CC BY
140
ЭКОНОМИКА
Н. И. Фокин,
кандидат экономических наук, ДОГУ
ЯПОНСКАЯ ЖЕНЩИНА: БЕККЕРИАНСКАЯ ЭКОНОМИКА СЕМЕЙНЫХ ПРОБЛЕМ
Загадочна и непостижима японская женщина. Как прикоснуться к ее тайне? Этот вопрос задают себе представители многих наук. Не остаются в стороне и экономисты. В последние годы их голос в хоре исследователей звучит все громче.
Возросшая уверенность экономистов в своих силах связана с трудами Гэри Беккера — виднейшего представителя Чикагской школы экономической мысли, лауреата Нобелевской премии по экономике за 1992 г. Он, как никто другой из экономистов XX в. раздвинул границы экономической науки и показал, что экономический подход может быть весьма плодотворным для объяснения любых аспектов поведения людей — как рациональных, так и эмоциональных, как в сфере труда и бизнеса, так и в сфере любви и брака, поведения их как экономических субъектов, так и просто как мужчин и женщин.
Воспользуемся возможностями инструментария и концепции Гэри Беккера для того, чтобы исследовать перемены, происшедшие и происходящие в семейной жизни японской женщины.
Решение поставленной задачи частично облегчено тем, что Гэри Беккер, разрабатывая свою теорию, неоднократно обращается к данным японского бюро статистики и анализирует различные аспекты жизни женщин в японском обществе. В своем фундаментальном и, пожалуй, главном труде «Трактат о семье» (1) он делает это 13 раз на 18 страницах1. Оставим пока в стороне вопрос о причинах такого интереса к Японии и обратим внимание лишь на то, что данные по Японии, на базе которых наряду с данными по другим странам Гэри Беккер формулирует свои выводы, охватывает период с 1713 по 1978 г. Как соответствуют эти выводы новым реалиям японского общества 80—90-х годов?
Способны ли они помочь нам понять и объяснить поведение японки в последние два десятилетия? Попытаемся найти ответы на
поставленные вопросы, сузив поле исследования с учетом рамок статьи до нескольких конкретных проблем.
Отправная точка исследования — представления современной японской женщины о счастье. По результатам опроса общественного мнения, проведенного канцелярией премьер-министра в 1993г., подавляющее большинство японок — 78,2 %, а опросом были охвачены женщины старше 20 лет, считают, что подлинное счастье женщина находит в замужестве, поэтому выйти замуж для женщины лучше всего. Что касается другой, в некотором смысле противоположной стороны жизни — работы, то среди причин, побуждающих женщин работать, на первое место японки поставили необходимость поддерживать бюджет семьи на уровне стоимости жизни2. И хотя с 1979 г. доля респондентов женского пола, согласных с тем, что уделом женщины является дом, а мужчины — работа, уменьшилась почти на 14 %3, семья по-прежнему занимает самое высокое место в иерархии жизненных ценностей японской женщины.
Вывод о том, что семья — главное для женского счастья, но все же в меньшей степени, чем раньше, соответствует концепции Гэри Беккера: «Домохозяйства только из мужчин или только из женщин менее эффективны потому, что они не способны извлечь выгоду из половых различий в сравнительных преимуществах»4. Но если желание замужества отражает действие закона сравнительных преимуществ, то с изменением самих сравнительных преимуществ меняется и интенсивность самого желания. Эти же изменения неизбежны Гэри Беккер показывает, что источник сравнительных преимуществ не может быть сведен к биологическим различиям между членами семьи, которые (различия) в действительности ослабили степень специализации труда в семье5
Основная цель замужества и важнейшая составляющая удовлетворенности жизнью — производство и воспитание собственных детей. Для японской женщины это даже более значимо, чем само замужество. Об этом свидетельствует и тот факт, что более 90 % женщин (и не меньшая доля японских мужчин!) на вопрос, что больше доставляет удовольствия — брак или дети, отвечают - дети6. Возможно, что именно в этом идут корни различий между японской семьей и семьей западного типа: более сильные связи между детьми и родителями, чем между самими родителями, меньший прирост по объему совместного времяпровождения супругов после свадьбы, более высокое влияние родителей на брачное поведение их детей. Но если дети для японской женщины желанны и важны, то почему так упал коэффициент детности (среднее число детей в семье) — с 4.27 в 1940 г. до 2,17 в 1987 г.? Почему столь значительно снизился коэффициент фертильности, т.е. репродуктивной способности японской женщины?
Гэри Беккер анализирует первый возможный и лежащий на поверхности ответ на этот вопрос: отмеченные тенденции — результат
контрацептивной революции с ее наивысшим достижением — противозачаточными пилюлями. Но приведенная им статистика по Японии ставит под сомнение достоверность этого вывода. Падение рождаемости в Японии в 50-х годах происходило в условиях запрета этих противозачаточных средств7.Он приводит и другие впечатляющие данные, которые также свидетельствуют, что улучшение методов контроля над рождаемостью и ее снижение напрямую не связаны. Это улучшение — вынужденный ответ на действие других факторов, понизивших спрос на детей. Каких?
Прежде всего — факторов цены и дохода. Если рассматривать детей как специфический товар длительного пользования, то величину спроса на них следует связать с их ценой, т. е. издержками на содержание и воспитание. Первая часть этих издержек — прямая, эксплицитная с ростом доходов относительно уменьшается. Вторая часть — неявная имплицитная, напротив, растет, потому что она представляет собой альтернативные издержки, определяемые ростом стоимости времени родителей и расширяющимися возможностями их потребительского выбора. Поскольку темпы роста второй части опережают темпы относительного падения первой, то чем богаче страна, чем выше доходы населения, тем дороже дети, тем меньше величина спроса на них, тем ниже рождаемость. Тот факт, что реальный доход, обеспечиваемый часовой заработной платой в 1993 г. составил в Японии 20.4 дол., в Германии — 14,4, в США— 11,7 дол.8 означает, по Гэри Беккеру, более высокую стоимость детей для японской семьи и в первую очередь для японской женщины. Последнее уточнение связано с особенностями семейного разделения труда. Именно на женщин падает большая часть времени на производство и воспитание детей. Именно для женщин в отличие от мужчин дети — времяемкий и трудоинтенсивный товар. Поэтому даже незначительный рост доходов женщин вызывает резкий рост стоимости детей, и, соответственно, падение величины спроса на них — снижение рождаемости. Статистика свидетельствует: коэффициенты
рождаемости и детности изменяются в направлении, обратном направлению изменений доходов женщин. Рост же доходов мужчин в силу отмеченных особенностей разделения труда мало сказывается на альтернативных издержках и потому приводит к падению стоимости детей для мужчин и, соответственно, усилению их желания иметь детей. Статистика подтверждает: размер семьи увеличивается в том же направлении, что и доходы мужчин, мужчины хотят и любят детей все сильнее.
Примечательны в этой связи результаты опроса общественного мнения в Японии: с точкой зрения о том, что иметь детей после замужества не обязательно, несогласно больше мужчин (63,4%), чем японских женщин (59,0 %) 9.
Но не следует торопиться с какими либо оценочными суждениями в отношении японских женщин. Экономический анализ Гэри Бек-
кера носит исключительно позитивный, а не нормативный характер, что наиболее выпукло проявляется в доказанной им зависимости фертильности женщин от экономических циклов. Эта зависимость выражается в том, что коэффициенты рождаемости ведут себя про-тивоциклически, т.е. снижение темпов экономического роста, рецессия приводят к повышению рождаемости повышение же темпов роста, экономический подъем — к ее снижению.
Причина — в период рецессии альтернативная стоимость времени, затрачиваемого родителями на ребенка и прежде всего работающей матерью, снижается, и содержание детей обходится дешевле. Хотя Гэри Беккер приводит данные в основном по США, такая направленность зависимости рождаемости от экономического роста, следуя его логике, должна иметь характер общего экономического закона и проявляться во всех странах.
Подтверждается ли этот вывод Гэри Беккера репродуктивным поведением японской женщины в 80—90-е годы? На наш взгляд, в значительной степени.
С 1980 по 1983 г. в Японии происходит снижение темпов
ежегодного прироста валовых внутренних расходов (ВВР) с 5,4 до 1,8
10
процента . Рождаемость повышается, коэффициент фертильности растет с 1,75 до 1,81 с лагом в один год, т.е. до 1984 г.11. 1984—1985 гг. более высокие темпы экономического роста (2,6 и 2,1 %), чем в 1983 г., а в 1986 г. достигаются примерно те же темпы роста — 1,7 %. Фертильность снижается до 1,72 в 1986 г. Амплитуда снижения — 0,09 % за 2 года(0,045 % в среднем за год). В 1987 г. следует резкое снижение экономического прироста — до 0,1 %. Фертильность снижается, но темпы снижения падают до 0,03 %. С 1987 до 1991 г. темпы экономического роста повышаются с 0,1 до 2,7 %. Фертильность снижается с 1,69 % в 1987 г. до 1,53 % в 1991, но темпы снижения повышаются с 0,03 % до 0,04 % в год. 1991—1994-й — наиболее трудные в экономическом отношение годы: темпы экономического роста падают с 2,7 до 0,3 % процента. Коэффициент фертильности снижается (0,03 и 0,04 % темпы снижения в 1992 и 1993 г.г. соответственно), а в 1994 г., когда экономика оказывается в самой нижней точке, следует рост показателя фертильности с 1,46 до 1,5. Таким образом, наш несвободный от ограничений анализ
подтверждает, что в 80—90-х годах коэффициент фертильности японских женщин вел себя проти-воциклически, и, следовательно, японская женщина строила свое репродуктивное поведение «по Беккеру».
Такая высокая «притивоциклическая» чувствительность коэффициента фертильности означает, что количество детей в семье перестает играть роль стабилизатора семейных отношений, гаранта крепости семейного счастья. Действительно, в период снижения темпов экономического роста, когда наблюдался или рост коэффициента фертильности, или замедление темпов его падения, уровень разводов повышался. Убедительный тому пример — скачок коэффициента
разводимое™ в Японии в первой половине 90-х годов, когда он вырос с 1,28 до 1,60 % в 1995 г., достигнув самого высокого в истории Японии уровня 12. В чем же причины такого рассогласованного поведения коэффициентов фертильности и разводимости?
Одну из причин мы уже фактически рассмотрели — разнонаправленное воздействие рецессии на стоимость детей для жены и для мужа, что вызывает разнонаправленное изменение спроса на детей у супругов и, можно предположить, вызывает рост напряженности в семейных отношениях. Этому же способствует и изменение функции полезности мужа, когда в условиях снижения дохода домохозяйства усиливается его ожидание прироста благосостояния от развода. Сказывается и то, что в 70,5 % японских семей именно жены несут ответственность за управление финансовыми счетами13. Когда же, в 1994 — 1995 гг. упали не только реальные доходы японских домохо-зяйств, но их расходы на жизнь14, внутрисемейный поиск ответственных за ухудшающееся состояние семейных финансов наряду с отмеченными обстоятельствами перекрывает положительный эффект снижения стоимости детей на крепость семейной составляющей женского счастья.
Должно и способно ли государство помочь женщине? Зная Гэри Беккера как представителя Чикагской школы, основателя новой «чикагской» микроэкономики, ответ можно предугадать. Но важно понять логику его рассуждений. Он доказывает, что социальные пособия на детей дестимулируют участие женщин в трудовой силе, снижают стоимость детей, способствуют не столько увеличению спроса на них, сколько росту незарегистрированных браков, поскольку матери без мужей чаще всего квалифицируются как нуждающиеся в социальной помощи. Однако система социального вспомоществования женщин и детей в Японии, вероятно, нейтрализует этот нежелательный феномен — в настоящее время только 2 % супругов в Японии не регистрируют свой союз, хотя, по данным опроса общественного мнения, проведенного в 1993г., почти 30 % японских женщин считают, что рост числа таких браков приведет к более активному участию мужчин в домашних делах и воспитании детей15. Ограничителем роста выступает остающаяся определенная дискриминация детей (в том числе в праве наследования), рожденных в подобных браках. Но если этот ограничитель будет снят и более высокая активность мужчин в семейной жизни станет реальностью, то вызванное этим высвобождение женщин для труда приведет к росту стоимости детей и падению величины спроса на них.
Сокращение спроса на детей вызывает и развитие системы социального обеспечения престарелых. В общих чертах аргументация Гэри Беккера такова: социальное обеспечение заменяет поддержку пожилых родителей детьми поддержкой государства. В результате изменяется функция полезности родителей — теперь дети для них становятся не столь полезны и нужны, и, соответственно, спрос на
них падает. Одновременно, в меньшей степени надеясь на поддержку детей, родители вынуждены увеличивать размеры активов для своих «отставных лет» и компенсировать воздействие бремени налогов, которые они несут, финансируя систему социального обеспечения. Это увеличивает чистые издержки детей для родителей, что также сокращает спрос на детей и снижает рождаемость.
Японская система социального обеспечения — одна из немногих систем, которая так негативно воздействует на состояние рождаемости и фертильность японских женщин. Ее сила и направленность воздействия объясняется тем, что по своим сравнительным характеристикам японская система социального обеспечения престарелых выходит на первое место в мире. Как показывают недавние расчеты ОЕСД, выполнение взятых правительством Японии обязательств только в области пенсионного обеспечения повысит государственный долг в валовом национальном продукте с 25 % к 2000 г. до 300 % к 2030 г.16 Поэтому, если и называть Японию «великим социалистическим государством»17л действительно, только «последним» — такой социальной нагрузки не выдержит ни одна экономика. Необходимость серьезной корректировки социальной политики в Японии назрела, признана на официальном уровне, и намеченные меры по удельному снижению государственных выплат, если они будут реализованы, вероятно, самортизируют негативное воздействие системы социального обеспечения на состояние рождаемости в Японии и желание японских женщин иметь детей.
Главный же фактор, влияющий на выбор женщиной желаемого числа детей — особое взаимодействие их количественных и качественных характеристик. Такого взаимодействия нет ни у одного товара. Оно является субституциональным — количество и качество взаимозаменяемо, и мультипликативным — сокращение спроса на число детей повышает спрос на их качество, что опять подталкивает сокращение спроса на число детей и далее по нарастающей. Кроме того, с повышением доходности инвестиций в образование спрос на качество детей стимулируется дополнительно, и тем самым запускается еще одна линия подрыва спроса на число детей.
Сформулированные выводы Гэри Беккер аргументирует и примерами по Японии. С 1950 по 1960 г., несмотря на запрет противозачаточных таблеток, произошло снижение показателя рождаемости на 45 %18. Объясняется же это тем, что в этот период произошло и значительное повышение уровня образования — доля японцев в возрасте от 25 до 34 лет, окончивших высшую школу,
19
возросло на 37 %19.
Другой пример — соотношение динамики спроса на детей в городской и сельской местности. В 70-х годах в Японии, как и в других развитых странах, обнаруживается парадокс — более высокая фертильность в городских семьях в сравнении с сельскими. Парадоксом это можно было назвать уже потому, что столетиями спрос на детей
был выше в сельской местности, что и отражалось в больших размерах сельской семьи. Однако с ростом сложности сельскохозяйственного труда вклад детей в фермерское хозяйство снизился, и планка требований к качеству их подготовки повысилась. Появилась и возможность, и необходимость продлить срок учебы сельских детей. Издержки транспорта и времени, связанные с образованием на селе, оказались выше, и сравнительные преимущества в содержании и воспитании фермерских детей сошли на нет. Дети в городе стали стоить относительно дешевле, что и повысило величину спроса на них, и определило большие размеры городских семей.
Вернемся к поставленному в начале статьи вопросу о причинах столь явно выраженного научного интереса Гэри Беккера к различным
аспектам жизни японской семьи. Обращение к японским реалиям
20
происходит уже на второй странице его главного труда . Заявив в первом же предложении, что семья в Западном мире радикально изменилась и даже, по мнению некоторых исследователей, почти разрушилась, он, как доказательство, приводит соответствующую статистику по развитым странам, в том числе по Японии. Это заявление можно рассматривать и как утверждение того, что процессы, происходящие в японской семье и в жизни японской женщины, ничем не отличаются от процессов в семьях и жизни женщин других развитых стран. К этому утверждению он возвращается в конце книги и делает вывод, что, хотя основные изменения в характеристиках семьи в пяти рассматриваемых странах подобны, значительные различия все еще очевидны: уровень разводов в Японии повысился в меньшей степени, снижение фертильности японских женщин началось раньше, чем в США. По мнению Гэри Беккера, «... Эти и другие различия еще не получили удовлетворительного объяснения. Все же главное послание этих данных и данных для других развитых стран не разнообразие, а единообразие: семья изменилась подобным революционным образом по существу во всех экономически продвинутых странах за последние несколько десятилетий»21.
Можно ли понимать эти слова как принципиальное несогласие экономистов с оценкой японского общества как общества, которое развивается преимущественно по собственным законам и институты которого окружает огромный пласт еще не постигнутых тайн? Не будем спешить с категоричным выводом и оставим сомнениям право на существование. Беккерианский взгляд на экономику семьи, получивший наивысшую оценку мирового интеллектуального сообщества, все же не является единственным. Существуют и альтернативные подходы. Один из них представляет Пенсильванская школа, модель которой, например, иначе интерпретирует эмпирические данные, в частности, данные о зависимости рождаемости и дохода22. И если мы посмотрим на японскую женщину через «пенсильванские очки», то и ее экономический образ будет несколько иным. Каким именно? Ответ на этот вопрос — тема отдельного исследования.
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Becker Gary S. A Treatise on the family. Enlarged edition. Harvard University Press, 1993.
2 Опрос общественного мнения по проблеме равенства полов //Япония о себе и мире. 1994, №6. С.63-67.
3 Там же.
4 Becker Gary S. Op.cit. P. 38 - 39.
5 Jbid. P.30.
6 Japanease Families. About Japan Series, 19, Foreign Press Center, Japan, 1994. P.7.
7 Becker Gary S. Op.cit. P. 144, 148.
8 Japan 1996. An International Comparison. Keizai Koho Center, 1996. P.97.
9 Опрос общественного мнения по проблеме равенства полов // Япония о себе и мире. 1994, №6. С.65.
10 Japan Statistical Year Book. 1997. Printed in Japan, 1997. P. 140.
11 Jbid. P.62.
12 Japanease Woman. Yesterday and Today. About Japan series, Foreign Press Center. Japan. 1996. P.36.
13 Опрос общественного мнения по проблемме равенства полов// Япония о себе и о мире. 1994, №6. С.64.
14 Japan Statisical Year Book. 1997. P.567.
15 Japanease Families. About Japan Series, 19, Foreign Press Center, Japan, 1994.
P. 24—25.
16 A Survey of Japanease Finance //The Economist, June 28th, 1997. P9.
17 Jbid. P.14.
18 Becker Gary S. Op.cit. P. 148.
19 Jbid. P.151.
20 Jbid. P.2.
21 Jbid. P.359-360.
22 Easterlin R.A. Fertility //The New Palgrave. Social Economics. The Macmillan—
Press Limited, 1989. P. 77—89.
Fokin N.I.
Japanease Woman: Beckerian Economics of family problems
The article deals with changes in the family life of japanease woman. The metodological basis of analysis is economic theory of Gary Becker. The correspondence of this theory to new realities of Japanease society at the end of XX century is analysed. The factors determing the demand for children and characteristics of reproductive behavior of japanease woman are examined.
