CC BY
64
УДК 81.373
А.А. Дудин
ЯЗЫКОВЫЕ ОСОБЕННОСТИ «СКАЗАНИЯ О ЕВПАТИИ КОЛОВРАТЕ...»
С.А. ЕСЕНИНА
В статье рассматриваются наиболее примечательные языковые особенности «Сказания о Евпатии Коловрате...» С.А. Есенина. Описаны наращенные формы слов, нерегулярные фонетические изменения, некоторые особенности словообразования, морфологические аномалии.
Ключевые слова: поэтический язык, наращенные формы, нерегулярные фонетические изменения, словообразовательное значение, словообразовательная контаминация.
Есенинское «Сказание о Евпатии Коловрате, о хане Батые, цвете Троеручице, о черном идолище и Спасе нашем Иисусе Христе» было опубликовано в 1918 г. Черновик и автограф поэмы не сохранились, об истории текста и его бытовании известно крайне мало. Вызывает сомнения авторская датировка «Сказания» 1912 г.: по-видимому, поэма написана в 1915 г. Более распространена вторая редакция «Сказания» -«Песнь о Евпатии Коловрате», которую С.А. Есенин создал в 1925 г. для печати в своем «Собрании стихотворений».
«Сказание о Евпатии Коловрате...» - самое экспериментальное в языковом отношении произведение С.А. Есенина. Лексический строй «Сказания» весьма сложен: есенинские неологизмы (в том числе - потенциальные слова), диалектная, древнерусская, церковнославянская, фольклорная, просторечная и книжная лексика. В фонетике и морфологии поэмы представлены как диалектные явления, так и индивидуально-авторские. Цель нашего исследования - описание нетипичных языковых явлений, характеризующих «Сказание» как поэтический эксперимент серебряного века.
В есенинском «Сказании» мы находим редкие в поэтическом языке наращенные формы слов, подвергшиеся экспрессивному изменению посредством вставки произвольно выбираемых слогов или причудливого повторения аффиксов, англ. stretched (expanded) form, нем. Streckform [Марузо 1960: 165; Ахманова 1969: 251]:
1. Задрожали губы Трубежа, / Встрепенулись очи-голуби, / И укромы крутоборые / Посо-лонью зачаведели. Очевидно, что зачаведели -произвольно наращенная форма глагола зачадили с меной тематического гласного. Такое же наращение находим в есенинской поэме «Марфа Посадница», поэтически близкой «Сказанию»: Вылез из запечья сатана гадюкой, / В бельмах пучеглазых исчаведье ада.
2. У Палаги-шинкачерихи / На меду вино развожено. / Корачевые кумашницы / Рушниками занавешаны. Шинкачериха - слово шинкариха с «орнаментальной» вставкой че. Русские словари такого слова не фиксируют (ср. белорусск. шинкариха 'жена шинкаря' [Носович 1870: 710]). Однако очевидно, что слово образовано по продуктивной модели с суффиском -их(а), представленной - преимущественно в просторечии - названиями женщин по профессии: сторожиха, врачиха, дворничиха, торгашиха и др.; ср. также семантически близкие нашему слову редкие существительные кабатчиха (Писахов С.Г. «Кабатчиха нарядилась»), кабачиха (Кабачиха <прозвище старухи> торговала водкой (Касаткин И.М. «На барках»)). Слово шинкариха встречаем и в современном рязанском просторечии: Редькин даже вынужден был года два назад собрать народ в сельсовет, чтобы по душам поговорить с шинкарихами. Одна там и призналась, что торгует водярой, потому что кормить детей надо (Рязанские ведомости. 2006. 9 нояб.). Изредка слово шинкариха в значении 'самогонщица; женщина, занимающаяся изготовлением и продажей самогона, незаконной продажей водки' встречается в текстах Интернета, хорошо отражающих современный разговорно-просторечный лексикон: Шинкариха-самогонщица, было совсем притихшая, воспрянула духом после запрета на торговлю крепкими напитками по ночам [URL: http://clubs.ya.ru]; Была уже полночь и водку нигде не продавали. Сергей предложил ехать к шинкарихе [URL: http://tatforum.info].
3. Плачут засыньки по дружникам, /По Ев-патию ль все Ольговичи. / Улетают молодикочи / Во погоню на потравников. Молодикочи, ед. ч. *молодикоч - новообразование от молодик. Вряд ли конечное -оч можно считать суффиксом, выделяемым единственно в слове светоч (причем уникальный суффикс, по-видимому, имеет вторичный вокализм: ст.-русск. свЪтычь 'большая свеча
или факел, а также фонарь', Хождение Афанасия Никитина, ХУ-ХУ1 вв. ~ 1472 г. [СлРЯ Х1-ХУ11 23: 154]). Ср. неологизмы Хлебникова: вероч, ви-дочи, леточ, любоч, милоч, могоч, негочи, святоч, страдоч, утроч [Григорьев 1986: 140]. Из этих примеров ясно видно, что словообразовательная модель свет-оч предполагает непроизводную основу, тогда как у Есенина основа производная, суффиксальная - молод-ик-оч. Таким образом, перед нами форма с произвольным наращением -оч-.
Языку «Сказания» свойственны нерегулярные фонетические изменения. Отдельные изменения носят диалектный характер: Как держал он кузню-крыницу, / Лошадей ковал да бражничал. Другие нам трудно однозначно объяснить на диалектной почве: Штой-то Русь захо-лынулася? /Аль не слышит лязга бранного? (захо-лонуться); Повернул коня поганище / На застеп-ное пристанище, / За пожневые утырины, / На укрепы ли козельские (уторина). По-видимому, такие изменения имеют авторский, экспрессивный характер, но возникли не без влияния диалектной фонетики.
Часть есенинских неологизмов не имеет словообразовательного значения: префиксы и суффиксы, подобно указанным выше наращениям, присоединяются, по-видимому, для большей орнаментальности. Например: На уземном пого-релище / За Коломной бабы хныкают. /В хомутах и наколодниках / Повели мужей татаровья. Нако-лодник - есенинский неологизм, относящийся к продуктивному типу префиксально-суффиксальных существительных. Эти существительные с префиксом на- и суффиксом -ник называют предмет (неодушевленный), находящийся или предназначенный находиться на поверхности того, что названо мотивирующим словом: наглазник, нагрудник, наколенник, наконечник, налобник, намордник, наушник, накаблучник и т.д. [РГ 1980]. Производящее - колода в значении 'две плахи, у которых посредине выемка, а по концам петли и замки; колодка' (Посадить преступника в колоду) [СЦСРЯ 1847: II: 175, 190], 'колодка, два бруска с вырезкой, на ногу узнику' (посадить кого в колоду) [Даль II: 749]. В соответствии со словообразовательным значением, слово наколодник должно обозначать что-то, находящееся на колоде, составляющее с ней какое-то целое. Однако такого означаемого нет. Также: Собирались злы татарове, /На Москву коней шарахали. / Собегалися боярове / На ку-лажное устанище. Устанище - префиксальное новообразование от станище: др.-русск. станище 'остановка в пути; стоянка, стан', 'военный стан,
лагерь', 'местопребывание, обиталище', 'пристанище, прибежище', 'местонахождение, скопление (воды)', 'путевая мера' [СлРЯ 27: 199], русск. ди-ал. станище 'шалаш на покосе для ночлега косцов' (киров.), 'глубокое место в реке, озере, где скапливается, зимует рыба' (новг.) [СРНГ 41: 49]. Значение префикса у- неясно.
Отметим случаи словообразовательной контаминации. Глагол настремнить (Не пора ль нам с пира-пображни / Настремнить коней в Московию?) можно объяснить только как контаминацию настремить и стремя, стремени. На-стремить - либо диалектное слово (ср. смол. настремить 'устремить, направить куда-либо [взгляд, взор]', 'задумать, решить что-либо': на-стремил идти на Украину [СРНГ 20: 199]), либо реализация Есениным потенциального слова (от стремить, ср. устремить: устремить конницу на неприятеля [Даль IV: 471]).
Одно контаминированное слово - курвя-житься (куражиться + крува, курвяжничать) -получило даже значительную лексикографическую историю. Остановимся на этом случае подробно в виду важности проблемы критики словарей, в особенности - словарей лексической периферии. Первая словарная фиксация слова кур-вяжиться принадлежит лексикону А. Флегона «За пределами русских словарей. (Дополнительные слова и значения с цитатами Ленина, Хрущева, Сталина, Баркова, Пушкина, Лермонтова, Есенина, Маяковского, Солженицына, Вознесенского и др.)»: 'вести себя как курва (о женщине), шататься с курвами (о мужчине)' [Флегон 1979: 167]. Как и заявлено в подзаголовке словаря, одним из его источников явились стихи Есенина (включая те, принадлежность которых Есенину весьма сомнительна и свидетельствуется впервые самим Флегоном: «Ветер веет с юга...» и др.). Флегон выискивал для своего словаря в разнообразных текстах бранные слова или слова с непристойными и порнографическими коннотациями, даже медицинские термины. Так слово курвя-житься впервые попадает в словарь. Трудно сказать, осознавал ли А. Флегон, что курвяжиться -есенинский неологизм; в словаре авторские неологизмы даются без помет и комментариев. Да и в целом этот вопрос не важен, так как словарь А. Флего-на - малограмотный дилетантский опыт [Косцин-ский 1980: 385-386; Плуцер-Сарно 2005: 51-53], что ясно даже из одной словарной статьи засцый 'запачканный мочой' при цитате из письма Пушкина Гончаровой «...на молоденьких засцых шестидесятилетних и не глядел» [Флегон 1979: 133].
Важно, что А. Флегоном было положено начало преемственной лексикографической фиксации неологизма курвяжиться. «Словарь русского сквернословия» («Dictionary of Russian Obscenities») Д.А. Драммонда и Г. Перкинса, которые опирались в значительной мере на Флегона, также дает слово курвяжиться: 'to act like a whore', 'to consort with whore' [Drummond, Perkins 1980: 33; 1987: 41]. Словарь Драммонда и Перкинса получил некоторую известность, и словарная статья курвяжиться помещается в «Англо-русском и русско-английском словаре табуированной лексики» А. Волкова [Волков 1992: 50]. Слово курвяжиться находим в толковом словаре русского мата, вышедшем под именем профессора Т.В. Ах-метовой. Этот словарь представляет собой коммерческий проект литератора П.Ф. Алешкина (тираж нескольких изданий словаря довольно велик - около 50000 экз.) (подробнее: [Плуцер-Сарно 2005: 58-66]). Слово курвяжиться толкуется как 'вести себя как блядь, гулять с блядями' [Ахметова 1997: 191]. Слово и значение, по-видимому, заимствованы у Флегона, а нарочито нецензурное толкование - в духе лексикографической практики П.Ф. Алешкина. Именно этот словарь стал источников многочисленных словариков русского мата в интернете, благодаря которым поисковые сайты создают кажущуюся распространенность слова курвяжиться. Наше слово вошло и в русскую научную лексикографию. В 1995 г. петербургский профессор В.М. Мокиен-ко издал в Берлине «Словарь русской бранной лексики». Курвяжиться дается с пометой вульгарно-просторечное: 'вести себя развратно, как курва (о женщине)', 'распутничать, развратничать, путаться с женщинами (о мужчине)' [Моки-енко 1995: 46]. Источник не указан, но есть все основания видеть в нем словарь Флегона (к тому же в одной из рецензий приводятся некоторые случаи прямых, некритических заимствований из Флегона в словарь В.М. Мокиенко [Беликов 1996: 159]). Во втором издании словаря, автором которого указан некий Уоллер Мак-Киенго, словарная статья курвяжиться остается без изменений [Мак-Киенго 1997: 112]. То же - в написанных В.М. Мокиенко в соавторстве с Т.Г. Никитиной «Словаре русской брани» [Мокиенко, Никитина 2004: 183] и популярном словаре «Русское сквернословие» [Мокиенко, Никитина 2008: 125]. Единственное отклонение - статья в «Большом словаре русского жаргона», где слово курвяжиться ('вести себя развратно; распутничать') дается с пометами из речи уголовников, неодоб-
рительно [Мокиенко, Никитина 2000: 302], хотя ссылается В.М. Мокиенко сам на себя, вернее - на У. Мак-Киенго. Таким образом, пристальное внимание к некоторым редким словам и неологизмам в поэтическом языке помогает исправить неверную лексикографическую традицию.
В есенинском «Сказании» встречаются морфологические аномалии. Например, непереходный глагол выступает в роли переходного: Как взглянул тут месяц с привязи, / А ин жвачка зубы вытерпла, / Поперхнулся с перепужины / И на землю кровью кашлянул. Вытерпнуть - префиксальный неологизм от глагола терпнуть. Глагол терпнуть отмечен только одним словарем русского литературного языка XX в. - словарем Ожегова, причем в качестве областного слова: «о частях тела: неметь, затекать, деревенеть». В XIX в. глагол отмечен академическими словарями и Далем: «Терпнуть, о членах, частях живого тела, бол. отерпнуть, затерпнуть: замлеть, обмирать, ду-беть, деревенеть, неметь, затекать, становиться бесчувственным или недвижным. От кислого зубы терпнут, делается оскомина, скомлят. Пересидишь ногу, так терпнет. Нога, рука затерпла, отерпла, не подымешь. На морозе пальцы терпнут» [Даль IV: 367]. Также затерпнуть (Зубы затерпли, оскомина набита [Даль I: 580]), отерпнуть (...яблока, ... от которого ему польза и сладость, а мне не токмо зубы отерпли, но от радости и очи померкли [из письма Ф. Поликарпова (1716 г.): Русский архив, 1868, вып. 7-8, стлб. 1046]). В русском языке многим непереходным глаголам на -нуть с семантикой постепенного становления признака или состояния субъекта действия противостоят переходные глаголы действия на -ить: слепнуть - слепить, крепнуть -крепить, сохнуть - сушить, гибнуть - губить, тихнуть - устар. тишить и др. Точно так же соотносительны между собою префиксальные дериваты: ослепнуть - ослепить, погибнуть - погубить и др. Приставка вы- обыкновенно придает глаголу значение переходности и словообразовательное значение «достижение чего-нибудь посредством действий, выражаемых основою глагола (выработать, высидеть, выиграть и т.п.)», но не в нашем случае. В глагольных парах соотношение переходности/непереходности приставка вы- не меняет: высохнуть - высушить, вымерзнуть - выморозить, редкие выкрепнуть - выкре-пить. То же самое наблюдаем и в диалектном словообразовании: неперех. вытихнуть, вычах-нуть; перех. выгубить, выслепить [СРНГ 5: 270; 6: 23, 39, 56]. В рамках данной закономерности
дериватами глагола терпнуть могут быть только непереходный глагол вытерпнуть и переходный глагол вытерпить. Соответственно есенинский текст звучал бы *от жвачки зубы вытерпли или *жвачка зубы вытерпила.
Формы звательного падежа употребляются в позиции именительного падежа: А и крикнет побегушниче: / «Ой ты, лазушновый баторе!.. / Ты беги, померяй силушку / За Рязанью над татарами; Ходит Спасе, Спас-угодниче / Со опущенной головушкой. К тому же в последнем примере нарушена сочетаемость слова угодник, которое, несомненно, в данном контексте значит 'тот, кто угоден богу святостью, безгрешностью своей жизни; святой', а не 'тот, кто стремится угодить кому-либо; угодливый человек (обычно с оттенком неодобрения)' [ССРЛЯ 16: 222]. Однако же, Спаситель не может называться угодником (Божьим), поскольку сам - Бог.
Таким образом, в языке «Сказания о Евпа-тии Коловрате...» присутствуют наращенные формы слов, нерегулярные фонетические изменения, словообразовательные и морфологические аномалии. Язык поэмы заслуживает самого пристального внимания как своеобразное явление в поэзии серебряного века, как самобытный и смелый поэтический эксперимент.
Список литературы
Ахманова О.С. Словарь лингвистических терминов. 2 изд., стереотип. М., 1969.
Ахметова Т.В. Русский мат: Толковый словарь. М., 1997.
Беликов В.И. [Рец.] В. М. Мокиенко. Словарь русской бранной лексики (матизмы, обсце-низмы, эвфемизмы с историко-этимологическим комментариями). Berlin: Dieter Lenz Verlag, 1995. XXV // Русистика сегодня, 1996. № 3. С. 150-164.
Волков А. Англо-русский и русско-английский словарь табуированной лексики. Минск, 1992.
Григорьев В.П. Словотворчество и смежные проблемы языка поэта. М., 1986.
Даль В.И. Толковый словарь живого великорусского языка. Т. I-IV. М., 1863-1866.
Косцинский К. Ненормативная лексика и словари // Russian Linguistics. 1980. № 4. С. 363-396.
Мак-Киенго У. Словарь русской брани. Ка-линиград, 1997.
Марузо Ж. Словарь лингвистических терминов. М., 1960.
Мокиенко В.М. Словарь русской бранной лексики (матизмы, обсценизмы, эвфемизмы с истори-ко-этимологическим комментариями). Berlin, 1995.
Мокиенко В.М., Никитина Т.Г. Большой словарь русского жаргона. СПб., 2000.
Мокиенко В.М., Никитина Т.Г. Словарь русской брани: Матизмы, обсцентизмы, эвфемизмы: 4400 слов и 4000 устойчивых сочетаний. СПб., 2004.
Мокиенко В.М., Никитина Т.Г. Русское сквернословие. Краткий, но выразительный словарь. М., 2008.
Носович И.И. Словарь белорусского наречия. СПб., 1870.
Плуцер-Сарно А. Матерный словарь как феномен русской культуры // Плуцер-Сарно А. Большой словарь мата. Т. 1. СПб., 2005. С. 49-74.
(РГ) Русская грамматика: В 2 т. М., 1980.
(СРНГ) Словарь русских народных говоров. Вып. 1-41. Л.; СПб., 1965-2007.
(СлРЯ) Словарь русского языка XI-XVII вв. Вып. 1-27. М., 1975-2006.
(ССРЛЯ) Словарь современного русского литературного языка. Т. 1-17. М.-Л., 1950-1965.
(СЦСРЯ) Словарь церковнославянского и русского языка. Т. I-IV. СПб., 1847.
Флегон А. За пределами русских словарей. (Дополнительные слова и значения с цитатами Ленина, Хрущева, Сталина, Баркова, Пушкина, Лермонтова, Есенина, Маяковского, Солженицына, Вознесенского и др.). 2nd ed. L., 1979.
Drummond D.A., Perkins G. Dictionary of Russian Obscenities. 2nd ed., rev. Berkeley, 1980.
Drummond D.A., Perkins G. Dictionary of Russian Obscenities. 3nd ed., rev. Oakland, 1987.
A.A. Dudin
THE LINGUISTIC FEATURES OF «THE TALE ABOUT EVPATIJ KOLOVRAT...»
BY S.A. ESENIN
The article is devoted to a description of the linguistic features of «The Tale about Evpatij Kolo-vrat... » by S. A. Esenin namely to the stretched (expanded) forms, irregular phonetic changes, some features of word formation, morphological anomalies.
Key words: language of poetry, stretched (expanded) forms, irregular phonetic changes, word-formation meaning, contamination.
