CC BY
29
Шабунин Вадим Владимирович
ВЗГЛЯДЫ ОТЕЧЕСТВЕННЫХ МАРКСИСТОВ НА МИССИОНЕРСКУЮ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ РУССКОЙ ПРАВОСЛАВНОЙ ЦЕРКВИ В КОНЦЕ XIX - НАЧАЛЕ XX В.
Настоящая статья посвящена малоизученной в научном отношении теме о взглядах отечественных марксистов на миссионерскую деятельность Русской Православной Церкви в конце XIX - начале XX в. Автором предпринята попытка комплексного анализа и оценки разнообразных точек зрения на православную миссию со стороны представителей русского марксизма. Основное внимание уделено позиции Г. В. Плеханова, В. Д. Бонч-Бруевича, В. И. Ленина, которые выступали за полную конфессиональную свободу в Российской империи и либерализацию форм и методов работы православных миссионеров. Адрес статьи: www.gramota.net/materials/372016/3-2/57.html
Источник
Исторические, философские, политические и юридические науки, культурология и искусствоведение. Вопросы теории и практики
Тамбов: Грамота, 2016. № 3(65): в 2-х ч. Ч. 2. C. 204-207. ISSN 1997-292X.
Адрес журнала: www.gramota.net/editions/3.html
Содержание данного номера журнала: www.gramota.net/materials/3/2016/3-2/
© Издательство "Грамота"
Информация о возможности публикации статей в журнале размещена на Интернет сайте издательства: www.gramota.net Вопросы, связанные с публикациями научных материалов, редакция просит направлять на адрес: [email protected]
УДК 947.083
Исторические науки и археология
Настоящая статья посвящена малоизученной в научном отношении теме о взглядах отечественных марксистов на миссионерскую деятельность Русской Православной Церкви в конце XIX- начале XX в. Автором предпринята попытка комплексного анализа и оценки разнообразных точек зрения на православную миссию со стороны представителей русского марксизма. Основное внимание уделено позиции Г. В. Плеханова, В. Д. Бонч-Бруевича, В. И. Ленина, которые выступали за полную конфессиональную свободу в Российской империи и либерализацию форм и методов работы православных миссионеров.
Ключевые слова и фразы: миссионерская деятельность; Православная Церковь; старообрядцы и сектанты; русские марксисты; конфессиональная свобода.
Шабунин Вадим Владимирович, к.и.н.
Государственная бюджетная образовательная организация «Средняя образовательная школа № 2107», г. Москва [email protected]
ВЗГЛЯДЫ ОТЕЧЕСТВЕННЫХ МАРКСИСТОВ НА МИССИОНЕРСКУЮ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ РУССКОЙ ПРАВОСЛАВНОЙ ЦЕРКВИ В КОНЦЕ XIX - НАЧАЛЕ XX В.
В современном российском обществе продолжается поиск и формирование новых ценностей и идеалов после нескольких десятилетий Советской власти, когда духовно-идеологическая сторона жизни жестко регламентировалась государством. Сегодня представители всех политических сил нашей страны (в том числе и марксисты) осознают тот факт, что невозможно построить гармоничное общество без соблюдения определенных нравственных норм, тех самых, которые проповедовала Русская Православная Церковь (далее - РПЦ) на протяжении веков на территории России и за ее пределами. В этих условиях представители марксизма должны выработать четкую позицию во взаимоотношениях с РПЦ. В связи с этим становится особенно интересно рассмотреть историю формирования и развития общественного взгляда марксистов на православную миссию в конце XIX - начале XX в.
В этот исторический период работа православной миссии активно поддерживалась государством на официальном уровне. Право свободно распространять свою религиозную веру и принимать в свои ряды неограниченное число последователей гарантировалось законом только для РПЦ, а для других вероисповеданий были предусмотрены правовые ограничения. Законодательно устанавливалось, что «если исповедующие иную веру пожелают присоединиться к вере православной, никто ни под каким видом не должен препятствовать им в исполнении сего желания» [15, с. 191]. За создание такого рода препятствий «Уложением о наказаниях уголовных и исправительных» предусматривалось тюремное заключение на срок от двух до четырех месяцев, а если препятствия сопровождались угрозами, притеснениями и насилием - то до двух лет (по Уголовному уложению 1903 г. - до трех лет) [15]. Губернскому начальству предписывалось проповедующих православие защищать от обид иноверцев и оказывать им «всякое вспомоществование» [16]. Пропаганда среди православных со стороны представителей других конфессий рассматривалась как уголовное преступление и наказывалась арестом или заключением в крепости. Виновные в распространении среди православных «ересей и сект» лишались всех прав состояния и ссылались на поселение. Значит, миссионерская деятельность РПЦ шла по пути «огосударствления» и могла развиваться только в предусмотренных законом рамках.
В этих условиях общественная мысль все чаще требовала свободы совести, уравнения вероисповеданий, права конфессионального выбора. В народных массах нарастало негативное отношение к РПЦ как «отростку» государственности, «православному ведомству», распространялись отход от православия, равнодушие к религии и, как следствие, рост атеистических настроений. Следует согласиться с мнением современного историка церковно-государственных отношений Н. В. Потаповой о том, что «кризис самодержавия повлек за собой и кризис РПЦ в силу их тесной экономической, политической и идеологической взаимосвязи» [13, с. 105]. Сложившейся ситуацией не могли не воспользоваться русские марксисты. Их видные представители (Г. В. Плеханов, В. Д. Бонч-Бруевич, В. И. Ленин и др.) стали выступать за активную революционную работу среди «глухих» к православной проповеди.
Видный теоретик и пропагандист марксизма Г. В. Плеханов с начала 90-х г. XIX в. и до 1916 г. много писал о важнейших проблемах философии религии, истории религии, истории атеизма и проблемах миссии РПЦ. Для него закономерно наличие в монархическом государстве одной «государственной Церкви», которая служит идеологическим оплотом ничем не ограниченной власти монарха. Поэтому изменения в миссионерской деятельности РПЦ, с его точки зрения, последуют только тогда, когда Россия станет республикой, в которой будут учитываться интересы всех граждан и религиозные объединения станут свободными союзами единомышленников, а на законодательном уровне закрепится религиозный плюрализм и право на свободу конфессиональной пропаганды. Отсюда становятся понятными требования, выдвинутые Г. В. Плехановым и его соратниками (В. И. Лениным, В. И. Засулич и Ю. О. Мартовым) в проекте партийной программы, принятой на II съезде РСДРП в 1903 г., где подчеркивался целый ряд прав и свобод, среди них: «...уничтожение сословий и полная равноправность всех граждан независимо от пола, религии, расы и национальности» [5, с. 5].
В случае успешной реализации данной программы пропаганда марксизма и миссионерская деятельность РПЦ среди широких слоев населения Российской империи должны были действовать «на равных» правах. И Г. В. Плеханов, осознавая это, подчеркивал, что в таких условиях распространение марксизма пойдет по ненасильственному пути, потому что даже «в пролетарской среде, - писал он, - до сих пор встречается немало верующих; их надо не бранить, а просвещать» [12, с. 199].
Более того, Г. В. Плеханов стал идейным вдохновителем соратника В. И. Ленина - В. Д. Бонч-Бруевича, который сыграл ведущую роль в формировании общественного взгляда русских марксистов на миссионерскую деятельность РПЦ. С первых шагов революционной деятельности В. Д. Бонч-Бруевич глубоко заинтересовался условиями жизни, бытом, социальными чаяниями, психологией крестьян в России. В результате своих теоретических изысканий и конкретных наблюдений В. Д. Бонч-Бруевич убедился в широком распространении среди крестьянства разнообразных религиозных течений, служивших, с его точки зрения, формой протеста против православной миссии, активно поддерживаемой государством. Эти интересы В. Д. Бонч-Бруевича горячо поддерживал Г. В. Плеханов. Так, по воспоминаниям первого, сразу после их знакомства в Женеве в 1896 г. Г. В. Плеханов «тотчас же снял с полки своей библиотеки издания социал-демократа, этнографа и исследователя раскола В. И. Кельсиева и посоветовал прочесть "Общее вече", которое выходило при "Колоколе" А. И. Герцена» [1, с. 325-326].
В 1899 г. В. Д. Бонч-Бруевич сопровождал в Канаду духоборов, вынужденных переселенцев из Российской империи по религиозным соображениям. «Я впервые жил в самой гуще сектантской массы, - писал он, -где ознакомился и с их обрядами и обычаями, и с их вероучением, впервые записав за ними их "Животную книгу", изучил экономическую природу их общин, их организацию и др. ...» [11, д. 20, л. 11]. С этого времени начали появляться его печатные работы по вопросам истории, мировоззрения, быта различных религиозных общин и миссионерской деятельности РПЦ среди них. Однако он столкнулся с серьезным государственным давлением при публикации своих исследований. Так, «по цензурным условиям» удалялось до трех четвертей из написанных им работ. На этот факт В. Д. Бонч-Бруевич неоднократно указывал в своих письмах к русскому публицисту, общественному деятелю и последователю Л. Н. Толстого П. И. Бирюкову [14, д. 64, л. 18].
Тем не менее, В. Д. Бонч-Бруевич продолжал свою работу и создал собственную систему сбора и анализа сведений: лично объезжал территории, населенные неправославными жителями, располагал их к конструктивному диалогу, вел с ними постоянную переписку. В результате научные труды В. Д. Бонч-Бруевича получили признание не только среди русских марксистов, но и в широких миссионерских кругах. Свидетельством этого явилось указание Св. Синода о допущении «к приобретению в церковные библиотеки тех приходов, где имеются сектанты и старообрядцы», первой части книги В. Д. Бонч-Бруевича «Материалы к истории и изучению русского сектантства и раскола» [11, д. 20, л. 14].
Однако, следуя узкоклассовой позиции, В. Д. Бонч-Бруевич полагал, что миссионерская деятельность РПЦ направлена исключительно на укрепление самодержавия. Первоочередной задачей для правительства в этом направлении было воспитание в духе православия молодежи страны. С этой целью на церковно-приходские школы возлагались миссионерские функции, открывались специальные профильные приюты и детдома, усиливался надзор за преподаванием в школах дисциплины «Закон Божий» и др. «Церковь рассылает повсюду кадры миссионеров, - отмечал В. Д. Бонч-Бруевич, - заводит свои школы и проникает во все уже имеющиеся, стараясь там обеспечить себе наибольшее влияние, добиваясь роли постоянного дозорного по отношению к учащим и учащимся» [3, с. 86].
В работе со взрослым населением страны часто использовались, с его точки зрения, административно-полицейские меры (например, сектантов секли розгами, жгли тело папиросами, «защемляли сосцы женских грудей и давили их до крови» и т.п.). В. Д. Бонч-Бруевич осуждал распространение православия подобным образом: «Подкрепляемые пастырями жандармского управления и охранного отделения пастыри православного ведомства бодро и твердо несут свое знамя, распространяя и поддерживая повсюду тьму, насилие и ложь» [Там же, с. 87]. Он развил этот тезис в своем выступлении «Наша церковная политика» на заседании Третьей Государственной думы в 1909 г. В доказательство своей правоты В. Д. Бонч-Бруевич напомнил собравшимся о результатах прошедшего в 1908 г. в Киеве IV Всероссийского миссионерского съезда, где «духовные вопросы были отодвинуты на задний план вопросами... чисто полицейско-доносительского свойства» [2, с. 100].
В результате недальновидной миссионерской политики, по мнению В. Д. Бонч-Бруевича, в народной среде нарастала тенденция отпадения от РПЦ, тем самым жители страны пытались «высвободиться от цер-ковно-государственных пут». В связи с этим увеличивалось число последователей сектантства и различных политических организаций, нарастала волна атеистического движения. Более того, в среде православного духовенства и мирян усиливалось недовольство действиями руководства РПЦ. В итоге, по мнению В. Д. Бонч-Бруевича, государству и РПЦ следовало как можно скорее кардинальным образом изменить конфессиональную политику, в противном случае России грозила революция: «.в народной же массе сектантское и вообще антиправославное, антицерковное движение очень широко; оно назревает с каждым месяцем и только ждет своих вождей, могущих ясно сформулировать требования большинства» [4, с. 115].
Между В. Д. Бонч-Бруевичем и лидером русских марксистов В. И. Лениным была активная переписка, связанная с данными о церковно-полицейском преследовании сектантов на религиозной почве. В. И. Ленин, поддерживая своего соратника, подчеркивал, что право на пропаганду своего религиозного учения должно было быть у любого жителя страны. Так, в своей брошюре «К деревенской бедноте» он писал: «Каждый должен иметь полную свободу не только держаться какой угодно веры, но и распространять любую веру и менять веру» [6, с. 153]. Более того, государство не должно было отдавать предпочтения какой-либо конфессии
и оплачивать из казны работу пропагандистов той или иной религиозной организации. Тем самым деятельность православных миссионеров, с точки зрения лидера большевиков, должна была быть профинансирована только за счет РПЦ, а не государства.
В конце 1901 г., после выступления на Орловском миссионерском съезде общественного деятеля и губернского предводителя орловского дворянства М. А. Стаховича, посвященного ненасильственному распространению православия и свободы вероисповедания в России, в обществе развернулась широкая дискуссия по этому вопросу. В. И. Ленин не мог остаться в стороне и принял в ней активное участие, написав статью «Политическая агитация и "классовая точка зрения"», где подчеркнул, что не только демократические слои общества, но и многие представители дворянства призывали руководство РПЦ отказаться от использования в миссионерстве административно-полицейских мер принуждения. «И до какой же безграничной степени должна доходить "деморализация", вносимая в русскую жизнь. полицейским произволом и инквизиторской травлей сектантства, чтобы. предводители дворянства горячо заговорили о свободе совести!» [8, с. 266], - подчеркивал В. И. Ленин.
Однако, будучи умелым тактиком, В. И. Ленин призывал своих сторонников поддерживать сектантов в случае их недовольства православной администрацией и использовать его в революционных целях. Он писал: «Наш прямой долг расширять и поддерживать всякий либеральный и демократический протест, будет ли он проистекать из столкновения дворян с ведомством полицейского православия. или сектантов с урядниками.» [Там же, с. 268].
Более того, В. И. Ленин доказывал, что «казенщина полицейско-крепостнического самодержавия» приводит к возмущению и недовольству как у рядовых членов РПЦ, так и у священнослужителей. «Как ни забито, как ни темно было русское православное духовенство, - подчеркивал он, - даже оно примыкает к требованию свободы, протестует против. полицейского сыска, навязанного "служителям бога"» [9, с. 143]. В связи с этим в своей работе «Об отношении рабочей партии к религии», написанной во время Первой русской революции, В. И. Ленин призывал поддерживать недовольство православного духовенства руководством РПЦ и использовать его для успеха в революционном движении в России. «Если священник идет к нам для совместной политической работы, - писал Ленин, - и выполняет добросовестно партийную работу, не выступая против программы партии, то мы можем принять его в ряды социал-демократов.» [7, с. 422].
Таким образом, в конце XIX - начале XX в., по словам современного исследователя истории РПЦ Т. Г. Леонтьевой, руководству Российской империи «приходилось думать не только о борьбе с заблуждающимися в вере, но и с революционными утопистами» [10, с. 174]. Последние признавали состояние миссии РПЦ неудовлетворительным. Причины этого они видели в отсутствии полной конфессиональной свободы, либеральных форм и методов работы православных миссионеров. Положенная в основу религиозной политики консервативная идеология, отрицающая свободу совести, испытывала все больший кризис и не могла оставаться объединяющей силой для церковной и общественной жизни. В связи с этим усиливалось отчуждение населения страны от «официального» православия и активизировалась пропаганда русских марксистов среди народных масс, что, в свою очередь, привело к революционным «брожениям», вылившимся в Февральскую и Октябрьскую революции 1917 г.
Список литературы
1. Бонч-Бруевич В. Д. Избранные сочинения. О религии, религиозном сектантстве и церкви. М.: Твердый переплет, 1959. Т. I. 412 с.
2. Бонч-Бруевич В. Д. Наша церковная политика // Бонч-Бруевич В. Д. Избранные атеистические произведения. М.: Мысль, 1973. С. 92-102.
3. Бонч-Бруевич В. Д. Силы русского клерикализма // Бонч-Бруевич В. Д. Избранные атеистические произведения. М.: Мысль, 1973. С. 82-92.
4. Бонч-Бруевич В. Д. Стоимость культа (по сметам государственного бюджета и отчетам обер-прокурора святейшего Синода) // Бонч-Бруевич В. Д. Избранные атеистические произведения. М.: Мысль, 1973. С. 114-138.
5. Второй очередной съезд Российской социал-демократической рабочей партии: полный текст протоколов. Женева: Типография партии, 1904. 397 с.
6. Ленин В. И. К деревенской бедноте // Ленин В. И. Полное собрание сочинений: в 55-ти т. М.: Твердый переплет, 1979. Т. 7. С. 133-158.
7. Ленин В. И. Об отношении рабочей партии к религии // Ленин В. И. Полное собрание сочинений: в 55-ти т. М.: Твердый переплет, 1979. Т. 17. С. 415-426.
8. Ленин В. И. Политическая агитация и «классовая точка зрения» // Ленин В. И. Полное собрание сочинений: в 55-ти т. М.: Твердый переплет, 1979. Т. 6. С. 266-270.
9. Ленин В. И. Социализм и религия // Ленин В. И. Полное собрание сочинений: в 55-ти т. М.: Твердый переплет, 1979. Т. 12. С. 142-147.
10. Леонтьева Т. Г. Вера и прогресс. М., 2002. 256 с.
11. Отдел рукописей Российской государственной библиотеки. Ф. 369. К. 82.
12. Плеханов Г. В. Священник Г. Гапон // Плеханов Г. В. Сочинения: в 24-х т. М. - Л.: Государственное издательство, 1926. Т. XIII. С. 198-199.
13. Потапова Н. В. Вероисповедная политика Российской империи и религиозная жизнь Дальнего Востока во второй половине XIX - начале ХХ в. (на примере Сахалина). Южно-Сахалинск, 2009. 316 с.
14. Российский государственный архив литературы и искусства (РГАЛИ). Ф. 41. Оп. 1.
15. Уложение о наказаниях уголовных и исправительных. СПб.: Изд-во Н. С. Таганцева, 1885. 959 с.
16. Устав о предупреждении и пресечении преступлений // Свод законов Российской империи. СПб.: Государственная типография, 1890. Т. XIV. Ст. 72.
DOMESTIC MARXISTS' VIEWS ON MISSIONARY ACTIVITY OF THE RUSSIAN ORTHODOX CHURCH AT THE END OF THE XIX - THE BEGINNING OF THE XX CENTURY
Shabunin Vadim Vladimirovich, Ph. D. in History State Budgetary Educational Establishment "Secondary School № 2107 " in Moscow
The article is devoted to a poorly investigated in the scientific aspect issue: domestic Marxists' views on the missionary activity of the Russian Orthodox Church at the end of the XIX - the beginning of the XX century. The author aims to provide the comprehensive analysis and evaluation of different viewpoints on Orthodox mission by Russian Marxism representatives. Special attention is paid to the views of G. V. Plekhanov, V. D. Bonch-Bruyevich, V. I. Lenin, who argued for full confessional freedom in the Russian Empire and the liberalization of the forms and methods of Orthodox missionary activity.
Key words and phrases: missionary activity; Orthodox Church; Old Believers and sectarians; Russian Marxists; confessional freedom.
УДК 7.031.1 Искусствоведение
Наше исследование посвящено поджанру драматических произведений, получившему название mujer varonil, или mujer esquiva, столь популярному у испанских драматургов XVII века, но не изученному в нашей стране и, соответственно, не имеющему точного варианта перевода на русский язык. В качестве образца драмы такого типа мы выбрали малоизвестную в нашей стране пьесу «Плоды ненависти и любви» Кальдерона де ла Барки. Кроме того, мы лишь затронем вопрос интереса испанского драматурга к личности его современницы, шведской королевы Кристины, явившейся прототипом главных героинь сразу двух произведений Кальдерона.
Ключевые слова и фразы: Золотой век испанского театра; испанский театр XVII века; королева Кристина; шведская королева; пьесы Кальдерона; искусство барокко; театр барокко; mujer varonil; mujer esquiva.
Широкова Светлана Игоревна
Российский государственный гуманитарный университет cezzonia@mail. ru
КОМЕДИЯ КАЛЬДЕРОНА «ПЛОДЫ НЕНАВИСТИ И ЛЮБВИ» КАК ПРИМЕР ДРАМАТИЧЕСКОГО ПОДЖАНРА MUJER VARONIL
Произведения Кальдерона Педро де ла Барки ознаменовали собой завершающий период формирования «национальной драматической системы», начало которой положил великий Лопе де Вега. Творчество Кальдерона прошло проверку временем, оставаясь предметом исследований и горячих споров, с тех пор как появились две диаметрально противоположные точки зрения: просветительская и романтическая. Первая рассматривала драматургию знаменитого испанца сквозь призму своего времени, эпохи Просвещения, обвинявшей искусство барокко в отражении диких нравов, сжигавших инакомыслие в кострах инквизиции, ханжестве власть имущих, иступленной богобоязненности как низших сословий, так и аристократии. Истинный идеал чести и долга, глубоко христианский взгляд на вечный конфликт человека и фатума отмечала в творениях Кальдерона немецкая романтическая школа. Н. Б. Томашевский в статье «Театр Кальдерона» обращает внимание на то, что двойственность восприятия творчества и самой фигуры Кальдерона не имеет прочной основы и зиждется лишь на общих тенденциях, характерных для эпох Просвещения и романтизма. Исследователь подчеркивает, что цельность Кальдерона как писателя подчас доходит до однообразия. Драматург последовательно претворяет в своем творчестве стремление к возвышенным идеалам и скептицизм, пронизанный тревожностью за судьбу родины, переживавшей переломный момент своей истории. Суровая правда жизни и мечта, идеал, к которому хочется стремиться, переплетаются друг с другом. Постепенный переход от светской драматургии к написанию священных ауто обусловлен как личным решением автора, так и влиянием событий, происходивших в то время в Испании.
Кальдерон был ярким представителем своего времени, впитавшим изысканность барочного стиля и не потерявшим связи с ренессансными гуманистическими идеями. В связи с этим стоит упомянуть другого исследователя испанского театра - В. Ю. Силюнаса, полагающего, что основой мировосприятия человека эпохи барокко является игра. Для человека XVII века «сливаются жизнь и искусство, художественное и жизненное самоощущение, этика и эстетика... "казаться" и "быть" становятся чем-то неразделимым» [5, с. 8]. Возможно, подобное мироощущение побудило испанского драматурга обратить внимание на личность шведской королевы Кристины, столь же неоднозначную, как и современная ей эпоха.
В Швеции почти не было исследований, касающихся творчества Кальдерона. В середине 20-х годов ХХ века профессор Юхан Висинг (Johan Vising) писал следующее: «Кажется, Швеция располагает лишь свидетельством о том, что известный мастер испанской драмы однажды взялся за шведскую тему. <.> наши историки литературы, насколько хорошо я знаю, обходят это молчанием» [11, s. 15].
