CC BY
242. ТЕОРИЯ И ИСТОРИЯ ГОСУДАРСТВА И ПРАВА
УДК 340.1:378.1
ЮРИДИЧЕСКИЕ ТЕХНОЛОГИИ
КАК НАУКА И УЧЕБНАЯ ДИСЦИПЛИНА
С. Б. Поляков
Доктор юридических наук, доцент,
профессор кафедры теории и истории государства и права Пермский государственный национальный исследовательский университет 614990, Россия, г. Пермь, ул. Букирева, 15 Е-mail: psb59@rambler.ru
Аннотация: предназначение права - упорядочение общественных отношений на основе формально-определенных правил поведения - основа противодействия произволу случайного сильного (анархия) или официальной власти (тирания). Исследующая закономерности права юридическая наука, следуя предназначению объекта, призвана выявлять закономерности порядка против произвола в общественных отношениях и создавать методы и инструменты для достижения такого порядка, т. е. то, что принято называть технологией.
В естественных науках получение знаний о природных (объективных) явлениях и использование полученных знаний для достижения каких-то результатов - вполне различимые виды деятельности. Нет никакого практического смысла различать выявление эффективности действующего правового регулирования (знание о позитивном праве - субъективном продукте - и о его реализации, в еще большей степени субъективной деятельности) и создание других средств правового регулирования вместо неэффективных.
Право как инструмент достижения упорядочения общественных отношений является технологией общества. Соответственно, изучающая его юридическая наука является технологией нормативного регулирования и реализации норм права.
Ключевые слова: наука; фундаментальные исследования; технология; правотворчество; правоприменение.
© Поляков С.Б., 2021
LEGAL TECHNOLOGIES AS SCIENCE AND ACADEMIC DISCIPLINE
S. B. Polyakov
Perm State University
15, Bukirevа st., Perm, Russia, 614990
Е-mail: psb59@rambler.ru
Annotation: the purpose of law is regulation of social relationships based on formal definite rules of conduct which is in its turn a foundation of resistance to arbitrariness of a random strong leader (anarchy) or official authorities (tyranny). Commonly referred to as technology juridical science analyzes law regulations and according to its object is aimed to detect order regularities to prevent arbitrariness in social relationships and create methods and instruments for achieving the order.
In natural science gaining knowledge about natural (objective) phenomena and usage of this knowledge for achieving any results are definitely separate kinds of activity. Detection of current law regulation efficiency (knowledge about the positive law or subjective product and its realization, especially in subjective actions) and creation means of law regulation instead of ineffective ones are practically the same processes.
Law as an instrument for achieving the regulation of social relationships is the technology of society. Hence, juridical science which analyzes the latter is the technology of normative regulation and legal norm realization.
Key words: science; fundamental research; technology; lawmaking, law enforcement.
Распространенным в науке является деление ее на фундаментальную и прикладную. Различаются наука и технология.
Например, Д. Белл, характеризуя постиндустриальное общество как общество знания, писал о возникновении новых отношений между наукой и технологией ввиду центрального места теоретического знания1. Подчеркивая расхождение между наукой и технологией, он показывал, что «производства девятнадцатого века» (сталелитейная, электрическая, телефонная, радио и авиационная отрасли производства) созданы «талантливыми механиками», людьми, прекрасно раз-
1 Белл Д. Грядущее постиндустриальное общество. Опыт социального прогнозирования. М.: Academia, 2004. С. 288.
биравшимися в механизмах, но имевшими слабое представление о науке и не интересовавшимися теоретическими проблемами своего времени1. К таковым он отнес братьев Райт, создавших аэроплан, Г. Бессемера, открывшего конвертерный способ передела чугуна в сталь, изобретателя телефона А. Белла, изобретателя беспроволочной связи Г. Маркони. А названный Д. Беллом величайшим гением изобретательства Т. Эдисон был им же изобличен в математической безграмотности2.
Прослеживая цепь изобретений на протяжении веков, изменявших человеческую жизнь, Д. Белл сделал вывод: основным принципом новаторства становятся фундаментальные прорывы в области теоретического знания, вследствие чего исчезает понятие «талантливый механик»3.
Д. Белл писал с оговоркой о дискуссионности приводимых определений: «Прикладные исследования определяются как первые пробные шаги по практическому использованию практического знания. Фундаментальными же работами называют деятельность, мотивом которой является стремление получить новое знание ради него самого... не связанное с какими-либо текущими потребностями... и имеющее целью внести вклад в углубление понимания естественных зако-нов»4.
В определении технологии Д. Белл цитирует Г. Брукса: «применение научного знания для выявления способов совершать воспроизводимые действия»5.
В чем цель различения науки и технологии? Если различие между наукой и технологией осуществляется ради их противопоставления в целях старшинства, то возникают вопросы.
Д. Белл писал, что первая технологическая революция связана с изобретением паровой машины. Дж. Уатт, обратив внимание на подпрыгивающую крышку чайника с кипящей водой, пришел к мысли заключить пар в замкнутую емкость и превратить его в движущую силу. «Значение этой простой по сути идеи трудно переоценить»6. А как просто и ненаучно заключить пар в замкнутую емкость и создать звенья передачи движения?
1 Белл Д. Указ. соч. С. CXIII.
2 Там же. С. CXIII-CXIV, 25-27.
3 Там же. С. CXVI.
4 Там же. С. 348.
5 Brooks H. Technology and the Ecological Crisis. 1971. P. 13. Цит. по Белл Д. Указ. соч.
С. 38.
6 Белл Д. Указ. соч. С. CIII.
Почему Д. Белл, упрекая «талантливых механиков» в незнании теоретических работ современников Г. Сорби, Дж.К. Максвелла, Герца, не упрекает «теоретиков» в практической бесплодности?
Новые технологии сегодня практически невозможно создать без теоретических знаний. А потому у «технологов» нет пренебрежения к науке и потребности выпячивать в создании технологий нечто отличное и самодостаточное от науки.
Дальнейший прогресс в виде новых изобретений требует более глубоких познаний закономерностей, скрытых от поверхностного взгляда, а потому такая работа не может немедленно приносить результаты. Такие появятся только через создание технологий - продолжения теоретической части научной работы. Отсюда объективная потребность ученых, занимающихся фундаментальными исследованиями, в подчеркивании их общественной значимости заключается в том, что оплата их труда не должна сводиться к оплате по типу договора подряда. Но выражение пренебрежения к технологии - уже нарциссизм псевдофундаментальных псевдоученых. В этом нельзя обвинить Д. Белла, который утверждал, что «технология составляет одну из осей постиндустриального общества; другой его осью является знание как фундаментальный ресурс»1. Он показывал значение фундаментальных исследований для технологий, через развитие которых анализировал изменения в обществе. В частности, Д. Белл неоднократно обращался к работам Р. Солоу, получившим за них Нобелевскую премию, в которых технологии поставлены во главу угла концепции экономического роста2.
Тем более противопоставление науки и технологии сомнительно в правоведении. Первый вопрос: что есть фундаментальное в юридической науке?
Вечнозеленые темы правоведения - понятие государства, понятие права. Юридическая наука, как мало еще какая, не может определиться с тем, что и в каких целях она исследует3. «Так, если господствующие представления о праве, правовой действительности строятся исключительно в рамках юридического позитивизма, то и любые исследования, выходящие за пределы позитивного права (за исключением чисто прикладных, технических), будут рассматриваться как неюридические. И наоборот, если право воспринимается вне пред-
1 Белл Д. Указ. соч. С. 288.
2 Там же.
3 См., напр.: Голубцов В.Г., Кузнецова О.А. Цель цивилистического диссертационного исследования // Методологические проблемы цивилистических исследований: сб. науч. ст. / отв. ред. А.В. Габов, В.Г. Голубцов, О.А. Кузнецова. М.: Статут, 2016. С. 53-77.
метных рамок, скажем, как социокультурный феномен, то сфера юридических исследований начинает расширяться до проблем правовой ментальности, народного духа как источника права и отношений между теорией права и методологией юридической науки»1. Пестрота взглядов на объект и предмет правоведения порождает и множество ответов на поставленный вопрос.
Постижение сути права часто доводит его до внеземных вершин и олицетворения с ним всего лучшего, что есть на Земле. «По своим коренным особенностям право выступает в качестве продукта разума, а в идеале и при более широком угле зрения (и, понятно, при реализации в обществе высокой юридической культуры, развитости юридической системы, ее совершенстве) - формы объективированного бытия разума в области внешних, практических отношений, воплощающего свободу, высокие духовные, моральные начала, и их регулиро-вания»2. С. С. Алексеев восхищался кантовским положением о том, «что право человека является самым святым из того, что есть у Бога на земле»3. И довел эту мысль до возвышения права из регулятивной плоскости до «священной категории - цели в жизни человеческого сообщества, самого святого из того, что есть у Бога не земле»4.
Для «очищения права» от всего, что к нему примешивается, чтобы «увидеть право в его собственной плоти», современный классик правоведения считал обязательным «формирование высокозначимого самостоятельного учения о праве»5, до которого практическая юриспруденция не доросла: «Сейчас становится все более очевидным, что научная правовая мысль "по основным запросам эпохи" не сможет сколько-нибудь существенно продвинуться вперед, если по-прежнему так и останутся пребывать на далекой дистанции друг от друга, с одной стороны, практическая юриспруденция (юридический позитивизм) - отрасль знаний, по принятым представлениям, невысокого науковедческого уровня, а с другой - философия права, оперирующая категориями высшего смыслового порядка»6. Но С. С. Алексеев все же отыскивает в кантовских идеях «полный набор» свойств и особенностей права - и строгое определение адресатов требований, и скоорди-нированность, равновесность позиций субъектов, характерных для
1 Тарасов Н.Н. Объект и предмет науки как методологическая проблема современной юриспруденции // Российский юридический журнал. 2017. № 6. С. 44.
2 Алексеев С.С. Право: азбука - теория - философия: опыт комплексного исследования. М.: Статут, 1999. С. 575.
3 Там же. С. 667.
4 Там же. С. 675.
5 Там же. С. 674.
6 Там же. С. 703.
права, и связанные с этим выраженные в праве начала («меры» и «своего»)1.
В размышлениях, именуемых философией права, на деле обнаруживается вторжение правоведов в систему ценностей, выявляемых другими науками, т. е. юристы претендуют на «открытия», именуемые постижением права, без использования специального инструментария экономики, экологии, биологии и других наук, для которых эти ценности (закономерности) бытия являются собственным предметом изучения. Сложно обосновать, почему юридическая наука авторитетнее теологии в решении вопроса, что есть самое святое у Бога на земле. Либо проявляются претензии правоведов на истину в вопросе о конкуренции ценностей (закономерностей) разных отраслей знаний. Пример последнего - выбор в пандемию коронавируса адекватных мер между ценностями здравоохранения и экономики. При выборе конкуренции жизненных ценностей считать право мерилом жизненных ценностей оснований не более, чем принципами хореографии судить бои без правил.
Система общественных ценностей создается разными отраслями человеческого знания. Так, ценность равенства людей и достоинства человека независимо от расы, национальности, пола и других различий не является открытием юридической науки. Естественные науки создают вначале с каждым столетием, а затем десятилетием материальные предпосылки для воплощения этой идеи в гуманитарных науках. В праве лишь закрепляется эта ценность, а собственно юридическая работа по ее реализации в человеческих отношениях начинается с определения прав, обязанностей и запретов при условии их дифференциации по экономическим, демографическим, социологическим закономерностям, но опять же не по собственно правовым.
Собственно правовое начинается там, где философы, социологи, экономисты и даже теологи беспомощны со своим научным инструментарием. Это поле практической юриспруденции - «отрасль знаний, по принятым представлениям, невысокого науковедческого уровня». Но именно эта отрасль знаний только и может создавать социальный инструмент упорядочения общественных отношений в виде понятных правил поведения, через реализацию которых должны воплощаться в человеческих отношениях ценности, создаваемые кооперацией наук, но не монополией права или какой-либо одной науки. Суть этого инструмента подчеркивается в решениях Конституционного Суда РФ и Европейского Суда по правам человека: «Неточность,
1 Алексеев С.С. Указ. соч. С. 579-580.
неясность и неопределенность закона порождают возможность неоднозначного истолкования и, следовательно, произвольного его применения, что противоречит конституционным принципам равенства и справедливости, из которых вытекает обращенное к законодателю требование определенности, ясности, недвусмысленности правовых норм и их согласованности в системе действующего правового регулирования; в противном случае может иметь место противоречивая правоприменительная практика, что ослабляет гарантии государственной защиты прав, свобод и законных интересов граждан. <...> По мнению Европейского Суда по правам человека, закон во всяком случае должен отвечать установленному Конвенцией стандарту, требующему, чтобы законодательные нормы были сформулированы с достаточной четкостью и позволяли лицу предвидеть, прибегая в случае необходимости к юридической помощи, с какими последствиями могут быть связаны те или иные его действия»1.
Способы точного, ясного и определенного правового регулирования - технические решения, как называется, «невысокого науковедче-ского уровня». А что создает высокая философия права? Как писал Д. Белл, принятие технических решений в обществе «можно рассматривать как диаметральную противоположность идеологии: в одном случае наблюдается инструментальность и расчет, в другом превалируют эмоции и экспрессивность»2. Что, кроме эмоций и экспрессивности, создали размышления высокого науковедческого уровня со словом «право» и пренебрежение к юридической практике или юридическому позитивизму? Новые прилагательные к словам «государство» и «право». Но этот результат - упорядочивать общественные отношения - не адекватен цели права. «Никакое общество не меняется по мановению чьей-то руки или благодаря ловкой теоретической фра-зе»3. «Ловкая фраза» - не знание и не база для новых знаний.
Чтобы преобразовать новое прилагательное в нечто реальное, надо скрупулезно заниматься неэмоциональной юридической техникой, т. е. спуститься с высот «науковедческого уровня». А это утомительно, как любая работа. Либо надо идти на поклон к презираемым позитивистам-ремесленникам, но гордыня обычно не позволяет. Поэтому литературные эссе по поводу права, выдаваемые за высокую теорию права, в государственно-правовую действительность не воплощаются.
1 Постановление Конституционного Суда РФ от 13 июля 2010 г. № 15-П.
2 Белл Д. Указ. соч. С. 44.
3 Там же. С. 286.
«Борьба за право - социальная сверхзадача»1. Спору нет. Но не существует мест для борьбы за право вообще. Есть нормотворче-ские органы, в которых создаются социально адекватные и понятные или бестолковые нормативные правовые акты. Есть суды и другие правоприменительные органы, где решаются конкретные юридические дела. В этих местах нужна юридическая техника. Без нее с изящным оружием «высокой теории» в виде эссе будут проиграны все периоды матча борьбы за право. Выигрыш достигается за счет того, во что С.С. Алексеев внес огромный вклад, но посчитал «невысоким нау-коведческим уровнем». Между тем, как достигать побед на юридическом поле за счет понимания показанного им механизма правового регулирования, ясно, а что и как использовать там из «высокой теории», - непонятно.
«Технология, в определенном смысле, - это взаимодействие человека с природой, в котором усилия человека вырвать ее секреты наталкиваются на физические законы и опираются на человеческую изобретательность, открывающую ее скрытые тайны. Однако экономическая и социальная жизнь - это игра между людьми, прогнозирование которой имеет дело со стратегиями, диспозициями и ожиданиями, изменяющимися в ходе того, как индивиды стремятся, - либо сотрудничая, либо находясь в антагонистических отношениях с другими индивидами, - увеличить собственные преимущества»2.
Во взаимодействии человека с природой новые знания о природе имеют самоценность (надо знать, с чем взаимодействуешь, чего ждать от взаимодействия) еще до представления о том, в какую технологию их можно превратить. А потому признак фундаментальных исследований - знание ради него самого - в естественных науках очевиден.
Игра между людьми вечна. Изменяются приемы и орудия противоборствующих. Но знания о новых приемах и орудиях игры нужны не ради знаний без цели, а ради победы либо предупреждения превращения игры в бойню, уничтожающую игроков и игру. Поэтому получение знаний в юридической науке о правилах игры между людьми не имеет вышеназванного признака фундаментальной науки - знание ради него самого.
Причем юридические знания извлекаются из юридической практики - игры между людьми по юридическим правилам. Конечно, о трансцендентальном в праве написано немало. Термин освобождает от представления доказательств. На поверку оказывается, что за трансцендентальное вместо коллективного человеческого опыта вы-
1 Алексеев С.С. Указ. соч. С. 704.
2 Белл Д. Указ. соч. С. 286.
дается личный опыт вещателя. Вспоминаются слова Бентама: «Придет еще один и скажет вам, что существует вечный и непреложный закон права; что этот закон предписывает то-то; после этого он изложит вам свои личные чувства, которые вы обязаны принять, как такое же количество параграфов вечного закона права. Вы встретите толпу профессоров, юристов, чиновников и философов, которые оглушат вас криками о естественном законе; все они, правда, спорят о каждом пункте своей системы, но это ничего не значит: всякий из них выступает вперед с той же отвагой самоуверенности и предлагает вам свои взгляды, как такое же количество глав естественного закона. Иногда фраза меняется; говорят также: естественное право, естественная справедливость, права человека и проч.»1.
Автор настоящей статьи открыто не зачисляет себя в летчики науковедческого полета, на высотах которого решаются вопросы типа, есть ли Бог. Поэтому находит полезным те работы, в которых показаны способы возникновения юридических понятий из юридического опыта2. Полученные таким образом знания с юридической целью упорядочения общественных отношений на основе формально определенных правил поведения должны постоянно и единообразно воспроизводиться в правотворческой и правоприменительной деятельности. Таким образом, по цели получения и применения юридические знания соответствуют вышеприведенным существенным признакам понятия технологии.
Н.Н. Тарасов, отмечая, что теория подразумевает использование разных языков описания объекта и предмета, различных понятий, терминов, концептуальных схем и т. д., сделал замечание к моему суждению «у правоведов и власть имущих один объект исследования -общественные отношения»: «Без этого мы рискуем столкнуться с серьезными трудностями при определении статуса научного знания и правил работы с ним, а затем и научного исследования, вплоть до отношения к нему как к обыденному освоению»3. Полностью согласен с этим замечанием. И мое суждение ему не противоречит. На процесс правового регулирования общественных отношений правоведы смотрят через призму различных понятий, терминов, концептуальных схем и т. д. Но нормотворцы и правоприменители вершат прак-
1 Бентам И. Принципы законодательства // Юм Д. Опыты. Бентам И. Принципы законодательства. О влиянии условий времени и места на законодательства. Руководство по политической экономии. М., 1896. С. 11-12.
2 Тарасов Н.Н. К вопросу о предмете общей теории права и теоретических понятиях // Российский юридический журнал. 2015. № 6. С. 9-21.
3 Тарасов Н.Н. Указ. соч. С. 45.
тическую юридическую деятельность, сплошь и рядом «обыденно осваивая». Перевод научных знаний в воспроизводимые нормотвор-ческие и правоприменительные действия, т. е. технологию, - едва ли не главная проблема государственно-правовой действительности. Ее следует охарактеризовать цитатой Бжезинского: «.социальные проблемы рассматриваются в меньшей степени как последствия умышленного зла и в большей - как непреднамеренные результаты сложности задач и некомпетентности исполнителей; решения лежат не в области эмоциональных упрощений, а в систематическом применении социальных и научных знаний»1.
Не с ветряными мельницами «неправа» надо бороться за право, а с невежеством нормотворцев и правоприменителей.
Против такого невежества есть технологии. «Развитие юридических технологий связано с усложнением процессов правотворчества и правореализации, развитием юридической и других наук, поиском новых правовых средств достижения эффективности законодательства и нормативных правовых актов в целом»2.
Правотворческие технологии создаются прежде всего такими научными центрами, как Институт законодательства и сравнительного правоведения при Правительстве РФ и Нижегородская академия МВД России. Целостная концепция подготовки специалистов нормотвор-ческой работы (которая выполняется в своей основной массе кем попало), названных автором концепции норморайтерами, представлена В.М. Барановым3. Есть ученые и вне этих центров, которые плодотворно работают над правотворческими технологиями4.
Правоприменительные технологии появляются не только в традиционных формах диссертационных исследований, книг и статей5, но и в виде компьютерных программ для правоприменительного
1 Brzezinski Zb. Between Two Ages. N.Y., 1970. Part II. Sec. IV. Цит. по: Белл Д. Указ. соч. С. 103.
2 Залоило М.В. Современные юридические технологии в правотворчестве науч.-практ. пособие. М.: Норма, 2020. С. 18.
3 Баранов В.М. Норморайтер как профессия // Вестник Саратовской государственной юридической академии. 2017. № 6. С. 16-29; Норморайтер как профессия. Материалы дискуссии. М.: РГ-Пресс, 2019.
4 См., напр., Давыдова М.Л. Юридическая техника: проблемы теории и методологии. Волгоград: Изд-во ВолГУ, 2009 и др. ее работы.
5 См., например, Колесник И.В. Теоретическая модель правоприменительной технологии: дис. ... д-ра юрид. наук. Н. Новгород, 2015; Она же. Правоприменительная технология: теоретико-методологический и практический аспекты. М.: Вузовская книга, 2012 и др. ее работы.
процесса1. Научные знания о правоприменительном процессе переводятся в алгоритмы программы, ведущей судью к правильному решению в соответствии с юридическими конструкциями применяемых норм, логикой права и доктринальными правилами толкования закона, установления и преодоления коллизий правовых норм и пробелов в праве. «Интеллектуальная технология представляет собой замену интуитивных суждений алгоритмами (правилами решения проблемы)»2.
Нельзя не назвать и технологии выявления эффективности нормативных правовых актов и правоприменения в русле появившегося направления «правовой мониторинг»3. Для развития этого направления появились технологии замера отдельных сторон государственно-правовой действительности. Например, законности как меры действия закона4.
Чтобы найти верные решения проблем в разных видах человеческой деятельности, прежде всего диагностируют причины проблем. Методы диагностирования состояния различных сторон юридической деятельности и ее исполнителей (определение критериев и показателей должного и оценка на их основе действительного) для повышения их качества являются вариантом развития научного направления «правовой мониторинг»5.
Это далеко не все направления юридических технологий6. Все эти эти работы не наука, а ремесло? А, может быть, ремесло по управле-
1 Аликперов Х. Д. Компьютерная программа определения меры наказания. Материалы доклада, сделанного на международной презентации «Электронных весов правосудия» в Баку 14 мая 2019 г. Изд. 2-е, доп. Баку, 2019; Поляков С. Б., Гилев И. А. Алгоритмы судебного решения. Пермь, 2020.
2 Белл Д. Указ. соч. С. 39.
3 Тихомиров Ю. А. Эффективность закона: от цели к результату// Журнал российского права. 2009. № 4; Арзамасов Ю. Г., Наконечный Я. Е. Мониторинг в правотворчестве: теория и методология. М.: МГТУ им. Н.Э. Баумана, 2009; Правовой мониторинг: науч.-практ. пособие / под ред. Ю.А. Тихомирова, Д.Б. Горохова. М.: Юриспруденция, 2009; Правовой мониторинг: актуальные проблемы теории и практики: монография / под ред. Н. Н. Черногора. М., 2010; Арзамасов Ю. Г., Наконечный Я. Е. Концепция мониторинга правовых актов. М.: Юрлитинформ, 2011; Глазкова М. Е., Нанба С. Б. Оценка эффективности действия нормативных правовых актов: современные подходы // Журнал Российского права. 2011. № 9; Колесник И.В. Технология мониторинга правоприменения // Наука. Мысль. 2016. № 3 и др.
4 Законность: теория и практика: монография / М.С. Андрианов, С.А. Боголюбов, Н.Д. Бут и др.; отв. ред. Ю.А. Тихомиров, Н.В. Субанова. М.: Контракт, 2017.
5 Поляков С.Б. Диагностика правосознания правоприменителей: учеб. пособие. Пермь, 2017; Червонюк В.И. Правовая диагностика в структуре прикладной юриспруденции // Российский юридический журнал. 2020. № 1. С. 44-50.
6 Подробнее см.: Залоило М.В. Указ. соч. С. 18-20.
нию игрой между людьми - все-таки наука, поскольку на обыденном уровне плохо получается?
Вопрос о фундаментальности не вопрос смысла научной деятельности. Какая цель у юридической науки - решить, как упорядочить общественные отношения на основе формально определенных правил поведения, или создать фундаментальное? Если первое, тогда второй ответ неактуален. Если второе, то пренебрежение к юридической практике никакого влияния на государственно-правовую действительность не оказывает, и даже отражение ее замещается утопическими идеалами. Любопытно, Лев Толстой писал «Войну и мир», чтобы создать «нетленку» или с другими целями?
Вопрос о фундаментальности названных научных работ, направленных на улучшение качества правотворческой и правоприменительной деятельности, праздный сам по себе, практически приводит только к торможению этих работ. Ответы по надуманным критериям фундаментальности юридической науки позволяют отказывать в поддержке научных работ по псевдонаучным объяснениям. Так, программа информационно-технологической поддержки принятия мотивированных судебных решений по делам искового производства по правилам ГПК РФ «Лазер» была создана на энтузиазме при отказе РФФИ в гранте по причине нефундаментальности работы по ее созданию. Но позже мы обнаружили, что ряд книг, в которых всего лишь высказывалось пожелание о программном обеспечении юридической деятельности, были написаны за счет грантов РФФИ (не называем эти книги, поскольку считаем их полезными, а не пустыми). Изложение мечты - фундаментально, а воплощение мечты - дело прикладное? Значит, фундаментальное - голая мечта?
Предотвращение некомпетентности исполнителей в юридической деятельности, систематическое применение научных знаний в воспроизводимых действиях в правотворчестве и правоприменении могут быть обеспечены только внедрением юридических технологий в программы подготовки юристов. К сожалению, сложность «ремесла» отпугивает студентов от этих дисциплин, существующих в большинстве юридических вузов случайно и факультативно. Цель подавляющего большинства студентов - диплом как пропуск в профессию с минимумом затрат, т. е. знаний, - совпадает с целью образовательной бюрократии: количество выданных дипломов без обременения какими-либо условиями. В итоге в нормотворчестве и правоприменительной практике мы имеем то, что имеем (по Бжезинскому).
Общность объекта деятельности у власть имущих и правоведов -фундамент противоречия между ними - является препятствием для
волевого внедрения юридических технологий в обязательную и большую часть образовательного процесса подготовки юристов. Но без устранения этого препятствия невежество окончательно захлестнет правотворчество и правоприменение. При этом говорить о торжестве права - все равно, что восхищаться красотой покойника на похоронах.
Итак, борьба за право сводится к борьбе за юридические технологии в образовании и практике - за то, что нередко называется ремеслом невысокого науковедческого уровня против призрака фундаментальности в юридической науке.
Библиографический список
1. Алексеев С.С. Право: азбука - теория - философия: опыт комплексного исследования. М.: Статут, 1999. 712 с.
2. Аликперов Х.Д. Компьютерная программа определения меры наказания. Материалы доклада, сделанного на международной презентации «Электронных весов правосудия» в Баку 14 мая 2019 г. Изд. 2-е, доп. Баку, 2019.
3. Арзамасов Ю.Г., Наконечный Я.Е. Концепция мониторинга правовых актов. М.: Юрлитинформ, 2011. 208 с.
4. Арзамасов Ю.Г., Наконечный Я.Е. Мониторинг в правотворчестве: теория и методология. М.: МГТУ им. Н.Э. Баумана, 2009. 160 с.
5. Баранов В.М. Норморайтер как профессия // Вестник Саратовской государственной юридической академии. 2017. № 6. С. 16-29.
6. Белл Д. Грядущее постиндустриальное общество. Опыт социального прогнозирования. М.: Academia, 2004. 944 с.
7. Бентам И. Принципы законодательства // Юм Д. Опыты. Бен-там И. Принципы законодательства. О влиянии условий времени и места на законодательства. Руководство по политической экономии. М., 1896. 318 с.
8. Глазкова М.Е., Нанба С.Б. Оценка эффективности действия нормативных правовых актов: современные подходы // Журнал Российского права. 2011. № 9. С. 73-80.
9. Голубцов В.Г., Кузнецова О.А. Цель цивилистического диссертационного исследования // Методологические проблемы цивилисти-ческих исследований: сб. науч. ст. / отв. ред. А.В. Габов, В.Г. Голубцов, О. А. Кузнецова. М.: Статут, 2016. С. 53-77.
10. Давыдова МЛ. Юридическая техника: проблемы теории и методологии. Волгоград: Изд-во ВолГУ, 2009. 318 c.
11. Законность: теория и практика: монография / М.С. Андрианов, С.А. Боголюбов, Н.Д. Бут и др.; отв. ред. Ю.А. Тихомиров, Н.В. Субанова. 3-е изд. М.: Контракт, 2017. 399 с.
12. Залоило М.В. Современные юридические технологии в правотворчестве: науч.-практ. пособие. М.: Норма, 2020. 184 с.
13. Колесник И.В. Правоприменительная технология: теоретико-методологический и практический аспекты. М.: Вузовская книга, 2012. 532 с.
14. Колесник И.В. Теоретическая модель правоприменительной технологии: дис. ... д-ра юрид. наук. Н. Новгород, 2015. 437 с.
15. Колесник И.В. Технология мониторинга правоприменения // Наука. Мысль. 2016. № 3. С. 214-237.
16. Мацкевич И.М., Соколова А.А., Овчинников А.И, Баранов В.М. Норморайтер как профессия. Материалы дискуссии. М.: РГ-Пресс,
2019. 352 с.
17. Поляков С.Б. Диагностика правосознания правоприменителей: учеб. пособие. Пермь, 2017. 356 с.
18. Поляков С. Б., Гилев И.А. Алгоритмы судебного решения. Пермь,
2020.
19. Правовой мониторинг: актуальные проблемы теории и практики: монография / под ред. Н.Н. Черногора. М., 2010. 231 с.
20. Правовой мониторинг: науч.-практ. пособие / под ред. Ю.А. Тихомирова, Д.Б. Горохова. М.: Юриспруденция, 2009. 416 с.
21. Тарасов Н.Н. К вопросу о предмете общей теории права и теоретических понятиях // Российский юридический журнал. 2015. № 6. С. 9-21.
22. Тарасов Н.Н. Объект и предмет науки как методологическая проблема современной юриспруденции // Российский юридический журнал. 2017. № 6. С. 40-48.
23. Тихомиров Ю.А. Эффективность закона: от цели к результату // Журнал российского права. 2009. № 4. С. 3-9.
24. Червонюк В.И. Правовая диагностика в структуре прикладной юриспруденции // Российский юридический журнал. 2020. № 1. С. 44-50.
