CC BY
92
ЮРИДИЧЕСКОЕ ПРОФЕССИОНАЛЬНОЕ СООБЩЕСТВО
В. Г. Качков*
Управление правовой и организационной работы Правительства Иркутской области Россия, 664001, г. Иркутск, ул. Ленина, 1а * email: [email protected]
В данной статье автор рассматривает понятие юридического профессионального сообщества и особенности дискурса его участников. Юридический дискурс представлен как продукт деятельности институционального субъекта - юридического профессионального сообщества, участники которого конструируют и интерпретируют явления действительности, опираясь на профессиональный опыт и сознание. Дискурс профессионального сообщества анализируется в сравнении с речевыми практиками обывателя, продуцирующие высказывания с опорой на феноменологический опыт и знания.
Ключевые слова: дискурс, юридическое профессиональное сообщество, юридический дискурс.
LEGAL PROFESSIONAL COMMUNITY V. G. Kachkov*
Legal and Personnel Department of the Irkutsk Oblast Government ia Lenin St., 664001, Irkutsk, Russia * email: [email protected]
The author of the article deals with the concept of legal professional community and the characteristics of discourse of its members. Legal discourse is interpreted as a product of institutional activities of the professional community whose members generate and interpret the phenomena of reality based on their professional experience and expertise. Professional discourse is analyzed in comparison with the discourse of lay persons who produce utterances based on their phenomenological experiences and knowledge.
Keywords: discourse, legal professional community, legal discourse.
Юридический дискурс - это институциональный, преимущественно письменный вид коммуникации, протекающий в правовой среде и представленный текстами различных речевых жанров. При анализе юридического мы исходим из предложенного О.А. Крапивкиной разграничения юридического дискурса на две основополагающие ипостаси - публичную, которая включает законодательную и судебную разновидности коммуникации, и приватную [5, 6, 7, 8, 10]. Таким образом, на одном полюсе юридического дискурса представлена правовая коммуникация в сфере публичных отношений (законодательная и судебная деятельность) с участием государства и его органов, а на другом - в сфере приватных отношений с участием отдельных индивидов.
Хотя жанры юридического дискурса и включены в единый правовой контекст интерпретации и функционируют в едином правовом дискурсивном поле [10], они отличаются по типу адресанта. В жалобе автор выступает как индивидуум со своими личными интересами, эмоциями и переживаниями, строит дискурс, опираясь на свой феноменологический опыт и знания. Автор судебного решения - представитель судейского корпуса, входящего в состав юридического профессионального сообщества.
Таким образом, авторы жанров юридического дискурса могут выступать в двух различных ипостасях - «я» феноменологическое и «я» институциональное, представляя языковые личности, которые реализуют различные коммуникативные цели. То есть можно обнаружить связь между включенностью субъекта в то или иное дискурсивное экспертное сообщество и свойствами продуцируемого им дискурса [5].
Термин «дискурсивное сообщество» был впервые предложен Дж. Суэйлзом, который связал жанр с дискурсивной практикой. Заранее установленные механизмы коммуникации определяют коммуникативные цели жанра, обусловли-
вающие структуру, стиль и содержание того или иного жанра [15]. Дж. Суэйлз выделил шесть признаков, лежащих в основе дискурсивного сообщества:
1. единство социальных целей;
2. наличие механизмов взаимодействия между членами сообщества;
3. наличие средств передачи информации и обеспечения обратной связи;
4. наличие одного или более общих жанров;
5. специальная лексика (терминологическая система);
6. ограниченное число некомпетентных членов, «новичков» [ibid.].
Участники дискурсивного сообщества, по словам Е. Борга, «стоят на страже правил и конвенций, принятых в данном сообществе, не позволяя новичкам вносить в них какие-либо изменения» [14].
Таким образом, участники дискурсивного сообщества объединены исходя из общности стоящих перед ними коммуникативных целей, единства терминологии, уровня компетентности, знаний особенностей жанровой организации информации и механизмов ее обмена.
В развитие теории Дж. Суэйлза российский исследователь А.М. Каплуненко предложил другой термин - Дискурс Экспертного Сообщества [3]. Как пишет ученый, в Дискурсе Экспертного Сообщества «образуется, развивается и модифицируется термин, объединяющий носителей специального знания» [там же].
Если обратиться к юридическому дискурсу, в его пространстве можно обнаружить как жанры, продуцентами которых выступают участники Дискурса Экспертного Сообщества, владеющих определенной системой юридических терминов, которая является своего рода паролем идентификации по схеме «свой/чужой» [11], так и те, которые генерируются ин-
170
Juvenis scientia 2016 № 2 | ПРАВОВЕДЕНИЕ
дивидами, строящими свой дискурс с опорой на феноменологические переживания, образы и представления.
Языковые традиции юридического сообщества - это своего рода знак, символизирующий участие в нем, принадлежность к юридической профессии. Профессиональный язык выполняет важную роль в символическом пространстве институционального дискурса [9]. Юридический язык в этом плане является наиболее репрезентативным. Так, Д. Меллин-кофф, автор известной работы The Language of the Law, пишет, что «самый лучший способ сохранить монополию на профессию - запереть свои профессиональные секреты в сейфе неизвестного языка» [13].
Специфика юридического дискурсивного сообщества накладывает отпечаток на характер профессионального общения, профессиональные установки и цели. Данный дискурс отличает опора на специальные правовые знания, знание профессионального языка, который в тексте отражает ценностные ориентации, идеи и взгляды, присущие юристам, типичные для их социальной роли и статуса. По сравнении с текстами, написанными участниками юридического профессионального сообщества, дискурс обывателя отражает представления, знания и стереотипы, основывающиеся на его повседневном опыте и доминирующие в той социальной общности, которой он принадлежит.
Вступив в то или иное экспертное сообщество, субъект не только берет на вооружение отличный от обыденного язык, но и погружается в совершенно иное русло понимания и интерпретации элементов дискурсивного поля. Владея специальной терминологией, он углубляется в нее и создает специфическое поле интерпретации, отличающееся от того, в котором пребывает наивный носитель языка [9].
Речевое поведение участника юридического профессионального сообщества определяется профессиональным мышлением. В каждом тексте, созданном им, «так или иначе отражается предметный, операционный и метаязыковой план их профессиональной речемыслительной деятельности», то речевое поведение субъекта-не-юриста основано, главным образом, на субъективных представлениях о праве и действии правовых предписаний...» [1, с. 268].
Обратим внимание еще на один момент, определяющий, на наш взгляд, особенности интерпретации правовых явлений участниками юридического профессионального сообщества. Следует отметить, что при толковании правовых явлений они не могут выходить за предписанные рамки. «Дискурс, как заметил Б. МакКенна, - продукт сообщества», которое «устанавливает границы того, о чем можно говорить» [13]. Проблема допустимости различной интерпретации ставит под вопрос саму возможность действия юриста в соответствии с законом. Так, к примеру, если один суд выносит на основании норм права по определенным обстоятельствам одно решение, а другой, применяя ту же норму по аналогичным обстоятельствам, выносит противоположное решение, то этим разрушается принцип законности правосудия.
В процессе интерпретации правовых норм и понятий участники юридического профессионального сообщества должны действовать в рамках той терминологической системы, которую установило дискурсивное сообщество, оперировать теми терминами, которые сообщество выработало, способствуя тем самым единообразному толкованию правовых явлений.
Субъект-юрист в процессе интерпретации обращается только к фактам, пользуясь штампами и терминами, создавая текст, который, как заметила Т.В. Губаева, «фиксирует
своего рода «поток профессионального сознания» [1, с. 264], а субъект-не-юрист анализирует событие в целом. Первый интерпретирует факты с точки зрения участника экспертного сообщества, опирающегося на специальные знания, второй
- обывателя, руководимого феноменологическими переживаниями. В результате они приходят к разной интерпретации одной и той же правовой действительности.
Действуя в рамках определенного жанра, принадлежащего тому или иному дискурсивному сообществу, юрист обязан придерживаться конвенций, регулирующих целевую направленность данного жанра. Эти конвенции устанавливаются профессиональным сообществом и являются обязательными для всех его участников. Специфические интересы профессионального сообщества становятся целевой установкой дискурса, которая оказывает влияние на формирование жанра и его внутреннюю структуру. Так, целевая установка юридического дискурса в целом - регулировать правовые отношения
- требует, чтобы его высказывания были ясными и лаконичными. А чем больше терминов используется в дискурсе, тем он более точен, четок, лаконичен. Справедливо пишет В.М. Коган, что «употребление в законе исключительно терминов
- это идеал, к которому право стремится и которого оно никогда не достигает из-за сложности самой действительности, составляющей предмет права и его цель» [4].
Таким образом, дискурс экспертного сообщества навязывает субъекту определенную оценочную и когнитивную базу, задает терминологические ограничения. Терминологическая система, сформированная юридическим сообществом, малоизвестна и непонятна не только за его пределами, но очень часто и самим участникам данного сообщества, особенно «новичкам. Как заметил Р. Иеринг, для того, чтобы понимать и применять право, недостаточно знания законов и здравого смысла, необходимо еще, кроме всего прочего, владеть искусством обращения с юридическими понятиями, способность легкого перевода понятий из абстрактной области в область конкретного и наоборот, безошибочность при раскрытии правового понятия в данном правовом казусе (юридический диагноз) [2, с. 7-8].
Таким образом, интерпретация в рамках юридического дискурса может рассматриваться в двух ипостасях: как экспертное осмысление действительности и как понимание смысла сквозь призму феноменологического опыта, чувственных переживаний. Способности продуцентов юридического дискурса к осмыслению правовых явлений зависят от их участия в профессиональном сообществе, которое формирует у них определенное профессиональное мышление.
ЛИТЕРАТУРА
1. Губаева Т. В. Прагматика речевого общения в правовой сфере // Разновидности текста в функционально-стилевом аспекте. Пермь, 1994. С. 261-268.
2. Иеринг Р. Юридическая техника. СПб, 1905.
3. Каплуненко А. М. Концепт - понятие - термин: эволюция семиотических сущностей в контексте дискурсивной практики // Азиатско-Тихоокеанский регион: диалог языков и культур. Иркутск: Изд-во ИГЛУ, 2007. С. 115-120.
4. Коган В.М. К вопросу о формализации отрасли права // Вопросы кибернетики и права. М., 1967.
5. Крапивкина О.А. О персонифицированном характере современного юридического дискурса // Вестник Иркутского государственного лингвистического университета». 2010. № 4. С. 27-34.
6. Крапивкина О.А. Лингвистический статус субъекта в юридическом дискурсе (на материале английского и русского языков): автореферат дисс. ... канд. филол. наук. Иркутск: ИГЛУ, 2011.
7. Крапивкина О.А. К проблеме деперсонализации законодательного дискурса // Альманах современной науки и образования. 2010. № 2-2. С. 76-79.
8. Крапивкина О.А. Языковые механизмы самопрезентации субъекта в законодательных жанрах юридического дискурса // Вест-
ник Иркутского государственного технического университета». 2011. № 7 (54). С. 243-248.
9. Крапивкина О.А. Оппозиция «Институциональное vs. персональное в юридическом дискурсе // Современная наука: актуальные проблемы теории и практики. Серия: Гуманитарные науки. 2012. № 3. С. 71-74.
10. Крапивкина О.А., Непомилов Л.А. Юридический дискурс: понятие, функции, свойства // Гуманитарные научные исследования. 2014. № 9 (37). С. 102-105.
11. Русакова О.Ф. PR-Дискурс: Теоретико-методологический анализ. - Екатеринбург: Изд-во УрО РАН, Ин-т междунар. связей, 2008.
12. Borg E. Discourse Community // ELT Journal 57/4. 2003. P. 398-400.
13. McKenna, B. Critical Discourse Studies: Where to from here? // Critical Discourse Studies, 1 (1). 2004. P. 1-31.
14. Mellinkoff D. The Language of the Law. Boston/Toronto: Little, Brown and Co, 1963.
15. Swales J.M. Genre Analysis: English in Academic and Research Settings. Cambridge: Cambridge University Press, 1990.
Поступила в редакцию 09.03.2016
