CC BY
144
УДК 802.0
Н.В. Королева, ассистент, (4872) 36-69-00 smallromashka@tula.net (Россия, Тула, ТулГУ)
ЯЗЫКОВАЯ ЛИЧНОСТЬ В ЛИНГВОСОЦИОКУЛЬТУРНОМ АСПЕКТЕ
Рассматриваются различные теоретические подходы к понятию языковой культуры личности и ее структурные особенности. Автор анализирует понятие «языковая личность» на лингвистическом, социальном и культурном уровнях в контексте различных ментальностей.
Ключевые слова: языковая личность, лингвосоциокультурный контекст, языковое поведение, коммуникация, речевые жанры.
Дискурс, как языковая единица представляет собой результат речевого взаимодействия двух, трех и более людей. Одной из своих сторон он обращен к ментальным факторам участников коммуникации: этнографическим, психологическим и социокультурным правилам и стратегиям, которые сопряжены с коммуникативным поведением. Под коммуникативным поведением понимают реализуемые в коммуникации правила и традиции общения той или иной лингвокультурной общности. Коммуникативное поведение, как правило, имеет ярко выраженную национальную окраску. Характер и специфика дискурсивной деятельности личности обусловлены набором моральноэтнических установок, которые могут быть как универсальными, общечеловеческими, так и специфически национальными, что находит непременное отражение в языке. Социальное взаимодействие коммуникантов и их речевое поведение регулируются очень часто специфичными для данной культуры этикетными нормами. Так, например, принцип почитательности имеет общечеловеческую ценность, но его реализация в разных "семиотических группах" имеет свою национальную специфику. Поэтому в речевой деятельности представителей разных лин-гвокультур вежливые отношения маркируются по-разному. Так, в таджикской и узбекской этикетных нормах не допускается употребления "ты-обращения" по отношению к лицам, имеющим высокий социальный "вес". В некоторых других языках, как утверждает В.С. Григорьева, оппозиция социального "ты-Вы-отношения" не материализуется, например, в курдском [1]. По мнению того же автора, зеркальное отражение социокультурных норм поведения в дискурсивной деятельности особенно четко проявляется в употреблении оценочно-экспрессивных высказываний, вокативов и аппелятивов.
Культура как определенная форма человеческих отношений выражается в предметах, поступках, словах. Межкультурная коммуникация является процессом непосредственного взаимодействия культур, которое реализуется в рамках разнотипной информации: прагматической, семанти-
ческой и синтаксической. В результате общения происходит обмен не только информацией, но и элементами культуры, отражающими национальное коммуникативное поведение народа. М.М. Бахтин в своей книге «Проблема речевых жанров» пишет: "Влияние национальной специфики менталитета той или иной лингвокультурной общности на процессы и результаты межэтнического общения нельзя ни преувеличивать, ни преуменьшать. Необходима теоретическая и практическая разработка этой проблемы с целью выявления тех компонентов коммуникации, в которых влияние национальной специфики менталитета наиболее заметно и результативно" [2].
Проблема взаимоотношения языка и культуры, нашедшая свое отражение в таких дисциплинах, как социолингвистика, этнолингвистика, контрастивная и интерязыковая прагматика в работах Н.Д. Арутюновой дискутируется в следующих аспектах: 1. Изучение языковых соответствий, выявление национально-культурной специфики на лексико-семантическом уровне "как наиболее быстро реагирующему на потребности означивания тех концептов, которые становятся релевантными для того или иного общества" [3]. Особо выделяется национально-культурная специфика фразеологических образований как сфера, в которой наиболее прозрачно отражаются характерологические черты мировидения 2. Анализ специфических для каждой культуры аспектов грамматики, фиксирующих в грамматических категориях наиболее глубинные законы познания конкретным языком окружающего мира. 3. Изучение наличия различий структуры текстов, дискурсов в родном и иностранном языках, и если это имеет место, то являются ли различия структурных особенностей языковых образований результатом специфики национального мышления, менталитета, или традиции составления текстов, дискурсов. 4. Изучение социокультурной вариативности, культурных аспектов прагматического анализа речевых норм различных языков (см. работы Л.И. Гришаева, С.С. Беркнер, М. А. Егорова, Л.В. Цурикова, H. Kotthoff и др.). 5. Изучение этнокультурных особенностей в лингвострановедческом аспекте (см. работы Е.М. Верещагин, В.Г. Костомаров). 6. Изучение этнокультурных особенностей в теории межкультурной коммуникации (см. работы В.В. Кабакчи, С.Г. Тер-Минасова и др.). 7. Немаловажным вопросом при обучении иностранному языку является также цель обучения: научить пользоваться языковым инвентарем чужого языка и строить текст, дискурс по подобию текстов родного языка или стремиться к более сложной задаче - научить мыслить и строить текст так, как это делают носители изучаемого языка. При этом в книге Арутюновой Н.Д. «Язык и мир человека» отмечаются два направления в освещении связи языка и культуры: от единицы языка к единице культуры и от единицы культуры к единице языка [3].
Позволим себе высказать некоторые замечания по поводу обозначенных проблем. В грамматических формах и лексике языка находят от-
ражение сознание людей и их поведение, которые, в свою очередь, определяются внешними условиями жизни, материальной действительностью. В языке как своеобразной материальной форме закрепляется и реализуется отображенная в сознании человека "картина мира". Она складывающаяся в мышлении носителя языка, требует адекватного выражения языковыми средствами. Познание когнитивных этнических факторов может оказать неоценимую помощь в решении некоторых лингвистических задач. Так, например, спорным моментом на современном этапе является разграничение экзистенциальных и посессивных высказываний, что обусловлено, с одной стороны, сложностью определений понятий бытия и обладания, а с другой стороны - фактическим языковым материалом. Так, русские предложения, репрезентирующие состояние наличия, имеют сходную структуру с пространственно-экзистенциальными конструкциями (сравните: У меня есть книга), что и дает право трактовать их как бытийные [3]. При этом
Н.Д. Арутюнова отмечает, что "в германских языках микромир человека изображается по "имущественному" принципу владения, принадлежности: в мире нечто существует (есть), а человек нечто имеет" [3]. Сравните нем.: Ich habe ein Buch; англ.: I have a book. Соответственно можно было бы понимать под существованием расположение предмета в определенном пространственно-временном континууме, а под обладанием - нахождение предметов в системе координат личности, в определенном "личностном пространстве" [3]. Однако, как показывает практический материал, посессивными конструкциями может быть представлено в германских языках и состояние наличия предмета или его части в сфере другого неодушевленного предмета. Например: Der Stuhl hat eine Lehne und vier Beine; Стул имеет спинку и четыре ножки. Вероятно, система критериев разграничения экзистенциальных и посессивных отношений опосредуется этническими ментальными процессами.
В германских языках фокусируется момент обладания предметом, что, возможно, связано с более ранним формированием института собственности у германских племен, обусловившим появление и закрепление в языке конструкций Ich habe etwas; Я что-то имею. В русском языке акцентируется момент существования предмета в каком-либо пространстве, будь то внешний мир или микромир человека [3]. Впрочем, этот же языковой феномен может быть обусловлен также стремлением германских народов к упорядоченности в номинациях предметов и ситуаций. Ведь бытийное, или экзистенциальное высказывание заложено изначально в глубинной структуре любого высказывания вообще. Ибо, если мы о чем-то говорим, что-то утверждаем, значит, оно существует, исключая, разумеется, фантастические явления. Посессивное предложение можно рассматривать в таком случае как производное от бытийного. Например, трансформируя вышеприведенное высказывание можно сказать, что, если я имею
книгу, значит она существует: Ich habe ein Buch = Es gibt ein Buch; Ich habe es; У меня есть книга = Существует книга. Я ее имею.
Наиболее сложной и в настоящее время еще не получившей свое решение проблемой является перевод устной разговорной речи, что обусловлено отсутствием учебной и научной литературы по типологии коммуникативного поведения. Достаточно хорошо изучены особенности внутренней организации языковой системы, что позволяет более или менее адекватно осуществлять переводы текстов монологического характера, в основе которых лежат описательные и событийные фреймовые ситуации. "Неправильность" живого разговорного языка затрудняет выявление закономерностей его структурного оформления. В связи этим М. Д. Городнико-ва и Д.О. Добровольский в созданном ими немецко-русском словаре речевого общения предлагают запоминать лексические единицы, употребляемые в той или иной прототипической ситуации, блоками. При этом авторы ссылаются на известное сравнение Людвига Витгенштейна природы естественного языка с архитектурой города, где прямые, однообразные проспекты с монотонными новостройками на современных окраинах напоминают упорядоченность грамматической, лексической, морфологической структуры языка, а центр города со сложными, лабиринтообразными проходами, запутанные кривые улочки и переулки - живой разговорный язык. Разумеется, иностранцу значительно легче ориентироваться в употреблении "правильных" моделей языка, нежели чем в лабиринте "нерегулярных" структур, характерных для межличностного общения.
В названном словаре впервые речевые клише, выражающие определенные интенции говорящего, сопровождаются небольшим описанием авербальных действий, в основном мимики и жестов, типичных для данной лингвокультурной общности в названных ситуациях. По всей видимости, "переводить" следует не только кинесические действия, но и проксемику, и коммуникативное поведение, имеющее знаковый характер. Наиболее изучены и неплохо представлены в учебниках по иностранным языкам речевые обороты, задействованные в так называемых топиковых ситуациях: "На почте", "На вокзале", "В магазине", "В аэропорту", "В гостинице" и т.п. Значительно сложнее сориентироваться в таких фреймовых ситуациях, как информировать о чем-либо, договориться, убедить, запретить, похвастаться, предупредить, успокоить, возразить и т.п. При этом следует иметь в виду, что если интенции и речевые акты универсальны, то их речевое воплощение национально специфично. По мнению Ж.И. Жеребцовой, наиболее оптимальный путь создания типологии прагматической сферы языков -выяснение концептуальных структур и концептов при понимании исходного текста и продуцировании текста-перевода - путь, основанный на методах концептуального моделирования, элементах компонентного анализа, методах семемного и контрастивного анализа [4]. При этом перевод рассматривается как один из видов речемыслительной деятельности.
Компонентный анализ разговорного языка позволяет установить в некоторых случаях отсутствие соответствия ментальной реальности автора и переводчика и еще раз доказывает насущнейшую необходимость изучения универсальных и идиоэтнических черт прагматических компонентов языков. Так, например, в разделе "Прощание" словарь М. Д. Городниковой и Д.О. Добровольского приводит в качестве подчеркнуто вежливой формы выражение Lebe / leben Sie wohl! как эквивалент русского Прощай! Прощайте! Всего доброго! Семемный и концептуальный анализ приведенных высказываний позволяет выявить неидентичность их употребления в отдельных фреймовых ситуациях. Наличие семы "жизнь" в немецком варианте не позволяет использовать данное клише в ситуациях прощания с умершим субъектом, что и доказывает, например, неуместность его употребления в переводе заголовка в повести Чингиза Айтматова "Прощай, Гульсары!" - "Leb wohl, Gulsary!", где речь идет об умирающем иноходце и прощании с ним хозяина, героя повести.
Значительную трудность представляет перевод междометий, поскольку их семантика наиболее подвержена варьированию в зависимости от интенциональной установки и эмоционального состояния говорящего. Так, например, в ситуации заверения в повести Ч. Айтматова "Прощай, Гульсары!" используется междометие Ей-богу, которое передается на немецкий язык Лео Хорнунгом как Glaub mir. Русское междометие помимо призыва верить говорящему содержит также сему клятвы богом, отсутствующую в варианте перевода. Сравните также перевод эмоциональных высказываний недовольства, гнева. Когда иноходец остановился, замотался из стороны в сторону, Танабай подошел к коню и тихо выругался: Эх, будь ты неладен. В немецком варианте мы находим: Bei dir stimmt's wohl nicht!, что переводится, согласно словарю В.Д. Девкина, как Ты что, не в своем уме? Немецкое высказывание выражает большую силу гнева и требование изменить ситуацию, когда как русское идиоматическое выражение репрезентирует скорее состояние смиренности с ситуацией.
Что касается организации текстов, дискурсов, то отмечаются не только различия в структуре их построения, например, аргументативных текстов в немецком, русском и английском языках, но и наличие различных текстовых и дискурсивных типов в разных языках. По результатам исследования Г.Г. Слышкина, в китайском языке нет различия между текстом-сообщением (Bericht) и текстом-рассказом (Erzählung) [5]. Контрастивные исследования, начинавшиеся на микролингвистическом уровне, привели к возникновению контрастивной риторики. В опубликованной в 1966 году работе "Cultural thought patterns in intercultural education" Р. Каплан отмечает, что национальность студентов, изучающих английский язык, можно установить по структуре продуцируемых ими текстов. В результате проведенных анализов Р. Каплан выделяет пять способов построения текстов в зависимости от языковых групп: 1) английский, 2) се-
митский, 3) восточный, 4) романский и 5) русский. К первой группе относится не только британский, но и австралийский, индийский и американский английский языки; ко второй группе - арабские и еврейские тексты, к восточной - китайские и корейские.
В дальнейших исследованиях указывается также на то, что жители Запада, как правило, говорят от своего "я" и пытаются сформулировать свои собственные мысли и мнения прямо, открыто. Китайцы же выражают свои мысли обычно косвенно, имплицитно, ставя риторические вопросы, приводя в пример анекдоты, аналогии, пословицы или цитаты известных авторов.
Разумеется, данная теория не лишена недостатков и методических просчетов, тем не менее, она породила бурную дискуссию, существует ли взаимосвязь между мышлением и структурой языка, обусловлена ли разница в построении иноязычных текстов особенностями национального мышления или этническими особенностями построения текстов, и нужно ли при обучении правильному коммуницированию на иностранном языке обучать мыслить и говорить по подобию носителей языка. Данная проблема не получила своего однозначного решения. Сторонники обучения мышлению на иностранном языке обвиняются при этом в "культурном империализме". Однако необходимость знания особенностей и норм языкового поведения очевидна, незнание разговорных норм изучаемого языка может ввести в заблуждение, привести к неправильной интерпретации коммуникативных действий, к коммуникативным провалам. Так, например, приветствие у жителей бывшей Восточной Германии сопровождалось, как правило, пожатием руки. В Западной Германии приветствие не сопровождалось подобными кинетическими действиями, их отсутствие при приветствии могло получить неоднозначную интерпретацию. Знание особенностей и коннотативных тонкостей моральных, правовых, этических, эстетических и других норм данного конкретного общества является одним из наиболее важных условий осуществления речевой деятельности и достижения успешности выполняемых речевых действий.
Список литература
1. Григорьева В.С. Анализ дискурса. К постановке вопроса//
Актуальные проблемы лингводидактики: сб. тез. и докл. Тамбов:
ТВВАИУ, 1998. С.75-77.
2. Бахтин М.М. Проблема речевых жанров: Литературно-
критические статьи. М.: Художественная литература, 1999. 400с.
3. Арутюнова Н.Д. Язык и мир человека. 2-е изд. М., 1999. 340с.
4. Жеребцова Ж.И. Дискурс как проявление взаимодействия культур // V научная конференция ТГТУ: краткие тез. докл. Тамбов: Тамб. гос. техн. ун-т., 2000. С. 45-49.
5. Слышкин Г.Г. Дискурс и концепт//Языковая личность: институциональный и персональный дискурс: сб.науч тр. Волгоград, 2000. С.23-24.
Koroleva N.
Linguisticalpersonality in the linguosociocultural aspect.
The article deals with different theoretical views on the linguistical culture of the personality and its structural elements. The author analyses the notion “linguistic personality” on the linguistic, social and cultural levels in the contest of different mentalities.
Key words: lingvo-personality, linguistic socio-cultural context, linguistic behavior, communication, spell genres.
Получено 10.10.2010 г.
УДК 801.3
Н.О. Косицына, соискатель, (4712) 51-38-94, n-a-t-a-s-ja@mail.ru (Россия, Курск, КГУ)
ИМЕНОВАНИЯ СЛУЖИТЕЛЕЙ КУЛЬТА, ЦЕРКВИ В ИДИОЛЕКТЕ А.А. ФЕТА
Рассматривается лексика, номинирующая кластер «служители культа, церкви» в разножанровых произведениях А. А. Фета.
Ключевые слова: кластер; идиолект; религиозная лексика; служители культа, церкви; А.А. Фет.
Объектом рассмотрения в данной статье стала лексика, называющая служителей культа, церкви и их титулы в разножанровых произведениях А.А. Фета. К рассматриваемой группе слов нами отнесены именования исполнителей обрядовых культовых действий (например, жрецы), а также именования лиц, принадлежащих к духовенству (дьякон, настоятель и др.). Базой для анализа послужили стихотворения и поэмы 1839-1863 гг., переводы 1839-1863 гг., рассказы и повести, критические статьи, сборник стихотворений «Вечерние огни», письма и мемуары.
Для номинации лиц, отправляющих религиозные, церковные обряды, в монотеистических религиях используется лексема духовенство. Данное слово употребляется А.А. Фетом только в прозаических произведениях - воспоминаниях и статьях (7 словоупотреблений, далее - с/у): Конные жандармы едва сдерживали приближающиеся народные волны, впереди которых шло многочисленное духовенство в блестящих ризах, а за ним на катафалке несли и самую икону [3], Мои воспоминания, ; Во время моего детства Россия, не забывшая векового прошлого, знала один источник
