CC BY
129
Афанасьев А.Ю. Юридическая неопределенность в уголовно-процессуальном доказательственном праве как коррупциогенный фактор
трибуня молодого ученого
УДК 343.1
Афанасьев Алексей Юрьевич Afanasyev Alexey Yuryevich
адъюнкт адъюнктуры
Нижегородская академия МВД России (603950, Нижний Новгород, Анкудиновское шоссе, 3) postgraduate student
Nizhny Novgorod academy of the Ministry of internal affairs of Russia (3 Ankudinovskoye shosse, Nizhny Novgorod, 603950)
E-mail: afanasev_alexey@bk.ru
Юридическая неопределенность в уголовно-процессуальном доказательственном праве как коррупциогенный фактор
Legal uncertainty in the criminal procedure law of evidence as a corruptogenic factor
В данной статье обосновывается наличие юридически неопределенных формулировок в нормах уголовно-процессуального доказательственного права, которые могут выступать предпосылками проявления коррупции в ходе уголовного судопроизводства. Автор приходит к выводу о том, что у таких корруп-циогенных факторов, как широта дискреционных полномочий, установление компетенции по формуле «вправе», а также юридической неопределенности общая природа, основанная на диспозитивных началах уголовного процесса. С целью снижения уровня коррупционных рисков предлагается устранить юридически неопределенные формулировки, тем самым уменьшить степень диспозитивности, заложенной в нормах об уголовно-процессуальном доказывании.
Ключевые слова: юридическая неопределенность, уголовно-процессуальное доказательственное право, коррупциогенный фактор, коррупционный риск, диспозитивность.
Existence of legal and uncertain formulations in standards of the criminal procedure law of evidence which can act as prerequisites of manifestation of corruption during criminal legal proceedings locates in this article. The author comes to a conclusion that at such corruptogenic factors as the width of a discretion, establishment of competence on a formula «has the right», and also legal uncertainty the general nature based on the dispositive beginnings of criminal trial. For the purpose of decrease in level of corruption risks it is offered to eliminate legal and uncertain formulations, thereby to reduce degree of the dispositivity put in norms on criminal procedure proof.
Keywords: legal uncertainty, criminal procedure law of evidence, corruptogenic factor, corruption risk, dispositivity.
Согласно Федеральному закону и правительственному постановлению, регламентирующим проведение антикоррупционной экспертизы нормативных правовых актов (проектов), имеется перечень коррупциогенных факторов, которые способствуют проявлению коррупции [1; 2]. Данный перечень представлен двумя группами коррупциогенных факторов, которые подразделяются на виды.
Во-первых, это коррупциогенные факторы, устанавливающие для правоприменителя необоснованно широкие пределы усмотрения или возможность необоснованного применения исключений из общих правил. К ним относятся:
— широта дискреционных полномочий;
— определение компетенции по формуле «вправе»;
— выборочное изменение объема прав;
— чрезмерная свобода подзаконного нормотворчества;
— принятие нормативного правового акта за пределами компетенции;
— заполнение законодательных пробелов при помощи подзаконных актов в отсутствие законодательной делегации соответствующих полномочий;
— отсутствие или неполнота административных процедур;
210
Юридическая наука и практика
трибуня молодого ученого
— отказ от конкурсных (аукционных) процедур.
Во-вторых, это коррупциогенные факторы,
содержащие неопределенные, трудновыполнимые и (или) обременительные требования к гражданам и организациям. Законодатель к данной группе относит следующие коррупциогенные факторы:
— наличие завышенных требований к лицу, предъявляемых для реализации принадлежащего ему права;
— злоупотребление правом заявителя государственными органами, органами местного самоуправления или организациями (их должностными лицами);
— юридико-лингвистическая неопределенность.
В рамках настоящей статьи представляет интерес именно последний коррупциогенный фактор. Юридическая неопределенность (или правовая неопределенность) заключается в употреблении неустоявшихся, двусмысленных терминов и категорий оценочного характера в правовых нормах. Вопрос о сущности юридической неопределенности не раз становился предметом исследования в теории права и в отраслевых юридических науках, в том числе в уголовно-процессуальной науке [3; 4; 5].
В философском учении Анаксимандра неопределенность — это свойство любой материи, отражающие ее неисчерпаемость [6, с. 54]. Анаксимандр был не единственным философом древности, который затрагивал вопрос о неопределенности. Платон в своих трудах отмечал, что материальный мир — это есть мир неопределенности, изменчивости, хаотичности [7, с. 285]. Его ученикАристотель также коснулся темы «определенности» и «неопределенности» и считал, что объективная определенность имеет столько значений, сколько имеет их актуальное (определенное) бытие. Притом неопределенность он растолковывал как объективную лишенность определенного качества, количества, места, времени и др. Процесс перехода неопределенности в определенность, по его мнению, зависит от воздействия формы на материальный субстрат [8, с. 113—114, 143, 199].
В трудах Гегеля категории «определенность» и «неопределенность» занимают значительное место. Он полагал, что неопределенность — это есть нерасчлененность, необходимость бытия, а присутствие в нем же разных границ, различий, по его мнению, придает бытию определенность [9, с. 66, 88].
Н.А. Власенко отмечает, что природу правовой неопределенности необходимо исследо-
вать на основе философских категорий «неопределенности» и «определенности», где их «содержание, единство и взаимоисключаемость являются методологической основой изучения феномена... правовой неопределенности» [10].
Как можно заметить, природа категорий «определенность» и «неопределенность» взаимосвязана, и нельзя рассматривать их по отдельности. Потому границы между ними имеют неустойчивый, плавающий характер. Можно считать, что неопределенность и определенность свойственны любой материи, в том числе и правовой, с помощью которых формулируются юридические понятия. Праву свойственно и то, что эти качества материи взаимосвязаны своей противоположностью.
Юридическая наука наибольшее внимание сосредотачивает на таком признаке права, как определенность. Как писал Аристотель, «хорошо составленные законы. должны все определять сами и оставлять как можно меньше произволу. Решение законодателя не относится к отдельным случаям, но касается будущего и имеет характер всеобщности.» [11, с. 16]. Ф. Бэкон утверждал, что «закон можно считать хорошим в том случае, если смысл его точен, если требования его справедливы, если он легко исполним, если он согласуется с формой государства, если он рождает добродетель в гражданах» [12, с. 196]. Именно «данное свойство помогает отличать хорошие законы от плохих [13].
В большей части к проявлению неопределенности в праве относятся как к негативному явлению. Характерно, что в дореволюционной юридической литературе вместо категории «неопределенность» использовались понятия «неясность», «неконкретность», «темнота нормы» [14, с. 257]. Одна из общих значений юридической неопределенности звучит как «явление несовершенства правового регулирования, обусловленное объективными и субъективными факторами правообразования, обозначающее неточное, неполное и непоследовательное закрепление и реализацию в праве нормативной правовой воли» [15]. Неопределенные правовые конструкции могут привести к злоупотреблению полномочиями в ходе правоприменения, так как «оценочные конструкции предоставляют субъектам правоприменения определенную свободу в толковании правовой нормы посредством возможности наполнения оценочного термина собственным содержанием в зависимости от фактической ситуации» [10]. Как известно, где есть свобода, там есть риск злоупотребления,
Вестник Нижегородской академии МВД России, 2016, № 1 (33)
211
Афанасьев А.Ю. Юридическая неопределенность в уголовно-процессуальном доказательственном праве как коррупциогенный фактор
Афанасьев А.Ю. Юридическая неопределенность в уголовно-процессуальном доказательственном праве как коррупциогенный фактор
трибуня молодого ученого
есть вероятность использования полномочий в своих корыстных целях. Аристотель писал, что «...соображения собственного удовольствия и неудовольствия мешают правильному решению дела» [11, с. 16].
Значительная часть таких злоупотреблений приходится на совершение правоприменителями коррупционных преступлений, в том числе в ходе уголовного судопроизводства. Соответственно, положения норм УПК РФ, содержащие юридически неопределенные термины, понятия, словосочетания, являются потенциально коррупциогенными факторами или условиями для проявления коррупции.
При применении таких норм УПК РФ судом, прокурором, следователем, дознавателем и другими участниками уголовного процесса, наделенными государственно-властными полномочиями, возникают ситуации неопределенности, из которых каждый выходит по своему усмотрению. Притом в одной и той же ситуации можно усмотреть основания для принятия разных правовых решений.
Как известно, основные процессуальные решения принимаются в ходе доказывания по уголовному делу или по поводу доказывания. Пожалуй, доказывание не может осуществляться без принятия процессуальных решений, а каждое процессуальное решение, в свою очередь, не может не сказаться на процессе доказывания. Потому и нормы, регулирующие доказывание по уголовному делу, выступают центральными в УПК РФ [16, с. 28—34]. В то же время эти нормы содержат значительное количество оценочных понятий и терминов, которые характеризуются как юридическая неопределенность. Соответственно, мы полагаем, что такие положения норм доказательственного права можно считать потенциально коррупциогенными.
В ходе исследования норм уголовно-процессуального доказательственного права были выявлены следующие неустоявшиеся, двусмысленные термины и категории оценочного характера: «наличие достаточных данных (оснований, доказательств)», «при невозможности», «может (могут) быть», «вправе», «отпадает необходимость», «при необходимости» и др.
Для более полного представления приведем несколько примеров положений УПК РФ, где содержатся такие формулировки. Так, статья 110 УПК РФ — «мера пресечения отменяется, когда в ней отпадает необходимость» (здесь и далее курсив наш. — А.А.); статья 112 УПК РФ — «при необходимости у подозреваемого, обвиняемого, а также потерпевшего или
свидетеля может быть взято обязательство о явке»; статья 171 УПК РФ — «при наличии достаточных доказательств. следователь выносит постановление о привлечении данного лица в качестве обвиняемого»; статья 107 УПК РФ — «домашний арест в качестве меры пресечения избирается. при невозможности применения иной, более мягкой.»; статья 154 УПК РФ — «дознаватель, следователь вправе выделить из уголовного дела в отдельное производство.» и др. Такого рода формулировки в нормах доказательственного права встречаются повсеместно. Только положений с использованием формулировки «вправе» можно насчитать более шестидесяти.
Каждое такое положение содержит в себе повышенные коррупционные риски из-за явно неопределенных формулировок, которые трактуются каждым правоприменителем по-своему. Такая неопределенность, по нашему мнению, с одной стороны, приводит к непредсказуемым правовым последствиям, а с другой — предоставляет обширные полномочия, позволяющие действовать по усмотрению. Речь идет о необоснованно широких пределах усмотрения, которые законодатель, в свою очередь, представляет как отдельный вид коррупциогенных факторов, вытекающий из формулы «вправе».
Если исходить из сущности права усмотрения правоприменителя, то можно выдвинуть гипотезу: компетенции по формуле «вправе», широкие дискреционные полномочия, а также юридическая неопределенность имеют общую природу. Каждый из этих факторов коррупции основан на установлении неограниченной свободы распоряжения правами. Она носит название диспозитивность [17; 18 с. 42—44]. Соответственно, диспозитивные начала, заложенные в нормах доказательственного права, выступают интегральным коррупциогенным фактором. Однако при этом необходимо учитывать, что речь идет о диспозитивности не в целом, а только той ее части, которая представляется излишней, необоснованно завышенной.
Так, в производстве старшего следователя отдела по расследованию бандитизма и деятельности организованных преступных сообществ следственной части по расследованию организованной преступной деятельности одного из регионов нашей страны находилось уголовное дело, возбужденное им по признакам преступления, предусмотренного частью 4 статьи 159 УК РФ, по факту хищения денежных средств, принадлежащих ООО «Агроснаб». В ходе расследования по уголовному делу были собраны
212
Юридическая наука и практика
трибуня молодого ученого
достаточные доказательства для предъявления обвинения в совершении преступления, однако следователь не произвел данное процессуальное действие и потребовал за это у обвиняемого взятку в крупном размере [19].
Безусловно, в данном случае, как и в большинстве коррупционных преступлений, одно из основныхзначений принадлежит личности коррупционера, его корыстным устремлениям [20, с. 174—197; 21, с. 335—337]. При всем этом, по нашему мнению, необходимо учитывать, какую норму УПК РФ применял следователь. Согласно статье 171 УПК РФ, регламентирующей процедуру предъявления обвинения, «при наличии достаточных доказательств, дающих основания для обвинения лица в совершении преступления, следователь выносит постановление о привлечении данного лица в качестве обвиняемого».
Соответственно использование в данной норме формулировки «при наличии достаточных доказательств», являющейся юридически неопределенной, позволяет каждому следователю оценивать систему доказательств по-своему усмотрению. Или, по крайней мере, разрешает ему легитимным образом не предъявлять обвинение либо манипулировать данным процессуальным решением, в иной раз и для удовлетворения корыстных интересов.
Нами предлагается один из возможных вариантов изменения данной нормы для устранения коррупциогенного фактора и снижения уровня коррупционного риска: «следователь выносит постановление о привлечении лица в качестве обвиняемого в совершении преступления при наличии следующих доказательств, дающих основания для обвинения данного лица». Далее перечисляется, какие доказательства должны быть в уголовном деле для привлечения в качестве обвиняемого. Полагаем, что такого рода изменения норм должны производится более основательно и с учетом всех условий. Однако главная идея в том, чтобы избавиться от неопределенных формулировок, позволяющих действовать по усмотрению и являющихся потенциально коррупциогенными.
Еще в качестве примера также можно привести обстоятельства следующего уголовного дела. Так, следователь, имея в своем производстве уголовное дело, возбужденное им по признакам преступления, предусмотренного пунктом «в» части 2 статьи 158 УК РФ по факту кражи мобильного телефона, действуя из корыстной заинтересованности, потребовал от подозреваемого взятку за неизбрание либо из-
брание наиболее мягкой меры пресечения в отношении последнего [22].
Анализ статьи 97 УПК РФ показывает, что следователю такое решение позволяет применять сама норма: «дознаватель, следователь, а также суд в пределах предоставленных им полномочий вправе избрать обвиняемому одну из мер пресечения, предусмотренных настоящим Кодексом, при наличии достаточных оснований полагать, что обвиняемый, подозреваемый...».
Во-первых, в данном случае следователь по своему усмотрению решает, избирать меру пресечения или нет, это не обязанность его; во-вторых, достаточность оснований для избрания каждой конкретной меры следователь определяет также по своему усмотрению. Такая юридически неопределенная конструкция нормы и приводит к использованию ее в личных, корыстных целях.
С целью устранения выявленного коррупциогенного фактора нами предлагается изменить статью 97 УПК РФ следующим образом: «дознаватель, следователь, а также суд в пределах предоставленных им полномочий избирают обвиняемому, подозреваемому одну из мер пресечения, предусмотренных настоящим Кодексом, при наличии следующихоснований...». И далее указывается перечень данных оснований. На первый взгляд, содержание нормы практически не изменилось, но если тщательно проанализировать норму, то можно выявить, что неопределенных понятий не содержится, а необоснованные пределы усмотрения также устранены.
На основе данных практических примеров мы убедились, что юридически неопределенные формулировки, предоставляющие неограниченные пределы усмотрения, могут выступать коррупциогенными факторами, которые и привели в указанных случаях к совершению коррупционных преступлений — получению взятки (ст. 290 УК РФ). В целях оптимизации норм уголовно-процессуального доказательственного права является важным аналогичным образом проанализировать и другие нормы УПК РФ, выявить такого рода коррупциогенные факторы, оценить степень их влияния на принятие уголовно-процессуальных решений и предложить изменения наиболее подверженных коррупционному риску норм.
Примечания
1. Об антикоррупционной экспертизе нормативных правовых актов и проектов нормативных правовых актов: федеральный закон от 17 июля 2009 г. № 172-ФЗ // Российская газета. 2009. 22 июля.
Вестник Нижегородской академии МВД России, 2016, № 1 (33)
213
Афанасьев А.Ю. Юридическая неопределенность в уголовно-процессуальном доказательственном праве как коррупциогенный фактор
Афанасьев А.Ю. Юридическая неопределенность в уголовно-процессуальном доказательственном праве как коррупциогенный фактор
трибуня молодого ученого
2. Об антикоррупционной экспертизе нормативных правовых актов и проектов нормативных правовых актов: постановление Правительства РФ от 26 февраля 2010 г. № 96 // Российская газета. 2010. 5 марта.
3. Власенко Н.А., Назаренко Т.Н. Неопределенность в праве: понятие и формы // Государство и право. 2007. № 6.
4. Демин А.В. Неопределенность в налоговом праве и правовые средства ее преодоления: дис. ... д-ра юрид. наук. М., 2014.
5. Ермакова К.П. Пределы судебного усмотрения: дис. ... канд. юрид. наук. М., 2010.
6. Михайлова Э.Н., Чанышев А.Н. Ионийская философия. М., 1966.
7. Платон. Кратил. М., 1979. Ч. 5.
8. Аристотель. Метафизика. М.; Л., 1934.
9. Гегель. Сочинения. М., 1974. Т. 5.
10. Власенко Н.А. Неопределенность в праве: природа и формы выражения // Журнал российского права. 2013. № 2.
11. Аристотель. Риторика // Античные риторики. М., 1978.
12. Бэкон Ф. Великое восстановление наук // Цит. по: Нерсесянц В.С. Юриспруденция. М., 1998.
13. Ляхов Ю.А. Правовая неопределенность в уголовном судопроизводстве. URL: http://www.juristlib.ru/ book_5510.html
14. Васьковский Е.В. Цивилистическая методология. Учение отолковании и применении гражданских законов. М., 2002.
15. Назаренко Т.Н. Неопределенность в российском праве: дис. ... канд. юрид. наук. М., 2006.
16. Афанасьев А.Ю. Признаки коррупциогенности норм уголовно-процессуального доказательственного права // Труды Академии МВД Республики Таджикистан. 2015. № 3.
17. Большой юридический словарь / под ред. А.Я. Сухарева. 3-е изд., доп. и перераб. М., 2007.
18. Афанасьев А.Ю. Диспозитивность, дискреционность и усмотрение в уголовном процессе // Актуальные проблемы гуманитарных и естественных наук. 2015. № 8—4.
19. Уголовное дело № 1-6/2014 // Архив Кировского районного суда г. Уфы Республики Башкортостан.
2014.
20. Лубин А.Ф. Нетленное корыстолюбие (Историко-юридический анализ) // Записки криминалистов. М., 1995.
21. Афанасьев А.Ю. Корыстные устремления в уголовном судопроизводстве // Молодой ученый.
2015. № 14.
22. Уголовное дело № 1-147/2011 // Архив Таганского районного суда г. Москвы. 2011.
Notes
1. About anti-corruption examination of regulations and drafts of regulations: the federal law of July 17, 2009 № 172-FZ // Rossiyskaya gazeta. 2009. July 22.
2. About anti-corruption examination of regulations and drafts of regulations: the resolution of the government of the Russian Federation of February 26, 2010 №. 96 // Rossiyskaya gazeta. 2010. March 5.
3. Vlasenko N.A., Nazarenko T.N. Uncertainty in the right: concept and forms // State and right. 2007. № 6.
4. Dyomin A.V. Uncertainty in the tax right and legal means of her overcoming: dissertation... doctor of juridical sciences. Moscow, 2014.
5. Ermakova K.P. Limits of a judicial discretion: dissertation... candidate of juridical sciences. Moscow, 2010.
6. Mikhaylova E.N., Chanyshev A.N. loniyskaya philosophy. Moscow, 1966.
7. Platon. Kratil. Moscow, 1979. Part 5.
8. Aristotle. Metaphysics. Moscow; Leningrad, 1934.
9. Hegel. Compositions. Moscow, 1974. Vol. 5.
10. Vlasenko N.A. Uncertainty in the right: nature and forms of expression // Magazine of Russian law. 2013. № 2.
11. Aristotle. Rhetoric // Antique rhetoricians. Moscow, 1978.
12. Bacon F Great recovery of sciences // Citing on: Nersesyants V.S. Jurisprudence. Moscow, 1998.
13. Lyakhov Yu.A. Legal uncertainty in criminal legal
proceedings. URL: http://www.juristlib.ru/book_5510.
html
14. Vaskovsky E.V. Civil law methodology. The doctrine about interpretation and application of civil laws. Moscow, 2002.
15. Nazarenko T.N. Uncertainty in Russian law: dissertation... candidate of juridical sciences. Moscow, 2006.
16. Afanasyev A.Yu. Signs of a corruptogenity of standards of the criminal procedure law of evidence // Works of Ministry of internal affairs Academy of the Republic of Tajikistan. 2015. № 3.
17. The big legal dictionary / under the editorship of A.Ya. Sukharev. 3rd ed., rev. and add. Moscow, 2007.
18. Afanasyev A.Yu. Dispositivity, discretionaty and discretion in criminal trial // Actual problems of humanitarian and natural sciences. 2015. № 8—4.
19. Criminal case № 1—6/2014 // Archive of the Kirov district court of Ufa of the Republic of Bashkortostan. 2014.
20. Lubin A.F. Imperishable self-interest (historical and legal analysis) // Notes of criminalists. Moscow, 1995. № 5.
21. Afanasyev A.Yu. Mercenary aspirations in criminal legal proceedings // Young scientist. 2015. № 14.
22. Criminal case № 1—147/2011 // Archive of Tagansky district court of Moscow. 2011.
214
Юридическая наука и практика
