CC BY
782. ТЕОРИЯ И ИСТОРИЯ ГОСУДАРСТВА И ПРАВА
УДК 34.01:65
КРИТЕРИИ РАЗУМНОСТИ ПРАВОВОГО РЕГУЛИРОВАНИЯ ЭКОНОМИЧЕСКИХ ОТНОШЕНИЙ
С.Б. Поляков,
доктор юридических наук, доцент,
профессор кафедры теории и истории государства и права ФГБОУ ВО «Пермский государственный национальный исследовательский университет» 614990, Россия, Пермь, ул. Букирева, 15 е-mail: psb59@rambler.ru
Аннотация: в статье обосновываются три уровня критериев разумности правового регулирования экономических отношений:
— социальные, ведущим из которых является рост объема материальных благ, выражающийся в показателях валового внутреннего продукта (ВВП);
— юридические критерии нормативного правового регулирования: стабильность законодательства, объем подзаконного нормотворчества, формальная определенность обязанностей и запретов в публичных отношениях субъектов экономической деятельности, наличие норм о юридической ответственности государственных органов и должностных лиц и механизма их реализации;
— юридические критерии индивидуального правового регулирования (правоприменения): законность, мотивированность и обоснованность судебных актов, единство правоприменительной практики, судебное правотворчество contra legem под видом толкования.
Юридические критерии разумности правового регулирования экономических отношений объединяются критерием правовой определенности.
Ключевые слова: критерий, показатель, экономика, противоречия, юридическая форма, правовая определенность.
CRITERIA OF RATIONALITY OF ECONOMIC RELATIONS
REGULATION
S.B. Polyakov
Perm State University,
15, Bukireva st., Russia, Perm, 614990
e-mail: psb59@rambler.ru
Annotation: In the article three levels of criteria of rationality of economic relations regulation are justified:
- Social criteria the principal one of which is increase of material welfare indicated in Gross Domestic Product (GDP) figures;
- Legal criteria of normative regulation: stability of legislation, number of sub legislative norms, formal definiteness of responsibilities and prohibitions in public relations of economic activity subjects, presence of norm about legal responsibility of government agencies and officials and their realization mechanism;
- Legal criteria of individual regulation (law enforcement): legality, motivated and justified acts of court, commonality of law enforcement practice, judicial lawmaking contra legem as interpretation.
Both legal criteria of rationality of economic relations regulation are characterized by the criterion of definiteness of law.
Keywords: criterion, indicator, economy, contradictions, legal form, defi-niteness of law.
Относительно понятия разумности существует множество точек зрения. Н.А. Власенко, рассматривая соотношение понятий «разумность» и «право», обращает внимание на философскую характеристику разума как способность «схватывать» единство противоположностей, которые рассудок разводит в стороны1. На этой основе он приходит к выводу: «разумность как способ перехода от неопределенности к определенности правовых установлений не существует сама по себе, она должна наполняться содержанием от реальности, например, это может быть оптимальность, заботливость, лояльность, соотношение или сбалансированность интересов»2. Именно такой диалектический подход будет использован в настоящих рассуждениях о разумности правового регулирования экономических отношений.
1 Власенко Н.А. Разумность и определенность в правовом регулировании. М.: Инфра-М, ИЗиСП, 2015. С. 41.
2 Там же. С. 48.
Основания оценок правового регулирования экономических отношений также различны в зависимости от правопонимания авторов соотношения права и экономики.
Так, В.М. Сырых пишет: «Материалистическая теория права была и остается единственной правовой доктриной, исследующей закономерную связь индивидов и их коллективных образований, в которую они вступают в процессе производства, распределения, обмена и потребления материальных благ. Эта связь представляет собой правовую форму экономических отношений, основанную на принципах равенства, свободы, взаимозависимости, эквивалентности и общеобязательности и понимается как объективное право, независимое от воли законодателя, так и действующих субъектов права»1.
Хотя право и называется формой экономических отношений, во всех рассуждениях авторитетного правоведа оно сливается с содержанием — собственно экономическими отношениями, именуемыми объективным правом2. Суть формы В.М. Сырых называет через цитату К. Маркса о содержании обмена как «экономического определения», из которого следует авторский вывод: «Таким образом, форма предусматривает четыре обязательных всеобщих условия (требования), при которых обмен может соответствовать своему содержанию как общественному распределительному отношению: 1) взаимозависимость; 2) равенство собственников обмениваемого товара; 3) эквивалентность обмена; 4) договор как форма закрепления свободной воли участников обмена, их согласованного решения на обмен товарами, признаваемыми им эквивалентными»3. Можно согласиться лишь последнее (договор) считать формой первых трех элементов (названных условиями формы) содержания экономического отношения.
То, что является формой чего-либо, имеет свое содержание (свойства, элементы). Формы правового регулирования содержания — общественных отношений — имеют собственное содержание. Так, договор — форма сделки, содержанием которой являются действия граждан и юридических лиц, направленные на установление, изменение или прекращение гражданских прав и обязанностей (ст. 153, 154, п. 1 ст. 420 ГК РФ). Условия договора о действиях по реализации прав и обязанностей и обстоятельствах, их порождающих, изменяющих, прекращающих, называются содержанием договора (п. 1 ст. 432 ГК РФ). Формой договора является письменный документ, в котором
1 Сырых В.М. Материалистическая философия частного права. М.: Юрлитинформ, 2014. С. 3.
2 Там же. С. 3-4.
3 Там же. С. 22-23.
в объективной форме выражаются согласованные гражданские права и обязанности договорившихся сторон (ст. 158, 434 ГК РФ), который именуется договором, как и содержание.
Неочевидный момент перехода предмета из содержания в форму и обратно в другом отношении создает условия для подмены понятий и вторжения в «чужую» для исследователя сферу знаний, порождающие ошибки.
Когда содержание экономических (равно как и других — семейных, экологических и т.д.) отношений называется объективным (естественным и т.д.) правом, правовед, имеющий отрывочные знания о закономерностях этих отношений, считает для себя возможным категорически утверждать о правильности определения прав, обязанностей, запретов в этих отношениях, например, о переходе объективного права из возможности в действительность1. Все хорошее в этих отношениях правовед называет правом (естественным, объективным и т.п.), а все плохое — произволом, неправом и т.п.
Для предупреждения таких ошибок необходимо исходить прежде всего из того, что «право — это эксклюзивный инструмент государства»2. Отсюда, во-первых, право — инструмент регулирования (форма) отношений, во-вторых, инструмент, используемый государством.
Содержание права — это обязывания, запреты, дозволения, которые С.С. Алексеев назвал вездесущей «троицей», образующей «основные конструктивные построения позитивного права, типы регулирования»3. Для кого установлены права, а для кого — встречные обязанности и запреты, уже не собственно правовой вопрос.
Придание праву большего значения, чем инструмент государства, влечет ошибки, подобные возвеличиванию или охаиванию топора. Топор — инструмент, используемый во благо в умелых руках и благих целях (для колки дров, строительства) и во зло (намеренное убийство) или по неумению им пользоваться (испорченный материал или травма). Отождествление инструмента с функцией его использования или с лицом, которое им пользуется, — проявление рассудка, но не разума.
Отождествление права (естественного, объективного и т.п.) с экономическими отношениями, формы и содержания производства, распределения, обмена и потребления материальных благ верховным
1 Сыръа В.М. Указ. соч. С. 34-60.
2 Толстик В.А., Трусов Н.А. Борьба за содержание права. Н. Новгород: Изд-во Нижегор. акад. МВД России, 2008. С. 18.
3 Алексеев С.С. Право: азбука — теория — философия: опыт комплексного исследования. М.: Статут, 1999. С. 352.
критерием разумности правового регулирования экономических отношений заставляет считать рост объема материальных благ. Исходя из того, что критерий — качественная, а показатель — количественная характеристика чего-либо1, богатство — показатель разумности, а нищета — показатель неразумности. Экономическая наука выразила богатство общества в критерии «валовой внутренний продукт» (ВВП), создав методики его расчета, подвластные уму немногих юристов.
Взгляд на право как на один из инструментов влияния государства на экономические отношения не отрицает названный критерий как главный2. Нужна лишь оговорка, что правотворческая и правоприменительная деятельность государства — не единственный фактор роста или снижения богатства общества на его территории. Но снижение благосостояния граждан, сокращение производства товаров и услуг обязывают государство обратить внимание на свою правовую деятельность, которой прежде всего оказывается воздействие на экономику.
Экономика имеет свои противоречия. Одно из них — между трудом и капиталом — было возведено марксистской теорией в главное противоречие буржуазного общества, которое должно было исчезнуть в результате его решения. Производство товаров и услуг невозможно без затрат, которые должны быть необходимыми и достаточными, т.е. экономически разумными. Специфическое противоречие постин-дустрального общества заключается в том, что оно характеризуется теорией стоимости, основанной на знании, которое «представляет собой «коллективное благо», поскольку по своему характеру с момента создания оно становится доступно всем». И потому «у отдельного человека или предприятия нет особого стимула платить за его производство <...> и многие фирмы терпят убытки, затрачивая деньги на исследования, тогда как их конкуренты, слегка модифицировав продукт, обходят патентное законодательство»3.
В экономических отношениях существуют острые противоречия (конкуренция) между производителями однородных товаров и услуг. Но отсутствие этих противоречий (конкуренции) пагубно для развития
1 Обоснование такой позиции см.: Макарейко Н.В. Государственное принуждение в механизме обеспечения экономической безопасности: теоретические и прикладные проблемы: Дис. ... д-ра юрид. наук. Н. Новгород, 2016. С. 499-500.
2 В обоснование верховенства названного критерия можно отметить, что в Послании Президента РФ Федеральному Собранию от 01.03.2018 сказано: «Россия должна не только прочно закрепиться в пятерке крупнейших экономик мира, но и к середине следующего десятилетия увеличить ВВП на душу населения в полтора раза» (Российская газета. 02.03.2018).
3 Белл Д. Грядущее постиндустриальное общество. Опыт социального прогнозирования. М.: Academia, 2004. C.CLII.
экономики. Эта закономерность особенно очевидна после крушения советской экономической системы. К росту экономики, как показало соревнование капиталистических и социалистических стран, лучше приводит частный интерес. Оказалось, что уничтожение частной собственности губительно экономически.
Но даже экономисты не возводят экономический показатель ВВП в показатель социального благополучия. Экономические отношения только часть общественных отношений, объекты которых являются диалектическими противоположностями. Рост объема товаров и услуг в определенный период времени может достигаться за счет невозоб-новляемого истощения природных ресурсов. В свою очередь, развитие экономики зависит от многих факторов, например: от демографических показателей, от развития образования для подготовки необходимых трудовых ресурсов, от науки для создания более производительных средств.
Известно «противоречие между экономизацией и социологиза-цией»1. Одно из замечаний об этом: «...функционирование корпораций привело ко многим негативным последствиям, в результате чего общество стало замусоренным, болезненным и раздражительным»2.
Соотношения между экономическими и иными социальными показателями, обеспечивающие максимально возможные высокие экономические показатели при отсутствии отрицательных значений всех социальных показателей, являются социальными критериями разумности правового регулирования экономических отношений. Поиск таких оптимальных соотношений (содержания) требует не юридических знаний, а экономических, экологических, социологических и др.
Социальная предпосылка права — конфликтная среда3. Но попытка решить собственно экономические ценности и экономические с другими социальными ценностями противоречия «объективным правом» подобна ремонту автомашины знатоком законодательства о защите прав потребителей, и только. Правоведы должны дождаться получения заготовки для своей работы в виде решений об оптимальном распределении прав и обязанностей и облечь их в юридическую форму предписаний и механизма их защиты.
Законодательный рассудок часто спешит отреагировать вперед ученых в определенной сфере отношений и юридической науки запретами на негативные социальные последствия экономической деятельности. Запреты, направленные на известные действия, по определению
1 Об этом см., напр.: Белл Д. Указ. соч. С. 363—404.
2 Там же. С. 370.
3 Алексеев С.С. Указ. соч. С. 219—221, 423—438.
ничего нового создать не могут. Право не создает материальных благ, а потому его нельзя отождествлять с отношениями по их производству — первоосновой экономических отношений. Действия, создающие товары и услуги, для превращения их в юридические обязанности для юристов — это то же, что ребенок для акушерки.
В России в последнее столетие заметен ведущим фискальный интерес государственной власти. Синдром продразверстки, когда ею рассудочно решаются сиюминутные задачи без желания оценить ее последствия, с гражданской войны изменился, но не исчез. Фискальному же интересу подчинены и санкции за безудержно вводимые административные санитарные, ветеринарные, пожарные и прочие запреты и обязанности. В Постановлении Конституционного Суда РФ от 12 мая 1998 г. № 14-П сказано о том, что большой штраф «может превратиться из меры воздействия в инструмент подавления экономической самостоятельности и инициативы, чрезмерного ограничения свободы предпринимательства и права частной собственности»1. Тем не менее в юридической литературе отмечается, что в современных условиях административная ответственность юридических лиц в России носит ярко выраженный фискальный характер2. Притом что «фискальной функции или цели у административного наказания нет. Однако в настоящее время мы видим совершенно иной взгляд на значение административного штрафа: его сумма, по сути, носит разорительный характер как для физического, так и для юридического лица, в связи с этим можно заметить тенденцию «коммерциализации» административной ответственности»3.
Неразумность распределения прав, обязанностей, запретов в экономике и в связанных с ней отношениях проявляется в абсолютном и относительном (в сравнении с темпом роста в других странах) снижении показателей ВВП — ведущего экономического критерия и в отрицательных показателях экономических критериев следующего порядка: отток капитала из страны, сокращение объема инвестиций в эконо-
1 СЗ РФ. 1998. № 20. Ст. 2173.
2 Кононов П.И. О некоторых актуальных проблемах применения и совершенствования Кодекса Российской Федерации об административных правонарушениях // Вестник Вятск. гос. ун-та. 2010. № 1. С. 93; Он же. О некоторых актуальных проблемах административной ответственности юридических лиц (по материалам арбитражно-судебной практики) // Законы России: опыт, анализ, практика. 2012. № 3. С. 17; Панов А.Б. Понятие административной ответственности // Административное право и процесс. 2011. № 12. С. 45; Степаненко Ю.В. Административно-правовое регулирование правоохранительной деятельности: теория и практика // Современный юрист. 2014. № 4. С. 98—113.
3 Адмиралова И.А. Правовое регулирование повышения эффективности административной деятельности полиции в механизме обеспечения прав и свобод граждан // Административное и муниципальное право. 2014. № 10. С. 1065.
мику страны, снижение курса национальной валюты, снижение числа субъектов экономической деятельности, уменьшение числа рабочих мест, рост уровня безработицы и др.
На показатели этих критериев существенное влияние оказывает правотворческая и правоприменительная деятельность государства. В Послании Президента РФ Федеральному Собранию от 20 февраля 2019 г. выделено четыре приоритета в решении системных проблем в экономике, чтобы выйти на высокие темпы роста. Вторым названо «улучшение делового климата и качества национальной юрисдикции, чтобы никто не убегал в другие юрисдикции за границу, чтобы у нас все было надежно и работало как часы. Рост объема инвестиций уже в 2020 году должен увеличиться на 6—7 процентов»1. Качества национальной юрисдикции в сфере экономики — критерии разумности нормативного и индивидуального правового регулирования экономических отношений, должного обеспечить в том числе названный показатель.
В истории правовой мысли разных направлений упрочение собственности — фундамента экономики — издавна называется главной целью объединения людей в государства. Общепризнанная ценность права — упорядочение общественных отношений — особенно важна для экономических отношений, для которых характерна длительность периода наступления желаемых результатов от действий и затрат для их достижения. Отсюда ведущим для экономических отношений юридическим критерием является необходимая и для других отношений правовая определенность. Но не в преобладающем в судебно-бюрокра-тическом толковании этого принципа как исключительность пересмотра вынесенных решений2, а как, «во-первых, ясность правовых норм, во-вторых, ясность прав и обязанностей, и, в-третьих, уверенность в окончательности результата правоприменительной деятельности»3. Последние можно считать критериями следующего по отношению к правовой определенности уровня критериев разумности правового регулирования экономических отношений.
Ясность правовых норм, необходимая для точного, заранее известного определения прав и обязанностей субъектов экономических отношений, обеспечивается правотворческой деятельностью, создающей также правила правоприменительной деятельности. Правовая
1 Российская газета. 21.02.2019. № 7796.
2 Сидоренко А.И. Принцип правовой определенности в судебной практике: импле-ментация решений Европейского суда по правам человека: Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. Пермь, 2016. С. 13.
3 Там же. С. 21.
неопределенность может быть следствием, во-первых, неопределенности закона, во-вторых, правоприменительной практики. В свою очередь, правоприменительная практика, порождающая правовую неопределенность, может быть, во-первых, результатом противопоставления правоприменителями своей воли воле законодателя (нарушение законности, превращение судебной практики из субсидиарной формы права в форму, искажающую и замещающую закон), во-вторых, результатом правовой неопределенности самих правоприменителей, оказывающихся в таком состоянии из-за неопределенности закона1. Исходя из этого следует выделять юридические критерии, во-первых, нормативного правового регулирования, во-вторых индивидуального правового регулирования (правоприменения).
Не настаивая на полноте (такое, как исчерпывающий перечень качественных характеристик, возможно для предметов, относительно знаний о которых можно неосторожно заявить как об окончательных), исходя из известных проблем правотворческой и правоприменительной деятельности, можно назвать следующие юридические критерии разумности правового регулирования экономических отношений, не противопоставляя их критериям правового регулирования других отношений.
1. Юридические критерии нормативного правового регулирования.
1.1. Стабильность законодательства.
Постоянные изменения законодательства, особенно налогового и административного, — один из известнейших факторов неуверенности в предпринимательской деятельности. Для бизнеса, крупных инвестиций на длительную перспективу необходимы постоянные правила.
Показатели частоты внесений изменений в российское законодательство, регулирующее экономические отношения, общеизвестно пугающие.
1.2. Объем подзаконного нормотворчества.
Составы административных правонарушений для лиц, осуществляющих предпринимательскую деятельность, в КоАП РФ, за редким исключением, изложены бланкетным образом. Экономическую возможность выполнения всех неограниченно устанавливаемых и изменяемых правил административными органами, которые затем сами же и контролируют исполнение введенных ими требований и штрафуют за их неисполнение, никто не подсчитывает, что исключает разумность в зародыше создания этих норм. В связи с этим предлагалось
1 Поляков С.Б., Сидоренко А.И. Неопределенность в праве, неопределенность закона, правовая неопределенность // Право и наука в современном мире: Сб. мат-лов Ме-ждунар. науч.-практ. конф., 28 февраля 2018 г. / Отв. ред. Р.В. Новиков, А.М. Бобров. Пермь: ФКОУ ВО Пермский институт ФСИН России, 2018. С. 361-371.
регулирование отношений в сфере предпринимательской деятельности, установление обязанностей и запретов, за которые предусмотрены меры административной и уголовной ответственности, только законами и введение моратория на издание новых подзаконных нормативных правовых актов в прежнем порядке и сложный для бюрократии новый порядок принятия таких актов. В том числе обязательность согласованного экономического обоснования вводимых обязанностей и запретов для субъектов экономической деятельности, показывающего увеличение затрат предпринимателей и, соответственно, рост цен их продукции и услуг и доступность вследствие этого их для потребителей1.
Через пять лет Президент РФ в Послании Федеральному Собранию от 20 февраля 2019 г. предложил еще более радикальные шаги: «Давайте действительно подведем черту и с 1 января 2021 года прекратим действие всех существующих в настоящее время нормативных актов в сфере контроля, надзора и ведомственные региональные приказы, письма и инструкции. За оставшиеся два года (два года есть впереди) при участии делового сообщества нужно обновить нормативную базу, сохранить только те документы, которые отвечают современным требованиям, остальные — сдать в архив».
1.3. Формальная определенность обязанностей и запретов в публичных отношениях субъектов экономической деятельности.
Государственные запреты и обязанности, как уже сказано выше, не создают материальных благ. Поэтому диспозитивное регулирование экономических отношений их участниками является основным методом установления прав и обязанностей, как диалектически обосновал Н.А. Власенко, средством достижения правовой определенности2. Воздействие не законодательным ограничением свободы и инициативы предпринимательства, а судейским нормоконтролем за диспозитивно установленными правами и обязанностями в случае спора об их реализации. Тем самым «правоприменительное усмотрение выступает технико-юридическим средством перехода правовой неопределенности в правовую определенность»3.
Другое дело — отношения субъектов экономической деятельности с государством. Публичные обязанности и запреты должны быть
1 Поляков С.Б. Неограниченность административного давления на экономику в российской правовой системе // Актуальные проблемы экономики и права. 2013. № 4. С. 62—68.
2 Власенко Н.А. Неопределенность в праве: природа и формы выражения // Журнал российского права. 2013. № 2. С. 32—44.
3 Власенко Н.А. Разумность и определенность в правовом регулировании. М.: Инфра-М, ИЗиСП, 2014. С. 99.
формально определенными. «Так, вытекающие из Конституции Российской Федерации принципы юридического равенства и справедливости, на которых основано осуществление прав и свобод человека и гражданина в Российской Федерации как правовом демократическом государстве, в том числе экономическая свобода личности, по смыслу ее статей 1, 2, 6 (часть 2), 8, 17 (часть 1), 18, 19, 34, 35 и 55 (часть 3), обусловливают необходимость правовой определенности и связанной с нею предсказуемости законодательного регулирования в области налоговых отношений, которое должно обеспечивать разумное согласование конституционных ценностей, в частности касающихся реализации фискального интереса и связанных с ним иных публично значимых интересов государства, с одной стороны, и создания максимально благоприятных условий для развития экономической системы в целом на основе стабильности гражданского оборота и поддержания достаточно высокого уровня взаимного доверия между всеми его участниками — с другой»1.
Показателями по этому критерию являются количество обращений в Конституционный Суд РФ о неопределенности норм, устанавливающих публичные права и обязанности субъектов экономической деятельности, и противоречивая судебная практика по их применению (количество противоположных решений).
1.4. Наличие норм о юридической ответственности государственных органов и должностных лиц и механизма их реализации.
Ежегодно в посланиях Президента РФ Федеральному Собранию говорится о проблемах контрольно-надзорной деятельности и необоснованного уголовного преследования предпринимателей. Тем самым ежегодно подтверждается обоснованность выводов о несостоятельности юридической ответственности государственных органов и должностных лиц, построенной по принципу административной гарантии2, и необходимость частноправовой ответственности государственных органов и должностных лиц3.
1 Постановление Конституционного Суда РФ от 02.07.2013 № 17-П // СЗ РФ. 2013. № 28. Ст. 3882.
2 «Административная гарантия», т.е. требование разрешения начальства для привлечения к ответственности низших должностных лиц, является логическим следствием надзаконного характера административной власти вообще. Низшие агенты правительственной власти, действуя, хотя бы и незаконно, но соответственно «видам и намерениям высшего правительства», никакой ответственности не подлежат» (Гессен В.М. Теория правового государства. СПб., 1912. С. 25).
3 Поляков С.Б. Юридическая ответственность государства. М.: Юрид. мир, 2007. С. 325—411; Он же. Принцип взаимной ответственности государства и личности: теоретико-правовые и прикладные аспекты. Дис. ... д-ра юрид. наук. Пермь, 2011. С. 322—419.
2. Юридические критерии индивидуального правового регулирования (правоприменения).
2.1. Законность.
Этот универсальный критерий юридической деятельности нужно указывать и для предыдущего уровня критериев. Низкое качество правотворческой работы (требования к которой являются критериями законности в нормотворчестве) приводит к зримым негативным результатам. . То, что «правоприменители остаются людьми, какие бы должностные роли им ни приходилось исполнять и чем бы эти роли ни обусловливались»1, порождает самостоятельные причины правовой неопределенности. Отсутствие юридической ответственности государственных органов и должностных лиц помимо воли их начальников порождает то, что фискальный интерес государства, подавляющий экономику, усугубляется фискальным интересом чиновников разного уровня. Поэтому нельзя судить об уровне законности по отчетам обязанным к ней субъектам. Так, А.Т. Боннер убедительно показал, что ничтожный показатель отменяемых судебных решений — результат замены термина «законность» «чиновничьим» термином «стабильность»2.
Об уровне законности следует судить по критериям и показателям следующего порядка, которые определяются в русле научного направления.
2.2. Мотивированность и обоснованность судебных актов являются критерием законности, позволяющим субъектам правоотношений понять, что решение вынесено в соответствии с законом и обстоятельствами дела, уяснить толкование норм права судом в их деле для образца будущего поведения. По этому критерию оценки хронически отрицательные3.
С другой стороны, аргументация судебных актов является объектом исследования. При правильном определении критериев мониторинга законности по определенному вопросу можно получить достоверные и проверяемые результаты. Так, М.Ю. Никитенко обосновала систему критериев и показателей для мониторинга защиты юридических лиц
1 Лазарев В.В. Социально-психологические аспекты применения права. Казань: Изд-во Казан. ун-та, 1982. С. 8.
2 Боннер А. Т. Электронное правосудие: реальность или новомодный термин? // Вестник гражд. процесса. 2018. № 1. Т. 8. С. 35—36.
3 Верещагин А.Н. Особые мнения в российских судах // Государство и право. 2008. № 2. С. 22; Васяев А.А., Князькин С.А. Мотивированность судебных решений — стандарт Европейского суда по правам человека // Адвокат. 2013. № 6. С. 27—32; Султанов А.Р. Является ли немотивированное правосудие правосудием // Российский судья. 2017. № 12. С. 29—33 и др.
по делам об оспаривании решений о привлечении к административной ответственности. Исследование по ним большого количества судебных актов позволило сделать объективные выводы по теме мониторинга и выявить тенденцию ослабления уровня судебной защиты бизнеса от фискального административного давления1.
2.3. Единство правоприменительной практики.
Отрицательные показатели по этому критерию, выражающиеся,
в частности, в опции СПС «КонсультантПлюс» «Путеводитель по судебной практике», представляющей длительно противоположные позиции судов, очевидно порождают правовую неопределенность для субъектов экономической деятельности. Неопределенность закона усугубляется неповоротливостью высших судов в устранении противоречий судебной практики. Но самое негативное — избирательная отмена судебных актов, не соответствующих закону и позиции высших судов, исходя из принципа стабильности решений.
2.4. Судебное правотворчество contra legem под видом толкования.
Показатели по этому критерию можно найти в том же «Путеводителе по судебной практике» и в решениях Конституционного Суда РФ, который также избирательно реагирует на судебное правотворчество contra legem, порождающее нередко правовую неопределенность из определенных законов.
Например, судебная практика изменила позицию о том, что выплаты, произведенные в гражданских внедоговорных правоотношениях, не являются объектом обложения страховыми взносами в Пенсионный фонд. АО «Авиационные редуктора и трансмиссии — Пермские моторы» обратилось в Конституционный Суд РФ с жалобой на то, что судами расширительным толкованием созданы дополнительные по отношению к закону обязанности для плательщиков страховых взносов, предусмотренных Федеральным законом от 24 июля 2009 г. № 212-ФЗ. Заявитель указал, что во всех редакциях ч. 1 ст. 7 этого Закона объектом обложения являются выплаты и иные вознаграждения в рамках гражданских правоотношений, возникших только из такого юридического факта, как гражданско-правовой договор. В пользу такого толкования закона говорит и то, что Федеральным законом от 8 декабря 2010 г. № З39-Ф3 законодатель расширил круг объектов обложения страховыми взносами выплат в трудовых отношениях независимо от оснований их возникновения, но не сделал то же самое в отношении выплат в гражданских правоотношениях, оставив преж-
1 Никитенко М.Ю. Мониторинг защиты юридических лиц по делам об оспаривании решений административных органов о привлечении к административной ответственности // Поляков С.Б., Сидоренко А.И., Кондакова Л.В., Никитенко М.Ю., Романова А.А. Мониторинг правоприменения: Учеб. пособие. Пермь, 2017. С. 159-216.
нюю редакцию «гражданско-правовых договоров», но не отношений. Заявитель привел ряд правоположений Конституционного Суда РФ, в которых говорилось о необходимости правовой определенности и связанной с нею предсказуемости законодательного регулирования в области налоговых отношений1. В частности: «Формальная определенность налоговых норм предполагает их достаточную точность, чем обеспечивается их правильное понимание и применение»2.
На это в Определении Конституционного Суда РФ от 6 июня 2016 г. № 1170-О сказано: «действующее правовое регулирование предполагает отнесение вознаграждения, производимого членам совета директоров и ревизионной комиссии общества в связи с выполнением возложенных на них обязанностей по управлению и контролю за деятельностью общества, к объекту обложения страховыми взносами независимо от того, содержится ли условие о выплате данного вознаграждения в договоре, заключаемом между членом соответствующего органа и обществом, и позволяет считать такие выплаты осуществляемыми в рамках гражданско-правовых договоров, поскольку в противном случае правовой режим обложения страховыми взносами для одной и той же выплаты будет ставиться в зависимость от формального, не связанного с ее правовой природой, критерия (наличие или отсутствие условия о ней в договоре), что приводило бы к нарушению конституционного принципа равенства»3. Более подробно отказ от формальной определенности налоговых норм мотивирован фискальными интересами государства.
И такие примеры появляются постоянно.
Субъективные факторы правотворчества и правоприменения, частные интересы чиновников, ответственность которых ограничена административной гарантией, являются постоянными факторами искажения разумности правового регулирования экономических отношений.
Библиографический список
1. Адмиралова И.А. Правовое регулирование повышения эффективности административной деятельности полиции в механизме обеспечения прав и свобод граждан // Административное и муниципальное право. 2014. № 10. С. 1055—1066.
1 Постановления Конституционного Суда РФ: от 14.04.2008 № 7-П, от 13.07.2010 № 15-П, от 02.07.2013 № 17-П // СЗ РФ. 2008. № 18. Ст. 2089; 2010. № 29. Ст. 3983; 2013. № 28. Ст. 3882.
2 Постановление Конституционного Суда РФ от 23.05.2013 № 11-П // СЗ РФ. 2013. № 22. Ст. 2862.
3 Вестник Конституционного Суда РФ. 2017. № 1 (СПС «КонсультантПлюс»).
2. Алексеев С.С. Право: азбука — теория — философия: опыт комплексного исследования. М.: Статут, 1999. 712 с.
3. Белл Д. Грядущее постиндустриальное общество. Опыт социального прогнозирования. М.: Academia, 2004. 944 с.
4. Боннер А.Т. Электронное правосудие: реальность или новомодный термин? // Вестник гражданского процесса. 2018. № 1. Т. 8. С. 35-36.
5. Васяев А.А., Князькин С.А. Мотивированность судебных решений — стандарт Европейского суда по правам человека // Адвокат. 2013. № 6. С. 27—32.
6. Верещагин А.Н. Особые мнения в российских судах // Государство и право. 2008. № 2. С. 13—23.
7. Власенко Н.А. Разумность и определенность в правовом регулировании. М.: Инфра-М, ИЗиСП, 2015. 157 с.
8. Власенко Н.А. Неопределенность в праве: природа и формы выражения // Журнал российского права. 2013. № 2. С. 32—44.
9. Гессен В.М. Теория правового государства. СПб., 1912.
10. Кононов П.И. О некоторых актуальных проблемах применения и совершенствования Кодекса Российской Федерации об административных правонарушениях // Вестник Вятск. гос. ун-та. 2010. № 1. С. 91—96.
11. Кононов П.И. О некоторых актуальных проблемах административной ответственности юридических лиц (по материалам арбитражно-судебной практики) // Законы России: опыт, анализ, практика. 2012. № 3. С. 14—18.
12. Лазарев В.В. Социально-психологические аспекты применения права. Казань: Изд-во Казан. ун-та, 1982. 144 с.
13. Макарейко Н.В. Государственное принуждение в механизме обеспечения экономической безопасности: теоретические и прикладные проблемы: Дис. ... д-ра юрид. наук. Н. Новгород, 2016. 758 с.
14. Никитенко М.Ю. Мониторинг защиты юридических лиц по делам об оспаривании решений административных органов о привлечении к административной ответственности // Поляков С.Б., Сидоренко А.И., Кондакова Л.В., Никитенко М.Ю., Романова А.А. Мониторинг правоприменения: Учеб. пособие. Пермь, 2017. С. 159—216.
15. Панов А.Б. Понятие административной ответственности // Административное право и процесс. 2011. № 12. С. 42—46.
16. Поляков С.Б. Юридическая ответственность государства. М.: Юрид. мир, 2007. 431 с.
17. Поляков С.Б. Принцип взаимной ответственности государства и личности: теоретико-правовые и прикладные аспекты: Дис. ... д-ра юрид. наук. Пермь, 2011. 471 с.
18. Поляков С.Б. Неограниченность административного давления на экономику в российской правовой системе // Актуальные проблемы экономики и права. 2013. № 4. С. 62—68.
19. Поляков С.Б., Сидоренко А.И. Неопределенность в праве, неопределенность закона, правовая неопределенность // Право и наука в современном мире: Сб. мат-лов Междунар. науч.-практ. конф., 28.02.2018 г. / Отв. ред. Р.В. Новиков, А.М. Бобров. Пермь: ФКОУ ВО «Пермский институт ФСИН России», 2018. С. 361—371.
20. Сидоренко А.И. Принцип правовой определенности в судебной практике: имплементация решений Европейского суда по правам человека: Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. Пермь, 2016. 183 с.
21. Степаненко Ю.В. Административно-правовое регулирование правоохранительной деятельности: Теория и практика // Современный юрист. 2014. № 4. С. 98—113.
22. Султанов А.Р. Является ли немотивированное правосудие правосудием // Российский судья. 2017. № 12. С. 29—33.
23. Сырых В.М. Материалистическая философия частного права. М.: Юрлитинформ, 2014. 552 с.
24. Толстик В.А., Трусов Н.А. Борьба за содержание права. Н. Новгород: Изд-во Нижегор. акад. МВД России, 2008. 202 с.
