CC BY
40
ISSN 0321-3056 ИЗВЕСТИЯ ВУЗОВ. СЕВЕРО-КАВКАЗСКИМ РЕГИОН. ОБЩЕСТВЕННЫЕ НАУКИ. 2011. № 1 УДК 94+351/354+28
ПОЛИТИКА РОССИЙСКОЙ ИМПЕРИИ ПО ОТНОШЕНИЮ К СТАРООБРЯДЧЕСТВУ НА СЕВЕРНОМ КАВКАЗЕ ВО ВТОРОЙ ПОЛОВИНЕ XIX ВЕКА
© 2011 г. Ф.М. Кулиев
Пятигорский филиал Pyatigorsk Branch of North Caucasian
Северо-Кавказской академии государственной службы, Academy of State Service,
ул. Февральская, 54, г. Пятигорск, 357528 Fevralskaya St., 54, Pyatigorsk, 357528
Рассматриваются вопросы, связанные с государственно-конфессиональными отношениями. Важность этих научных и практических задач объясняется растущим многообразием религиозных объединений, тесной связью религиозных и национальных проблем. Без учета религиозного фактора невозможно глубоко познать и предвидеть многие сложные социально-политические проблемы на Северном Кавказе. Исследуются появление, развитие, деятельность старообрядцев на Северном Кавказе во второй половине XIX в., их взаимоотношения с государственной властью и Русской православной церковью, роль старообрядческого сообщества в жизни северокавказского региона.
Ключевые слова: религиозные конфессии, старообрядчество, раскол, православие, миссионерская деятельность, лояльность, епархия, Северный Кавказ, католичество, мусульманство, иудаизм, секты.
Investigation of guestions connected with state-confessional relations is one of the most important scientific and practical tasks. This can be explained by growing variety of religious unions, firm connection of religious and national problems. Without taking into account of the religious factor it is impossible to deeply get to know and foresee many complicated social and political processes in the Northern Caucasus. In the article the author shaws the origin, developtment, activity of the Old Belivers in the North Caucasus in the 2 half of the XIX century. The author dwells on the process of their relations with State Power and the Russian Orthodox Church, the role of the Old Belivers in the life of the North Caucasian Region is observed.
Keywords: religion confessions, Old Belivers' Church, split, Orthodox Christian Church, missioniers activity, loyality, diocese, Northern Caucasus, Catholicism, Islam, Judaism, sects.
Северный Кавказ всегда отличался разнообразием религиозных конфессий. Но исследуются главным образом традиционные религии - православие, ислам, буддизм. К числу малоизученных религиозных направлений относится старообрядчество.
Старообрядчество (или староверие) - общее название русского православного духовенства и мирян, отказавшихся принять реформу, предпринятую в XVII в. патриархом Никоном, и стремящихся сохранить церковные установления и традиции старой Русской Православной церкви (РПЦ). Светская и церковная власти упорно боролись с расколом как с религиозной, а по мнению правительства, ещё и политической угрозой. Преследования старообрядцев, к которому неоднократно прибегало правительство, осуществляла Церковь, и это было частью её внутренней миссионерской деятельности. Так как раскол в большинстве своём являлся схизмой, а не ересью, старания Церкви были направлены на возвращение схизматиков в православие. Следует отметить, что миссия среди старообрядцев, которая велась Русской церковью при поддержке государства на протяжении XVIII -начала XX в. с разной степенью интенсивности, не привела к значительным результатам [1]. В целом же понятие «старообрядчество» достаточно условно объединяет религиозные организации, не состоящие в единении, поэтому неизбежно имеет не вполне точный характер. С начала никоновской реформы и до
начала XX в. принадлежность человека к староверию была основанием для преследований. С момента возникновения раскола правительство Российской империи постоянно принимало меры против распространения старообрядчества и к присоединению старообрядцев к господствующей церкви.
Иными словами законодательство носило репрессивный характер практически до начала XX в. Следствием репрессий стала распространившаяся в конце XVII - XVIII в. практика самосожжений и других форм самоистребления радикально настроенных приверженцев старого обряда, желавших избежать насильственного присоединения к официальной церкви. В реализации своих сословных и религиозных прав старообрядцы пользовались «неизмеримо меньшей свободой, чем всякая иноверная вероисповедная группа (мусульмане, буддисты, иудеи), не исключая язычников... вследствие недостатка терпимости к их религиозной жизни» [2]. Старообрядцам запрещалось всякое публичное свидетельство веры, тогда как инородцам это не было запрещено. Старообрядцы были лишены права законного церковного брака, тогда как «каждому племени и народу», не исключая язычников, разрешалось вступать в брак по правилам их религии или по принятым обычаям, без участия представителей светской власти. Старообрядцы не должны были иметь свои особые священные изображения и иконы, а вступление их в иконописные цехи могло
осуществляться только с разрешения министра внутренних дел. У старообрядческих общин, в отличие от «иностранных» христианских вероисповеданий, не было также права приема лиц неправославных исповеданий, добровольно присоединяющихся к «расколу» [3].
В многонациональной России РПЦ хотя и была «господствующей и первенствующей», однако ее влияние не распространялось на десятки миллионов, исповедующих католичество, протестантизм, мусульманство, иудаизм, а также «отпавших от православия» старообрядцев разных толков и сектантов. По данным годовых отчетов Синода, в 1840 г. православное население в России насчитывало 44 млн чел., в 1860 г. -52 млн, в 1890 г. - 72,1 млн [4]. Его удельный вес в указанные годы составлял примерно 70 - 80 %. Точные сведения о численности лиц различных вероисповеданий получены Всероссийской переписью населения 1897 г. Из 125,7 млн чел. обоего пола (без Финляндии) значилось: православных 87 384 480 (около 70 % ко всему населению), старообрядцев - 2 173 738 (сюда не вошли единоверцы, причисленные к православному населению), католиков - 10 420 927, протестантов -3 743 200, прочих христианских исповеданий (представителей различных сект) - 1 121 516, мусульман -13 829 421, иудеев - 5 189 404, язычников - 655 503 [4, с. 225].
В середине XIX в. усилиями П.И. Мельникова-Печерского как правительственного чиновника, занимавшегося «борьбой с расколом», было произведено первое более или менее достоверное исчисление староверов: в 1859 г. их число достигало 8,5 - 9,3 млн чел., т.е. 10 % всего населения России, или 1/6 тогдашнего православного ее населения [5].
В 60-х гг. XIX в. прекратились гонения, каким подвергались старообрядцы при Николае I. В 1864 г. был учрежден Комитет по «раскольническим делам». Выработанные им и утвержденные в 1875 г. «Правила» легализовали значительную часть старообрядческих толков, которым предоставлялось право отправлять свое богослужение, а также выезжать за границу. Старообрядцам дозволялось заниматься иконописа-нием (для своих нужд), учреждать свои школы грамотности, занимать некоторые общественные (но не государственные) должности. Но эти права не распространялись на признанные «вредными» старообрядческие толки (например, на хлыстов, скопцов, «бегунов»), а также на секты духоборов, молокан, субботников и др., не признававших не только церковную, но и светскую власть с ее установлениями.
В 80-е гг. проводилась довольно гибкая политика по отношению к старообрядчеству. В 1883 г. был принят закон «О старообрядцах и меры против распространения рационалистских сект». Он по отношению к старообрядчеству подтверждал постановление 1875 г. и даже предусматривал некоторые новые послабления: открывать новые молитвенные здания, но с разрешения обер-прокурора Синода и министра внутренних дел; заниматься промышленностью и торговлей; получать паспорта на общих основаниях.
Следует учесть, что далеко не всеми представленными правами и свободами старообрядцы смогли воспользоваться в полной мере, многие из них оказались сведены на нет дополнительно изданными распоряжениями и в результате - административным произволом.
Несмотря на сохранение перечисленных в законе
1883 г. ряда прежних ограничений, он все же благоприятствовал оживлению деятельности старообрядчества, о чем с тревогой писала церковная пресса. Так, в
1884 г. в «Церковном вестнике» сообщалось: «Вообще в настоящее время старообрядцы чувствуют себя очень хорошо и ведут себя очень смело - сооружают молельни, устраивают алтари, попы их ходят в долгих волосах и почти в такой же одежде, какую носят православные священники, рассылают особых миссионеров для совращения православных в раскол, нимало не опасаясь ответственности за совращение» [4, с. 227].
Церковные и светские власти с тревогой отмечали дальнейшее распространение «раскола» в 80-х гг. В решении архиерейского собора, состоявшемся в июле
1885 г. в Казани специально для разработки мер борьбы против распространения раскола, говорилось: «Раскол существует во всех вверенных нам епархиях и легко прирождается к православным чадам, а посему нашим архипастырским званием мы почитаем для себя обязанным приложить со своей стороны труды его врачеванию» [4, с. 227]. Собор требовал обратить особое внимание на подготовку квалифицированных в деле борьбы с расколом православных священников, начитанных, обладавших необходимыми знаниями и полемическим опытом в споре с раскольниками. Священникам предписывалось исполнять службы в церквях с особой торжественностью, привлекая верующих «величием православного богослужения», произносить «глубокомысленные проповеди, дабы показать мудрость православной религии». Предполагалось, что само торжественное по всем правилам богослужение должно отвлечь верующих от поползновений в раскол.
Раскольники на Северном Кавказе появились с казаками-переселенцами в конце XVIII в. На протяжении XIX в. перед РПЦ стояли следующие задачи: с одной стороны, проповедь христианства среди горцев-язычников, а с другой - работа по возвращению лоно РПЦ казаков-переселенцев. Эта задача была еще важна в связи с тем, что казаки являлись защитниками южных рубежей Российской империи.
Вследствие заинтересованности русского правительства в заселении Кавказских земель казаками РПЦ приходилось не только работать среди старообрядцев, но и заботиться о сохранении мирных отношений между ними и сторонниками РПЦ. Но между самими раскольниками часто возникали противоречия, так как они делились на три согласия: белопо-повцы, беспоповцы и согласие австрийского священства.
В связи с распространением раскола на Северном Кавказе власти стали принимать различные меры по их искоренению. Например, в Ставропольской губер-
нии велась миссионерская деятельность. С 1893 по 1919 г. во главе Ставропольской епархии стоял владыка Агафодор. Его назначение на Ставропольскую кафедру вызывалось необходимостью усиления борьбы с сектантством и старообрядчеством. Учитывалась также потребность и в проведении миссионерской работы среди горцев-мусульман, живших в нагорной части Ставрополья. В год назначения владыки Агафо-дора на Ставропольскую кафедру в состав епархии входили Кубанская область (1млн 925 тыс. жителей) и Ставропольская губерния (875 тыс.). По вероисповеданию, кроме православных, армян-григориан, католиков, протестантов и лютеран, район населяло свыше 43 тыс. мусульман-горцев, до 13 тыс. буддистов-ламаистов, до 40 тыс. сектантов и старообрядцев [6]. С 1872 г. старообрядцы имели даже в епархии своего епископа Силуана, принадлежавшего к Австрийской иерархии.
Ставропольская епархия предоставляла Агафодору обширное поле для миссионерской деятельности. В епархии были введены должности двух миссионеров -одного против сектантов, другого - против старообрядцев. С целью ослабления пропаганды старообрядчества и сектантства в благочиниях были избраны окружные миссионеры, просуществовавшие до 1908 г., когда в епархии были учреждены должности пяти уездных миссионеров. Владыка Агафодор обязал епархиальное духовенство в воскресные и праздничные дни после вечерни проводить религиозно-нравственные внебогослужебные собеседования в храмах для поддержания среди паствы благочестия и для охранения ее от религиозных заблуждений. Крупным новшеством, введенным им, стали беседы с сектантами в коллективном собрании миссионеров. В 1904 г. в миссионерском собеседовании участвовали, с одной стороны, епархиальный миссионер, три окружных миссионера, два приходских священника, а с другой - собеседниками были старообрядцы, духоборы, молокане и хлысты. Эти беседы поднимали религиозные чувства сторонников РПЦ и вместе с тем содействовали утверждению поколебленных лиц в ее лоне.
В отчете за 1895 г. благочинный 2-го (Пятигорского) благочиния о. Павел Бартенев пишет: «Условия кавказских поселений в недавнем минувшем времени, для завоевательных целей требовали людей сильных и предприимчивых, могущих встать лицом к лицу с воинственными дикарями-туземцами. При этом на вероисповедание пришельцев-завоевателей мало обращалось внимания. Поэтому раскольники получили на Кавказе такую свободу, какая возможна только за пределами государства Российского. И в настоящее время раскольники пользуются почти тою же свободой. Ограничить их в этом отношении трудно» [7]. К 1895 г. в приходах 2-го благочиния насчитывался 3381 раскольник. Больше всего старообрядцев было в ст. Ессентукской — 2508 чел. и в ст. Кисловодской — 796, а в остальных станицах и городах их число было незначительным [8]. И хотя во время проповеди и на исповеди священник объяснял, что без союза с Пра-
вославной церковью единоверие остается расколом, положение особенно не изменялось, и большинство старообрядцев не спешило в православный храм. Но характер отношений между старообрядцами и сторонниками РПЦ изменился. По свидетельству о. Якова, «...намеренного и заранее обдуманного оскорбления по отношению к православным храмам и духовенству со стороны здешних старообрядцев не заме-чается.если бы не пришлые старообрядцы из соседних губерний, в особенности - Черниговской.то здешний раскол был бы безвреден для Православной Церкви» [8]. Отец Яков считал, что особую опасность представляют начетники, разъезжающие по станицам, ораторствуя на собраниях, хуля РПЦ, обнося ее всякими нелепыми обвинениями. Бороться с начетника-ми было очень сложно. Отец Яков Матвеев, миссионер с 30-летним стажем, в начале XX в. писал о своих методах работы: «.Старообрядцы знают меня как бывшего миссионера, поэтому часто предлагают мне возникающие между ними недоуменные вопросы для разрешения.при этом они знакомят меня с их внутренней жизнью. При этом я стараюсь всеми методами повлиять не только на ум слушателя, но и на сердце его. Разъясняя спорные вопросы, я более всего обращаю внимание на раскрытие положительных истин, иллюстрируя их примерами из жизни святых. Мне много раз приходилось наблюдать, что беседы религиозно-нравственного содержания больше располагают людей и смягчают сердца старообрядцев, нежели решение обрядовых вопросов» [8].
На рубеже XIX - XX вв. старообрядцев (поповцев и беспоповцев), а также лиц, «уклоняющихся от православия», значилось в Ставропольской губернии 10,4 тыс. чел. [9]. В целом численность староверов на Северном Кавказе постепенно увеличивалась. Основными причинами ее постепенного роста было «естественное размножение», а также смешанные браки, дети от которых в большинстве случаев оказывались «потеряны для православия». Староверы, выбирая жен из официально-православной среды, считали своим долгом приобщить их к «старой вере».
Существенные изменения в положении старообрядцев произошли в начале XX в. Указ от 17 апреля 1905 г. «Об укреплении начал веротерпимости», а также Указ от 17 октября 1906 г. уравняли старообрядцев в правах с лицами иностранных исповеданий в отношении заключения с православными смешанных браков; был определен порядок действия и образования старообрядческих общин, устройства молитвенных домов, избрания духовных лиц и т.п. Но, как показали дальнейшие события, демократические начинания правительства в вероисповедной сфере были приняты под давлением революционных событий и имели конъюнктурный характер. Как только революционная волна спала, правительство начало тормозить последовательное проведение реформ в отношении старообрядчества.
Таким образом, старообрядческое сообщество во второй половине XIX в. играло немаловажную роль в жизни Северокавказского региона. Это объясняется,
во-первых, тем, что среди «ревнителей старины» было большое количество зажиточных крестьян и купцов, ощутимо влияющих на хозяйственную жизнь региона. Во-вторых, присутствие на данной территории старообрядческого сообщества существенно влияло на церковную жизнь официально-православных приходов. В-третьих, регион служил транзитной базой для переселения в Закавказье староверов и представителей различных сект.
Старообрядческий мир был полюсом традиционализма, главным хранителем народных религиозно-бытовых устоев и своего рода противовесом духовной секуляризации. С другой стороны, независимость «ревнителей старины» в религиозных вопросах являлась серьезным «раздражителем» для господствующей православной церкви и заставляла ее принимать меры для более тщательного церковного «окормле-ния» прихожан.
И хотя формально российское законодательство почти не знало правовых ограничений по национальному признаку, они фактически имели место и определялись конфессиональной принадлежностью. Поскольку конфессиональные различия практически совпадали с национальными, роль регулятора национального вопроса играло вероисповедное законодательство. Этим обусловливались все прочие специфи-
Поступила в редакцию
ческие черты отношений государства и религиозных организаций в дореволюционной России: использование церковной власти как орудия светской политики; вмешательство во внутрицерковную деятельность других существовавших в России конфессий; стремление к ограничению «иностранных» и «иноверных» религий строго национальными рамками и т.д.
Литература
1. Смолич И.К. История Русской Церкви. М., 1997. Т.8, ч. 2. С. 116, 119.
2. Реформы веротерпимости на пороге XX века и состояние государственной Церкви России / сост. Г.М. Калинин. Н. Новгород, 1905. С. 11.
3. Рейснер М.А. Государство и верующая личность: сб. ст. СПб., 1905. С. 195.
4. Федоров В.А. Русская Православная Церковь и государство. Синодальный период. 1700 - 1917. М., 2003.
5. См.: Мельников П.И. Счисления раскольников // Полн. собр. соч. СПб.; М., 1898. Т.14. С. 392.
6. Беляев И. Русские миссии на окраинах. СПб., 1900. С. 234.
7. ЦГА РСО-А. Ф.143. Оп.2. Д.34. Л.3.
8. Там же. Д.308. Л.2.
9. ГАСК. Ф.135. Оп.55. Д.958. Л.1 об, 2.
3 ноября 2010 г.
