CC BY
10
УДК 94(47).084.6-21 ФОКИНА А.В.
методист, отдел обществоведческих дисциплин, БУ ОО ДПО «Институт развития образования» E-mail: a-lessa@yandex.ru
UDC 94(47).084.6-21 FOKINA A.V.
Methodologist ofthe Social studies department, «Institute
of education development» E-mail: a-lessa@yandex.ru
ВЗГЛЯДЫ ПРЕДСТАВИТЕЛЕЙ РУССКОЙ ЭМИГРАЦИИ НА РАЗВИТИЕ КРЕСТЬЯНСТВА В СОВЕТСКОЙ РОССИИ В 1920-Е ГГ.: СОЦИАЛЬНО-ПОЛИТИЧЕСКИЙ АСПЕКТ
RUSSIAN EMIGRATION REPRESENTATIVES' VIEWS OF THE PEASANTRY DEVELOPMENT IN SOVIET RUSSIA IN THE 1920S: SOCIO-POLITICAL ASPECT
В результате исследования были выявлены особенности взглядов ученых-эмигрантов С. Маслова и П. Сорокина на политическую роль крестьянства в Советской России в послереволюционный период, на взаимоотношения города и деревни.
Ключевые слова: крестьянство, «Крестьянская Россия», советская власть, «трудовой народ».
The research identifies some pecularities of the views of emigrated scientists' S. Maslov and P. Sorokin on peasanty's political role in Soviet Russia in post-revolutionary period and also their views on relationship between town and country.
Keywords: the peasantry, «peasant Russia», Soviet authority, working people.
К началу 1920-х годов в результате революционных событий и прихода к власти большевиков значительное число русских ученых, экономистов, писателей, в чью сферу интересов входили вопросы аграрного развития России, оказалось в эмиграции. Среди них -А.А. Аргунов [1; 2], Б.Д. Бруцкус [3], С.С. Маслов [12; 13; 14; 15], А.В. Пешехонов [19], С.Н. Прокопович [21], В.Ф. Тотомианц [28] и другие. Многие оказались в Чехословакии, где сложились благоприятные условия для жизни и работы ученых-аграриев. По инициативе президента Т. Масарика была развернута программа помощи, получившая название «Русская акция», в рамках которой оказывалась материальная поддержка русским ученым-эмигрантам, выделялись стипендии студентам, открывались учебные заведения (Русский народный университет, Русский Институт Сельскохозяйственной Кооперации и другие), научные центры и кафедры при имевшихся высших учебных заведениях. При этом значительное внимание уделялось агрономической науке.
В 1920-1930-е годы в Чехословакии выпускалось множество эмигрантских периодических изданий, посвященных, в первую очередь, аграрным вопросам: «Крестьянская Россия», «Вестник Крестьянской России» [11; 4]. Статьи и заметки, освещающие проблемы развития сельского хозяйства в России, появлялись и в других эмигрантских изданиях, например, в издававшейся в Париже газете «Последние новости» [20], редактором которой был П.Н. Милюков, журнале «Современные записки» [22]. Их авторами были ученые-аграрии, публицисты, журналисты и другие свидетели происходивших в России событий. Некоторые из авторов оказались в эмиграции через несколько лет после
революции, потому имели возможность анализировать события, происходившие в Советской России в первые послереволюционные годы, опираясь на собственный опыт (Б. Бруцкус, П. Сорокин, С. Маслов, А. Пешехонов и другие). Изучению и анализу также подвергалась советская пресса, литература, издававшиеся в России научные труды.
Крестьянство стало главным объектом внимания существовавшей в Праге организации «Крестьянская Россия», преобразованной в 1927 году в партию «Крестьянская Россия - Трудовая Крестьянская партия». Наиболее активными деятелями этой группы были С.С. Маслов и А.А. Аргунов, выступавшие также авторами и редакторами сборника статей «Крестьянская Россия» (в 1922-1924 гг. было выпущено 9 томов) и издания «Вестник Крестьянской России» (выпускался с 1925 по 1933 гг.) [11; 4]. Редакторы заявили о беспартийном характере данных изданий и пригласили к сотрудничеству всех представителей русской эмиграции, разделяющих убеждение об основополагающей роли крестьянства в грядущем возрождении России, стоящих на позициях неприятия большевизма. Среди авторов, сотрудничавших с изданием, встречаются и неонародники, и либералы: в них печатались работы П. Сорокина [24; 25], П. Виноградова [5], А. Кизеветтера [9], А. Челинцева [29], П. Милюкова [16] и других.
Значительное внимание в эмигрантской печати уде -лялось вопросам политической роли крестьянства, взаимоотношения города и деревни в послереволюционный период. Остановимся более подробно на освещении данных проблем в работах С. Маслова и П. Сорокина.
Неонародник, активный деятель кооперативно-
© Фокина А.В. © Fokina A.V.
го движения, депутат Учредительного собрания от Вологодской губернии, С.С. Маслов, опираясь на опыт ряда европейских стран, предсказывает возрождение русской деревни и усиление роли крестьянства в общественно-политической жизни России. По его мнению, значение крестьянства в России, где оно преобладает в составе населения, всегда не соответствовало его приниженному положению. Интересы крестьянства игнорировались государством, что и стало одной из причин кризисных явлений 1917 года [12, с. 81].
Для оценки репрезентативности работ С.С. Маслова в качестве исторического источника, важно понять, насколько достоверны сведения, лежащие в основе его выводов.
В книге «Россия после четырех лет революции», изданной в 1922 году, Маслов на основе эмпирических данных проводит количественный и качественный анализ изменений, произошедших в России в послереволюционный период. Опираясь на подсчеты Орловского статистического бюро, он делает выводы о значительном превышении смертности над рождаемостью в 1920 году: в Орле родилось 1375 человек, а умерло 3912 [15, с. 13]. Эти данные находят подтверждение в материалах Государственного архива Орловской области: в Кратком статистическо-экономическом очерке губернии приводятся те же сведения [7]. Анализируя смертность, Маслов сообщает, что в сельской местности она значительно меньше городской (даже несмотря на увеличение в послевоенный период). Сведения орловских статистических органов подтверждают эти выводы: смертность в 1920 году в городах Орловской губернии доходила до 58 человек на 1000 жителей, а в сельских местностях составляла 36,1 [6]. Это объясняется тем, что, с одной стороны, бушевавшие на территории губернии эпидемии тифа сильнее затронули города из-за боле высокой концентрации населения, а с другой, тем, что городское население в годы разрухи было плохо обеспечено продуктами питания и, следовательно, более подвержено инфекциям.
Иллюстрируя катастрофическое падение численности скота за годы Гражданской войны, Маслов приводит пример одного из агрономических участков Ливенского уезда Орловской губернии, где, по данным участкового агронома, в феврале 1921 года одна корова приходилась на 7 дворов и одна лошадь на 10 дворов [15, с. 53]. Аналогичных сведений в архивных источниках найти не удалось, однако орловские статисты в своих отчетах отмечают сложную ситуацию со скотом в губернии в послереволюционные годы, в частности его высокую смертность и недостаточную обеспеченность сельского населения рабочим скотом [27, с. 38-39, 50]. Особенно тяжелое положение сложилось в 1920-1921 годах в связи с недородом хлебов и кормов [27, с. 38-39, 44].
Таким образом, можно сделать вывод о достаточной информированности Маслова о ситуации в советской России в первые послереволюционные годы (на примере данных по Орловской губернии).
Маслов приходит к выводу, что в результате ре-
волюционных потрясений Россия понесла огромные человеческие, материальные, культурные потери, сохранить же удалось лишь две ценности: «живой дух своего народа и свой изначальный социальный пласт -крестьянство» [15, с. 190], значение которого выросло за послереволюционные годы. Крестьянство, по подсчетам Маслова, которое к концу 1920 года составило 83,7 % населения, приносило государству 79% национального дохода и около 90% всех материальных ценностей, что свидетельствует о возросшей общественной роли крестьянства и позволяет сделать вывод о необходимости для власти искать в нем социальную опору: «Россия будет или крестьянской, или ее не будет вовсе» [15, с. 190].
В крестьянстве Маслов видит новую, «восходящую» силу, единственную, которой суждено стать «главною силой возрождения великой и несчастной страны» [13, с. 37]. «Пока... шли горячие споры о том, «кому принадлежит будущее», в молчаливых общественных «низах», в рассеянных тихих деревнях неслышно росла новая сила . и в современную политическую жизнь, для многих неожиданно, вошла новая сила - политически организующееся крестьянство» [13, с. 7].
По мнению Маслова, стимулирующую роль в активизации политического движения крестьянства в России и европейских странах сыграла Первая мировая война. В России дополнительным фактором стала революция, приведшая «крестьянство к сознанию общности интересов внутри себя и их обособленности по отношению к другим социальным пластам» [13, с. 37]. Автор объясняет это, в первую очередь, уничтожением или ослаблением других классов: за время революционных событий исчезли помещики, ослабла буржуазия и интеллигенция, понизился качественный состав пролетариата. Крестьянство же, хотя и сильно пострадало от войн, голода и продовольственной политики большевиков, получило возможности для усиления влияния в общественной жизни. «Неясное близкое будущее России лежит в загадочной русской душе» [15, с. 30].
В своих трудах многие эмигранты-аграрии, экономисты, публицисты выражали убежденность в возросшем политическом самосознании русского крестьянства и полагали делом недалекого будущего появление в России самостоятельной Крестьянской партии [2, с. 87; 24, с. 23; 25, с. 157]. Эти взгляды разделялись и С.С. Масловым [12, с. 88].
«Крестьянство думает о защите своих интересов собственными силами, оно не желает более чьей-либо опеки и рвет узы, связывавшие его с политическими партиями. Идея своей, крестьянской партии широко бродит в умах» [18, с. 5]. Такое заявление от имени редакции (членом которой был Маслов) помещено во введении к первому выпуску «Крестьянской России». Анализ статей, помещенных в этом и других выпусках издания, показывает, что многими авторами эта мысль в той или иной степени разделялась.
В 1922 году Питирим Сорокин в книге « Современное состояние России» подвергает анализу политические
настроения крестьянства. Он отмечает, что все старые партии в России потеряли свое значение. Эсеры, традиционное опиравшиеся на крестьянство, потеряли социальную базу, поскольку идея о социализации земли перестала отвечать интересам крестьян, которые стали ярыми собственниками и консерваторами [26, с. 53]. Это является одной из причин ненависти крестьянства к большевистской власти, не позволяющей ему распоряжаться землей и ее продуктами. Единственно прочной может быть власть, «осуществляющая интересы крепкого крестьянства... потому что сейчас нет в России других сколько-нибудь социальновесомых групп» [26, с. 57]. Крестьянство же осознало свое значение, «отличие своих интересов от интересов пролетариата и других групп, необходимость политической организации» [26, с. 58]. Как только появятся легальные возможности для полноценной крестьянской политической организации, она будет создана.
По мнению П. Сорокина, существовавшие в России в предреволюционный период социалистические партии к 1920 году потеряли свою традиционную социальную базу. Одной из причин этого стало резко возросшее с приходом к власти большевиков недоверие к социализму, проявившееся и среди крестьян: «крестьянство... в результате коммунистической революции стало резко антисоциалистическим, сделалось поборником собственности и. консервативности» [26, с. 53]. Дискредитированы оказались все те силы, которые имели какое-либо отношение к коммунистической идеологии. Другой стороной данного процесса оказалось то, что «мелко-буржуазная стихия» ... поглотила все былые предубеждения русского общества против собственности» [26, с. 102], чем и объясняется, по мнению Сорокина, массовый выход крестьянства из общины на хутора и отруба.
Питирим Сорокин полагает, что революционные и военные потрясения привели к возрастанию социальной, в том числе политической активности крестьянства. По его мнению, на смену большевикам в перспективе должна прийти «власть крестьянская и править будет новая партия - партия, выражающая интересы крестьян-собственников, умеренно-демократическая, с сильно выраженным мелко-буржуазным кооперативным началом» [26, с. 56-57].
Сергей Маслов разделяет мнение Сорокина о чуждости крестьянству советской власти. По его мнению, в результате прихода к власти большевиков после недолгого перерыва одно меньшинство (дворянское) было заменено у власти другим, столь же чуждым основной массе населения. При этом и старой властью, и новой крестьянство рассматривалось как «неполноправное и по сравнению с собой низшее» [12, с. 81]. Маслов полагает, что большевики осознают опасность со стороны крестьянства, чем и объясняется усиленный натиск на деревню - как экономический, так и идеологический [12, с. 82].
Анализируя настроения крестьянства в послереволюционный период, П. Сорокин отмечает, что стимулом
к его политической активизации стало исчезновение легитимной власти, «Хозяина». Это ослабило традиционные для крестьян патерналистские настроения. Он выражает уверенность, что новой власти крестьянство отказывает в законности, считает ее временной, потому наведения порядка от нее ожидать не стоит, и браться за это нужно самим.
Вероятно, такая оценка могла иметь место в первые годы после революции. Однако чем больше времени проходило, чем больше укреплялась советская власть, тем больше крестьяне ожидали помощи и поддержки от неё. Об этом свидетельствуют многочисленные «письма во власть», в которых на протяжении 1920-х годов прослеживается изменение отношения к власти. С. А. Дохоян отмечает, что в массовом политическом сознании крестьянства в этот период наблюдается эффект «раздвоения»: «поддержка советской власти в целом сочеталась с отрицанием положительной роли ее местных органов» [8].
Другим по значимости вопросом в центре внимания аграриев-эмигрантов находился вопрос о взаимоотношениях города и деревни.
Отмечая значительную разницу в образе жизни, взглядах, интересах населения крестьян и рабочих, П. Сорокин полагает невозможным их длительное объединение, «хотя бы под именем «единого трудового народа» [24, с. 23]. В данном случае он вступает в полемику с эсерами, чья идейная платформа предполагала сходство интересов рабочих и крестьян, объединенных понятием «трудовой народ».
По мнению ряда аграриев-эмигрантов, в предреволюционный и революционный период социалистическими партиями была внедрена в сознание крестьян мысль об общности их интересов с рабочими. Однако послеревоюционные события показали ошибочность этого убеждения. С.С. Маслов также отрицает идею о «едином трудовом народе». По его мнению, интересы крестьян и рабочих различны, порой диаметрально противоположны: «конечно, и рабочий, и крестьянин - трудовой народ, но народ, выходит, разный» [12, с. 87-88]. Именно поэтому в условиях нехватки продовольствия вооруженный рабочий, «пропитанный идеей своего социального мессианизма» [12, с. 87], идет в деревню отбирать продукты, поддерживая власть в её антикрестьянской политике.
Историк и статистик Ф.А. Щербина в статье «Кардинальный вопрос текущего момента» [30] обвиняет большевиков в том, что их действия привели к окончательному расхождению пролетариата и крестьянства, зародили вражду между городом и деревней. Впрочем, Щербина замечает, что интересы крестьян и рабочих изначально были различны, потому объединение их по трудовому признаку («трудовой народ») неверно. Рабочий имеет гораздо больший доступ к достижениям культуры, чем крестьянин, последний же хочет сравняться в этом вопросе с пролетарием. Важным отличием этих классов является то, что крестьянин -собственник земли - своего основного средства произ-
водства, тогда как рабочий, будучи «слугой не своей, а чужой промышленности» [30, с. 51], лишь стремится им стать. Единит же их то, что они живут за счет собственного труда.
Отчасти разделяет подобную точку зрения на крестьянство и С. Маслов. По его мнению, главным признаком крестьянства как социальной группы является наличие у него «собственного земледельческого хозяйства, которое ведется трудом его владельцев - инициативным, организующим и исполнительным» [13, с. 7]. Крестьянин одновременно и владелец земли, и работник, «слуги и хозяин» [14, с. 104], что и определяет особенность его устремлений, не совпадающих в большей своей части с позицией городского пролетариата.
Такой взгляд на крестьянство не оригинален. А.М. Никулин отмечает, что в XIX веке была распространена концепция «так называемого двоедушия крестьянской природы: с одной стороны, крестьянин трудящийся, с другой - собственник; с одной стороны, он почти пролетарий, с другой - фактически мелкий буржуа» [17, с. 167]. По его мнению, в 1920-е годы подобную точку зрения на природу крестьянства разделял и обосновал в своих трудах экономист-либерал Л. Н. Литошенко.
Взгляд из-за границы позволил на основе эмпирических и теоретических методов С. Маслову и П. Сорокину прийти к выводу о том, что положение крестьянства в Советской России к 1920-1921 гг. не соответствует его значению. Они полагали, что пренебрежение большевиков интересами крестьянства станет одной из причин того, что они не сумеют сохранить за собой власть. Сила, которая придет им на смену, должна в первую очередь выражать интересы крестьнсства как самой многочисленной и значимой в хозяйственном отношении социальной группы.
История показывает, что данные ожидания не стали реальностью. Возможно, причину этого следует искать в переоценивании ими (и рядом других аграриев-эмигрантов) политической сознательности и инициативности основной части крестьянства в послереволюционный период.
В своих выводах они опирались на количественные данные: число рождений и смертей, хуторов и отрубов, кооперативов, размеры посевных площадей и налогов, урожайность, обеспеченность скотом и тому подобное. Анализ работ аграриев показывает, что в первую очередь в расчет ими принимались сведения, получаемые
от агрономов, статистиков и, в гораздо меньшей степени - самих крестьян. «Их понимание крестьянства было поразительно схоже в одном: крестьяне бессловесны» [10, с. 13]. Впрочем, такой взгляд на крестьянство, по мнению Янни Коцониса, был характерен как для представителей власти, так и для представителей различных политических сил еще задолго до революции. С другой стороны, невозможно ожидать, что в один миг удалось бы преодолеть этот прочно укрепившийся подход к крестьнству. Питириму Сорокину и Сергею Маслову удалось сделать первые шаги в этом направлении: они не считали крестьянство безнадежно отсталой в политическом отношении социальной группой. Я. Коцонис полагает, что именно разделяемый представителями практически всех сил в предреволюционный период взгляд на крестьянство как на «отсталое» большинство населения препятствовал признанию за крестьянами способности «к пониманию самих себя ... которая помогла бы им увидеть себя, наряду с другими группами, легитимными акторами в том или ином политическом устройстве» [10, с. 14].
Вместе с тем, полностью избавиться от стереотипа о «темноте» крестьянства, его несамостоятельности не удалось. Маслов в ряде работ формулирует и развивает мысль о необходимости участия интеллигенции в политической организации крестьянства. «Мы придаем огромное значение отношению интеллигенции России к крестьянскому политическому движению: роль и результаты последнего будут зависеть в значительной мере от количества и свойств интеллигенции, которая вплотную войдет в него... Если «тело» русского народа окажется без «мозга» его, то ... или крестьянство, в качестве политической силы, будет бездеятельно, . или оно . явится активною силою, и тогда грозит опасность, что эта сила окажется мало творческой, нередко тормозящей созидательные процессы общественной жизни, а иногда «в буйной слепоте своей» и силой разрушительной» [12, с. 89].
На первый взгляд, большевистская власть сделала шаг вперед в этом отношении, предоставив крестьянству возможность широко заявить о своих интересах и ожиданиях (например, в виде писем к «Крестьянскую газету»), обеспечила крестьянству доступ к власти (участие в выборах в Советы, деятельность в сельсоветах, ВИКах), однако практика взаимоотношений крестьянства с советской властью различных уровней требует дополнтельного исследования.
Библиографический список
1. Аргунов А. Крестьянское движение и эмиграция // Вестник крестьянской России. Берлин, 1925. № 4-5. С. 75-81.
2. Аргунов А. Наша позиция // Крестьянская Россия. Прага, 1924. Вып. 7. С. 78-94.
3. Бруцкус Б.Д. Аграрный вопрос и аграрная политика. Петербург: «Право», 1922.
4. Вестник Крестьянской России / Изд. Центрального бюро заграничных групп «Крестьянской России». Берлин, 1926-1933. № 1-44/45.
5. Виноградов П. Задачи просвещения в крестьянской России // Крестьянская Россия. Прага, 1922. Вып. 1. С. 92-97.
6. ГАОО. Ф.1. Оп.1. Д. 1937. Л. 82.
7. ГАОО. Ф.1. Оп.1. Д. 528. Л. 10.
8. Дохоян С.А. Политическая власть в представлениях населения европейской части России в 1920-е гг.: диссертация ... кандидата исторических наук: 07.00.02. Армавир, 2007. 208 с.
9. КизеветтерА.А. Крестьянство в русской научно-исторической литературе // Крестьянская Россия. Прага, 1923. Вып. 5-6. С. 23-43.
10. Коцонис Я. Как крестьян делали отсталыми. Сельскохозяйственные кооперативы и аграрный вопрос в России в 18611914. М.: Новое литературное обозрение, 2006.
11. Крестьянская Россия / Сб. статей по вопросам общественно-политическим и экономическим. Под ред. А.А. Аргунова и др. Прага, 1922-1924. Вып. I-VI.
12. Маслов С.С. Возрождение России и крестьянство // Крестьянская Россия. Прага, 1923. Вып. 2-3. С. 63-91.
13. Маслов С.С. Восходящая сила // Крестьянская Россия. Прага, 1922. Вып. 1. С. 6-38.
14. Маслов С.С. К вопросу об общественном положении крестьянства // Крестьянская Россия. Прага, 1923. Вып. 5-6. С. 100-123.
15. Маслов С.С. Россия после четырех лет революции. Париж: Русская печать, 1922.
16. МилюковП.Н. Послевоенная Европа и Лондонская конференция // Крестьянская Россия. Прага, 1924. Вып. 8-9. С. 26-47.
17. Никулин А.М. Аграрники, власть и село: от прошлого к настоящему. М.: Издательский дом «Дело», 2014.
18. От редакции // Крестьянская Россия. Прага, 1922. Вып. 1. С. 3-5.
19. ПешехоновА.В. Право на землю. Пг.: издание журнала "Русское богатство", 1917.
20. Последние новости: Les Dernières Nouvelles. Ежедневная газета. Париж, 27 апреля 1920 - 11 июня 1940. № 1-7015.
21. Прокопович С.Н. Крестьянское хозяйство по данным бюджетных исследований и динамических переписей. Берлин: Кооперативная мысль, 1924.
22. Современные записки / Ежемесячный общественно-политический журнал. Ред.: М. Вишняк, В. Руднев и др. Париж, 1920-1940.
23. Соколов В.М. «Крестьянская Россия» - Трудовая Крестьянская партия: создание, этапы развития, механизм функционирования: 1920-1953 гг.: автореферат диссертации ... кандидата исторических наук: 07.00.02. Москва, 2011. 24 с.
24. Сорокин П. Город и деревня // Крестьянская Россия. Прага, 1922. Вып. 4. С. 3-23.
25. Сорокин П. Россия после нэпа // Крестьянская Россия. Прага, 1922. Вып. 2-3. С. 140-159.
26. Сорокин П. Современное состояние России. Прага, 1922.
27. Статистический сборник Орловской губернии. 1924 - 1926. Вып. 3, Орел, 1927.
28. Тотомианц В.Ф. Кооперация в России. Прага: Издательство «Наша речь», 1922.
29. ЧелинцевА.Н. Земельная реформа в Чехословакии // Крестьянская Россия. Прага, 1924. Вып. 8-9. С. 124-144.
30. Щербина Ф.А. Кардинальный вопрос текущего момента// Крестьянская Россия. Прага, 1922. Вып. 1. С. 49-54.
References
1. Argunov A. The peasant movement and emigration // Bulletin of peasant Russia. Berlin, 1925. № 4-5. Pp. 75-81.
2. Argunov A. Our attitude // Peasant Russia. Prague, 1924. Ed. 7. p. 78-94.
3. BrutskusB. The agrarian problem and the agrarian policy. St. Petersburg: Pravo, 1922.
4. Bulletin of peasant Russia // Ed. of the Central Bureau of Foreign Groups "Peasant Russia". Berlin, 1926-1933. № 1-44/45.
5. Vinogradov P. Problems of education in peasant Russia // Peasant Russia. Prague, 1922. Ed. 1. p. 92-97.
6. State archive of Orel region. F. 1. Op.1. I.1937. S.82.
7. State archive of Orel region. F.1. Op.1. I.528. S.10.
8. Dokhoyan S. Political power in the representations of the population of the European part of Russia in 1920s.: dissertation ... Candidate of Historical Sciences: 07.00.02. Armavir, 2007. p. 208.
9. KiesewetterA. The peasantry in the Russian scientific and historical literature // Peasant Russia. Prague, 1923. Ed. 5-6. Pp. 23-43.
10. Kotsonis Y. Making Peasants Backward: Agricultural Cooperatives and the Agrarian Question in Russia, 1861-1914. M.: Novoe Literaturnoe Obozrenie, 2006.
11. Peasant Russia / A collection of articles on socio-political and economic issues. Edited by. A. Argunov etc. Prague, 1922-1924. Ed. I-VI.
12. Maslov S. Revival of Russia and the peasantry // Peasant Russia. Prague, 1923. Ed. 2-3. Pp. 63-91.
13. Maslov S. Upward force // Peasant Russia. Prague, 1922. Ed. 1. Pp. 6-38.
14. Maslov S. To the problem of the social position of the peasantry // Peasant Russia. Prague, 1923. Ed. 5-6. Pp. 100-123.
15. Maslov S. Russia after four years of revolution. Paris: Russian Press, 1922.
16. Milyukov P. Post-war Europe and the London Conference // Peasant Russia. Prague, 1924. Ed. 8-9. Pp. 26-47.
17. Nikulin A. Agrarians, power and village: from past to present. M.: Publishing House «Delo», 2014.
18. From redaction // Peasant Russia. Prague, 1922. Ed. 1. Pp. 3-5.
19. Peshekhonov A. The right to land. Prague: edition of the magazine "Russian Wealth", 1917.
20. Last news: Les Dernières Nouvelles. Daily newspaper. Paris, 04/27/1920 - 06/11/1940. № 1-7015.
21. Prokopovich S. The peasant economy according to budgetary research and dynamic censuses. Berlin: Cooperative Mind, 1924.
22. Modern notes / Monthly socio-political magazine. Ed.: M. Vishnyak, V. Rudnev etc. Paris, 1920-1940.
23. Sokolov V. «Peasant Russia» - Labor Peasant Party: creation, development stages, functioning mechanism: 1920-1953: thesis ... Candidate of Historical Sciences: 07.00.02. Moscow, 2011. Pp. 24.
24. Sorokin P. Town and village // Peasant Russia. Prague, 1922. Ed. 4. Pp. 3
25. Sorokin P. Russia after NEP // Peasant Russia. Prague, 1922. Ed. 2-3. Pp. 140-159.
26. Sorokin P. The Current State of Russia. Prague, 1922.
27. Statistical collection of Oryol Governorate. 1924 - 1926. Ed. 3, Oryol, 1927.
28. Totomiants V. Cooperation in Russia. Prague: Publishing house «Nasha Rech'», 1922.
29. ChelintsevA. Land reform in Czechoslovakia // Peasant Russia. Prague, 1924. Ed. 8.
30. Shcherbina F. The cardinal problem of the present moment// Peasant Russia. Prague, 1922. Ed. 1.
