CC BY
17
УДК 811.112.2 Т. А. Рохлина
аспирант кафедры иностранных языков
Рязанского государственного радиотехнического университета
e-mail: [email protected]
РОЛЬ РЕФЕРЕНЦИИ ИМЕН В ДОСТИЖЕНИИ КОМИЧЕСКОГО ЭФФЕКТА В ЖАНРАХ НЕМЕЦКОЙ СМЕХОВОЙ КУЛЬТУРЫ (на примере немецкого прозаического шванка)
Целью статьи является выявление способов языковой репрезентации в тексте комического эффекта средствами грамматики текста, в частности в области его референтной структуры. Объектом исследования служит немецкоязычный прозаический текст жанра шванк.
Ключевые слова: грамматика текста; референция; референтная структура; немецкий шванк; комический эффект.
T. A. Rohlina
Postgraduate Student at the Department of Foreign Languages, Ryazan State Radio-Technical University e-mail: [email protected]
THE REFERENTIAL FUNCTION OF NAMES IN CREATING HUMOROUS EFFECT IN THE GENRE OF GERMAN LAUGHING CULTURE
The article aims to reveal language means of creating comic effect in German prosaic texts of the Schwank genre, which is done by means of a thorough study of text grammar, particularly within the referential structure of the text.
Key words: text grammar; reference; reference structure; German Schwank; comic effect.
Изучение литературоведческих работ исследователей жанра шванк (Б. А. Пуришев, З. А. Нойманн, В. Дойферт, Г. Альбрехт и др.) позволило прийти к заключению о том, что расцвет немецкого прозаического шванка приходится на период XV-XVI вв., который определяет специфические черты жанра: шванку присущи площадность и карнавальный характер, унаследованные из средневековой народной смеховой культуры, и дидактизм, пришедший из эпохи Ренессанса.
З. А. Нойманн определяет шванк как короткий шутливый рассказ, в котором представлен комический конфликт и изображены некоторые социальные типы (крестьянин, священник, адвокат) или
отрицательные персонажи (глупец, хвастун), которые обводят друг друга вокруг пальца, ставят в неудобное положение или высказывают мудрое мнение [9, с. 423]. Предназначением шванка является смех. Комизм (часто грубый) не является его самоцелью, он - средство раскрытия смешных сторон общественной жизни [9, с. 424].
Персонажи произведения противопоставлены друг другу как активная сторона, наносящая удар, и как пассивная сторона, принимающая этот удар, как победитель и побежденный [7, с. 138]. При рассмотрении проявления комического эффекта шванка в референтной структуре во внимание принималась данная особенность его композиции.
Когнитивно-дискурсивный подход к анализу текстов позволяет рассматривать язык автора художественного произведения как поверхностную структуру, выражающую идеальные сущности, возникающие в сознании коммуникантов в процессе их взаимодействия. В качестве коммуникантов рассматриваются как автор произведения и читатель, с одной стороны, так и персонажи шванка - с другой.
В процессе общения восприятие и понимание информации зависит не только от когнитивных способностей воспринимающего субъекта, но и от количества сообщаемого материала. В случае недостатка единиц для заполнения пустующих позиций субъект заполняет их «непротиворечиво мыслимыми объектами вне зависимости от их реального существования» [3, с. 64]. Экстраполируя данную мысль на тексты исследуемого жанра, можно утверждать, что в шванке находит выражение несоответствие в ментальных сущностях, возникающих в сознании автора сообщения и адресата, что является основанием комического эффекта в тексте. Такое несоответствие возникает в художественном мире произведения в процессе взаимодействия персонажей и становится очевидным читателю через восприятие речи персонажей и авторской речи.
Проведение анализа возникновения комического эффекта в процессе взаимодействия персонажей возможно благодаря так называемому персонажному субтексту - «результату вербализации ментальных процессов, соотносимых с персонажами произведения» [2, с. 189]. С позиций психолингвистики при восприятии персонажного субтекста в памяти читателя активизируются различные структуры знания о процессах, событиях и т. д., читатель соотносит данные знания с содержанием реплики для установления непротиворечивости между
возникающими в сознании реципиента когнитивными структурами и содержанием высказывания персонажа-адресанта [2, с. 191]. Как показывает исследование, в шванке при соотнесении персонажного субтекста со знаниями читателя возникают несоответствия или противоречия, которые, прежде всего, проявляются в именовании референта сообщения.
Проблемам референции посвящены работы многих отечественных и зарубежных исследователей (Б. Рассел, П. Ф. Стросон, Дж. Р. Серл, Х. Фатер, Г. Вайнрих, К. Браунмюллер, Н. Д. Арутюнова, Е. В. Па-дучева и др.). Разделяя мнение Н. Д. Арутюновой, мы понимаем под референцией «отнесенность актуализованных (включенных в речь) имен, именных выражений (именных групп) или их эквивалентов к объектам действительности (референтам, денотатам)» [1, с. 348] и рассматриваем такие виды референции, как интродуктивная референция (предмет известен только говорящему) и идентифицирующая референция (предмет известен как говорящему, так и адресату) [там же].
Референция в рамках текста подробно представлена в работе О. И. Москальской [4], где рассматривается понятие текстового референта, связанные с ним процессы введения референта в текст и сигналы кореференции. Введение текстового референта происходит посредством неопределенного артикля, в дальнейшем он сопровождается определенным артиклем или замещается местоимением [4, с. 106].
Продолжая традиции исследования О. И. Москальской, Л. А. Ноз-дрина также рассматривает референцию имен в тексте и отмечает, что все средства, называющие текстовый референт, составляют референтную сетку [5, с. 122].
При рассмотрении текстов шванков отметим, что тексты обладают полиреферентной сеткой (термин Л. А. Ноздриной), представленной несколькими компонентами или номинативными цепочками (термин Д. Фивегера). Под номинативной цепочкой понимается последовательность обозначений одного и того же объекта действительности [10, с. 200]. Однако не каждая номинативная цепочка является релевантной для анализа механизмов возникновения комического эффекта; интерес для исследования представляют лишь те цепочки, в которых реализуется некоторое несоответствие.
Приведем в качестве примера шванк Г. В. Кирхгофа "Einer hilft seinen Wagen verbrennen" (оставляем формы и правописание автора):
Auf der Bürgerwacht in den Brotbänken zu Kassel hatten etliche in der Nacht, als es sehr kalt war, ein großes Feuer, dazu sie allenthaben, wo es nur zu finden war, von den Gassen Holz zusammentrugen. Um Mitternacht sagte einer zu seinen Gesellen scherzweise: 'Das Feuer wird bald verlöschen, und es ist noch gar lange bis zum Tag. Nun wüßte ich wohl an einem Ort einen Wagen stehen, der für diese Nacht genugsam wäre; eines aber liegt im Weg, daß wir danach mit dem Eisen oder Beschlag, der davon ist, nirgendwo hinwissen, damit es nicht hervorkomme.' Ein anderer, dem der Wagen gehörte, doch nicht wußte, daß dieser von seinem Wagen redete, sprach: 'Ei, da weiß ich guten Rat; bringt ihr den Wagen! Laßt es danach mich mit dem Eisen machen! Dafür will ich euch zwei Zuber Bier (das trägt sich etwa auf einen Taler) bezahlen, wenn ihr es mir vor einem anderen vergönnen wollt; darum keck hin und hohlt ihn!' Der Wagen ward gebracht und ein Stück nach dem anderen ans Feuer gelegt, und als er weidlich brannte, sprach der, dessen eigener Wagen es war, lachend: 'Oh, was wird der morgen sagen, dem der Wagen gehört, wenn er ihn sucht und nicht findet! Warum hat er ihn auch nicht besser verwahrt? So ergeht es einem, der nicht auf das Seine sieht.' Alsobald wurden die Ringe samt allem Eisen, so daran gewesen, zusammengelegt, und die Wächter drangen darauf, daß ihnen dieser Eisenkrämer für einen Zuber Bier das Geld von Stund an bezahlte, und er nahm das Gekaufte des Morgens mit sich heim. Zu spät aber ward er gewahr, daß sein vermeintes Frohlocken ihm selbst mit Schaden Wand an Wand gehaust, gab darum seinen Wachtgesellen, die ihn um das andere Geld ansprachen, üble Worte, drohte ihnen dazu, sie vor der Obrigkeit zu verklagen, daß sie ihm seinen Wagen bezahlen müßten. Aber es soll noch geschehen und ist ihm mehr den zuviel gewesen, daß er sich bei seinem eigenen Wagen so gute Dinge gemacht und billiger denn sonst keiner gewärmt hatte. Deshalb [über] ihn auch das Gespött von einem, der sonst ganz zähhäutig und eigennützig war, nicht zerran [8, с. 333-334].
Данный текст обладает полиреферентной сеткой, представленной следующими компонентами:
1. Etliche - sie - wir (собравшиеся вокруг костра);
2. Ein großes Feuer - das Feuer - das Feuer (костер);
3. Einer - ich (один из собравшихся - расщепление референта 1);
4. Ein anderer - ich - mich - ich - mir - der - der - dem - er - er -dieser Eisenkrämer - er - sich - er - ihn - ihm - ihm - er - ihn (владелец фургона - расщепление референта 1);
5. Euch - ihr - die Wächter - ihnen - seine Wachgesellen - ihnen -sie (собравшиеся вокруг костра за исключением владельца фургона - расщепление референта 1);
6. Einen Wagen - der Wagen - seiner Wagen - den Wagen - ihn -der Wagen - er - eigener Wagen - der Wagen - ihn - ihn - seinen Wagen - sein eigener Wagen (фургон).
Шесть номинативных цепочек указывают на наличие в тексте шести референтов, однако релевантными для анализа комизма являются 4-й и 6-й референты, поскольку в них находит выражение несоответствие, ведущее к комическому эффекту, а именно - происходит нарушение кореференции и апелляция коммуникантов к разным объектам действительности.
Автор произведения, описывая объект действительности (6-й референт), приводит его подробную характеристику:
Ein anderer, dem der Wagen gehörte, doch nicht wußte, daß dieser von
seinem Wagen redete...
Читатель обладает некоторой информацией о данном объекте: фургон стоит недалеко от места нахождения персонажей и принадлежит одному из них. Информирование читателя о данном объекте происходит в процессе развертывания текста следующим образом: представление референта (интродуктивная референция) ^ приращение смысла (представленный референт + новая характеристика) ^ идентифицирующая референция. Таким образом, к медиальной части произведения, содержащей описание развития событий, читатель подходит, обладая разносторонней характеристикой референта.
Иная коммуникативная ситуация складывается в художественном мире произведения, участниками которой являются один из собравшихся вокруг костра людей и владелец фургона. Первый коммуникант сообщает о наличии неподалеку некоего фургона:
Nun wüßte ich wohl an einem Ort einen Wagen stehen, der für diese
Nacht genugsam wäre.
В реплике первого коммуниканта содержатся такие характеристики объекта, как расположение в некотором месте и пригодность его для того, чтобы сжечь с целью согреться.
Ответная реплика владельца фургона («Ei, da weiß ich guten Rat; bringt ihr den Wagen!») содержит то же именование референта, что и в реплике первого говорящего: имя существительное «den Wagen». Определенный артикль является сигналом кореференции и указывает на то, что речь идет об объекте, указанном ранее.
В сознании читателя референт обладает большим набором характеристик, чем в сознании владельца фургона, следовательно, идеальная сущность в представлении читателя не совпадает с идеальной сущностью в представлении владельца фургона, поэтому можно утверждать, что при назывании данного объекта действительности, читатель и персонаж апеллируют к разным референтам, т. е. происходит нарушение кореференции.
Помимо описанного нарушения кореференции в данном тексте имеет место другой случай апелляции к разным референтам (4-я номинативная цепочка). Не обладая информацией о принадлежности фургона, его владелец произносит следующую реплику:
Oh, was wird der morgen sagen, dem der Wagen gehört, wenn er ihn
sucht und nicht findet! Warum hat er ihn auch nicht besser verwahrt?
Указательное местоимение (der), относительное местоимение (dem) и личные местоимения (er, er) являются именованиями владельца сгоревшего фургона. Читатель отождествляет указанные местоимения в реплике говорящего с самим говорящим, поскольку в его сознании это один и тот же человек. Говорящий (истинный владелец фургона) противопоставляет себя владельцу фургона в своей реплике. Таким образом, вновь имеет место апелляция к разным объектам действительности при единстве именования.
Рассмотрев тексты, в которых представлено описанное несоответствие, можно разделить их на две группы в зависимости от интенции персонажа-адресанта: умышленного и непреднамеренного введения адресата в заблуждение.
1. При умышленном введении адресата в заблуждение автор сообщения намеренно не сообщает собеседнику некоторые свойства объекта действительности, необходимые для его безошибочной идентификации.
В качестве примера рассмотрим отрывок из шванка В. Шуманна «Von einem Bauern, drei Pfaffen und einem Landsknecht»:
a. "Da fing der Bauer an und sprach: 'Es ist ein Pfaffe in mein Haus gekommen und hat mir mein Weib wollen notzwingen. So bin ich dazugekommen und habe ihn gleich in das Faß geworfen, darin ist er ertrunken.' Damit zog er den einen aus dem Faß. 'Wenn du ihn nun wolltest in das Wasser tragen, das die Mühle treibt.' <...> Also nahm er [der Landsknecht] den Pfaffen auf den R^ken und lief mit ihm zum Wasser, warf
ihn hinein, dass das Wasser über ihm zusammenschlug und sprach: '. Willst du buhlen und weiß den Reim nicht!' .
б. Dieweil hatte der Bauer den anderen aus dem Faß getan ... sprach der Bauer: 'Hast du ihn hineingeworfen? ... Er ist aber wieder da.' Der Landsknecht spach: 'Ei, er ist des Teufels!' - 'Sieh zu, ob er nicht hinter der Tür steht.' Und als ihn der Landsknecht sah, sprach er: 'Ei nun, so schände dich Gott! Ich weiß, dass ich dich hab hineingeworfen.'
в. Da lief ihm [dem Landsknecht] der Bauer entgegen und sprach: 'Wie tust du doch? Es stehet der Pfaffe wieder hinter der Tür!' Der Landsknecht sprach: 'Hat uns der Teufel mit dem Pfaffen beschissen? Nun, so will ich ihn hinaustragen.'
г. Als er [der Landsknecht] im Heimgehen war, da kam von ungefähr ein Pfaffe geritten. Als ihn der Landsknecht sah, meinte er, es wäre der Pfaffe, den er hatte sollen in das Wasser werfen . Er fing an zu fluchen und zu schwören: 'Du heilloser Schelm und Bösewicht, kein Wunder, dass du allezeit eher in des Bauern Haus bist denn ich, weil du zu reiten hast'" [6, с. 255-258].
Главным персонажем шванка является крестьянин, который топит в бочке с водой троих священников, ухаживавших за его женой. Чтобы избавиться от мертвецов, крестьянин просит проезжающего мимо ландснехта отнести одного из мертвых священников к реке и бросить в воду. Крестьянин коротко рассказывает собеседнику о случившемся, но в своем рассказе упоминает только одного священника, чтобы не раскрывать тяжести своего преступления. После того как просьба выполнена, крестьянин, показав ландснехту второго священника, утверждает, что утопленник вернулся, так же он поступает и с третьим священником. После того, как ландскнехт бросает в реку последнего священника, ему на обратном пути случайно встречается священник верхом на лошади. Подумав, что мертвец вновь ожил, ландскнехт стаскивает его с лошади и бросает в реку вслед за остальными.
Специфика композиции данного текста такова, что автор полностью информирует читателя о реальном положении дел. Таким образом, читатель наблюдает за действием как бы «сверху».
Крестьянин, выступающий в качестве первого коммуниканта, умышленно вводит в заблуждение ландскнехта, выступающего в качестве второго коммуниканта, и сообщает ему неполную информацию.
В фонд знаний коммуниканта-ландскнехта не входит информация о количестве священников, поскольку изначально крестьянин
представил ему лишь одного из них. Только в данном случае (1-й абзац) идентификация референта произошла безошибочно. При дальнейшем обращении ко второму и третьему священникам как референтам (2-й и 3-й абзацы) коммуниканты апеллируют к различным объектам действительности. Второй коммуникант ошибочно идентифицирует референта, поскольку не обладает пресуппозициями, достаточными для его безошибочной идентификации: ему неизвестно, что его собеседник прячет в доме еще двух человек.
На ошибочную идентификацию референта оказывают влияние лингвистические и экстралингвистические факторы. В то время как в качестве экстралингвистического фактора выступает одинаковый внешний вид разных объектов действительности (священников), в качестве лингвистических факторов выступают способы именования референта в речи автора сообщения, т. е. в речи персонажа-крестьянина.
Основным показателем идентифицирующей референции является определенный артикль, являющийся также кореферентным сигналом. С точки зрения коммуникативного членения высказывания определенный артикль свидетельствует об известном, и существительное с определенным артиклем содержится в теме высказывания, в то время как неопределенный артикль, являющийся одним из показателей интродуктивной референции, свидетельствует о введении новой информации и характерен для ремы.
Определенный артикль перед именем существительным и прономинализация при отсутствии первичного обозначения референта посредством именной группы являются сигналами повторного обращения к референту. В приведенном примере при сходстве имени существительного «der Pfaffe», но при разнице референтов, обозначаемых этим именем, а также употребление определенного артикля и местоимения «er» в реплике адресанта-крестьянина приводит к неверной идентификации референта адресатом-ландскнехтом: новый объект действительности воспринимается как уже известный вследствие намеренного сокрытия говорящим признака неизвестного.
2. Ошибочная идентификация референта может происходить вследствие непреднамеренного введения адресата в заблуждение. В данном случае сообщенные автором характеристики референта недостаточны для его безошибочной идентификации, однако в намерение говорящего не входит обман собеседника.
Приведем в качестве примера отрывок из шванка Я. Фрея «Von einem armen Schüler, der wollte gen Paris ziehen, und eine Witwe meinte, er wollte ins Paradies ziehen»:
Ein armer Schüler wollte des Studierens halber gen Paris ziehen. Er heischte in einem Dorf bei Nürnberg, daß heißt Schwenau, ein Stück Brot von einer alten Witfrau. Sie fragte ihn, wohinaus er ziehen wolle. Er sagte, er wolle gen Paris. Die Frau verstund, er hätte gesagt, er wolle ins Paradies... [6, с. 167]
Схожесть фонетического звучания у двух разных объектов действительности («Paris», «Paradies») послужила одной из причин неверной идентификации референта героиней-адресатом. Прочие причины коммуникативной неудачи являются экстралингвистическими, касаются фоновых знаний адресата, пресуппозиций и остаются неизвестными читателю. Можно предположить, что героиня не расслышала слов студента или не знала о существовании Парижа, и на основе полученной информации в ее сознании активизировалась та идеальная сущность, которой она дала наименование «Paradies». В намерения студента не входило ввести в заблуждение женщину, ошибочная идентификация объекта произошла случайно и привела к коммуникативной неудаче.
Проведенное исследование показало, что в референтной структуре шванка обнаруживаются компоненты, в которых проявляется несоответствие, о чем можно заключить на основании лексико-грамматических средств в речи персонажей и в авторской речи. Несоответствие, в свою очередь, высвечивает обманутого, одураченного, глупого или пострадавшего персонажа, что в конечном итоге вызывает смех читателя.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Арутюнова Н. Д. Предложение и его смысл: Логико-семантические проблемы. - М. : Эдиториал УРСС, 2003. - 383 с.
2. Боронин А. А. Интерпретация персонажных субтекстов: о некоторых аспектах когнитивного подхода // Когнитивная лингвистика: новые проблемы познания: сб. науч. трудов / под ред. Л. А. Манерко. - М. : Институт языкознания РАН ; Рязань: Ряз. гос. ун-т имени С. А. Есенина, 2007. -С. 189-193.
3. Земская Ю. Н., Качесова И. Ю., Комиссарова Л. М. и др. Теория текста: Учеб. пособие / под ред. А. А. Чувакина. - М. : Флинта : Наука, 2010. -224 с.
4. Москальская О. И. Грамматика текста : учеб. пособие. - М. : Высшая школа, 1981. - 183 с.
5. Ноздрина Л. А. Поэтика грамматических категорий: Курс лекций по интерпретации художественного текста. - М. : Тезаурус, 2004. - 212 с.
6. Das Volk, das lacht. Deutsche Schwänke des 15. und des 16. Jahrhunderts. -Berlin : Rütten & Loening, 1966. - 398 S.
7. Deufert W. Narr, Moral und Gesellschaft: Grundtendenzen im Prosaschwank des 16. Jahrhunderts. - Bern : Herbert Lang ; Frankfurt / M. : Peter Lang,
1975. - 158 S.
8. Deutsche Schwänke in einem Band. - Weimar : Volksverlag, 1961. - 399 S.
9. Neumann S. A. Den Spott zum Schaden: Prosaschwänke aus fünf Jahrhunderten. -Rostock : Hinstorff, 1977. - 467 S.
10. Viehweger D. Semantische Merkmale und Textstruktur // Probleme der Textgrammatik / Hrsg. von F. Danes, D. Viehweger. - Berlin : Akademieverlag,
1976. - S. 195-206. - (Studia grammatical XI).
