CC BY
20УДК 783.9, 785.7, 786.1 ББК 85.313 (3)
DOI: 10.26156/OM.2021.13.3.006
XVIII Баховские чтения в Санкт-Петербурге
Ковнацкая, Людмила Григорьевна
Санкт-Петербургская государственная консерватория имени Н. А. Римского-Корсакова 190068 Санкт-Петербург, ул. Глинки, 2, литер А
Аннотация. В первой, вступительной части публикуемой рецензии на XVIII Баховские чтения, прошедшие в Санкт-Петербургской консерватории в марте 2021 года, рецензент рассказывает про свой баховедческий опыт, отчасти дающий автору право суждения о столь специальном событии. Во второй, основной части рецензии рассматривается разработанный в представленных на Чтениях докладах свод научных тем, ракурсов и методов исследования в свете научных интересов и вклада ученых в эту область музыкознания.
Современное баховедение в Чтениях предстает как специфическая отрасль музыкальной науки со своими актуальными проблемами и как единое открытое духовное пространство, взаимодействующее с проблемами времени и окружающей жизни в ее динамике.
Ключевые слова: Иоганн Себастьян Бах, баховедение, Баховские чтения в Санкт-Петербурге, полифония, канон, фуга.
Дата поступления: 21.06.2021
Дата публикации: 15.09.2021
Для цитирования: Ковнацкая Л. Г. XVIII Баховские чтения в Санкт-Петербурге // Opera musicologica. 2021. Т. 13. № 3. С. 96-107. DOI: https://d0i.0rg/10.26156/0M.2021.13.3.006.
Людмила Ковнацкая
XVIII Баховские чтения в Санкт-Петербурге Прелюдия...
Всю жизнь Баховедение было для меня Касталией.
Это чувство неосознанно зарождалось в органном классе И. А. Брау-до — рядом с учителем. Исайя Александрович воспринимал нас, учеников — в том числе — как «материал» своей теории артикуляции и обучал ее основам. Его собственное искусство артикуляции, его поразительное исполнительство (компакт-диски сохранили это чудо) уносило наше сознание в сферы непостижимого и недостижимого. В процессе горделивого студенческого «овладения» браудовским бахианством мы были — одномоментно — высвобожденными из пут учебного фортепианного исполнения Баха (хотя бы инвенций, на которых он любил учить) и скованными новым слышанием и новым пониманием баховской музыки, которому исполнительски соответствовать оказалось очень трудно. Тем не менее, ученики Исайи Александровича чувствовали себя посвященными.
Позднее, работа с И. А. над подбором и заготовкой массы примеров из фортепианных сонат Бетховена для ненаписанного профессором фундаментального труда «Артикуляция Бетховена», к которой меня и моего сокурсника Валерия Майского он призвал, углубила и усугубила всё, о чем сказано выше.
Аспирантура и ассистентство у М. С. Друскина мощно расширили ба-хианство небаховеда и утопили в новых западных книгах и статьях, которые учитель привозил из обеих Германий (ГДР и ФРГ) или же, в те «тощие» годы, заказывал по благословенному международному абонементу (привилегия докторов наук!). Осознание молодым музыковедом того, что баховедение есть «государство внутри государства», что внутри него вырабатывались современные методы и очерчивались современные области музыкознания, пришло. Увлеченность — позволю себе сказать, пылкая увлеченность, совсем не присущая натуре учителя! ни-ког-да! — с какой М. С. рассказывал (не мог не рассказывать) о новейших по тем временам трудах западных ученых и об их открытиях, ревизиях, концепциях, производили неизгладимое впечатление. На переднем плане моей жизни, тесня друг друга, расположились баховедческие труды: от Альфреда Дюрра, чей двухтомник с ревизованной хронологией кан-
тат я зачем-то детально изучала, через герменевтику Дальхауза и работы других ученых до, конечно же, Кристофа Вольфа. Окрыленная энтузиазмом учителя, я в больших объемах переводила с английского тексты (например, Рифкина). Хотя на мою долю, в принципе, выпадало печатать на пишущей машинке работы учителя и / или их вычитывать. Одним словом, подмастерье.
М. С. Друскин своими баховскими и баховедческими (пост-швейце-ровскими) трудами выполнил важную просветительскую миссию: он прошел с русским читателем путь, до того не пройденный отечественным музыкознанием. И подмастерье следом помогал нести груз. Иногда мне чудилось, что сами баховедческие труды взирают на меня с удивлением: тебе — зачем? Мой ответ: нынешним молодым в их «тучные» книжные годы не представить себе, что такое тоска по полноте знания. Когда много лет спустя в Лондоне в доме друга — композитора, исследователя, лектора, теле- и радиоведущего Джерарда МакБёрни — я увидела книгу Вольфа 2000 года, моя радость выглядела неадекватной — будто встретила старого любимого друга!
И надо всеми названными и неназванными здесь «мотивами» парил, конечно же, Герман Гессе, чей роман «Игра в бисер» (с участием в переводе и с комментариями С. С. Аверинцева!), а вослед и другие произведения Гессе, наконец-то, в конце 1960-х, добрались до наших широт и захватили сознание впечатлительного читателя, пропитали его. На всю жизнь.
Вот так, редким пунктиром воспоминаний и признаний, бриттено-вед пытается оправдаться перед читателем профессионального журнала в том, что позволяет себе судить о баховедческой конференции, прошедшей в Санкт-Петербургской консерватории 25-26 марта 2021 года. Десять конференций тому назад тот же бриттеновед дерзнул выступить в такой же роли1, руководствуясь горячим желанием показать профессиональному сообществу, сколь плодотворно работает под эгидой Санкт-Петербургской консерватории «Баховский институт» (в рабочем порядке я так назвала эту группу)2. Немногочисленность тогдашних со-трудников можно было бы, ради вдохновляющего сравнения, сопоставить с известным Нью-Йоркским Фондом изучения И. С. Баха (и его ответвлением в Оксфорде, Англия), основателем которого, директором, организатором симпозиумов, журнала, и, если не ошибаюсь, единственным во всех ли-
1 КовнацкаяЛ. Г. Восьмые Баховские чтения // Мшкш. 2006. № 6. С. 41-43.
2 Напомню о прерванной войной работе конца 1930-х годов консерваторского «Бахов-ского кружка» под руководством И. А. Браудо.
цах, была Розалин Тюрек. «Под сенью» трудов учителей и друзей-полифонистов, по мере сил и знаний я стремилась возвращаться к теме ленинградского-петербургского баховедения3. Незнакомому с современным плодоносным этапом Баховедческих чтений, начиная от Первых, инаугурационных, в 1985, в ознаменование 300-летия И. С. Баха, советую прочитать кратко изложенную в книге «VIII Баховские чтения в Санкт-Петербурге»4 историю петербургского баховского сюжета в его новейшей стадии.
...и Дело
Наступил черед Восемнадцатых Международных чтений. Минувшее время, в ходе которого произошло собирание баховедческих сил, укрепило традиции баховских штудий под эгидой Санкт-Петербургской консерватории.
Да простит меня читатель: я не стану последовательно реферировать или аннотировать доклады в их очередности — они доступны в интернете в живом авторском звучании5. Кроме того, готовятся буклет о них и их тезисы.
Чем, кроме самой разветвленной проблематики баховского научного «эпоса», интересна конференция? (В принципе, любая.) — Личностями ученых. Личностью ученого, которая преломлена в теме, методологии, логике мышления, стиле высказывания — во всём. Есть ли хоть кто-нибудь среди нас, кто не испытывал на себе суггестию личности учителя(ей), кто не переживал непосредственного воздействия мысли через живое слово
3 См.: Ковнацкая Л. Г. Баховский сюжет в петербургском музыкальном контексте ХХ века // Петербургская консерватория в мировом музыкальном процессе, 1862-2002 : Материалы международной научной сессии, посвященной 140-летию Консерватории (17-19 сентября 2002) / Министерство культуры Российской Федерации; Санкт-Петербургская гос. консерватория имени Н. А. Римского-Корсакова; / сост. и отв. ред. Л. Г. Данько ; Санкт-Петербургская государственная консерватория имени Н. А. Рим-ского-Корсакова. - Санкт-Петербург : [б. и.], 2002. С. 107-110; Ковнацкая Л. Г., Мищенко М. П. И. С. Бах в жизни братьев Друскиных // Швейцер А. Иоганн Себастьян Бах / пер. с нем. Я. С. Друскина и Х. А. Стрекаловской; ред. Л. Г. Ковнацкая. Москва : Классика - XXI, 2002. С. 657-683.
4 Работа над фугой: метод и школа И. С. Баха : материалы Восьмых Баховских чтений 20-27 апреля 2005 года / сост. А. П. Милка, науч. ред. К. И. Южак. Санкт-Петербург, 2008. С. 3-4.
5 Международная научная конференция «XVIII Баховские чтения в Санкт-Петербурге»
25 и 26 марта 2021 // YouTube, 2021. URL: https://www.youtube.com/watch?v=aGGlT7Yx-gE (дата публикации: 25 мар. 2021); https://youtu.be/UyAzVi5t6Nw (дата публикации:
26 мар. 2021).
или же сквозь текст?! Подобные состояния и умонастроения режиссируют выбором путей-дорог в науке и, тем самым, в жизни. В итоге, определяют принадлежность к школе. Наше баховедческое научное собрание 2021 года побудило вспомнить об этом. Его составили многоопытные и начинающие баховеды, специализирующиеся на теме(ах) конференции или же идущие в музыкальной науке перекрестными по отношению к ней путями. Иные темы были помножены на опыт жизни, а другие — «вспыхивали» находками, «неслучайными случайностями» (А. Климовиц-кий), то есть прятавшимися до поры до времени в «драпировках» Истории. Всё — как всегда. Лишний раз убедилась в том, что нередко тема, неожиданно выведенная ученым на свет Божий, обладает удивительной способностью тут же становиться самоочевидной. И еще: где бы ни располагались исследовательский фокус и угол рассмотрения, обязательно возникают новые смыслы даже в знакомом материале.
Петербургские Баховские чтения накопили с годами свой постоянный, опорный состав. Это — «отцы-основатели» чтений — А. П. Милка и К. И. Южак (да простит меня К. И. за отцовство вместо материнства) со своими учениками, ныне педагогами консерватории, А. И. Янкус и К. В. Дискиным, кои с завидным постоянством участвуют в Чтениях.
Назову докладчиков, выдающихся полифонистов, мастеров науки и педагогики: Т. С. Кюрегян, впервые выступившую в Баховских чтениях, и Г. И. Лыжова.
Показать, «прошивая» насквозь в горизонтальной (теоретико-аналитической) и в вертикальной (исторической) плоскостях жизнь одного из важнейших понятий — Бог18ртпи^ (плетение, прядение, развертывание), притом, от оппозиции его трактовки крупнейшими немецкими учеными школы Гвидо Адлера, К. Фишером и Э. Куртом, вплоть до недавнего поколения отечественных ученых и, прежде всего, учителя, Ю. Н. Холопова — означает представить его путь в истории. В собственно баховском ареале, но также задолго до Баха и намного после него (именно так назывался доклад Т. С.). Генеральная тема доклада и его субтемы выступали со всей своей актуальностью. Вот лишь единичный тому пример: была высказана, по сути, остро современная позиция справедливого недоверия к прежним старым переводам на русский язык терминов и понятий с немецкого и, следовательно, — необходимость ревизии таковых в новые, наши времена, с учетом новой звуковой реальности и расширения теорий. Эта мысль, наподобие «удержанного противосложения», проходила и в других докладах, и в дискуссиях.
Г. И. Лыжов, знаток ранней полифонии и гармонии в ее полном масштабе и истории (справедливости ради — и не только!), представил
в специфическом свете каденции баховских хоралов, их внутреннее содержание — по словам Г. И., «от имени барочной теории». Автор доклада показал этот материал, в принципе не обделенный вниманием баховедов, с применением особой исследовательской оптики. Он провел впечатляюще прозрачную аналитическую работу со сверхтонкими материями, вскрыл в каденциях баховских хоралов ладовую суть контрапункта мелодических клаузул, показал «лад в ладе». Это прозвучало открытием. И напоминанием: внутреннюю жизнь и глубинный смысл надлежит искать в подводных=подземных слоях явления.
Формат Zoom-конференции позволил вернуть «в баховедческий строй» И. М. Приходько (Харьков) — исполнителя, эрудита в музыке, науке и публицистике, знаменитого в Украине педагога и просветителя (прекрасный пример public musicology), композитора. На сей раз он говорил об анализе баховского текста (на примере инвенций), рассматривая традиционно бинарную оппозицию гармонии и полифонии как разные интерпретации одной и той же системы. Обычно Приходько склоняется к анализу текста в его исполнительской реальности. Подобная подоснова его интерпретаций открывает особенные смысловые нюансы там, где их не ожидаешь. Я всегда жду высказываний Приходько в дискуссиях и диалогах, где он редкостно силён; чем именно? — неожиданными аргументами, тонкими замечаниями по неучтенным, ускользнувшим поводам.
М. Е. Гирфанова (Казань) показала в хоровых кантатах, в фугах на хорал, нарушения регламентов формы, ненормативности композиторских решений, замечательные и примечательные «баховские вольности». Их появление продиктовано, по мнению М. Е., воздействием иножанровых эпизодов, инструментальных ритурнелей — вторжением стихии концерт-ности, чуждой духовной кантате.
К. И. Южак и А. И. Янкус говорили о поздних сочинениях Баха, перед соприкосновением с которыми даже многоопытные исследователи «переводят дыхание», — об «Искусстве фуги» и о «Гольдберг-вариациях». Мало удивительного в том, что тема К. И., постоянного редактора, рецензента, коллеги-друга, находящегося в пожизненном диалоге с А. П. Милкой, отпочковалась и выросла из трудов и, в частности, книги Милки об «Искусстве фуги», из фрагментов, которые, на пронизывающий взгляд К. И., потребовали углубления. В фокусе — четыре канона из «Искусства фуги», каждый из которых стремится стать фугой. Внедрение в аналитическую фактуру исследования А. П. Милки (и баховского текста, конечно же!) позволило К. И. Южак расширить и при том тонко разработать ракурс, показывающий явственные признаки форм второго плана.
А. И. Янкус вошла в русло темы, стремящейся к бесконечности, а именно — баховских бесконечных канонов (читатель, прости серьезность каламбура). Рассматривались смысловые, структурные и композиционные соотношения канонов Вариаций с зашифрованными 14-ю канонами, их эмблематикой (опорой служили бессмертные суждения А. В. Михайлова об искусстве барокко!), сложно организованной многоуровневостью канонической техники — всё это в огранке ясной мысли и ее логической дисциплины.
Несколько докладчиков провели слушателей культурно-историческими маршрутами. И Бах предстал, как принято говорить, в меняющемся мире, подверженный новым музыкальным веяниям в новых социокультурных условиях. Итак, изучаем посмертную жизнь И. С. Баха в искусстве, ее избранные ракурсы.
К. В. Дискин давно увлечен венским Бахом, собственно вхождением Баха в венскую музыкальную жизнь. Поиск и разработка этой темы держат ученого в интригующих материалах «баховских» манускриптов Стокгольмского (Нидал-коллекции) и Венского (Австрийской национальной библиотеки в Императорской коллекции) хранилищ. Каким было бытование в камерных собраниях Вены XVIII века «аранжировок» для струнных ансамблей баховских фуг (на сей раз — из второго тома Хорошо темперированного клавира и органных сочинений)? Детализированное знание хронотопа, культурной ситуации места и времени привело исследователя к смелой гипотезе о приписываемых Моцарту «обработках» баховских фуг (зафиксировано в Каталоге Кёхеля). По убеждению К. В., автором аранжировок был не Моцарт, а Иоганн Георг Альбрехтсбергер — главный носитель и вдохновенный протагонист складывающейся ба-ховской традиции в ее венском облике (воспринятой «из рук» барона Готфрида ван Свитена). Если гипотеза Дискина будет подтверждена фактами, музыкальная культура, как минимум — в разделе баховских транскрипций, обретет еще один ко множеству знаменитых баховских тандемов: Бах-Альбрехтсбергер.
Ю. Л. Крейнина (Иерусалим) вывела Баха в центр композиторских исканий нового времени. Из композиторов, кто в своем творчестве так или иначе наследовал Баху, были рассмотрены случаи Регера, Шёнберга, Хиндемита и Шнитке. Эти авторы, будучи «ветвями» немецкого древа европейской традиции, генетически рядоположны. Однако на сей раз дело было вовсе не в степени или качествах принадлежности к национальной композиторской школе. Исследователя интересует специфически композиторский подход к наследию Баха. И в сугубо индивидуальной избирательности темы «композитор X, У, Ъ анализирует Баха», проступило
всеобщее, а именно: стремление найти в Бахе, в праотце и демиурге всей музыки (по Регеру), в его поэтике и технике, опору собственным новаторским исканиям, обрести в нем себя. Бах становится «современником будущего» (сказано о Малере). В крайней форме такое творческое состояние нашло выражение в шутливой фразе Шёнберга о Бахе — мы помним сей парадокс! — как о предтече или о первом композиторе метода двенадцатитоновой композиции (из-за всем известной двенадцатисту-пенной темы последней фуги первого тома Хорошо темперированного клавира). Избранные высказывания Шнитке и его сочинения свидетельствуют о его глубинной связанности с Бахом, о разных аспектах этой связи, о психологической зависимости и ее преломлениях в музыке, о высвобождении от нее. Бах как наваждение? Возможно, не только мне почудился подтекст в духе фрейдова «комплекса отцовства». Сведущий музыкант может нарастить звенья композиторских имен ради аналитического взгляда на связь с Бахом хотя бы как с носителем одного из главных символов и генеральной эмблемы музыки вообще — мотива BACH. В целом, очевидны мощь и сила все расширяющегося во времени культа Баха. Похоже, у этой научной темы нет и не предвидится границ. Музыкальный мир охотно откликается на нее (вспомним про джаз), безостановочно поставляя материал. Она зовет к продлению изучения.
Еще решительней распахнула врата в нынешний всеобъемлющий ба-ховский мир М. Г. Рыцарева (Нью-Йорк), когда обратилась к современной масс-культуре, и, в частности, к «важнейшему из искусств», которым, как наше поколение твердо помнит по ленинскому завету, «для нас является кино». Вообще-то М. Г. приняла баховский «постриг» сравнительно недавно, осуществив перевод на английский язык двух фундаментальных трудов А. П. Милки — «Искусство фуги» (Routledge, 2017, вместе с коллегой Эсти Шенберг) и «Музыкальное приношение» (Cambridge Scholar Publishing, 2019). Дружеский и профессиональный подвиг, достойный высокой степени признания! М. Г. внедрилась в баховский материал, и он, естественно, пришел во взаимодействие с ее долговременным интересом к механизмам мифологизации личности и творчества композиторов в музыкознании и в иных сферах и стратах культуры. Сама фактология, обрастающая разноречивыми интерпретациями, множит число апокрифов. М. Г. давно разработала канон любимой так называемым «широким кругом читателей» популярной биографии, приложимый к любой области искусства. Она показывает возникновение апокрифов при жизни художника — с добровольным участием первых свидетелей и самых близких родственников. Следом «на помощь» авторам спешит романтизация биографии, этикета и поведения художника, модернизи-
рованные представления о творческих принципах—всё это расцветает в условиях масс-культуры и изобильно отражает ее, субкультуры, свойства.
От «страстей по Шостаковичу»6 М. Г. шагнула в баховскую биографику как в «страсти по Баху». В ее поле зрения — две биографические ба-ховские экранизации: 1985 года, Германии и Венгрии, и 2003 года, изделие Франции - Германии - Швейцарии под названием-парафразом известной всему миру киноманов горделивой джеймс-бондовской реплики «Меня зовут Бах» / «Бонд». Крупным планом дана история отношений Фридриха Великого и И. С. Баха. Удовольствие от отличной работы съемочных групп и великолепной игры актеров у нашей баховедческой аудитории заслоняется иронией и скепсисом, то есть знанием в его чистом виде. Разрешима ли в принципе эта коллизия и эта несводимость?
М. Г. Рыцарева мудро заметила, что апокрифы часто рождаются внутри музыкознания. Вот и я подумала о том же во время доклада польских коллег Магдалены Боровец (Варшава) и Юзефа Маевски (Гданьск). Материалом изыскания послужило «Музыкальное приношение», темой — по мнению ученых, теологическое, а, следовательно, и художественное, противостояние И. С. Баха своему покровителю, королю Пруссии Фридриху II. Выстроенная учеными цепь аргументов, музыкальных и внему-зыкальных, была призвана показать, как — вопреки воззрениям и вкусам короля, не приемлющего церковности ни в жизни, ни в музыке — композитор (назидательно?) придал своему опусу черты литургической проповеди, заметные и в жанровом спектре как частей, так и всего сочинения, а также — в латинском акростихе посвящения. Тут, мне кажется, стоит вспомнить о том, что жест художника против власть предержащего, растиражированный и гиперболизированный романтической биографикой, явно пришел из гораздо более поздней биографической стилистики. Хотя заказ всегда, в любую эпоху, по мнению Стравинского, помогал упорядочить идеи и мысли, которые бродят в голове художника.
В завершение Чтений выступил А. П. Милка. Он дал волю своему чувству юмора, когда строил доклад, намекая на форму баллады, — в бахо-ведении все нарративы хороши. Рефреном стал пассаж о нашей доброй столичной профессуре, которая, следуя модным веяниям в именовании композиторов «домашним» именем (по следам Вольфа), назидает наивного провинциала читать «правильные книжки». Был проведен экскурс
6 Рыцарева М. Композитор как жертва // Шостакович: Между мгновением и вечностью. Документы. Материалы. Статьи / Российский институт истории искусств; Санкт-Петербургская государственная консерватория им. Н.А. Римского-Корсакова; [ред.-сост. Л. Г. Ковнацкая]. Санкт-Петербург : Композитор, 2000. С. 751-761
в лютеранскую традицию называния новорожденного. Милка напомнил: в основе имени лежат церковные регистры-записи, а они не только не утратили с веками своей незыблемости, но, подобно любой подлинности, многократно ее усилили. У Милки они выступили со всей строгостью закона. Вопрос не праздный и вполне применимый к современной практике именования западных композиторов по-русски. Обойдемся без обоснований и пояснений: Ференц / Франц Лист, Ян / Жан Сибе-лиус, Ральф / Рейф Воан Уильямс и многие другие ждут справедливости — от переименования домашнего обиходного имени, от спеллинга (буквального перевода) перейти к имени официально документальному, обладающему правом «первородства» и потому господства в истории и историографии. Да, кстати, в виртуальном диалоге «доброй московской профессуры» и молодых провинциалов в конце повествования при возобновлении балладного принципа в роли последних выступили... Гайдн, Моцарт и юный Бетховен.
Чтения проходили живо. Вопросы-ответы, краткие резюме, свои соображения, советы звучали в стиле дружеской беседы. Прекрасен диалог Южак и Приходько о соотнесенности у Баха и в теории (у Мицлера и Маттезона) канона и фуги — по слову К. И., канона и фуги как «братьев по крови»! Вспоминали учителей, на сей раз чаще других И. А. Браудо, Н. А. Герасимову-Персидскую, их труды, субстанциональные высказывания (опубликованные ли? — не важно!), шутки. Чудодейственный «эффект присутствия» и живая связь времен.
Если рассматривать XVIII Чтения как сводный текст (сознание само, без разрешения, проделывает эту работу), то окажется, что, помимо незатухающего внутри баховедения пульсирующего интереса решительно ко всем аспектам наследия И. С. Баха, помимо тончайшей вязи соприкосновения и зависимости всего, есть ощущение причастности мастеров из гильдии баховедов к тайному знанию, их объединяющему. Меня это подозрение издавна не отпускает. Доказательством тому мне служит мастерство баховедения (подчас — виртуозное), его глубины и высокая культура, которые порождают искусство самой науки.
© Л. Г. Ковнацкая, 2021
Сведения об авторе
Ковнацкая, Людмила Григорьевна
ORCID: https://orcid.org/0000-0003-2544-0371 SPIN-код: 9966-2632 e-mail: milakovn@yandex.ru
Доктор искусствоведения (1989), профессор (1992), ведущий специалист по жанрам творчества Санкт-Петербургской государственной консерватории имени Н. А. Рим-ского-Корсакова.
190068 Санкт-Петербург, ул. Глинки, 2, литер А
The XVIII Bach Readings in St. Petersburg
Kovnatskaya, Liudmila G.
Saint Petersburg Rimsky-Korsakov State Conservatory 2 liter A Glinki St., St. Petersburg 190068, Russia
Abstract. In the first, introductory part of the published review of the XVIII Bach Readings, which took place at the St. Petersburg Conservatory in March 2021, the reviewer tells about her individual Bach-studies experience. This experience reflects the Bachian life in Leningrad in the second half of the 20th century. In part, according to the author, it gives her the right to estimate such a special event. In the second, main part of the review, the author provides a set of topics, angles and research methods in the light of scientific interests and contribution of scholars to this area of musicology. In the Readings, modern Bachology appears as a specific branch of musicology with its current problems and as an open scientific world interacting with the problems of time and the surrounding life in its dynamics.
Keywords: Johann Sebastian Bach, Bach studies, Bach Readings in St. Petersburg, polyphony, canon, fugue.
Submitted on: 21.06.2021 Published on: 15.09.2021
For citation: Kovnatskaya, Liudmila G. "The XVIII Bach Readings in St. Petersburg". In Opera musicologica, vol. 13, no. 3 (2021), pp. 96-107 (in Russian). DOI: https://doi.org/10.26156/0M.2021.13.3.006.
© Liudmila G. Kovnatskaya, 2021
About the Author
Kovnatskaya, Liudmila G.
ORCID: https://orcid.org/0000-0003-2544-0371 SPIN-KOfl: 9966-2632 e-mail: milakovn@yandex.ru
Doctor of Art History (1989), Professor (1992), Leading Specialist in Creativity Genres of the Research Group of the Saint Petersburg Rimsky-Korsakov State Conservatory 2 liter A Glinki St., St. Petersburg 190068, Russia
© O
This is an open access article distributed under the Creative Commons Attribution 4.0 International (CC BY4.0)
