CC BY
86
УДК 378.4(470.44-25)+929Хворостин
«Я РАБОТАЮ И ДЕЛАЮ ДЕЛО...» (ГАВРИИЛ КИРИЛЛОВИЧ ХВОРОСТИН. 1900-1938)
А.И. Аврус
(Москва)
Статья посвящена деятельности директора Саратовского университета Г.К. Хворостина, который за два года работы сумел поднять уровень университета. Автор вводит в научный оборот новые архивные документы, широко использует материалы университетской многотиражки. Показана борьба с секретарем партийной организации университета, окончившаяся для директора трагически.
Ключевые слова: Хворостин Г.К., университет, директор, партком, партийная организация, факультет, преподаватель, студент
«I WORK AND MADE THE MATTER.» (GAVRIIL KIRILLOVICH KHVOROSTIN. 1900-1938)
A.I. Avrus
The article is devoted to the activities of the Director of the Saratov University G.K. Khvorostin, who for two years managed to raise the level of the University. The author introduces into scientific circulation the new archival documents, extensive use of materials of the University newspaper. Shows the struggle with the Secretary of the party organization of the University, which ended tragically for the Director.
Key words: Khvorostin G.K., Saratov University, Director, partcom, party organization of the University, history of USSR.
За более чем столетнюю историю Саратовского Государственного университета во главе него было 25 ректоров. Деятельность каждого из них внесла определённый вклад в становление и развитие университета. Вера Александровна Артисевич, директор Научной библиотеки СГУ, которая почти 70 лет проработала в университете, и сама в первый год Великой Отечественной войны была его ректором, в беседе с автором данной статьи в ответ на вопрос, кого она считает лучшим ректором СГУ, без раздумий ответила, что это был Гавриил Кириллович Хворостин.
Несмотря на то, что Г.К. Хворостин всего два года возглавлял университет, сделано им было много, чтобы превратить его, как
он сам говорил, в Хайдельбергский или Гёттингенский университет на Волге.
К сожалению, мы мало знаем о жизни и деятельности Гавриила Кирилловича, так как он был в 1937 г. арестован, а затем расстрелян и похоронен в общей могиле на саратовском кладбище. Обращение автора в архив МГУ, в котором Хворостин учился и работал почти 15 лет, не дали результатов: там не нашлось материалов о нём.
О жизни и деятельности Г.К. Хворостина мной обнаружено три статьи1. Кроме того, в книге по истории СГУ, вышедшей к 100-летию университета, автор настоящей статьи написал параграф «Время Г.К. Хворостина»2. В этих публикациях содержится, в основном, материал о деятельности Гавриила Кирилловича в качестве директора Саратовского университета, но не все аспекты её получили должное освещение, а в очерке В.Н. Семёнова содержится ряд неточностей.
Цель настоящей статьи - попытаться, как можно подробнее, осветить саратовский период жизни и деятельности Гавриила Кирилловича Хворостина.
Основную источниковую базу статьи составляют материалы, обнаруженные автором в Государственном архиве Российской Федерации (ГАРФ), Государственном архиве новейшей истории Саратовской области (ГАНИСО), Основном фонде Музея истории СГУ, и публикации на страницах университетской многотиражной газеты, которая первоначально называлась «За научные кадры», а затем была переименована в «Сталинец».
Гавриил Кириллович родился 13 июля 1900 г. в крестьянской семье, проживавшей в селе Стритовке Киевской губернии. Вскоре Хворостины переехали в Западную Сибирь, где подросток Гавриил начал с 11 лет работать первоначально батраком, а потом
1 См.: Артисевич В.А. Яркая личность. // Ленинский путь (многотиражная газета СГУ). 1989, № 10; Крутов А. Дело Хворостина. \\ Известия Поволжья. Саратов, 1997. 21 февраля; Семенов В. Н. Гавриил Кириллович Хворостин // Семёнов В. Н. Ректоры Саратовского университета. Факты жизни и деятельности. Саратов, 1999. С. 131-143.
2 Аврус А.И., Гапоненков А.А., Данилов В.Н. История Саратовского университета. 1909-2009. В 2 т. Т. 1. 1909-1945. Саратов, 2009. С. 158-168.
282
сборщиком молока3. Таким образом, с раннего возраста он был приучен к крестьянскому труду.
После прихода к власти в России большевиков юный Хворостин был председателем комиссии по национализации культурных ценностей в г. Камень Алтайской губернии, после свержения там советской власти принимал участие в партизанском движении в тылу колчаковских войск, подвергался преследованиям и аресту как красный партизан4.
Когда гражданская война в Сибири закончилась, 20-летний молодой человек, жаждавший знаний, поступил учиться на рабочий факультет Московского университета. С этого времени его жизненный путь на долгие годы был связан с МГУ. Окончив рабфак, Гавриил Кириллович продолжил учёбу на физико-математическом факультете университета. В ходе обучения выявились способности Хворостина к математике. Поэтому он, как успешно окончивший университет по специальности прикладная математика, к тому же член партии, участник гражданской войны, был рекомендован в аспирантуру, в которой он учился в 1930-1933 годах. Надо отметить, что среди отечественных математиков партийных были в то время единицы. Это обеспечило быструю карьеру Гавриила Кирилловича. Еще не окончив аспирантуры, он был назначен в 1932 г. зам. директора научно-исследовательского института математики МГУ, а до этого 6 месяцев находился в командировке в Германии с целью изучения постановки работы в математических институтах и университетах5. В 1935 г. он был направлен в Саратов директором Саратовского университета (в 1930-1938 гг. в университетах были не ректоры, а директора).
В годы пребывания в МГУ у Г.К. Хворостина сложились дружеские отношения с опытными и начинавшими путь в науку учёными, в том числе с тогда молодым талантливым математиком Иваном Григорьевичем Петровским, будущим академиком АН СССР, многолетним ректором Московского университета. Судя по документам, они впервые встретились 10 декабря 1924 г. на заседании предметной комиссии по математике Московского уни-
3 Архив СГУ. Д. 11135. Хворостин Гавриил Кириллович. Личный листок по учёту кадров. Л. 1.
4 Там же.
5 Там же.
верситета, на котором Хворостин был переизбран секретарём комиссии, а в 1925 г. Иван Григорьевич сменил его на этом посту6.
Как признавался сам Гавриил Кириллович, у него не было большого желания ехать в Саратов. 15 лет учёбы и работы в МГУ сроднили его с этим университетом. Кроме того, ему хотелось защитить кандидатскую диссертацию, что не удалось сделать в аспирантуре, так как он был отозван на административную работу. К его назначению в Саратов, как писал журналист А. Крутов, имели непосредственное отношение нарком просвещения РСФСР А. Бубнов и секретарь ЦК ВКП(б) А. Андреев, ведавший тогда кадровыми вопросами7.
Хворостин вступил в РКП(б) в 1920 г., но во время учёбы в университете он проявил инертность в отношении к общественной работе и не прошёл очередную чистку в 1921 г., в результате был переведён в кандидаты в члены партии. Поэтому он вновь вступил в ряды РКП(б) в 1925 году. Судя по всему, у него уже в годы учёбы сложилось мнение, что партийная организация в вузе должна заниматься в основном воспитательной работой, а кадровые вопросы, проблемы научной деятельности - это компетенция директората, деканатов и кафедр. Так, в докладной записке в партком МГУ аспирант истфака Х.Р. Хопров сообщал, что ему пришлось в 1934-1935 гг. разбираться в конфликте Хворостина с аспиранткой мехмата коммунисткой Харламовой и он установил, что Гавриил Кириллович «...относился к ряду коммунистов тенденциозно, покровительствовал социально чуждым элементам, отрывал академизм от партийности.»8.
Прибыв в Саратов, Г.К. Хворостин вскоре выработал программу действий, направленную на превращение СГУ в один из ведущих университетов страны, который должен достигнуть высокого европейского уровня, и доложил её на одном из заседаний Учёного совета университета. Выступая на заседании партийного комитета СГУ при разборе его дела в июле 1937 г, Гавриил Кириллович так охарактеризовал обстановку в университете ко времени его приезда: «Кадров в университете нет, всё что было, разогнали. Здесь было тогда вредительство, которое протекало у
6 Ильченко Е. Академик И.Г. Петровский - ректор Московского университета. М., 2001. С. 123.
7 Крутов Л. Указ. соч. С. 9.
8 Государственный архив новейшей истории Саратовской области (ГАНИСО). Ф. 30. Оп. 8. Д. 339. Л. 1.
всех на глазах. В университете всё развалили и лучшие силы разогнали. Саратовский университет был пустым местом. Я не мог поднять университет с имеющимися малоквалифицированными кадрами»9 (конечно, это заявление сделано в типично большевистском стиле: всё, что до меня, плохо, я пришёл и навёл порядок). В предложенную им программу входили: кадровая политика -укрепление преподавательского состава университета высококвалифицированными специалистами, расширение материально-технической базы, в первую очередь, за счёт строительства новых корпусов, создание нормальных бытовых условий для сотрудников, прежде всего, решение жилищного вопроса, открытие в университете научно-исследовательских институтов и т. д.10 Как же справлялся Хворостин с решением этих проблем?
С первых дней работы в СГУ Гавриил Кириллович лично познакомился со всеми преподавателями университета (их тогда было около 100 человек) и сделал выводы о пригодности того или другого из них к работе в университете. У Хворостина были высокие требования к преподавательскому составу университета: в него должны были входить широко образованные специалисты, постоянно занимавшиеся научными исследованиями. После бесед с наличным составом преподавателей он пришёл к заключению, что не все они соответствовали предъявляемым требованиям. Говоря, что с уважением относится к старым кадрам СГУ, Гавриил Кириллович откровенно высказывался на общеуниверситетских партийных собраниях и назвал фамилии тех, кто, по его мнению, не способен по уровню своей подготовки работать в университете. Среди них было несколько членов партии, в том числе Суслов, Белозёров. Это сразу вызвало негативную реакцию партийной организации, считавшей, что главный критерий пригодности к работе в университете - социальное происхождение и идеологическая непогрешимость. Поэтому вскоре после начала работы Гавриила Кирилловича в СГУ у него возник конфликт с партбюро (преобразовано затем в партком) по кадровым вопросам.
Директор университета считал, что кадровую проблему можно решать тремя путями: а) приглашением молодых талантливых учёных из других вузов, прежде всего МГУ, с которым он был связан долгие годы; б) использованием оказавшихся в Саратове
9 ГАНИСО. Ф. 35. Оп. 2. Д. 161. Л. 76.
10 Артисевич В.А. Указ. соч.
опытных и талантливых молодых учёных, высланных в 1935 г. из Ленинграда, как социально чуждые элементы; в) оставлением на кафедрах СГУ наиболее способных выпускников и успешно оканчивавших аспирантуру.
Просматривая приказы по университету за 1935-1936 гг., я увидел, что почти после каждой командировки в Москву Гавриил Кириллович привозил в Саратов талантливых молодых учёных и опытных преподавателей, которые возглавили многие кафедры, в первую очередь на физико-математического факультете.
17 июня 1935 г. Г.К. Хворостин приступил к исполнению обязанностей директора СГУ, а уже 23 июня университетская газета «За научные кадры» сообщала, с его слов, что в университете открываются новые кафедры и на них приглашаются такие специалисты, как: математики И.Г. Петровский (кафедра математического анализа, в будущем академик АН СССР), А.Я. Хинчин (кафедра теории вероятностей и теории чисел, избранный впоследствии членом-корреспондентом АН СССР), А.Г. Курош (кафедра высшей алгебры), В.В. Вагнер (кафедра геометрии), физик Д.И. Бло-хинцев (кафедра теоретической физики, ставший членом-корреспондентом АН СССР), биологи П.А. Вундер, Я.М. Кабак и др. Кроме того, дали согласие читать лекции и проводить семинарские занятия математики Л.В. Понтрягин, С.А. Яновская, географ Н.Н. Баранский11. В результате за один год на физмате вместо одной математической кафедры стало 5. А всего количество кафедр в университете за два года директорства Г.К. Хворостина увеличилось с 27 до 48.
Как я уже отмечал, в Саратове оказалась большая группа учёных, высланных из Ленинград в 1934-1935 годах. Им запрещалась научная и педагогическая деятельность. Это не остановило Хворостина. Он привлёк их к работе в университете, создал для некоторых из них новые кафедры. Приведу несколько фамилий: Н.А. Максимов (уже тогда член-корреспондент АН СССР, а позже академик) возглавил кафедру физиологии растений, для Б.П. Никольского (в будущем академик АН СССР, Герой социалистического труда, Лауреат Ленинской и Государственной премий) была создана кафедра физической и коллоидной химии, Н.А. Орлов стал зав. кафедрой аналитической химии, физики Е.Ф. Гросс (ставший членом-корреспондентом АН СССР, Лауреатом Ленин-
11 Аврус А.И., Гапоненков А.А., Данилов В.Н. Указ. соч. С. 158.
286
ской и Сталинской премий)), В.П. Жузе, Ю.Б. Румер. Всего к работе в университете Гавриил Кириллович привлёк в качестве преподавателей и технических работников 22 сосланных ленинградцев.
Когда в 1936 г. в Саратов оказалась выслана историк А.М. Панкратова, то Хворостин предоставил ей работу в университете, сделал зав. кафедрой истории СССР. Именно по рекомендации коллектива СГУ Анна Михайловна была избрана вскоре членом-корреспондентом АН СССР. В Саратове она приняла участие в написании ряда школьных учебников по российской истории, которые переиздавались несколько десятилетий.
В Саратов были отправлены в ссылку два академика АН СССР:
B.Н. Перетц и Д.Б. Рязанов, оба гуманитарии. Гуманитарных факультетов в СГУ тогда не было, обоим была запрещена исследовательская деятельность. Г.К. Хворостин и директор научной библиотеки В.А. Артисевич сумели обойти все запреты и привлекли двух академиков для работы в качестве сотрудников библиотеки (наверное, единственный случай в российской истории, когда два академика стали рядовыми библиотечными работниками. Но таковы были времена!). К сожалению, В.Н. Перетц очень скоро умер, а Д.Б. Рязанов с открытием исторического факультета сыграл большую роль в формировании факультетской и кафедральных библиотек. Значительное количество книг, отобранных им в 1935-1937 гг., до сих пор хранится на кафедрах факультета.
Кроме приглашённых из Москвы и сосланных из Ленинграда, Гавриил Кириллович привлёк к работе в СГУ крупных учёных из Института зернового хозяйства Юго-Востока: академика АН СССР Н.М. Тулайкова, академиков ВАСХНИЛ Э.Р. Давида и Г.К. Мейстера.
Во время директорства Хворостина в университете были оставлены на работе и в аспирантуре выпускники, ставшие впоследствии крупными учёными, докторами наук, среди них: химики И.С. Мустафин, Н.И. Никурашина, А.А. Пономарёв, генетик
C.С. Хохлов, зоолог Н.И. Ларина, геолог Н.С. Морозов, механики Б.К. Резенкампф, С.В. Фалькович, математик А.Е. Либер, физики З.И. Кирьяшкина и А.Д. Степухович, географ П.С. Кузнецов и др.
Большое внимание Г.К. Хворостин уделял новым наборам в университет, знакомясь с абитуриентами ещё в ходе вступительных экзаменов. Когда 1 сентября 1935 г. происходило общее собрание первокурсников, он 50% из них узнавал в лицо и называл по
фамилиям12. И в 1936 г. директор много времени посвящал приему в университет, хотя сам признавал, что были серьёзные недостатки по работе с возможными абитуриентами - выпускниками средних школ. Следует напомнить, что в 1935 г. правительство отменило классовый подход к приему в вузы, в них зачислялись окончившие средние школы и приравненные к ним учебные заведения после успешной сдачи вступительных экзаменов Поэтому Хворостин, по примеру МГУ, свернул работу рабфака СГУ, за что подвергся критике со стороны партийной организации.
Одним из результатов кадровой политики Хворостина явилось то, что за два года в СГУ почти удвоилось число профессоров, большинство из них были в возрасте от 30 до 40 лет, некоторые и моложе. Такого количества профессоров университет вновь достиг только через 30 лет. Если в 1934-1935 учебном году в СГУ было 16 профессоров, 26 доцентов и 33 ассистента, то в течение 1935-1936 учебного года их число составило соответственно 31, 35, 4813.
Повышение уровня профессорско-преподавательского состава позволило поставить перед ним более сложные задачи и в педагогической, и в исследовательской сферах. Выступая на производственном совещании химического факультета, Гавриил Кириллович говорил: «Задача коллектива научных работников, общественных и партийных организаций научить студентов работать продуктивно, упорно, творчески работать, овладевать максимумом знаний»14.
Поскольку Г.К. Хворостин предполагал быстрое развитие университета, постоянное увеличение количества студентов, открытие новых факультетов, кафедр, специальностей, то требовалось продолжить строительство университетского городка, прерванное ещё с началом первой мировой войны. Нуждалась в отдельном корпусе университетская библиотека, которая размещалась с 1914 г. в третьем университетском корпусе, тесня физико -математический факультет. Нужны были отдельные корпуса для химического и биологического факультетов. Ректорат находился в одноэтажном деревянном домике в университетском дворе (на месте нынешнего 5 корпуса). Поэтому Гавриил Кириллович запланировал строительство нескольких новых зданий, как в уни-
12 За научные кадры [Саратов]. 1935. 26 сентября. № 13.
13 Там же. 5 ноября. № 18.
14 Сталинец [Саратов]. 1936. 18 декабря. № 4.
288
верситетском городке, так и по другую сторону проспекта Ленина (Московской улицы), на территории, первоначально выделенной городскими властями для университета. В апреле 1936 г. под руководством директора было разработано программное задание на строительство 6 корпусов и вспомогательных зданий общим объёмом почти в 360 тыс. кбм. Составили эскизные проекты зданий и отправили их на экспертизу крупным учёным, приславшим положительные отзывы15. Фактически при выполнении намеченного плана строительства полезные площади СГУ увеличивались в два раза.
Директору удалось добиться в Наркомате просвещения РСФСР открытия финансирования для нового строительства. Были заказаны архитекторам проекты новых университетских корпусов, которые должны были возводиться с учётом архитектуры университетского городка. Во время своих командировок в Москву Гаврииле Кирилловичу пришлось приложить много усилий, чтобы доказать необходимость выделения средств для капитального строительства в СГУ. Университетская газета «Сталинец» сообщала в конце 1936 г., что правительство утвердило план строительства корпуса биологического факультета (на том месте, где сейчас находится 5 корпус). С 1 января 1937 г. должно было начаться строительство ещё одного студенческого общежития на 250 мест по Вольской улице (к концу 1936 г. завершалось там же строительство общежития тоже на 250 мест). Затем предполагалось возводить корпуса Научной библиотеки и исторического факультета16. Коллектив университета с воодушевлением воспринял весть о том, что скоро начнётся возведение новых корпусов. Но эта проблема так и не была решена в те годы, так как после ареста Г.К. Хворостина в августе 1937 г. ни о каком новом строительстве не было и речи. Оно началось только через много лет, после окончания Великой Отечественной войны.
Результаты каждой своей поездки в Москву Гавриил Кириллович докладывал на Учёном совете. Соответствовавшая информация помещалась на страницах университетской газеты.
Гавриил Кириллович приложил немало усилий, чтобы осенью 1935 г. в СГУ открылся третий в стране исторический факультет. Соответствующий приказ был подписан в начале сен-
15 Артисевич В.А. Указ. соч.
16 Там же.
тября 1935 г., 11 сентября был объявлен набор студентов, а уже 16 сентября начались занятия первой группы 1-го курса нового факультета. Затем были приняты ещё три группы, которые прослушали первые лекции 1 октября. На истфаке сразу же встала проблема кадров преподавателей, так как в 1931 г. все гуманитарии покинули университет. Пришлось укомплектовывать новый факультет с помощью педагогического и юридического институтов, приглашать выпускников и окончивших аспирантуру в Московском и Ленинградском университетах. Поэтому на первых порах из 16 преподавателей факультета только 4 имели учёные степени и звания. Проблему кадров для истфака в дальнейшем удалось в какой-то степени решить, а с привлечением на работу А.М. Панкратовой открыть самую большую в университете аспирантуру.
Директор мечтал о создании ряда других гуманитарных факультетов, в первую очередь филологического и философского, но это оказалось делом будущего.
Гавриил Кириллович прекрасно понимал, что для развития университетской науки и улучшения подготовки студентов в университете необходимо иметь научно-исследовательские институты, в которых преподаватели будут заниматься исследованиями, а студенты проходить практику. Ему удалось добиться открытия двух таких институтов в СГУ: геологии (хотя решение об его открытии было принято в апреле 1935 г., работать он начал уже при Хворостине, осенью этого года) и математики и механики. Во главе институтов стали крупные учёные: первый возглавил проф. Б.А. Можаровский, второй - проф. В.В. Вагнер. Торжественное открытие НИИ математики и механики состоялось 20 мая 1937 г. в Большой физической аудитории 3-го корпуса университета. Приехало много гостей из Москвы, Ленинграда и др. городов. Сообщение о планах работы института сделал профессор В.В. Вагнер. Затем были приветствия гостей. Выступал и директор СГУ17. Оба института успешно развивались, превратились в центры геологической и математической наук Нижнего Поволжья.
В Саратове в те годы очень остро стоял жилищный вопрос: численность населения увеличивалась, а новые дома если и строились, то на окраинах, далеко от университетского городка. Г.К. Хворостин, считая, что нормальные жилищные условия - необходимый компонент успешной работы преподавателя-учёного,
17 Сталинец. 1937. 22 мая. № 22.
прилагал максимум усилий, чтобы решить эту проблему для приглашённых сотрудников университета. Он постоянно обращался к городским и областным партийным и советским руководителям с настойчивыми просьбами о предоставлении прибывшим в Саратов учёным благоустроенных квартир и во многих случаях добивался успеха. В одном из писем, полученных мною от профессора Б.М. Шайна (США), приводился, со ссылкой на профессора В.В. Вагнера, такой факт: известный математик А.Я. Хин-чин плохо переносил во время работы дома уличные шумы. Поэтому Хворостин при подборе для него квартиры постарался учесть и это обстоятельство.18 Решение жилищного вопроса способствовало успешной работе учёных и облегчало приглашение в СГУ новых профессоров и преподавателей. Сам Гавриил Кириллович жил рядом с первым общежитием университета по Цыганской улице в доме № 146, кв. 30. Это было недалеко от Университетского городка. Следует отметить, что жена Хворостина - Ольга Карловна Хворостина-Лаивинек оставалась в Москве, где работала директором заочных курсов при Наркомате земледелия СССР. Она была репрессирована после ареста мужа.
Положительные результаты деятельности Гавриила Кирилловича в Саратовском университете были замечены в Москве. На проходивших в 1936 и 1937 гг. Всесоюзных совещаниях директоров университетов работа Г.К. Хворостина ставилась в пример руководителям других университетов, а ему предоставлялось слово для рассказа о своём опыте решения актуальных и сложных проблем высших учебных заведений. Так, выступая с докладом на совещании в июле 1936 г., он поделился опытом привлечения ценных научных и преподавательских кадров, отметив при этом, что приходилось идти на трату части средств не по назначению Наркомпроса для решения квартирного вопроса. Кроме того, Гавриил Кириллович воспользовался трибуной совещания для постановки ряда принципиальных вопросов развития университетского образования: некомпетентное руководство университетами со стороны Наркомпроса и партийных функционеров, пренебрежительное отношение к университетскому образованию, необходимость укомплектования университетов специалистами, обязательно сочетающими преподавательскую и научно-исследователь-
18 Письмо Б.М. Шайна от 16 сентября 2008 г. // Личный архив А.И. Ав-руса.
скую работу, настоятельная потребность развивать материально-техническую базу, которая слаба даже в МГУ и ЛГУ, обязательные командировки директоров за рубеж для ознакомления с опытом работы тамошних университетов и т. п.19 Многие предложения Гавриила Кирилловича были поддержаны директорами других университетов, и вскоре после совещания было принято Постановление ЦК ВКП(б) и СНК СССР «О работе высших учебных заведений и руководстве высшей школой», на основании его был создан Всесоюзный комитет по делам высшей школы при СНК СССР, которому переподчинялись университеты20.
Подводя итог деятельности университета за 1936 г. (это был единственный год, в течение которого Хворостин от начала и до конца руководил СГУ), Гавриил Кириллович отметил, что выпущено 209 специалистов, ряд кафедр укомплектован высококвалифицированными кадрами, созданы новые лаборатории, на истфаке сформирована прекрасная библиотека, построено общежитие на 250 мест, возрос выпуск научной продукции, лучше стали работать научные семинары на факультетах и т. д. В тоже время он указал и на серьёзные недостатки в работе университета, которые надо быстрее устранить: плохо поставлена производственная практика, велика академическая задолженность студентов, много совместителей, слаба трудовая дисциплина в коллективе и т. п.21
Одним из ярких показателей возросшего авторитета СГУ в научной среде было проведение 24-30 января 1937 г. Всесоюзного совещания по проблемам почвоведения и физиологии культурных растений. Среди 500 его участников были крупнейшие учёные, в том числе академики АН СССР Н.И. Вавилов, Д.Н. Прянишников, А.А. Рихтер, Н.М. Тулайков и др. Такого уровня и размаха научные мероприятия проходили в Саратове в то время редко22.
Я уже отмечал, что у Гавриила Кирилловича с самого начала не сложились отношения с партбюро (затем парткомом) университета. Как он говорил на одном из университетских партсобраний, партийная организация сразу встретила его в штыки23. Про-
19 Государственный архив Российской Федерации (ГАРФ). Ф. 8080. Оп. 1. Д. 235. Л. 22-36.
20 Аврус А.И., Гапоненков А.А., Данилов В.Н. Указ. соч. С. 160.
21 Сталинец. 1937. 4 января. № 1.
22 Аврус А.И., Гапоненков А.А., Данилов В.Н. Указ. соч. С. 162-163.
23 Сталинец. 1937. № 18, 11 апреля.
292
токолы заседаний партбюро (парткома) СГУ и общеуниверситетских партийных собраний свидетельствуют о том, что постоянно директор подвергался нападкам коммунистов, ему предъявлялись различные обвинения, которые постепенно усиливались, а в обстановке развернувшегося в стране «большого террора» принимали характер прямых доносов.
В 1937 г., особенно после февральско-мартовского пленума ЦК ВКП(б), давление на Хворостина со стороны парткома университета усилилось, в этом большую роль сыграл новый секретарь парткома М.К. Колтаков, приглашённый самим директором из обкома партии на работу в СГУ. У них сразу же возник конфликт по кадровым вопросам. Партком добился того, что 26 марта 1937 г. на заседании бюро Саратовского обкома ВКП(б) был заслушан вопрос «О положении в Саратовском государственном университете». В решении бюро указывалось на серьёзные политические ошибки Г.К. Хворостина: отсутствие революционной бдительности при подборе кадров, огульное и без всяких оснований охаивание старых кадров, небольшевистское реагирование на критику партийной организации, замазывание враждебных марксизму-ленинизму ошибок, которые допускали приглашённые им профессора и преподаватели, неудовлетворительное руководство молодыми кадрами и аспирантурой и т. В тоже время в решении обращалось внимание на ошибки, допущенные парткомом СГУ и его секретарём Колтаковым. Бюро обкома обязало Хворостина, а также партком устранить указанные ошибки и вскрыть их существо на общем партийном собрании университета, которое должно было быть проведено для обсуждения постановления бюро обкома24.
На партийном собрании университета, проходившем 5 дней (28 марта - 1 апреля 1937 г.), и в докладе зав. отделом школ и науки Саратовского обкома партии Голяндина, и в большинстве выступлений (их было 23) Гавриил Кириллович был подвергнут острой и часто несправедливой критике. Его обвиняли в том, что он ставил науку выше политики, допустил серьёзные ошибки при подборе кадров. Так преподаватель физмата С.А. Суслов заявил, что у Хворостина не случайные ошибки, а их система, которую нужно вырвать с корнем. Выступившие на собрании Н.И. Усов и Д.И. Лу-чинин (будущие ректоры СГУ) обвинили Гавриилу Кирилловича
24 ГАНИСО. Ф. 594. Оп. 3. Д. 895. Л. 281-282.
293
в отсутствии большевизма, потере классовой бдительности, зажиме критики в свой адрес и в отношении близких ему людей25. Несмотря на эту критику, на отчётном партийном собрании университета, которое длилось 8 дней (14-21 апреля 1937 г.), Хворостин вновь был избран в состав парткома, а газета «Сталинец» была подвергнута критике за недопустимый тон в отношении директора, допущенный в № 18 при освещении работы партийного собрания26.
До лета 1937 г. Г.К. Хворостин пользовался поддержкой руководства областного и городского комитетов ВКП(б), понимавшего, что директор университета делал благое дело, укреплял ведущий вуз области. Но летом 1937 г. саратовское областное и городское руководство во главе с первым секретарём обкома партии А.И. Криницким было подвергнуто разгрому бригадой ЦК ВКП(б), обвинено в антипартийной и антисоветской деятельности и затем репрессировано.
Воспользовавшись этим, партком СГУ учинил расправу над Хворостинным. 31 июля 1937 г. на заседании парткома было принято Постановление «О положении в университете и о политической линии в руководстве университетом директора члена ВКП(б) Г.К. Хворостина», в котором Гавриилу Кирилловичу предъявили серьёзные политические обвинения. В сообщении, которое сделал на заседании М. Колтаков, в выступлениях других членов парткома и секретаря комитета ВЛКСМ университета Фронтасьева, а также принятом документе подчёркивалось, что партийная организация СГУ постоянно указывала на его ошибки, но Хворостина всё время поддерживали областные, городские и районные руководители, разоблачённые теперь как враги народа. Благодаря этой поддержке Гавриил Кириллович мог безнаказанно стягивать в университет троцкистов и другие враждебные советской власти элементы (Г.С. Зайдель, В.Н. Охоцимский, Д.Б. Рязанов, Куликов, Хайкина, Экштейн, В.К. Дахшлегер и др.). В университет принимались на работу люди, не заслуживавшие политического доверия (В.П. Жузе, А.И. Доватур, Н.И. Орлов и др.). Хворостин выдавал приглашённых им средних научных ра-
25 Сталинец. 1937. 11 апреля. № 18. Следует отметить, что газета в то время была органом парткома, месткома, комитета комсомола, но не директората.
26 Там же. 28 апреля. № 19.
ботников за высококвалифицированных специалистов-профессоров (Я.М. Кабак, В.К. Дахшлегер, Б.Н. Никольский, В.В. Вагнер и др.). В то же время, указывали выступавшие на парткоме, Хворостин выживал из университета коммунистов и комсомольцев, оценивая крайне низко их научный потенциал. В своём выступлении Гавриил Кириллович отверг многие обвинения в свой адрес, объяснял, почему он принимал на работу конкретных лиц и защищал их как хороших работников. В качестве примера он привёл кампанию, поднятую в университете под флагом борьбы с «лу-зинщиной»27 против профессоров А.Я. Хинчина и В.В. Вагнера, которых он назвал прекрасными научными работниками. При этом директор признал ряд своих ошибок, в частности сказал, что плохо разбирался в людях и слишком им доверял. Но его объяснения не удовлетворили членов парткома. В выступлениях Тау-бина, Лобанова, Мустафина, Лебедева, Фронтасьева отвергались объяснения Хворостина и давалась такая оценка его деятельности, которая в условиях того времени означала фактически донос и передачу его дела в руки НКВД.
Так, Лобанов сделал вывод, что у директора система работы, направленная на замаскированное стягивание троцкистских сил в университете. Мустафин обвинил Хворостина в поддержке профессора Н.И. Орлова, который ведёт вредительскую практику в деле подготовки молодых научных кадров, переписывается с друзьями из Германии и даже получает бесплатно немецкий химический журнал. Лебедев выразил политическое недоверие Гавриилу Кирилловичу и заявил о невозможности его пребывание на посту директора университета28. Отвечая на критику в свой адрес, Г.К. Хворостин заявил: «Говорят о том, что Хворостин проводил враждебную линию, поддержанную бывшим партийным руководством. Неверно, я вёл верную партийную линию. Посмотрите всю мою работу в университете. Я целиком себя отдавал
27 «Лузинщина» - кампания, начатая статьями в «Правде» летом 1936 г. против известного математика академика АН СССР Н.Н. Лузина, обвинённого в идеализме, преклонении перед Западом (он публиковал результаты своих исследований частично в зарубежных журналах), вреде, наносимом советской науке. Кампания развернулась по всей стране, а профессор Хин-чин был учеником Лузина. После изучения вопроса комиссией АН СССР многие обвинения к Лузину отпали, он был оставлен в академии и не подвергся аресту. Кампания постепенно затухла.
28 ГАНИСО. Ф. 35. Оп. 2. Д. 161. Л. 68-109.
295
на работу и много сделал. Если бы я ничего не делал, меня давно бы сняли. Я работаю и делаю дело и линия моя верна»29. Но никто из присутствовавших на заседании парткома директора не поддержал. В постановлении парткома были сформулированы обвинения в адрес Гавриила Кирилловича, а в постановляющей части было записано: «За засорение университета троцкистскими и другими враждебными советской власти элементами, за зажим самокритики, за связь с врагами народа, за активное пособничество и укрытие от партийной организации Хворостина Г.К. ... вывести из состава партийного комитета и исключить из рядов ВКП(б).
Просить ЦК ВКП(б) и Саратовский обком ВКП(б) снять Хворостина с поста директора университета»30. (Следует отметить, что партком по вопросу о снятии Хворостина обращается не в органы советской власти, не в Наркомат просвещения, а в партийные органы).
Члены парткома так спешили разделаться с ненавистным им директором университета, что сразу после заседания парткома созвали общеуниверситетское партийное собрание, продолжавшееся три дня (31 июля - 2 августа, при том это было каникулярное время). Выступившие на собрании после заслушивания доклада секретаря парткома Усов, Лучинин, Фронтасьев, Альфиш, Мелёхин, Саксонов, Багаев, Белозёров (его называл Хворостин среди не подготовленных к работе в университете), Колесник, Шарац, Таубин обвинили Гавриила Кирилловича во всех смертных грехах. Самого Хворостина на собрании не было так как он, по заявлению Лучинина, уже был арестован. Арест Гавриила Кирилловича, как считал Лучинин, никого не удивил, он был логическим завершением всей деятельности Хворостина31. Альфиш потребовала: «Теперь надо серьёзно проверить людей, которые близки к Хворостину, как среди преподавателей, так и студентов, например, Доватур, Панкратова, работу которых никто не контролировал, а у Панкратовой, по-видимому, где-то была подпольная квартира, на которой кое-кто собирался. К ней особенно был внимателен Хворостин»32. В постановлении собрания он был
29 ГАНИСО. Ф. 35. Оп. 2. Д. 161. Л. 80.
30 Там же. Л. 114. (Сохранена орфография подлинника).
31 Там же. Л. 47.
32 Там же. Л. 49.
объявлен теперь уже врагом народа, вредительствовавшим в университете и исключен из партии. Парткому было поручено «...в короткий срок проверить весь личный состав научных и технических работников университета, как со стороны политического доверия, так и деловой квалификации»33.
Интересно отметить, что многие из выступавших каялись и в своих ошибках (это было типично для того времени). Например, Лучинин заявил, что он порвал с тещей, которая переписывалась со своей дочерью, обвинённой в троцкизме. Таубин признал ошибочным свое выдвижение врага народа Голяндина кандидатом в делегаты на районную партийную конференцию от коммунистов университета34. Через два дня решение партийного собрания было поддержано на бюро Кировского райкома ВКП(б), 22 августа на бюро Саратовского горкома партии, а 26 августа обком ВКП(б) утвердил это решение35.
В тот же день, когда закончилось партийное собрание (2 августа), Хворостин был арестован. 23 августа состоялся его первый допрос оперуполномоченным Цепаевым. Затем ещё несколько допросов, в результате которых добились признания (известно какими способами это осуществлялось в годы «большого террора») Хворостина, что он был участником антисоветской, правотроцки-стской, террористической, диверсионно-вредительской организации, действовавшей в Саратовской области. 19 января 1938 г. было составлено обвинительное заключение, которое 20 января было сообщено Гавриилу Кирилловичу. В тот же день состоялась выездная сессия Военной коллегии Верховного суда СССР под председательством корвоенюриста И.С. Матулевича, которая вынесла смертный приговор. Суд проходил в закрытом заседании, без участия защитника и обвинителя и без вызова свидетелей. На следующий день (21 января 1938 г.) приговор был приведён в исполнение, а место захоронения неизвестно36.
Репрессиям подверглись многие сотрудники и студенты Саратовского университета, среди них профессора Н.И. Орлов (химик), Я.М. Кабак (биолог), В.Н. Охоцимский (юрист и историк,
33 ГАНИСО. Ф. 35. Оп. 2. Д. 161. Л. 53.
34 Сталинец. 1937. 1 сентября. №27 (передовица).
35 ГАНИСО. Ф. 30. Оп. 7. Д. 1331.
36 Ответ от 30. 11. 1994 г. за № 10-а/1792 Управления Федеральной службы контрразведки по Саратовской области на запрос директора НБ СГУ В.А. Артисевич / / Архив Музея истории СГУ. М-8746 Артисевич В.А.
297
бывший делегатом У съезда РСДРП), П.С. Рыков (историк, археолог, декан исторического факультета) и др. Многие из приглашённых Г.К. Хворостинным в Саратов учёных покинули СГУ, очевидно, боясь оказаться репрессированными за связь с врагом народа, директором университета: И.Г. Петровский, А.Я. Хинчин, А.Г. Курош, Д.И. Блохинцев и др. В результате университет понес большой кадровый урон, многие кафедры оказались неукомплектованными к новому учебному году.
В последующие годы репрессии в СГУ продолжались. Так, в 1940 г. были репрессированы за троцкистскую деятельность, которой они не занимались, три студента исторического факультета, среди них внук Л. Троцкого Л. Левенсон, вскоре расстрелянный37. Заключительным аккордом репрессий тех лет явилась депортация немецкого населения Саратова в августе 1941 г., когда университет потерял целую группу сотрудников немецкой национальности.
Все эти репрессии сильно обескровили Саратовский университет, а планы его расширения, открытия новых факультетов, капитального строительства, задуманные и начатые осуществлением Гавриилом Кирилловичем Хворостинным, были заброшены на долгие годы.
После смерти Сталина, когда начался процесс реабилитации жертв репрессий сталинской эпохи, академик АН СССР, ректор Московского университета И.Г. Петровский, бывший тогда депутатом Верховного Совета СССР, возбудил вопрос о реабилитации Г.К. Хворостина и добился её38. О бывшем директоре СГУ, крупном организаторе высшего образования в стране стало возможно говорить и писать, но только в 1989 г. в университетской газете появилась первая статья о Гаврииле Кирилловиче.
В полученном В.А. Артисевич ответе от КГБ указывалось, что даже там не сохранилось фотографии Хворостина, о чём Вера Александровна сказала, выступая по саратовскому телевидению и жалуясь на отсутствие его визуального изображения39. Вскоре после её выступления меня встретил один из сыновей проф. С.В. Фаль-
37 Подр. см.: Либов Л. Троцкий, Сталин и я, или, когда ошибаются судьи. Документальная проза на пересечении мемуаров и философии наивности. М., 2005.
38 Артисевич В.А. Указ. соч.
39 На самом деле фотоизображение Г.К. Хворостина сохранилось в газете «Сталинец» от 8 декабря 1936 г. и было в 1999 г. использовано В.Н. Семёновым в его книге о ректорах СГу.
ковича и сообщил, что у них в семье есть фотография, на которой присутствует Хворостин. Он рассказал историю, до которой не додумался даже Оруэлл в своём романе «1984». В 1936 г. университет одновременно закончили С.В. Фалькович и его будущая жена. Каждый из них получил коллективную фотографию выпуска физико-математического факультета, на которой среди других был портрет Г.К. Хворостина, как директора СГУ. После расстрела Гавриила Кирилловича сотрудники НКВД ходили по квартирам и отбирали у выпускников эти фотографии. К тому времени С.В. Фалькович женился, и в семье оказалось две фотографии с Хворостинным. Сотрудник НКВД, изымавший фотографии, об бо-пытное было дальше. Через некоторое время изъятая фотография была возвращена, только в ней на месте портрета Хворостина было помещено изображение 3-го корпуса университета. Каково!
Конечно, Гавриил Кириллович был человеком своего времени. Поэтому он восхвалял Сталина - «.гениальный вождь, друг и родной отец трудящихся всего мира.»40, заявлял, что его охватывает чувство отвращения к таким учёным, как академики Н.Н. Лузин (кстати, Хворостина обвиняли в «лузинщине»), В.Н. Ипатьев, А.Е. Чичибабин41. Но в отличие от многих других руководителей вузов того времени он проявлял гражданское мужество при формировании кадров университетских преподавателей, добился ощутимых результатов в развитии университета, боролся за поднятие уровня университетской науки и образования, не боялся отстаивать свои взгляды, вступая в конфликт с партийной организацией. По -этому имя Хворостина навсегда вписано в славную историю Саратовского государственного университета, а его пример честного служения делу высшего образования неплохо бы использовать современным ректорам вузов.
40 Сталинец. 1937. 4 января. № 1.
41 Там же.
