CC BY
22
ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ
Научная статья УДК 343
https://doi.org/10.24412/2414-3995-2023-1-108-116 NIION: 2015-0066-1/23-606 MOSURED: 77/27-011-2023-01-805
Кирилл Константинович Клевцов
Московский государственный институт международных отношений (университет) Министерства иностранных дел Российской Федерации, Москва, Россия, klevtsov001@gmail.com
Аннотация. Исследуются теоретические особенности соотношения норм материального и процессуального уголовного права в контексте взаимодействия государств в борьбе с преступностью. Предметом статьи являются нормы российского уголовного и уголовно-процессуального законодательства, международно-правовые нормы, а также решения отечественных судов по конкретным уголовным делам. Целью исследования явилось обоснование необходимости согласования норм материального и процессуального уголовного права применительно к межсистемному институту выдачи лиц (экстрадиции) и оказания взаимной правовой помощи по уголовным делам. В рукописи применялись такие методы как диалектико-материалистический, анализ и синтез, а также частнонаучные (толкования норм права, догматико-юридический и сравнительного правоведения), а также соответствующие методики и техники исследований (обобщение правоприменительной практики и процедуры юридического описания действующего законодательства). Автор приходит к выводу о возможности принятия решения о прекращении уголовного дела (уголовного преследования) со ссылкой на уголовный закон и международный договор, когда предполагаемое уголовно преследуемое лицо обладает соответствующим международным иммунитетом или обладает иными привилегиями. Обосновывается необходимость устранения законодательного пробела в части установления низшего предела санкции за квалифицированные и особо квалифицированные составы преступлений (не менее одного года лишения свободы) для оптимизации механизма выдачи лиц.
Ключевые слова: уголовное право, уголовный процесс, нормы, международное сотрудничество, прекращение уголовного дела, экстрадиция, правовая помощь, иммунитеты и привилегии, принцип «двойной криминальности»
Для цитирования: Клевцов К. К. Взаимосвязь материальных и процессуальных норм в контексте международного сотрудничества // Вестник экономической безопасности. 2023. № 1. С. 108-116. https://doi.org/10.24412/2414-3995-2023-1-108-116.
Original article
Kirill K. Klevtsov
Moscow State Institute of International Relations (University)
of the Ministry of Foreign Affairs of the Russian Federation, Moscow, Russia,
klevtsov001@gmail.com
Abstract. The theoretical features of the correlation between the norms of substantive and procedural criminal law in the context of the interaction of states in the fight against crime are being examined. The subject of the article is the norms of Russian criminal and criminal procedure legislation, international legal norms, as well as decisions of domestic courts in specific criminal cases. The purpose of the study was to substantiate the need to harmonize the norms of substantive and procedural criminal law in relation to the intersystem institution of the extradition of persons (extradition) and the provision of mutual legal assistance in criminal cases. The manuscript used such methods as dialectical-materialistic, analysis and synthesis, as well as private scientific (interpretation of the rules of law, dogmatic-legal and comparative law), as well as relevant research methods and techniques (generalization of law enforcement practice and procedures for the legal description of the current legislation). The author comes to the conclusion that it is possible to make a decision to terminate a criminal case (criminal prosecution) with reference to the criminal law and an international treaty, when the alleged criminally
© K.TOB^B K. K., 2023
Взаимосвязь материальных и процессуальных норм в контексте международного сотрудничества
prosecuted person has appropriate international immunity or other privileges. The necessity of eliminating the legislative gap is substantiated, in terms of establishing the lower limit of the sanction for qualified and especially qualified offenses (at least one year of imprisonment) in order to optimize the mechanism for the extradition of persons.
Keywords: criminal law, criminal procedure, norms, international cooperation, termination of a criminal case, extradition, legal assistance, immunities and privileges, principle of «double criminality»
For citation: Klevtsov K. K. Interrelation of substantive and procedural rules in the contest of international cooperation. Bulletin of economic security. 2023;(1):108-16. (In Russ.). https://doi.org/10.24412/2414-3995-2023-1-108-116.
Введение
Вопрос о соотношении материальных и процессуальных норм, в том числе в области наук антикриминального цикла, является одним из наиболее дискуссионных [об этом подробнее см.: 5]. При этом такое соотношение может происходить в различных точках правовых координат, а точнее - как в рамках национальных, так и международных границ. Соответственно, нормы разного уровня могут усматриваться одновременно в этих обеих самостоятельных правовых системах1.
Однако, все усложняется, когда добавляются помимо национальных еще и международно-правовые нормы, тем самым происходит удвоение структуры конкретных правоотношений. Вопросы взаимодействия международного и внутригосударственного права как в отечественной теории, так и практике являются остро дискуссионным в силу отсутствия единой выработанной позиции по нему [например, см.: 1]. Предполагаем, стоит согласиться с мнением о том, что первая (имеется в виду система права) не может гармонично существовать без второй, также как и вторая без первой [подробнее см.: 4, с. 9], они пронизывают друг друга. К тому же до сих пор остается открытым вопрос относительно реализации положений международного права в национальном праве и определения правовой природы таковых норм, поскольку отсутствует communis opinio doctorum.
Не вдаваясь в полемику относительно этого вопроса, перейдем к рассмотрению исключительно взаимосвязи норм материального и процессуального уголовного права в контексте международного сотрудничества в борьбе с преступностью2.
Общая характеристика
Итак, международное сотрудничество в сфере уголовного судопроизводства, несмотря на свою имманентную генетическую процессуальную связь, которая обусловлена юстициальной природой, имеет также и некоторую материальную форму. Это обуславливается тем, что ряд уголовно-процессуальных норм, имеют прямую «привязку» к материальным уголовно-правовым предписаниям, а в единичных случаях и стоят особняком по отношению к первым.
1 Как отмечается в доктрине, международное публичное право не является отраслью права, поскольку представляет собой особую правовую систему и область права, стоящую особняком по отношению к праву внутригосударственному (национальному). См. об этом: [10, с. 25].
2 Безусловно, при исследовании темы настоящей статьи, бу-
дут затрагиваться и ряд аспектов соотношения норм национального и международного права, но несколько в усеченной форме.
Так, в силу статьи 13 Уголовного кодекса Российской Федерации («Выдача лиц, совершивших преступление») граждане Российской Федерации, совершившие преступление на территории иностранного государства, не подлежат выдаче этому государству (ч. 1). При этом иностранные граждане и лица без гражданства, совершившие преступление вне пределов Российской Федерации и находящиеся на территории Российской Федерации, могут быть выданы иностранному государству для привлечения к уголовной ответственности или отбывания наказания в соответствии с международным договором Российской Федерации (ч. 2).
В то же время, если обратиться к положениям Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации, то формулировки «выдача лиц, совершивших преступление» не будет, поскольку вместо этого используется иная терминология - «выдача лица для уголовного преследования или исполнения приговора» (Глава 54), которая отражает непосредственно процессуальную составляющую этого механизма.
Напрашивается вопрос: подразумевает ли это, что выдача в таком случае является институтом исключительно уголовно-процессуального права? На этот счет обоснованно высказался в свое время профессор А. И. Бойцов. По его мнению, выдача является в какой-то мере процессуальным институтом, но лишь в той, в какой переход уголовной ответственности из возможной в действительную невозможен вне установленной уголовно-процессуальной процедуры, поскольку, будучи лишенной своего материального наполнения, эта процедура лишается всякого содержательного смысла [2, с. 75].
Взаимосвязь экстерриториальных норм
Несколько иная ситуация встречается применительно к реализации российских уголовно-процессуальных норм за рубежом, которые, в свою очередь, охватываются понятием «экстерриториальность»3. Так, согласно ч. 3 ст. 2 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации (далее - УПК РФ) в случаях, предусмотрен-
3 «Lato sensu экстерриториальность понимается как действие правовых норм за пределами территории принявшего их государства и отождествляется с экстратерриториальностью. Sensu strictiori экстерриториальность означает действие правовых норм одного государства на территории другого и, соответственно, нераспространение норм права последнего на правоотношения, регулируемые в данном случае нормативными правовыми актами иностранного государства. Экстратерриториальность понимается как действие правовых норм за пределами принявшего их государства» [3, с. 6-7].
ных статьей 12 Уголовного кодекса Российской Федерации, отдельные процессуальные действия за пределами территории Российской Федерации могут проводиться в соответствии с требованиями российского уголовно-процессуального закона. Такая же возможность проведения отдельных процессуальных действий за рубежом в соответствии с нормами УПК РФ представлена и в случаях, предусмотренных ч. 4 ст. 12 УК РФ, в отношении иностранных граждан и лиц без гражданства (ч. 1.1. ст. 3 УПК РФ). Соответственно, уголовно-процессуальные нормы напрямую связаны с пределами действия уголовного закона в пространстве и по кругу лиц, поскольку содержат отсылочный характер.
Указанные положения были введены Федеральным законом от 06 июля 2016 г. № 375-Ф3 [30] в связи с произошедшей 31 октября 2015 года авиационной катастрофой над центральной частью Синайского полуострова, где в результате теракта (взрыв самодельного взрывного устройства в хвостовой части авиалайнера Airbus A 321-231 российской авиакомпании «Когалыма-виа») погибло 224 человека, из которых 217 пассажиров и 7 членов экипажа [подробнее см.: 17]. Более того, из пояснительной записки к данному закону вытекает, что его принятие направлено на создание дополнительных механизмов противодействия террористическим и иным экстремистским проявлениям, что позволит повысить эффективность системы выявления, предупреждения и пресечения актов терроризма и иных форм экстремизма [31]. Иными словами, приведенные положения позволяют отечественным правоохранительным органам собирать доказательства на территории иностранных государств посредством проведения отдельных следственных и иных процессуальных действий по правилам УПК РФ.
В юридической литературе по поводу экстратерриториального действия российских уголовно-процессуальных норм на территории иностранных государств в большинстве случаев высказывались крайне сдержанно. Так, Б. Т. Безлепкин утверждает о безусловной неприменимости на территории иностранных государств российских уголовно-процессуальных норм [12, с. 6] в силу statuta extra territorium non valent, А. В. Смирнов, К. Б. Калиновский [24, с. 38], А. Г. Волеводз [6], П. Е. Кондратов [20, с. 39] указывают на такое применение, если это предусмотрено соответствующим международным договором. Наконец, А. П. Рыжаков говорит об имеющейся до вступления в силу данного закона возможности применения положений российского уголовно-процессуального закона на территории иностранного государства вне зависимости от наличия того или иного международного договора [22].
Думается, что все приведенные позиции являются дискуссионными и требуют некоторого уточнения и дополнения. Рациональное зерно на этот счет, следует полагать, содержится в рассуждениях П. А. Литвишко, который заметил, что до внесения соответствующих изменений в УПК РФ такие процессуальные действия
могли проводиться лишь иностранными должностными лицами в рамках запросов о правовой помощи, в лучшем случае в присутствии российских должностных лиц органов предварительного расследования [17, с. 95].
При этом А. В. Устинов указывает, что Российская Федерация ввела в действие уголовно-процессуальный закон, противоречащий общепризнанным принципам и нормам международного права и международным договорам, участницей которых является Россия, а производство процессуальных действий российскими компетентными органами за пределами территории Российской Федерации невозможно, если это не предусмотрено международным договором [25, с. 320, 323].
Комментируя ч. 3 ст. 2 УПК РФ, П. А. Смирнов и С. П. Щерба отметили ее некорректность, поскольку, во-первых, действующий УПК РФ не определяет порядок производства отдельных процессуальных действий «за пределами» территории Российской Федерации, а регламентирует лишь порядок направления запроса о производстве процессуальных действий на территории иностранного государства ее компетентными органами в соответствии с международными договорами или принципом взаимности, а, во-вторых, процессуальные действия, предусмотренные УПК РФ, производятся на территории иностранного государства по запросу России в порядке, определенном его национальным законодательством [23, с. 63-64], в силу locus regit actum.
Соответственно, приведенные авторы, с одной стороны, указывают, что запрос о правовой помощи исполняется в соответствии с правилами, установленными международными договорами, где может быть закреплена возможность применения законодательства запрашиваемого государства при его разрешении, а с другой, - об отсутствии таковой. Мы солидарны с тем, что по общему правилу запрос исполняется в соответствии с законодательством запрашиваемого государства, если иное предусмотрено договором.
Кроме того, справедливости ради заметим, что на сегодняшний день действительно имеется ряд международных соглашений, которые предоставляют правоохранительным органам Российской Федерации проводить процессуальные действия на территории государства, с которым заключен международный договор1. К таким договорам, в первую очередь, следует отнести Соглашение между Правительством Российской Федерации и Правительством Республики Казахстан о взаимодействии правоохранительных органов в обеспечении правопорядка на территории комплекса «Байконур» от 04 октября 1997 г. [32], а также межгосударственные
1 Как отметил профессор А. В. Гриненко не все международные договоры о правовой помощи по уголовным делам содержат возможность применения норм запрашиваемого государства при исполнении запроса, поскольку это обусловлено значительными различиями в порядке собирания и последующего использования собранной информации в качестве доказательств по делу [8, с. 9].
соглашения по вопросам юрисдикции и правовой помощи по делам, связанным с пребыванием российских воинских формирований на территориях иностранных государств [например, 33; 34; 35]. Кроме того, российские суды делают ссылки на данные соглашения в описательно-мотивировочной части своих решений [к примеру, 36].
В этой связи уместно согласиться с позицией П. А. Литвишко, что новеллы Федерального закона № 375 могут применяться не изолированно, а только во взаимосвязи с нормами международного права, требующими, в первую очередь, согласия государства пребывания на такие действия, выраженного в каждом конкретном случае или закрепленного в международном договоре или ином документе международного характера, содержащем обязательства, признаваемые государством, либо без такого согласия в исключительных случаях, не противоречащих общепризнанным принципам и нормам международного права и международным договорам РФ, таких, как самостоятельные действия по закреплению доказательств в ходе экстратерриториальных операций при реализации права на самооборону [17, с. 97]. Стоит только добавить к этому, что такая взаимосвязь должна усматриваться не только с положениями международного права, но и нормами материального уголовного права, поскольку процессуальные имеют отсылочный по отношению к ним характер.
Примечательным в рассматриваемом ключе также является тот факт, что приведенные экстратерриториальные нормы материального и процессуального уголовного права применимы в том числе на территории посольств и консульств, а также военных баз и формирований, располагающихся за рубежом. Это обусловлено тем, что российские загранучреждения и военные базы (формирования), расположенные в пределах иностранных государств, считаются территориями последних в их публично-правовом смысле. Подобное вытекает как из толкования ст. 67 Конституции Российской Федерации, так из анализа обычных и договорных норм международного права. Одновременно, на указанные объекты распространяются определенные международно-правовые иммунитеты и им предоставляются некоторые привилегии [подробнее об этом: 18, с. 19-47].
Прекращение уголовного дела со ссылкой на уголовный закон и международный договор
Неразрывная взаимосвязь материального и процессуального уголовного права в контексте международного сотрудничества усматривается также и возможности прекращения уголовных дел со ссылкой на материальный уголовный закон и международный договор. Несмотря на имеющийся судебный прецедент относительно недопустимости прекращения уголовного дела (уголовного преследования) со ссылкой на отечественный уголовный закон1, все же такие случаи имеются и, как
представляется, в своем роде обоснованы до момента принятия законодателем соответствующих процессуальных норм.
Это касается случаев совершения преступлений лицами, обладающими дипломатическими или приравненными к ним иммунитетам2, преступлений и при отказе государств, на службе которых они находятся, лишить их таких «юридических преимуществ».
Как отмечается в юридической литературе, возбуждать уголовные дела в отношении лиц, на которых распространяются дипломатические привилегии и иммунитеты, по факту совершениями ими преступлений не допускается [11, с. 66]. Кроме того, как отмечается в юридической литературе, следственной практике известны случаи, когда по факту совершения общественно опасного деяния такими лицами в государстве пребывания в отношении них принимались российскими органами следствия решения об отказе в возбуждения уголовного дела либо если они все-таки были возбуждены вынесены постановления о прекращении их в связи с отсутствием в деянии состава преступления (п. 2 ч. 1 ст. 24 УПК РФ). Такие процессуальные решения по своей сути необоснованны, поскольку из установленных уголовным законом понятия преступления и общих условий уголовной ответственности (ст. ст. 14, 19 УК РФ) следует, что носитель международно-правового иммунитета, в отличие от невменяемого лица или не достигшего возраста уголовной ответственности лица, является субъектом преступления [19, с. 225].
Спорными видятся и рекомендации некоторых опрошенных нами следователей3 о целесообразности возбуждения уголовного дела «по факту» без указания в постановлении лица, обладающего соответствующим иммунитетом (84 %). Это объясняется тем, что в материалах проверки сообщения о преступлении будут фигурировать данные о причастности такого лица к проверяемому событию, а оно умышленно не указано в постановлении о возбуждении уголовного дела, то налицо - нарушение конституционного права на защи-ту4. Более того, в практике может возникнуть ситуация, когда на момент возбуждения уголовного дела, органы следствия по независящим от них обстоятельств не осведомлены о наличии у такого лица соответствующего иммунитета.
На этот счет рационально высказался в своей диссертации А. Д. Прошляков: «когда уголовное дело возбуждено по факту совершения какого-либо преступления, а затем в ходе предварительного расследования
1 Здесь имеется в виду определение Военной коллегии Верховного Суда СССР от 12 декабря 1972 года (См.: [37, с. 711-712]).
2 Они предусмотрены в ряде международных документов. Например, см.: [38; 39; 40].
3 В качестве респондентов выступили 46 следователей Следственного комитета Российской Федерации различного звена, начиная с территориального звена, заканчивая центральным аппаратом.
4 Об этом неоднократно говорил Конституционный Суд Российской Федерации в своих решениях. Например, см.: определение от 09.06.2022 г. № 1448-О.
выяснилось, что деяние было совершено лицом, обладающим дипломатическим или приравненным к нему иммунитетом, то дело должно быть прекращено со ссылкой на ч. 4 ст. 11 УК РФ (а до 1 января 1997 г. -на ч. 2 ст. 4 УК РСФСР), так как такое основание прекращение уголовных дел уголовно-процессуальным законом не предусмотрено» [21, с. 240]. Однако, помимо указания в постановлении о прекращении уголовного дела ссылки на норму уголовного закона, как представляется, стоит и указать на соответствующее положение международного договора, который ратифицирован и опубликован в установленном порядке1.
Аналогичная ситуация относительно необходимости делать ссылку на нормы УК РФ при появлении фактических и формальных оснований для принятия решения об отказе в возбуждении уголовного дела или прекращении уголовного дела (уголовного преследования) возникает и в случаях, когда в отношении гражданина Российской Федерации или домицилированных в России лиц, совершивших вне пределов Российской Федерации преступление против интересов, охраняемых российским уголовным законом, имеется решение суда иностранного государства (ч. 1 ст. 12 УК РФ).
Как замечает Ю. В. Козубенко: «российские органы уголовного судопроизводства лишены возможности принимать решения об отказе в возбуждении уголовного дела ввиду отсутствия такого основания в ст. 24 УПК РФ, а п. 4 или 5 ст. 27 УПК РФ допускает прекращение уголовного преследования причем «по тому же обвинению», которое таковым же быть не всегда может по причине применения уголовного закона иностранного государства в случае осуждения такого лица на территории этого государства. Очевидно, что в таких случаях российским органам уголовного судопроизводства при принятии решения об отказе в возбуждении уголовного дела придется сослаться на ст. 12 Уголовного кодекса Российской Федерации» [13, с. 20].
Автор уже ранее высказывался на этот счет, что органы предварительного расследования могут прекратить уголовное дело (уголовное преследование), помимо ст. 12 УК РФ, на основании п. 4 или 5 ч. 1 ст. 27 УПК РФ, поскольку лицо может быть осуждено за совершение преступления, признаки которого фактически (не буквально) совпадают с признаками состава преступления, предусмотренного УК РФ (к примеру, убийство). В таком случае обвинение будет одинаковое по материальному наполнению [15, с. 218].
Принцип «двойной криминальности»
Неразрывная связь материальных и процессуальных норм уголовного права усматривается при разрешении вопросов о так называемой «двойной криминальности»2. Очевидно, что сношения государств
1 Ранее автор более детально аргументировал такую позицию с приведением конкретного примера из следственно-судебной практики, о чем подробнее см.: [14].
2 Вместе с тем в доктрине и практике используются и иные формулировки, а именно: «двойная преступность» «правило
в сфере уголовного правосудия (в широком смысле этого слова) возможно только по общественным опасным деяниям, которые предусмотрены как в запрашивающем, так и в запрашиваемом государствах, поскольку в противном случае сотрудничество вне зависимости от его видов приобрело тем самым неэквивалентный оттенок в контексте латинской максимы: nullum crimen sine lege (с лат. «нет преступления без указания на то в законе»). Именно поэтому его именуют фундаментальным принципом международного сотрудничества по уголовным делам [27], но одновременно не являющимся общим принципом международного права [28, с. 298]. Как отмечается в официальных международных доку-ментах3 не обязательно, чтобы преступление совпадало терминологически или чтобы все элементы состава преступления были идентичны по законодательству обоих государств, а главное, чтобы передавало его суть, то есть деяние было криминализовано в правопорядках сотрудничающих государств. По общему правилу требуется, чтобы так называемая «симметрия преступлений» была предусмотрена на момент подачи запроса [29]. Хотя ранее встречалась практика, согласно которой принцип «двойной криминальности» определялся на момент совершения преступления [26, с. 190]. Заметим, что российские суды придерживаются не ограничительного подхода в этом вопросе4.
Впрочем, в последнее время усматривается, что «принцип двойной криминальности» толкуется не всегда «чисто» с позиции права, а в него закладываются различные политические интересы5, поскольку каких-либо
тождественности», «двойное вменение» и «двойная подсуд-
ность». В настоящем исследовании, несмотря на их терминологическую и содержательную разницу, которая подчеркивается в науке, они используются как синонимы (см. также: [9, с. 25]).
3 Например, см.: п. 4 Резолюции Десятого Международного конгресса уголовного права от 1969 г. // URL: https://www.penal. org/sites/default/files/RIDP86%201-2%202015%20EN.pdf (дата обращения: 01.12.2022).
4 Наиболее отчетливо это было продемонстрировано при рассмотрении так называемых «экстрадиционных дел в отношении грузинских воров в законе». См.: [41].
5 Согласно информации Генеральной прокуратуры Российской Федерации на основании письма Оперативной группы по международным уведомлениям Генерального секретаря Интерпола о том, что преступления, аналогичные деяниям, предусмотренным ст. 207.3 УК РФ, решением Генеральной ассамблеи Интерпола от 1984 года № AGN/53/RES/7 отнесены к вопросам политического характера, призваны противоречащими ст. 2 Устава Интерпола и использование ее каналов запрещено. Кроме того, было отмечено, что законодательство государств не содержит идентичного состава преступления, предусматривающего уголовную ответственность за публичное распространение заведомо ложной информации об использовании Вооруженных сил Российской Федерации. Соответственно, решение вопросов об экстрадиции лиц по таким преступлениям, не представляется возможным (Письмо ГП РФ от 11 ноября 2022 г. № Исорг-81/3-9926-22/218486).
Не вдаваясь в детальную дискуссию на этот счет, снова обратим внимание, что соотношение составов преступлений с точки зрения их идентичности, не должно иметь буквальный характер, поскольку в противном случае соблюдение принципа «двойной
конкретных критериев, которыми стоит руководствоваться, по имеющейся у нас информации, просто-напросто нет.
Несогласованность норм
Еще одним непростым вопросом в контексте исследуемой тематики видится ситуация относительно отсутствия по ряду статей УК РФ низших пределов наказания в виде лишения свободы, которые по некоторым видам международного сотрудничества в сфере уголовного судопроизводства, к примеру, той же самой выдачи лиц для осуществления уголовного преследования или исполнения приговора, является одним из императивных условий при которых задействуется такой межсистемный правовой механизм. Например, ряд так называемых «экономических преступлений»1 содержат лишь верхний, а не низший предел. Однако, международные договоры и отечественное законодательство (п. 1 ч. 3 ст. 462 УПК РФ)2, регламентирующие вопросы экстрадиции, делают акцент исключительно на низший предел наказания в виде лишения свободы.
По меткому наблюдению профессора А. Г. Волевод-за, в правоприменительной деятельности это может привести к тому, что если за общественно опасное деяние, в связи с которым Российской Федерацией направлен запрос о выдаче для уголовного преследования, статьями УК РФ установлена возможность назначения наказания в виде лишения свободы на срок меньше того, который указан при экстрадиции по международному соглашению или законодательству иностранного государства, то
криминальности» просто-напросто невозможно было осуществить на практике. Таким образом, думается, что при распространительном толковании многие сходства все же могут быть найдены. Как говорится, «было бы желание сотрудничать».
1 Сегодня правоприменители исходят из правовой позиции Верховного Суда Российской Федерации, изложенной в постановлении Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 19 декабря 2013 г. № 41 «О практике применения судами законодательства о мерах пресечения в виде заключения под стражу, домашнего ареста, залога и запрета определенных действий», и под преступлениями, совершенных в сфере предпринимательской деятельности, понимаются указанные в части 11 статьи 108 УПК РФ противоправные деяния (См.: Указание Генеральной прокуратуры Российской Федерации, Министерства внутренних дел Российской Федерации, Следственного комитета Российской Федерации, Федеральной службы безопасности Российской Федерации, Федеральной таможенной службы Российской Федерации от 23 июля 2020 г. № 387/49/17985/1/218/23/266-р «Об усилении прокурорского надзора и ведомственного контроля за органами, осуществляющими оперативно-розыскную деятельность, дознание и предварительное следствие по уголовным делам о преступлениях в сфере предпринимательской деятельности. В то же время в науке встречаются и иные позиции на этот счет (см.: [16]).
2 Заметим, что в законодательстве ряда иностранных государств предусмотрено схожее правило. Например, см.: п. 2 § 3 Федерального закона о международной правовой помощи по уголовным делам от 23.12.1982 г. // Gesetz über die internationale Rechtshilfe in Strafsachen (IRG) // Bundesministerium der Justiz. [Электронный ресурс]. URL: http://www.gesetze-im-internet.de/irg/ BJNR020710982.html (дата обращения: 01.12.2022).
запрашиваемое государство откажет или может отказать в таком запросе в зависимости от нормы (императивной или диспозитивной) [7, с. 7]. Соответственно, одним из действенных, на наш взгляд, способов восстановления указанного пробела видится в необходимости согласовании норм материального и процессуального уголовного права, в части установления в рамках квалифицированных и особо квалицированных составов минимального предела наказания в виде лишения свободы на срок не менее одного года.
Заключение
Суммируя изложенное выше, можно отметить, что вопросы соотношения норм материального и процессуального уголовного права в контексте международного сотрудничества имеют существенные особенности, диктуемые, прежде всего, наличием двух самостоятельных правовых систем (национальной и международной). Несмотря на то, что международное сотрудничество в сфере уголовного судопроизводства имеет исключительно процессуальную природу, многие нормы о видах такого взаимодействия (в особенности, выдача и оказание правовой помощи по уголовным делам) напрямую зависят от норм материального уголовного права, что демонстрирует не только о межсистемного этого правового явления, но также и межотраслевой принадлежности. Такая взаимосвязь особенно проявляется при использовании экстратерриториальных уголовно-процессуальных норм, а также при решении различных экстрадици-онных вопросов. Одновременно, необходимо привести в соответствие национальные нормы материального и процессуального уголовного права в целях осуществления надлежащей борьбы с преступностью, которая, как показывает практика, не связана ныне только границами одного государства.
Список источников
1. Блищенко И. П. Международное и внутригосударственное право. М. : Госюриздат, 1960. 237 с.
2. Бойцов А. И. Выдача преступников. СПб. : Юридический центр, 2004. 795 с.
3. Белякович Е. В. Пространественное действие правовых норм : автореф. дис. ... канд. юрид. наук. Иркутск, 2009. 22 с.
4. Верещетин В. С., Мюллерсон Р. А. Новое мышление и международное право // Советское государство и право. 1988. № 3. С. 3-9.
5. Горшенев В. М. О природе процессуального права // Правоведение. 1974. № 2. С. 45-52.
6. Волеводз А. Г. О допустимости допросов иностранных граждан на территориях зарубежных представительств России // Библиотека криминалиста. Научный журнал. 2014. № 2. С. 358-376.
7. Волеводз А. Г. Международное сотрудничество в сфере уголовного судопроизводства : некоторые проблемы взаимосвязи уголовного и уголовно-процессуального права // Сб. мат. Международной заочной научно-практической конференции «Актуальные проблемы
взаимосвязи уголовного права и процесса» (17-18 апреля 2013 года). Уфа : РИЦ БашГУ 2013. С. 3-9.
8. Гриненко А. В. Особенности действия российского уголовно-процессуального закона в пространстве // Международное уголовное право и международная юстиция. 2016. № 1. С. 8-10.
9. Звирбуль В. К., Шупилов В.П. Выдача уголовных преступников. М., 1974. 100 с.
10. Игнатенко Г. В. Международное право и общественный прогресс. М. : Международные отношения, 1972. 149 с.
11. Каюмова А. Р. Международно-правовые аспекты уголовной юрисдикции госудсрств : некоторые вопросы теории и практики : монография. Казань : Центр инновационных технологий, 2009. 171 с.
12. Комментарий к Уголовно-процессуальному кодексу Российской Федерации (постатейный). 8-е изд., перераб. и доп. М. : КноРус, 2009. 1041 с.
13. Козубенко Ю. В. Уголовно-процессуальные аспекты межотраслевого механизма уголовно-правового регулирования : дис. ... д-ра юрид. наук. Екатеринбург, 2018. 505 с.
14. Клевцов К. К. Прекращение уголовного преследования лиц, выданных России, при отсутствии согласия иностранного государства на привлечение к уголовной ответственности // Российская юстиция. 2020. № 6. С. 63-65.
15. Клевцов К. К. Досудебное производство в отношении лиц, уклоняющихся от уголовной ответственности за пределами территории Российской Федерации : монография / под ред. канд. юрид. наук, доц. А. М. Баг-мета. М. : Юрлитинформ, 2018. 280 с.
16. Клепицкий И. А. Новое экономическое уголовное право : монография. М. : Проспект, 2021. 984 с.
17. Литвишко П. А. Июльский антитеррористический пакет законов и экстратерриториальная правоохранительная юрисдикция // Расследование преступлений : проблемы и пути их решения. 2016. № 4. С. 94-97.
18. Литвишко П. А. Осуществление уголовно-процессуальной юрисдикции в зарубежных представительствах государств : дис. ... канд. юрид. наук. М., 2014. 265 с.
19. Литвишко П. А. Осуществление уголовно-процессуальной юрисдикции государством пребывания в отношении лиц, пользующихся международно-правовым иммунитетом // Библиотека криминалиста. Научный журнал. 2012. № 2 (3). С. 222-235.
20. Научно-практический комментарий к Уголовно-процессуальному кодексу Российской Федерации (постатейный) / В. К. Бобров, В. П. Божьев, С. В. Бородин и др. ; под ред. В. М. Лебедева, В. П. Божьева. 4-е изд., перераб. и доп. М. : Юрайт-Издат, 2007. 1210 с.
21. Прошляков А. Д. Взаимосвязь материального и процессуального уголовного права : дис. ... д-ра юрид. наук. Екатеринбург, 1997. 271 с.
22. Рыжаков А. П. Комментарий к статье 2 Федерального закона от 6 июля 2016 года № 375-ФЗ // Подготовлен для системы СПС «КонсультантПлюс», 2016.
23. Смирнов П. А., Щерба С. П. Пробелы и противоречия в законе под прицелом уголовно-процессуальной науки // Вестник Университета прокуратуры Российской Федерации. 2021. № 6 (86). С. 62-72.
24. Уголовный процесс : учебник / А. В. Смирнов, К. Б. Калиновский ; под общ. ред. проф. А. В. Смирнова. 4-е изд., перераб. и доп. М. : КНОРУС, 2008. 704 с.
25. Устинов А. В. Проведение следственных действий за пределами территории Российской Федерации // Библиотека криминалиста. Научный журнал. 2016. № 6. С. 318-324.
26. Фисенко И. В. Борьба с международными преступлениями в международном уголовном праве. Мн. : «Тесей», 2000. 336 с.
27. Asp P., Vom Hirch A., Frande D. Double Criminality and Transnational Investigative Measures in EU Criminal Proceedings : Some Issues of Principle // Zeitschrift fur Internationale Strafrechtsdogmatik. 2006. Nr. 11. P. 512-520.
28. Williams S. The Double Criminality Rule Revisited // ILR. 1993. Vol. 27. № 1-2. P. 297-309.
29. Zagaris B. Court of Appeal Affirms and Overturns Extradition Request to Korea on Bribery Charges // International Enforcement Law Report. 2008. Vol. 24. P. 269-270.
30. Федеральный закон от 6 июля 2016 г. № 375-ФЗ «О внесении изменений в Уголовный кодекс Российской Федерации и Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации в части установления дополнительных мер противодействия терроризму и обеспечения общественной безопасности» // Собрание законодательства Российской Федерации. 2016. № 28. Ст. 4559.
31. Паспорт проекта Федерального закона № 1039101-6 // СПС «КонсультантПлюс».
32. Соглашение между Правительством Российской Федерации и Правительством Республики Казахстан о взаимодействии правоохранительных органов в обеспечении правопорядка на территории комплекса «Байконур» от 04 октября 1997 г. // Бюллетень международных договоров. 2006. № 6. С. 22-26.
33. Соглашение между Российской Федерацией и Республикой Беларусь по вопросам юрисдикции и взаимной правовой помощи по делам, связанным с временным пребыванием воинских формирований Российской Федерации из состава Стратегических Сил на территории Республики Беларусь от 06 января 1995 г. // Собрание законодательства Российской Федерации, 2002. № 23. Ст. 2104.
34. Соглашение между Российской Федерации и Республикой Армения по вопросам юрисдикции и взаимной правовой помощи по делам, связанным с нахождением российской военной базы на территории Республика Армения от 29 августа 1997 г. // Собрание законодательства Российской Федерации. 2004. № 47. Ст. 4572.
35. Соглашение между Российской Федерацией и Республикой Таджикистан по вопросам юрисдикции и взаимной правовой помощи по делам, связанным с пребыванием воинских формирований Вооруженных Сил Российской Федерации на территории Республики Таджикистан от 21 января 1997 г. // Собрание законодательства Российской Федерации. 2004. № 47. Ст. 4573.
36. Апелляционное определение Судебной коллегии по делам военнослужащих Верховного Суда Российской Федерации от 01 декабря 2015 г. № 204-АПУ15-1 // СПС «КонсультантПлюс».
37. Сборник постановлений Пленума и определений коллегий Верховного Суда СССР по уголовным делам (1971-1979 гг.). М., 1981.
38. Венская конвенция о дипломатических сношениях от 18 апреля 1961 г. // Ведомости ВС СССР. 1964. № 18. Ст. 221.
39. Венская конвенция о консульских сношениях от 24 апреля 1963 г. // Сборник международных договоров СССР. Вып. XLV. М., 1991. С. 124-147.
40. Конвенция о предотвращении и наказании преступлений против лиц, пользующихся международной защитой, в том числе дипломатических агентов от 14.12.1973 года) // Сборник действующих договоров, соглашений и конвенций, заключенных СССР с иностранными государствами. Вып. XXXIII. М., 1979. С. 90-94.
41. Кассационное определение Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда Российской Федерации от 11 июля 2012 г. № 51-012-31 // СПС «Консуль-тантПлюс».
References
1. Blishchenko I. P. International and domestic law. M. : Gosjurizdat, 1960. 37 p.
2. Boitsov A. I. Extradition of criminals. SPb. : Legal Center, 2004. 795 p.
3. Belyakovich E. V. Spatial effect of legal norms : dis. ... cand. legal sciences. Irkutsk, 2009. 22 p.
4. Vereshchetin V. S., Mullerson R. A. New thinking and international law // Soviet state and law. 1988. № 3. P. 3-9.
5. Gorshenev V M. On the nature of procedural law // Jurisprudence. 1974. № 2. P. 45-52.
6. Volevodz A. G. On the Permissibility of Interrogations of Foreign Citizens on the Territories of Foreign Representative Offices of Russia // Forensic Library. Science Magazine. 2014. № 2. P. 358-376.
7. Volevodz A. G. International cooperation in the field of criminal justice: some problems of the relationship between criminal and criminal procedure law // Sat. mat. International correspondence scientific and practical conference «Actual problems of the relationship of criminal law and process» (April 17-18, 2013). Ufa : RIC BashGU, 2013. P. 3-9.
8. Grinenko A. V. Features of the operation of the Russian criminal procedure law in space // International criminal law and international justice. 2016. № 1. P. 8-10.
9. Zvirbul V K., Shupilov V. P. Extradition of criminals. M., 1974. 100 p.
10. Ignatenko G. V International law and social progress. M. : International relations, 1972. 149 p.
11. Kayumova A. R. International legal aspects of the criminal jurisdiction of states : some issues of theory and practice: monograph. Kazan : Center for Innovative Technologies, 2009. 171 p.
12. Commentary on the Code of Criminal Procedure of the Russian Federation (item-by-article). 8th ed., rew. and add. M. : KnoRus, 2009. 1041 p.
13. Kozubenko Yu. V. Criminal procedural aspects of the intersectoral mechanism of criminal law regulation : dis. ... dr. jurid. sciences. Yekaterinburg, 2018. 505 p.
14. Klevtsov K. K. Termination of criminal prosecution of persons extradited to Russia, in the absence of the consent of a foreign state to bring to criminal responsibility // Russian justice. 2020. № 6. P. 63-65.
15. Klevtsov K. K. Pre-trial proceedings in relation to persons evading criminal liability outside the territory of the Russian Federation : monograph / ed. cand. legal sciences, Assoc. A. M. Bagmet. M. : Yurlitinform, 2018. 280 p.
16. Klepitsky I. A. New economic criminal law : monograph. M. : Prospekt, 2021. 984 p.
17. Litvishko P. A. July Antiterrorist Package of Laws and Extraterritorial Law Enforcement Jurisdiction // Investigation of crime : problems and ways to solve them. 2016. № 4. P. 94-97.
18. Litvishko P. A. Implementation of criminal procedure jurisdiction in foreign representations of states : dis. ... cand. legal sciences. M., 2014. 265 p.
19. Litvishko P. A. The implementation of criminal procedure jurisdiction by the host state in relation to persons enjoying international legal immunity // Criminalist Library. Science Magazine. 2012. № 2 (3). P. 222-235.
20. Scientific and practical commentary on the Code of Criminal Procedure of the Russian Federation (item-by-article) / V K. Bobrov, V. P. Bozhev, S. V. Borodin and others ; ed. V. M. Lebedeva, V. P. Bozheva. 4th ed., revised. and add. M. : Yurayt-Izdat, 2007. 1210 p.
21. Proshlyakov A. D. The relationship of substantive and procedural criminal law : dis. ... dr. jurid. sciences. Yekaterinburg, 1997. 271 p.
22. Ryzhakov A. P. Commentary on Article 2 of the Federal Law of July 6, 2016 № 375-FZ // Prepared for the RLS «ConsultantPlus», 2016.
23. Smirnov P. A., Shcherba S. P. Gaps and contradictions in the law under the gun of criminal procedure science // Bulletin of the University of the Prosecutor's Office of the Russian Federation. 2021. № 6 (86). P. 62-72.
24. Criminal process : textbook / A. V. Smirnov, K. B. Kalinovsky ; under total. ed. prof. A. V. Smirnov. 4th ed., revised. and add. M. : KNORUS, 2008. 704 p.
25. Ustinov A. V. Carrying out investigative actions outside the territory of the Russian Federation // Forensic Library. Science Magazine. 2016. № 6. P. 318-324.
26. Fisenko I. V Combating international crimes in international criminal law. Mn. : «Tesey», 2000. 336 p.
27. Asp P., Vom Hirch A., Frande D. Double Criminality and Transnational Investigative Measures in EU Criminal Proceedings : Some Issues of Principle // Zeitschrift fur Internationale Strafrechtsdogmatik. 2006. Nr. 11. P. 512-520.
28. Williams S. The Double Criminality Rule Revisited // ILR. 1993 Vol. 27. № 1-2. P. 297-309.
29. Zagaris B. Court of Appeal Affirms and Overturns Extradition Request to Korea on Bribery Charges // International Enforcement Law Report. 2008. Vol. 24. P. 269-270.
30. Federal Law № 375-FZ of July 6, 2016 «On Amendments to the Criminal Code of the Russian Federation and the Code of Criminal Procedure of the Russian Federation regarding the Establishment of additional measures to counter terrorism and ensure public safety» // Collection of Legislation of the Russian Federation. 2016. № 28. Art. 4559.
31. Passport of the draft Federal Law № 1039101-6 // RLS «ConsultantPlus».
32. Agreement between the Government of the Russian Federation and the Government of the Republic of Kazakhstan on the interaction of law enforcement agencies in ensuring law and order on the territory of the Baikonur complex dated October 04, 1997 // Bulletin of International Treaties. 2006. № 6. P. 22-26.
33. Agreement between the Russian Federation and the Republic of Belarus on issues of jurisdiction and mutual legal assistance in cases related to the temporary stay of military formations of the Russian Federation from the Strategic Forces on the territory of the Republic of Belarus dated January 06, 1995 // Collection of Legislation of the Russian Federation, 2002. № 23. Art. 2104.
34. Agreement between the Russian Federation and the Republic of Armenia on issues of jurisdiction and mutual legal assistance in cases related to the presence of a Russian military base on the territory of the Republic of Armenia dated August 29, 1997 // Collection of Legislation of the Russian Federation. 2004. № 47. Art. 4572.
35. Agreement between the Russian Federation and the Republic of Tajikistan on issues of jurisdiction and mutual legal assistance in cases related to the stay of military formations of the Armed Forces of the Russian Federation on the territory of the Republic of Tajikistan dated January 21, 1997 // Collection of Legislation of the Russian Federation. 2004. № 47. Art. 4573.
36. Appellate ruling of the Judicial Board for Military Personnel of the Supreme Court of the Russian Federation dated December 01, 2015 № 204-APU15-1 // RLS «ConsultantPlus».
37. Collection of resolutions of the Plenum and rulings of the Collegiums of the Supreme Court of the USSR on criminal cases (1971-1979). M., 1981.
38. Vienna Convention on Diplomatic Relations of April 18, 1961 // Vedomosti VS USSR. 1964. № 18. Art. 221.
39. Vienna Convention on Consular Relations of April 24 1963 // Collection of international treaties of the USSR. Issue XLV. M., 1991. P. 124-147.
40. Convention on the Prevention and Punishment of Crimes against Internationally Protected Persons, including Diplomatic Agents of 14.12.1973) // Collection of existing treaties, agreements and conventions concluded by the USSR with foreign States. Issue XXXIII. M., 1979. P. 90-94.
41. Cassation ruling of the Judicial Board for Criminal Cases of the Supreme Court of the Russian Federation dated July 11, 2012 № 51-012-31 // RLS «ConsultantPlus».
Информация об авторе
К. К. Клевцов - доцент кафедры уголовного права, уголовного процесса и криминалистики Московского государственного института международных отношений (университет) Министерства иностранных дел Российской Федерации, кандидат юридических наук.
Information about the author
K. K. Klevtsov - Associate Professor of the Department of Criminal Law, Criminal Procedure and Criminalistics of the Moscow State Institute of International Relations (University) of the Ministry of Foreign Affairs of the Russian Federation, Candidate of Legal Sciences.
Статья поступила в редакцию 26.12.2022; одобрена после рецензирования 07.02.2023; принята к публикации 15.03.2023.
The article was submitted 26.12.2022; approved after reviewing 07.02.2023; accepted for publication 15.03.2023.
