CC BY
65
СОЦИОЛОГИЯ
УДК 314.74, 81.272
В. А. Базанов
ЯЗЫКОВЫЕ НАВЫКИ ПЕРЕСЕЛЕНЦЕВ С ТЕРРИТОРИИ РОССИИ (СССР) В ГЕРМАНИЮ
Аннотация. Актуальность и цели. Цель исследования - сопоставить особенности переселения двух групп, их установки к языку страны исхода, отношение к СМИ, школам русского языка. Организационные и финансовые ресурсы Российского государства, затрачиваемые на работу с «соотечественниками за рубежом», не будут эффективно использованы, если не принимать во внимание существование отличий между группами соотечественников, которые проявляются, в том числе, в особенностях коммуникации. Материалы и методы.
На основе анализа проведенных 70 тематически структурированных интервью и включенного наблюдения автор сравнивает особенности переселения двух групп, их поведение, отношение к средствам массовой информации и школам русского языка. Результаты. Процесс переселения мигрантов изначально протекал при степени информационной закрытости страны происхождения и перспектив возвращения, различных ролях страны происхождения и принимающей страны. Обе исследуемые группы при разности мотивации уделяют большое внимание сохранению русского языка. Для представителей «русского мира» язык являлся частью сохраняемой культуры, необходимой для возвращения. Сохранению языка представителей первой и второй волн способствовала и принадлежность к Русской православной церкви. Для мигрантов более позднего периода часто характерно наличие поиска общей с представителями страны пребывания европейской идентичности. При этом массовость миграции привела к возможности создания сплоченных групп мигрантов, где языком общения является русский. Язык страны исхода рассматривается представителями второй группы и как преимущество на рынке труда. Мигранты советского периода не имели доступа к средствам массовой информации страны исхода, и, следовательно, новое поколение исследуемых мигрантов предпочитает СМИ страны пребывания, в то время как старшее поколение заинтересовано в средствах массовой информации страны происхождения. Выводы. При наличии общего языка представители исследуемых групп обладают различными культурными установками и системами мотивации.
Ключевые слова: мигранты, культурное пространство, язык.
V. A. Bazanov
LANGUAGE SKILLS OF IMMIGRANTS FROM RUSSIA (USSR) IN GERMANY
Abstract. Background. On the basis of a qualitative case study the article compares the language skills and attitudes to the language of a country of origin of migrants of the first and second waves, and of the modern period. The organizational and financial resources layed out by the Russian government on the work with «compatriots abroad» will not be used effectively unless one takes into account the existence of
compatriot group differences in the communication attitudes. Materials and methods. Based on the analysis of 70 thematically structured interviews and participant observation the study compares the features of the resettlement of two groups, their contemplation, the attitude to the media, Russian language schools. Results. The migration process initially flowed in conditions of information closeness of the country of origin. The return prospects and the roles of the country of origin and the host country were also different. Both study groups in spite of the motivation differences pay attention to the preservation of the Russian language. The belonging to the Russian Orthodox Church played the important role in preserving the language in this group. The migrants of the later period are often characterized by seeking the common European identity with the representatives of the host country. The mass character of the migration has led to the possibility of creating groups, where Russian is the only language of communication. Language of the country of origin is considered by the representatives of the second group as an advantage in the job market. Migrants of the Soviet period did not have access to the mass media of the country of origin, and therefore, the new generations of migrants prefer the host country media, while the older generation is interested in the mass media of the country of origin. Conclusions. This description confirms the thesis about the existence of the two cultural groups within the Russian-speaking space. The selection of specific cultural groups can increase the efficiency of the work with compatriots abroad.
Key words: migrants, cultural space, language.
Если рассматривать советский и постсоветский период, то можно выделить несколько волн исхода, причины которых и особенности протекания в основном не тождественны. В соответствии с историческими волнами можно выделить культурные группы для проведения сравнения. Первая группа, обозначаемая как «русское зарубежье», объединяет мигрантов первой и второй волн миграции. Первая волна связана со сменой власти в 1917 г. и первыми шагами советской власти. Вторая волна связана с миграционными потоками ввиду событий Второй мировой войны. Мигрировали при этом люди самых разных возрастов, сословий, но при этом их в политическом смысле объединяло неприятие советской власти, а также возможность преемственности культуре Российской империи [1]. Вторая группа - переселенцы четвертой волны (в данной статье обозначаются как «новая волна»). Объединяющим фактором переселенцев данной волны является социализация в условиях существования Советского Союза [2]. Несмотря на этническую разнородность мигрантов четвертой волны, языком их повседневного общения в подавляющем большинстве случаев является русский: ввиду этой особенности указанных мигрантов к ним применим и термин «русскоязычные». Более того, значимым является и то обстоятельство, что представители местного населения воспринимают их скорее как русских из СССР [3-5]. При общности языка имеются, однако, и значимые культурные различия, которые проявляются и в отношении к языку страны исхода. Особенности языковых навыков и поведения мигрантов с пространства России и стран СНГ в данной статье будут рассмотрены на примере переселенцев в Германию.
Основой для написания статьи послужили результаты исследования, проведенного автором в Баварии в 2009-2012 гг. в рамках программы Немецкой службы академических обменов. В качестве частнонаучной теории использован конструктивистский подход. В основе методологии исследования лежит феноменологическая традиция Щюца [4]. Проблема исследовалась пу-
тем включенного наблюдения с использованием тематически структурированного интервью. Эмпирической базой всего исследования является 75 нарративных интервью с потомками первой, участниками и потомками второй, третьей и четвертой волн эмиграции, проживающими в Мюнхене и пригородах. Блоки вопросов интервью являются результатом применения теории коммуникации [6, 7], с учетом тезиса Э. Т. Холла о тождестве культуры и коммуникации.
Для мигрантов «русского зарубежья» переселение в Германию явилось скорее поиском безопасности без учета языковых установок. Большинство представителей первой и второй волн уезжали из страны, понимая, что возвращение уже практически невозможно. Никаких языковых требований у мигрантов «русского зарубежья» по понятным причинам не было.
Для четвертой волны теоретически существовала возможность возвращения в страну исхода, контактов с ней, при всех ограничениях. Следует отметить, что миграция планировалась Германией, ставилась проблема интеграции мигрантов в принимающее общество. Одно из основных требований программ переселения в рамках четвертой волны является знание немецкого языка. С 1 января 2005 г. знание основ немецкого языка является критерием переселения по программе «поздних переселенцев». Желающие вступить в брак с человеком, проживающим в Германии, и переехать в Германию необходимо уже в стране исхода сдавать тест на знание языка (жертвам нацистских преследований не требуется знания немецкого языка [8]). Хотя мигранты данных программ отмечают недостаточность таких курсов, последние все же помогают получить определенные представления о системе языка. Более того, для получения разрешения на пребывание в стране необходимо посещать специальные интеграционные курсы, где слушателям объясняют особенности функционирования политической системы страны пребывания, обучают возможностям решать возникающие бытовые проблемы. Большинство респондентов данной группы отмечают недостаточность пройденных курсов, но можно констатировать некий общий вектор, который создан принимающей страной.
Более того, в мигрантской группе «русские немцы» уже ранее в стране исхода, когда появлялась возможность выезда в Германию, для чего необходимо было доказать свою принадлежность к германскому этносу, нередко мигранты посещали мероприятия культурных центров, поддерживаемых Германией, изучали историю Германии и историю своих семей [9]. Сам факт необходимости доказательства «принадлежности к немецкому народу» [10] предполагает поиск таковых доказательств. Наличие указанных программ и, соответственно, их критериев могло давать ясность о предполагаемых ожиданиях в стране приема, что отсутствовало в период первой и второй миграции. Следует отметить, что указанная подготовка не охватывает все слои мигрантов четвертой волны. Есть мигранты, которые не соприкасаются с программами переселения, и, таким образом, языковая и социальная подготовка им не предоставлялась, хотя такая подгруппа составляет очевидное меньшинство [11].
Интервьюер: А предлагали курсы языка? Переобучение?
Респондент: Естественно, у меня были маленькие дети. Первые полгода муж пошел на курсы, потом я пошла на курсы. Но все равно, стоило
первые годы открыть рот, и все понимали, и сейчас все понимают, когда я открываю рот, что я иностранка.
Впрочем, для некоторых представителей подгруппы четвертой волны -«русских немцев» проблема владения языком страны пребывания не возникала, поскольку язык сохранялся в местах компактного расселения указанной группы. Данный язык часто имел свои диалектические особенности. Для многих респондентов, прибывших как «русские немцы» и проживших значительное время на новом месте, встал затем вопрос поддержания русскости. При этом речь идет в данном случае как о поиске выгод, так и о поиске идентичности. Прибывая в Германию, чтобы жить «как немцы среди немцев», представители данной группы часто изменяют имена и фамилии на немецкий лад. Но реакция принимающего населения заставляет их жить «как русских среди немцев», навязывая «не ту» этничность, что абсолютно не укладывается в первоначальные ожидания, порождая значительный стресс» [12]. Так, с одной стороны, образуются объединения «русских немцев», которые позиционируют себя как часть немецкой культуры. С другой стороны, определенную роль начинает играть и отношение к языку и собственной культуре как к ресурсу. В этой связи была организована сеть магазинов «русских товаров», направленных на потребителей из числа мигрантов. При этом владельцы и продавцы магазинов утверждают, что среди покупателей имеются не только представители мигрантов из России, но и мигранты из других стран, а также представители страны пребывания.
Подобные языковые курсы обязательны и для прибывающих в Германию по программе «контингентных беженцев». В интервью видна роль религиозного фактора, которая, однако, в большей степени проявляется у мигрантов первой и второй волн [1]. Наличие языковых курсов не предполагается для попадающих в Германию как беженцев, что сближает эту подгруппу с условиями пребывания первых двух волн.
Респондент: Я здесь уже познакомилась и вышла замуж, а эти все привилегии с курсами и изучением языка - для переселенцев. То есть, по крайней мере, у меня такая информация была. Но у меня свой собственный интерес был, язык я учила сама, курсы не посещала. Работа, общение в семье, полное отсутствие русского общения, русского языка в моей среде мне позволили быстро как-то вжиться в эту атмосферу.
Вместе с тем различалась и среда, в которой оказывались различные потоки мигрантов. После расформирования лагерей беженцев не образовалось районов компактного расселения мигрантов. Количество «невозвращенцев» после окончания Второй мировой войны было относительно небольшим, а потому во втором поколении остро обозначилась проблема сохранения культуры страны исхода. К тому же в условиях немногочисленности контактов с соотечественниками возникала проблема языка даже в первом поколении мигрантов. Сказывается и то обстоятельство, что мигранты «русского зарубежья» прожили в Германии большую часть жизни или выросли в ней, таким образом, никаких проблем с владением языком страны пребывания не наблюдается, хотя мигранты следующих поколений отмечают различие уровня владения. Сохранение языка страны исхода осознается представителями «русского зарубежья» как необходимое средство общения при посещении и в случае возвращения в страну исхода, поэтому сохранению русского
языка уделяется особое внимание. При этом мигранты русского зарубежья отмечают слабые навыки сохранения русского языка по сравнению с мигрантами более поздних исходов, а также потерю языка мигрантов третьего и последующего поколений. Причиной потери языка, в частности, является немногочисленность контактов.
Респонденты отмечают зависимость владения языком и восприятия мигранта местным населением и самовосприятия [1].
Респондент: Я думаю, если немцы не видят, не сразу видят, что ты русская, они к тебе очень хорошо относятся. Бывает очень часто, что по мне не видно, что я русская. Если на немецком говорю, то я говорю без акцента, - и тогда сразу «немка», можно говорить. А потом, когда узнают, знакомятся больше, тогда я говорю, что я вообще-то из России и русский язык тоже знаю. А они: «О, правда?» Получается, что они больше уважают. У меня есть одна знакомая, по ней видно, что она русская и немецким не владеет хорошо. И к ней уже другое отношение: “А, вот русская приехала! Хочет здесь в Германии остаться, наверное, тут кого-то ищет, чтобы выйти замуж”. И есть сразу расстояние к таким людям.
Если говорить о передаче языковых навыков, то стратегии родителей разных групп мигрантов различаются ввиду особенностей жизненного опыта, различных внутренних установок, внешних факторов. Так, родители с собственным опытом миграции в зрелом возрасте считают обычно русский язык естественным и неутрачиваемым и воспринимают немецкий язык как вызов и трудность. Они не всегда знают и осознают особенности подготовки ребенка к вхождению в иную культурно-языковую среду или же часто просто не имеют возможности для такой работы. Сохранившие русский язык потомки переселенцев первой и второй волн обычно с большей внимательностью относятся именно к передаче навыков русского языка. У мигрантов первой и второй волн, как показывает интервью, часто красной нитью проходит идея исключительной миссии сохранения русской культуры, а также деятельная благодарность Германии за спасение от физической расправы и предоставленную возможность сохранять свою этноконфессиональную идентичность. Важно отметить, что, по замечанию мигрантов, знание языка страны пребывания на данном этапе не является обязательным. Скорее, наоборот, для безболезненной интеграции обязательным является хорошее и даже более или менее структурированное знание родного языка. Дети, по каким-либо причинам не успевшие познакомиться с алфавитом и основами грамматики русского языка, испытывают обычно в дальнейшем гораздо больше трудностей: алфавиты путаются, навыки чтения частично теряются, слов родного языка начинает не хватать, соответственно, вероятность потери первого языка увеличивается. Учитывая успехи интеграции первой и второй волн русскоязычных мигрантов, необходимо вместе с тем признать, что контекст культурных контактов в связи с потоком новых мигрантов и других факторов изменился, ведь основная масса русскоязычных переселенцев - это мигранты четвертой волны. Изменились не только плотность и структура расселения мигрантов, но и отношение к проблеме интеграции как в политической сфере, так и в научных кругах. Для мигрантов четвертой волны основной задачей видится интеграция в страну пребывания, что связано как с политикой страны пребывания, так и с установкой отказа от советского прошлого. Отметим, что на дан-
ном этапе группы русскоязычных мигрантов обладают уникальной идентичностью, но усилия по сохранению ненемецкой идентичности поддержки государства и общества в целом не получают. При настаивании страны приема на необходимости вхождения в ее культуру создается ситуация, когда данная группа уже в следующих поколениях теряет свою мультикультурную особенность. Осознание необходимости усилий для сохранения «русскости» может сближать позднейших мигрантов с представителями «русского зарубежья». Плохое знание родного языка, вызванное, к примеру, и тем, что родители в качестве языка семейного общения используют разбавленный словами языка страны пребывания язык страны исхода, может привести и к проблемам в освоении немецкого языка.
Значимую роль в группе «новая волна» играют школы русского языка. Но понимание функции таковых школ в целом отличается при сопоставлении со школами представителей первой и второй волн. Как уже отмечалось, у представителей первой и второй волн возникновение школ чаще связывалось с возможностью сохранения русского языка у последующего поколения для сохранения себя и возвращения. Интересно отметить, что навыки владения языком страны исхода у мигрантов «русского зарубежья» не тождественны языковым навыкам современной России.
Респондент: Понимаете, но вот это не только я, но и другие тоже слышат. Я знаю, у нас даже одна коллега была, которая, когда я поступила на радиостанцию, со старыми эмигрантами всегда спорила, говорила, что вот язык, который они привезли из России, это правильный язык. Когда-то мой папа тоже говорил: «Язык - живое существо, язык меняется». Мне папа всегда вдалбливал. А потом, когда прошло время и когда начали приезжать новые, тогда та же самая коллега говорила: «Нет, наш язык - это то! А это уже не то!»
Особенно языковые различия проявляются при посещении страны исхода, в частности из рассказов мигрантов об этом. Из интервью видно, что мигранты четвертой волны предпринимают усилия, направленные на то, чтобы их дети знали русский язык и были знакомы с особенностями высокой культуры страны исхода. Для этого, и организуются поездки в страну исхода.
Проблема владения немецким языком обозначается мигрантами четвертой волны особенно в том случае, если речь идет о знаниях реалий областей неповседневного быта. Для последующих поколений, которые прошли через институты принимающего общества, большую роль начинают играть социальные и культурные особенности страны социализации, чувство «ина-ковости» присутствует, но осознается и «инаковость» по отношению к поколению непосредственно мигрировавших. Важность передачи языка последующим поколениям также снижается при смене поколений: часто практические аспекты жизни начинают играть более важную роль.
В целом можно отметить у мигрантов «новой волны» наличие высокой степени осознания коммуникативного акта, особенно на первом этапе пребывания в стране. Чувство неуверенности в языковой и общекультурной составляющей приводит к тому, что мигранты «новой волны» ощущают наличие неконтролируемой области, в которой, по их подозрениям, может скрываться и негативное отношение к ним. Данный аспект описывается респондентами как «лицемерие» немцев. Респонденты отмечают иной, по сравнению с при-
нятым в стране исхода, стиль работы в коллективе сотрудников. Так, не приняты отвлеченные разговоры на местах, хотя следует отметить, что многое зависит от личных качеств конкурентных сотрудников. Для мигрантов данной группы, оказавшихся в Германии, в целом характерна высокая степень осознания процессов коммуникативного акта при высокой частоте общения с контрагентами из представителей культуры страны пребывания. При этом данной группе свойственна ориентация скорее на группу таких же переселенцев, хотя наличия проблем в общении не отмечается.
Проблема владения немецким языком обозначается мигрантами четвертой волны, особенно если речь идет о знаниях реалий областей неповседневного быта. Возник и своеобразный язык русскоязычных мигрантов. «Русский немецкий имеет обычную специфику пиджинов: словоизменение и словообразование происходят по правилам русской грамматики с использованием немецкого корня; калькируются устойчивые сочетания, особенно -отражающие специфические для Германии реалии: митовать (mieten (die Wohnung)) “снимать”» [13, с. 42; 14]. Смешение слов из двух языков - часто наблюдаемое явление, причем даже в объявлениях консульства России.
Важным показателем направления коммуникации является интерес к общественно-политической жизни через средства массовой информации. Респонденты группы «русское зарубежье» как новое явление, возникшее в последнее десятилетие, отмечают возможность смотреть «русское телевидение», иметь доступ к русским СМИ. Респонденты обсуждали российские новости с российских телеканалов, спрашивая при этом значение терминов, обозначающих новые понятия российской действительности. Новое поколение отмечает разность подачи материала, что видно, в частности, из такой озвученной стратегии: международные новости лучше узнавать из российских информационных агентств, а российские - из иных.
У представителей четвертой волны разброс ответов достаточно широк, и встречаются разные комбинации использования российских и зарубежных СМИ. При получении информации из немецкоязычных источников в некоторых случаях предпочтение отдается печатным СМИ, поскольку при чтении печатного материала можно воспользоваться словарем. В то же время почти в каждой семье есть телевизор, и многие специально смотрят немецкоязычные программы ради развития языка. Но язык СМИ помогает лишь частично, поскольку при общении возникает и проблема диалекта, т.е. помимо знания официального языка страны пребывания часто оказывается нужным и местный диалект, который может существенно отличаться от официального языка [15].
Для мигрантов группы «русское зарубежье» важную роль сыграл уже упоминаемый фактор длительного пребывания в Германии, кроме того, небольшое количество русскоговорящих мигрантов не позволяло создавать крупные компании подростков, а закрытость границ закрепляла и то обстоятельство, что часто создавались смешанные семьи.
Таким образом, внутри массива четвертой волны существуют, с одной стороны, мигранты, для которых ввиду возрастных и иных обстоятельств освоение немецкого языка представляется проблематичным, с другой стороны, появляются мигранты, в которых представители местного населения не замечают инаковости. При этом могут возникать ситуации, когда представители местного населения начинают обсуждать мигрантов из России, не зная, что
рядом находятся обсуждаемые. Такие ситуации возможны и потому, что мигранты «русского зарубежья» ввиду угрозы репатриации меняли фамилии и могли взять «немецкую» фамилию. А среди переселенцев четвертой волны немало людей, носящих или приобретших немецкие фамилии. Существование двух групп, различающихся с точки зрения владения немецким и русским языком, закрепляется через создание соответствующего языкового окружения. Для тех, кому сложно говорить на русском языке, будут предпочтительны немецкоговорящие компании, и, наоборот, имеющие проблемы с освоением языка страны пребывания не могут, даже если и имеют желание, войти в указанные компании.
Респондент: Зная хорошо язык немецкий, я бы хотел общаться и с теми, и с другими. Я знаю, что плохо говорю по-немецки и понимаю плохо. Меня это останавливает, поэтому больше, конечно, с русскими хотел бы.
Интервьюер: Но если бы Вы знали хорошо немецкий, то Вы бы общались...
Респондент: И с другими, конечно. Разницы не было бы.
***
На данном этапе мы можем говорить «о нескольких (по крайней мере, двух) русскоязычных пространствах, в культурном отношении отличных друг от друга» [2]. Указанное отличие проявляется, в частности, в языковых навыках и отношении к языку. Восприятие своей культуры как положительной ценности предполагает наличие цели сохранения этнического самосознания и передачи его следующим поколениям. Особое отношение к «дому», к своей культуре, по-видимому, крайне сложно без сохранения языка страны происхождения. «Родной язык является ретранслятором национальной культуры, и утрата его оказывает прямое воздействие на некоторые ее компоненты, прежде всего в духовной сфере (обычаи, традиции, самосознание)» [16, с. 39]. Мигранты обеих групп при разности мотивации уделяют внимание сохранению языка. Значимую роль здесь играет и фактор религиозный: согласно опросам, сохранение православия является более трудной задачей при отсутствии связи с Россией, при недостатке доступа к литературе на русском языке. Для мигрантов четвертой волны сохранение русского языка чаще является дополнительной возможностью реализации в профессиональном и иных аспектах. Для многих при этом возникает проблема возможности полноценного общения между родителями и детьми. Школы русского языка играют значимую роль как и в среде старой эмиграции, так и среди мигрантов «новой волны». Однако если в «русском зарубежье» такие школы были институтами передачи культуры, то для новых мигрантов в некоторых случаях речь скорее идет о получении дополнительных профессиональных навыков.
На данном этапе наличие программ переселения играет определяющую роль для разграничения групп мигрантов. Переселение четвертой волны регулировалось программами Германии. В рамках миграционной политики Германия создала особые условия получения права проживания для представителей еврейской диаспоры и немецких переселенцев. По приезде в страну указанным группам населения предлагались различные условия, в том числе льготные курсы, помогающие интеграции в существующее общество, льготные кредиты. Группа мигрантов, прибывшая вне указанных программ, долж-
на прилагать усилия для получения права проживания, в большинстве случаев самостоятельно заботиться о приобретении языковых и иных навыков, поиске жилья. Основные усилия страны пребывания направлены на интеграцию новоприбывающих мигрантов без учета существования длительное время в стране русскоговорящих мигрантов.
Список литературы
1. Попков, В. Д. Основы «русского мира»: векторы формирования единого пространства соотечественников / В. Д. Попков // Официальный сайт Фонда «Русский мир». - 2006. - URL: http://www.russkiymir.ru/russkiymir/ru/analytics/article/news 0002.html?print=true (дата обращения: 20.03.2011).
2. Попков, В. Д. Кросс-граничное русскоязычное пространство: Подходы к пониманию / В. Д. Попков // Московский Дом национальностей [Интернет-портал]. -URL: http://www.mdn.ru/engine/documents/document11067.pdf/ (дата обращения: 10.08.2012).
3. Ingenhorst, H. Die Ruftlanddeutschen. Aussiedler zwischen Tradition und Moderne (Campus Forschung) / H. Ingenhorst. - Frankfurt/Main : Campus-Verlag, 1997. - 240 s.
4. Щюц, А. Избранное: Мир, светящийся смыслом / А. Щюц. - М. : РОССПЭН,
2004. - 1056 с.
5. Попков, В. Д. Особенности адаптации русских эмигрантов в Берлине (1990-е годы) / В. Д. Попков // Журнал социологии и социальной антропологии. -2000. - Т. III, вып. 3. - С. 158-166.
6. Pearce, W. B. Communication, action, and meaning: The creation of social realities / W. B. Pearce, V. Cronen. - New York : Praeger, 1980.
7. Громова, В. М. Современные социальные подходы в коммуникации / В. М. Громова // Вестник Удмуртского университета. Серия «Филологические науки». - 2005. - С. 81-84.
8. Еврейская иммиграция. Процедура принятия // Bundesamt fur Migration und Fluchtlinge : [Official Website]. - uRl: http http://www.bamf.de/RU/Migration/ JuedischeZuwanderer/Voraussetzungen/voraussetzungen-node.html (дата обращения: 06.03.13).
9. Dietz, B. Zwischen Anpassung und Autonomie: Russlanddeutsche in der vormaligen Sowjetunion und in der Bundesrepublik Deutschland / B. Dietz. - Berlin : Duncker & Humblot, 1995. - 206 s.
10. Migration nach Deutschland, Spataussiedler // Bundesamt fur Migration und Fluchtlinge : [Official Website]. - URL: http://www.bamf.de/DE/Migration/Spaetaussiedler/spaetaus siedler-node.html (дата обращения: 06.07.12).
11. Migrationsbericht des Bundesamtes fur Migration und Fluchtlinge im Auftrag der Bun-desregierung // Bundesministerium des Innern, Bundesamt fur Migration und Fluchtlinge [Official Website]. - 2010. - URL: http://www.bamf.de/SharedDocs/Anlagen/DE/
Publikationen/Migrationsberichte/migrationsbericht-2010.pdf?_blob=publicationFile
(дата обращения: 10.01.2012).
12. Попков, В. Д. Эмиграция из Российской империи Советского Союза в Европу: сравнительный анализ / В. Д. Попков // Журнал социологии и социальной антропологии. - URL: http://www.jourssa.ru/2007/3/7aPopkov.pdf (дата обращения: 20.03.2011).
13. Кирилина, А. В. Немецкое языковое пространство в начале XXI века / А. В. Кирилина // Вестник НГЛУ им. Н. А. Добролюбова. - 2012. - № 19. - С. 34-45.
14. Беленчиков, Р. Об особенностях речевого поведения русскоязычного населения Германии / Р. Беленчиков, E. Handke. - 2006. - URL: http://www.russisch-fuer-kinder.de/pdf/bilingvizm_v_germanii_21_vek.pdf (дата обращения: 20.03.2011).
15. Habit, D. Heimat in der Fremde - Fremde in der Heimat. Heimatvorstellungen als Konfliktpotential in einer oberfrankischen Gemeinde. Magisterarbeit / D. Habit. - Mun-chen : LMU, Institut fur Volkskunde/Europaische Ethnologie, 2005. - 268 s.
16. Тощенко, Ж. Т. Диаспора как объект социологического исследования / Ж. Т. Тощенко, Т. И. Чаптыкова // Социологические исследования. - 1996. -№ 12. - С. 33-42.
References
1. Popkov V. D. Osnovy «russkogo mira»: vektory formirovaniya edinogo prostranstva sootechestvennikov [Fundamentals of the “Russian world”: vectors of formation of the uniform compatriot space]. 2006. Available at: http://www.russkiymir.ru/russkiymir/ ru/analytics/article/news0002.html?print=true (accessed 20 March 2011).
2. Popkov V. D. Kross-granichnoe russkoyazychnoe prostranstvo: Podkhody k ponima-niyu [Crossborder Russian language speaking space: Approaches to understanding]. Available at: http://www.mdn.ru/engine/documents/document11067.pdf/ (accessed 10 August 2012).
3. Ingenhorst H. Die Rufilanddeutschen. Aussiedler zwischen Tradition und Moderne (Campus Forschung) [The Germans from Russia. Emigrants between tradition and modernity (Campus Research)]. Frankfurt/Main: Campus-Verlag, 1997, 240 p.
4. Shchyuts A. Izbrannoe: Mir, svetyashchiysya smyslom [The selected: World glowing with sense]. Moscow: ROSSPEN, 2004, 1056 p.
5. Popkov V. D. Zhurnal sotsiologii i sotsial’noy antropologii [Journal of sociology and social anthropology]. 2000, vol. III, iss. 3, pp. 158-166.
6. Pearce W. B., Cronen V. Communication, action, and meaning: The creation of social realities. New York: Praeger, 1980.
7. Gromova V. M. Vestnik Udmurtskogo universiteta. Seriya «Filologicheskie nauki» [Bulletin of Udmurtia University. Series “Philological sciences”]. 2005, pp. 81-84.
8. Bundesamt fur Migration und Fluchtlinge [Federal office for migration and refugees]. [Official Website]. Available at: http http://www.bamf.de/RU/Migration/Juedische Zuwanderer/Voraussetzungen/voraussetzungen-node.html (accessed 6 March 2013).
9. Dietz B. Zwischen Anpassung und Autonomie: Russlanddeutsche in der vormaligen Sowjetunion und in der Bundesrepublik Deutschland [Between assimilation and autonomy: Germans from Russia in the former Soviet Union and the Federal Republic of Germany]. Berlin: Duncker & Humblot, 1995, 206 p.
10. Bundesamt fur Migration und Fluchtlinge [Federal office for migration and refugees]. [Official Website]. Available at: http://www.bamf.de/DE/Migration/Spaetaussiedler/ spaetaussiedler-node.html (accessed 6 July 12).
11. Bundesministerium des Innern, Bundesamt fur Migration und Fluchtlinge [Federal Ministry of the Interior, Federal office for migration and refugees]. [Official Website]. 2010. Available at: http://www.bamf.de/SharedDocs/Anlagen/DE/Publikationen/Migrations
berichte/migrationsbericht-2010.pdf?_blob=publicationFile (accessed 10 January
2012).
12. Popkov V. D. Zhurnal sotsiologii i sotsial’noy antropologii [Journal of sociology and social anthropology]. Available at: http://www.jourssa.ru/2007/3/7aPopkov.pdf (accessed 20 March 2011).
13. Kirilina A. V. Vestnik NGLU im. N. A. Dobrolyubova [Bulletin of Nizhny Novgorod Linguistic University named after N.A. Dobrolyubov]. 2012, no. 19, pp. 34-45.
14. Belenchikov R., Handke E. Ob osobennostyakh rechevogo povedeniya russkoyazychno-go naseleniya Germanii [On the specifics of language behavior of the Russian language speaking population of Germany]. 2006. Available at http://www.russisch-fuer-kinder.de/pdf/bilingvizm_v_germanii_21_vek.pdf (accessed 20 March 2011).
15. Habit D. Heimat in der Fremde - Fremde in der Heimat. Heimatvorstellungen als Kon-fliktpotential in einer oberfrdnkischen Gemeinde. Magisterarbeit [Home away from home - strangers at home. Home ideas as conflict potential in Upper Franconian town. Master's Thesis]. Munchen: LMU, Institut fur Volkskunde/Europaische Ethnologie,
2005, 268 p.
І6. Toshchenko Zh. T., Chaptykova T. I. Sotsiologicheskie issledovaniya [Sociological research]. І996, no. І2, pp. 33-42.
Базанов Варфоломей Александрович
докторант, Университет Людвига-Максимилиана (Федеративная Республика Германия, г. Мюнхен, Гешвистер-Шолль-плац, і)
E-mail: v.bazanov@daad-alumni.de
Bazanov Varfolomey Aleksandrovich Doctorate degree student, Ludwig-Maximilian University (1 Geschwister-Scholl-Platz,
Munich, Germany)
УДК 314.74, 81.272 Базанов, В. А.
Языковые навыки переселенцев с территории России (СССР) в Германию / В. А. Базанов // Известия высших учебных заведений. Поволжский регион. Общественные науки. - 2013. - № 4 (28). - С. 84-94.
