear (On the Trends of Development in Cultural Reflection)"]. Studia Litterarum, vol. 4, no. 2, 2019, pp. 108-127. (In Russ.)
32. Shubin, L. "Gumanizm Dostoevskogo i 'dostoevshchina'" ["Dostoevsky's Humanism and 'Dostoevshchina'"]. Voprosy literatury, no. 1, 1965, pp. 78-94. (In Russ.)
