CC BY
61
НИР и защищено несколько кандидатских диссертаций: С.О. Лосенкова «Изучение гастропротек-торных свойств веществ с антиоксидантной и антигипоксантной активностью» (2005), К.Н. Кулагин «Фармакодинамика производных 3-оксипиридина при черепно-мозговой травме» (2005), Е.И. Климкина «Влияние производных 3-оксипиридина и 4-тиосульфокислоты на функциональное состояние печени при ее токсическом поражении» (2006), О.С. Левченкова «Изучение антигипокси-ческой активности химических производных природных антиоксидантов» (2006), Н.С. Понамаре-ва «Влияние аминотиоловых антигипоксантов на развитие травматического отека головного мозга» (2008), Н.О. Крюкова «Сравнительное изучение гастропротекторных свойств антигипоксантов разного химического строения» (2010). По результатам выполненных научно-исследовательских работ в рамках этого направления опубликовано 5 монографий: «Гепатопротекторы» (В.Е. Новиков, Е.И. Климкина, 2006), «Фармакология гипоксии» (В.Е. Новиков, О.С. Левченкова, 2007), «Аминотиоловые антигипоксанты при травматическом отеке мозга» (В.Е.Новиков, Н.С. Понама-рева, П.Д. Шабанов, 2008), «Кардиотоксичность антрациклиновых антибиотиков и её коррекция биофлавоноидами» (В.Е. Новиков, А.В. Крикова, 2008), «Метаболические корректоры гипоксии» (П.Д. Шабанов, И.В. Зарубина, В.Е. Новиков, В.Н. Цыган, 2010).
К научной деятельности сотрудников кафедры следует отнести активную работу в составе докторского диссертационного совета СГМА Д 208.097.02 по специальности «фармакология, клиническая фармакология» (проф. В.Е. Новиков является председателем совета, проф. И.А. Платонов -членом совета). На базе кафедры регулярно проходят обсуждение (апробацию) диссертационные работы по фармакологии, а научно-педагогические сотрудники кафедры часто выступают в качестве рецензентов и официальных оппонентов. На протяжении последних лет по результатам рейтинговой оценки итогов НИР в СГМА кафедра фармакологии занимает призовые места (в 20052010 гг. - 1 место среди теоретических кафедр).
Все научно-педагогические сотрудники и учебно-вспомогательный персонал кафедры фармакологии с курсом фармации ФПК и ППС встречают славный юбилей кафедры сплоченным коллективом, готовым к новым творческим достижениям в учебно-методической, воспитательной и научной работе на благо дальнейшего развития и процветания родной Alma mater. Коллектив кафедры свято чтит образовательные традиции своих учителей и предшественников, одновременно внедряя новые прогрессивные формы и методы работы в свою профессиональную деятельность в соответствие с современными тенденциями в научно-образовательном процессе.
УДК 616.31.000.93 (092)
Первый директор Смоленского медицинского института Федор Степанович Быков.
К 120-летию со дня рождения.
Н.А. Мицюк
Смоленская государственная медицинская академия
В статье излагаются неизвестные страницы из жизни первого директора медицинского института. Автором использованы и введены в научный оборот новые архивные материалы. Впервые подробно освещается период деятельности Ф.С. Быкова в Архангельске, его работа по созданию системы советского здравоохранения на местах. Проанализированы условия, при которых Быков возглавил медицинский институт в Смоленске, освещены его заслуги в строительстве вуза, в создании и сохранении научно-педагогических кадров, в обеспечении высокого уровня образования студенчества. Впервые рассмотрена политическая ситуация 1936-1937гг. в вузе, причины снятия Ф.С. Быкова с должности и его исключения из партии. В статье особое внимание уделено политическим процессам против «старой» профессуры вуза.
Ключевые слова: медицинский институт, советское здравоохранение, «старая» и «красная» профессура, модернизация.
The first director of Smolensk medical institute Feodor Stepanovich Bykov.
To the 120 anniversary of the date of birth.
Mitsjuk N.A.
Smolensk state medical academy
This article is about unknown pages from the life of the first director of medical institute. The author used and publlished in this article new archival documents. For the first time we informed about the period of F.S.Bykovs activity in Arkhangelsk, his work in creation of system of the Soviet public health services. We gave the analysis of conditions of F.S.Bykovs becoming the leader of medical institute in Smolensk, its merits in high school building, in creation and preservation of scientific and pedagogical shots, in maintenance of a high educational level of students are shined. For the first time the political situation 1936-1937 is considered. In high school, the reasons of removal of F.S.Bykov from a post and its exception of party. In article the special attention is given political processes against «old» professorate of high school.
Keywords: medical institute, the Soviet public health services, «old» and «red» professorate, modernization.
Трудовой путь Федора Степановича Быкова тесно связан с историей СГМА. На его плечи выпала сложная работа по организации самостоятельного функционирования Смоленского медицинского института. Однако об этом человеке и его деятельности сохранилось не так много сведений. В преддверии юбилея мы обратились к архивным материалам ГАНИСО, которые раскрыли неизвестные страницы из жизни первого директора СМИ.
Ф.С. Быков родился 25 сентября 1891 года в д. Осташевская Пуйской волости Шенкурского района Архангельской губернии в крестьянской семье. Ф.С. Быкову было 14 лет, когда умер отец. Можно предположить, как нелегко было многодетной семье, оставшейся на попечении матери. Несмотря на все сложности, Федор получил хорошее образование. В дореволюционный период он обучался в начальной школе и городском училище, по окончанию которого служил переписчиком в волостном управлении. Затем поступил фельдшерско-акушерское училище г. Архангельска (было основано в 1903 году в качестве фельдшерско-повивального училища). Получив образование фельдшера, с 1910 года работал медицинским статистом в Вологодской губернии. С началом войны в 1914 г., согласно записи карточки члена ВКП(б), поступил на службу в «Старую армию». В 1916 году за то, что не отдал честь прапорщику, был арестован и выслан в Двинск [19, с.68]. Ничего не известно о политической активности в дореволюционный период, но вскоре после революции карьера Быкова начинает расти. В 1917 году он приехал в Архангельск, где поступил фельдшером на судоремонтный завод [17, с.3]. Уже в декабре 1917 года его назначили членом коллегии медико-санитарного отдела губисполкома [18, с.45]. Осенью 1918 года добровольцем Федор Степанович вновь ушел на фронт, воевал на Северо-Двинском направлении. Известно, что он являлся рядовым бойцом и одновременно единственным медицинским работником. В этот период он участвовал в партизанском отряде командира И.П. Уборевича, этот эпизод в дальнейшем отрицательно скажется на его судьбе. В связи с отстрой нехваткой медицинских кадров в новом правительстве, Архангельский губисполком отозвал Ф.С. Быкова с фронта и назначил заместителем заведующего губздравом. С 1918-1919 гг. Ф.С. Быков являлся: членом коллегии и секретным комиссаром здравоохранения, заведующий лечебным и школьным подотделами, членом коллегии Архангельского губернского отделения народного образования, с июля 1918 года - заведующим врачебно-санитарного отдела Архгубисполкома. В 1918-1919 гг., когда большая часть Архангельской губернии была оккупирована войсками Антанты, все губернские учреждения были эвакуированы в Шенкурс. С 1919 по 1920 годы Быков являлся заведующим Шенкуровского отделения здравоохранения, в это же время стал членом партии. Федор Степанович принимал активное участие в событиях Гражданской войны. В частности, он являлся политкомом санчасти (политпомначсанарм), организованной при 6 армии Южного фронта, направленного на борьбу с войсками Врангеля. 6-я армия первоначально действовала в составе Северного фронта (одним из мест дислокации был Архангельск). С 1920 года армия была включена в состав вновь создаваемого Южного фронта. РККА придавала большое значение организации санитарной помощи армии. Назначение Быкова было связано с приказом РВС об организации при войсках и частях «команд выздоравливающих», главная цель которых - разгрузить лечебные заведения от большого количества больных [16]. Здесь Быков приобрел важнейший опыт в организации санитарной помощи населению в чрезвычайных и ограниченных, с точки зрения финансов и времени, условиях. После отступления войск Антанты в 1921, Быков возвратился в Архангельск, он был назначен заместителем заведующего губздравом, а также являлся членом городского совета. Одним из первых мероприятий губздрава стало распоряжение о командировании врачей из Архангельска в уезды. Неотложных мер требовала организация медицинской помощи детям, а также работа по стабилизации эпидемической ситуации. Для этого в уездах были созданы санитарные противоэпидемические отряды, в организации которых Быков принял непосредственное участие. В 20-х годах XX века в Архангельской губернии были впервые созданы специальные подотделы по охране материнства и младенчества, а затем начали работать медицинские учреждения по лечебно-профилактическому обслуживанию женщин и детей. В области быстрыми темпами удалось восстановить сеть лечебных учреждений. Федор Степанович находился в ряду первых организаторов системы здравоохранения в регионе. Тот опыт, который он приобрел в 20-е годы по организации медицинской помощи населению, оказался бесценным.
В связи с острой нехваткой профессиональных и опытных медиков, разделяющих взгляды новой власти по решению наркомата здравоохранения республики, возглавляемого Н.А. Семашко, в 1921 году при Втором московском государственном университете был организован ускоренный курс медицинского факультета. Второй МГУ был создан в 1918 году на базе Московских высших женских курсов, с 1919 года в университете функционировали медицинский и химический факультеты. В 1921 году Ф.С. Быков был направлен на медицинский факультет 2-го МГУ, современный
РНИМУ им. Пирогова Получив диплом врача, в 1924 году Федор Степанович возвратился в Архангельск. До 1925 года он занимал должность заместителя губздравотделом, являясь заведующим лечебным подотделом Архангельского губздравотдела. Федор Степанович был в ряду тех, кто занимался организацией профсоюза медицинских работников в регионе, он являлся председателем союза «Всемедикосантруд» («Медсантруд»). Несмотря на политическую карьеру и партийную работу, Ф.С. Быков продолжал заниматься практическим здравоохранением, работая в 1927-1928 гг. врачом Архангельской губернской советской больницы (ныне «Первая городская клиническая больница скорой медицинской помощи»), а также районным врачом Водздрава. В 1928 году Ф.С. Быков возглавил губздравотдел и окружной здравотдел. При его непосредственном участии происходила организация здравоохранения в Архангельске и губернии: открытие новых лечебных учреждений, организация службы скорой помощи, туберкулезного и кожно-венерологического диспансеров, учреждения по обслуживанию детей и матерей. Укреплялась медицинская служба в сельской местности: расширены районные больницы, фельдшерские пункты [17, с.3]. Таким образом, Быков явился одним из организаторов здравоохранения области, а также создателем профсоюзного движения медицинских работников.
С 1929 года судьба Ф.С. Быкова непосредственно связана со Смоленском. Г.М. Стариков сообщает, что Быкова перевели по распоряжению наркома здравоохранения РСФСР в Смоленск. Его перевод был связан с политикой районирования Севера и ликвидацией Архангельской губернии. Приехав в Смоленск, 17 декабря 1929 года Ф.С. Быков был назначен заместителем заведующего облздравотделом Смоленской области, а также проректором по хозяйственной части Смоленского государственного университета [13, с.25]. Одновременно ему предложили возглавить Медицинский институт, который планировалось выделить из состава смоленского государственного университета. Время приезда Ф.С. Быкова и процесс выделения медицинского института совпали с тяжелейшими процессами в стране. В архивных материалах сохранились протоколы собраний СГУ, предметом заседаний которых была «чистка соваппарата университета. Сохранился протокол от 1929 года партийного «допроса» Ф.С. Быкова. Среди вопросов были такие: «Какие недостатки в работе университета?», «Какое участие принимали в классовой борьбе с научными работниками?», «Есть ли антисемитизм в университете?», «Целесообразно ли «разлияние» университета на отдельные институты?», «Знали ли о существовании мастерской по изготовлению пособий?» и т.д. [13, с.25]. Ф.С. Быков выдержал допрос, однако по некоторым позициям пришлось оправдываться и писать объяснительные, в частности: о причинах оставления одного из партийных собраний и имеющемся в распоряжении нагане.
18 апреля 1930 года приказом народного Комиссариата по просвещению №231 в соответствии с решением СНК СССР медицинский факультет при Смоленском университете был преобразован в самостоятельное высшее учебное заведение - Смоленский государственный медицинский институт. Процесс «разлияния» университетов и выделения медицинского образования соответствовал курсу реформирования в области высшей школы. Ф.С. Быкову было предложено занять должность директора нового учебного процесса и вплотную заняться организацией высшей медицинской школы. В связи с тем, что партийные работники не могли занимать несколько высоких постов, Ф.С. Быков сделал выбор в пользу руководства Смоленским медицинским институтом, оставив службу в облздравотделе. Он стал первым директором смоленского медицинского института, параллельно возглавив кафедру социальной гигиены. Архивные материалы свидетельствуют о многочисленных сложностях, связанных с отделением медфака от университета и превращение его в самостоятельный вуз. В ходе «разлияния» отношения между дирекцией мединститута и пединститута были натянутыми. Молодой вуз столкнулся с нехваткой учебных помещений, общежитий, научной литературы.
Становление нашего института совпало с периодом значительных перемен в области здравоохранения. Проводилась масштабная модернизация медицинского образования, одним из авторов которой явился позже репрессированный нарком здравоохранения Г.Н. Каминский. Отсутствие квалифицированных специалистов, репрессии против «старой профессуры», слабость материально-технической базы, крайне низкий уровень поступающих из рабоче-крестьянской среды, нерациональные изменения учебных планов, - все это привело к кризису в медицинском образовании. В связи с этим уровень знаний выпускников был катастрофически низким. Власти с критикой набрасывались на медицинские вузы страны. На плечи Ф.С. Быкова ложилась огромная ответственность по воплощению на практике системы реформирования советской высшей школы. На одном из партийных заседаний Ф.С. Быков отмечал: «Задачи вуза многообразны, как сама жизнь». В качестве основных задач в работе института значились: «Борьба за качество в учебе, за качественный научный рост педагога, за качество руководства младшими научными сотрудниками, за усиление роста партии, за установление лучшей связи между теорией и практикой, за пролетаризацию, за научно-исследовательскую работу, за лучшее обслуживание беспартийных» [5, с. 194].
На момент основания института функционировал единственный факультет - лечебно-профилактический. Вскоре было открыто стоматологическое отделение [10, с.61]. Следует заметить, что студенты без особого желания выбирали стоматологическое направление, поэтому зачастую их приписывали туда принудительно. Ф.С. Быков, имея богатый опыт в деле организации санитарно-эпидемологической службы, в 1931 году поставил вопрос о необходимости открытия соответствующего факультета. Меньше года ему потребовалось для решения данного вопроса, в 1931 году был основан санитарно-профилактического факультет с эпидемиологическим отделением [3, с.123]. Санитарных врачей готовили по следующим специальностям: обще-санитарных врачей, эпидемиологов, пищевиков, коммунальников. В 1933 году начал функционировать факультет охраны материнства и младенчества с двумя отделениями - педиатрическим и акушерско-гинекологическим. Ф.С. Быков приложил немало усилий для открытия вечернего и заочного
отделений. На заочное отделение принимали имеющих среднее медицинское образование, готовили по специальностям: санврачей, физкультурников, озедэтчиков, охматмладчиков. В 1930 г. при Медицинском институте был открыт рабфак.
Строительство:
Важнейшая проблема, с которой столкнулся первый ректор - слабость материально-технической базы института. Нехватка помещений для размещения кафедр, учебных аудиторий, разрозненность корпусов, недостаток общежитий, -все негативно сказывалось на процессе обучения. Добиться действительного повышения качества подготовки врачей, отвечающих высоким требованиям, возможно было только при создании соответствующей материально-технической базы. В 1930-е гг. Ф.С. Быков писал: «Строительство - вот лозунг ближайшего дня для медицинского института. В дополнительном строительстве учебных помещений заложены его широкие перспективы и мы убеждены, что во второй пятилетке институт будет полностью обеспечен материальной базой». Ф.С. Быков столкнулся с проблемой катастрофической нехватки средств, дефицит был даже с мелкими строительными материалами. Он отмечал: «По части строительства большие затруднения, ввиду отсутствия нужных строительных материалов. Нужно добиться разрешения на получение этих материалов, иначе строительство стоит под угрозой срыва» [10, с.61об]. До середины 1930-х, когда наркомздрав стал выделять средства на модернизацию высшего медицинского образования, Ф.С. Быкову приходилось в прямом смысле выбивать деньги на строительство института. Он неоднократно с ходатайствами обращался в обком и горком, лично писал письма в наркомздрав: «Ввиду исключительно неблагоприятных условиях с клиниками, помещаниями для теоретических кафедр и общежитиями - поставить перед Наркомздравом и Облисполкомом вопрос о необходимости строительства помещений в 1930-1931 гг. для учебных целей и размещения как студентов, так равно и научных работников» [14, с.8]. Быкову удалось добиться разрешения использовать лечебные и профилактические учреждения для учебных целей, за счет чего расширилась база института. В 1931 году в своем докладе он указывал «признать совершенно необходимым безотлагательное строительство Мединститута» [5, с.28]. Понимая всю тяжесть ситуации, нехватку денег в областном бюджете, в 1931 году он обращается в ЦК о выделении 600 тыс.рублей на постройку учебных корпусов. Благодаря активным действиям Ф.С. Быкова, в 1934 году были построены химический корпус для кафедр общей химии, биохимии и фармакологии, клиника уха, горла и носа (1934), директором которой стал профессор И.Я. Сендульский, хирургический корпус (1935), детская больница по ул. Октябрьской революции. В 1935 году Смоленский медицинский институт попал в государственную программу развития здравоохранения на периферии. В соответствии с программой он должен был стать одним из крупных центров медицинской науки, который обеспечивал бы широкий фронт работ Западному областному научно-исследовательскому институту (ЗОНИ). С этой целью в 1935 году медико-техническим советом Наркомздрава РСФСР был утвержден генеральный план капитального строительства. Очевидно, что широкомасштабное расширение медицинского института было возможно исключительно при поддержке и финансировании со стороны Москвы. В 1935 году началось строительство большого учебного корпуса полезной площадью 11584 кв.м, студенческого общежития площадью 12487 кв.м, физико-химического корпуса, жилых корпусов для профессоров, преподавателей и т. д. Студенческое общежитие, заложенное и построенное в период деятельности Ф.С.Быкова с 1985 года является главным учебно-административным корпусом. К 1937 году функционировало 5 студенческих общежитий, проверка их показывала хорошие результаты. Таким образом, за 6 лет материально-техническая база института была значительно расширена, студенческий быт был налажен.
Преподавательский состав и научная работа: Важным фактором становления нашего института являлась забота руководства о подготовке научных кадров и обеспечении научных исследований. Проблему формирования научно-педагогических кадров обострило противостояние «старой» и «красной» профессуры. Современники отмечали острую нехватку кадров [5, с.45]. Отсутствие материально-технической базы, оборудования, научной литературы, ужасные жилищные условия педагогов, низкая зарплата, высокая учебная нагрузка - все это сказывалось на учебном процессе. В своих выступлениях Ф.С. Быков регулярно отмечал необходимость повышения оплаты труда преподавателям, улучшения их жилищных условий. По его инициативе этот вопрос регулярно выносился на рассмотрение в Облздравотдел. Сложность условий, в который находился Быков выражалась в пристальном внимании партии с конца 20-х годов к профессорско-преподавательскому составу и степени лояльности к партии. Учитывая тот факт, что основную часть научных кадров составляла «старая профессура», противоречия и противостояния были неизбежны. М. Фенсод в своей книге «Смоленск под властью Советов» в отношении Смоленского института писал, что его «лихорадило» от политических процессов. В партархиве сохранились материалы, в которых на заседаниях партийной ячейки с начала 30-х годов регулярно обсуждалась степень благонадежности преподавателей медицинского института. М. Фейнсод сообщает о деле заведующего отделением нервных болезней профессора В.Н. Русских, который считал, что многочисленные психозы населения - следствие коллективизации и атеистической пропаганды. Он отказался обучать своих ассистентов и ординаторов и руководить их научной работой, которые в основном были партийцами. Свои собственные исследования он проводил в обстановке строгой секретности. Бюро дало указания проректору института обсудить в обкоме время и способ перемещения профессора В.Н. Русских с кафедры нервных болезней. Дело профессора В.Н. Русских затянулось на несколько лет. В адрес профессора В.Н. Русских звучали разные обвинения: от классового врага до антисемита. Тот факт, что партия не могла быстро избавиться от «реакционера», даже просто уволить профессора свидетельствовал о попытках новой власти демонстрировать демократический дух, а также доказывал катастрофическую нехватку «красной профессуры». Резкой критике подвергся профессор Брюхановский за статью «Реактивные психозы в условиях классовой борьбы», который сводил причину массовых психозов в народной среде с началом сплошной коллективизацией [5, с.37,48]. Критика, травля была направлена против профессора А.С. Чемолосова, выпускника военно-медицинской академии, выдающегося специалиста по глазным болезням. Осуждению
подвергся профессор Гуревич за антисоветские анекдоты и критику в адрес советской системы «проталкивания» студентов пролетарского происхождения. В связи с тем, что изучение истории ВКП(б) и диалектического материализма были отнесены к основным предметам, кафедре общественных наук, которую возглавляла профессор В.А. Мельникова, уделялось пристально внимание. Историю все еще преподавали беспартийные. Жесткой критики партячейки был подвергнут доцент кафедры общественно-экономических дисциплин - А.А. Тыкоцкий, выпускник Санкт-Петербургского университета, за то, что «ведущая кафедра каковой она должна быть, не занимает, кафедры нет как таковой» [4, с.5]. Медленно, но неумолимо шел процесс вытеснения старой беспартийной профессуры с ключевых руководящих позиций и учебных дисциплин, где важную роль играла политическая направленность.
Следует отметить личные качества Федора Степановича. Не смотря на то, что он являлся административным лицом, входил в комиссию по чистке партии, Ф.С. Быков выступал с защитой профессорско-преподавательского состава, отнесенного к разряду «старой реакционной профессуры». При Федоре Степановиче по политическим взглядам не было уволено ни одного профессора, что впоследствии было использовано против него. В частности, в архиве сохранились записи о прениях по поводу профессора нормальной анатомии Юдина. Решетнев, обсуждая профессора, указывал: «ничего не дает студентам, фактически кафедра без профессора, самый плохой профессор в смысле методики» [2, с.10,10об]. Ф.С. Быков выступил в поддержку Юдина, доказывая его профессионализм и полезность институту. Подобная ситуация произошла при обсуждении заведующего кафедрой военных наук - Худницкого. Быков не участвовал в травлях выдающихся деятелей наук, профессоров СМИ Н.Н. Яснитского (зав.кафедрой кожно-венерических болезней), И.Я. Сендульского (зав.кафедрой лор-отделения). Он не снимал выдающихся профессоров даже тогда, когда многочисленные члены партии требовали этого, а напротив, поддерживал их в занятиях научной работой. Когда в 1936 году партия активно начала критиковать профессуру, выступать за снятие профессора Пунина, Ф.С. Быков в своем выступлении заявил, что «он имеет особое мнение о Пунине» [9, с.59], тем самым защитив профессора, в последствие эти факты были повернуты против Федора Степановича. Что касается профессора В.Н. Русских и его дела, длившегося более пяти лет, очевидно, что Быкову сложно было противостоять обвинениям, выдвинутым партийцами в адрес Русских. 10 июля 1936 года состоялось закрытое заседание партийного актива и дирекции, на котором было заслушано выступление представителя наркомздрава Савченко. Несмотря на все заслуги и признание научного авторитета Русских, в его адрес звучала жесткая критика: «Мы в его лице имеем старого реакционного профессора..., лекции сухи, туманны, бессистемны..., неважная политическая физиономия..., реакционность, его антисоветские вылазки» [2, с.53об,54]. Ситуацию обострили закулисные войны на кафедре, отрицательные отзывы коллег в адрес профессора. За снятие Русских выступали активисты партячейки - Батанов, Левцов, Молотков, Панисяк, Носов. В сложившейся обстановке Ф.С. Быков констатировал: «При обсуждении и решении вопроса о Русских можно подходить с двух точек зрения: с точки зрения фактической и с точки зрения ситуационной. Фактов, характеризующих поведение Русских с резко отрицательной стороны множество.» [2, с.57об,58]. Дирекция поддержала большинство о снятие Русских с занимаемой должности. Профессор Русских был уволен из института, на его место была назначена доцент Каплан. Часть профессуры, а именно - Сендульский, Яснитский, Никулин, Дамский, Мухин выступили в защиту Русских, замечая, что его увольнение связано с желанием «продвинуть коммуниста на кафедру» [9, с.263].
Основная часть профессорского состава, а также научных работников института в начале 1930-х гг. были «аполитичными». Преданными партии, членами ВКП(б) являлись в основном аспиранты, ассистенты и ординаторы. При обследовании института в 1936 году научно-преподавательских кадров насчитывалось 171 человек, из них только 25 члены партии и 6 комсомольцев [8, с.24об]. В состав профессуры старались по возможности назначать преданных партии лиц. К 1937 году на профессорских должностях из «красной профессуры» находились Каплан, В.И. Иоффе, Панисяк, Эткин, однако многие из них позже были обвинены в связи с троцкистами. В речах членов ячейки звучали указания на то, что в вузе ведется открытая «классовая война»: «Мединститут переживает период ожесточенной классовой борьбы. Реакционная профессура не довольна коммунистическим руководством и обвиняет дирекцию во вредительстве и создании невозможных условий для работы», - отмечал секретарь парткома института Левцов [10, с.102]. Не смотря на явный конфликт партии со старой профессурой, молодой медицинский институт не мог без нее обойтись. С острой критикой воспринимались заявления профессорско-преподавательского состава о переводе в другие города. Желание профессора Гржебина перевестись в Ростовский медицинский институт было оценено партячейкой, как «тяжелая политическая ошибка», в просьбе было отказано [5, с.102]. Поэтому вопреки «вражескому» прошлому ряд профессоров старой школы были приняты в ряды ВКП(б). Их прием во многом носил показательный характер. В частности в партию был принят профессор Борис Эдмундович Линберг, происходивший из дворян, обучавшийся в Московском университете, состоявший в свое время в партии эсеров, признававший «пробелы» в теории марксизма-ленинизма и незнание ленинских трудов, имевший в 1914 году командировку в Америку. После вступления в партию профессор занял место в дирекции института, став помощником директора по учебной части, а позже заведующим лечебно-профилактическим факультетом, параллельно ведя работу в ЗОНИ. Однако пролетаризация научных работников хромала: в начале 1937 года из 204 научных работников вуза коммунистов было только 37 человек [9, с.44]. Партийцами были профессор Линберг, В.И. Иоффе, а также М.Я. Эткин.
Развитие науки в вузе: В 1936 году в вузе насчитывалось 12 докторов медицины и только 10 кандидатов наук. Что касается ученых званий, то в институте работали 22 профессора и 17 доцентов [8, с.24об]. Дирекция вуза проявляла заботу о развитии научной работы на кафедрах. Обследование института в начале 1937 года показало, что на каждой кафедре были те, кто готовился к защите кандидатских диссертаций. На высоком уровне была поставлена научная
работа на кафедре уха, горла, носа, возглавляемая знаменитым И.Я. Сендульским, где одновременно готовилось 8 кандидатских диссертаций. Несмотря на тяжелые 30-е годы, когда вся работа вуза унифицировалась, сводилась в единую систему, Ф.С. Быков сумел сохранить кружковую работу, которая была центром научной жизни института. К 1935 году функционировало 14 студенческих кружка (в 1920-е гг. было 8), где занимались 470 студентов. Быков выступал с инициативами развития научных обществ. В начале 1930-х гг. было организовано особое подразделение -секция научной работы (СНР). По инициативе Ф.С. Быкова в институте стали проводиться научные конференции, особое внимание было уделено молодом научным работникам. Работая одновременно директором института и заведующим кафедры социальной гигиены Быков приложил немало усилий в развитие направления, заложенного первым зав. кафедрой социальной гигиены, автором одного из первых учебников по социальной гигиене проф. М.А. Дыхно. Одной из проблем было отсутствие кадров. Известно, что Ф.С. Быков просил командировать его в Москву для повышения квалификации по направлению социальная гигиена. Быков заботился о развитии молодых научных кадров, в частности в аспирантуре обучался Нехорошев, которого Быков командировал на год в Москву для работы над темой диссертации «О здравпунктах» [9, с.226]. За период деятельности в Смоленском медицинском институте Быков приобрел славу организатора-ученого. Ему были присвоены степень кандидата медицинских наук и в 1932 году ученое звание доцента. За период работы на кафедре Ф.С. Быковым было написаны научные работы по социально-гигиеническим проблемам и вопросам организации здравоохранения. По инициативе ректора с 1934 года в институте стала выпускаться многотиражная газета «Кузница врача». К началу Великой отечественной войны институт стал одним из крупнейших в стране. Он имел прекрасные учебные корпуса. В институте работало 20 профессоров, более 50 кандидатов наук. За период с 1935 по 1940 годы было защищено 15 докторских и 35 кандидатских диссертаций. Количество выпускаемых врачей увеличилось до 400 человек. Таким образом, благодаря позиции Быкова, на протяжении 1931-1937 годов в вузе работали профессора с мировым именем: И.Я. Сендульский (доктор наук, заведующий лор-кафедрой, с 1958 г. - почетных деятель науки), Н.Н. Яснитский (заведующий кафедрой кожно-венерических болезней), В.И. Иоффе (зав. каф. терапии), В.Н. Русских, Б.Э. Линберг (зав.кафедрой факультетской хирургии), А.А. Оглоблин (профессор каф. госпитальной хирургии), С.А. Делибоженков, А.Я. Дамский и др.
Студенты и набор: Руководство института в лице директора Ф.С. Быкова столкнулось с немалыми сложностями при наборе студенчества, о чем свидетельствуют архивные документы. Из 107 выпускников медфака 1930 года только 7 являлись членами партии, 15 - комсомола [10, с.27]. Эти цифры в корне не удовлетворяли партию. Необходимо было сформировать такой состав первокурсников, который соответствовал бы принятым квотам: 40%-рабочие; 20%-дети рабочих; 5%-сельхозрабочие; 7%-колхозники; 5%-дети колхозников; 8%-медицинские работники; 7% -дети специалистов; 3% -дети служащих; 5%-другие. Фейнсод сообщает, что зачисление указанной доли рабочих оказалось нелегкой задачей. В 1931 г. И.Т. Левцов доложил партбюро, что, несмотря на агитацию и посылку десяти бригад по организации приема в промышленные центры области, набор рабочих проходил все еще неудовлетворительно. Проблемы возникали и с выпускниками рабфака, многие из которых отказывались поступать в институт. Дирекция института приложила немало усилий, за три года самостоятельного существования институт значительно расширил контингент студенчества, в основном за счет рабоче-крестьянской среды. В первый год самостоятельного функционирования института было зачислено 169 первокурсника, из которых 79% были лицами рабочее-крестьянского происхождения. На 1 февраля 1936 года в медицинском институте обучалось уже 1336 студентов [8, с.24], причем треть студентов была набрана в 1935 году. Перед лицом партийного прессинга в сторону «пролетаризации» вузов медицинский институт делал все от него зависящее для соответствия предъявляемым к нему требованиям. Как отмечал в 1936 году профессор Б.Э. Линберг «социалистическое лицо студенчества значительно улучшилось». Однако социалистическое лицо было не столь явным. В 1936 году рабочих было 33%, колхозников - 15,5%, в то время как служащих 45,5%. Помимо обеспечения нужного качественного состава, мединститут не мог обеспечить требуемый количественный состав студенчества. Ф.С. Быков регулярно критиковал заявленные наркомздравом цифры приема. Ф.С. Быков регулярно критиковал заявленные наркомздравом цифры приема.
Несмотря на реализацию государственных мер по улучшению качества обучения студентов, уровень их знаний был крайне низким. Существовали объективные причины этого явления: нехватка профессорско-преподавательского состава, техническо-материальной базы, а также низкий образовательный уровень абитуриентов, которые зачастую не умели даже писать. Руководство института указывало на постоянно меняющиеся учебные планы, на нерациональное распределение предметов. В 30-е годы ажиотажа при поступлении студенчества не было, поэтому зачисляли всех, кто имел достойную пролетарско-крестьянскую биографию и соответствующее образование. В частности, при приеме 1936 года набор составлял 500 мест, было подано заявлений 702, допущены к сдачи экзаменов 617, держали испытание 539, из которых 199 провалились, итого только тех, кто сдал экзамен на положительные оценки - 301, из чего следует, что зачисляли даже тех, кто провалил экзамены. На закрытом заседании партячейки обсуждались шокирующие цифры: 80% пятикурсников малограмотны, а 44% первокурсников фактически не умеют писать [2, с.10,59]. Дирекция института стояла перед сложным выбором: сообщать ли о результатах в Наркомздрав или задержать студентов на 5 курсе. Культурный уровень студентов был крайне низким. Ф.С. Быков использовал всевозможные меры, направленные на улучшение набора. Для агитации к поступлению в институт партийные работники и преподаватели регулярно отправлялись в школы, на заводы, проходила «вербовка» в институт. В районах области создавались филиалы медрабфака. В начале 1930-х гг. для вербовщиков, куда входил и сам Быков, были намечены конкретные районные центры. Быков неоднократно обращался в местные органы власти, профсоюзы для оказания помощи с набором, для активизации поступления медработников со средним образованием на вечернее отделение и рабочих на рабфак. Однако
образование рабфаковцев, основную массу которых составляли дети рабочих и крестьян, было крайне низким. Заведующий кафедрой биологии М.Я. Эткин указывал, что оно с трудом соответствует «девятилетки» [6, с.5]. Для повышения общекультурного образования студентов на 5 курсе вводилось изучение русского языка и литературы. Ф.С. Быков предлагал организовывать кружки по изучению истории ВКП(б), иностранных и латинского языков и социально-политических дисциплин. Для повышения культурного уровня рабфаковцев руководство вуза в период зимних каникул составило широкую программу просвещения, которая предполагала коллективные выходы в театр, музей, на каток, показ кинокартин, экскурсии на электростанцию и заводы. Обсуждался вопрос о задержки дипломов выпускникам до тех пор, пока те не напишут диктант по русскому языку на удовлетворительную оценку. По результатам внутренней проверки знаний студенчества были предприняты беспрецедентные меры - перевод студентов 4 курса на 2 и 3 курсы. Активно внедрялись методы соцсоревнования в учебном процессе. Однако «старая профессура» всячески игнорировала нововведения партии. Известно, что профессор Н.Н. Яснитский на предложение активно внедрять соцсоревнование, порекомендовал соревноваться в вопросах личной гигиены и посещении театров. Сложность прибавлял тот факт, что зачастую успеваемость студентов-комсомольцев была хуже, чем у беспартийных, что вызывало нарекания со стороны партии. В учебном отчете за 1936 году сообщалось «в учебе коммунисты не занимают авангардной роли» [8, с.28]. Беспартийные учились заметно лучше, чем партийные. По решению Ф.С. Быкова вводилась практика прикрепления преподавателей и администрации к 1-5 курсам и группам, своеобразный прообраз современному институту кураторства. О том, что кураторству в то время уделялось огромное значение свидетельствует список лиц, прикрепленных к курсам в 1936 учебном году: В.И. Панисяк, В.Г. Молотков, С.Д. Майзелис, профессор В.И. Иоффе, директор института Ф.С. Быков и др. Ф.С. Быков в своих публикация высказывался о возможных способах повышения уровня будущих врачей специалистов. Он считал, что в основе этого - увеличение связи обучения с практикой. Однако при отсутствии достаточной практической базы он полагал делать ставку на подготовку врача с общемедицинской подготовкой, а не усиливать специализацию на факультетах. Ф.С. Быков призывал перейти к новым формам обучения, в основе которых -лекции и практические занятия, в то время, как коллоквиумы и семинары должны были быть отменены.
В 1935 году институт отмечал свой 15-летний юбилей. Среди многочисленных гостей, прибывших в Смоленск, был первый нарком здравоохранения СССР Г.Н. Каминский, крупный организатор с передовыми взглядами, активно поддерживающий развитие здравоохранения и науки на периферии. В своем выступлении и в специальном приказе он высоко оценил деятельность коллектива молодого, но быстро развивающего института. В июле 1935 года Смоленскому институту было присвоено звание имени Н.Г. Каминского, которое просуществовало вплоть до 1937 года. Известно также, что клинике уха, горла, носа в Смоленске было присвоено имя первого секретаря западного обкома И.П. Румянцева [11, с.182об]. Известен так же факт, что в виду заслуг Ф.С. Быкова в деле организации высшей школы, в 1935 году работники наркомздрава предлагали Ф.С. Быкову занять должность заведующего облздравотделом, а также перевести его в Ростовский или Горьковский медицинские институты. Однако, по косвенным свидетельствам, нарком здравоохранения Н.Г. Каминский был против оставления Быковым должности директора СМИ, указывая на его профессионализм и необходимость в развитии молодого вуза [11, с.181]. При обследовании специальной комиссией обкома западной области СМИ в начале 1937 года были отмечены высокие достижения молодого вуза.
Личные качества: Что касается личных качеств Ф.С. Быкова, современники указывали на то, что он отличный хозяйственник, отличается небывалой работоспособностью, отмечали его отзывчивость, участие в проблемах коллег и студенчества, доверие, с которым он относился к людям. Известен случай, когда Ф.С. Быков отказался от предназначавшейся ему квартиры в пользу профессора фармакологии А.И. Никулина, зав. кафедрой фармакологии. В спорных ситуациях доверял фактам, пытался во всем самостоятельно разбираться. Отличался настойчивостью. В то время, когда не хватало средств на строительство, он лично поехал в Москву на встречу с наркомом здравоохранения. Известно, что у Быкова была дочь, которая обучалась в Московском архитектурном институте.
Политические процессы, чистки, снятия: С 1936 года политическая ситуация в стране обострилась в виду раскрытия так называемых процессов троцкистов-опортунистов, началась новая волна партийный чисток, переросшая в «большой террор». В 1936 году Ф.С. Быков совместно с И.Т. Левцовым (зав. директора по учебной части), Ф.Ф. Чурсиным (зав. рабфаком), доцентом Б.Д. Капланом, ассистентом кафедры социальной гигиены Н.П. Нехорошевым были включены в состав комиссии мединститута по чистке партии. Однако получилось так, что те, кто должен был проводить чистку, сами попали под чистку. С 1936 года на фоне обострения политической ситуации в стране, стали проявляться опасные тенденции. Все чаще и чаще слышались критические отзывы в адрес руководства.
Обострилась проблема строительства. Несмотря на успехи 1936 года, Ф.С. Быков сам отмечал ряд сложностей в работе СМИ, в частности выступил с критикой качества строительства. Он отмечал: «Отрицательные стороны строительства - сроки не выдержаны и программные требования не выполнены. Плохая организация труда на строительной площадке» [11, с.12]. С критикой он обрушился на начальника стройки т. Святкина. Левцов указывал на то, что план строительства фактически сорван, учитывая, что он выполнен всего на 50%. Местные органы власти предписали Быкову приложить все усилия для должной организации строительства. Специальная комиссия, обследовавшая столовую института пришла к выводу о «убытке средств в 8342 рублей», директору столовой Зенькову были предъявлены обвинения в хищении. Руководство вуза было косвенно обвинено в отсутствии контроля над подразделением. В прессе появились статьи с критикой работы мединститута. В начале октября 1936 года в Рабочем пути была опубликована статья «Еще раз о Мединституте», описывающие недостатки в учебном процессе, быте студентов, характере строительства [40, с.164].
Особое внимание было предъявлено к персоне Ф.С. Быкова, из прошлого были подняты ряд «сомнительных» с точки зрения партии фактов. В частности, дело 13-летней давности, связанное с полученным Ф.С. Быковым во время его учебы в Москве строгим выговором. Несмотря на то, что строгий выговор был снят в 1931 году, в 1936 году в связи с партийной чисткой вопрос вновь был поднят к обсуждению. Директору пришлось объясняться. Он указал, что формулировка «выговор за пассивность и выпивку» относилось исключительно к тому, что он находился в нетрезвом состоянии, будучи студентом, членом партии. Была сделана попытка обвинить Быкова в уклоне от генеральной линии партии и связь с троцкистами. Первоначально было много тех, кто заступался за Федора Степановича. Кандидат в члены партии Соколов указывал на то, что обучаясь с Быковым в Москве, последний не был замечен в левом уклоне: «Выговор вынесен был за выпивку, так как пассивным Быков не был» [11, с.70]. Коллега Быкова по кафедре социальной гигиены Нехорошев, который также обучался с Федором Степановичем говорил: «Чистку проходили вместе с Федором Степановичем. Выявленных троцкистов не было и бороться не с кем было. Быков был самым активным работником на курсе., пользовался авторитетом. Получил он выговор за выпивку и отсюда вытекала некоторая пассивность» [11, с.70]. На заседании в 1936 года в основном звучали похвалы в адрес директора, уверения в том, что он преданный большевик, умелый организатор, хороший хозяйственник. Институтская партячейка выразила «полнейшее доверие как члену партии, так и руководителю учреждения., идеологическая устойчивость Быкова не вызывает у парткома сомнений» [11, с.70об,71].
С 1936 года пристальное внимание партии было направлено не только на преподавательский, но и на студенческий состав. Ситуация осложнилась тем, что в 1937 году должны были проходить выборы в местный партком. Работа прежнего парткома была признана неудовлетворительной. Активно стали рассматриваться все подозрительные студенты. За «связи с подозрительными» из института были исключены немало студентов. В 1937 году возникла проблема с приемом. Сложно было набрать установленные государством цифры. Партийные власти рапортовали: «Предложить директору института немедленно активизировать подготовку к приему, шире популяризировать институт» [11, с.83об]. Быков держался достойно, на одном из собраний весной 1937 года в своей речи он отметил: «На нас возложена задача готовить специалиста - врача волевого, идейно-целеустремленного, организатора, высококвалифицированного энтузиаста, отважного, смелого. Условия для этого имеются. Выпускаем нередко рыхлого, некультурного, политически мало подготовленного врача. Кто виноват? Наша плохая работа» [9, с.64].
Обострилась проблема с преподавательским составом. В адрес Быкова начала поступать критика, что он не достаточно руководит работой кафедрами, допускает слабоволие в отношении «старой профессуры», отмечалось малочисленность партийных среди профессорского состава. Партийные заседания 1937 года партячейки мединститута наполнены взаимными обвинениями в предательстве и уклонении от линии партии. Канарейкина, активного члена местной партячейки обвинили в связи с «врагом народа» неким Замбаргом. Вероятно, это повлияло на желание Канарейкина выслужиться перед партией. 31 августа 1937 года Канарейкин обвинил В.И. Иоффе в контрреволюционных взглядах. Предметом обвинений стала книга, которую редактировал профессор, изданная в 1936 году. С точки зрения партийцев она содержала контрреволюционные формулировки. Критике была подвержена статья Иоффе о сифилисе в сельской местности - «Сифилизация внутренних органов сельского населения», опубликованная в 1928 году. В ответ Иоффе заявил, что сборник принимала комиссия, в которую входили известные преподаватели и врачи, а также сам Быков. В отношении Иоффе была сделана попытка обвинить его в связи с белыми во время его жизни на Украине, и занятие частными уроками. Большинство проголосовало за исключение Иоффе из кандидатов в партию. Из института в результате проверок свыше были уволены профессора Мельникова, Панисяк, доцент Тыкоцкий. Тяжелые обвинения были направлены в адрес С.Д. Майзелиса - зав. учебной частью мединститута, уволен. Дело Майзелиса было умело повернуто против Быкова, так как они работали на одной кафедре социальной гигиены. В 1937 году за связь с фашисткой Германией и белым движением «врагом народа» был признана зав. хоз.частью института А.А. Степанов. 17 сентября 1937 года вынесен выговор преподавателю истории, партийцу, зав. учебной частью медрабфака Г.С. Ленскому «за политическую ошибку». Ошибка состояла в том, что во время перерыва между занятиями на вопрос студента «Ошибался ли Троцкий или вел сознательную антипартийную политику?», Ленский ответил «Допустим, Троцкий ошибался.» [11, с.128]. Его обвинили в плохой методики преподавания, в пьянках и прочих «ошибках». Исключен из партии доцент кафедры общественных и экономических дисциплин А.А. Тыкоцкий.
Однако критические замечания в адрес дирекции 1936 года не имели бы тяжелых последствий для Быкова, основные обвинения были предъявлены в 1937 году. В связи с открытой критикой курса партии в своем выступлении на пленуме ЦК 25.6.1937, Н.Г. Каминский был исключен из партии и арестован. Военной коллегией Верховного суда СССР по ст. 58 УК РСФСР 8.2.1938 приговорён к высшей мере наказания. Это послужило началом новой волны партийных чисток и репрессий, которая быстро докатилась до Смоленска. Вскоре после расстрела Тухачевского был арестован командующий Западным военным округом командир И.П. Уборевич. Проводить чистку в партаппарате Смоленска прибыл лично Каганович. В 1937 году в Смоленске был снят начальник облздравотдела Лурье. «Врагами народа» были признаны первый и второй секретари Западного обкома И.П. Румянцев, А.Л. Шильман, председатель Западного облисполкома Г.Д. Ракитов, все перечисленные были расстреляны. В обвинительном приговоре значилось «шпионы германо-японского фашизма», члены «право-троцкистской банды врагов народа». Все эти процессы не могли не отразиться на судьбе Ф.С. Быкова. Ф.С. Быкова попытались причислить к так называемой «группе Румянцева». Над Федором Степановичем нависла серьезная угроза, учитывая, что в период «большого террора» основным средством расправы был расстрел. Как отмечал сотрудник СМИ, партиец Ломаченко: «Вражеская деятельность руководства области и Каминского отразилась на институте» [13, с.183]. Быкова обвинили в дружбе с «врагом народа» Н.Г.
Каминским. Федор Степанович уверял, что единственный раз ездил на встречу с Каминским, пытался вручить ему письмо, связанное со строительством, прождал 6 дней, но так и не попал к нему. Ему вменили инициативу по присвоению института имени «врага народа» Каминского. Быков уверял, что идея исходила из наркомздрава, от Румянцева, что он не мог противиться в тех условиях. В начале ноября 1937 года Быкова обвинили в связи с «врагами народа», работниками наркомздрава, Румянцевым, Ракитовым, Шильманом. В процессе над Быковым учитывался каждый нюанс, даже тот факт, что когда Быкову предлагали покинуть СМИ в пользу облздравотдела, по непонятным причинам он отказался. Ему вменяли особые отношения с бывшим начальником облздравотдела Лурье, исключенным из партии, а также другими высокопоставленными лицами города. Одной из опаснейших улик в адрес Быкова было сокрытие факта нахождение в период с 1918-1919 годы в партизанском отряде под командованием Уборевича, репрессированного в 1937 году. Быкова обвинили в покрывательстве «реакционной профессуры». В частности, «в пособничестве» профессору Яснитскому. Следует отметить, что Федор Семенович, не смотря на всю тяжесть обвинения, держался достойно. О профессоре он заявил: «Деканом может быть только профессор, подходящий по деловому и политическому признаку. Яснитский с деловой стороны - хороший организатор» [11, с.181об]. Даже после того, как партийная организация вынесла решение уволить Яснитского, Панисяка, Сендульского, Быков не торопился делать этого, понимая, какую ценность эти люди имели для института. В связи с делом Майзелиса, который работал вместе с Быковым на кафедре социальной гигиены, его обвинили также в укрывательстве Майзелиса. Дело Ф.С. Быкова было предметом разбирательств многочисленных партийных заседаний. Из вчерашних коллег были те, кто заступался за Быкова. Однако со временем, все больше выступали с критикой, обвинениями, каждый норовил рассказать о какой-нибудь нелицеприятной подробности, даже косвенно связанной с Быковым. В своей оправдательной речи Быков говорил «Вы будете правы, вынося решение. Которое заслуживаю... Много не сделал, но строить не так легко» [11, с.182об]. Следует отметить, что во время разбирательств Быков активно поддерживал свое окружение. Даже о Румянце он не отзывался плохо, отмечая, что очень уважал его, в чем, видимо, заблуждался. Подобные заявления в той обстановке были смелыми и демонстрировали высокие человеческие качества Ф.С. Быкова. 1 ноября 1937 года Быкову был вынесен строгий выговор за «восхваление бывшего вражеского руководства области, за защиту сомнительных людей (проф. Яснитский) в печати, за оберегание профессорско-преподавательского персонала от критики» [11, с.184]. Смягчающим обстоятельством в решении были успехи Федора Степановича в строительстве вуза. Дело Быкова могло бы закончиться строгим выговором, но травля продолжалась. В начале ноября 1937 года в «Рабочем пути» была опубликована статья под названием «Гнилое руководства Мединститута», которая явилась новым витком в деле разбирательства над директором СМИ. Его обвиняли в «медлительности в раскорчевке врагов», имея в виду отказ Быкова увольнять «старую профессуру». Быков называл себя «пешкой» в сложившейся ситуации. 6 ноября 1937 впервые Канарейкин озвучил предложение исключить Быкова из партии [11, с.188]. Секретарь партячейки Левцов, в прошлом находившейся в дружеских отношениях с директором, в связи с нависшей на ним самим опасностью, также присоединился к требованию исключить Быкова из партии. Быков был обвинен в проведении «правотроцкистской практики», в «зажиме критики и самокритики», в «угодничестве и подхалимаже», в «засоренности партаппарата чуждыми элементами», в защите реакционной профессуры [11, с.189,189об]. Этого обвинения было достаточно для исключения из партии и дирекции института. Ф.С. Быков выступил с речью в свое оправдание, держался стойко, понимая всю тяжесть приговора. В заключении он просил: «Я работаю с партией с конца 1917 года. Я это рассказываю для того, чтобы вы учли при вынесении решения всю мою деятельность. Мои ошибки огромны, они дают право исключить меня из партии, но все же просил бы меня сохранить в партии» [9, с.178]. Для человека, всю жизнь посвятившего здравоохранению и партии, прошедшего Первую мировую, гражданскую войны, партийные чистки, это обвинение было невероятно тяжелым. Очевидно, этим объясняется, тот факт, что вскоре он слег в больницу. Быков был исключен из партии, снят с должности директора. Однако исключение из партии в тех условиях, когда была расстреляна партийная верхушка области, было наилучшим «наказанием» из возможных.
До конца 1937 года в институте проходили массовые увольнения. Проверке подверглись все, кто состоял в хороших отношениях с первым директором и поддерживал его. Доцент кафедры биохимии В.И. Панисяк, за связь с арестованным Полулиховым был исключен из партии. Профессору Иоффе был сделан выговор. Профессор зав. кафедрой общественных дисциплин Мельникова, доцент Тыкоцкий были исключен из партии и уволены. Секретарь партячейки Левцов «за доверие директору институту» был снят с должности секретаря парткома института, но оставлен в партии. По иронии судьбы на его место был назначен бывший студент СМИ Г.М. Стариков, который должен был завершить дело по разгону дирекции вуза. Исполняющим обязанности директора был поставлен Н.П. Нехорошев (работал на кафедре социальной гигиены, а также помощником декана), пробыл в этой должности с середины ноября 1937 года до конца декабря). После снятия Быкова институт находился в тяжелом положении: замедлилось строительство, многие работники института заявляли о желании уйти с работы. С трибун парторганизации звучали призывы «разделаться» с реакционной профессурой, разоблачить ее и привлечь к ответственности. В частности, профессор Иоффе, выступил с просьбой отпустить его в Ижевск, где он высшей квалификационной комиссией избран заведующим кафедрой. Никто не желал работать на кафедре общественных дисциплин. Институт находился в катастрофическом состоянии, на страницах отчетов дирекции сквозит апатия и ощущение безвыходности. Усугубляла тяжелая атмосфера недоверия и партийных доносов. В архиве сохранилось письмо студента 4 курса медицинского факультета в адрес партийной ячейки, где о новом директоре Нехорошеве он высказывается без особых церемоний: «Положение не изменилось, так как подхалимы бывшего руководства института Быкова, Левцова, Степанова работают традициями последних и сами подхалимы не внушают политического доверия» [9, с.224]. Автора письма возмущало,
как «ставленник» вражеского руководства, коллега по кафедре «врага народа» Майзелиса может быть директором института. Студент сообщает все подробности того, как видел в 12 часов ночи пьяного Нехорошева, вступившего в спор с пассажирами трамвая. Многие критически отнеслись к Нехорошеву после снятия Быкова. О нем говорили: «Он далек от вопросов дирекции, у него отсутствуют организаторские способности и настойчивость в проведении тех или иных вопросов» [9, с.226об]. О настроении студенчества можно судить по косвенным сообщениям. В частности в декабре 1937 года на заседании партячейки заявлялось о студенческих проделках: в фармакологической аудитории неизвестно кем «были приделаны рога над портретом тов. Сталина», «даны клички руководящим работникам - декану - Гитлер, замдекану - жандарм» [9, с.263]. Стариков выступил с инициативой отстранения Нехорошева от и.о. директора, объявления ему строгого выговора с предупреждением «за близкую связь с бывшим директором Мединститута Быковым и особое угодничество перед авторитетом Быкова» [11, с.218]. Нехорошев не держался за место директора, он сам ходатайствовал перед облздравом о снятии. Сложилась ситуация, в которой после тяжелых событий, никто не хотел брать на себя функции директора вуза. После снятия Нехорошева его место занял помощник декана В. А. Батанов, который также не выражал желания и заявлял о том, что не справиться. Известно, что предложение поступало декану Дерижанову, который отказался, аргументируя это тем, что не справиться с учебной работой.
Вплоть до 1941 года о судьбе Ф.С. Быкова нет сведений. В. А. Батанов сообщает, что Федор Степанович продолжал работать на кафедре социальной гигиены вплоть до 1941 года, но активного участия в жизни вуза не принимал. Ф.С. Быков проявил себя как истинный патриот с началом Великой отечественной войны. Пройдя в своей жизни две войны, с началом Великой отечественной в свои 50 лет он добровольцем уходит на фронт. Впоследствии ему было поручено сформировать фронтовой госпиталь №1318, который Ф.С. Быков возглавлял все военные годы. Госпиталь 14 раз менял дислокацию и последним его местопребыванием была Восточная Пруссия. Быков прошел всю войну, его самоотверженная деятельность, несмотря на прежнее исключение из рядов партии, была удостоена орденами Отечественной войны и Красной звезды, медалями «За оборону Москвы» и «За победу над Германией в Великой отечественной войне 1941-1945гг.». После окончания войны Ф.С. Быкову было поручено вывести из прорыва Московскую центральную фельдшерско-акушерскую школу, после успешного выполнения задания был награжден знаком «Отличник здравоохранения». В сложной послевоенной санитарно-эпидемиологической обстановке в стране Быков излагает свои взгляды по восстановлению работы медицинских служб в работе «Какой фельдшер нужен в стране и как его подготовить?», опубликованной в журнале «Фельдшер и акушерка» [1]. Учитывая солидный опыт организаторской работы в сфере здравоохранения в 1947-48 гг. министерством здравоохранения СССР и партией был направлен в Югославию, а в 1950-52гг. в Китай старшим советником по организации здравоохранения [17,18].
В Китае Федор Степанович серьезно заболел. Он скончался в Москве 15 июня 1952 года, в возрасте 61 года, похоронен на Новодевичьем кладбище.
Судьба Федора Степановича удивительно переплетается с драматичными процессами отечественной истории: участие в сражениях первой мировой, гражданской, Великой отечественной войны; в революционном движении и строительстве советского государства, в борьбе против иностранной интервенции. В тяжелейших условиях организовывал на местах медицинскую службу и активно претворял в жизнь меры по модернизации советской системы медицинского образования. Он был как в авангарде партийных работников, так и среди тех, кого подвергли чистке и тяжким обвинениям, исключили из партии, а позже вновь восстановили. Он прошел партийные чистки и сталинские репрессии. Архангельск, Вологда, Смоленск, Москва - города, с которыми тесно связаны годы его жизни Федора Степановича. Не смотря на всю сложность исторических условий, в которых приходилось жить и работать Ф.С. Быкову своим примером он демонстрирует невероятную волю к жизни, целеустремленность, умение служить отечеству, быть преданным идее. Ф.С. Быков - пример человека, который, несмотря на все сложности, взлеты и падения сумел сохранить достоинство и человеческое лицо. СГМА может гордиться, что дело основания нашего вуза было в руках Федора Степановича.
Письмо Ф.С. Быкова в партячейку о снятии взыскания
80
Выпускной альбом 1936 года
Литература и источники
1. Быков Ф.С. Какой фельдшер нам нужен и как его подготовить? // Фельдшер и акушерка. 1945. №10-11
2. Государственный архив новейшей истории Смоленской области. Ф. 16. Оп. 1. Д. 386. Протоколы общих собраний и заседаний бюро первичной партийной организации Смоленского медицинского института
3. ГАНИСО. Ф.1612. Оп.1. Д.10. Протоколы заседаний бюро ячейки ВКП(б) Смолмединститута. 1931
4. ГАНИСО. Ф.1612. Оп.1. Д.12. Протоколы партийных собраний и заседаний бюро ячейки ВКП(б) 2-го курса медрабфака, научных работников и административно-технического персонала. 1931
5. ГАНИСО. Ф.1612. Оп.1. Д.15. Протоколы заседаний бюро ячейки ВКП(б) Смолмединститута. 1931
6. ГАНИСО. Ф.1612. Оп.1. Д.35. Протоколы заседаний партийного комитета и общих партийных собраний. 1935
7. ГАНИСО. Ф.1612. Оп.1. Д.40. Протоколы заседаний парткома
8. ГАНИСО. Ф.1612. Оп.1. Д.47. Выписки из протоколов бюро Смоленского городского комитета по партделам. 1936
9. ГАНИСО. Ф.1612. Оп.1. Д.49. 1937. Протоколы общих собраний партколлектива
10. ГАНИСО. Ф.1612. Оп.1. Д.5. Протоколы заседаний бюро ячейки медфака. 1930
11. ГАНИСО. Ф.1612. Оп.1. Д.50. Протоколы заседаний парткома. 1937
12. ГАНИСО. Ф.1612. Оп.1. Д.52. Резолюции митингов, собраний и заседаний общественных организаций. 1937
13. ГАНИСО. Ф.1612. Оп.1. Д.6. Протоколы заседаний и выводы комиссии по чистке соваппарата. 1930
14. ГАНИСО. Ф.1612. Оп.1. Д.7. Выводы комиссии по чистке соваппарата Смоленского госуниверситета. 1930
15. Идельчик Х.Я. Нарком здравоохранения Г.Н. Каминский. // Исторический вестник ММА им. И.М. Сеченова. М., 1995. Т.4. с.5-22
16. Приказ РВСР Приказ от 31 января 1920г. №675. О формировании команд выздоравливающих при частях войск во всех военных округах по прилагаемому штату и приложению
17. Тюкина А.П. У истоков здравоохранения. // Правда Севера. С.3
18. Тюкина А.П. Ф.С. Быков - выдающийся организатор здравоохранения. // Здравоохранение Российской федерации. 1977. №5. С.45
19. Юбилейные и памятные даты медицины и здравоохранения Архангельской области на 2011 г./ сост. А.В. Андреева, А.А. Боговая. Архангельск. 2011
