CC BY
46
ЯЗЫКОВАЯ РЕАЛИЗАЦИЯ КОМИЧЕСКОГО ЭФФЕКТА В СЦЕНИЧЕСКИХ МОНОЛОГАХ НЕМЕЦКОГО ЮМОРИСТА КАРЛА ВАЛЕНТИНА
Е.С. Щирова
Аннотация. В статье рассмотрены языковые средства, с помощью которых на страницах произведений немецкого юмориста К. Валентина реализуется комический эффект Автор полагает, что в основе понимания комического лежит принцип отклонения от нормы, который в языковом плане может выражаться в отклонениях на фонетическом, словообразовательном, морфологическом, лексическом, стилистическом и семантическом уровнях. Комический аспект на каждом из уровней представлен примерами из текстов К. Валентина.
Ключевые слова: комический эффект, отклонения от нормы, природа комического, языковая игра, языковая шутка.
Summary. The paper deals with the linguistic means, which are used in the works by the German humorist K.. Valentine for producing of the comic effect. The conception ofcomic is based on the principle of the divergence of norms, which is linguistically expressed on different levels such as phonetic, word-formation, morphologic, lexical, stylistic and semantic. The comic aspect is presented by examples on every of the named levels from the texts written by K. Valentine.
Keywords: comic base, comic effect, divergence of norms, language joke, language play.
Способность смеяться, свойствен- мичны и вызывают те же чувства,
ная в осознанном проявлении из которые они пытаются анализиро-
всех живых существ лишь человеку, вать [1 с. 102].
представляет научный интерес не Аристотель писал: «Смешное - ча-
только для психиатра или физиолога, стица безобразного. Смешное - это
но и для лингвиста, поскольку шутка, какая-нибудь ошибка или уродство, не
порождающая смех, может оказаться причиняющее страданий и вреда, как,
и языковой. например, комическая маска. Это не-
Дать определение комическому что безобразное и уродливое, но без
пытались многие ученые, занимаю- страдания» [2, с. 574]. Таким образом,
щиеся вопросами эстетики, некото- с самого начала развития тенденции
рые из них небезосновательно отме- изучения эстетических вопросов и до
чали, что определять комическое - сегодняшних дней, комическое пони-
не смешно. А итальянский философ малось как некоторое отклонение от
Б. Кроче полагал, что все определе- нормы, и многие современные ученые
ния комического по своей сути ко- (В. Санников, Б. Дземидок, Ю. Борев,
349
350
М. Крепс) также упоминают об этом в своих работах.
В отношении лингвистики подразумеваются грамматические, орфоэпические (ошибки произношения, а также акцент) отклонения, несоответствия плана выражения плану содержания, нарушения логических и семантических структур. Но стоит отметить, что не любая ошибка имеет комический эффект.
Введенный Людвигом Витгенштейном в лингвистический обиход термин «языковой игры» объяснялся многими лингвистами по-разному. Согласно Н.Н. Вольской, языковая игра -это «способ организации текста, который имеет в своей основе нарушение правил употребления языковой или текстовой единицы» [3, с. 31]. Таким образом, затронутый компонент нарушения нормы при языковой игре не обязательно удовлетворяет условию создания комического эффекта, что порождает необходимость использования дополнительного термина «языковая шутка».
Однако если речь идет об отклонениях от норм языка, то сам собой напрашивается вопрос о нарушении нормы языка и допущении языковой ошибки. Здесь, вероятно, принимая во внимание главную функцию создания языковой игры - эстетическую, необходимо смириться с тем фактом, что языковая игра и нарушение нормы - понятия, тесно друг с другом связанные. Более того, современные тенденции к разрушению твердой системы правил употребления языкового материала, то есть прежде более устойчивая языковая норма, позволяют довольно лояльно относиться к подобным нарушениям, в особенности, если цель оправ-
дывает средства. Часто незначительные нарушения, строгим критиком трактуемые как речевые ошибки, создаются автором намеренно, в рамках его индивидуального стиля, колоритного именно за их счет.
Поэтому в условиях современного общества и существующего в нем искусства, по мнению многих исследователей, переживающего свой кризис, мы полагаем, что строгое отношение к нарушению языковых норм в процессе создания языковой игры неоправданно. Находим также, что стоит говорить не о таких причинно-следственных связях, как «нарушение нормы - ошибка», а о: «нарушение нормы - другая норма».
Известный писатель-юморист и автор эстрадных монологов начала ХХ в. Карл Валентин (1882-1948), на наш взгляд, является ярким представителем современной немецкой юмористической традиции, повлиявшим на творчество самого Бертольда Брехта. Курт Тухольски справедливо описывал его творчество как «адский танец Благоразумия вокруг обоих полюсов Сумасшествия» [4]. Данные слова отлично характеризуют категорию абсурда, представляющую собой логически выведенное умозаключение, противоречащее здравому смыслу. Так, абсурдное лежит в основе любого скетча, монолога и рассказа, написанного К. Валентином, тем самым реализуя функцию комического на смысловом уровне речевого произведения. Однако в фокусе нашего внимания помимо содержательного парадокса и абсурда оказывается, прежде всего, интересное с лингвистической точки зрения - реализуемое на всех языковых уровнях - языковое комическое.
Стоит отметить, что К. Валентин относится к тому разряду юмористов, которые сами представляют собой лингвистов-наблюдателей, чутко воспринимают язык и пластику его возможностей и зачастую растягивают его до предела, так что тот, под весом времени, порой вынужден трещать по швам, однако читателей в рамках очевидности его бессмертности это только забавит. К. Валентин порою сам развинчивает механизм своих шуток, делая акцент на ключевых языковых единицах, тем самым помогая нам, лингвистам-исследователям, разоблачить его юмористическую манеру в рамках нашего научного интереса. Языковая шутка в его монологах присутствует на многих языковых уровнях: на фонетическом, словообразовательном, морфологическом, лексическом и семантическом.
1. Фонетический уровень
Несмотря на то, что фонема является минимальной и крайне редко имеющей самостоятельное значение единицей языка, ее искажение может привести не только к изменению смысла, но и к созданию комического эффекта, как, например:
"Ich bestellt' mir da einen Kalbsbraten mit gerösten Kartoffeln; derweil bringt mir die Kellnerin einen Kalbsbraten mit so großen Kartoffeln. Ja, sag ich, ich habe doch g'röste bestellt, ja, sagt sie, dös san doch die größten, wo wir hаb'n" [5, s. 29]. Данный пример можно отнести к репрезентации паронимии как лексического явления, однако нам кажется разумным, описывать окказиональную игру языковым материалом именно на том уровне, на котором она зарождается. Здесь имеет место такое фонетическое явление, как редукция,
приведшее в данном случае к неверной трактовке официанткой заказа, что, без сомнения, вызывает комический эффект, поскольку в итоге имеет место реализация другого заказа.
В следующем примере замена одного сонорного звука другим снова призвано вызвать смех слушателей или читателей: Ich bin der dünnste Gendarm, nicht der dümmste [ibid, s. 27].
С точки зрения фонетики в сценических монологах К. Валентина примечательно также то, что автор, являясь уроженцем города Мюнхен, зачастую использует в текстах баварский диалект, что делает его, с одной стороны, ближе к зрителю, а, с другой стороны, помогает раскрытию образа его героев. А они простые, малограмотные люди, что и позволяет им допускать такое количество ошибок, служащих общей идее комического. Диалектальные особенности подразумевают обширную замену на фонетическом уровне, подключая также орфографические и орфоэпические несоответствия нормам литературного языка.
2. Словообразовательный уровень
Реализация комического на уровне словообразования может быть представлена следующим примером: "Es hat eben alles auf der Welt seinen Vorteil und seinen Hinterteil, ah, seinen Nachteil, wollt ich sagen - nicht Nacht-eul, denn Nachteul ist ja ein Raubvogel" [ibid, s. 24]. Первые компоненты сложных слов vor- и hinter- являются предлогами, противопоставленными в значении местоположения в пространстве как перед и позади. Однако предлог vor- является многозначным и может вступать еще в одни антонимические отношения, на этот раз с пред-
351
ВЕК
352
логом nach-. Каламбур достигается за счет выбора неочевидной для данного контекста антонимической пары и образованных от этих предлогов слов.
Также довольно частотны в произведениях К. Валентина разговорные существительные с суффиксом ei, известным своим пренебрежительным оттенком на уровне коннотации слова. Например: botanzoologische Viecherei [ibid, s. 13], Schreiberei [ibid, s. 17], mit der saudummen Fragerei [ibid, s. 38]. Данные образования носят разговорный характер и в связи с этим по праву могут быть отнесены и к лексическому уровню, хотя и образованы по одной и той же модели суффиксальным способом.
На словообразовательном уровне можно выделить также один из видов языковой шутки, касающийся композитов и игры на уровне словосложения. Здесь примечательным является то, что, помимо словообразовательного компонента, в игровые отношения вступает компонент семантический, и вопрос отнесения данной шутки к тому или иному разряду состоит только в том, с какой точки зрения ее рассматривать. Мы же склонны отнести ее к словообразовательному уровню с точки зрения формы, поскольку на семантическом уровне нами будут рассматриваться уже не отдельные слова, а целые отрывки текста, и семантика не на уровне лексики, а на уровне отдельных синтаксических структур, а иногда и всего текста. Сюда относятся следующие примеры:
„Der hat immer die Leiter betreiben müssen... der war Betriebsleiter" [ibid, s. 40]. Так, композит Betriebsleiter в данном примере раскладывается на составные части betreiben + Leiter, взятых,
ко всему прочему, с их переносными значениями, обрабатывать, эксплуатировать + лестница, в то время, как в действительности значение композита складывается из значений: Betrieb (предприятие) + Leiter (руководитель).
3. Морфологический уровень
Языковая игра на морфологическом уровне предполагает нетипичное употребление отдельных частей речи или их грамматических категорий.
"Mit diesen zwei Billetten sind wir zu einer Vorstellung gegangen" [ibid, s. 17]. Данное предложение демонстрирует игру частями речи; неопределенный артикль "ein" в своем типичном употреблении выступает в роли числительного, противопоставленного числительному "zwei". Таким образом, при интонационном выделении артикля einer, он вступает в антонимические отношения с числительным, создавая тем самым комический эффект.
Что касается игры на уровне грамматических категорий, то наиболее уязвленной, в этом смысле, частью речи оказывается глагол, который, являясь основой и центром внимания немецкого предложения, несет не только смысловую нагрузку, но и ответственность за грамматическую состоятельность всего предложения.
"Ich bin jetzt schon fünf Jahre bei einem Major in Stellung als Bedienter. -Bedienter kann man eigentlich auch nicht sagen, denn Bedienter ist eigentlich ein verkehrter Ausdruck, denn wenn doch ich meinen Major bediene, dann ist doch der Major der ,Bediente'" [ibid, s. 19]. В рамках данного отрывка автор сам выступает в роли лингвиста и производит грамматический
анализ, в ходе которого делается вывод о неверном употреблении узуально закрепленной формы Partizip 2 за несколько устаревшей лексической единицей Bedienter.
4. Лексический уровень
Каламбуры на лексическом уровне в произведениях К. Валентина создаются в основном за счет употребления омонимов разных видов, парономазии, приема дефразеологизации, а также игры на уровне многозначности слова. Рассмотрим каждый из видов подробнее.
"Und trotzdem ist mein Vater stolz auf mich, der mag die fetten Kinder selber nicht und grad deshalb, weil ich so mager bin, drum ,mag er' mich so gern. Er sagt ,Vetter kann ich immer noch werd'n" [ibid, s. 15]. Данный пример демонстрирует употребление омонимов разных частей речи. Первая пара mager - mag er представляет собой омонимичную пару, в основе которой, с одной стороны, сравнительная степень прилагательного, оканчивающаяся в немецком языке всегда на er, которое имеет несколько грамматических значений в рамках современного немецкого языка, в том числе это личное местоимение мужского рода. Грамматическая многозначность дает повод для омонимии. Разные части речи, участвующие в создании пары омонимов дают право назвать подобные омонимы -омоформами. Вторая пара в этом же предложении Vetter - fetter представляет собой пример двух абсолютных омофонов (звучащих одинаково) и омоформ одновременно, подмена одного другим, имеющих, разумеется, разное значение, приводит к реализации комического эффекта.
Нетипичное использование фразеологизмов с потерей переносного компонента, лежащего в его основе, приводит к потере, в целом, всего смысла фразеологизма, однако, бесспорно, порождает комический эффект, как, например, в предложении: "Ja, der Ring liegt mir heute noch am Herzen, nicht in Wirklichkeit, sondern man sagt eben so, denn wenn er mir in Wirklichkeit am Herzen liegen tät, dann wüsste ich ja wo er wär" [ibid, s. 31]. Речь идет о потерянном кольце, к которому герой испытывает глубокую привязанность, о чем свидетельствует используемый фразеологизм «am Herzen liegen». К. Валентин нивелирует метафоричность выражения посредством описания буквального понимания фразеологизма: если бы кольцо действительно было бы в непосредственной близости с сердцем, то он бы знал, где его искать.
Частотна также игра с переносным значением: "Mein Vater hat mich sehr streng musikalisch erzogen. Als Kind habe ich nur mit der Stimmgabel essen dürfen, geschlagen hat mich mein Vater nach Noten" [ibid, s. 25]. Музыкальное образование здесь сводится к тому, что ребенок ест при помощи камертона, а бьют его по нотам. То есть слово Stimmgabel, принадлежащее семантическому полю «музыка» заменяет адекватное здесь Gabel (вилка), которую используют во время еды, а привычное для ребенка наказание подменено за счет многозначности глагола schlagen, который имеет значение не только бить, но и ударять, в том числе по музыкальным инструментам. В рамках заданной семантической группы переносное значение используемых слов создает эффект каламбура.
353
354
5. Стилистический уровень
Стилистический уровень представлен обильным использованием метафор, гипербол, сравнений и других видов тропов и фигур. Например, оксюморон в следующем отрывке: „Ich nahm den Fisch und warf ihn in die Isar, und er ertrank" [ibid, s. 14]. С точки зрения стилистики важен и факт частотного употребления в текстах диалекта с сохранением его компонентов и на уровне орфографии, поэтому орфографический уровень еще один уровень, на котором можно зафиксировать комический эффект.
6. Семантический уровень
И наконец, на уровне семантики комический эффект реализован как в содержании всего текста, так и на уровне отдельных синтаксических единиц. Важно подчеркнуть, что игра на семантическом уровне довольно сложно идентифицируется, поскольку, в отличие от остальных, имеющих материальную оболочку, семантика -смысловое наполнение этих языковых знаков. Поэтому прежде чем приписывать любую неопознанную шутку смысловому компоненту произведения, нужно тщательно проанализировать пример на наличие в нем комических компонентов, представленных на любом другом уровне.
В.З. Санников в своей книге «Русский язык в зеркале языковой игры» называет определенного рода смеще-
ние в семантическом поле слова «нарушением масштаба» [6, с. 351]. В этой связи уместен следующий пример, в котором, на наш взгляд, имеет место нарушение масштаба пространства: "Vortragender erscheint mit einem kindischen Aeroplan... Also die Leute haben gelacht, den ganzen Nachmittag bin ich versuchsweise mit meiner Flugmaschine auf der Wiese rumgerannt. Meinen Sie, ich wär in die Höhe 'naufkommen, keinen Millimeter" [ibid, s. 33]. Вообще, подобное встречается на каждом шагу.
Таким образом, проведенное исследование доказывает положение о том, что комический эффект может быть реализован на любом из перечисленных языковых уровней, однако некоторые языковые явления не могут быть однозначно отнесены только к одному из них.
СПИСОК ИСТОЧНИКОВ И ЛИТЕРАТУРЫ
1. Кроче Б. Эстетика как наука о выражении. - Ч. I. - М., 1920.
2. Аристотель. Соч. - Т. 4. - М., 1984.
3. Вольская Н.Н. Языковая игра в автобиографической прозе М. Цветаевой // Русская речь. - 2006. - № 4. - С. 30-33.
4. Карл Валентин. - URL: http://ru.wikipedia. о^/тк1/Валенгин,_Карл
5. Valentin Karl. Sämtliche Werke: Monologe und Soloszenen. - München, 1992. - Band 1.
6. Санников В.З. Русский язык в зеркале языковой игры. - М., 2002. ■
