CC BY
40
ние и обеспечЕние (6), некролОг и некрОлог (4), пАртер и партЕр (7), свеклА и свЕкла (8) и др. (всего 66 реакций из 1310, что составило 5% от общего количества). Во всех перечисленных реакциях второй вариант оценивался респондентами как равноправный.
Полное единообразие в акцентировке обнаруживает ряд существительных: агЕнт, изобретЕние, арЕст, зимОвье, цыгАн, рАкурс, библиотЕка, намЕрение, дОллар, алфавИт, пИхта, киломЕтр, вахтЕр, лосОсь, процЕнт, сУффикс, бекОн, стАтуя, тамОжня,тотЕм, обморожЕние, параномАзия, хавбЕк, фИлер, рЕвень (!непр.),коновЯзь (!не рек.), послУшник (!не рек) и т.д. (всего 35% от общего количества стимулов). Во всех словах, за исключением трех последних вариантов, наблюдается совпадение узуальной и кодифицированной акцентировки. Большинство имен существительных данного ряда относятся к общеупотребительной лексике и достаточно частотны в речи носителей языка. Интересен случай верного акцентирования таких редко употребляемых лексем как параномАзия, хавбЕк и фИлер. По-видимому, при постановке ударения в данном случае носители языка подсознательно опирались на внутренние системные закономерности. Оценивая слова ревЕнь, послушнИк, кОновязь, информанты единодушно отдали предпочтение нелитературным вариантам. Можно предположить, что таким образом проявляются современные тенденции в развитии ударения. Так, например, ревЕнь - слово персидского происхождения, сохраняет ударение языка-источника. Однако у двух- и трехсложных существительных мужского рода наблюдается тенденция к переносу ударения с последнего слога на предшествующий (регрессивное ударение) - рЕвень.
Около 10% лексем было акцентировано носителями языка «50/50», то есть каждый из акцентологических вариантов одного стимула получил примерно одинаковое количество «голосов» информантов: христианин (24) - христиАнин (25) (непр.), кАмбала (23) - камбалА (27) (доп.), щепОть (24) - щЕпоть (26) (доп.), щавЕль (22) - щАвель (23) (непр.), искрИнка (27) и Искринка (23), коклЮш (28) - кОклюш (22) (непр.), мусоропровОд (29) - мусоропрОвод (21) (непр.), тУфля (26) - туфлЯ (24) (непр.), тефтЕли (25) и тЕфтели (25) и т.д. Соотношение литературных и нелитературных вариантов в этом случае примерно одинаково.
Перейдем к сравнению результатов эксперимента и данных словаря. Преимущественное совпадение узуальной и кодифицированной акцентировок зафиксировано в 67 % случа-
Библиографический список
ев (175 стимулов из 262) в следующих лексемах: агЕнт, бАржа, изобретЕние, арЕст, цыгАн, алкогОль, закутОк, рАкурс, Алиби, индустрИя, дОллар, нектАр, пулОвер, шофЕр и т.д. Большинство лексем входят в активный словарный запас носителя средне-литературной речи [3] и без труда узнаются носителями языка.
В акцентировке ряда стимулов большинством информантов наблюдается полное рассогласование узуса и кодификации: асимметрИя (не рек.), хрАмина (непр.), рАджа (не рек.), Иконопись (не рек.), рассредотОчение (непр.), овЕн (непр.), вАльдшнеп (не рек.), отзЫв (непр.), предплюснА (не рек.), премировАние (не рек.), страхОвщик (не рек.), толИка (не рек.), филистИмляне (непр.) и др. (11 % от общего количества стимулов). (Примечание: прописной буквой обозначено кодифицированное ударение, жирным шрифтом выделен узуальный вариант). В этот список вошли достаточно разнородные по степени употребительности, а также классовой и стилистической принадлежности слова.
Для 1 % стимулов носители языка указали не существующий в словаре вариант: ишИас (в словаре: Ишиас - ишиАс (непр.)), чесальщИк (в словаре: чесАльщик- чЕсальщик (непр.)), камфАра (в словаре: кАмфара и камфарА), вероятно, руководствуясь законом ложной аналогии (например: чесальщИк - часовщИк).
Таким образом, большинство слов экспериментального списка (около 70%) получило «правильную», совпадающую с кодифицированной, акцентировку. Всего же у 11% лексем более частотным оказался нелитературный вариант (неправильный, не рекомендуемый и даже отсутствующий в словаре).
Подводя некоторые итоги проведенного исследования, можно отметить следующее: реакции, полученные от носителей языка, представляют собой систему, отличающуюся от кодифицированной, причем различия заключаются не только в оценке отдельных лексем, но и в самом характере вариативности, наличии вариантов, не представленных в словаре, статусе литературных и нелитературных вариантов и т.д. «Эта система может быть определена как область антропоцентрической орфоэпии, требующая создания собственного метаязыка и статистически достоверного коэффициента вариативности» [4, с. 35].
* Исследование выполнено при финансовой поддержке РГНФ, проект №12-04-00231 «Эволюция русского словесного акцента (последняя треть XX- начало XXI вв.)».
1. Горбачевич, К.С. Нормы современного русского литературного языка. - М., 1989.
2. Орфоэпический словарь русского языка: произношение, ударение, грамматические формы: ок. 65000 слов / С.Н. Борунова,
В.Л. Воронцова, Н.А. Еськова; под ред. РИ. Аванесова; АН СССР Ин-т рус.яз. - М., 1989.
3. Сиротинина, О.Б. Характеристика типов речевой культуры в сфере действия литературного языка // Проблемы речевой коммуника-
ции. - Саратов, 2003. - Вып. 2.
4. Трофимова, У.М. Экспериментальное исследование акцентной вариативности в начальных формах глагола // Русская языковая личность в современном коммуникативном пространстве: материалы Международной науч. конф. - Бийск, 2012.
Bibliography
1. Gorbachevich, K.S. Normih sovremennogo russkogo literaturnogo yazihka. - M., 1989.
2. Orfoehpicheskiyj slovarj russkogo yazihka: proiznoshenie, udarenie, grammaticheskie formih: ok. 65000 slov / S.N. Borunova, V.L. Voroncova,
N.A. Esjkova; pod red. R.I. Avanesova; AN SSSR. In-t rus.yaz. - M., 1989.
3. Sirotinina, O.B. Kharakteristika tipov rechevoyj kuljturih v sfere deyjstviya literaturnogo yazihka // Problemih rechevoyj kommunikacii. -Saratov, 2003. - Vihp. 2.
4. Trofimova, U.M. Ehksperimentaljnoe issledovanie akcentnoyj variativnosti v nachaljnihkh formakh glagola // Russkaya yazihkovaya lichnostj v sovremennom kommunikativnom prostranstve: materialih Mezhdunarodnoyj nauch. konf. - Biyjsk, 2012.
Статья поступила в редакцию 15.11.13
УДК 88.1 Grekova I.V ALSO FEATURES GENRE OF CONTEMPORARU HAGIOGRAPHY. In On the example of the texts on the Siberian ascetics article discusses language features of the genre of modern biography of the saint, due to genre and stylistic accessory products.
Key words: genre of biography, text, language.
И.В. Грекова, аспирант ФГБоУ ВПо «АГАо», г. Бийск, E-mail: grekova-inga@mail.ru
ЯЗЫКОВЫЕ ОСОБЕННОСТИ ЖАНРА СОВРЕМЕННОГО ЖИЗНЕОПИСАНИЯ СВЯТОГО
На примере текстов о сибирских подвижниках в статье рассматриваются языковые особенности современного жанра жизнеописания святого, обусловленных жанрово-стилевой принадлежностью произведения. Ключевые слова: жанр жизнеописания, текст, язык.
Церковно-религиозная культура современного российского общества выработала особую форму агиографического жанра
- жизнеописание святого, которая существует наряду с древнерусскими каноническими житийными текстами в едином стилевом пространстве современной религиозной коммуникации. К проблеме определения и описания церковно-религиозного стиля обращали свое внимание многие исследователи: Ю. Мист-рик, А. Гадомский, М. Войтак, Л.П. Крысин, М.Н. Кожина, В. Миш-ланов, И.В. Бугаева, О.А. Крылова, О.А. Прохватилова, Д. Бень-ковская, Е.С. Худякова, Ю.Т. Листрова-Правда и т.д. К базовым стилеобразующим категориям ученые относят типовое содержание, характерное для соответствующей сферы общения; цели общения, связанные с назначением в социуме той или иной формы сознания и вида деятельности; образ автора; характер адресата; систему языковых средств и особенности их организации [1, с. 613]. В данной статье мы обратимся непосредственно к характеристике языковых особенностей жанра современного жизнеописания. Языковое воплощение жанра жизнеописания можно рассматривать как в плане стилистики языка (характеристика языковых средств), так и в плане стилистики речи (характеристика организации этих ресурсов) [2].
Материалом для анализа послужили тексты о Сибирских святых XX - начала XXI веков: «Жизнеописание преподобного Макария, первоапостола Алтая с акафистом», «Путешествия и подвиги Святителя Иннокентия, митрополита московского, апостола Америки и Сибири», «Святитель Макарий (Невский), митрополит Алтайский», «Словом и житием наставляя... Жизнь и труды прп. Макария Алтайского (Глухарева)» и др.
Итак, жизнеописание, как и житие, можно отнести к церковно-религиозному стилю. Рассмотрение лексических средств жизнеописания позволило выделить: нейтральную лексику (общеупотребительную), церковнорелигиозную, а также собственно алтайскую лексику. Нейтральная лексика тематически безлика, в нее входят слова всех частей речи, она занимает значительное место во всем объеме текста: сел, жизнь, шуметь, восток, деревья, буря, волна, столица, книга, поездка, радостно, из, как, заблестел, говорила, подумали и др.
Церковно-религиозную лексику можно разделить на церковную и религиозную. Церковная лексика отражает:
1. Предметы культа, церковной утвари, устройство храма: икона, рясы, алтарь, клирос, свещница, крест.
2. Церковные обряды, обычаи и праздники: утреня, Великий пост, крещение, постриг, молитва, проповедь, крестное знамение, «служил чередную седмицу», Пасхальная неделя, Троица, Петров день, Успение, Покров, Рождество и др. «Преп. Макарий всегда крестил только после оглашения (ознакомления с основами веры), поручал крещенного надежному восприемнику» [3, с. 22].
3. Наименование священнослужителей: архиерей, пономарь, епископ, настоятель, архимандрит, архиепископ, инок, иеродиакон, иеромонах и др.
4. Церковноадминистративные единицы: христианский храм, собор, церковь, Киевская Лавра, Екатеринославская духовная семинария, Глинская пустынь, Костромской Богоявленский монастырь Орловской епархии и др.
Религиозная лексика используется для обозначения:
1. Божества: Господь, Иисус Христос, Бог, Сын Божий, Провидение Божие, Всеблагой отец Небесный; Владыка всесвятый, всемогущий, всеведущий и всем управляющий; Единый истинный Бог, Святая троица, Благая Матерь Бога и т.д.
2. Существ, явлений и качеств, воплощающих зло и порок: грех, дьявол, косность и зло, соблазны, плотская страсть, лень, искушение, нечистота, грешен, гордость, порочные наклонности, рабство греха, «душа очищается от черных, нечистых и гнилых кровей своеволия и глупости» [3, с. 11].
3. Библейских книг, религиозной литературы и ее персонажей: Библия, Евангелие (от Марка, от Матфея, от Луки, от Иоанна), Ветхий и Новый Завет, Апостол, Иов, Моисей, Иоанн, книга Деяний, псалмы, краткая Священная история, краткий катахе-зис Филарета, огласительные поучения, сборник молитв, часослов, Голгофа, «сошел с Креста» и др.
4. Христианских добродетелей: христианская жизнь, православная мысль, попечитель бедных, крепость духа и др.
5. Именований религиозных понятий (вера, христианство, православие), христианских святителей (Дмитрий Ростовский, Сергий и Герман Валаамские и др.).
Общекнижная лексика в текстах представлена отвлеченными существительными (благонравие, прилежание, самопожертвование); глаголами со значением абстрактности с возвышенной оценкой (почитается); прилагательными, отражающими положительную или отрицательную оценку («самый лютый, самый неутомимый и неотвязчивый враг», истинное смирение, доверчивый и чистый, горячая и великая любовь, добрый); причастиями (всемогущий, всеведущий); деепричастиями (глубоко веря, довольствуясь, не засыпая, сложив руки, имея в своем сердце).
В составе лексики письменной речи современного жизнеописания много разговорных, просторечных, устаревших слов и выражений разных частей речи, например: «Весь Петербург облетели слова новоназначенного обер-прокурора Святейшего Синода, сказанные знакомому: «Поздравь меня! Я - министр! Я - архиерей, я - черт знает что!?». Архиереи шли к нему на прием как на муку, снося и окрики, и невежественные поучения, и присловья, высказываемые без стеснения: «Пусть-ка сунутся на меня жаловаться! Я им клобуки-то намну!» [3, с. 39]; небось (прост. и обл. в зн. «пожалуй, вероятно»), надобно (устар. и прост. в зн. «нужно»), слыхали? (разг. в зн. «удивление», хворать (прост. в зн. «болеть»), хула (устар. и книжн. в зн. «резкое осуждение), врачебница (слав. в зн. «больница»), очи (устар.), уста (устар.), давеча (устар. и прост, в зн. «недавно») и т.п.
На принадлежность к определенному времени и культуре, указывает обилие в текстах коренной алтайской лексики, так, например в «Жизнеописании преподобного Макария»: каране-ме (злые духи), каии (березы), тере (тополя), курюмесь (дьявол), сыгын-ай (сентябрь), кол-куреэчи (гадающий по рукам), ти-ми-рыт (черемуха), толмач, аил, камланье, байга (конная скачка) и т.д. Текст широко оснащен географическими названиями: Бия, Бийский округ, Бийск, Барнаул, село Майма, Смоленское, Була-ниха, Телецкое озеро и др.
Иной лексический характер отмечается в «Путешествиях и подвигах Святителя Иннокентия». Произведение переполнено лексикой мореплавательного характера: фрегат, шквал, бом-брамсели (паруса на верхней части мачты), рейд (часть водного пространства для маневрирования и погрузки судов), пассат (ветер), бриг (парусное двухмачтовое судно), губа (морской залив у устья реки) и др. Текст наполнен такой специфической лексикой как: зипун, чарки, верста, алеут, камчадал, шаман, тоён (старейшина у американских народностей), колоши (название людей по необычному сенскому украшению, которое называлось калуга), тайши - старейшина и др. В житиях Сибирских миссионеров особое место отводится описанию той местности, народов, где ведут свою деятельность святые, отсюда использование названий народных обычаев и костюмов такого народа, как алеуты: парка, камлейка и прочее. Отмечается частотность использования медицинских терминов: «Тошнота, головокружение, слабость не дают человеку подняться с койки и отравляют неприятнейшими ощущениями почти всякое морское плавание. Владыка нашел на удивление простой способ избавиться от укачивания на море...держа за щекой сырую луковицу» [4, с. 93].
Жанру жизнеописания церковно-религиозного стиля присущи следующие грамматические особенности:
1. Употребление имен существительных с суффиксами -ость, -ство, -ние, -ие, -ени (устроение, исключение, исцеление, смирение, прилежание, отношение, искушение, раздражение, безудержность); существительных, образованных путем сложения основ (благонравие, богоподобие, самоотвержение).
2. Использование прилагательных простой и сложной превосходной формы (достойнейший, важнейшее направление, самый лютый, «Макарий - одна из самых светлых личностей», «Святейший Синод», Высочайшее имя, всесвятейший и др.).
3. Частотно употребление действительных и страдательных причастий и деепричастий: хранимый, сопутствуемый, пораженный; «И, продолжая рыдать, я покрыл поцелуями маленькие, тонкие руки, а он, все стоя на коленях, улыбался мне, смущенно и взволнованно отнимая у меня свои руки» [3, с. 33]; «Затем призвал своего келейника и повел его за руку вместе с собой вдоль дороги, лежавшей через широкий луг» [3, с. 47].
4. Архаичные формы имен существительных, прилагательных, глаголов и других частей речи (отче, настави, святаго, сей, аз же глаголю, пред, други, драгой, сынове, на небесех).
Для стилистического анализа немаловажное значение имеет и рассмотрение синтаксических особенностей текста. В жизнеописаниях отмечено использование следующих конструкций:
1. Сложные предложения превалируют на простыми.
2. Причастные обороты употребляются в функции обособленных определений, деепричастные - в функции обстоятельств: «И жутко мне стало, привычному ко всему этому, в ту ночь и тоскливо» [3, с. 29]; «Быстро пройдя мимо оставленных всадниками лошадей, он остановился у пня старой березы и, раздвинув инородцев, склонился над упавшим. Алтайцы расступились перед ним, за минуту гневные, пьяные, они теперь испуганно глядели на потерявшего чувство отца Элески, в темноте налетевшего на пень, выпавшего из седла и теперь обеспамятевшего, и на старца, которого только что ругали уста сраженного человека» [3, с. 19].
3. Простые предложения осложнены однородными и уточняющими членами предложения, вводными словами: «В Екате-ринославе (ныне Днепропетровск).» [3, с. 6]; «Это, несомненно, духовный человек» [3, с. 8]; «Киевская Лавра, в которую о. Макарий прибыл, показалась ему «слишком шумной» и он попросился в Китаевскую пустынь, в 7 км от города, находящуюся в месте тихом и прекрасном. Здесь он занимался переводами, в частности, переводил на русский язык Слова преподобного Феодора Студита. Затем, избегая предложенного ему настоятельства или, по мнению других исследователей, ища истинного духовного руководства, он переводится в Глинскую пустынь Курской губернии» [3, с. 9].
4. В тексты широко привлекаются цитаты из Библии, молитв, высказываний духовных лиц. Подобные цитаты являются важным стилистическим и языковым фактором воплощения жанра жития как церковно-религиозного стиля: «Святое Писание утверждало: «Итак вера от слышания, А слышание от слова Божия» (Рим. 10, 17) и говорило устами Иисуса Христа: «Исследуйте Писания: ибо вы думаете чрез них иметь жизнь вечную; а они свидетельствуют о Мне» (Иоан, 5, 39)» [3, с. 41].
5. В текстах обширно присутствуют элементы литературно обработанного синтаксиса. Они, как правило, используются в сверхфразовых единствах: анафора, риторические вопросы, синтаксический параллелизм, вопросно-ответные конструкции.
6. Отмечается инверсия согласуемого компонента в словосочетаниях. Это обусловлено стилем и жанром текста, а также влиянием церковнославянского языка: для гордости ученой, нервы утешает, школа Христова, Господь милостивый, жизнь
Библиографический список
вечная, вода живая, душа девственная; ряса старенькая, теплая и т.д.
7. В структуре текстов наглядно представлена диалогизи-рованная прямая речь: «Что ты, отец Макарий, забился и сидишь тут в темноте?» - спрашивал его гость. «Что мне делать, когда я так слаб и чувствую, что везде дует», - отвечал монах» [5, с. 35].
9. В произведениях наблюдается использование неполных предложений, особенно в диалогах: «Кричал мальчик-келейник:
- Тону! тону!!»; «- Медведи! - крикнул он своим слабым голосом, близко склоняясь к нам, чтобы быть услышанным» [3, с. 30].
10. Используются обращения, в том числе развернутые, проникнутые атмосферой доброжелательности: «Выспался, милый?»; «Ну, что ты, милый, Господь с тобой, успокойся», «Послушайте, други и братья!». Или в молитвах: «О Владыко все-святый», «О всесвятейший, всемогущий Боже!», «Батюшка, родимый, благослови!» и т.д.
11. Следует отметить, что побудительность предложения, выражающего совместное действие или приглашение к нему, выражается в тексте с помощью формы глагола 1 лица мн.ч. (посмотрим, попробуем, говорим, стараемся, посещаем): «О действиях миссии теперь только то скажу, что мы по силам, по случаям, какие получаем от провидения Божия, говорим полудиким здешним татарам о Боге истинном. Стараемся между тем не терять из виду новокрещеных, посещаем их, и поучая их познанию Иисуса Христа Распятого и обязанностей христианских, вкупе с ними и сами поучаемся тому же» [5, с. 57].
Жанр жизнеописания - это, в первую очередь, жанр церковно-религиозного функционального стиля, отсюда использование в текстах, наряду с общекнижными, церковно-религиозных лексических средств, которые можно подразделить на различные тематические блоки. Кроме этого, в лексический состав жизнеописаний входит как нейтральная лексика, так и разговорные, просторечные, устаревшие слова и выражения. В то же время, в некоторых текстах наблюдается использование специфической лексики, отражающей ту или иную форму деятельности, а также традиции и обычаи конкретного народа. Современному жизнеописанию присущи особые грамматические, морфологические и синтаксические особенности, что обусловлено жанрово-стилевой принадлежностью произведений.
1. Крылова, О.А. Церковно-религиозный стиль // Стилистический энциклопедический словарь русского языка / под ред. М.Н. Кожиной. - М., 2003.
2. Листрова-Правда, Ю.Т. К вопросу о функциональном церковнорелигиозном стиле современного русского литературного языка / Ю.Т. Листрова-Правда, М.Б. Расторгуева // ВЕСТНИК ВГУ. - 2006. - № 1. - Сер. Филология. Журналистика.
3. Жизнеописание преподобного Макария (Глухарева) первоапостола Алтая с акафистом / по благословению Преосвященнейшего Максима, епископа Барнаульского и Алтайского. - Бийск, 2009.
4. Путешествия и подвиги Святителя Иннокентия, митрополита московского, апостола Америки и Сибири. - М., 1999.
5. Нестеров, С.В. Словом и житием наставляя / Жизнь и труды прп. Макария Алтайского. - М., 2005.
6. Святитель Макарий (Невский), митрополит Алтайский / Патерик сибирских святых. - Единецко-Бричанская епархия, 2006.
Bibliography
1. Krihlova, O.A. Cerkovno-religioznihyj stilj // Stilisticheskiyj ehnciklopedicheskiyj slovarj russkogo yazihka / pod red. M.N. Kozhinoyj. -M., 2003.
2. Listrova-Pravda, Yu.T. K voprosu o funkcionaljnom cerkovnoreligioznom stile sovremennogo russkogo literaturnogo yazihka / Yu.T. Listrova-Pravda, M.B. Rastorgueva // VESTNIK VGU. - 2006. - № 1. - Ser. Filologiya. Zhurnalistika.
3. Zhizneopisanie prepodobnogo Makariya (Glukhareva) pervoapostola Altaya s akafistom / po blagosloveniyu Preosvyathenneyjshego Maksima,
episkopa Barnauljskogo i Altayjskogo. - Biyjsk, 2009.
4. Puteshestviya i podvigi Svyatitelya Innokentiya, mitropolita moskovskogo, apostola Ameriki i Sibiri. - M., 1999.
5. Nesterov, S.V. Slovom i zhitiem nastavlyaya / Zhiznj i trudih prp. Makariya Altayjskogo. - M., 2005.
6. Svyatitelj Makariyj (Nevskiyj), mitropolit Altayjskiyj / Paterik sibirskikh svyatihkh. - Edinecko-Brichanskaya eparkhiya, 2006.
Статья поступила в редакцию 15.11.13
УДК 81-13
Shkuropackaya M.G. METHODOLOGY OF THE RESEARCH SYSTEM AND THE EMPIRICAL IMPLEMENTATION OF THE WORD-FORMATION TYPE IN УЗУАЛЬНОЙ AND POTENTIAL VOCABULARY. The article contains a description of the methodology of the study of word-formation type and its implementation in узуальной and окказиональной vocabulary, which includes measures aimed at establishing the system productivity type, design of possible neoplasms of this type and the subsequent evaluation of their informants; verification of the results with the involvement of statistical data from Internet search engines.
Key words: formational type, system and empirical productivity, word formation lacuna, the potential word, the occasional word, aimed experiment, linguistic sources.
