CC BY
815
ПОЛИТОЛОГИЯ
УДК 32.001
Зайцев Александр Владимирович
кандидат философских наук Костромской государственный университет им. Н.А. Некрасова
aleksan dr-kostroma@mail. ш
ЮРГЕН ХАБЕРМАС И ЕГО ДИАЛОГИКА: ПОНЯТИЕ И СУЩНОСТЬ
В статье рассказывается о диалогической основе коммуникативной философии Ю. Хабермаса, которую автор статьи трактует как его диалогику. Под диалогикой Ю. Хабермаса понимается интенция, предполагающая установку на дискурсивное преодоление конфликтности, агрессивности и противоречий.
Ключевые слова: диалог, диалогика, коммуникация, дискурс, взаимодействие, взаимопонимание, консенсус.
Юрген Хабермас известен как выдающийся современный немецкий политический философ и социолог, автор многочисленных работ, получивших мировое признание, а также идеолог германской социал-демократии. Свою социально-философскую концепцию политической коммуникации и общественного диалога Ю. Хабермас разрабатывает как теорию социального взаимодействия. При этом он говорит не просто о коммуникации, а о коммуникативном действии как о фундаментальном типе социального действия. Данное понятие становится одним из центральных для всей хабермасовской теории коммуникации, которую в силу ее всеобъемлющего диалогического характера мы будем называть диалогикой.
Под «коммуникативным действием» немецкий мыслитель понимает «взаимодействие как минимум двух способных говорить и действовать субъектов, вступающих (с помощью вербальных или невербальных средств) в межличностные отношения. Действующие субъекты ищут взаимопонимания относительно ситуации действия с целью взаимосогласованного координирования своих планов действия, а, следовательно, и своих действий» [12, с. 11]. Понятие коммуникативного действия проистекает из факта, что именно «язык является посредником такого рода процесса взаимопонимания, в ходе которого участники, устанавливая отношение к миру, взаимно выдвигают притязания на значимость, которые могут быть приняты и оспорены» [12, с. 23].
Ю. Хабермас исходит из такого понимания коммуникации, которая, в отличие от лингвистически ориентированных концепций, трактуется им как непосредственные активные межсубъектные связи во всех сферах человеческого бытия, в том числе таких, где человек выступает как субъект гражданских и общественно-политических отношений. В таком контексте коммуникация выступает не просто как межсубъектные отношения, а как интерсубъективное взаимодействие, а человек - как активный субъект действия. Ю. Хабермаса интересует не субъект вообще (человек как таковой), а субъект
направленной социально-политической активности, который может выступать в таких модальностях, как отдельный индивид, социальная группа и даже гражданское общество или социум в целом.
У Ю. Хабермаса диалогическая интенция предполагает установку на преодоление конфликтности, агрессивности и противоречий. Но не с помощью административных или властно-силовых методов, а посредством риторического убеждения, аргументов и диалога, в результате которого достигается одобрение определенной нормы или нормативного документа. Риторическое влияние индуцирует особое эмоциональное поле, через которое осуществляется «заражение» партнеров по диалогу определенными аргументами, склоняющими их к принятию нормы, символизирующей общее, дискурсивно полученное решение.
Основной коммуникативной формой деятельности, согласно Ю. Хабермасу, должен стать опыт непосредственной коммуникации
(<^асЬкоттишкайоп»), построенный на диалогическом принципе. При этом диалог понимается им как свободное взаимодействие индивидов, в котором индивидуальность не подавляется, а, напротив, проявляется во всем ее богатстве. В такой коммуникации личность удовлетворяет и свою насущную потребность в общении, в трансляции своих взглядов, ценностных представлений, проявлении чувственных впечатлений и т.д., которые иным способом не проявляются и не передаются. Это предполагает определенное коммуникативное поведение, культуру общения и диалога, а также этику коммуникации. Все перечисленное выше, с его точки зрения, способствуют созданию в обществе обстановки терпимости к чужому мнению, понимания и учета позиций и взглядов других участников диалоговой коммуникации и субъект-субъектного дискурса.
Ю. Хабермас выделяет два типа властного действия: стратегическое и коммуникативное. В стратегическом действии одна сторона воздействует на другую при помощи угрозы применения санкций или прорисовывает перспективы материального вознаграждения для того, чтобы принудить к взаи-
модействию. Коммуникативное же действие предполагает такие интеракции, в которых их участники согласуют и координируют планы своих действий в целях достижения согласия и признания значимости позиций обеих сторон. При этом под коммуникативным действием Ю. Хабермас понимает равноправное участие его сторон в дискурсе, основанном на сотрудничестве и согласовании интересов. Такая коммуникация осуществляется в режиме переговорного процесса, в основе которого лежит принцип достижения консенсуса. Совокупность условий, обеспечивающих в ходе переговоров коммуникативный консенсус, обозначается понятием «этика дискурса».
Рассматривая этику дискурса в качестве инструмента публичной политики, Ю. Хабермас формулирует свою концепцию делиберативной или диалогической политики, построенной не на силе принуждения, не на рыночной прагматике и экономическом расчете, а на диалоге, в основе которого лежат принципы взаимопонимания и признания политических притязаний всех сторон. Соблюдение этих коммуникативных процедур и диалогических принципов Ю. Хабермас считает возможным при условии перехода общества от либерально-рыночной политической практики, подчиненной логике рынка, к политике иного типа - делибера-тивной политике и делиберативной модели демократии. Делиберативная теория, развиваемая немецким мыслителем, представляет собой особую коммуникативную формацию, присущую такому гражданскому обществу, где все вопросы решаются методом открытой публичной дискуссии, нацеленной на достижение общественного согласия. В этом нормативном политическом пространстве «формирование общественного мнения и политической воли в публичной сфере и парламенте подчиняется не структуре рыночных процессов, но самобытной структуре публичной коммуникации, ориентированной на достижение взаимопонимания. Для политики в смысле практики гражданского самоопределения парадигмой является не рынок, а диалог» [10, с. 388].
Ни один из участников коммуникации не обладает монополией на ее интерпретацию. В интерпретации важнейшая роль принадлежит когнитивному аспекту в истолковании ситуации диалога и координации действий субъектов коммуникации. Задача интерпретации состоит в том, «чтобы включить толкование ситуации, принадлежащее другому, в свое собственное толкование таким образом, чтобы в пересмотренном варианте “его” внешний мир и “мой” внешний мир оказались бы соотнесенными на фоне “нашего жизненного мира” с “миром”, а разнящиеся друг с другом определения ситуации - в достаточной степени совмещенными» [12, с. 24]. Результаты коммуникативного взаимодействия, по Хабермасу, могут быть различны,
и их можно рассматривать как «координацию целенаправленных действий разных участников взаимодействия; как взаимопереплетение эгоцентрических подсчетов собственной выгоды (причем степень конфликта и кооперации изменяется вместе с имеющейся на данный момент совокупностью интересов); как интегрирующее в социальном плане согласие относительно ценностей и норм, регулируемое культурной традицией и процессом социализации; как консенсуальное отношение между публикой и исполнителем роли; как взаимопонимание в смысле взаимного процесса истолкования» [12, с. 24].
Делиберативность, по мнению Ю. Хабермаса, представляет собой политическую установку, направленную на социальное и политическое сотрудничество, на открытость, готовность внимать разумным доводам других лиц так же, как своим собственным. Пространство публичной делибератив-ной коммуникации создает благоприятные условия для добросовестного обмена мнениями. Диалог мнений, вынесенный на общественно-политическую арену, обладает силой легитимации, поскольку в нем проявляется отношение граждан к существующей власти, а также политическая воля граждан, требующая своего воплощения в нормах закона и в административных практиках демократических государственных институтов. Делиберативная политическая практика рассматривается Ю. Хабермасом с позиции легитимации демократической дискурсивной процедуры, управляющей переговорным процессом и механизмом принятия решений.
Исходя из процедуры интерсубъективной интерпретации и истолкования результатов интеракции, коммуникация у Ю. Хабермаса предстает как «механизм координации действий» [12, с. 24], то есть как «коммуникативное действие». Но коммуникативное действие не растворяется в акте взаимопонимания. В процессе речевого взаимодействия один из участников коммуникации может согласиться с говорящим или не согласиться с ним, даже поняв сказанное. Согласие достигается далеко не в каждом акте коммуникации. Термин «коммуникативное действие» у Ю. Хабермаса обозначает такой тип социального взаимодействия, который координируется посредством речевых действий, но, в то же время, не совпадает с ними.
Наряду с «коммуникативным действием» Ю. Хабермас использует еще одну категорию -«дискурс». «Итак, - пишет Хабермас, - мы можем различать две формы коммуникации (или речи): коммуникативное действие (интеракция) - с одной стороны, дискурс - с другой. В первом случае, значимость наивно предполагается смысловой связностью в целях обмена информацией, связанной с приобретенным опытом. Здесь высказываются проблемные значимые требования по соответствующему вопросу, но информацией не обмениваются. В дискурсах же мы ищем проблематизирован-
ное соглашение, которое возникло в коммуникативном действии посредством основания: впредь в этом смысле (дискурсивном) я говорю о взаимопонимании. Взаимопонимание задается целью преодолеть ситуацию, которая возникает в результате проблематизирования наивно предполагаемых значимых требований в коммуникативном действии» [13, s. 114-115].
Таким образом, взаимопонимание, по мнению Хабермаса, ведет к дискурсивно достигнутому, мотивированному соглашению. Дискурс служит для мотивировки проблематизированных значимых требований, выраженных во мнениях и нормах. Как подчеркивает немецкий ученый, дискурс предполагает, во-первых, то обстоятельство, что все мотивы приведут к заключению соглашения; во-вторых, виртуализацию значимых требований, то есть такое состояние, когда высказанные мысли дискутируются, обстоятельства дела могут быть или не быть, а рекомендации будут являться верными или неверными.
Действительно, Ю. Хабермас в своей политической философии использует семантически многозначный и лингвистически довольно расплывчатый термин «дискурс», который в его политической философии практически полностью совпадает с диалогом. На это обстоятельство указывает целый ряд современных исследователей. Так,
О.Ф. Русакова пишет: «По Хабермасу, дискурс представляет собой диалог, - согласование спорных притязаний на значимость с целью достижения согласия» [6, с. 54].
Современная российская политическая философия и политология придерживаются такого понимания концептов дискурс и диалог, которое близко к пониманию Хабермаса. «Термином “дискурс” в политологии называют не межперсональный, имеющий только личное значение, диалог как “речевое событие”, а социальный диалог, происходящий через общественные институты между общественными и политическими акторами», - отмечает известный российский политолог Л.Н. Тимофеева. По ее словам, «политический дискурс - это обмен обоснованными позициями, взглядами в соответствии с определенными правилами, в результате чего предпринимаются действия для решения социально значимых проблем» [8, с. 3]. Схожую точку зрения занимает и А.В. Дука, который пишет: «Значение термина “дискурс” в социологии и политологии в значительной степени метафорично; он определяет не межперсональный диалог как речевое событие, а социальный диалог, происходящий посредством и через общественные институты между индивидами, группами и организациями, а также между самими социальными институтами, задействованными в этом диалоге» [2, с. 94-95].
Еще один известный советский исследователь творчества Ю. Хабермаса В.Л. Шульц, критичес-
ки оценивая его политическую и социальную философию, назвал ее «диалогикой», вынеся это определение в название одной из своих статей. «Излагая “коммуникативную диалектику”, или диалогику, Хабермас ведет речь об общении двух субъектов, их сознаний через языковую коммуникацию. Источник социальных связей - материальные общественные отношения - в его диалогике не присутствует или представлены в снятом, неразвернутом виде», - пишет В.Л. Шульц [10, с. 138].
Ю. Хабермас, представитель Франкфуртской философской школы, не испытал сильного влияния со стороны марксизма и неомарксизма. Однако он постепенно отошел от этих взглядов, посчитав, что К. Маркс переоценил роль труда и недооценил значение языка и коммуникации в жизни человека и общества. С точки зрения зрелого Ю. Хабермаса, экономический фактор в развитии общества доминирует только на этапе раннего капитализма. Ю. Хабермас соглашается с Карлом Марксом относительно того, что труд и язык являются основными факторами антропогенеза, и что именно они и отличают человека от животных. Однако он считает, что К. Маркс придает преувеличенное значение труду, забывая при этом о роли языка. Сам же Ю. Хабермас рассматривает труд и его порождение - «инструментальный разум» -как одно из измерений человеческой жизни, однако он доказывает, что сам по себе социально организованный труд недостаточен для выделения человека из животного мира. Фактически же, язык и коммуникации являются факторами, окончательно выделяющими человека из животного мира, а абсолютизация роли труда, по мнению Ю. Хабермаса, привела К. Маркса и его последователей в ловушку инструментального рассуждения, выражающуюся в «экономическом сверхдетерминизме». Именно этим и рядом других обстоятельств была обусловлена критика его «диалогики» советской философией в СССР.
Несмотря на довольно обширный объем научной литературы, изучающей различные аспекты коммуникации, проблема соотношения монологической и диалогической коммуникации все еще остается остро дискуссионной. Б.Ю. Городецкий назвал эту проблему «одним из наиболее запутанных узлов теории общения» [1, с. 3]. В диалоге коммуникативные позиции участников интеракции строго не закреплены, в процессе его развертывания идет обоюдный обмен ролями, происходит взаимодействие акторов. В то время как монолог - это однонаправленное, линейное воздействие (проповедь, исповедь, пропаганда, дискурсивное управление, манипулирование) субъекта на объект (конкретное лицо, аудиторию, публику, читателей, слушателей, зрителей, потребителей, избирателей и так далее).
Диалог требует соблюдения определенных неписаных и официально не закрепленных принци-
пов (культуры диалога или регламента его проведения) со стороны всех участников, равенства и симметрии их дискурсивных позиций, возможности не только выслушать чужую, но высказать и аргументировать свою собственную позицию, возразить партеру (оппоненту) по диалогу, затем вновь толерантно выслушать замечания или критику в свой адрес. «Участники диалога, стремящиеся преодолеть трудности понимания, могут <...> в итоге прийти к удовлетворительному решению, потому что распределение в диалоге ролей «говорящего» и «адресата» всегда уже предполагает существование той глубинной симметрии, которая необходима для любых ситуаций вербального общения. Каждый компетентный «говорящий» участник диалога уже научился пользоваться системой личных местоимений; кроме того, он умеет обмениваться в разговоре перспективами первого и второго лица. В динамике такого взаимного обмена перспективами и имеет свое основание процесс совместного создания горизонта значений, в котором обе стороны способны прийти. к интерсубъективно разделяемой интерпретации» [12, с. 23].
С точки зрения теории коммуникации, монолог и диалог - это две различные модели реальных коммуникативных процессов, отличающиеся друг от друга по ряду признаков.
1. Количество субъектов коммуникации. Для монолога достаточно одного субъекта (адресанта) коммуникации. В то время как количество объектов (адресатов) монологической модели коммуникации не ограниченно. Для диалога необходимо как минимум два субъекта коммуникации.
2. Мена ролей. В монологической модели коммуникации статус субъекта (адресанта) и объекта (адресата) коммуникации строго зафиксированы. В процессе монологической коммуникации осуществляется субъект - объектное асимметричное взаимодействие или воздействие первого коммуниканта на второго участника интеракции. Диалогическая модель - это коммуникация, которая предполагает мену коммуникативных ролей в процессе субъект -субъектного взаимодействия. Каждый из коммуникантов поочередно выступает то в роли отправителя информации, то в статусе ее получателя.
3. Роль адресата. В процессе монологической коммуникации адресат или же, как его еще принято называть, реципиент, выступает в роли пассивного получателя информации. В диалоге роль адресата является активной.
4. Степень импровизированности коммуникации. В условиях монолога, развертывающегося по заранее намеченному плану, импровизированность коммуникации достаточно мала. Диалог отличается большей спонтанностью, непредсказуемостью и соответствующей импровизацией.
5. Прямые и обратные связи. Для монолога наличие обратной связи факультативно, что позво-
ляет адресанту более последовательно реализовывать свою коммуникативную стратегию. Обратная связь если и используется, то в основном для получения информации об эффекте воздействия субъекта на объект коммуникации. В условиях монологической модели коммуникации решающая роль принадлежит прямым связям, существующим в процессе интеракции между адресантом и адресатом. Взаимодействие между адресатом и адресантом в процессе диалога предполагает обязательное наличие обратной связи между субъектами коммуникации. На обратной связи коммуниканты трансформируют свои первоначальные позиции и корректируют коммуникативные стратегии и тактики.
6. Респонзивность и ригидность. Субъекту монологической коммуникации органически присуще такое социально-психологическое качество, как ригидность, то есть консерватизм, инертность, предвзятость, отсутствие гибкости, невосприимчивость к внешнему воздействию, к чужим взглядам и мнениям, к сигналам, исходящим от объекта взаимодействия. Для субъектов диалогической коммуникации свойственна респонзивность, то есть не только внимательность к позиции партнера по коммуникации, но и способность в процессе интеракции изменять свои ранее существовавшие взгляды и установки.
7. Коммуникативная симметрия и асимметрия. Монолог - это изначально асимметричная коммуникация, что выражается в неравенстве коммуникативных ролей между адресантом и адресатом, между субъектом и объектом монологической интеракции. Диалог может быть как симметричным, так и асимметричным. Симметричный диалог подразумевает примерное равенство между субъектами коммуникации. В несимметричном или доминантном диалоге один из участников коммуникации реализует свое статусное (институциональное) преимущество и большие полномочия воздействия на процесс, процедуры и правила осуществления коммуникации, нежели чем другие акторы.
8. Вертикальные и горизонтальные коммуникации. В современных демократических государствах взаимодействие органов власти с различными участниками политического процесса обеспечивается использованием инструментов политической коммуникации и выстраиванием механизмов обратной связи. Роль коммуникации в системе государственного управления постоянно возрастает, а коммуникационная составляющая политической действительности усложняется, что связано, прежде всего, с развитием современных информационных технологий
С точки зрения В.М. Сергеева, изложенной им в монографии под названием «Демократия как переговорный процесс», наиболее естественной формой принятия решений являются переговоры, синонимичные с точки зрения норм современного
русского языка по отношению к обсуждаемому нами понятию общественного диалога. Следовательно, как утверждает автор этой монографии, демократия, понимаемая как подлинное «народовластие», - это не электоральные процессы, не политические свободы, не местное самоуправление, многопартийность и не референдумы, а система общественных переговоров, диалог власти и общества. В.М. Сергеев отмечает: «Каждое правительство может существовать достаточно долго только тогда, когда оно легитимно, то есть, по крайней мере, терпимо для значительного большинства подданных... Следовательно, правительство или господствующая элита должны в определенной мере всегда принимать во внимание интересы других групп и слоев общества. Но это можно сделать только в результате некоторого обмена информацией о положении дел с представителями этих групп и слоев. Фактически, такой обмен информацией и учет требований выливается в систему переговоров... Степень институционализации таких переговоров может быть различный - от «молчаливого торга» в стиле Т. Шеллинга, т.е. обмена значимыми и интерпретируемыми символами, без того, чтобы брать на себя какие-то обязательства по поддержанию контактов, до установления специальных институтов, обеспечивающих интеграцию мнения тех или иных групп населения в процесс принятия решений» [7, с. 16-17]. Институционализация переговорно-диалогового взаимодействия приводит к появлению новых демократических дискурсивных практик. А возникновение системы таких практик, покрывающей собой основные социальные группы и «вводимая в действие в случае обсуждения наиболее важных для общества проблем», позволяет «говорить о демократической политической системе. При этом предполагается, что демократическая практика затрагивает не только взаимоотношения власти и других социальных субъектов общества, но и взаимоотношения самих этих социальных субъектов - индивидуумов, групп, корпораций, политических партий и т.д.» [7, с. 17]. Такая «эффективная система переговоров между социальными субъектами» позволяет «поддерживать значительный запас легитимности политического режима» [7, с. 17].
В западноевропейских моделях демократии такая разновидность демократии называется делибе-ративной, то есть совещательной, диалоговой, переговорной демократией. Делиберативная демократия (от английского слова «deliberate» - совместно обсуждать) является такой разновидностью демократии, при которой основную роль в политических процессах в обществе играют граждане. Поэтому зачастую этот вид демократии еще именуют и «гражданской» демократией, поскольку диалогу государства (власти) и гражданского общества (народа) в ней отводится решающая роль
в принятии социально значимых общественно-политических решений. Делиберативная демократия и делиберативная политика - понятия, идущее от Дж. Дьюи и развиваемые в современной политической теории такими авторами, как Джозеф М. Бессет, Й. Коген, К.-П. Рипп, Ю. Хабермас, С. Бенхабиб, Д. Коэн, Дж. Роллз, Дж. Фишкин и другие. Не смотря на разницу в их подходах, делиберативная демократия рассматривается и как политическая процедура, и как нормативная модель рационального дискурса или диалога, обсуждения, убеждения, аргументации, толерантности и компромисса. Основной тезис делиберативной теории, по удачной формулировке Ш. Муфф, «заключается в том, что благодаря соответствующим процедурам обсуждения можно достичь согласия, которое отвечало бы требованиям как рациональности (понимаемой как защита либеральных прав), так и демократической легитимности (представленной народным суверенитетом)» [9, с. 183]. Кроме этого, «в научной литературе наряду с термином «делиберативная демократия» с подачи Ю.Хабермаса употребляется еще и такое определение, как «дискурсивная демократия» (discursive democracy)» [3, с. 9].
В своей политической философии Ю. Хабермас опирался на лингвофилософские исследования американца Н. Хомского и англичан Дж. Остина и Дж. Сёрла. Н.Хомский проводил различие между языковой компетентностью и осуществлением языка. Лингвистически компетентен тот, кто знает правила языка и может, используя их, образовать сколько угодно предложений. Правила грамматики Н. Хомский считал аналогами аксиом и правил вывода в логике. Дж. Остин и Дж. Сёрл развили теорию речевых актов, согласно которой высказывания (предложения) имеют практическое значение, поскольку их автор принимает на себя некоторую роль спрашивающего, соглашающегося, ставящего задачу и т.д. По Дж. Сёрлу, речевые акты содержат в себе правила коммуникации. Политическая реце-пия этих идей Ю. Хабермаса состоит в том, что правила речевого действия могут стать темой диалога, разговора, дискуссии, одним словом, дискурса.
«Дискурс - это больше, чем свободный разговор, в котором собеседники не думают о соблюдении правил речевой коммуникации. Дискурс - это диалог, ведущийся с помощью аргументов, позволяющих выявить общезначимое, нормативное в высказываниях», - пишет В.А. Канке [4, с. 37]. И если обнаружена нормативность высказываний, то тем самым задана и нормативность поступков. Дискурс обеспечивает коммуникативную компетентность. Вне дискурса она отсутствует.
Но «дискурсом является не любой диалог, а достигший известной стадии зрелости. Для характеристики этой стадии Хабермас использует термин Mundigkeit (мюндихкайт), что в переводе с немецкого означает совершеннолетие. Дискурсом явля-
ется тот диалог - напомним читателю, что по определению в диалоге может участвовать сколь угодно большое число лиц, - который покинул стадию недостаточного совершенства, инфантильности (т.е. детскости в рационально-лингвистическом смысле)» [4, с. 37]. В идеале дискурс по Ю. Хабермасу - это образец, модель выработки коммуникативной компетенции. Конкретные дискурсы могут быть более или менее успешными, но не исключены споры, обиды, несогласия (дисконсенсусы). Для Хабермаса важнейшее значение имеет сам факт актуальности дискурса или общественного диалога. Именно в нем коллективно вырабатываются правила совместного общежития людей, в том числе и в публичной сфере, где осуществляется политическая коммуникация и дискурс (диалог) власти и общества.
С точки зрения Ю. Хабермаса, в процессе коммуникации и дискурса субъекты стремятся «взаимно убедить друг друга в правомерности притязаний на значимость, выдвигаемых пропонентами в отношении своих высказываний, которые они готовы защищать перед оппонентами». В таком диалогическом отборе лучших аргументов, «организуется основанное на сотрудничестве состязание», ориентированное, в конечном итоге, «на достижение взаимопонимания» [11, с. 115]. При этом процесс аргументации должен иметь следующие основания:
«а) никто из желающих внести релевантный вклад в дискуссию, не может быть исключен из числа ее участников;
б) всем предоставляются равные шансы на внесение своих соображений;
в) мысли участников не должны расходиться с их словами;
г) коммуникация должна быть настолько свободной от внешнего или внутреннего принуждения, чтобы позиции принятия или непринятия относительно критикуемых притязаний на значимость мотивировались исключительно силой убеждений или весомых оснований» [11, с. 115]. Наиболее благоприятными для формирования в обществе нормативного дискурса Ю. Хабермас считает «условия публичной, равноправной и непринужденной коммуникации, соблюдаемые в сократическом диалоге» [11, с. 76]. В отличие от представителей постмодернистской традиции дискурс-анализа он сознательно сужает свою трактовку дискурса до определенной нормы коммуникативной практики.
Кроме этого Ю. Хабермас создал еще и свою собственную этическую теорию дискурса, получившую название «этика дискурса», которая рассматривается им как альтернатива теории рационального выбора и исходит из принципа эгоистического поведения индивида в условиях конкуренции. Рационально-эгоистической коммуникации Хабермас противопоставляет дискурсивную коммуника-
цию, в основе которой лежат принципы особой этики - этики дискурса. Этика дискурса, по Хабермасу, включает принципы справедливости и солидарности. Моральный принцип заложен в самой диалогической интенции дискурса, поскольку диалог ориентирован на процедуру вовлечения и включения «Другого» в делиберативный процесс в качестве равноправного участника и полноценного субъекта коммуникации.
Асимметрию властных отношений призваны «сглаживать» разного рода посредники, «медиаторы», в роли которых выступают демократические институты: общественные организации, политические партии, выборы, парламент и другие формальные и неформальные практики и процедуры. Однако в условиях отсутствия возможностей для осуществления прямой коммуникации между представителями власти и общественностью многие демократические формы и институты, как убедительно доказывает Ю. Хабермас, не только замещают непосредственные коммуникации между ними, но и подменяют их демонстративной и манипулятив-ной публичностью институций, действующих «через голову публики». При этом гражданскому обществу нередко отводится роль стороннего наблюдателя, зрителя в этом процессе, интересы, мнение и потребности которого не учитываются. Таким образом, общество в своей совокупности сводится к «человеку голосующему», «зрителю/участнику политических событий», инициируемых или провоцируемых власть имущими прежде всего в сфере публичной коммуникации [5, с. 3]. Поэтому, в качестве альтернативы ныне реально существующим формам и разновидностям демократии немецкий философ предлагает свою нормативную теорию делиберативной или дискурсивной демократии, где важнейшая роль отводится диалоговым механизмам и процедурам принятия важнейших, то есть социально значимых политических решений.
Суть диалогики Ю. Хабермаса состоит в обосновании всеобъемлющего характера диалоговодискурсивной природы самого общества. Этот подход имеет глубокий социальный подтекст, связанный с его стремлением найти относительно безболезненный для современного общества и государства способ их «терапии». При этом Ю. Хабермас убежден, что современное либерально-демократическое общество не ставит преград для развития производительных сил, демократизации политических отношений и т.д. Трудности и недоразумения, по Ю. Хабермасу, возникают лишь тогда, когда государство бесконтрольно и неоправданно вторгается в сферу духовной жизни общества, в сферу человеческих потребностей и интересов. Вмешательство государства в этих областях обусловливает возникновение препятствий для создания свободной от внешнего давления межличностной коммуникации на основе гражданского диалога. Тео-
nQnOTQnQrM
ретическое обоснование такой диалогики приводит Ю. Хабермаса к поиску ненасильственных средств для разрешения конфликтов, возникающих в общественно-политической и хозяйственно-экономической жизни, то есть на коммуникативной основе, путем широкой общественной делиберации и институционализированного дискурсивного взаимодействия власти и граждан, государства и гражданского общества в публичной сфере современного информационно-коммуникативного общества.
Библиографический список
1. Городецкий Б.Ю. От редактора // Семенен-ко Л.П. Аспекты лингвистической теории монолога. - М., 1996.
2. Дука А.В. Политический дискурс оппозиции в современной России // Журнал социологии и социальной антропологии. - 1998. - Т. 1. - Вып. 1.
3. Зайцев А.В. Теория делиберативной демократии и диалог государства и гражданского общества // Демократия в России: проблемы и перспективы развития. Материалы Всероссийской (с международным участием) научно-практической конференции, посвященной 80-летию ДГУ, 22-24 сентября 2011г. - Кизляр, 2011.
4. Канке В.А. Основные философские направления и концепции науки. Итоги XX столетия. -М.: Логос, 2000.
5. Кобелева Х.А. Особенности взаимоотношений государства и гражданского общества в Рос-
сии и Украине в конце ХХ - начале XXI в. // Вестник Томского государственного университета. -2009. - № 319.
6. Русакова О.Ф., Русаков В.М. PR и дискурс: теоретико-методологический анализ. - Екатеринбург, 2007.
7. Сергеев В.М. Демократия как переговорный процесс. - М.: Московский общественный научный фонд, 1999.
8. Тимофеева Л.Н. Власть и оппозиция в России: проблемы политического дискурса (К «совершеннолетию» российской оппозиции) // Власть. -2007. - № 4.
9. Муфф Ш. К агонистической модели демократии // Логос. - 2004. - №2 (42).
10. Шульц В.Л. Критика «диалогики» Ю. Хабермаса // Материалистическая диалектика. В 5 т. Т. 5. - М.: «Мысль», 1985.
11. Хабермас Ю. Вовлечение другого. Очерки политической теории. - СПб.: Наука, 2001.
12. ХабермасЮ. Расколотый Запад / пер. с нем. -М.: Изд-во «Весь Мир», 2008.
13. Хабермас Ю. Отношения к миру и рациональные аспекты действия в четырех социологических понятиях действия / пер. с нем. Т. Тягуновой // Социологическое обозрение. - 2008. - Т. 7. - №1.
14. Habermas J., Luhmann N. Theorie der Gesellschaft oder Sozialtechnolgie. Was leistet die Systemforschung? - Frankfurt a. - M.: Suhrkamp, 1971.
УДК 354.00.93
Соснин Сергей Александрович
Костромской государственный технологический университет
sosnin-kostroma@yandex.ru
СУЩНОСТЬ ГОСУДАРСТВЕННОЙ ВЛАСТИ В ГОСУДАРСТВОВЕДЧЕСКОЙ КОНЦЕПЦИИ РОССИЙСКОГО КОНСЕРВАТИЗМА КОНЦА XIX - ПЕРВОЙ ПОЛОВИНЫ XX ВВ.
В статье рассматриваются интегральные представления российских консерваторов конца XIX- первой половины XX вв. о сущности государственной власти и взгляды на проблему её ограничения.
Ключевые слова: власть, правда, естественное право, консерватизм, традиция, государство.
Феномен власти является одним из центральных в науке государствоведения. Природа власти, проблема её легитимности, правовое измерение процесса властвования - всё это вопросы, являвшиеся предметом изучения многих мыслителей в области политики и права, в том числе, представителей российского консерватизма. Примечательно, что данное понятие всегда фигурирует в определениях концепта «государство», поэтому исследование консервативного взгляда на сущность власти имеет прямое отношение к раскрытию консервативного подхода к пониманию феномена государства.
При этом отметим, что в качестве исследовательской задачи мы ставим перед собой не обнаружение различных подходов к пониманию власти или моделей конфигурации её институтов, предлагаемых теми или иными группами консерваторов [4, с. 11], а, напротив, нахождение интегрального представления российских консерваторов о сущности феномена государственной власти.
Представляется, что рассмотрение вынесенного в заголовок статьи вопроса в контексте консервативной идеологии России конца XIX - первой половины XX вв. следует начать с выяснения того, к какой группе подходов к пониманию сущности
