CC BY
38
А. Е. Петракова
Юноша в чепчике: костюм и гендер в Аттике архаики и классики
Советник
Ах, проклятая, хочешь, чтоб я замолчал! Перед кем же, мой бог, перед тварью В покрывале цветном на пустой голове. Никогда!
Лисистрата Если в этом помеха, Не горюй, от меня покрывало прими!
Окрути покрывало вокруг головы И теперь уж молчи!
Аристофан. Лисистрата. 550-560. Пер. А. Пиотровского.
При всем своем «минимализме» по сравнению с изысками последующих эпох, костюм в Древней Греции был регламентирован по социальному, возрастному и гендерному признакам, исходя из чего интересной представляется проблема сознательной смены костюма, декларирующей переход из одного статуса в другой. Смена социального и возрастного статуса, перемена костюма в зависимости от места, куда направляется человек, времени года/дня или рода деятельности, разновидности костюма, существовавшие в Греции вообще и в Аттике в частности, прекрасно освещены в научной литературе.1 Настоящая публикация посвящена проблеме сознательной и намеренной смены генедерного статуса путем переодевания. При этом имеется в виду лишь смена ген-дерного позиционирования себя при четко определенном половом статусе, без интереса к неопределенным по половому признаку персонажам (Гермафродит) и именно позиционирования (не будем учитывать ситуации, когда в силу обстоятельств людям приходится одевать первое, что попалось под руку).
Основа и мужского, и женского аттического костюма - драпированный кусок ткани, наброшенный на тело и закрепленный булавками. Разница заключается в более сложной конструкции женского костюма (например, могут присутствовать пришивные рукава), большей нарядности самой ткани, изысканности заколок, обилии ювелирных украшений. Обувь (сандалии, сапоги) и головной убор (шляпа, шапка), необходи-
1 См., например: Pekridou-Gorecki А. Mode im antiken Griechenland. München, 1989. W.S. Davis. A Day In Old Athens. - Minneapolis, 1914 и др.
110
мые для путешествий, различаются по аналогичным параметрам; также существует группа чисто женских головных уборов.
Основные функции одежды можно определить как: защищать, прикрывать, выделять. Первая связана с климатом, вторая - с представлениями данного социума о морали, третья - с представлениями о красоте и является той составляющей костюма, в которой проявляется не только мода, но и индивидуальные вкусы человека. О первой функции сказано достаточно, о третьей можно говорить бесконечно, нас же интересует вторая.
Аттический мужчина может появиться в публичном месте в одном хитоне или в одном гиматии - примеры тому мы можем видеть на многочисленных аттических вазовых рисунках, в которых, кстати, нередка обнаженность мужских персонажей. Для добропорядочной женщины это недопустимо:1 покидая пределы дома, она должна одеть и то, и другое. У мужчин (за исключением стариков или участников ритуальный действий) хитон короткий, едва доходящий до колен; у женщин (за исключением гетер) - длинный, а волосы нередко прикрыты. Женский костюм неразрывно связан с представлением о предназначении женщины и ее роли в обществе. Квинтэссенция афинского идеала добропорядочной женщины - высказывание Перикла: лучшая женщина та, о которой меньше всего говорят, не важно - плохого или хорошего. Главная функция женского костюма, с этой точки зрения, скрыть тело. И конструкция костюма, покрывающего женское тело при помощи нескольких слоев драпировок, как раз отражает эту идею. Покрывало или чепчик прикрывают волосы и лицо, привлекающие чрезмерное мужское внимание (именно волосы, щеки, губы расхваливает любовная лирика).2 Что же касается подчеркивания, т.е. функции костюма, связанной с красотой и эротичностью, то она реализует не мужские представления о женской добропорядочности, а женские желания, и, главным образом, за счет тонкости тканей и степени их украшенности. По сути, это то, как женщина может противостоять чрезмерной прикрытости, не вступая в то же время, в противоречие с образом добропорядочности (костюмы гетер, конечно, гораздо более откровенны, но их хозяйки и не претендуют на добропорядочность).
Итак, вернемся к различиям костюма и социальных ролей женщин и мужчин в афинском обществе. Как негоже женщине претендовать на мужскую роль, так постыдно мужчине быть таким, как женщина. Немало примеров осуждения за подобные вещи можно встретить в письменных источниках, взять, хотя бы, пьесы Аристофана. И в этом отношении
1 Лихт Г. Сексуальная жизнь в Древней Греции. - М., 2003.
2 Палатинская антология, V.
случаи надевания представителями одного пола костюмов, предписанных другому полу, представляются интересными для изучения.
В сохранившихся античных письменных источниках, донесших до нас сведения о древнегреческой мифологии, истории, философии, литературе, присутствуют рассказы о «переодеваниях» со сменой тендерного статуса.1 Древнейший из них - история о герое Ахилле, которого, одев в женскую одежду, его мать Фетида, не желая гибели сына в войне, укрывает на острове Скирос среди дочерей царя Ликомеда.2 Опустим в данном случае рассуждения о том, каковы были представления об идеальной мужской внешности, если могучий герой, надев женскую одежду, мог быть неузнанным. Нас интересует здесь сам факт того, что сменивший гендерный статус герой органично вписался в окружение и так бы и остался неузнанным, если бы не хитрость Одиссея, имитировавшего нападение на дворец и тем самым принудившего Ахилла схватить оружие и встать на защиту девушек. Пока он соответствует модели костюма и модели женского поведения - он не должен быть узнан, речь скорее всего об этом. Греческий глаз - глаз привыкший к конвенции, воспитанный видеть не то, что хочет, а то, что должно.3 Другая история касается эпизода из биографии Геракла: в наказание за одну из провинностей он был продан в рабство к лидийской царице Омфале, у которой был принужден носить женскую одежду и выполнять унизительную для героя женскую работу, в то время сама царица расхаживала по дворцу в его доспехах и с его оружием.4 Здесь, наоборот, всем все четко видно и именно на этом противоречии и строится впечатление. Прагматика описанных ситуаций разная. В первом случае - перемена гендерного статуса из-за нежелания быть узнанным, во втором - выставление напоказ противоречия между полом и гендером, смена ролей, которая может быть оценена по-разному: или как унижение одного персонажа и возвеличивание другого, или как элемент эротической игры. Эти два примера, как нам представляется, являются и двумя основными направлениями, в соответствии с которыми осуществляется переодевание мужчин в женщин, наблюдаемые в аттической вазописи и памятниках письменности.
1 Есть еще переодевания со сменой статуса, но не гендерного, например, Долон, одевающийся в шкуру волка, отправляясь из Трои на разведку в лагерь ахейцев - Илиада, X.
2 Apollod. III, 13, 6-8
3 The beauty of the human body in Greek vase-painting // The Road to Byzantium. -London, 2006
4 Apollod. II, 6, 3. Stat. Theb. X 646 and ff
Если обратиться к греческому обществу, то переодевание мужчин в женщин в первую очередь характерно для театра, в котором все роли исполняли мужчины. Смена тендерного статуса происходит здесь в игровом контексте и вряд ли воспринимается как серьезное декларирование себя (актера, мужчины) существом другого пола в реальной жизни, это лишь знак, что действующее лицо - женщина. Акцентируются именно те детали костюма, внешности, поведения, которые должны помочь отличить женщину от мужчины: отсутствие растительности на лице (женские роли исполняют безбородые юноши), длинная одежда, чепчик, покрывало. Это, как раз, касается той линии, о которой говорилось в связи с Ахиллом: считать того, кто одет в женский костюм женщиной, пока он не заявит обратное. Помимо простого переодевания актеров для исполнения роли женских персонажей, в некоторых пьесах, особенно - у Аристофана, с интересом обыгрывается момент переодевания с целью обмана. Например, в комедии «Женщины на празднике Фесмофорий» фигурирует мужчина, переодетый женщиной, которого настоящие женщины разоблачают. Причем, момент его преображения в женщину, начиная с бритья бороды, прижигания волос на теле и заканчивая надеванием сетки для волос, подробно обыгрывается в пьесе1. Таким образом, в театре переодевание встречается и как вполне серьезный конвенциональный элемент, и как комический элемент не без эротической составляющей (у Аристофана переодевающийся мужчина блаженно вдыхает ароматы женского хитона).
Другая область аттической жизни, в которой мы можем отметить переодевание - военное дело, разнообразные военные хитрости, которые помогают победить. Так, Плутарх, описывает, как «наиболее распространенное предание» о победе при Саламине следующую историю: «Солон поехал морем вместе с Писистратом на Колиаду. Там он застал всех женщин приносящими жертву Деметре по древнему обычаю. Он послал на Саламин верного человека, который должен был выдать себя за перебежчика и посоветовать мегарянам, если они хотят захватить афинских женщин из лучших домов, как можно скорее ехать с ним на Колиаду. Мегаряне поверили ему и послали отряд на корабле. Когда Солон увидал, что корабль отчаливает от острова, он велел женщинам уйти прочь, а юношам, еще не имеющим бороды, приказал надеть их платья, головные уборы и обувь, спрятать под платьем кинжалы, играть и плясать у моря, пока неприятели не выйдут на берег и пока афиняне не завладеют кораблем. Между тем, обманутые их видом мегаряне, пристав к берегу, наперебой стали выскакивать из корабля, приняв их за
1 Аристофан. Женщины на празднике Фесмофорий, 210-270
113
женщин. Ни один из них не спасся; все погибли. А афиняне поплыли на Саламин и овладели им».1
Третья область обыденной жизни, в которой фигурирует переодевание - религия и обряды. Плутарх, описывая Осхофории в Афинах, рассказывает, что в праздничной процессии принимали участие два мальчика, одетые в женскую одежду (в память о Тезее и его друге, под видом девушек отправившихся на Крит сражаться с Минотавром), а, говоря о свадебных обрядах в Спарте, описывает дорийский обычай, связанный с переодеванием невесты в мужскую одежду во время первой ночи: «... подружка коротко стригла ей волосы и, нарядив в мужской плащ и обув на ноги сандалии, укладывала одну на подстилке из листьев в темной комнате».2
Названные выше области жизни, в которых присутствует элемент переодевания со сменой гендерного позиционирования, хорошо охарактеризованы в письменных источниках, и примеров для каждой из них может быть приведено не мало. Однако ни с одной из них не связано изображение на одном из аттических краснофигурных киликов 470-х гг. до н.э. мастера Виллы Джулия из коллекции Эрмитажа.3 Внутри ки-лика изображена женщина за туалетом, на одной стороне - жонглирующая женщина между двумя стоящими юношами, на другой - сидящий персонаж, стоящие женщина и мужчина. А. Передольская охарактеризовала сюжет на внешней стороне чаши, как: «юноши и мужчины в гостях у гетер».4 Однако хотелось бы обратить более пристальное внимание на сидящего персонажа - единственного сидящего среди всех изображенных на чаше.
Изображение персонажей в аттической вазописи, в силу условности этого вида искусства, проистекающей как из специфики техники исполнения, так и из времени создания, регламентировано не меньше, чем костюм и поведение в реальной жизни. Персонажи имеют условно-идеально-типизированные тела и лица, поэтому зачастую делать вывод о социальном и возрастном статусе можно лишь по костюму, прическе, атрибутам. К примеру, юношу мы отличим от мужчины по отсутствию бороды, а в обнаженной женщине редко заподозрим добропорядочную даму. Сидящий персонаж на эрмитажном килике закутан в плащ, оставляющий обнаженной правую часть несомненно мужской груди, однако на голове у него женский чепец-кекрифал, а в ухе - сережка. Кем же
1 Плутарх. Солон, 11
2 Плутарх. Ликург, 15
3 инв. № Б.1533. CVA, The State Hermitage museum V, pl. 75-77.
4 Передольская А. Аттические краснофигурные вазы в Эрмитаже. - Л., 1967. -С. 161.
является изображенный персонаж, юноша в чепчике? По поводу чепца сомнений нет: это женский головной убор, мужчины не носили таких головных уборов, тем более - в доме, а во время путешествий одевали дорожные шляпы и шапки совершенно иного вида. Ювелирные украшения, так же как и костюм, были регламентированы не только по социальному, но и по гендерному признаку. В Афинах «в классическое время мужчины носили только перстни... по особым случаям... надевали золотые венки. и ожерелья в виде плоской тесьмы. В восточногре-ческих городах. под влиянием традиций соседних народов, драгоценности у мужчин были в большем употреблении. Известны даже изображения мужчин в серьгах и браслетах. Многие побывавшие в тех краях греки, вернувшись на родину, осуждали эти привычки, видя в них признаки изнеженности».1 Историк Ксенофонт описывает, что в 401 г. до н.э. из армии был уволен солдат «проколовший себе уши на манер ли-дийцев»2. Таким образом, для изображения на аттическом килике, мужчина в чепчике, как у женщины, и сережках, как у женщины или иноземца, - необычное зрелище. По-видимому, это изображение следует связать с еще одной возможной областью переодевания. Трансвестизм в его значении, связанном с сексуальной практикой мало фигурирует в дошедших до нас античных текстах, а существующие упоминания о нем выглядят приблизительно следующим образом:
Чтобы хоть сколько-нибудь утолить эту жажду слияния, Стали меняться они мягкой одеждою. Он Сделался очень похож на Ахилла, когда приютившись У Ликомеда, герой в девичьем жил терему; Дева ж, высоко до бедер блестящий хитон подобравши, На Артемиду теперь видом похожа была».3 Эпиграмма описывает происходящее между возлюбленными за закрытой дверью, изображенные же на килике персонажи находятся «на людях». Дошедшие до нас тексты свидетельствуют о мужской проституции, распространенной в Афинах в не меньшей степени, чем жен-ская.4 Б. Коэн был введен в использование прекрасный термин «другие».5 «Другие» для жителей полиса - все те, кто не соответствует общепринятым нормам и представлениям о гражданах: варвар-иноземец,
1 Уильяме Д., Огден Д. Греческое золото. - СПб, 1995. - С. 33
2 Ксенофонт. Анабазис III, 1, 31.
3 Палатинская антология, V, 255, Павел Силенциарий.
4 Одно из наиболее ранних свидетельств - законы Солона, известные благодаря Эсхину, Диогену Лаэртскому, Плутарху.
5 Not the classical ideal: Athens and the Construction of the Other in Greek Art. Leiden, 2000. B.Cohen ed.
пьяный и т. п. В аттические публичные дома нередко попадали юноши из числа пленников из других греческих полисов или других стран (к моменту создания килика как раз закончились Греко-персидские войны) - этим может объясняться серьга в ухе изображенного юноши. Чепчик же может восприниматься как знак «другого» в социальном аспекте: раб или же юноша из публичного дома, находящийся в подчиненном положении, является «другим» по отношению к обычному мужчине -гражданину полиса.
