CC BY
44
Вестник ПСТГУ III: Филология
2012. Вып. 2 (28). С. 119—134
«Я восславил Господа»: Джон Маррант и первое религиозное ПРОБУЖДЕНИЕ В АМЕРИКЕ О. Ю. Панова
«Повествование о чудесах, содеянных Господом с Джоном Маррантом, чернокожим» (1785) — один из первых памятников негритянской словесности США и религиозного возрождения 1730—1750-х гг., представляющий собой характерный образец ревивалист-ской духовной автобиографии, в которой повествуется об обращении и миссионерской деятельности чернокожего проповедника Джона Марранта среди индейских племен.
«Повествование о чудесах, содеянных Господом с Джоном Маррантом, чернокожим» — памятник религиозной и литературной истории США колониального периода, передающий атмосферу эпохи первого религиозного пробуждения 1730— 1740-х гг. Поворотным моментом в судьбе автора, будущего проповедника и религиозного деятеля, стала встреча с Джорджем Уайтфилдом в 1738 г. Уроженец британского графства Глостер Джордж Уайтфилд (1714—1770) вместе с Джоном и Чарлзом Уэсли вошел в «Святой клуб» Оксфордского университета и стал одним из зачинателей движения религиозного пробуждения по обе стороны Атлантики. Уайтфилд, как впоследствии многие из его последователей, сам пережил опыт обращения к вере, когда, будучи студентом, прочитал сочинение шотландского теолога Генри Скугала (Henry Scougal, 1650—1678) «Жизнь Бога в душе человека» («The Life of God in the Soul of Man», 1677). За обращением последовало принятие сана и отъезд в североамериканские колонии, где Уайтфилд вместе с Джоном Уэсли выступали в церквях, молельных домах и на открытом воздухе. Они продолжили дело основателя ревивализма Джонатана Эдвардса (1703—1758), пуританина и кальвиниста, поставившего во главу угла личный, непосредственный религиозный опыт1. Драматическая, ярко эмоциональная манера проповедей Уайтфилда и Джона Уэсли всегда привлекала множество слушателей2. Постепенно Уайтфилд, стоявший на позициях кальвинизма и отвергавший рабство как богопротивное установление, все более расходится
1 См.: Lambert F. Inventing the “Great Awakening”. Princeton: Princeton University Press,
1999.
2 См.: Stout H. S. The Divine Dramatist: George Whitefield and the Rise ofModern Evangelicalism. Grand Rapids: William B. Eerdmans Publishing Company, 1991.
с братьями Уэсли, тяготевшими к арминианству3 и лояльно относившимися к рабовладению. Уайтфилд, как и Джон Уэсли, стоял у истоков американской методистской церкви и был капелланом Селены Хастингс, графини Хантингдон (1701—1791), активной участницы ревивалистского движения4, создательницы объединения методистов-кальвинистов «Собрание графини Хантингдон». Несмотря на то, что в ее владении находились заокеанские плантации, на которых трудились чернокожие рабы, графиня Хантингдон покровительствовала бывшим невольникам — африканцам Густавусу Вассе (Олоде Эквиано), Филис Уитли, Джеймсу Олберту (Укосо Гроньосо), разделявшим ее религиозные убеждения, издавала их книги и устраивала их публичные выступления. В середине 1760-х гг. она познакомилась с индейцем-миссионером Самсоном Оккомом и с тех пор оказывала ему всяческую поддержку. Джон Маррант, один из первых американских негритянских проповедников и миссионеров, также был в числе религиозных деятелей, входивших в круг Джорджа Уайтфилда и графини Хантингдон.
Джон Маррант (15.06.1755 — 15.04.1791) родился свободным в Нью-Йорке. После смерти отца семья часто переезжала — вначале во Флориду, затем в Джорджию и, наконец, в Чарльстон (Южная Каролина). Маррант посещал школу, где обучился грамоте, затем стал музыкантом и играл на балах, развлекая местных джентри. В 13 лет он услышал проповедь Джорджа Уайтфилда и обратился к вере. «Повествование» Марранта — яркое свидетельство таланта Уайтфилда-проповедника и силы его воздействия на слушателей. Примечательно, что здесь содержится и свидетельство критического отношения к ревивалистским собраниям, которые казались традиционалистам слишком шумными и даже неприличными, — Уайтфилда называют «безумцем», который «кричит» что-то непонятное, и молодые люди — Маррант и его товарищ — направляются в молельный дом, юмористически воспринимая происходящее, в расчете позабавиться самим и развлечь окружающих.
Набожность Марранта и изменение образа жизни не понравились родным, поэтому Маррант в 14 лет ушел из дома и неожиданно для себя оказался в роли миссионера, проповедуя и обращая в веру индейцев чероки, криков и катоба. Среди индейцев Маррант провел два года. Затем он вернулся домой, где оставался до Войны за независимость. Позже он был завербован в британский флот и прослужил там шесть лет. В 1782 г. он уволился из флота и вновь встретился с Джорджем Уайтфилдом, а вскоре присоединился к «Собранию графини Хан-
3 Арминианство — направление в протестантском богословии, утверждающее решающую роль свободы воли в деле спасения. Название связано с именем голландского богослова Якоба Арминия (1560—1609), который подверг критике ряд идей кальвинизма, в том числе доктрину предопределения. Учение Арминия оказало значительное влияние на развитие протестантской мысли в Англии и североамериканских колониях.
4 Ревивалгом (от англ. revival — «возрождение») — движение в протестантизме XVIII в., направленное против сухого рационализма; целью ревивализма было духовное возрождение и усиление религиозности через экзальтированное переживание личной встречи с Богом. Ревивализм вылился в мощное религиозное движение Великого пробуждения (евангелизм, методизм), охватившее Британию и американские колонии в 1730—1740-х гг. под влиянием проповедей Джонатана Эдвардса, Джорджа Уайтфилда, Джона Уэсли.
тингдон». В 1785 г. Маррант был рукоположен и выпустил «Повествование о чудесах, содеянных Господом с Джоном Маррантом, чернокожим». Книга стала так популярна, что за несколько лет переиздавалась около двадцати раз под разными названиями. В том же 1785 году он по приглашению своего брата, обосновавшегося в Канаде, отправляется с проповедями в Новую Шотландию. Там, в Берчтауне, он основал церковь для негритянской общины и в течение четырех лет проповедовал в окрестных индейских поселениях.
В 1879 г., вернувшись в Бостон, Маррант стал капелланом Великой ложи франкмасонов Принс-Холла. Только что возникшие негритянские масонские ложи выступали за отмену рабства и сыграли заметную роль в решении штата Массачусетс запретить работорговлю (1788). В своих бостонских проповедях этого периода Маррант говорил о равенстве всех людей перед Богом, что вызвало раздражение консервативных кругов Новой Англии. В итоге в 1790 г. Маррант покинул Бостон и уехал в Англию, где и скончался в возрасте 36 лет.
Книга Джона Марранта входит в обширный ряд «повествований» (narrative) — произведений документально-художественного жанра, чрезвычайно многочисленного и популярного в американской словесности XVIII — первой половины XIX в. В своем классическом исследовании американский литературовед У. Эндрюс5 выделяет несколько разновидностей «повествований»: признания (criminal confessions) — рассказы преступников, записанные в тюрьме, нередко перед казнью осужденного; невольничьи повествования (slave narratives); духовные автобиографии, частным случаем которых являются повествования об обращении (conversion narrative). Повествование об обращении сочетает в себе несколько жанровых элементов: автобиографии, исповеди, проповеди, притчи — и строится в соответствии с определенным каноном. Рассказ начинается с кратких автобиографических сведений, затем следует рассказ о «жизни во грехе», предшествующей обращению (conversion). Обращение является кульминацией и содержательным центром повествования. Отличительные черты обращения — его внезапность, необратимость и тотальность. Обращение — это метанойя, «перемена ума», смерть прежнего (ветхого) человека и рождение нового; обращение сопровождается болезнью духовного характера, облегчить которую бессильны лекари, врачующие тело. «Врачом» становится священник (проповедник), «лекарством» — чтение Писания и молитва. Происходящее с рассказчиком описывается близкими по смыслу глаголами «обратить» (convert), «пробудить» (awaken), «освободить» (liberate). За рассказом об обращении следует повествование о новой жизни, также построенное по определенному канону: описывается благодатное пребывание неофита в богообщении, затем испытания веры, трудности, лишения и, наконец, труды во славу Божию — проповедничество, миссионерство, дела милосердия и т. п. Завершается повествование проповедью, кратким назиданием или призывом обратиться к вере.
Духовные автобиографии и «повествования об обращении», служившие американским протестантам аналогом житийной литературы, насыщены прямыми цитатами из Священного Писания и многочисленными библейскими ал-
5 См.: Andrews W L. To Tell a Free Story: The First Century of Afro-American Autobiography, 1760-1865. Urbana; Chicago: University of Illinois Press, 1986.
люзиями. Описываемые в них события уподобляются библейским. «Повествование» Марранта не исключение. Текст содержит цитаты из Ветхого и Нового Заветов; все приключившееся с новообращенным восходит к моделям, почерпнутым из Священного Писания. Маррант, как апостол Павел, говорит разными языками, проповедует язычникам и путешествует пешком, подвергаясь различным опасностям; подобно апостолу Петру или Павлу и Силе, оказывается в темнице и обращает палача, как апостолы — тюремщика; словно св. Стефан, он готов принять муки и смерть за Христа. Перед экзекуцией Маррант-мученик молится, вспоминая трех еврейских отроков в пещи огненной и Даниила во львином рву. Уход Марранта из дома и его возвращение уподобляются истории Иосифа. Немало в «Повествовании» и чудес в библейском духе: насыщение умирающего от голода и жажды Марранта в лесу; укрощение диких зверей, не тронувших путешественника; внезапное обращение палача, который, вместо того чтобы казнить осужденного, становится его защитником и исповедником новой веры; исцеление дочери индейского вождя. Разлад Марранта с родными приводит на память речение Христа: «И враги человеку — домашние его» (Мф 10. 36), а о радости семьи и друзей после его возвращения говорится словами притчи о блудном сыне.
Стиль и язык «Повествования» отличаются простотой, лаконичностью и вместе с тем выразительностью. Книга была записана под диктовку Джона Мар-ранта и отредактирована священником Уильямом Олдриджем, что дало основание небезызвестному афроамериканскому литературоведу Г. Л. Гейтсу сомневаться в «аутентичности» текста, подвергшегося обработке со стороны белого «секретаря» и редактора6. Однако подобная практика записи рассказов была широко распространена в XVIII в. и первой половине XIX в.; кроме того, автор-рассказчик прочитывал или заслушивал записанное, и текст мог быть отдан в печать только после его одобрения. Черный американец Джон Маррант и африканцы Джеймс Олберт (Укосо Гроньосо)7 и Джон Стюарт (Оттоба Кьюгоано)8, повествующие о том, как они попали в Новый Свет и были обращены в христианскую веру, стоят у истоков негритянской духовной автобиографии, которая достигнет расцвета в XIX в. Тогда появятся такие известные образцы жанра, как «Жизнь и религиозный опыт Джарены Ли, цветной леди»9, «Жизнь, история и беспримерные страдания Джона Джи, африканского пастора»10, «Краткий
6 Cm.: Gates H. L., Jr. The Signifying Monkey. A Theory of Afro-American Literary Criticism. Oxford; N. Y.: Oxford University Press, 1988.
7 Cm.: Gronniosaw U. A Narrative of the Most Remarkable Particulars in the Life of James Albert Ukawsaw Gronniosaw, an African Prince, as Related by Himself // Slave Narratives / Ed. W. L. Andrews, H. L. Gates Jr. N. Y.: Library of America, 2000. P. 1-34.
8 Cugoano O. Narrative of the Enslavement of Ottobah Cugoano, a Native of Africa / Published by Himself, in the Year 1787. [Electronic Edition]. URL: http://docsouth.unc.edu/neh/cugoano/ cugoano.html
9 Lee J. The Life and Religious Experience ofJarena Lee, A Coloured Lady // Early Negro Writings 1760-1837 / Selected and ed. by D. Porter. Baltimore: Black Classic Press, 1995. P. 494-514.
10 Jea J. The Life, History, and Unparalleled Sufferings of John Jea, the African Preacher. Compiled and Written by Himself // Black Itinerants of the Gospel: the Narratives of John Jea and George White / Ed. by G. R. Hodges. Madison, WI: Madison House Publishers, 1993. P. 89-164.
рассказ о жизни, путешествиях, опыте и евангельских трудах Джорджа Уайта, африканца»11 и, наконец, «Жизнь, опыт и евангельские труды преподобного Ричарда Аллена» (1830) — крупного религиозного деятеля XIX в., основателя Африканской методистской епископальной церкви в США12.
ПОВЕСТВОВАНИЕ О ЧУДЕСАХ, СОДЕЯННЫХ ГОСПОДОМ
с Джоном Маррантом, чернокожим13
Джон Маррант (пер. с англ. и примеч. О. Ю. Пановой)
Я, Джон Маррант, родившийся 15 июня 1755 года в Нью-Йорке, в Северной Америке, хочу, чтобы эта книга была напечатана, в надежде, что рассказ о делах милосердия, сотворенных через меня Господом, послужит к пользе окружающих, ободрит робких, укрепит колеблющихся и обновит сердца истинно верующих. Мой отец умер, едва мне исполнилось четыре года, и еще до моего пятого дня рождения мать переехала из Нью-Йорка в Сент-Огастин14, который расположен примерно в семистах милях от того города, где я родился. Здесь я пошел в школу, где обучился чтению и письму; по прошествии восемнадцати месяцев нам пришлось перебраться в Джорджию, и там мы оставались долгое время; я продолжал ходить в школу, пока мне не исполнилось одиннадцать лет. Обрекая меня на скитания, Господь с ранних лет говорил со мной, и если бы я тогда мог внимать Ему, то услышал бы Его глас: «Нет для нас вечного града здесь, в мире сем».
Мы покинули Джорджию и переехали в Чарльзтаун15, где меня предполагали отдать обучаться какому-нибудь ремеслу. Спустя некоторое время после переезда я однажды отправился гулять по городу и, проходя мимо здания школы, услышал музыку и увидел танцы. Это так захватило мое воображение, что я ощутил сильное желание учиться музыке. Придя домой, я сказал сестре, что предпочитаю учиться музыке, а не ремеслу. Она сказала, что ничего не будет предпринимать, не известив матушку. Итак, сестра написала матери письмо, в котором рассказа-
11 White G. A Brief Account of the Life, Experience, Travels, and Gospel Labours of George White, an African Written by Himself, and Revised by a Friend // Ibid. P. 51-88.
12 Allen R. The Life, Experience, and Gospel Labours of the Rt. Rev. Richard Allen to Which is Annexed the Rise and Progress of the African Methodist Episcopal Church in the United States of America. Containing a Narrative of the Yellow Fever in the Year of Our Lord 1793: With an Address to the People of Colour in the United States. Written by Himself. Philadelphia: Martin & Boden, Printers, 1833. [Electronic Edition]. URL: docsouth.unc.edu/neh/allen/allen.html
13 Сокращенный перевод выполнен по изданию: Marrant J. A. Narrative of the Lord’s Wonderful Dealings with John Marrant, a Black, (Now Going to Preach the Gospel in Nova-Scotia) Born in New York, in North America. Taken Down from His Own Relation, Arranged, Corrected and Published by the Rev. Mr. Aldridge // Early Negro Writings 1760-1837 / Selected and ed. by D. Porter. Baltimore: Black Classic Press, 1995. P. 427-447.
14 Сент-Огастин (St. Augustine) — город во Флориде, основанный испанцами в 1565 г.
15 Город Чарльзтаун (Charles Towne) — ныне Чарльстон (Charleston), штат Южная Каролина. Это первое английское поселение на территории штата, заложенное в 1670 г.
ла о моем желании. Содержание письма так огорчило матушку, что она прибыла в Чарльзтаун, чтобы воспрепятствовать моим планам. Долго и тщетно пыталась она разубедить меня, но все ее слова пропали втуне. Непослушание Богу и людям, этот плод греха уже зрел во мне, несмотря на нежный возраст. Убедившись, что я закоснел в своем упорстве и отказываюсь учиться чему-либо другому, она наконец уступила и отправилась вместе со мной к учителю музыки...
Я делал быстрые успехи: уже через двенадцать месяцев в совершенстве овладел игрой на скрипке и валторне и потому пользовался уважением как у леди и джентльменов, чьи дети посещали школу, так и у моего маэстро. Это открыло путь тщеславию и прочим порокам, поскольку меня приглашали играть на всех балах и ассамблеях в городе, и все присутствующие всегда встречали меня дружными рукоплесканиями. Я не ведал нужды, поскольку денег у меня было более чем достаточно. Мне исполнилось тринадцать, и я проводил жизнь среди развлечений, упивался грехом, словно водой, и был рабом всех пороков, которые отвечали моему возрасту и природным наклонностям. Когда истек мой срок службы у маэстро, тот просил меня остаться с ним и предлагал мне все что угодно, сулил любые деньги, чтобы я не покидал его. Но все было без пользы. Я ушел от него и уехал из города к матушке. Там я пробыл два месяца, без упования на Господа и без всякой надежды, которая бы поддерживала меня в этом мире, занимаясь охотой и рыбалкой вместо того, чтобы чтить день субботний. Непостоянный, словно вода, я наконец вернулся в город, пожелав заняться делом. Муж моей сестры, узнав об этом, нашел для меня маэстро, который взял меня на испытательный срок в полтора года, с тем чтобы потом, если он будет доволен мной, заключить постоянный договор.
Однажды вечером я согласился играть для неких джентльменов и отправился туда, намереваясь сдержать обещание; проходя мимо большого молитвенного дома, я увидел что он весь освещен огнями, а вокруг собралась толпа народа. Я спросил, что случилось, и мой товарищ объяснил мне, что там кричит какой-то безумец. Это возбудило мое любопытство, и я пожелал зайти вовнутрь, чтобы услышать, что он кричит. Товарищ принялся отговаривать меня, но все было напрасно. Тогда он сказал: «Если пообещаешь мне кое-что, я пойду с тобой». Я спросил, что мне нужно сделать, и он ответил: «Поиграй там на валторне». Мне понравилось это предложение; правда, я боялся, что меня побьют за такую дерзость, однако товарищ пообещал защитить меня.
Итак, мы вошли, с немалым трудом протиснувшись в двери. Я расталкивал людей, пытаясь снять с плеча валторну и сыграть на ней; в этот момент мистер Уайтфилд16 объявил тему своей проповеди; оглядывая собравшихся, он посмотрел прямо на меня, указал на меня пальцем и молвил: «Приготовься к сретению Бога твоего, Израиль!»17 Господь придал его словам такую силу, что я упал на пол,
16 Джордж Уайтфилд (George Whitefield, 1714-1780) — знаменитый британский проповедник, пастор англиканской церкви, сторонник кальвинизма, один из основателей методистской церкви в США. Неоднократно проповедовал в американских колониях при огромном стечении народа и дал импульс ревивализму и движению Великого религиозного пробуждения в Америке (The Great Awakening) 1740-х гг. Джон Маррант слушал демократичные и эмоциональные проповеди Дж. Уайтфилда во время его поездки по Южной Каролине в 1838 г.
17 Ам 4. 12.
словно пораженный громом, и пролежал так полчаса, лишившись чувств и дара речи. Когда я очнулся, возле меня хлопотали двое мужчин и какая-то женщина брызгала водой мне в лицо и подносила к моему носу флакон с нюхательной солью; хотя я пришел в себя, слова, которые я услышал от священника, вонзились в меня, словно острые мечи, и в довершение моего несчастья я чувствовал, что возле меня рыщет диавол. В отчаянии и стеснении духа я громко возопил среди собрания. Чтобы я не беспокоил паству, меня отнесли в ризницу, и я оставался там, пока не закончилась служба. Когда все разошлись, мистер Уайтфилд зашел в ризницу; ему рассказали о случившемся, и он поспешно подошел ко мне и произнес такие слова: «ГОСПОДЬ ИИСУС ХРИСТОС наконец нашел тебя». Он спросил, где я живу, чтобы навестить меня на следующий день, но вспомнив, что завтра собирался уехать из города, сказал, что не сможет прийти сам и обещал прислать другого священника. Затем он попросил, чтобы меня проводили домой, и мы расстались. Двое мужчин отнесли меня в дом моей сестры, и ей было очень горестно видеть меня в таком состоянии.
Она уложила меня в постель и послала за доктором, который тут же явился и осмотрел меня. Вернувшись домой, он прислал мне бутылку с микстурой, которую я должен был принимать по столовой ложке каждые два часа, но я отказывался от всех снадобий, прописанных доктором, и не хотел оставаться в постели. Это весьма огорчало мою сестру, которая плакала и повторяла: «Бедняжка, он наверняка не выживет». Она послала за двумя другими докторами, но я не мог принимать лекарств, которые они мне прописывали. Чем, о чем и как могли они исцелить раненую душу? И как можно было перенести эти страдания? В таком бедственном положении находилась моя душа три дня, которые я провел без пищи, довольствуясь несколькими глотками воды. На четвертый день меня пожелал навестить священник мистер Уайтфилд. Услышав, как он поднимается по лестнице ко мне в комнату, я подумал, что от его присутствия мне станет еще хуже. Он попытался взять меня за руку, но я не хотел дать ему ее. Поскольку он настойчиво пытался завладеть моей рукой, я отодвинулся подальше от него на другой край постели, но, будучи очень слаб, упал с кровати на пол. Прежде чем я оправился от падения, он подошел ко мне, взял меня за руку, сказал мне несколько слов, опустился на колени, потянув меня за собой, и стал молиться.
Потом он поднялся и спросил меня, как я себя чувствую, и я ответил, что мне стало хуже; тогда он сказал: «Давай, еще раз прибегнем к старому доброму средству», и мы во второй раз стали на колени. После его усердной молитвы мы поднялись, и он снова спросил: «Как теперь ты себя чувствуешь?» Я ответил, что мне становится все хуже и хуже, и спросил его, неужели он хочет моей смерти. «Нет, нет, — ответил он, — тысяча человек умрет, а ты жив будешь, давай еще раз прибегнем к старому доброму средству»; мы упали на колени, и он опять стал молиться, и в конце его долгой молитвы Господь умилосердился и освободил мой стесненный дух, и я исполнился великой радости и восславил Господа, который обратил мою печаль в радость, наполнив душу миром и любовью. Священник сказал: «Как ты себя чувствуешь?» И я сказал, что все хорошо, что я счастлив. Тогда он оставил меня, но назавтра пришел снова и каждый день навещал меня, а в последний день сказал: «Береги полученные тобой дары до Христова при-
шествия». С тех пор я стал все время читать Святое Писание. Мой маэстро часто присылал справляться о моем здоровье и наконец явился сам, чтобы спросить, собираюсь ли я вернуться к работе. Я ответил, что нет. Он спросил, почему, и, не получив ответа, ушел восвояси. Я прожил у сестры три недели, и она часто просила меня поиграть ей на скрипке, но я отказывался; в конце концов она сказала, что я сошел с ума, и рассказала об этом соседям, и все вокруг стали судачить обо мне.
Тогда я решил отправиться к матушке, которая жила в восьмидесяти четырех милях от Чарльзтауна. Я провел в пути два дня, пребывая в радости Бого-общения, и имел случай по дороге наблюдать благодатное вмешательство Провидения. На третий день я прибыл к матушке, где был радушно принят. Когда пришло время ужинать, все домочадцы сели за стол, не помолившись перед едой, и это так огорчило меня, что я заплакал. Матушка спросила, что случилось, и я объяснил ей, что плачу, потому что все сели за стол, не помолившись. Она изумилась и попросила меня прочитать молитву. Я провел у нее четырнадцать дней, и Господь берег и хранил меня, как неопытного воина. Однако вскоре сатана стал возбуждать живших с матушкой братьев и сестер против меня, и они всячески обзывали и поносили меня. Но чем больше они преследовали меня, тем сильнее я укреплялся в вере. Через некоторое время матушка тоже обратилась против меня, и все соседи, так что у меня не осталось ни одного друга или помощника, ни одной души, с кем я мог бы поговорить; но тем крепче я прилеплялся ко Господу. В этих горестных обстояниях меня, самого младшего в семье и неопытного в христианском делании, стали одолевать соблазны, так что я едва не наложил на себя руки; но однажды, читая Библию, я узнал, что если я совершу такое, то буду навеки отлучен от Господа. Тогда я стал уходить далеко в поля и нередко оставался там с раннего утра до позднего вечера, чтобы спастись от преследований.
После того, как я стал проводить почти все время в полях, во мне созрело решение не возвращаться домой. Тогда я перелез через изгородь, что стояла примерно в полумиле от дома и отделяла обработанные земли от целины. Я шел по пустынной местности весь день, ни разу не подумав о том, чтобы вернуться. На следующее утро около восьми часов я слез с дерева, на котором переночевал, и возблагодарил Господа, даровавшего мне ночной покой. Я шел весь следующий день и читал по дороге Библию, достав ее из кармана. Когда усталость одолела меня, я сел за на землю и после короткого отдыха поднялся и пошел дальше, но, не пройдя и ста ярдов, обо что-то споткнулся и упал, моля Господа, чтобы он попустил диким зверям пожрать меня и тем самым скорее соединиться с Ним во славе Его. Об этом я молился весь третий день пути и добрую часть четвертого дня. Утром четвертого дня я, все это время ничего не евший и почти не имевший воды, чтобы утолить жажду, так ослабел, что, спускаясь с дерева, служившего мне ночлегом, упал и в расслаблении пролежал на земле около полутора часов в слезах и молитве. Затем, немного окрепнув, я постарался встать и пойти, но был не в силах; тогда я стал на четвереньки и пополз, пока на пути мне не встретилось упавшее дерево, через которое я не смог перелезть. Лежа поперек ствола, я целый час молил Господа, чтобы Он взял мою душу.
Я был так счастлив, чувствуя близость ко Господу, что с радостью отдавал себя в Его руки. Через некоторое время я окреп настолько, что смог перекатиться через упавшее дерево, но когда я очутился с другой стороны ствола, то я подумал, что Господь услышит мою молитву и заберет меня домой. Но мое время еще не пришло. Полежав немного, я поднялся и, оглядевшись вокруг, заметил, что неподалеку растет так называемая «оленья трава»18. Я ощутил сильное желание добраться до нее; хоть я и поднялся, но не смог встать прямо и пополз к траве на четвереньках. За три четверти часа я одолел двадцать ярдов, отделявшие меня от нее. Добравшись до травы, я не смог ее вырвать и стал кусать ее, словно лошадь, и молился Господу, чтобы он благословил эту еду. Мне казалось, что за всю жизнь я не едал ничего вкуснее; я и теперь так думаю, вспоминая, какой сладкой и сочной была эта трава. Наевшись, я от всего сердца возблагодарил Господа и прилег на час, чтобы отдохнуть. Тут меня стала мучить жажда, и я помолился Господу, чтобы он послал мне немного воды. Почувствовав в себе силы, я поднялся на ноги и, спотыкаясь, побрел, хватаясь за стволы деревьев, которые росли близко друг от друга. Преодолев таким образом некоторое расстояние, я стал проходить между двух деревьев и упал в заросли кустарника, между которыми увидел большие загнутые листья: в них за ночь скопилась роса, которая не испарилась под действием солнечных лучей, поскольку листья лежали в тени под кустами. Однако я споткнулся, поднося листья ко рту, и вода пролилась; я опечалился, подумав, что Господь послал мне небесную влагу, а я истратил ее без всякой пользы. Я стал молиться, прося у Господа прощения. Как же мало в нас веры! Ведь нам известно, что Господь знает все наши нужды. Он направил меня к грязной луже, в которой только что плескались дикие свиньи; я опустился на колени, испросил благословения у Господа, и стал пить воду, смешанную с грязью, а утолив жажду, возблагодарил Господа и пошел дальше в радости и веселии духа. Этот день был особо отмечен даянием многих благ и избавлением от обстояний. Девять дней я шел, куда глаза глядят, питаясь травой; но Господь Иисус Христос был со мной, и я неизменно пребывал в покое и радости. Однажды утром, покинув свой обычный ночлег на дереве и поблагодарив Господа за то, что он хранил меня, я пустился в путь, читая по дороге Библию, и прошел между двумя медведями, каждый из которых был от меня на расстоянии примерно в двадцать ярдов. Оба медведя сидели на земле и смотрели на меня, но я не почувствовал никакого страха; когда я миновал их, они отправились восвояси, не рыча и не проявляя ни малейшего неудовольствия. Пройдя вперед, я возблагодарил Господа за счастливое избавление, ибо он укротил диких зверей и сделал их мирными и безопасными. Поднявшись с колен, я продолжил путь, распевая гимны во славу Божию. Было около пяти вечера, я шел один по пустынной необитаемой местности, отдалившись от дома примерно на 55 миль.
Пока я шел, размышляя о благости Божией, меня заметил находившийся неподалеку индейский охотник. Он прятался под деревом, и, когда я проходил
18 Оленья трава имеет массу других названий: пастернак, полевой борщ, поповник, коз-ловик и др. Это двухлетнее растение высотой до 2 м, с сильным запахом. У него белый мясистый сладковатый корень, листья блестящие, острозубчатые, цветки мелкие, желтые, собраны в зонтики. Обладает ценными пищевыми и лечебными свойствами.
мимо, перегородил мне дорогу и не давал пройти, упершись руками мне в грудь. От неожиданности я на мгновение растерялся. Он спросил меня, куда я направляюсь. Я ответил, что и сам не знаю, иду, куда Богу будет угодно меня привести. Когда я приближался к нему, он слышал, как я восхвалял Господа, и поинтересовался, с кем это я разговаривал, — ведь вокруг никого не было. Я сказал, что разговаривал со своим Господом Иисусом Христом. Охотник удивленно спросил меня, кто это такой и почему он Его не видел. Я ответил, то Его нельзя увидеть плотскими очами. Мы еще немного поговорили, и он выразил желание проводить меня домой, но я отказался и добавил, что лучше умру, чем вернусь домой. Тогда он спросил меня, знаю ли я, каково расстояние до моего дома; я ответил, что не знаю, и он сказал, что до него 55 миль с половиной. Потом он спросил меня, чем я живу, и я ответил, что Господь питает меня. Он спросил меня, где я сплю, и я ответил, что Господь каждую ночь устраивает мой ночлег. Тогда он спросил, почему меня не сожрали дикие звери. Я ответил, что Господь защитил меня от них.
Он был поражен, и сказал, что раз Господь Иисус Христос сделал мне и это, и то, Он, должно быть, очень хороший Человек, и поинтересовался, где же Он? Я ответил, что Он присутствует среди нас. На это охотник ничего не ответил и только сказал, что знает меня, мою мать, и сестру, и из дальнейшей беседы я убедился, что он действительно знает их, поскольку зимой обычно приходит в город продавать шкуры. Это встревожило меня, и я заплакал при мысли, что он силой отведет меня домой, но когда он увидел, как я огорчился, то заверил, что не поведет меня к родным, если я соглашусь пойти с ним. Я стал возражать, опасаясь, что его присутствие лишит меня покоя и благодатной близости к Богу, но он так настаивал, что в конце концов я дал согласие. В течение десяти недель и трех дней мы занимались тем, что убивали оленей. Днем мы свежевали их и развешивали шкуры на деревьях, чтобы они сохли до тех пор, пока за ними не придут; подготовка к ночлегу и защита от возможного нападения ночных врагов занимала весь вечер: мы собирали большие ветки кустарника и ставили их по кругу, потом соединяли верхушки и получалось что-то вроде зеленой палатки, которая служила маскировкой и к тому же защищала нас от ночной росы. Внутри мы устилали землю мхом, и это служило нам ложем. Возле нашего временного пристанища мы разводили костер и всю ночь поддерживали огонь, подбрасывая в него хворост. Спали мы по очереди, чтобы защититься от ужасных зверей: мы часто видели в темноте их сверкающие газа и слышали жуткий рык. Беседуя с охотником, я приобрел неплохие познания в индейском языке. Это, вкупе с благодатным присутствием Божиим, было подготовкой к великому испытанию, через которое мне предстояло вскоре пройти.
Сезон охоты близился к концу, мы покинули леса и направились к большому индейскому поселению племени чероки; когда мы добрались до него, я спросил у охотника, не будут ли индейцы возражать, если я приду к ним. Он ответил, что никто меня не побеспокоит.
Вокруг поселения индейцы соорудили укрепление, у каждого входа стояли часовые. Охотник прошел в один из входов, никем не останавливаемый, но меня задержал часовой и стал допрашивать. Меня спросили, кто я и откуда, чем я за-
нимаюсь. Мой лесной товарищ попытался заступиться за меня, но ему не позволили; его увели, и больше я его не видел. Меня окружили около 50 человек и отвели к одному из вождей, чтобы он допросил меня. Когда я вошел, он спросил меня, чем я занимаюсь. Я рассказал, что пришел вместе с охотником, которого я встретил в лесу. Он ответил: «Разве ты не знаешь, что каждый, явившийся сюда без важной причины, должен быть предан смерти?» Я сказал, что не знал об этом. Заметив, что я без запинки отвечал ему на его наречии, он спросил, где я выучил язык. На это я ничего не отвечал, и слезы полились у меня из глаз, и я стал призывать моего Господа.
Увидев это, он был поражен и выразил мне сочувствие, сказав, что я очень молод. Он спросил меня, кто такой Господь Иисус. Я ничего не отвечал ему и продолжал молиться и плакать. Обратившись к воину, стоявшему подле него, он сказал, что ему жаль меня, но таков их закон, и его нельзя нарушать. Меня увели в место заключения — темное, мрачное, с низким потолком, и бросили туда, а у входа поставили стражника. Судья послал за палачом и дал ему разрешение казнить меня на следующий день. Палач явился ко мне и сообщил мне об этом, и я возрадовался, ибо близость смерти обещала мне скорое избавление от тела. Темница обратилась для меня в храм, потому что Господь не покидал меня в беде, Он был рядом, я чувствовал это и непрестанно благодарил и славословил Его, всю ночь воспевая Ему хвалу. Стражник, услышав шум, доложил палачу, что кто-то ночью был у меня в темнице, и тот явился с обыском, держа в руке яркий факел; не обнаружив никого, он повернулся ко мне и спросил, кто здесь был. Я ответил, что здесь был Господь Иисус Христос. На это он ничего не сказал, вышел и закрыл за собой дверь. В час, когда была назначена казнь, меня вывели наружу; когда мы прибыли на место, там собралось много людей. Всю дорогу до места казни я славословил Господа, а когда мы прибыли, я увидел, какой смертью мне предстояло умереть, и снова восхвалил Бога, не испытав ни малейшего волнения, ни страха. Палач показал мне корзину с ромбовидными деревяшками и сказал, что меня разденут донага, положат на эти деревяшки, и их острые края вопьются в мое тело. Затем их подожгут, и они будут гореть, пока эта сторона моего тела не обуглится. Потом меня перевернут и снова поджарят таким же образом, а в довершение всего четверо мужчин бросят меня в огонь. Я заплакал и спросил его, чем я заслужил такую жестокую смерть. На это он мне ничего не ответил. Я воскликнул: «Господи, да будет так, если такова Твоя воля!» Потом я попросил палача, чтобы он дал мне помолиться, и он спросил меня, кому я собираюсь молиться. Я ответил: «Моему Богу и Господу»; услышав это, он удивился и спросил, где мой Бог. Я ответил, что Он здесь; тогда палач отошел от меня. Я пожелал всем собравшимся идти тем же путем, каким шел я; затем я упал на колени и вспомнил о трех отроках в пещи огненной и о Данииле, брошенном в львиный ров, и всей душой ощутил близость Господа. Я продолжительное время молился по-английски, и вдруг в середине молитвы Господь внушил мне сильное желание перейти на их наречие и молиться на их языке. Так я и сделал, с большой легкостью перейдя на индейский язык, и это произвело большое впечатление на собравшихся. Одно исключительное обстоятельство стало поразительным свидетельством Божией силы и благодати. Я думаю,
что палач спасительным и чудесным образом был обращен Господом. Он встал с колен, обнял меня и не мог вымолвить ни слова целых пять минут. Первые слова, которые он произнес, были: «Никто не посмеет тронуть тебя, пока ты не побываешь у царя».
Меня немедленно увели; по дороге я размышлял об избавлении, которое уготовал мне Господь, и, слушая хвалы, которые возносил Ему палач, не мог найти слов, чтобы возблагодарить Его.
Когда мы проходили мимо дома судьи, тот остановил нас и спросил палача, почему он ведет меня обратно. Тот упал на колени и стал умолять позволить отвести меня к царю. Получив разрешение, мы двинулись дальше в сопровождении двух сотен воинов, вооруженных луками и стрелами. После долгих плутаний по поселку меня наконец ввели в передние покои царя, который явился после нескольких минут ожидания; первый его вопрос был, как я очутился здесь. Я сказал, что пришел вместе с охотником, которого встретил в лесу. Он спросил, сколько мне лет. Я ответил: «Пятнадцать». Тогда он спросил меня, кто помогал мне до моей встречи с охотником. Я ответил: «Господь Иисус Христос». Мой ответ, кажется, озадачил его. Он огляделся вокруг, а потом спросил меня, где живет этот Бог — там, откуда я пришел? Я ответил: «И там, и здесь тоже». Он снова оглядел помещение и сказал, что никого не видит, но я сказал, что чувствую Его присутствие. Палач упал на колени и заверил царя, что он тоже чувствует присутствие здесь этого Бога. В эту минуту вошла старшая дочь царя, девица 19 лет, и встала справа от меня. В руке у меня был Библия, и она взяла ее, открыла и с радостным видом поцеловала страницы. Когда она вернула мне Библию, царь спросил, что это. Я ответил, что здесь написано Имя моего Бога. Задав мне еще несколько вопросов, он попросил меня почитать, что я и сделал, прочитав, как можно торжественнее, 53-ю главу пророка Исайи, а потом 26-ю главу Евангелия от Матфея.
Царь заметил особое чувство, с которым я произносил имя Иисусово. Когда я закончил чтение, он спросил, почему я произносил это имя с таким трепетом. Я ответил, что Сущий, которому принадлежит это Имя, сотворил небо и землю, и меня, и его, но он стал отрицать это. Тогда я показал на солнце и спросил его: кто сделал солнце, и луну, и звезды и расположил их в таком порядке? Он сказал, что у них в поселке есть человек, который сделал все это. Я всячески старался убедить его в обратном. Его дочь снова взяла у меня из рук книгу, открыла и поцеловала; отец приказал ей вернуть мне книгу, и она подчинилась, печалясь, что книга не хочет говорить с ней. Тут палач упал на колени и стал просить царя, чтобы мне позволили помолиться, и когда это было разрешено, мы все опустились на колени, и Господь вновь явил Свою силу. Во время молитвы некоторые из них возопили громким голосом — и царская дочь, и тот человек, который приговорил меня к казни, и еще другие, которые, казалось, глубоко осознали свою греховность. Это очень рассердило царя, и он повелел бросить меня в темницу и казнить на следующее утро.
Я подумал, как некогда старец Иаков: «все это на меня!»19; они вывели меня от царя и с проклятиями бросили в темницу; но Бог, никогда не покидающий
19 Быт 42. 36.
верных, был со мной. Я был слаб телом, но силен духом. Если Господь действует, кто противостанет Ему? Палач пошел к царю и убедил его в том, что его дочь никогда не выздоровеет, если меня казнят. Весь день и всю ночь их лекари пробовали все средства, выбиваясь из сил; но их предписания не приносили пользы. Утром ко мне пришел палач и, открыв дверь темницы, сказал: «Не бойся! Твой Бог избавил тебя вчера, избавит и сегодня». Это меня очень порадовало, особенно его вера. Вскоре меня вывели, как я подумал, для казни; но они доставили меня к царю. Я был очень слаб, потому что два дня ничего не ел. Когда я предстал перед царем, он с великим гневом сказал мне, что если я не вылечу его дочь и того человека, что вынес мне приговор, меня тут же на его глазах изрубят в куски. Я не испугался, хотя Господь послал мне суровое испытание веры. В комнату привели царскую дочь и того человека, и мы начали молиться; но небеса были глухи к моим мольбам. Я снова воззвал к Господу, но не получил ответа. Тогда я возопил к Нему снова, и Он услышал меня. Он сказал: «Да будет тебе по желанию твоему». Господь явился в славе и благоволении, Он пробудил царя и освободил всех прочих. Народ совершенно изменился; царский дом стал домом Господа, воины были отосланы, а бедный осужденный узник обрел полную свободу и ему были оказаны царские почести. Господь сделал моих врагов добрыми друзьями. Три недели я оставался во дворце царя, хваля и прославляя Бога днем и ночью. Я усвоил их обычаи, одевался в царские одежды, у меня было все самое лучшее. Царь стал послушен, как дитя, и если мне не нравились его золотые украшения, цепочки и браслеты, он немедленно снимал их и убирал прочь. Здесь я в совершенстве овладел их языком.
Наконец я пожелал двинуться дальше, вовсе не думая о возвращении домой. Царь, узнав об этом, выразил опасение, что соседние индейские племена могут причинить мне вред; чтобы этого не случилось, он снабдил меня своей рекомендацией и отправил со мной 50 человек. Соседнее племя криков находилось в 60 милях; здесь я был радушно принят благодаря влиянию царя, с которым я только что расстался; у криков я пробыл пять недель. Затем я побывал у катава-ров20, что живут на расстоянии 55 миль от всех прочих; напоследок я добрался до индейцев гусо в 80 милях от катаваров; здесь я пробыл семь недель. В то время эти племена жили между собой мирно, и я безопасно переходил из одного в другое, и каждое давало за меня ручательство следующему. Они помнят, что белые прогнали их от морских берегов, и последние три племени часто объединяются, и убивают в поселениях, которыми им удается овладеть, всех белых — мужчин, женщин, детей. Я не был уверен, что пребывание среди этих племен безопасно, и потому возвратился обратно в племя чероки, на что у меня ушло восемь недель. Я провел со своими старыми друзьями семь недель и два дня.
Как оказалось, мои чувства к родным, семье и родине не умерли; время от времени они давали о себе знать и наконец превратились в непреодолимое желание вернуться домой. Царь изо всех сил противился этому, но после того как мы обратились к Богу, ища Его руководства, царь согласился и провожал меня 60 миль, взяв с собой 140 человек. Мне оставалось пройти еще 70 миль, чтобы добраться до поселений белых. Вскоре я опять оказался окружен волками,
20 Племя индейцев катоба, которых Джон Маррант называет катаварами.
так что мне пришлось прибегнуть к прежнему способу устраиваться на ночлег. Однако это было ненадолго, так как уже через два дня я достиг поселений, а на третий день добрался домой. Время было обеденное, и когда я подошел к двери, родные, увидев меня, перепугались и убежали. Я уселся за стол, пообедал в одиночестве с большим аппетитом и, прочитав благодарственную молитву, отправился искать родных. Я попытался взять за руку девочку, которая подглядывала за мной, прячась за амбаром. Она упала в обморок, и я целый час приводил ее в чувство. Только к девяти вечера мои родные решились вернуться к дому — так сильно они были напуганы.
Я был одет в индейское платье; мой туалет довершали звериные шкуры, на голове красовался дикарский головной убор с длинной подвеской, падавшей на спину, вокруг талии —пояс без патронташа, сбоку был подвешен томагавк. Но через два дня они привыкли и стали разговаривать со мной. Я посетил несколько окрестных семей на расстоянии от 16 до 20 миль и приводил их всех числом
17 человек на общую молитву по воскресеньям. Если по дороге мне попадалось жилье, меня радушно принимали и предоставляли ночлег и кров, защищавший меня от хищных зверей, рыскавших в лесах. Милосердие и благодать Божия поддерживали меня все эти восемь дней. На девятый день я добрался до дома моего дяди.
Я попросил дядю пустить меня на ночлег, но он отказался. Я спросил, далеко ли до города, и он ответил: три четверти мили. «Знакомы ли Вам миссис Маррант, ее семья, как поживают ее дети?» — задал я следующий вопрос. Он сказал, что знает их, что все они в добром здравии, только один сын некоторое время назад пропал; при этих словах я отвернулся и заплакал. Он не узнал меня, и, поскольку он отказался пустить меня на ночлег, я ушел. Я добрался до города, когда уже стало темно и, проходя мимо дома моего однокашника, постучал; он вышел и спросил, что мне нужно. Я сказал, что прошу пустить меня на ночлег, что мне было обещано. Я вошел внутрь, но он не узнал меня. Я спросил его, знает ли он миссис Маррант и как поживает ее семья. Он сказал, что только что был у них, что все они в добром здравии, вот только юноша, с которым он вместе ходил в школу, по окончании школы уехал в Чарльзтаун учиться какому-нибудь ремеслу, а потом вернулся обратно немного не в себе и стал блуждать по лесам, так что его растерзали дикие звери. Я спросил его, откуда известно, что его растерзали дикие звери. Он сказал: «Я, его брат, дядя и все прочие три дня искали его в лесу, нашли его растерзанное тело, принесли домой и похоронили, и сейчас у них траур по нему». Это так подействовало на меня, что я прослезился; он заметил это, и спросил, что случилось, но я не ответил. Потом мои хозяева сели ужинать, не помолившись, и я упрекнул их; это так подействовало на молодого человека, что он, как мне кажется, по-настоящему обратился к вере. «Из леса вышел дикарь, — сказал он, — чтобы свидетельствовать о Господе и упрекать нас за нашу неблагодарность и бесчувственность!» После ужина я помолился и лег спать.
Проснувшись незадолго до рассвета, я, как обычно, восславил Господа, чем очень удивил эту семью, а затем поднялся. Я пробыл у них до девяти часов, а потом в своем индейском платье отправился к матушке; все смотрели на меня, но никто меня не узнал. Я постучал, дверь открыла моя сестра, и ее поразил мой
вид. Я выразил желание увидеть миссис Маррант, но мне было сказано, что она неважно себя чувствует и что я могу обратиться со своим делом к человеку, который стоял возле двери и попытался было захлопнуть ее, но я воспрепятствовал этому. Позвали мою мать, я вошел в дом и сел, а у двери собралась толпа народа. Мать спросила: «Какое у Вас ко мне дело»? Я ответил: «Я просто хотел повидать тебя». Она сказала, что весьма обязана, но я ей незнаком. Я спросил, как поживают ее дети и два ее сына. Она ответила, что дочери в добром здравии, один из сыновей тоже, а второй. И здесь, не будучи в силах сдержаться, она разрыдалась и вышла из комнаты. Я тоже расчувствовался и заплакал; но меня никто не узнал. Это была трогательная сцена! Затем вошел брат и спросил, кто я такой и чем занимаюсь. Сестра не знала, что ответить; их смущало мое присутствие, и они стали совещаться, как бы выдворить меня из дома; услышав это, я замер. Тут пришла из школы моя младшая сестра одиннадцати лет от роду и, взглянув на меня, сразу узнала. Она пошла на кухню и сказала женщине, что вернулся ее брат, но ей не поверили; тогда она возвратилась в комнату, где сидел я, сделала на ходу реверанс, прошла в соседнюю комнату и сказала старшей сестре, что я их брат. Та пригрозила ей и назвала ее глупой девчонкой; девочка расплакалась, но продолжала настаивать на своем. Плача, она поднялась наверх, к матери, и повторила то же самое, но мать тоже не поверила ей. Наконец они сказали: «Если это твой брат, подойди к нему, поцелуй и спроси, как он поживает». Она подбежала ко мне, обняла меня за шею и, глядя мне прямо в глаза, спросила: «Ты — мой брат Джон?» Я ответил: «Да», — и заплакал. Тогда родные наконец узнали меня, и все мои друзья и знакомые, у которых я останавливался, все были рады и ликовали: «Он был мертв и ожил, пропадал и нашелся»21. На этом я заканчиваю свое повествование.
Мне остается лишь вознести искренние молитвы о всех моих друзьях во Христе за то, что у них я был в безопасности, пребывая в смирении, укрепляясь в вере и достигая успеха; за то, что чужеземцы услышали о Христе и обратились к Нему; что индейские племена стали простирать руки к Богу; что чернокожие народы омылись до белизны в крови Агнца; что множества народов, говорящих на трудных языках и странных наречиях, овладели языком Ханаана и воспели песнь Моисея и Агнца; в ожидании этих славных времен, в смирении сердца и с ликованием на устах воспоем «аллилуйя»; и да станут царства мира сего Царством Бога и Христа Его, аминь, аминь.
Лондон,
Прескотт-стрит, 60
18 июля 1785 г.
21 Притча о блудном сыне (см. Лк 15. 32).
“I Praised the Lord”:
John Marrant and the First Great Awakening
in America
O. Yu. Panova
“A Narrative of the Lord’s Wonderful Dealings with John Marrant, a Black” (1785) is an early text of Black American literature and the Great Awakening of 1730s—1750s. Marrant’s revivalist spiritual autobiography being a typical example ofthe genre, includes a story of his conversion and preaching the gospel among Indian tribes.
