CC BY
0
УДК 81 DOI: 10.53315/1995-0713-2024-63-3-85-92
ББК 81.1
Э.Б. Манджиева, Н.А. Кичикова, Н.Ю. Микитенко
Калмыцкий государственный университет имени Б.Б. Городовикова
ЯЗЫКОВЫЕ ОСОБЕННОСТИ СОВРЕМЕННЫХ ЖИТЕЛЕЙ КАЛМЫКИИ
В НЕОФИЦИАЛЬНОЙ КОММУНИКАЦИИ
Статья посвящена анализу языкового материала на лексическом уровне, обнаруживающего себя в неофициальной русской речи современных калмыков-билингвов, дифференцированных по степени владения национальным языком на активных и пассивных. Обращение к теме не является новым: русская разговорная речь билингвов на территории Республики Калмыкия активно исследовалась учеными-лингвистами «Калмыцкого государственного университета имени Б.Б. Городовикова» несколько десятилетий. Однако смена поколений, особенности современной языковой ситуации могли отразиться на их речи. С этих позиций попытка анализа национальных вкраплений в русской неофициальной речи калмыков-билингвов на уровне лексики как более открытом множестве, живом, постоянно пополняемом, представляет для авторов статьи определенный интерес.
Ключевые слова: русская разговорная речь, активный и пассивный билингвы, неофициальная коммуникация, национальный компонент, языковая личность.
E.B. Mandzhieva, N.A. Kichikova, N.Y. Mikitenko
Kalmyk State University named after B.B. Gorodovikov
LINGUISTIC FEATURES OF MODERN RESIDENTS OF KALMYKIA IN INFORMAL COMMUNICATION
The article is devoted to the analysis of the linguistic material at the lexical level, revealing itself in the informal Russian speech of modern Kalmyk bilinguals, differentiated by the degree of proficiency in the national language into active and passive. The appeal to the topic is not new: the Russian colloquial speech of bilinguals on the territory of the Republic of Kalmykia has been actively studied by linguistic scientists of "Kalmyk State University named after B.B. Gorodovikov" for several decades. However, the change of generations, peculiarities of the modern linguistic situation could affect their speech. From these positions, the attempt to analyze the national inclusions in the Russian informal speech of Kalmyk bilinguals at the level of lexicon as a more open set, living, constantly replenished, is of certain interest for the authors of the article.
Key words: the Russian spoken language, active and passive bilinguals, informal communication, national component, linguistic personality.
Присутствие национальных элементов в русской разговорной речи (обслуживающей сферу неофициального общения в целом) калмыков можно определить как ее достаточно устойчивый признак, имеющий обыкновение проявляться с разной активностью, обнаруживая зависимость от степени владения национальным языком (уменьшаясь от старшего к младшему поколению) и создавая специфику неофициального русского дискурса.
В статье не ставится цель определения билингвальных особенностей русской неофициальной речи строго по возрастному критерию. Данное исследование только попытка анализа национальных вкраплений в русской неофициальной речи калмыков-билингвов разного возраста на уровне лексики, и для удобства анализа языкового
материала за основу деления информантов берется степень владения национальным и русским языками. Отсюда идет дифференциация информантов на активных и пассивных билингвов независимо от возраста. По нашим наблюдениям, активные и пассивные билингвы встречаются в каждой возрастной группе/подгруппе (за исключением долгожителей). Так, к примеру, в некоторых районах Калмыкии, Кетченеровском и Малодербетовском, большое число молодых людей, хорошо владеющих и русским, и калмыцким языками. В среднем поколении также есть и активные, и пассивные по степени владения ими. Даже в группе 75-90 лет (преклонный возраст, или поздняя старость) наблюдаются пассивные билингвы наряду с активными; активными можно уверенно назвать долгожителей (старше 90 лет). Исходя из этого, считаем оптимальным дифференцировать информантов по степени владения языками, то есть на активных и пассивных билингвов.
Методологическую основу работы составили труды Ю.Н. Караулова [15, 16], уточнившего содержание дефиниции языковой личности через призму ее национального характера, А.Н. Байкуловой [1, 2, 3], автора концепции неоднородности неофициального общения, Т.А. Бертагаева [4], разграничившего билингвизм на активный и пассивный, а также работы калмыцких лингвистов К.А. Джушхиновой [7, 8], Т.С. Есеновой [10, 11], З.С. Санджи-Горяевой [17] и др., исследовавших языковую ситуацию в Калмыкии, а именно особенности разговорной речи в регионе.
В условиях калмыцко-русского двуязычия именно калмыки старшего поколения являются активными билингвами, особенно периода глубокой старости, которых становится все меньше. Сюда же можно отнести часть среднего поколения и небольшую часть сельской молодежи, владеющих двумя языками хотя бы в устной форме преимущественно в повседневной коммуникации. Как правило, молодые активные билингвы воспитывались в языковой среде, обеспеченной старшими членами семьи, рода. Их русская неофициальная речь формировалась на базе калмыцкого языка, языка мышления. Однако в силу существующей языковой ситуации в Калмыкии родной и русский исторически взаимодействуют, вызывая их смешение на уровне речи: в русской речи проявляются калмыцкие звуки, слова, фразы, смешанные лексемы (то есть с калмыцкими аффиксами). Как отмечает К.А. Джушхинова, это речь (РРР) смешанная, где «в зависимости от ситуации основным выступает то русский, то калмыцкий язык, но использование пассивного языка обязательно» [8, с. 9].
Отметим, что именно в межкультурном общении проявляется национальный менталитет. Особенность неофициальности состоит в спонтанности, отсутствии заботы о форме выражения. Отсюда и отклонения от норм, мотивированные ситуацией двуязычия. Они сводятся к разного типа национальным включениям - от минимальных (звуков, морфем) до более крупных (словосочетаний, предложений). В комбинации с русскими элементами это иногда дает смешанную речь. Вполне закономерно, что чем ближе к началу изучения русского языка, тем больше влияние родного, по мере же усвоения такое влияние ослабевает. При этом надо помнить, что степень взаимодействия языков зависит от разных факторов: возраста, социального происхождения, образованности, профессии.
Неофициальная речь старших калмыков испытывает влияние разных факторов: как лингвистических (родной язык, особое функционирование языковых элементов), так и экстралингвистических (условия функционирования неофициальной РР, социологические параметры).
Являясь разноструктурными, оба языка, взаимодействуя, дают явные результаты, например, фонетическую, грамматическую интерференцию. Переходя с одного языка на
другой в процессе общения, билингвы чередуют русские и калмыцкие слова. Наши наблюдения лишь подтверждают сделанные ранее выводы по тематическим группам включений на родном языке:
- лексемы со значением конкретных предметов, частей тела: Коридор затмений начался вот /monha (голова) гудит как шуд под напряжением.../; Ты hapaH (руки) давай сначала помой.//;
- термины родства: Я / haha (тетя по линии отца) могу ехать за невестой?//; Бааще и щееще (уважительное обращение к старшим в семье - дяде и тете) первое слово / старшие они же//; Эльгн-cadn (родственники), aehnp (дяди) же много/ вытянут вместе...//;
- экзотизмы, обозначающие реалии калмыцкого быта, культуры, не имеющие русских эквивалентов (конфессиональные понятия, блюда, названия танцев, песен и т.п.): Хурлд (в хурул) надо идти сначала//; Зул (лампада) сначала, а потом деещ (подношение едой божествам) или наоборот?//; Борцг хотела стряпать, а потом и забыла,/ вот что значит возраст//;
- калмыцкие междометия, устойчивые выражения: Пусть поскорее этот кошмар закончится / ом MaHu nadMe хум// (мантра Авалокитешвары, Будды сострадания); Ях-ях (ох-ох)/ какой ты тяжелый стал//; Дэрк-Дэрк-Дэрк /ужас, беда какая / тиим бичэ узуулх// (Дэрк - изначально имя божества Ноhан Дэрк - Зеленой Тары, здесь скорее всего как междометие; пусть такое больше не случится);
- обозначения действий человека: Баащ гищэнэ (дядя говорит) / готовиться надо заранее//; Давай/ hapaH yha (мой руки) сначала / этот ковид не прошел еще / Валя келвэ (сказала) / она же больницд /квдлщэнэ (работает)//;
- калмыцкие топонимы, антропонимы, гидронимы: Мaнц hoлд (на реке Маныч) там заповедник тюльпанный и вообще.//; Ты откуда / Улaн-Хooлaс вроде? (название населенного пункта Улан-Хол (Красное устье));
- этикетные формулы: Менд, менд (здравствуй; привет), садись//; Сэн бээтн (до свидания), я пойду//; Бaйpma xaph^aü! (До радостной встречи!)/7; Хaнщaнaв (спасибо)/7; От души сказала: «Цуг maднд зюркни хинлт! Цahaн Сapuн 6aüp вльзэтэ бoлmхa!» (Всем благодарна! Поздравляю с Цаган Саром);
- лексемы со значением признака, характеризации (колоремы: улан - красный, хар - черный, цакан - белый и т.п.; прилагательные со значением физических свойств, качеств, состояний (халун / киитн - горячий / холодный, гемтэ - больной, донта - глупый и т.п.)): Осторожнее, хaлун! (горячий, о еде)//; Плохо я танцую / модн (деревянная) прям я//; Подъезжает 12-ый, кун чикэтэ (набитая людьми, то есть полный автобус), разных мастей прям// и т.п.
Особенностью неофициальной РРР активных билингвов является появление в ней «смешанных» слов [8, с. 14]. Это присутствует и в наших материалах как результат смешения калмыцких и русских морфем. Доминирующая в языковом сознании активного билингва система родного языка объясняет тот факт, что русский корень оформляют калмыцкие аффиксы: Да вот в посылке / или как это / бaндepoльд пришло//; no4mad пошла./; Тер сииврин песньд слова перепутала /ой /ну куплеты//.
Встречаются слова, образованные способом редупликации (повторением слово или корня полностью или частично), свойственным калмыцкой словообразовательной системе (махн-сахн, хот-хол): Ну разводятся они / Keapmup^apmup делить надо и всё такое//; Где это всякое /ну /порошок-морошок...//(для стирки). Отметим, что подобные образования, на наш взгляд, вполне нейтральны и никак экспрессивно не окрашены.
В качестве средств выразительности: 1) активна калмыцкая эмоционально-оценочная лексика: Да он такой кишва (вредный, противный) всю жизнь был//; Дома меня эти /вздцгYд (разбойники) ждут// (шутливо о сыновьях); 2) метафоризация, сравнения: Йосн моhа (настоящая змея)/ даже повадки такие же / неслышная / и говорит как шипит//; Ведет себя как мал кевтэhэр (как скотина)//; Зачем облизываешь чашку / мис кевтэ? (как кошка)//; 3) явления паремии (пословицы, поговорки): Поехал?/ Ну цаhан хаалh тебе// (белой дороги, то есть без препятствий)//; Ну что поделать, мууhан дарад, сээhэн вргэд (букв.: плохое придавливая, хорошее приподнимая)/ так и живем//.
Устойчивые выражения келхм биш / бичэ кел (не стоит говорить / и не говори), ода яхм (что делать) очень частотны в повседневной коммуникации. Нестрогий характер норм неофициальной РР допускает и обсценную (грубую) лексику: Что ты за гаха (свинья) такая?//Нохан баасн (собачье дерьмо) тебе, а не телефон!// и т.п.) В условиях билингвизма иногда национальные элементы выполняют роль экспрессивных элементов.
Итак, смешанные слова в РРР активных билингвов, как правило, нейтральны. Русская неофициальная речь старшего поколения в целом носит смешанный характер. Национально-культурная направленность обнаруживается в применении значимых в этом отношении понятий. Это названия бытовых предметов, понятий конфессионального плана (зул, лама, хурул, сэ^сн и т.п.), явлений культуры, кулинарии (названия блюд, танцев, песен, жанров фольклора - хуурсн махн, бврг, чичердык, йврэл и т.п.), термины родства, пословицы, поговорки, фразеологизмы, устойчивые выражения в целях оценочной аргументации.
Большая часть представителей младшего, часть среднего поколения в силу исторических и социальных причин русскофонна. Но исходя из того, что языковая личность - это «глубоко национальный феномен», проявляющий в речевом поведении свой национальный характер, определяющийся «не только и не в первую очередь языком», а общностью культурных ценностей и традиций» [15, с. 47], эта часть населения, несомненно, проявляет инвариантную национальную составляющую своей языковой личности.
Понятно, что частотность калмыцких слов у активных билингвов во много раз больше, чем у пассивных. Они полярны по степени владения национальным языком, соответственно, различна и степень его влияния на их неофициальную РР.
Это влияние ограничивается лексическим уровнем, представляющим собой множество, характеризующееся открытостью и проницаемостью.
Калмыцкие лексемы, встретившиеся в неофициальной РР пассивных билингвов, можно разделить на две группы: 1) освоенные заимствования (безэквивалентная лексика / экзотизмы); 2) национальные вкрапления, не свойственные русскому языку. Они используются в речи окказионально в отличие от варваризмов, которые характеризуются регулярностью употребления в определенных функциональных сферах, например, в терминологии [6, с. 112]. Заимствования при вхождении в русский литературный язык выступают как средства номинации предметов, понятий, явлений, не свойственных русской действительности.
Национально-культурная ценность безэквивалентной лексики (номинации исключительно национальных реалий) / экзотизмов очевидна: именно она отчетливо отражает историю, быт, социальные особенности жизни калмыков. Национальные лексемы, относящиеся к безэквивалентной лексике, не имеют прямых соответствий в русском языке, поскольку называют реалии/явления, отсутствующие в русской языковой картине мира, отсюда возможна только описательная передача их семантики.
Все заимствования из калмыцкого языка можно распределить по тематическим группам: 1) названия предметов / явлений религиозного культа (хурул, зул), различные обряды (хар кел утлЫ - обрезание черного языка), щил/нас утлх - продление жизни и т.п.); 2) обозначения реалий национальной культуры (номинации танцев, песен, блюд: шарка-барка, чичердык, жанр ут дун - протяжная песня); 3) бытовые реалии (бортха - кожаный сосуд, маля - калмыцкая плеть); 4) топонимы, антропонимы (населенные пункты: Годжур, Ики-Бурул и т.д.; имена: Булгун, Сан-джи и т.д.); 5) термины родства: в основе калмыцкой родственной терминосистемы лежит пучок дифференциальных критериев (родство по линии отца/матери, возраст, пол: ээща-аава (дедушка и бабушка); авh / авhашка, бааща / баащка (дяди по разным линиям); гагашка / гага / гагуля от hаhа (тетя по линии отца). Как правило, маленькие дети и даже те, кто постарше, не осознают этих различительных признаков, изменяя исконное произношение: - Кто я тебе? - Нахка Лиджик (от нахцх - дядя по линии матери). Младшее поколение довольно активно использует в своей речи термины родства, они им привычны с детства. Часто их оформляют по-русски: Авка поздно придет с работы (аав - дедушка)//; Гагашки за невестой не ездят что ли?// сказали, что беряшки должны (бер - невестка)//.
Употребление заимствований в неофициальной РР пассивных билингвов вполне оправданно: они наиболее полно отражают национальную специфику культурной и повседневной жизни региона. Цель заимствований - адекватно, верно обозначать реалии, которых нет в русской действительности, отразить локальную этноспецифику и точно выразить мысль. Проникновение заимствований в неофициальную речь пассивных билингвов во многом зависит от их активного использования и от того, насколько востребованными являются эти предмет/явление в жизни носителей языка (например, бортха и маля теперь в основном используются как сувениры, хотя плеть еще актуальна в животноводстве).
В неофициальной речи калмыков рассматриваемой группы употребляются неадаптированные калмыцкие лексемы - вкрапления. Если экзотизм представляет собой феномен, чуждый этой языковой среде, то вкрапление обозначает явление, свойственное ей: оно может выражать понятие, имеющее в русском языке эквивалент. Их появление в речи может быть мотивированным или немотивированным» [9, с. 196].
Использование мотивированных вкраплений может быть продиктовано ситуацией или эмоциональностью/экспрессивностью слова.
К ситуативно-мотивированным вкраплениям отнесем этикетные формулы приветствия, прощания, благодарности: мендвт - здравствуйте, ханщанав - спасибо, сэн бээтн - до свидания; к экспрессивно мотивированным вкраплениям - экспрессивную лексику, которая мотивируется семантикой и квалификативной интенцией: говорящий характеризует кого-то или же чьи-то действия. Это могут быть и стилистически сниженные слова, и противоположные им, с положительной оценкой: Вы тут привыкли жить дурндан (как захочется)//' Ну какая киизнг (вредная) эта ... соседка твоя//; У нее всегда все сэн-сээхн (хорошо), что бы там ни было /молодец//. Интенция говорящего мотивирует его к выбору лексики, которая, по его мнению, наиболее действенно, экспрессивно реализует цель высказывания. Если старшая возрастная группа используют в своей неофициальной РР вкрапления, потому что в условиях спонтанности не может быстро найти русский эквивалент, то молодежь руководствуется стремлением к яркости, оригинальности, своеобразию.
Прогнозировать немотивированные вкрапления довольно сложно. К причинам их появления можно отнести: 1) активность в узусе: Костя, халэ (смотри) / внимательно халэ давай / это же клещ?//; Топай давай шулун (быстрей) / и так опаздываем//;
Налей сюда / чуть еще / болщана (хватит)//; 2) субъективное восприятие национальной лексемы как более яркой, емкой, образной относительно русского эквивалента: Ну куда ты в лужу?/ чиш тэтэ (эмоциональное междометие со значением брезгливости)//; Давай, уралан (вперед),/ так держать!//; Ой, она такая.../сээхн-сээхн (красивая-красивая)//.
Подобные вкрапления в неофициальной речи пассивных билингвов, чаще представителей молодого поколения, не владеющих в полной мере родным языком, воспринимается как закономерное проявление национальной принадлежности, показатель некоторой степени освоения элементов этнического языка.
В речи этой группы тоже встречаются смешанные лексемы экспрессивного плана. Механизм противоположен такому же явлению в речи активных билингвов: калмыцкая корневая морфема оформляется русскими суффиксами. Особо частотны суффиксы субъективной оценки -к-, -очк-, -шк-: (гагашка, авочка, гагуля, эщечка, авка, эщка, бащка, нагашка и т.п.).
Присутствуют и так называемые смешанные лексические новообразования на основе национального языка как результат словотворчества, языковой игры. Последнее в условиях современности весьма популярно и интересно, потому что моменты курьеза, комичности, нетривиальности создают яркость звучания. Это особо относится к неофициальной речи молодых, стремящихся экспрессивизировать ее.
Термин «языковая игра» был введен в науку Людвигом Витгенштейном в работе «Философские исследования» в 1953 году. Австрийский философ и логик так определил этот феномен: «Языковая игра - единое целое языка и действия, с которыми он переплетен», а сами значения выявляются в процессе жизни [5, с. 96]. В современном языкознании языковая игра ассоциируется со сферой речевого общения и понимается как «украшение» речи, которое «обычно носит характер остроты, балагурства, каламбура, шутки и т.д.» [18, с. 138]. Иллюстрацией этого положения являются прозвищные имена и каламбуры (в нашем материале единичны): О Бичкн зе пришел, заходи// (шутливое прозвище соседского русского мальчика, друга детей семьи); Этот бух (бык) старый бухает ну не по возрасту//.
Е.А. Земская отмечает, что языковая игра может иметь описательный характер, то есть «служить для имитации человека, чьи слова передает говорящий, или для наглядного изображения ситуации говорения» [14, с. 175]: Ну эщка какразъяхалась (от междометия ях-ях), развыступалась в своем репертуаре//; Мое ж любимое дело унтхарить (от унтх - спать) и я/ нёряшкин (от нвр - сон) сын по ее словам//.
По классификации приемов языковой игры Е.А. Земской, для нашего материала оказались продуктивными окказионализмы, которые «показывают, на что способен язык при порождении новых слов, каковы его творческие потенции, глубинные силы» [13, с. 180]. В нашем материале определились следующие группы игровых окказионализмов:
1) вербативы (глагольные): Похалячить (посмотреть) надо, подумать. //; Так устала, не келечу (не говорю) совсем//; Эти репы надоели, все время умшачу (читаю), ишачу и плачу (смех)//;
2) субстантивы (существительные): Какие маленькие захсанчики (от захсн - рыба; здесь: рыбки)//; Ты чё/не бойся, это манакюны (от мана кун - наши люди) сидят//; Сяхляшка (красотка),/ иди сюда//;
3) адъективы (от прилагательных): Саня/ ну который маштыковатый (коренастый)//; А Надька харее (от хар - черный; здесь: чернее, смуглее) мужа//; Авина харлушка.. .(смуглянка)//;
4) адвербиаты (наречного происхождения): Надеюсь, все у тебя гем угашки? (от гем уга - хорошо)//.
Языковая игра характеризуется определенным функционированием в пространстве повседневной коммуникации, имеет надсистемную природу, потому что игровые приемы не существуют самостоятельно, а главное указывают на творческий тип языкового сознания коммуниканта. «Смешанные» слова в неофициальной РР нерусских представляют собой реальный факт локального характера.
Национальный компонент в неофициальном дискурсе пассивных билингвов представлен в терминах родства, номинациях предметов и явлений национальной культуры, быта, топонимах, антропонимах, в смешанных словах оценочного характера, являющихся результатом языковой игры, мотивированных и немотивированных вкраплениях, имеющих особую коммуникативную природу.
Таким образом, активные и пассивные билингвы-калмыки как языковые личности, транслируя свою инвариантную национальную составляющую (характер) в неофициальной речи, обнаруживают как сходство, так и различия в проявлениях национальных включений на уровне лексики, проявляя как свою национальную принадлежность, так и творческий потенциал.
Резюмируя вышеизложенное, отметим, что структурно-семантическая специфика национальной составляющей речевого поведения калмыков-билингвов в условиях неофициальности отражена в тематических группах включений и в частеречной представленности включений (существительные, глаголы, обозначающие основные действия, эмоциональные частицы, прилагательные, наречия, их степени сравнения); функциональная особенность вкраплений заключается в восприятии национальной лексемы или как более привычной, или как более экспрессивной; к универсальным особенностям отнесем тематические предпочтения национальных включений обеих групп информантов; к специфическим - частотность включений в речи активных информантов, их единичность в речи пассивных, а также особенности в образовании смешанных лексем: у активных билингвов работают законы словообразования родного языка, у пассивов - русского.
Список литературы
1. Байкулова А.Н. Неофициальное общение и его разновидности: критерии выделения и реальное функционирование - Саратов: ООО Издательский центр «Наука», 2012. - 196 с.
2. Байкулова А.Н. Неофициальное общение, подходы к его классификации и методике исследования // Известия ВГПУ, 2014. - С. 8-11.
3. Байкулова А.Н. Устное неофициальное общение и его разновидности: автореф. дис. ... докт. филол. наук. - Саратов, 2015. - 60 с.
4. Бертагаев Т.А. Билингвизм и его разновидности в системе употребления // Проблемы двуязычия и многоязычия. - М.: Наука, 1972. - С. 82-88.
5. Витгенштейн Л. Философские исследования. Новое в зарубежной лингвистике. -Вып. 16: Лингвистическая прагматика. - М., 1985. - С. 79-128.
6. Гринев С.В., Сорокина Э.А. Основы семиотики - М.: Флинта: Наука, 2014. - 254 с.
7. Джушхинова К. А. Роль национально-культурного фактора в речевом поведении билингва на примере Калмыкии // Материальные и духовные основы калмыцкой государственности в составе России: Материалы Международной научной конференции - Ч.1. - Элиста: КалмГУ, 2002. - С. 55-58.
8. Джушхинова К.А. Русская речь нерусских (на материале русской разговорной речи калмыков разных поколений): автореф. дис. ... канд. филол. наук. - Саратов, 1992. - 20 с.
9. Джушхинова К.А., Кугультинова Н.С. Национальный компонент в речевом поведении билингвов (на материале русской разговорной речи калмыков-билингвов) // Евразийство. Историко-культурное наследие и перспективы развития: Материалы Международной научной конференции. - Уфа: Восточный университет, 2000. -С. 196-197.
10. Есенова Т.С. Лингвокультурологический аспект изучения языковой ситуации в Калмыкии // Языковая политика и языковые конфликты в современном мире: Материалы Международной научной конференции. - М., 2014. - С. 332-340.
11. Есенова Т.С. Русский язык в межкультурном общении. - Элиста: АПП «Джангар», 2005. - 367 с.
12. Земская Е.А. Русская разговорная речь: лингвистический анализ и проблемы обучения. - М.: Флинта, 2022. - 240 с.
13. Земская Е.А. Словообразование как деятельность. - М.: Наука, 1992. - 220 с.
14. Земская Е.А. Языковая игра. Русская разговорная речь. - М.: Наука, 1983. -С. 172-214.
15. Караулов Ю.Н. Русский язык и языковая личность: изд. 3-е, стер. - М.: Еди-ториал УРСС, 2003. - 480 с.
16. Караулов Ю.Н., Филлипович Ю.Н. Лингвокультурное сознание русской языковой личности. Моделирование состояния и функционирования. - М., 2009. - 336 с.
17. Санджи-Горяева З.С. Лексико-семантическая трансференция речи билингвов // Культура русской речи в национально-территориальном аспекте изучения. - Элиста, 1987. - С. 23-29.
18. Санников В.З. Русский язык в зеркале языковой игры. - М.: Языки русской культуры, 1999. - 544 с.
